Текст книги "Авиация и Время 1997 № 2 (22)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Не получив из Америки замены, 8-й отдел ЦАГИ установил на SEV-2PA-L советский мотор М-25 (лицензионный Райт "Циклон") и использовал "Северский" некоторое время в качестве летающей лаборатории, главным образом для совершенствования методик летных испытаний и исследования различных видов бортового оборудования. Наиболее ответственные испытания были проведены в 1 939 г. на SEV-2PA-L под руководством инженера Г.С.Калачева. Развитая система щитков "Конвой Файтера" позволила оценить влияние их открытия на улучшение характеристик установившегося виража. Результаты эксперимента показали, что щитки только на самых малых скоростях весьма незначительно улучшили характеристики виража. На скоростях, больших 180-190 км/ч, получилось значительное ухудшение этих характеристик. Советские испытатели сделали вывод, что щитки "вряд ли смогут дать в практике значительное улучшение маневренности самолета. Гораздо большие перспективы в этом отношении имеют приспособления, увеличивающие подъемную силу самолета без заметного одновременно увеличения лобового сопротивления". Тот же самолет использовался сотрудниками ЦАГИ Е.М.Минским и Э.Л.Блохом для изучения перехода погранслоя из ламинарного состояния в турбулентное, инженером Д.И.Савельевым – для сбора статистики усилий от органов управления на штурвал, ручку и педали и т.д. Последнее испытание было проведено в начале 1940 г. – исследовался разворот самолета при разбеге и пробеге. Испытатели устанавливали на SEV-2PA-L хвостовые колеса с различными конструктивными параметрами и приспособлениями для замера углов скольжения. Затем оба приобретенных у Прокофьева-Северского самолета ржавели на краю опытного аэродрома, пока не были уничтожены во время эвакуации ЛИИ в начале Великой Отечественной войны.

В изданном в 1939 г. итоговом отчете, обобщившем результаты испытаний новейших отечественных и иностранных истребителей, специалисты НИИ ВВС оценили SEV-2PA-L следующим образом: "Самолет "Северский" – двухместный истребитель. Это отразилось на геометрических параметрах и весе самолета. Однако самолет остался в числе первоклассных одноместных истребителей ". Многие конструктивные новинки, внедренные на SEV-2PA, нашли впоследствии применение на самолетах Поликарпова, Таирова и других советских авиаконструкторов. Но "белым" самолетам так и не суждено было поступить на вооружение Красной Армии. Несмотря на это, в немецких справочниках ПВО истребитель конструкции Картвелова еще долго значился как состоящий на оснащении ВВС РККА. По мнению американских историков, "заказ Советским Союзом самолетов "Северский " не мог не принести двум Александрам из России (имеются в виду Прокофьев-Северский и Картвелов – авт.) особого удовлетворения".

ЛТХ самолетов фирмы «Северский Эркрафт Корпорейшн»

Тип

Экипаж

Масса (кг)

Двигатель

Площадь крыла(кв.м)

Размах(м)

Длина(м)

Высота(м)

Скор.(км/ч]

Потолок(м)

Дальн.(км)

Скоропод.(м/мин)

пуст.

взлети.

тип

мощн.(л/с)

макс.

МИН.

2РА-А

2

2040

2910

R-1820-G-2

850

23,2

12

9,3

3,3

370

116

6400

3250

360

2PA-L

2

1830

2700

R-1820-G-7

750

20,4

10,97

7,7

2,9

458

116

7600

3250

510

Р-35

1

1957

2540

R-1830-9

950

20,4

10,97

7,7

2,9

452

116

9330

1860

–

Р-35 майора Г.Джорджа, к-ра 94-го PS 1-й PG. Селфридж Филд, 1938-39 гг.

J9 из 1 -го Sqdn., Flugflottil J 8 ВВС Швеции, 1944 г.

