Текст книги "Знание - сила, 2003 № 09 (915)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Невидимые убийцы

Они нападали молниеносно. Убивали бесшумно, сея страх и ужас. В средневековой Японии, где сто лет не стихала гражданская война, такие бойцы как нельзя были кстати, и их ремесло долго оставалось в цене, а таланты вошли в легенду.

Как разделить миф и правду, говоря о старинной касте убийц?

На сто вспоминающих– один прозревший.

На сто прозревших – один знающий.

На сто знающих – один могущий.

Ал. Медников. Памяти Лао-цзы

Ёритомо Минамото – первый японский сёгун

Он был, как червячок, заведшийся в кроне. Или как змея, готовая прыснуть ядом.

По ночам темная одежда скрывала его тело; маска прятала лицо.

Его недаром звали «воин-тень».

Как тень, отброшенная скалой, он мог быть недвижен.

Свою жертву он ждал часами, ибо терпение было доблестью, которой его учили.

И звали его ниндзя.

Полет над судьбой ниндзя

В последние десятилетия появилось много фильмов, где главными героями являются ниндзя. Словно маги и волхвы, они творят невозможное. Встав на линию огня, ловят пули зубами. Почише человека-невидимки растворяются в воздухе. Не сделав и шагу вперед, перелетают через головы врагов, напавших на них, или вскакивают на крышу дома – почти на трехметровую высоту. Авторы фильмов ссылаются на рассказы японских хронистов.

Подлинная история ниндзя – тайных убийц и шпионов, служивших в средние века видным японским самураям или даймё (князьям), – слагается из фантазий и легенд, но за ними ловкие трюки, которым обучали в школах ниндзя. Только на острове Хонсю в разное время число таких секретных школ колебалось от 25 до 70. Все, что в них делалось, было абсолютно секретно.

Попробуем приподнять завесу тайны над искусством ниндзя. Когда и как началась история ниндзя?

Сыплются стрелы людские...

Как известно, большинство религий осуждает насилие. Однако буддийская школа дзэн, очень популярная в Японии, дозволила многие запрещенные прежде мирские увлечения.

В древности в горах близ Киото поселились ямабуси – монахи, делившие дни между молитвами и физическими упражнениями. Из упражнений, которые они выполняли, сложилось особое боевое искусство – ниндзюцу. Историки полагают, что оно возникает уже в конце VIII века. В 1185 году, когда закончилась война Гэмпэй – кровавая гражданская война, раздиравшая страну, – искусство ниндзюцу уже вполне сформировалось.

В это время на службе провинциальных князей и самого сёгуна Минамото, верховного главнокомандующего и фактического правителя страны, уже состоят ниндзя – секретные агенты, которых побаивались очень многие.

У ниндзя было много работы. Пламя войны стихло, но под спудом власти еще тлела вражда. Часто даймё ненавидели друг друга, а сёгун побаивался их всех. Если противники открыто не пускали друг в друга стрелы, то с тем большим злорадством они отправляли в стан врага своих агентов. Их делом было не только убийство.

Бродя по стране, они осматривали крепости и замки князей, примечали, готовятся ли те к войне. Обходили деревни, которыми владели даймё, пересчитывали число домов, чтобы понять, сколько людей князья могут собрать в свои отряды в случае мятежа.

Японские мечи: танто, вакидзаси и катана

Шпион под знаменем денег

Совершив рейд, ниндзя вновь удалялись от мира. Обычно они жили в горах, куда не забредают чужие люди. Их поселения охранялись. В некоторых проживало всего несколько человек; в других – сотни ниндзя со своими семьями, ведь в Средние века профессия «воина-тени», как и многие ремесла, передавалась по наследству. Кто родился в семье ниндзя, обычно только им и мог стать.

Внутри клана парила строгая иерархия. Всем заправлял командующий – дзёнин. Его ближайшими помощниками были тунины. Они передавали приказы гэнинам – бойцам – и следили за их исполнением. Со временем ряды гэнинов и даже тунинов стали пополнять пришлые, посторонние люди – прежде всего ронины, «перекатиполе», обедневшие самураи, рыскавшие по стране ради добычи.

