Текст книги "Авиация и Время 1997 № 2 (22)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Приведем мнения еще нескольких летчиков. Заместитель командира корпуса ПВО полковник В.И.Анохин считает Ту-128 самым надежным из всех советских перехватчиков того времени. Полет на дозвуке и сверхзвуке на этой машине не имел особых отличий, она не требовала от летчика при полете на сверхзвуковой скорости такого напряжения, как Су-15 и МиГ-31. Бывший начальник воздушно-огневой подготовки 350-го АП майор Н.И.Попов добавляет: "Самолет был лучше приспособлен для Севера и отрицательных температур, чем МиГ-31... За всю мою летную деятельность сложилось ощущение добротной машины, предназначенной и спроектированной для того, чтобы уничтожить конкретного врага, как можно дальше в автономном режиме". Немаловажным для уважительного отношения летного состава к Ту-128 было и то, что пилоты этих машин имели самый высокий оклад среди истребителей -190 руб. (на Су-15 -160 руб.). Собственно, тяжелый перехватчик даже истребителем и не считался. Его гордо именовали "кораблем", а командира экипажа, соответственно, "командиром корабля".

Однако при общем положительном мнении о Ту-128 замечаний по нему все же хватало. Как уже отмечалось, машина была весьма строга на посадке. Тщательное "прицеливание" начиналось где-то за 20 км до ВПП, и если дальний привод (4 км) самолет проходил с курсовой ошибкой более 3°, то посадка запрещалась, и заход повторялся. На предпосадочном планировании при скорости 450 км/ч перехватчик вяло реагировал на отклонение элеронов. Это иногда приводило к авариям и катастрофам, которые чаще всего происходили с молодыми летчиками.

Низ фюзеляжа Ту-128 в районе воздухозаборников

Основная опора шасси

Верхняя поверхность крыла

Верхняя поверхность хвостовой части фюзеляжа

Передняя опора шасси

Еще об одной опасности, подстерегавшей экипажи Ту-128, рассказывает В.И.Анохин: «Самолет имел ограничения по крену на виражах. При крене более 60° он резко опускал нос, быстро разгонялся и на скорости 800 км/ч становился нейтральным по элеронам. На 1000 км/ч происходила полная „потеря“ элеронов, и начинался их реверс. Самолет входил в глубокую спираль, из которой вывести его было почти невозможно. В очень редких случаях опытным летчикам удавалось справиться с ситуацией. Но при этом конструкция подвергалась значительным деформациям (в первую очередь крыло), обшивка становилась „гармошкой“, и самолет списывался ввиду непригодности к дальнейшей эксплуатации». Об одном из таких случаев вспоминает бывший зам. командира 33-й дивизии ПВО по авиации полковник Е.И.Костенко: «Весной 1971 г. 350-й АП выполнял учебные стрельбы на полигоне Темлемба в районе Читы. После пуска ракет по парашютной мишени командир отряда майор Э.Ткаченко допустил ошибку в пилотировании, и Ту-128 вошел в роковую спираль. Пытаясь выйти из нее, летчик на высоте 5000 м вывел самолет на максимально допустимую в эксплуатации перегрузку в 2,5 д. Когда до земли оставалось 3000 м, перегрузка превысила 5 д, и машина разрушилась. Очевидно, из-за возникших деформаций конструкции перехватчика Ткаченко и его штурман Петров не смогли катапультироваться и погибли.»

Серьезные трудности в пилотировании могли возникать из-за топливной системы. Дело в том, что каждый двигатель Ту-128 питался от своей группы баков, неравномерная выработка топлива из которых приводила к кренению самолета в ту или иную сторону, возникновению моментов на кабрирование или пикирование. В кабине летчика имелись органы управления топливной системой, однако сбалансировать самолет с их помощью было весьма сложно. Поэтому иногда приходилось лететь с до отказа вывернутым штурвалом.