Андрей В.Хаустов, Александр В.Шпигунов/ Киев

«Северский» на столе

По-видимому, единственным самолетом «Северский Эркрафт», представленным в виде масштабных моделей, является одноместный истребитель Р-35. Его прототип – SEV-1ХР появился в 1935 г., а в следующем году самолет приняли на вооружение USAAC (United States Army Air Corps) под обозначением P-35. С июля 1937 г. по август 1938 г. выпущено 76 серийных машин. Истребитель оснащался двигателем P&W R-1830-9 мощностью 950 л.с. и нес два синхронизированных пулемета калибром 7,62 и 12,7 мм. Его развитием стал экспортный ЕР-1, созданный по заказу ВВС Швеции. В 1939-40 гг. эта страна закупила 60 таких машин, присвоив им обозначение J9. ЕР-1 отличался более длинным фюзеляжем, двигателем P&W R-1830-SC3G мощностью 1050 л.с., имел два синхронизированных 7,9-мм фюзеляжных и два 13,2-мм несинхронных крыльевых пулемета. Истребитель развивал скорость до 499 км/ч. В 1940 г. Швеция заказала еще 60 ЕР-1. Но, в связи с эмбарго конгресса США, эти машины, построенные к февралю 1941 г., поступили на вооружение USAAC под обозначением Р-35А. Их оснастили пулеметами калибром 7,62 мм и 12,7 мм. В небольшом количестве Р-35А приняли участие в отражении японской агрессии на Филиппины. Последний Р-35 был списан из состава ВВС США в апреле 1946 г.

Долгие годы макеты Р-35 были доступны на Западе лишь в виде вакуумформованных моделей, а позже и эпоксидных отливок. Их качество авторам неизвестно, а цена всегда была высокой. Большинство из них "сошло со сцены". Пример – "вакушка" Р-35 в масштабе 1 /48 американской фирмы Aeroform, прекратившей свое существование в 1983 г. Наиболее доступна сейчас модель такого типа – Р-35 британской фирмы Rareplanes, выполненная в масштабе 1/72, которая стоит около 3 фунтов стерлингов.

Выбор литниковых моделей Р-35 в масштабе 1/72 весьма ограничен, и все они относятся к мелкосерийным. Это так называемый "резин-кит" Р-35 чешской фирмы Czechmasters, требующий особой технологии сборки. Имеется также модель Р-35/Р-35А из полистирола, отливки которой выполнены под низким давлением американской фирмой Meycraft Models. Она довольно редка даже за океаном и стоит от 12 до 18 USD.

В масштабе 1/48 для моделистов настоящее раздолье. Модели Р-35, Р-35А и гоночного SEV-S2 большой серией выпускает канадско-корейская фирма Hobbycraft. Эти же отливки, упакованные в коробку польской фирмы Signum с самыми, пожалуй, качественными декалями фирмы Technomod, достаточно широко представлены в СНГ по ценам в пределах 10-13 USD. Указанные выше модели богато деталированы, имеют внутреннюю расшивку и неплохой интерьер, а также качественную имитацию мотора.

В масштабе 1/32 модель P-35/SEV-S2 выпускает малоизвестная в СНГ американская фирма William’s Brothers. Она богато деталирована, а двигатель смакетирован настолько подробно, что даже выпускается в виде отдельного набора. К сожалению, ввиду сложностей, с которыми приходится столкнуться при сборке, этот "Северский" не рекомендован начинающим моделистам. В США стоимость комплекта колеблется от 8 до 13 USD.

И последнее – для настоящих героев. При очень большом желании Р-35 в масштабе 1/72 можно получить методом "перепиливания" модели истребителя Re-2000 итальянской фирмы Supermodel, стоимость которой не превышает 5-7 USD. П

Seversky P-35

Интерьер кабины P-35

Дмитрий П.Кальной/ Полтава, Андрей Ю.Совенко/ «АиВ», Валерий Д.Романенко/ Киев Фото из архива Полтавского музея авиации и космонавтики

Полтавская история. Часть III

Продолжение. Началов «АиВ», №№6’96, 1’97

Итак, мы приступаем к описанию самой запутанной части нашей полтавской истории. Речь пойдет о событиях ночи с 21 на 22 июня 1944 г., ставших роковыми для всей операции ‘'Франтик". К сожалению, советские архивные источники, серьезные немецкие и американские печатные работы, а также свидетельства очевидцев дают настолько разную картину происшедшего, что воссоздать абсолютно достоверную и полную цепь событий оказалось невозможно. Изложенное ниже представляет собой лишь наиболее вероятную их версию, построенную авторами на документальной основе.