Вечно предававшие чужаков, ниндзя тем сильнее ценили дружбу своих собратьев по клану. Они были избранниками – заговорщиками против всего остального мира, и им не важно было, на чьей стороне они воюют: они привыкают воевать против всех.

Ниндзя – не слуги князей; они лишь выполняют работу за деньги. Душа ниндзя переменчива, как чаша весов: пачка денег, брошенная на нее, перевешивает привязанность. Тайные агенты часто помогают тем, кто больше платит.

Лишь секреты своего клана они обычно не выдавали. Знания, накопленные ими, хранились в глубокой тайне, как и методы обучения в школах ниндзя.

Скрытность порождала легенды.

Нередко ниндзя распускали слухи сами. Пусть враги ждут от них чудес, пусть знают, что ниндзя умеют летать, превращаться в зверей или побивать десятерых. Потому что горе тем, кто дерзнул сразиться с волшебником!

Ниндзя в одежде странствующего монаха (слева) сражается с самураем

Кама, серп с деревянной рукояткой

«Вечерний снег в Намубаре». Хиросигэ Анда (1797-1858)

Поле смерти и Замок наслаждений

Пришли дни, когда стали сражаться все, В XV веке Япония фактически распалась. Каждый даймё заводил себе дружину и нападал на соседей, видя в каждом – врага. Всюду шли междоусобные войны, а вскоре была сожжена и столица. Во многом был виноват правитель.

В 1443 году к власти пришел новый сёгун – Асикага Ёсимасу (1435 – 1490). Он был еще ребенком, но и, повзрослев, не занимался делами. Не способен был править страной, зато не знал удержу в тратах, затевая роскошные пиры, собирая творения искусства и дорогие безделицы. Все это и поставило страну на грань краха. Правители задолжали немалые деньги «ничтожным людишкам» – купцам и, чтобы добыть средства, безжалостно обирали чернь.

В своем Замке наслаждений (Гинкакудзи) сёгун и его друзья предавались бесконечным чайным церемониям, любовались картинами, наблюдали звезды и Луну, а страна была охвачена беспримерными смутами и раздорами. Голод и бессилие звали людей к оружию.

Сёгун Ёсимаса долго оставался бездетным и потому усыновил монаха Ёсими, обешая сделать его сёгуном. Однако, когда у сёгуна все же родился сын, он решил отступить от обещания. Тогда, в 1467 году, на улицах Киото вспыхнули бои – началась Война годов Онин, продлившаяся десять лет. В нее были втянуты все могущественные японские кланы. При слабом сёгуне в стране не осталось единой власти. Одна война спешила сменить другую.

В 1478 году началась Эпоха воюющих провинций, Сэнгоку дзидай. Она продлилась до 1577 гола. Главными фигурами ее стали самурай и ниндзя – меч сражений и кинжал засады, солдат дня и убийца ночи. На поле, где жнут смерть, лезвие серпа лишь оттачивается.

Два разных пути

«Где бы я ни находился, в горах или под землей, в любое время и везде мой долг обязывает меня охранять интересы моего владыки» – сказано в клятве, которую приносил самурай. Он шел путем воина и подчинялся долгу. Самураю запрещалось лгать, злословить, совершать бесчестные поступки; он обязан был презирать роскошь и деньги. «Правое дело – все, жизнь – ничто» – говорилось в кодексе самураев. Большинство их старались следовать заповедям, хотя в Эпоху воюющих провинций предавать стало так же легко, как дышать. Тогда многие самураи забывали свой долг, сбивались с пути и гибли, проклятые всеми.

Ниндзя же никогда не знали, что такое честь. Они были живым воплощением грязных мыслей самураев. Если самурай следовал долгу и не убивал из засады, он мог нанять ниндзя. Если самурай брезговал тайно проникать в дом врага, он нанимал ниндзя. Так белое оставалось белым, а черное – черным. Честь была сохранена, а враг лежал с кинжалом в груди.