В техническом обслуживании Ту-128 сложным не считался. Большое количество лючков обеспечивало доступ к системам. Однако в некоторых местах агрегаты располагались "в два слоя", и часть из них приходилось обслуживать наощупь. Весьма трудоемкой была замена двигателей, требовавшая отстыковки всей хвостовой части самолета.

К концу 70-х гг. карьера туполевских перехватчиков вошла в завершающую стадию. Им на смену должен был прийти самолет нового поколения МиГ-31, испытания которого проходили в том числе и в Арктике. Так как еще "сырой" навигационный комплекс МиГа нередко преподносил сюрпризы, в дальних полетах опытную машину сопровождала пара Ту-128 из 72-го Гв.АП. 17 июля 1978 г. гвардейцы стартовали из Нарьян-Мара для выполнения очередного такого задания. Погода была великолепная, видимость на высоте 10 км превышала 300 км, полет проходил нормально, однако вдруг радиообмен с самолетами нарушился. Вскоре выяснилось, что на удалении 100 км от аэродрома Ту-128 столкнулись друг с другом. Одному экипажу пришлось сразу же катапультироваться, после чего летчик и штурман более 5 часов дожидались спасательного вертолета, плавая на персональных маленьких льдинах в студеной воде Ледовитого океана. Парни оказались выносливыми и смогли пережить такое купание. Второму экипажу, несмотря на то, что у их самолета оказался пробит фюзеляж, помято крыло и заглох один двигатель, удалось вернуться в Нарьян-Мар. И хотя после посадки Ту-128 выкатился за пределы ВПП и загруз в песке, такой исход можно было считать весьма благополучным.

Перевооружение полков ПВО на МиГ-31 завершилось только к концу 80-х гг. В то время многие Ту-128М считались еще пригодными к эксплуатации и были перегнаны на базу хранения во Ржев. Там на апрель 1994 г. находилось около 50 таких самолетов. Одну машину оставили в Савостлейке, большинство же строевых Ту-128 ждала печальная участь. Так, в Братске осталось девять Ту-128М, один из которых хотели сохранить, но к концу 1996 г. глазам пожелавших его увидеть представал только "разбарахоленный" планер, покоящийся на шасси. Остальные восемь перехватчиков сначала попытались резать автогеном, но потом нашли более эффективный способ: достали у геологов взрывчатку и быстренько утилизировали былую мощь. В Андерме с Ту-128 "разобрались" еще круче. Зимой их выкатили на прибрежную акваторию замерзшего Карского моря, и взорвали лед. Очевидцы утверждают, что и по сей день во время отлива из-под воды появляются останки этих самолетов. Кладбище воздушных кораблей стало маленьким Клондайком для местных умельцев, которые на различных плавсредствах посещают его с целью добычи необходимых в хозяйстве "штучек". Впрочем, агрегаты перехватчиков нашли утилитарное применение не только в Андерме – на многих гарнизонных дачах красуются носовые конусы Ту-128, приспособленные под туалетные кабинки. Вот так, от высот небесных до глубин земных...

Ту-128М из 72-го Гв.АП перед вылетом. Андерма, май 1986 г.

Ту-128М (заводской №502902) из 350-го АП на родном аэродроме в Братске (верхнее фото) и на аэродроме Хатанга во время последнего своего «визита» в Заполярье летом 1987 г.

Самолеты ПВО на базе хранения авиатехники. На переднем плане – Ту-128М (заводской №504202). Хорошо видны антенны Р-832, РВ-4М, ДИСС-2А. Ржев, 26 апреля 1994 г.

На этой довольно грустной ноте мы и закончим рассказ о самолете, который более 20 лет достойно служил в ПВО СССР и вполне достоин уважительного отношения потомков.

При подготовке к печати раздела «В передовом эшелоне ПВО» редакция с согласия авторов дополнила его воспоминаниями полковника В.И.Анохина, полковника в отставке Е. И. Костенко и майора запаса Н. И. Попова. Большую помощь в работе оказал подполковник О.А.Подкпадов. Всем им выражаем глубокую, искреннюю признательность.