«Птенцы Геринга» наносят ответный удар

Когда американские бомбардировщики второй раз вместо того, чтобы лечь на обратный курс, направились на советские базы, специально выделенные экипажи немецких стратегических разведчиков уже подкарауливали их, чтобы точно установить место базирования и подготовить сокрушительный удар. Почти каждый день после завершения "Фрэнтик I" в ранние утренние часы они пытались прорваться к известным им аэродромам в Миргороде и Полтаве, однако летчики 802-го ИАП не допускали этого. [1] Тем не менее, 21 июня лейтенант Ганс Мюллер и его экипаж дождались своего часа: пристроившись к группе "Крепостей", они "дотопали" с ними до Полтавы и, пролетев достаточно низко над аэродромом, сделали снимки такого качества, что командование IV корпуса люфтваффе просто не смогло отказать себе в удовольствии разбомбить все напрочь, и немедленно[* Зарубежные источники дают три варианта типа их самолета: Не 177, Ju 188 и Ju 88, в советских документах наиболее часто фигурирует Не 111. Но, поскольку известен номер эскадрильи – 2./FAGr. 100 (2-я эскадрилья 100-й авиагруппы стратегических разведчиков), которая в мае 1944 г. перевооружилась с Ju 88 на Ju 188, то наиболее вероятно, что это был именно Ju 188.0 разведывательных вариантах Не 177 авторам неизвестно, а распространенная ошибка может быть связана с 100-й бомбардировочной эскадрой KG 100, действительно оснащенной Не 177.]. Почему же советские истребители не сбили Мюллера? Одно из объяснений этому непонятному многим исследователям факту дает бывший летчик 802-го полка Н.М.Фадеев, живущий ныне в Полтаве. В тот день он с лейтенантом Д.П.Бояринцевым находился в воздухе, прикрывая посадку американцев. В это время полк инспектировал представитель штаба ПВО округа. Проверяющий, листая летные книжки, обратил внимание, что у Фадеева нет соответствующих записей и приказал отстранить его от полетов. Командир полка майор Жукоцкий тут же дал команду на приземление, однако другую пару в воздух не поднял. В этот момент и появился немецкий разведчик. Зенитчики открыли огонь, но Мюллер успел вновь набрать высоту.

Дружеская встреча союзников. В центре – А.Р.Перминов

В штабе «Флигеркорпс IV» в Брест– Литовске закипела работа. Это единственное в люфтваффе соединение бомбардировщиков дальнего действия было образовано в конце 1943 г., когда стратеги из штаба Геринга пришли к простой мысли, что силы противника выгоднее уничтожать на коммуникациях, в эшелонах, на станциях выгрузки и т.п. В его состав вошли бомбардировочные эскадры KG 27 «Boelke», KG 53 «Legion Kondor», KG 55 «Greif»[** KG – Kampfgeschwader – бомбардировочная эскадра, примерно соответствовала советской бомбардировочной авиадивизии. В ее состав входили штабное звено (4 самолета) и три авиагруппы (Gruppe) по 30 самолетов. Авиагруппа насчитывала три эскадрильи (Staffel – 3 звена по 3 самолета) и штабное звено.], а также специальная эскадра KG 4 «General Wever» самолетов-прокладчиков маршрута («следопытов»), отыскивавших, обозначавших и подсвечивавших объекты удара. Корпус предназначался исключительно для действий ночью без истребительного прикрытия. Его командир генерал Рудольф Майстер (Rudolf Meister) доложил о готовности соединения к боевой работе в марте 1944 г. Базируясь на варшавском и минском аэроузлах, это соединение с начала мая регулярно по ночам злодействовало над железнодорожными станциями: Киев-Дарница, Сарны, Проскуров, Бахмач, Ровно, Шепетовка, Жмеринка, Фастов. Иногда налеты выполнялись целыми эскадрами и длились по 3-5 часов. Благодаря хорошей выучке экипажей и слабому противодействию потери были невелики: на 31.05.44 г. KG 4 имела 109 самолетов, из них 76 исправных, KG 27 (I и III Gruppe) – соответственно 74 и 70, KG 53 – 108 и 79, KG 55 -101 и 79. Все бомбардировщики корпуса – типа Не 111. [2]