Путь самурая – прям, как пущенная стрела. Путь ниндзя – извилист, как движения змеи. Самурай открыто сражался под поднятым знаменем. Ниндзя предпочитал поднимать знамя врага и, смешавшись с отрядом, устраивать резню.

Невидимый и всезнающий с серпом в руках

Когда оседает облако пыли, видно, что породило его. Когда оседают слухи, остается ниндзя и видно его умение. В своих секретных школах ниндзя учились многому. Они закаляли тело и дух, подолгу тренировались, занимаясь боевыми искусствами. Но это еще не все. В любом обществе легко стать «невидимыми». Этому знанию постоянно учились ниндзя. В своих школах они много занимались физиогномикой, привыкая по внешности распознавать намерения человека. Они изучали традиции различных японских провинций, условия жизни в них, климат, знакомились с манерами людей из разных слоев общества – копировали их, чтобы в любом городе не быть чужими. И на них смотрели с доверием.

Очень много времени ниндзя готовились к поединку с врагом. Они умели обращаться с любым видом оружия и прекрасно знали жизненно важные точки человека. Ударив ребром ладони, могли вызвать остановку дыхания и смерть. Владели они и огнестрельным оружием, ведь в 1543 году португальские купцы ввезли в Японию мушкеты, и местные оружейники наладили их выпуск десятками тысяч.

Ниндзя хорошо разбирались в ядах и часто поражали своих врагов, раня их отравленной стрелой или металлической звездочкой, чьи концы были пропитаны ядом. В качестве отравы использовали природные токсины: яд рыбы фугу, пауков, скорпионов, а также грибной яд. Нередко ниндзя сражались отравленными мечами, упрощая себе убийство; подсыпали яд в еду или вливали его спящему в рот, а то и подкладывали в постель живых скорпионов.

Ниндзя умели лазить на стены и деревья, выбирать место для засады и, замаскировавшись, сидеть – ждать жертву. На надувном плоту из тонкой кожи они переплывали реки и озера. Прятались под водой, дыша через бамбуковую трубку или с помощью надувного кожаного мешка – своего рода акваланга. Подолгу могли оставаться в ледяной воде и без пищи.

В этих убийцах ценились смекалка и хитрость. Под их руками любой предмет мог стать оружием. Кусаригама напоминала собой заостренный серп, к которому на цепи был привязан груз: эту связку ниндзя кидал во врага. На пальцы ниндзя надевал железные когти и ими наносил раны в единоборстве. Во рту прятал фукибари – трубочку, из которой, сблизившись с врагом, стрелял иголками. При себе держал бамбуковую трубку с насыпанным в нее порохом и швырял ее в лицо противника. В случае преследования бросал под ноги врагам тэцубиси – звездочку с торчавшим из нее ядовитым шипом. У женшин-ниндзя был популярен какутэ – кастет, чьи выступающие части смазывались ядом.

Передвигались ниндзя обычно пешком, боясь, что лошадь могла выдать себя и их.

За день проходили более ста километров.

Хитро запутывали следы и подолгу разучивали секретную походку: убегая после убийства, они ставили ноги так, что преследователи не узнавали направление побега. Покидая дом жертвы, поджигали его. Домочадцы и слуги, спеша спасти жилище, тушили огонь или выносили вещи, а убийца, пользуясь суматохой, уходил.

Некоторые виды оружия из арсенала ниндзя

Растоптать змею!

Ниндзя не думал о чести, расправляясь с врагом, но одна доблесть была ему ведома: он никогда не выдавал, где жили его семья и его клан, и, чтобы не сказать этого под пытками, закалывал себя ударом кинжала или раскусывал капсулу с ядом, которую держал за щекой, а иногда еще и увечил себе лицо, скрывая его черты. Из тени ночной приходил воин-тень и при свете факелов растворялся в смертном мраке.

И добровольная смерть являлась для ниндзя лучшим исходом. Ведь ненависть к нему была неописуема.

