Текст книги "Знание-сила, 2001 №03"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Моя основная идея заключается в историческом маятнике, природу и происхождение которого нам необходимо понять.

С начала государственности Россия развивается по североевропейской орбите до 1565 года. Потом вдруг мы перескакиваем на евразийско-имперскую орбиту. Потом – через 150 лет – вдруг ни с того ни с сего является Петр и силой, с ужасными потерями, насилием перетаскивает Россию снова на европейскую орбиту – несмотря на то, что он делает это в терминах той же самодержавной революции, которую устроил Иван Грозный. Через столетие мы имеем декабристов, Пушкина, идем по этой орбите. Потом в 1917 году Россия снова перескакивает на евразийско-имперскую орбиту, и мы идем в сторону, противоположную Европе. В 1991 году мы снова перескакиваем. Эти скачки – откуда они?

Мое объяснение состоит в том, что Россия цивилизационно неустойчива именно по причине двойственности ее политической традиции. Ни Гончаров, ни Пушкин не спасли Россию от взмаха ее политического маятника. Как при всех традициях они не сумели понять причины этого маятника, почему никто не поставил вопрос о нем?

Да, в России есть европейская традиция. Россия в каждом веке стоит перед одним и тем же выбором – является ли она частью Европы (Петр сделал ее членом концерна европейских держав, но оставалось самодержавие, крепостное право, все, что абсолютно не способно интегрироваться в Европу) или нет. Меня волнует, почему российская элита не смогла предвидеть неминуемость нового взмаха? Откуда ее интеллектуальный паралич? Почему она не смогла предупредить свое общество, что этот взмах будет катастрофическим?

Теперь я хотел бы ответить на конкретные вопросы.

Возможен ли европейский выбор России только в новых границах, при утрате Сибири или Северного Кавказа? Думаю, в этом случае национализм разнесет Россию на куски. Посмотрите, что происходит по поводу Курил – нескольких скал, которые не идут ни в какое сравнение ни с Сибирью, ни с Северным Кавказом. За уходом Украины стоял мощный украинский национализм, состоялся референдум. на котором большая часть населения одобрила этот выбор. Здесь речь идет о России а не о Советском Союзе. Распад России я вижу как смертельную опасность, как смуту. К счастью, так вопрос сейчас не стоит.

Достижим ли европейский выбор в условиях всеобщего и равного избирательного права ? Я думаю, достижим, ведь мы живем в информационном мире. Необходима возможность широкомасштабной кампании за европейский выбор: И тогда в условиях всеобщего и равного избирательного права это было бы возможно. Но я не вижу механизма, не вижу заинтересованных людей, капитала, который бы за этим стоял.

Возможно ли радикальное изменение вектора политического курса в относительно стабильной экономической ситуации?Думаю, что потенциально – да. Наоборот, в нестабильной ситуации оно невозможно.

Как сделать европейский выбор прагматически выгодным для чиновничества? У меня нет ответа на этот вопрос.

Григорий Гольц

Мы обсуждаем вопросы в разных плоскостях. Александр Ахиезер. Алексей Давыдов занимаются природой происхождения российского менталитета. Александр Янов ставит на первый план политические обстоятельства и движения. Мне кажется, что природа российского общества, его особая социальная психология объясняет и причины социально-культурного маятника. Существует мощный фундамент российского менталитета, народной социальной психологии. И интеллигенция, особенно дворяне, конечно, все время наверстывали понимание, что европейская культура – другая. И они немного раскачивали этот маятник и создали двойное движение. В XVIII веке их было 5 процентов, в XIX веке – может быть, 7,5 процента, в начале XX века – 12 процентов… Они как раз и являлись возбудителями всяких либеральных движений по отношению к этому фундаменту, который оставался прежним.