К 15.00 штаб IV авиакорпуса издал первый приказ: "Сегодня ночью атаковать аэродромы в Полтаве и Миргороде. Речь идет о том, чтобы одновременно уничтожить американские бомбардировщики и истребители. По соображениям радиуса действия эскадры KG 27 и KG 53 должны немедленно перебазироваться на аэродромы в район Белостока и Минска. KG 55 может остава ться на своих базах в Деблине (Deblin), Улеце (Ulez) и Подлодовке". Следующий приказ в 16.00 детализировал задание: "Бомбонагрузка – легкие фугасные бомбы SC 50, мелкие осколочные SD 2, 10% зажигательных бомб. Атака – колонной бомбардировщиков. Для KG 27 и KG 53 цель удара – Полтава, для KG 55 – Миргород. Ведущим на Полтаву назначен командир KG 53 подполковник Поркрандт, на Миргород – командир KG 55 подполковник Вилли Антруп". [3] Все вылеты на "железку" в тот день были отменены.

Казалось, даже погода была на стороне немцев: метеорологи обещали на маршруте облачность на 2000 м с разрывами, однако цель – без облаков, к полуночи предсказывали ясную луну. Тем не менее, приводные радиомаяки "Egon-Minsk" и "Sonne Warschau" были приведены в готовность. Начало атаки на Полтаву назначили на 00.00 по берлинскому времени, чтобы до двух утра пересечь линию фронта в обратном направлении. Атака на Миргород – на 10 минут раньше. Всего над территорией противника предстояло лететь более трех с половиной часов. Подготовка к вылету была в полном разгаре, когда внезапная низкая облачность полностью закрыла аэродром, на который перелетела KG 27, и эскадра "Белке" выпала из плана операции. Теперь на каждый объект приходилось только по одному "кампфгешвадеру".

Взлет начали в 20.30. Первыми ушли в воздух "следопыты" KG 4 из Барановичей. Следом в еще светлое вечернее небо медленно поднялись тяжело груженные бомбами и горючим машины KG 53 из Радома и Радзина. Последней стартовала наиболее выдвинутая на восток KG 55 из Деблина, Улеца и Подлодовки. Каждой эскадре были выделены по 20 "прокладчиков маршрута". Вскоре после взлета экипажи "Флигеркорпс IV" на собственной шкуре удостоверились в правоте поговорки "врет, как бюро погоды": "рваные облака" обернулись тяжелым ненастьем, а вместо "ясной луны" сверкали молнии, круги воздушных винтов светились белым светом, выступающие в поток поручни, стволы пулеметов и антенны были в "огнях святого Эльма". Насыщенный электричеством воздух мешал работе Средств радионавигации. Может быть, поэтому некоторые из приданных KG 55 "следопытов" ошиблись. Заметив в 23.43 (время берлинское) вспышку первой осветительной бомбы, которую в кромешной тьме лейтенант Рауденбуш из KG 4 точно сбросил на аэродром Полтавы, они решили, что это Миргород...

...К вечеру 21 июня, умывшись и сменив форму, полковник Олд убедился, что его люди расквартированы, а специалисты 169-й АБОН закончили обслуживание и ремонт самолетов. Некоторое количество (не все!) В-17 рассредоточили вдоль восточной и северной границ авиабазы – и это было все, что предприняло американское командование в ответ на требование Перминова вообще убрать их из Полтавы на другие аэродромы. [1,4] Очевидно, янки чувствовали себя в безопасности, т.к. немцы ни разу даже не пытались нанести удар по местам базирования 8-й и 15-й ВА в Англии и Италии, хотя они располагались гораздо ближе к линии фронта, чем Полтава. Но Александр Романовичтиспытывал серьезную тревогу и приказал привести силы ПВО в повышенную готовность. [5]

Полтава. Роковая ночь 22 июня 1944 г.

KG 55 готова к вылету на Миргород, 21 июня 1944 г.