Пока ниндзя был на свободе, в его руках была жизнь любого человека. Утратив свободу, сам становился мишенью. Знаменитый разбойник ниндзя Исикава Гоэмон, «японский Робин Гуд», 24 августа 1594 года был вместе с семьей сварен в кипящем масле. Его обвиняли в том, что, пользуясь бумажным змеем, он пытался взлететь на крышу дворца в Нагое и похитить венчавшие дворец золотые украшения.

19 мая 1570 года ниндзя Сугитани Дзэнъюбо, укрывшись в засаде, дважды выстрелил в полководца Оду Нобунагу, фактического правителя Японии. Пули ударили в панцирь, но не пробили его. Ниндзя бежал. Четыре года агенты Оды искали беглеца, а поймав, пытали шесть дней и наконец подвергли особой казни – ноко– гири-бики. Его вкопали в землю по пояс, затем принесли большую пилу, надпилили шею с обеих сторон и оставили пилу рядом с беглецом. Каждый мог подойти и отрезать любую часть его тела. Толпа не расходилась. Но и этого было мало – через несколько дней его, все еще живого, раскопали и распяли.

Ниндзя с копьём

Прогресс в бухте Эдо

Ода Нобунага недаром стал объектом покушения ниндзя – он вознамерился вытравить это «дьявольское семя», избавиться от «трусливых убийц». Против ниндзя из провинции Ига – числом их было 4000 человек – Ода Нобунага бросил целую армию из 46 тысяч самураев. И ниндзя вырезали, как скот. Лишь немногие сумели бежать в горы и укрыться от нападавших.

С воцарением в 1603 году нового сёгуна, Токугава Иэясу, окончательно ушла в прошлое вольница «воюющих провинций». В Японии установилась твердая власть сёгуна. Для него не должно было оставаться тайн в подначальной ему стране. Надлежало избавиться от ниндзя. Им было разрешено стать телохранителями сёгуна или служить в его тайной полиции. Всех неподчинившихея преследовали как разбойников. Так пресекся путь ниндзя.

Последний раз ниндзя служат правителю страны летом 1853 года. Тогда в бухту Эдо (Токио) вошли четыре американских военных корабля под началом коммодора Мэтью Перри. Это было неслыханным событием.

Вот уже более двух веков Япония была отгорожена от всего остального мира. Она закрыла свои границы, никто не мог въехать в страну и никто, под страхом смерти, не мог покинуть ее.

И вот американские корабли в бухте Японии, и коммодор Перри по поручению правительства США передает сёгуну послание: Японии предлагалось подписать торговое соглашение, а также открыть для американцев гавани в Симоде и Хакодатэ.

Тогда на борт коммодорского корабля был направлен ниндзя Савамура Ясусукэ. Ему поручалось найти тайные бумаги гостей, чтобы выяснить истинные намерения. Ниндзя с блеском выполнил задачу. Он нашел листы, которые коммодор прятал ото всех, и благополучно доставил находку на берег. Но... это были скабрезные голландские стишки о том, как француженка хороша в постели, а англичанка – на кухне.

Через несколько месяцев Япония заключила договор с США, а позднее – с Англией, Францией, Россией, Пруссией и Нидерландами. Страна устремилась в будущее, а ниндзя... они остались в прошлом.

Годовые кольца истории

Сергей Смирнов

Конец Серебряного века

Anno Domini 180

Утром мартовских ид 933 года от Основания Города цезарь Марк Аврелий Антонин понял, что жить ему осталось считанные дни. Что дни! Часы. И то благо: первый Цезарь не знал о своей кончине до последних минут жизни. С тех пор прошло 284 года, шестнадцать цезарей успели завершить свое правление в Риме. Чего они достигли за столь долгий срок?

По правде сказать, немногого. Да, рубежи Римской державы отодвинулись далеко на север, но они не стали более надежными. Галлия и Британия, Дакия и Германия давно подчинились римской власти. Но везде, где не стоят легионы, там в считанные годы возникают новые союзы варваров, не дорожащих своей жизнью, жаждущих только боевой славы и 1рабежа. Девять веков назад люди подобного сорта толпами стекались в буйный Рим под знамя удачливого Ромула. Теперь они атакуют Рим, и дело защитников Империи проиграно, даже если Римская империя продержится еще два или три столетия...