Игорь Кондаков

Я склонен думать, что идея Плеханова о том, что все петровские реформы проходили в рамках восточной деспотии и вся модернизация, демократизация Петра была подчинена сугубо традиционным государственным формам, значительно осложняет проблему качания от Европы к Азии и обратно. Думаю, что и в советском периоде были разные качания – так, период Ленина и Троцкого был периодом большей европеизации, нежели сталинский.

Мне кажется очень перспективной идея относительно анализа форм культурного шока в России. Нынешний культурный шок, который переживает страна. – определенная реальность, которую нужно анализировать. Но это совсем не тот культурный шок, который произошел после 1917 года. И если говорить о том выборе, который сегодня решается именно в культурном плане в России, то это выбор между американизацией (даже не европеизацией) культуры и интеграцией собственного культурного наследия, которая является совсем не простой. Соединить Платонова и Шолохова. Шолохова и Солженицына, Троцкого и Милюкова, Устрялова и Бердяева трудно. Объединить официальную и диссидентскую линию, в эмиграции – антисоветскую и просоветскую линию – это трудная проблема, которая мучительно решается в современном культурном процессе. И процесс интеграции собственного культурного наследия идут мощно и болезненно. Я думаю, что в культуре происходит выбор между этими двумя тенденциями.

Далее. Мысль о том, что Россия – не великая страна, а русские – малый народ, является мыслью для всех, кто живет сейчас в ближнем зарубежье – Прибалтике, Средней Азии, Закавказье. Эта мысль не может сейчас не занимать тех, кто живет в Татарстане, в Башкортостане (где русские получают зарплату в пять раз меньшую, чем башкиры), в Якутии, где русские составляют ничтожное меньшинство. Мысль Шафаревича по поводу малого народа обернулась как бумеранг против самих русских. Я считаю, что в принципе это очень полезный процесс. По поводу борьбы с собственным народом еще Ключевский скаэа/i: «Государство пухло, а народ хирел». Мысль о том, что мы – это малый парод, и в этом смысле нам нужно менять всю систему координат, приспосабливаясь к своему частному, малому кругу, малой родине, – это очень прогрессивный и жизненный процесс. Здесь, может быть, и находится путь к европеизации и космополитизации России. Это и есть выбор.

Александр Ахиезер

«Все-таки первично сознание, а не материя»

В том смысле, что человек всегда мыслит, решает, действует на основе ранее сложившейся культуры, на основе своей критической способности ее освоить. Действительно, задачи, ради которых реформы в России бывали задуманы, оставались нерешенными; более того, за ними, как правило, следовали контрреформы, нередко ухудшавшие ситуацию. Например, такое радикальное преобразование, как отмена крепостного права, вызвало волну архаизации, возродившей в невидных масштабах то же самое, по существу, явление – крепостничество – в форме военного коммунизма и сталинского тоталитаризма.

Такая парадоксальня ситуация поднимает неизбежные вопросы: почему развитие России в Новое время постоянно требовало реформ?

Почему инициатива всегда шла от власти? И наконец, почему за любой реформой следовал откат, который мог превосходить ее по своему энергетическому потенциалу?

Это нельзя объяснить недостаточной радикальностью реформ – реформам Александра II не было аналогов в предшествующей истории. Александр Янов говорит о циклизме. Очевидно, что перед нами закономерность, природу которой мы лишь пытаемся понять и приходим к выводу, что смысл реформ в России заключается в том, чтобы компенсировать различными способами острую нехватку в массовой культуре ценностей, ориентированных на развитие, на прогресс. И причина здесь одна: российское общество в своей исторической основе не порывает решающим образом с влиянием традиционализмам. Наследие давно ушедших времен сегодня влияет на сознание и поведение людей. А устойчивость традиционализма обусловлена тем простым обстоятельством, что на протяжении за малым исключением всей отечественной истории в составе населения преобладало крестьянство. Налицо историческая слабость городской культуры, городского образа жизни, городских ценностей, очагов интеллектуализации, которые могли бы противостоять традиционализму. И дело не только в гораздо большей численности крестьянства, дело в его особенностях: в начале родовая община, затем территориальная, общинники никогда не знали частной собственности. А сохранение древних коллективных форм органически связано с определенным типом власти – с созданием авторитарного государства, то есть с созданием механизмов, направленных на принуждение. Уже власть общины, по существу, несла в себе крепостную зависимость крестьянина от локального сельского мира на основе очень архаичной культуры. Поэтому, как бы ни объяснять крепостничество, основы его – в догосударственных формах. Крестьянин не мог покинуть обшину, включая ее советскую модификацию – колхоз, совхоз – без разрешения. Второй, тоже важнейший факт – существенная сторона архаичного традиционализма – негативное массовое отношение к торговле превращается в основное занятие, профессию. И еще одна особенность традиционализма – стремление крестьян жить в локальном мире, их тяга к авторкии, замкнутости, вплоть до полного противопоставления себя большому обществу, государству по принципу «мы» – «они».