Ту-128М командира 1-й АЭ 64-го АП м-ра В.И.Анохина. Аэродром Омск-северный, 1985 г.

Внешние поверхности Ту-128 всех модификаций – цвета натурального металла. Конус РЛС – темно-зеленого (на ранних машинах) или темно-серого цвета. Иногда после ремонта машины имели светло-серые конусы. Бортовые номера в зависимости от полка и эскадрильи красного или голубого цветов с черной обводкой либо без. Заводские номера наносились на килях и фюзеляже под кабиной на самолетах ранних серий. Звездочки-отметки реальных пусков ракет наносились на фюзеляже под кабиной, а в 350-м АП – на воздухозаборниках.

Ту-128М (законцовка киля прямая) из 350-го АП. Аэродром Братск, 1986 г.

На полтавской авиабазе в ходе плановых полетов 25 марта 1997 г. представителям прессы были продемонстрированы бомбардировщики Ту~22МЗ дивизии дальней авиации ВВС Украины. Машины в воздухе показали экипажи, возглавляемые командиром авиаполка гвардии полковником В.В.Верескулом и заместителем командира полка гвардии подполковником Н.В.Меньшиковым

Виктор Ю.Голобков/ Харьков

Фото В.В.Есика

«Грачи» на Берегу Скелетов

В начале 1988 г. между СССР и Анголой было достигнуто соглашение о поставке в эту африканскую страну эскадрильи штурмовиков – двенадцати боевых Су-25К и двух «спарок» Су-25УБК. К тому времени в бывшей португальской колонии 14-й год шла гражданская война. Страна оказалась фактически разделенной на две части, контролируемые прокоммунистическим режимом Эдуардо душ Сантуша и отрядами УНИТА, возглавляемыми Жонасом Савимбой. С помощью советского оружия и кубинских войск правительству удавалось контролировать центр страны, а унитовцы засели в провинции, где вели успешную партизанскую войну. Борьба с ними в буше – лесистой саванне, поросшей высокой травой и кустарником, требовала постоянной поддержки с воздуха, обеспечивавшей разведку, проводку транспортов и оперативные удары по отрядам и лагерям противника. Именно на авиацию решили сделать ставку правительственные силы, добиваясь решительного поворота в затянувшемся противостоянии. В дело оказалась замешанна большая политика – на карту были поставлены позиции Советского Союза в этом районе Африки. По заверениям Главного военного советника советской миссии в Анголе генерал-лейтенанта Петра Гусева, 1989 год должен был ознаменоваться переломом в войне. "Оружием победы’’, наряду с бронетехникой и отлично зарекомендовавшими себя в противопартизанской войне вертолетами Ми-24, предстояло стать и Су-25.

Поставка штурмовиков не заняла много времени – Тбилисский завод тогда давал по 6-8 машин в месяц, – и уже к марту 1988 г. все 14 самолетов в контейнерах по морю из Новороссийска были доставлены в порт Луанды. Машины в экспортном варианте ("коммерческом", как их называли в КБ – отсюда и буква "К" в названии)отличались тропическим исполнением ряда агрегатов, комплектацией БРЭО (имели систему опознавания СРО-2 вместо "Пароля") и не могли нести управляемого ракетного и бомбового оружия.

Для помощи ангольцам в освоении штурмовиков о Советском Союзе сформировали группу специалистов. В нее вошли летчики и техники 80-го отдельного штурмового авиаполка (ОШАП), базировавшегося в Ситал-Чае на побережье Каспия, и 90-го ОШАП из бессарабского Арциза. Выбор был обоснованным – вряд ли кто-то мог равняться со специалистами этих частей по знанию особенностей Су-25 и боевому опыту. Они первыми в ВВС приняли на вооружение эти самолеты, вели их лидерную эксплуатацию, и именно на их базе был образован знаменитый "афганский" 378-й ОШАП, через который прошли все побывавшие в ДРА штурмовики. И теперь, когда там еще продолжала работать очередная смена, добытый потом и кровью опыт был востребован в другом конце света.