Так ведь было и с этрусками через триста лет после Ромула, а сейчас кто в Италии помнит этрусский язык? Никто! Зато все говорят на латыни – лучше или хуже. Но, возможно, что и латынь будет забыта одичавшими потомками римлян. Что останется тогда от римского наследия?

А что осталось от греческого наследия сейчас, через 10 или 12 веков после того как Гомер сочинил «Илиаду» и «Одиссею»? Обе поэмы живут в народной памяти по-гречески или в латинском переводе – для тех, кому недоступна эллинская речь. Зато всем доступны греческая астрономия и врачебное искусство греков! Мудрый Гален из Пергама удачно лечил императора Аврелия в Риме; будь он рядом с ним здесь, в пограничной Виндобоне на берегу Дуная, он, возможно, продлил бы его жизнь еще на несколько лет...

Впрочем, сам Аврелий давно приучил себя к мысли о неизбежной кончине. Греческое искусство утешения философией полезно каждому гражданину Империи, а первому среди граждан оно необходимо. В последние годы Марк Аврелий стал записывать свои размышления о жизни и судьбе человека перед лицом Власти и Войны, Смерти и Вечности. Страх перед смертью исчез в тайном диалоге цезаря Аврелия с потусторонним миром. Но грусть по поводу судьбы здешнего мира не проходит, как не проходила она у славного Лукреция Кара в пору блестящих побед первого Цезаря над варварами.

Тот Гай Юлий был полон великих надежд, и наследие он оставил завидное: римское государство продолжало неудержимый взлет над всем культурным миром. Положение Марка Аврелия совсем иное: он осажден варварами и способен лишь временами отбрасывать их натиск мощными ударами. Мало кто позавидует участи такого командира!

И конечно, сын не сможет заменить отца: храбрости у Коммода хватает, но терпения мало, а дальновидности вовсе нет. После смерти родителя сын немедленно помчится в Рим, чтобы там насладиться всей полнотой власти. И насладится ею, и надоест римлянам своими причудами или тиранией, и погибнет через считанные годы, как погибли зазнавшийся Нерон и обезумевший Калигула. Старый отец не сочувствует беспутному и безнадежному сыну. Судьба покарала таким наследником не его. Кара падет на всю Римскую державу, отжившую свой срок и теперь обреченную переродиться в нечто иное, непонятное и невообразимое для настоящего римлянина или эллина...

Статуя Марна Аврелия. Вторая половина II вена

Не все же разглагольствовать о том, каким должен быть хороший человек пора и стать им.

Марк Аврелий

Поэтому он, Цезарь Марк Аврелий Антонин, не оставляет Рим никому из смертных. Пусть Судьба сама вручит Вечный Город тому, кто лучше прочих угадает будущее. До сих пор на престол империи восходили лишь коренные италики или потомки италийских ветеранов из Иберии либо иных провинций. Если теперь Судьбе угоден германец или эфиоп, финикиец или иудей, либо вообще христианин без роду и племени, пусть так и будет! Он, Марк Аврелий, готов к неизбежной встрече с богами.

Примерно так прощался с земной юдолью шестидесятилетний Марк Аврелий – первый и последний философ на жестком римском троне. Он умер в колонии Августа Виндобона, будущей Вене, которая через 11 веков сделалась столицей Священной Римско-Германской империи. Под командой Аврелия римские войска проникли в долину Влтавы и основали крепость на месте будущей Праги, еще одной имперской столицы грядущих веков. А достойным преемником Марка Аврелия после гибели его ничтожного сына Коммода стал Луций Септимий Север из города Лептис Магна – бывшей финикийской колонии, превращенной в главный римский порт на северном берегу Африки.

Этот римский гражданин и полководец всю жизнь говорил с пунийским акцентом: он чувствовал себя одновременно наследником Ганнибала Карфагенского и Сципиона Африканского и старался соединить, объединить наследие обоих героев!