А в результате – неспособность общества подчинять организационные отношения задачам совершенствования, будь то власть или производство, неспособность активно участвовать всем и каждому в жизни большого общества. А без этого – невозможно эффективное производство, развитие частной инициативы, создание интенсивности работающих структур.

Рывки же в виде реформ требовали свободной циркуляции ресурсов, что в бедном обществе грозило еще большим обнищанием, люмпенизацией, взрывами недовольства, в результате – поворот к контрреформе. Вот и ответ Александру Янову. Из-за этих-то двух исключающих друг друга циклов – реформ-контрреформ – сложилось специфическое общество промежуточного типа. И среди многих его особенностей одна, важнейшая – неспособность пробиться к формам жизни, основанным на интенсивном воспроизводстве.

Короче говоря, уверен, что без ориентации на реальные и потенциальные сдвиги в культуре и нравственности никакое реформирование невозможно. И мировой опыт это подтверждает. Например, успехи экономического развития в некоторых странах Юго– Восточной Азии в значительной степени связаны с новой культурологической интерпретацией ислама, выводящей людей за рамки массового традиционализма к новому пониманию развития и прогресса. Без таких интерпретаций проекты либеральных реформ не имеют шансов на жизнь. Поэтому именно культурологические технологии можно рассматривать как способ (думаю, единственный) втянуть людей в более эффективную и исторически продвинутую деятельность. Потому что первично все-таки сознание, то есть то, что в человеке, а не то, что вне его.

Для публикации материал подготовили Михаил ВИНОГРАДОВ и Галина ВЕЛЬСКАЯ.

Во всем мире

Дельфины разговаривают без кабеля

Скоро такую возможность получат и люди, работающие под водой, уверяют сотрудники кафедры электротехники и электроники университета города Ньюкасла в Англии. Они работают над созданием системы, способной передавать данные с удаленных морских нефтепромыслов. Систему связи можно использовать и для выявления обстоятельств кораблекрушений, в том числе подлодок, или для проведения разведки новых нефтегазовых месторождений в Северном море, например ввиду истощения его старых подземных хранилищ. Для этой цели пригодился частотный звуковой диапазон, предпочитаемый… дельфинами.

После восьми лет исследовании и экспериментов ученые остановились на звуковой передаче информации под водой со скоростью 16 килобит в секунду, где бит, напомним, – это единица дискретной информации, двоичный разряд. Дальность посылки звуковых импульсов составляет несколько километров. Существующие лазеры, рассчитанные на сто метров, из-за мутности воды ограничивают свое действие буквально метрами, а низкочастотные устройства на подводных лодках слишком неоперативны. Вместо традиционно применяемого ультразвука, нуждающегося в четкой взаимонаправленности передатчика и приемника, за основу взята звуковая частота 15 килогерц с модуляцией несущей методом фазовой манипуляции. Это и есть бионика – сочетание живой природы и техники.

Данная система подводной звуковой связи опробована в доке на реке Тайн и готова к испытаниям и эксплуатации в Северном море.