Р.Гумеров в кабине Су-25

В состав направлявшейся в Африку группы отобрали 14 человек, в том числе трех летчиков: замкомэска майора Рафиса Гумерова, назначенного командиром, штурмана-программиста майора Леонида Чернова и командира звена капитана Владимира Корнева. Инженерно-технический состав группы возглавил инженер эскадрильи майор Виктор Есик. Каждый из его подчиненных занимал в Союзе должность не ниже начальника группы регламентных работ и в совершенстве знал соответствующую систему: планер и двигатель, вооружение, радиоэлектронное и авиационное оборудование. Все члены группы прошли «афганский институт», давший бесценный опыт самостоятельной работы в отрыве от базы, незаменимый в предстоящей африканской «автономке». Побывав в афганской «душегубке», они не имели противопоказаний к службе в странах с жарким сухим климатом, о чем имелись соответствующие пометки в личных делах. В Анголе им предстояло занимать должности специалистов при местных офицерах соответствующего ранга. Число должностей в точности совпадало с количеством самолетов – как шутили, «на каждый штурмовик ангольцы заказали по спецу». А вот кого было не найти не только в обоих полках, но и во всех ВВС, так это владеющих португальским языком.

10 ноября 1988 г. группа убыла в Москву "в распоряжение 10-го Главного управления МО СССР", ведавшего личным составом. Эта формулировка стала на два года названием места командировки, их "крышей" и адресом, т.к. по международным договоренностям иностранные военные специалисты не имели права находиться в воюющей стране, оказывая помощь враждующим сторонам. Группу пропустили через обязательные перед загранкомандировкой десятидневные курсы, на скорую руку рассказав о новом месте службы, напомнив о сложной международной обстановке и происках иностранных разведок. Помимо иммунитета от этой напасти, летчики и техники получили более практичный набор прививок от холеры, Q-лихорадки, брюшного тифа.

Су-25УБК на базе Намибе. Идут учебные полеты. Кадр видеосъемки

26 ноября порядком поношенный «Боинг-707» ангольской компании TAAG доставил группу в Луанду. Там на базе советской военной миссии, занимавшей целый городской квартал, офицеры продолжили подготовку, знакомясь с оперативной обстановкой и местными особенностями. Тут же им выдали новую форму: пестрый тропический «камуфляж» французского пошива и высокие ботинки – непременный атрибут местной военной моды.

Война ощущалась разве что по сторожевым вышкам и БТР охраны вокруг миссии, да по иногда мелькавшим на улицах броневикам. Городские пляжи были полны народа, шла нормальная жизнь, и всегда можно было выпить великолепного местного пива. Однако за столичным фасадом скрывалась усталость страны от затянувшегося конфликта. Ангольские военные оказались далеки от молодцеватого плакатного бойца и вовсе не торопились идти в бой за светлое будущее. Солдат в армию набирали с трудом, прибегая к облавам в селениях, а возвращавшиеся с фронта советники рассказывали, что им приходится высыпать "погонщиками" и буквально выталкивать ангольцев в бой. Встреченный в аэропорту местный вертолетчик отказался на своем Ми-24 сопровождать колонну с грузом к линии фронта, на неплохом русском объяснив, что "он не такой уж дурак – лететь туда, где стреляют". Воевать в основном приходилось кубинцам, кровью платившим за интернациональные лозунги.