Север женился (согласно своему гороскопу) на девушке по имени Юлия Домна из сирийского рода жрецов бога Солнца Элагабала. Позднее сводный внук императора Севера взойдет на римский престол под этим восточным именем, но окажется неудачлив в делах правления и завершит собою династию Северов. Самое яркое достижение этой семьи – повторный захват и разрушение парфянской столицы Ктесифона и, напротив, восстановление давно разрушенного Карфагена в ранге имперского центра наравне с Александрией Египетской.

Теперь все города Империи равны в муниципальных правах. Все свободные налогоплательщики получат статус римского гражданина, согласно эдикту сына Септимия Севера – Антонина Каракаллы. Даже христиане избавлены от религиозной или гражданской дискриминации.

Действительно, через полтора столетия после гибели Спасителя христианство стало важной (хотя еще подпольной) компонентой имперской идеологии. Ведь римская державная культура и юстиция застыли, достигнув совершенства. На этом фоне бурный расцвет христианской самодеятельности производит сильное впечатление не только на сирых и угнетенных, но даже на самоуверенных столичных жителей. При цезаре Антонине Пие (предшественнике Марка Аврелия) приезжий с востока христианский философ Юстин устроил в Риме публичный диспут с эллинистами и вышел победителем, пленив умы и души многих просвещенных римлян. При самом Аврелии в Рим прибыл из Синопа богатый купец Маркион. Этот земляк Диогена и почитатель Христа попросту предложил римской общине порвать с иудейским наследием: считать Ветхий Завет лишь Преданием, а в Священное Писание включить только Евангелия, Деяния Апостолов и их Послания!

Портрет императора Септимия Севера. Начало III века

Тут уж римляне не выдержали: ведь апостол Павел учил их совсем другому. Он первый основал истинно Вселенскую Церковь охватом во все Средиземноморье. Нельзя отказываться от столь великой цели! И нельзя разрешать каждой общине вкладывать свой смысл в слова Священного Писания или по-своему отправлять таинства! По этой причине римская община с благодарностью приняла в подарок от Маркиона собранную им библиотеку, но вежливо отклонила денежный дар брата во Христе, усомнившегося в апостольской проповеди.

Эти, казалось бы, мелкие разборки имеют, однако, историческое значение. В конце II века христианская церковь очутилась на таком же распутье, как ее старшая буддийская «коллега» четырьмя веками раньше. Если Церковь признает право разных сект, она превратится в нечто сходное с греческой (или китайской) философией. Если же Церковь отвергнет плюрализм святого учения, она станет аналогом Римской (или китайской) империи. Какая участь лучше?

Этот вопрос некорректен и даже бессмыслен: не отдельные люди, но партии, этносы или сложные сообщества этносов дают на него тот или иной ответ и не по доброй воле, но под давлением конкретных обстоятельств. После распада державы Маурья в Индии буддийская церковь вернулась на путь плюрализма, привычный ей с доимперских времен. В итоге Буддийский Интернационал порождает в Южной и Средней Азии своеобразную ойкумену и цивилизацию, которая никогда не будет охвачена одной религиозной империей. Так и Греческий мир не вместился в Римскую державу: он переживет Империю на много веков в форме Научного Интернационала европейцев.

Напротив, столичная община христиан в Римской империи ведет себя по-имперски. Новый папа Виктор (тоже выходец из Африки, возможно, земляк Септимия Севера) считает себя прямым наследником апостолов Павла и Петра и старается подтвердить это, заняв во Вселенской Церкви пост арбитра по всем догматическим вопросам. Именно при Викторе тайная христианская служба в катакомбах перейдет на общепонятную латынь с греческого языка, на котором проповедовали апостолы. Преемник Виктора, папа Каликст выступит резко против новых восточных течений в христианстве – монтанизма и монархианства. Первое из них допускает появление все новых пророков, равноправных со святыми апостолами. Этого нельзя допускать. Был Спаситель, были Его апостолы, но больше таких образцов не будет!