Медведи– узники

В наши дни в Китае тысячи медведей заточены в клетки с целью извлечения у них желчи, которая в соответствии с давней традицией китайской медицины применяется для лечения головной боли, цирроза печени и прочих заболеваний, а в последнее время, кроме того, для изготовления шампуней и средства для повышения полового влечения.

В прошлом это средство использовали лишь император и его двор. В наши дни продукт доступен тысячам жителей Азии. Спрос так подскочил, что Китай ввозит медведей из многих стран, чтобы обеспечить ожидания рынка. Из восьми ввозимых видов шести грозит вымирание.

В целях расширения бизнеса в 1995 году были созданы сотни медвежьих ферм, в которых свыше десяти тысяч узников лежат в узких горизонтальных клетках. Экскременты прожигают им кожу. Клетки так малы, что медведи совершенно не могут двигаться. Пищу им дают через крошечную дверцу. Мучаясь от жажды, бедные животные слизывают капли воды с прутьев. Пребывание долгие годы -до 15 лет – в одном и том же положении деформирует их кости.

Во время извлечения желчи им вставляют трубочку в желчный пузырь, а другой ее конец помещают в специальный механизм, отсасывающий желчь. Боль животных невозможно представить. Они ревут, пытаются покончить с собой.

IFAW (Международный фонд за благополучие животных), английская организация, президентом которой является принц Чарльз, поддержала идею закрытия медвежьих ферм, принадлежащих китайскому правительству.

Космический лифт

Идея космического лифта принадлежит Циолковскому: он описал подобное сооружение еще в конце XIX века. Появлялись такие проекты и позже, но уже в фантастических романах. Сегодня ученые рассматривают такой лифт как альтернативу дорогостоящим современным средствам вывода грузов в космос. По их подсчетам, стоимость вывода на орбиту одного килограмма груза посредством лифга не превысит полутора долларов. А у американского инженера из NASA Дэвида Смитермана уже разработан технический проект.

В основании его лифта – гигантская, высотой 50 километров, наземная башня, к вершине которой крепятся несколько высокопрочных тросов длиной около 35 тысяч километров каждый. Другим концом тросы прикреплены к небольшому астероиду, находящемуся на геостационарной орбите. Обязательное условие устойчивости системы – нахождение на геостационарной орбите центра тяжести всего комплекса. По тросам будут перемещаться платформы, перевозящие пассажиров и грузы: скорость их движения благодаря электромагнитным двигателям сможет достигать нескольких тысяч километров в час.

Башню планируется разместить в экваториальных широтах, где практически не бывает ураганов и торнадо. Кроме того, там проще работать с телами, выведенными на геостационарную орбиту – они будут всегда находиться в зените. Сложная проблема – выбор материала для тросов. Ни сталь, ни лучшие современные синтетические волокна не годятся: слишком велика должна быть их прочность. Выходом могут стать разрабатываемые сейчас материалы на базе углеродных нанотруб: волокна из чистого углерода со стенками толщиной в один атом в сотни раз превосходят сталь по прочности.

Дважды открытый

Археологи, проводившие раскопки в Гватемале, заново открыли для себя древнее поселение майя – город Канкувин. Первым его обнаружил австрийский путешественник Тоберт Малер в 1905 году. Но тогда открытию не придали особого значения, посчитав Канкувин небольшим городишком, не заслуживающим серьезного внимания. Однако заново открытый гватемальскими и американскими учеными город просто поразил их.

«Мы начали археологические работы, предполагая, что имеем дело с небольшим дворцом в маленьком поселении, – рассказывает Артур Демерест, руководитель канкувинского проекта. – Но то, что мы обнаружили, превзошло все наши ожидания. Город оказался важным торговым центром».

Канкувин занимал площадь в 1295 гектаров и был окружен мощной стеной из прямоугольных камней. Между домами с многоярусными крышами были разбиты просторные дворы. В центре города находился храм площадью 25 тысяч квадратных метров – одно из самых грандиозных сооружений цивилизации майя, когда-либо найденных археологами. Более 1200 лет назад город был процветающим поселением.