Несмотря на тревожные ожидания, в тот вечер на авиаузле 169-й АБОН был дан торжественный ужин в честь прилета второй группы союзников. Однако тосты звучали не для всех. Отстраненный от полетов Николай Миронович Фадеев в ту ночь был назначен дежурным по аэродрому. Вот что он вспоминает: «После 23 часов меня пригласил к телефону оперативный дежурный 310-й авиадивизии и сообщил мне, что в районе Конотопа замечена большая группа немецких бомбардировщиков, которая разделилась на две: одна взяла курс на Миргород, другая – на Ахтырку и Харьков. Возможно, что она повернет на Полтаву. Аэродром не демаскировать. Принять меры к сохранению личного состава. Этот телефонный звонок врезался в мою память на всю жизнь. Командир нашего полка майор Жукоцкий тут же передал эту информацию командиру американской авиагруппы и предложил ему немедленно перегнать В-17 в Харьков и Днепропетровск. Однако американец отказался это сделать, заявив, что его люди устали и что к бомбежкам им не привыкать. К тому же, их охраняют русские летчики. Тогда Жукоцкий сообщил личному составу полка об опасности и приказал рассредоточить две эскадрильи наших истребителей, предназначенные исключительно для действий днем. Эскадрилья „ночников“ нашего 802-го И АП базировалась в Карловке в 40 км от Полтавы». [1] Примерно в 23.35 адъютант Перминова вошел в обеденный зал и доложил генералу о немецких бомбардировщиках. Дальнейшие события американцы запомнили такими[* Здесь и далее перевод с английского Ольги К.Совенко.]: «Бравый генерал попросил присутствующих не волноваться, заверив, что люфтваффе никогда не летают так далеко на восток, и ужин возобновился. Лишь когда адъютант принес третье сообщение о продвижении германских самолетов, Перминов сдался: „Я думаю, нам следует пройти в бомбоубежище“. Олд, Уэлш и другие офицеры поспешили за ним и подошли к убежищу как раз в тот момент, когда русские зенитки, установленные по периметру аэродрома, открыли огонь. Взглянув в небо, Олд ничего не увидел в кромешной тьме, зато он услышал гул самолетов. Внезапно вспыхнула осветительная бомба, за ней последовали другие, которые медленно опускались на парашютах, четко обрисовывая припаркованные самолеты. Где же истребители Красной Армии?» – спросил Олд у Уэлша. Ни одного русского истребителя в небе в тот момент не было..." [6]

...Ориентируясь по подвешенным Рауденбушем "люстрам", точно в срок – к часу ночи по московскому времени – после ряда отвлекающих маневров эскадра KG 53 подошла к Полтаве. По команде "Факельцуг!"[** Факельное шествие (нем.).] вниз отправились новые осветительные бомбы, и в считанные секунды на аэродроме стало светло, как днем. К своей радости, немцы обнаружили, что В-17 (те, что не оттащили к окраинам летного поля) стоят в таком же порядке, что и на фотографиях. Эфир заполнился фразами типа "зеленые конфетки – на стоянке", "мои – справа" и т.п. Подполковник Поркрандт с командовал "Атака!", и мелкие осколочные бомбы типов SD 1 и SD 2 посыпались тучами вперемешку с 50-кг фугасками SC 50. Одна из них попала прямо в КП зенитчиков, и ПВО базы оказалась дезорганизованной. [7]

Фадеев вспоминает: "На отражение налета были подняты все наши истребители из Карловки. По звуку я мог определить, что они находятся прямо над центром аэродрома. Затем они стали мигать бортовыми огнями, подавая условный сигнал: "Мы здесь, осветите цели". Но прожекторные установки не действовали. Очевидно, они были уничтожены в первые минуты налета специально выделенной группой бомбардировщиков. Фамилии некоторых летчиков, принимавших участие в отражении налета, я помню и по сей день: В.Е. Алексин, Н.Н.Арсеньев, В.Батрак, И.Горбунов, В. М. Папанин, В. Шелепов. Когда у первых взлетевших Яков подошло к концу горючее, они заправились на своем аэродроме и вновь вернулись в Полтаву. Командование 310-й дивизии прислало нам на помощь 6 истребителей из Харькова и 6 из Кременчуга, но, находясь рядом с противником и не видя его, они напрасно утюжили воздух". [1]