Юлия Домна, жена Септимия Севера

Юлия Домна с сыновьями Каракаллой и Гетой

Второе восточное учение посягает на глубочайшую из тайн христианства – структуру Святой Троицы. Монархиане попросту разделили три функции Бога между тремя Его ипостасями: Отец есть Творец Мира, Сын – Искупитель людских грехов, а Дух Святой – всеобщий Примиритель и Утешитель сердец людских. Это похоже на то, во что верят индийцы: разделение божеских функций между Брахмой, Вишну и Шивой. Но буддисты не признают такого многобожия, и христиане не вправе терпеть распад Троицы на отдельные ипостаси! Пусть сейчас еще не ясна догматически точная формулировка священного символа; лучше подождать, пока могучие умы христианского сообщества откроют ее.

Ведь языческие философы многие века шли к пониманию таких объектов, как Логос или Космос, Хаос или Апейрон. Постижение христианских истин потребует не меньших усилий! С божьей помощью лучшие умы Церкви решат эту проблему, и христиане возвысятся над любыми язычниками, смогут перенять у них все функции в упорядочении различных народов Средиземноморья. Такова сейчас роль императорского Рима; такова будет роль Церковного Рима в грядущие века, когда нынешнее язычество умалится и исчезнет с лика Земли!

Квинт Септимий Тертуллиан, уроженец Карфагена, прибывший в Рим, прославится как первый теоретик догматического богословия среди ученых христиан. Он сосредоточит внимание на строгих формулировках теорем, аксиом и определений новой христианской модели Мира. Именно определения новых понятий представляют наибольшую трудность и возбуждают самый горячий интерес исследователя, ибо каждое из них зримо расширяет знакомый образ Мира таким путем, который недоступен сухой логике.

И без Божьего вмешательства тут не обойтись: оно обычно происходит через деятельность очередного праведника, порою даже святого.

Говорят, что Пифагор был таким мужем, а после него – Платон, Аристотель и Евклид. Может быть, и так; пусть этот вопрос рассмотрят грядущие богословы Церкви Торжествующей! Пока же главное дело верующих во Христа – обеспечить торжество своей общинной жизни над суетой правящих иноверцев. Пока в Риме правила династия Антонинов, простой люд не жаждал большего порядка в общественных делах. Пришествие бездарного Коммода и кровавые распри воевод после его гибели – вот знак христианам, что скоро придет их черед упорядочить обветшавшее наследие Цезаря и Августа! Какой же огромный труд ожидает всех верующих во Христа! Какое великое торжество народа, обновленного истинной верой, видится впереди просвещенному богослову!

Статуя императора Антония Пия в тоге. Третья четверть II века

Смотри вглубь себя. Внутри источник добра, который никогда не истощится, если ты не перестанешь углублять его.

Марк Аврелий

Давно замечено, что умный оптимист и умный пессимист предвидят одни и те же события. Разница лишь в ожидаемой дате конца старого света и начала новой эры. Разница между ожиданиями императора-скептика Марка Аврелия и диссидента-оптимиста Квинта Тертуллиана составляет две сотни лет. Именно такой срок займет полная деградация римской военной машины – от случайной смерти победоносного Аврелия в первой войне римлян против готов до закономерной и нелепой гибели бездарного императора Валента в последней и совсем ненужной войне между римлянами и готами в 378 году Христовой эры, когда оба эти народа будут уже единоверцами.

В ту далекую пору – при мудром папе Дамасии и здравомыслящем воеводе Феодосии – Средиземноморье преобразится за счет включения новых варварских этносов в бесконечный круговорот державного строительства и культурной эволюции. Тогда Западная Античность перейдет в Западное Средневековье через горнило Всеобщего Переселения Народов Евразии...

Этот процесс начнется не на Дальнем Западе, а на Дальнем Востоке, на стыке Китайского мира (ровесника Греческой ойкумены) со Степным миром, наследником Арийской Скифии. За 12 или 15 веков их неспешного диалога обе стороны сильно изменились. Отважные варвары-ахейцы создали в Средиземноморье могучую цивилизацию, но их сил не хватило на синтез Универсальной Державы, и бремя лидерства у греков перехватили удалые римляне. Аналогично ираноязычные кочевники создали в Евразийской степи самобытную Скифскую ойкумену, но завершить этот процесс синтезом первой Степной Империи довелось тюркоязычным хуннам.