Некоторым утешением была неплохая аэродромная сеть, доставшаяся Анголе в наследство от колониальных властей (не без оснований старожилы утверждали, что при португальцах за страной все же следили!). Обширные малолюдные просторы и – нет худа без добра – партизанские засады привели к необходимости обустройства аэродромов, с помощью которых поддерживались связь и снабжение разбросанных по бушу селений. Тратиться на воздушные перевозки оказалось выгоднее, чем нести постоянные потери в горевших на дорогах колоннах. По воздушным мостам на Ан-26 и "Геркулесах" ангольцев, Ан-12 и Ил-76 советской военно-транспортной авиагруппы в удаленные гарнизоны и на базы выполняли все пассажирские перевозки, доставляли продовольствие, топливо и боеприпасы. Появление у партизан УНИТА "Стингеров" сделало полеты небезопасными. Летом 1988 г. при взлете с аэродрома Луэна был подбит ракетой Ил-76 (борт 79768) майора Сергея Мельникова. Летчикам удалось посадить машину, несмотря на горящий двигатель. Ангольскому С-130 в Куито-Канавале повезло меньше – получив повреждения, он выкатился с полосы на мягкий грунт и развалился пополам, к счастью, не взорвавшись.

Потери фронтовой авиации ангольцев большей частью были небоевыми: из-за ошибок в пилотировании и плохой подготовки техники. Перед самым прибытием группы Гумерова встречным рейсом на родину отправили погибшего на "спарке" МиГ-21 подполковника Липатова -советника командира местной истребительной эскадрильи. Над аэродромом Лубанго он с ангольским комэском отрабатывал пилотаж на малой высоте, когда при выполнении серии "бочек" у самолета "обрезало" двигатель, видимо, из-за попавшей птицы. Времени и высоты для спасения летчикам не хватило.

Основные силы ВВС были сосредоточены вдали от линии фронта на безопасных базах у океана, а при авиаподдержке операций использовались передовые аэродромы подскока. Помимо аэропорта Луанды, на обжитом побережье находились авиабазы Лобиту и Намибе, обустроенные ВПП имелись в городах Лубанго, Минонге.Уамбо, Луэна Куито-Канавале в глубине страны. На крутом берегу южнее Луанды кубинцами для своих МиГ-23 была выстроена полоса Котумбела. Местом базирования Су-25 избрали портовый город Намибе в 170 км от границы с Намибией (сами местные жители продолжали звать его прежним португальским именем Мосамедиш). Безопасность города обеспечивалась не только удаленностью от мест боев, но и тянувшейся прямо от окраин безлюдной раскаленной пустыней – знаменитым по пиратским рассказам Берегом Скелетов, форсировать которую вряд ли решился бы противник. В Намибе уже базировался 26-й истребительно-бомбардировочный авиаполк ВВС Анголы, вооруженный МиГ-21МФ и Су-22. Штурмовикам предстояло составить его третью эскадрилью. Тут же располагалась эскадрилья кубинских МиГ-23МЛ, осуществлявшая прикрытие юга страны. Выстроенный португальцами аэродром имел неплохую бетонку, хотя его оснащение свето– и радиотехническими средствами находилось на "колониальном" уровне и оставляло желать лучшего.

На МиГ-23 в Анголе в основном летали кубинские летчики

С трудом налаживался быт группы: Снабженцы советской миссии, напрочь игнорируя местное изобилие, не могли предложить ничего лучшего, чем тушенка с вермишелью, доставлявшиеся из Союза. Выход нашли в «подножном» (точнее, подводном) корме, наладив рыбалку и на добрых две трети обеспечив стол рыбой и всякой морской живностью, в изобилии водившейся в океане. Подкармливались с местного рынка. Так прожили первый год. Затем, наконец, удалось протолкнуть через все инстанции нормальное «пищевое довольствие» в столовой Намибе.

Ежемесячную зарплату членам группы назначили, по отечественным меркам, вполне нормальную: 650 долларов "спецу" на уровне комэска, 580 – инженеру эскадрильи и от 450 до 500 остальным специалистам (кто не помнит – по официальному курсу доллар США тогда стоил 79 копеек). Настроение, однако, несколько испортили подвернувшиеся в штабе документы, не предназначенные для глаз наших офицеров. Оказалось, что ангольская сторона платит за работу каждого в 10 раз больше – до 4500 долларов. Где оседала разница – можно было только гадать, а "масла в огонь" подлил попавший в руки журнал "Солдат удачи", в котором наемник из ЮАР делился ангольским опытом. Оказалось, что противники, не сговариваясь, оценивают работу военного специалиста в одинаковую сумму: юаровцу платили те же 4500 долларов, но заработанное он получал полностью и тут же.