Миргород в ту роковую ночь спасла облачность, настолько плотно укрывшая местность, что эскадра KG 55 потеряла ориентировку. Попытки отыскать свою цель продолжались, пока не выяснилось, что в результате недоразумения на Полтавуушли слишком много "осветителей". Антрупу доложили, что, мол, "ошибка вышла", но "свечки держать уже все равно некому" (т.е. машин с САБами осталось недостаточно для работы по Миргороду). Тогда молодой подполковник принимает решение повернуть на Полтаву всю KG 55 с ее 91-м Не 111! И хотя там в этот момент творилось настоящее светопредставление, из-за плохих метеоусловий летчики Антрупа его не видели. Чтобы найти Полтаву, они полетели строго на восток, по отблескам обнаружили речку Ворскла и, следуя вдоль нее, добрались до цели. Все эти маневры заняли около часа, и над горящим аэродромом KG 55 появилась, когда последние машины KG 53 уже разворачивались на запад. "Следопыты" тоже собрались домой, когда командиру второй эскадрильи (II./KG 4) майору Граубнеру поступила просьба подлетающих экипажей KG 55 еще раз осветить цели. Бомбы, в основном мелкие осколочные, снова посыпались на многострадальные "Крепости" USAF. На отходе экипажи "Хейнкелей" обстреливали из бортового оружия очаги пожаров с малой высоты.

Всего в ту ночь над полтавским аэродромом разгрузились, с учетом "следопытов", около 180 Не 111, которые сбросили до 100 т бомб. [2] Интересно, что при этом немцы не только не потеряли ни одного самолета, но даже не имели раненых в экипажах! Зато утром, когда они вернулись на свои базы, советская авиация нанесла по некоторым из них бомбоштурмовые удары. [1]

Как видим, в ночь с 21 на 22 июня вся мощь удара немцев пришлась по Полтаве. Те же части американских ВВС, что приземлились на других аэродромах 169-й АБОН, потерь не понесли. Марвин Боумен продолжает свой мемуарный репортаж из Миргорода: " 100-я BG крепко спала всю ночь, но утро принесло неприятные новости. Мы узнали, что наши товарищи в Полтаве были совершенно разбиты. Погибло много советских, которые пытались спасти из горящих самолетов крупнокалиберные пулеметы. (Позже русские недоумевали, почему американцы не помогали им. Ответ прост – мы имели пулеметы в избытке.) Весь следующий день немецкие разведчики кружили над Миргородом на большой высоте.

Полтава, 24.06.1944 г. Идет разминирование аэродрома

Герман Геринг посещает KG 55 после полтавского рейда

Без сомнения, ночью следовало ожидать «гостей» и нам. Поэтому было решено, чтобы с наступлением сумерек 100-я перелетела в Кировоград. Группа выполнила приказ, но наша «Крепость», разворачиваясь на металлическом настиле ВПП, повредила колесо, и пневматик спустился прямо на глазах. Пришлось остаться в Миргороде на ночь. Мы разгрузили самолет и мысленно поцеловали его на прощание.

По дороге к казарме мы увидели много женщин, занятых тяжелой работой – рытьем окопов. Предусмотрительность оказалась оправданной: в полночь по радио передали сообщение о том, что немцы пересекли линию фронта. Вскоре они были над нами, а мы – в траншеях. С этой удобной и относительно безопасной позиции на склоне холма мы наблюдали грандиозное зрелище бомбовой атаки аэродрома. Увиденное внушало суеверный страх. Немецкие самолеты шли на высоте около 10000 футов (3500 м) волнами по четыре– пять машин. Сбросив часть бомб, они развернулись для второй атаки, после которой, по мнению фрицев, можно было констатировать полный разгром аэродрома. Однако немецкие фотокамеры запечатлели лишь множество воронок от бомб и один-единственный неспособный взлететь В-17". [8]