Эти две державные революции произошли синхронно. Сципион Африканский одержал решающие победы над Ганнибалом Карфагенским и Филиппом Македонским в те же годы, когда хуннский шаньюй Модэ одолел ханьского императора Лю Вана и добился равноправных отношений между Китаем и Степью. С тех пор прошло четыре столетия; что изменилось в вековом диалоге оседлой империи Востока с ее кочевыми партнерами?

Сын Септимия Севера и Юлии Домны Марк Аврелий Антонин Бассиан по прозвищу Каракалла

У кочевых скотоводов изменился язык, у оседлых же пахарей сменилась вера. Тюркоязычной державы Хунну больше нет: совсем недавно ее разломил монголоязычный вождь народа сяньби Таншихай. Самые неукротимые хунны сбежали от врага далеко на запад, в Приуралье, и осели там среди местных жителей из угорской языковой семьи. Сейчас в Степи начинается великая засуха. Она прервет контакты между Востоком и Западом на два столетия – до формирования новых народов, которые станут главными героями Великого Переселения между Европой и Китаем.

А пока одряхлевшая за четыре столетия империя Хань столкнулась с юной державой Сяньби почти так же, как рано постаревшая Римская столкнулась с державой готов на Дунае. И надо же случиться такому совпадению: великий вождь сяньби Таншихай умирает через год после смерти великого императора Марка Аврелия! Кочевая держава Сяньби немедленно рассыпается на части и перестает скреплять своим внешним давлением отдельные блоки ханьской государственной машины. В ответ империя Хань взрывается от избыточного внутреннего давления: четырехвековая эра имперского единства в Поднебесной ойкумене сменяется столь же длительной эрой этнического плюрализма и редкого разнообразия идеологий. Только христианства не хватает в этом салате, все остальное есть!

Вспомним схемы прежних китайских революций. Крушение империи Цинь началось с массового дезертирства крестьян и солдат, мобилизованных на стройку Великой Стены: соблазненная этим примером, имперская армия рассыпалась в одночасье. Первый распад империи Хань в эпоху Ван Мана протекал по иной схеме: вышла из повиновения конфуцианская бюрократия, двести лет бывшая оплотом имперского режима. Теперь Судьба или Природа испытывает на терпеливых китайцах третий – феодальный – вариант кризиса державы.

После мятежа Ван Мана ханьские правители перестали доверять потомственным министрам – конфуцианцам. Реальную власть при дворе взяли евнухи, карьеристы и профессионалы, которые редко доверяют один другому. Понятно, что и армия не доверяет таким правителям, а крестьяне издавна смотрят на придворную челядь, как на хищников и кровопийц. Теперь возглавить крестьянское недовольство может любая секта проповедников. Не удивительно, что во главе новой конспирации встали монахи-даосы во главе с тремя братьями Чжан. В 184 году новой эры великую страну всколыхнет восстание Хуан Цзинь – Желтых Повязок, стремящихся вернуть народ в лоно общинного коммунизма.

Крестьянские армии охватят более миллиона повстанцев, но, одолев толпы крестьян, самодовольные воеводы войдут в столицу и учинят чистку высшей бюрократии: евнухов перебьют, страна останется без правительства. Затем начнется приватизация армии и земли, и этот процесс затянется лет на тридцать при живом и здоровом Сыне Неба, которым все наперебой будут почтительно помыкать. Только в 220 году (когда власть в Средиземноморье окажется в руках жреца-сирийца Элагабала) сильнейший и хитрейший из воевод Поднебесной ойкумены Цао Цао принудит последнего ханьского императора Сянь-ди отречься в надежде сделать своего сына Цао Пэя законным Сыном Неба. Действительно, чем помещик и воевода Цао Цао хуже крестьянского воеводы Лю Бана, основавшего династию Хань? Ничем он не хуже!