С первых же дней стало ясно, что, помимо контрактных обязанностей – служить специалистами при ангольских командирах, офицерам советской группы придется заняться привычной технической работой и, вдобавок, освоить педагогическую деятельность. Подготовка личного состава "эскадрона бомберо" оказалась чисто номинальной. Хотя техники прошли обучение в Киевском и Краснодарском авиационных училищах, могли они, в лучшем случае, расчехлить самолет и заправить его топливом, да и то не было уверенности, что крышку горловины не забудут завернуть. Выпускников летного отделения Краснодарского училища, специализировавшегося на "экспортных" пилотах для стран Азии и Африки, с большой натяжкой можно было назвать летчиками: они могли лишь выполнить взлет и облет аэродрома по кругу в пределах видимости, хотя и с этим у многих были проблемы. О самостоятельном полете по маршруту, в группе, боевом применении и вовсе не приходилось говорить: по окончании училища ангольцы целый год не поднимались в воздух.

Из "рядовых и необученных" предстояло сделать полноценных специалистов – повторять афганский опыт, когда своей кровью пришлось оплачивать затеи местных революционеров, не было никакого желания. В Союзе тоже настало время перемен: все еще расходуя огромные средства на поддержку всевозможных "прогрессивных режимов", руководство однозначно запретило нашим военным участвовать в боевых действиях (хотя этот приказ зачастую оказывался номинальным – советским офицерам, посланным на чужую войну, по-прежнему приходилось идти в бой и гибнуть на чужой земле). Кубинцы, по общему мнению, "честные и надежные парни", с которыми у наших сложились отличные отношения, с откровенным скептицизмом относились к стараниям научить союзников работать. Не первый год имея дело с ангольскими военными, они на этот счет подшучивали: "Не трать, куме, силы...".

На базе Намибе развернули курсы по переучиванию ангольского техсостава, используя простую и наглядную методику "делай, как я". Через руки знания доходили куда быстрее, чем с помощью лекций и конспектов. Ангольцы вполне сносно владели русским языком, и к февралю 1989 г. освоили основные работы по подготовке штурмовика и несложному ремонту. К этому времени после различных проволочек наконец-то собрали Су-25. Сборку и облет произвели заводские бригады Тбилисского и Уланудинского предприятий. Далее настал черед летчиков Гумерова, занявшихся восстановлением навыков пилотирования у ангольцев. После вывозных полетов на двух "спарках" перешли к пилотажу, штурманской подготовке, полетам в группе и отработке боевого применения. При подготовке к вылету советские инструкторы, не питавшие иллюзий относительно квалификации натасканных ими местных "спецов", продолжали присматривать за обслуживанием машин, непременно контролируя работу: будь то опробование двигателей, включение аппаратуры или даже заправка. Сплошь и рядом ангольцы забывали заправить гидросистему и маслобаки, пренебрегали закрытием люков после работы, которые в воздухе тут же вырвало бы "с мясом", путали электроразъемы при подстыковке блоков и могли выпустить самолет с АПА и заправщиком "на привязи".

Несмотря на весьма посредственный уровень выучки пилотов, к августу 1989 г. два звена были подготовлены к самостоятельной работе. Обучение продолжалось до осени следующего года, благо ангольцы особо в бой не торопились. Низкая квалификация местных летчиков дала себя знать: три штурмовика стали жертвами незадачливых пилотов. При этом, на удивление, все аварии пришлись даже не на посадки (режим на Су-25 с его небольшой базой шасси и склонностью к заносу и крену при торможении на пробеге, достаточно сложный и требующий навыка) – машины разбивали прямо на взлете. В феврале 1990 г. один летчик при разбеге решил убрать шасси на скорости куда меньше взлетной. Передняя стойка послушно сложилась, штурмовик клюнул носом и, проскрежетав пушкой по бетону до конца полосы, в туче искр вылетел на грунт и взорвался. Через три месяца два других "аса", взлетая парой и едва оторвавшись от земли, пошли в вираж, держась крылом к крылу. Самолеты столкнулись и, разваливаясь в воздухе, рухнули на краю аэродрома. Во всех случаях летчикам повезло, они успели катапультироваться: первый – прямо с земли за секунду до взрыва, а двое столкнувшихся покинули машины на малой высоте, один сразу же, почувствовав удар, а другой – из уже потерявшего крыло и валившегося набок самолета.