По мнению археологов, им потребуется не менее десяти лет, чтобы полностью раскопать этот город, возведенный еще в 400 году до новой эры.

«Легкая вода» Бермудского треугольника

Легенды и мифы Бермудского треугольника могут получить достоверное научное объяснение.

Об этом рассказывает Валерий Камнев в статье, которую мы перепечатываем из «Общей газеты» (2000 год, № 50). Далее мы публикуем статью о грандиозных метановых «взрывах», которые случались в далеком прошлом нашей планеты, а последствием одного из них стало, в частности, появление рода человеческого.

Возможно, таинственные исчезновения кораблей и самолетов в районе знаменитого Бермудского треугольника получили наконец объяснение. Алан Джадд, морской геолог из Сандерлендского университета (Британия), считает, что их поглотил… метан.

То, что под океанским дном встречаются гигантские количества древнего метана, известно давно, особенно нефтяникам. Известно также, что время от времени метан вырывается на поверхность. Поднимаясь, метан так насыщает воду, что она, утверждает Джадд, может стать легче воздуха. На такой «легкой воде» не сможет удержаться ни одно судно – под ним словно бы разверзается пропасть, и оно камнем летит на дно. Даже если кому-то и удается выпрыгнуть за борт, он также тонет – никакой спасательный жилет ему не поможет.

«Мне доводилось встречаться с людьми, – говорит Джадд, – которые попадали в такие «метановые» катастрофы. Они остались живы лишь потому, что в их случае выброс метана был недостаточно мощным для затопления, однако корабль на короткое время терял часть своей плавучести и резко погружался в юлу на 1-2 метра».

Впервые идея о «метановом ужасе» пришла Джадду в голову еще в семидесятых, когда он принимал участие в расследовании гибели в разных точках Мирового океана более чем сорока нефтяных платформ. Многие из них затонули так быстро, что даже не успевали послать SOS. В то время Джадд принимал участие в экспедиции, направлявшейся в Ведьмины Земли -* участок моря в 150 километрах от Абердина, заработавший себе очень дурную славу «Ведьмина Нора», самое опасное место Ведьминых Земель, с которым местные рыбаки связывали множество таинственных крушений, заинтересовала Джадда более всего – он несколько раз возвращался сюда, и в 1987 году эхолокаторы обнаружили там некий крупный предмет, напоминающий затонувшее судно. В этом году с помощью радиоуправляемой мини-подлодки Джадду удалось это судно обнаружить и осмотреть.

Им оказался металлический траулер, построенный между 1870 и 1930 годами. Он был практически не поврежден и лежал на грунте совершенно горизонтально, чего с потерпевшими кораблекрушение судами практически не случается: когда вода попадает в трюмы, они тонут, как правило, кормой вниз.

Джадд считает, что траулер стал жертвой большого метанового пузыря. Об этом говорит и состояние дна вокруг судна – ил лежит очень неровно и выглядит так, будто сквозь него прорывался когда-то огромный газовый пузырь.

Джадд считает, что два десятка кораблей, таинственным образом исчезнувших в Бермудском треугольнике во времена Второй мировой войны, погибли именно из-за метановых выбросов – по всей видимости, в середине столетия здесь бушевали настоящие метановые бури. Метановая версия позволяет объяснить и многочисленные авиакатастрофы, происходившие в этом районе в то же самое время. Самолеты, конечно, не тонули, они просто влетали в метан, поднявшийся над океанской поверхностью. Если метана было много, доступ кислорода к авиадвигателям прекращался и самолет падал в воду; катастрофа выглядела еще страшнее, когда концентрации метана были низки – газ создавал с воздухом легковоспламеняемую смесь, и та взрывалась при контакте с нагретым двигателем.

Рафаил Нудельмаи