Печальные итоги

Утро 22 июня командование советских ВВС и контрразведки встретило, пытаясь выяснить масштабы происшедшего и разобраться в ситуации. Картина вырисовывалась неутешительная. В справке, подписанной заместителем начальника 1 отдела Главного управления "СМЕРШ" полковником Новиковым и уже днем 22 июня доложенной Сталину и Молотову, говорилось: "...При налете пострадали ближайшие села, где имеются разрушения и жертвы. При отражении налета средства ПВО оказались малоэффективными. В воздухе находилась небольшая группа ночных истребителей... Зенитная артиллерия действовала слабо. Авиация противника потерь не имела". [9] В докладе помощника начальника 4 отделения 1 отдела "СМЕРШ" подполковника Баранова, также датированном 22 июня, приводятся следующие подробности действий ПВО. В отражении налета принимали участие 24 зенитных орудия среднего калибра, 32 – малого и 26 пулеметов ДШК. Участвовали также зенитная артиллерия "танковой части Руссиянова" – 24 малокалиберные зенитки и истребительная авиация310-й ИАД, совершившая 17 вылетов. Израсходовано снарядов: среднего калибра – 8500 шт., малого -13000 шт., патронов ДШК – 6000 шт. В распоряжении ПВО имелись 19 прожекторов, в том числе 4 радиоуправляемых, и одна РЛС типа СОН-2. [9]

Конечно, наиболее важный вопрос дня заключался в том, какие потери понесли американцы. Но, как ни странно, однозначный ответ на него не был найден ни тогда, ни сейчас. Двух независимых источников, дающих одинаковые цифры, просто не существует, хотя расхождения небольшие. Среди множества причин этого обратим внимание на неоднозначность толкования понятий "уничтоженный" и "поврежденный" самолет, в связи с чем авторы разных документов могли одну и ту же машину относить к той или иной категории. Замечено также, что чем позже составлена бумага и чем более официальный характер она носит, тем сильнее проявляется стремление ее составителей слегка "приукрасить" действительность. Поэтому обратимся к документу, появившемуся на свет в буквальном смысле по горячим следам бомбежек.

Начальнику Главного управления контрразведки «СМЕРШ» -

Комиссару госбезопасности 2 ранга тов. Абакумову.

Докладываю результаты налетов вражеской авиации на аэродромы Миргород и Пирятин 23.06.1944 г.

Миргород: сгорела одна "Аэрокобра ", УТИ-4 – 1, УТ-1 – 1, повреждено "Аэрокобр " – 12, американцев раненых и убитых нет. Убито – о чел., ранено – 27чел., из них один гражданский. Горючего сгорело 370 т.

Аэродром засыпан мелкими бомбами, зажигалками.

Пирятин: уничтожено бензина – 30 т, ранено 6 чел., американцев раненых и убитых нет.

Уточняю данные за 22.06.1944 г. по аэродрому Полтава: уничтожено – "Летающие крепости ’’ – 44, С-47 – 2, "Лайтнинг " – 1, повреждено: ‘Летающие крепости " – 25, Як-9 – 15, Як– 7 – 6, "Харрикейн " – 1, У-2 -3, сгорело бензина – 360т, уничтожено авиабомб – до 2000. Американцев убито – 1, ранено – 15, наших убито -31, ранено – 88 (в число раненых и убитых входят и бойцы ПВО)...

Аэродром Полтава очищается от зажигательных и неразорвавшихся бомб. Бетонная полоса пригодна к посадке. Металлические полосы аэродромов Миргород и Пирятин ремонтируются.

Свешников. [9]

Итоговый отчет штаба 169-й АБОН за период май– ноябрь 1944 г., подписанный подполковником Щепанковым, дополняет список потерь одним Ли-2 и свидетельствует, что во время налета на Полтаву погибли также 3 корреспондента центральных газет. [10]

Приведенные цифры позволяют заключить, что в Полтаве американская стратегическая авиация понесла самые большие потери на земле за всю вторую мировую войну. После девяти месяцев трудных переговоров и доставки в Советский Союз всего необходимого, стоившей миллионы долларов и немалых усилий, события одной ночи поставили под сомнение целесообразность всех предпринятых мер. Несомненно, это был один из наиболее крупных успехов люфтваффе, но, как ни удивительно, "дождь наград" над пилотами IV авиакорпуса не пролился. Им пришлось довольствоваться выражением признательности со стороны своего командира Рудольфа Майстера, да отеческой гордостью рейхсмаршала Геринга, который даже на допросе 10 мая 1945 г., вспоминая о налете на Полтаву, говорил, что "это было прекрасное время". [5]