В общей сложности к октябрю 1990 г. эскадрилья Су-25 налетала 1500 ч. Программу боевого применения полностью освоило только одно звено, включая и комэска капитана Джаймэ. Бомбометание и стрельбы отрабатывали неподалеку от аэродрома на оборудованном в семи километрах севернее города полигоне в песках, на котором соорудили мишени из старых покрышек и подобранных у дорог сгоревших автомобилей.

В это время кубинцы, убедившись в бесплодности стараний поддержать "товарищей по оружию", уже выводили войска, ограничивая их участие в боях. Генералам Луанды предстояло доказать, что время и средства на выучку их армии потрачены не даром. Для укрепления ВВС весной 1990 г. Ангола получила из СССР 14 новеньких Су-22М4. Они заменили в Намибе переданные на аэродром в Лубанго МиГ-21 МФ, после чего полк полностью стал истребительно-бомбардировочным. К комэску от советской стороны прикрепили подполковника Николая Волошановского, затем его сменил Алексей Шевцов. Укомплектованный полк, которым к этому времени командовал капитан Шавеш, являлся наиболее боеспособным в ангольских ВВС и представлял собой ощутимую силу, способную хотя бы численно заменить уходивших кубинских летчиков. Полк решили задействовать в проведении плановых операций на лето 1990 г. (как правило, масштабные действия активизировались в летний период, когда жара в южном полушарии несколько спадает, позволяя более-менее сносно воевать людям и технике). УНИТА предприняла в это время ряд удачных вылазок в центральных провинциях и вблизи столицы. Туда и решили перебросить звено Су-25, поставив задачей уничтожение бомбо-штурмовыми ударами позиций противника, его группировок и баз для обеспечения наступления правительственных войск. Су-22М4 вместе с МиГ-21 предстояло работать с передового аэродрома Минонге, поддерживая операции на восточном фронте.

Ушедшее звено Су-25 разместили на полосе под Луандой. Все необходимое для его работы, включая запчасти и боеприпасы, по мере надобности перебрасывали из Намибе на "Геркулесах" и Ан-26. Последовавшие отзывы о боевой работе штурмовиков были обескураживающими: самолет, предназначенный для точных ударов и непосредственной поддержки войск на поле боя, использовали самым бездарным образом, в качестве "ломовика", способного только привезти и сбросить груз бомб. При этом ангольские пилоты предусмотрительно держались на безопасной высоте не ниже 5-7 км, избегая пикирования, чтобы не попасть под зенитный огонь. Бомбардировки проводились осколочно-фугасными ОФАБ-100-120, ОФАБ-250-270 и кассетами РБК-500 с мелкими осколочными бомбами. При ударах по транспорту на дорогах, лагерям УНИТА и занятым партизанами селениям иногда применяли НАР в блоках УБ-32-57. Использование Су-25 в качестве "прифронтового бомбардировщика", противоречило даже наставлению по применению штурмовой авиации, и столь необходимые в боевой обстановке маневренность, точность и мощь удара "грачей" оказались не задействованы. Более того – в глазах ангольцев Су-25 даже проигрывал скоростным МиГам, способным в считанные секунды разгрузиться от бомб и исчезнуть. О боевой эффективности речь уже не шла, больше ценились внешний эффект и возможность "покувыркаться" в пилотажной зоне, где Су-25 рядом со сверхзвуковыми собратьями выглядел "гадким утенком". Наши офицеры, видевшие результативность работы "грачей" в Афганистане, испытывали законное чувство обиды за машину и свой труд, но могли только подытожить: "Су-25 нужна война, а не эта пантомима". Выполнив за месяц 25 боевых вылетов (по афганским меркам – рядовая дневная загрузка), ангольцы отказались от боевой работы, отогнали штурмовики в аэропорт Луанды, где их и оставили.