Американская техника вызывала большой интерес у советских авиаторов. С-т Саммерс дает пояснения л-ту Ворокову

«Их поведение делает честь Красной Армии»

В те несколько дней и ночей американцы многое узнали о характере советских людей. Парадоксальное сочетание легкости, с какой допускаются просчеты в ключевых вопросах, с постоянной готовностью пожертвовать собой (да и другими тоже) ради исправления малой доли этих просчетов, наверное, надолго запомнилось нашим союзникам. Славянская «система ценностей» тоже оказалась непохожей на западную: жертвами бомбардировки стали в основном солдаты, во время налета пытавшиеся спасти от огня если не сами «Летающие крепости», то хотя бы их вооружение и ценное оборудование. Большие жертвы понесли и зенитчики, которые лишились управления и целеуказания, но продолжали стрелять. Американцы в это время сидели в окопах и недоуменно разводили руками... Однако самое сильное впечатление на них произвело поведение военнослужащих 169-й АБОН при ликвидации последствий налета. Слово Боумену: «Немцы оставили нам неприятный сюрприз, напоследок обрушив ливень мелких бомб со специальными взрывателями. Каждая из них имела пропеллер, так что опускалась на землю медленно, подобно кленовому семени – „вертолетику“. При соприкосновении с землей эти „бабочки“ взводили сами себя, а потом взрывались при малейшем толчке, например, при звуке шагов. Поскольку эти бомбы были покрашены в зеленый цвет, а большая часть аэродрома была просто полем, заросшим травой высотой около фута, то „бабочки“ создали реальную проблему. Но не для русских. Солдат, вооруженный 20-футовым щупом, приступил к неприятной задаче по прочесыванию поля с помощью сенокосилки, в которую была впряжена лошадь. Солдат размахивал перед собой щупом, словно косарь, причем некоторые „сюрпризы“ от этого взрывались. Иногда мы слышали даже серию взрывов». [8]

Всего в Миргороде было уничтожено 1822 неразорвавшиеся бомбы, в Пирятине – 1217. [10] В Полтаве дела с разминированием обстояли хуже, т.к. плотность "засеивания" там была намного больше. В отчете о работе минеров, подписанном начальником штаба 68-го района аэродромного базирования майором Сергейчуком. говорится, что разминирование там длилось 6 дней, в течение которых было обезврежено 24570 бомб. [11] При этом действия красноармейцев часто вызывали восхищение союзников.

Штаб Восточного авиационного командования США.

Командующему. Армейская почта 798, армия США.

Я прошу, чтобы описание нижеследующего случая, когда двое русских солдат проявили мужество и пренебрежение к опасности для собственной жизни, было рассмотрено с точки зрения представления этих солдат русскому генералу для соответствующих наград.

22 июня 1944 г., около 4 ч 30 мин нижеподписавшийся выехал на автомашине «Виллис»... с целью оказать помощь раненым... Когда мы подъехали к юго-восточной части аэродрома, к нам подбежали русский механик сержант Тубизин [* Так в документе, правильно – Тупицин.]и капитан Базарт (ВВС США), которые сообщили, что в центральной части аэродрома необходима медицинская помощь...Двое русских солдат добровольно выступили вперед и с полнейшим пренебрежением к опасности для собственной жизни стали проводить «Виллис» через высокую траву, густо усеянную мелкими бомбами и минами, к тому месту, где лежали раненые. Вот эти двое русских солдат: механик сержант Тубизин и механик Лукор Джорджи. Тубизин высматривал мины, сидя на передней части "Виллиса ", а Джорджи шел впереди машины, подбирая бомбы и мины и осторожно откладывая их в сторону... всего около 40 или более бомб... На обратном пути двое русских солдат опять пошли впереди, таким образом они обеспечили на расстоянии полумили безопасное продвижение автомашины. По мнению нижеподписавшегося, храбрость..., проявленная этими двумя русскими солдатами, делает большую честь им самим и их армии и является гораздо большим, чем исполнение обычного долга службы.