Первые ангольцы, переученные на Су-25. В центре – м-р В.В.Есик

Группа Гумерова на базе Намибе

В октябре в группе советских специалистов провели замену летчиков и большинства техсостава, но работы для них становилось все меньше. После неудачного опробования Су-25 под Луандой ангольцы практически перестали привлекать их к боевым действиям. Пилоты летали мало, утрачивая и без того невысокую квалификацию. С декабря началось поэтапное сокращение нашей группы. К марту 1991 г. летная работа в эскадрилье и вовсе оказалась свернута, а самолеты заброшены. К тому времени кубинцы ушли из Анголы. Президент душ Сантуш, оказавшись не в состоянии справиться с оппозицией военным путем, вскоре объявил о своем «разочаровании и осуждении марксизма». Его противников это не устроило, война давно потеряла политическую подоплеку и превратилась в межплеменную борьбу за власть. Су-25 в ней участия больше не принимали и не поднимались в воздух, так и оставшись «на приколе» напоминанием о 4,1 млрд, долларов, безвозвратно потраченных СССР на поддержку Анголы.

Су-22М4 ангольского 26-го ИБАП весной 1990 г. не несли опознавательных знаков. Боевые самолеты ВВС Анголы имели индекс "С" от португальского Саса (истребитель)

Этот МиГ-21 бис стал трофеем юаровцев после приземления в Намибии из-за ошибки летчика лейтенанта Доминго Жозе де Алмейда Винес

Учебные и учебно-боевые самолеты Анголы обозначались "I" от Instrucao (учебный), штурмовики Су-25 классифицировались как "В" – Bombero

Николай А.Марченко, председатель Государственного Департамента авиационного транспорта Украины/ Киев

Проведение реформ – требование времени

Фото С.А.Попсуевича

«Якою буде Україна у XXI сторіччі, залежить від того, що ми зробимо для неї зараз».

Л.Д. Кучма, 21.03.97 г.

Гражданская авиация – своеобразная визитная карточка государства. Ее инфраструктура и финансовая эффективность, уровень надежности и безопасности полетов характеризуют степень развития страны в целом.

Гражданская авиация Украины сегодня – это разветвленная сеть аэропортов, покрывающая всю территорию страны; полеты через Атлантику в Америку и Канаду; воздушное сообщение почти со всеми европейскими столицами на самолетах Boeing-737; мощный парк Ил-76, являющийся серьезной силой на рынке грузовых перевозок; современные Ан-124-100, способные перевозить уникальные грузы массой до 120 т. В то же время – громоздкость структур и низкая эффективность государственных авиакомпаний; удручающее состояние ВПП и оборудования аэропортов, систем управления воздушным движением; стареющий парк авиатехники, в основном состоящий из воздушных судов разработки 50-60-х гг. с проблемами продления ресурсов, поставок двигателей и комплектующих. Совсем близок запрет полетов Ил-62М через Атлантику. Все более возрастают технические и организационные требования Европейского Сообщества к авиакомпаниям и воздушным судам стран, не входящих в ЕС. Дополнительные трудности создает двоевластие в системе управления ГА Украины с бюрократическим контролем Минтранса.

В создавшейся ситуации Украине необходимо сделать качественный шаг вперед к созданию цивилизованной развитой авиационной державы. Наша страна уже стала членом почти всех политических и экономических структур современной Европы, четко определив свое место. Эта же задача стоит и перед гражданской авиацией. Необходимо интегрирование в европейские авиационные структуры (JAA), создание нормативно-правовой базы, адаптированной к мировым системам.