Текст книги "Регион в истории империи. Исторические эссе о Сибири"

Автор книги: авторов Коллектив

Вот и ЮНЕСКО, символически подводя итоги последних десяти веков цивилизации, назвало Человеком Тысячелетия не кого-то, а Великого северного монгола Чингисхана. То есть человечество в лице ЮНЕСКО констатирует, что за минувшую тысячу лет во всем мире ни один государственный, политический, военный, религиозный, научный или культурный деятель не внес в развитие цивилизации большего вклада, чем Чингис хан. Это факт. Факт уже бесспорный и человечеством осознанный… Автор преклоняется перед научным и творческим подвижничеством названных им людей (Ш.Б. Чимитдоржиев, С.Д. Бабуев, А.А. Бальбуров. – Т.С.). Как и перед подвижничеством многих Людей Длинной Воли, кто, продираясь сквозь запреты и рогатки, вырываясь из рамок предвзятости и политического заказа, несет миру правду об истинной роли и истинном месте монгольского этноса в истории цивилизации. Несет правду о наших предках. О Людях Длинной Воли⁵⁴.

Как это уже отмечалось для ранних этапов бурятско-российской истории, один уровень лояльности не элиминирует другой: гордость за историческое прошлое, связанное с монголами, уживается с обозначением России «матушкой», приправленным, правда, горечью несложившихся отношений с Москвой, вероятно, личного характера (стихотворение «Матушке-России»):

 
Мать ли, мачеха – Россия?
Третий Рим или Орда?
Над тобой неугасима
Евразийская звезда.
Но Москве твоя опора,
Азиат, незваный гость.
Треснув, трудно и нескоро
Отболит, срастаясь, кость.
Для твоих Москвой упорно
Нелюбимых сыновей —
Что ни делай, будет спорно
И былого не новей.
Взбунтоваться ли?.. Смириться?..
Спиться ли в глуши степной?..
Или, плюнув, раствориться
За Китайскою стеной?..
И зачахнуть в ностальгии,
В иссушающей тоске,
И по матушке-России,
И по мачехе-Москве⁵⁵.
 

Позитивным отношением к России (матушка, правит полумиром, двуязычие) отличаются стихи другого поэта – Сергея Тумурова, для которого и двуязычие, негативно оцениваемое традиционалистами как фактор, сужающий поле бурятского языка, – стимул роста: птенец станет орлом.

Матушка

 
…И светлой тяжестью
наполнена Россия —
Евразией
беременна она.
И вдохновенно,
Самозабвенно вечность трогая
Руками гор и холодом равнин,
Матушке
             угодно, между делом,
Править
            полумиром.
 

Билингвизм

(двуязычие)

1.

 
…И созвучно движению
гор сопредельных,
из тяжести света
земного ядра
сквозь сердцевины
огромных сосен
мы
поднимались не год и не два,
кольца сомнений
рвали века.
Но странной прихотью
познания изначального луча
– из незнания, из печали
возникло мироздание
двуглавой птицы
державного орла.
В равной мере
своих желаний,
в оправе сжатых пальцев
венценосного Кремля
мы – обычная смола.
Но с нами высверк
сердцевины века —
сомнений долгих
рваные края.
И червь сомнений наших
зачтется нам,
да не простым разнузданным
вопросом в камне,
а особо драгоценным янтарем.
 

2.

 
О, двуглавые уродцы —
двуязычные птенцы
Евразии
И все-таки орлы⁵⁶.
 

Если для Есугея Сындуева Москва — мачеха, то Сергей Тумуров, кажется, оценивает Кремль — сердце Москвы и символ российской власти – как будто тоже негативно («Мы для Кремля – обычная смола»), но нет, смола на самом деле – драгоценный янтарь.

Сегодня совершенно определенно можно говорить об оживлении мифотворчества интеллектуальных элит Бурятии, что связано с кризисом в современном российском обществе и возрастанием роли этничности в ответ на внешние условия, как это было и в 20–30-е годы XX века. Возрождаются этнокультурные константы, актуализируя этническую (буряты, бурят-монголы) и цивилизационную (буддийская цивилизация) идентичности, складывается новая мифология. В данном случае миф, выполняя адаптивную функцию, выступает в качестве защитного механизма, способствуя интеграции бурят в единое сообщество. Миф искажает действительность, что препятствует объективной оценке реальности и выработке наиболее адекватного способа действия внутриэтнических групп в современных условиях. Но появление мифа – процесс объективный, вызванный необходимостью адаптации этнической картины мира к изменившимся условиям. Бурятскому политическому мифу присущи все те черты, которые отмечаются для политического мифа вообще:

– они не появляются спонтанно, а создаются искусственно, сознательно и целенаправленно;

– основу их составляют осознанные и культивируемые политиками коллективные чаяния и надежды, усвоенные массовым сознанием;

– в них соединяются два разнородных качества: трезвый расчет и фанатическая вера, позволяющая политикам освобождать себя от всех моральных преград;

– они не поддаются разрушению с помощью рациональных аргументов и потому вполне правомерна их оценка как ненаучного знания. Политические мифы в лучшем случае – полуправда;

– для них характерна непосредственная связь с политической реальностью, они призваны оправдывать тот или иной ход событий, обеспечивать абсолютную уверенность людей в правоте осуществляемых политических акций⁵⁷.

Российский уровень бурятской идентичности, наряду с монгольским, находит выражение не только в мифотворчестве, но и в государственном законодательстве. Так, в Конституции Республики Бурятия записано:

Мы, полномочные представители многонационального народа Республики Бурятия, объединившего в ходе исторического развития бурят, русских, эвенков и граждан других национальностей, сознавая историческую ответственность за его судьбу, признавая приоритет общечеловеческих ценностей, права народов на самоопределение, прав и свобод, закрепленных во Всеобщей Декларации прав человека, других международно-правовых актах и в Конституции Российской Федерации, заботясь о сохранении и самобытном развитии народов, проживающих на территории республики (государства), уважая суверенные права других народов, провозглашая принципы демократического правового общества, считая республику неотъемлемой частью – субъектом Российской Федерации, принимаем настоящую Конституцию…

Статья 1. Республика Бурятия есть суверенное демократическое правовое государство в составе Российской Федерации⁵⁸.

Осознание принадлежности к России – это не только политическая декларация, но и индивидуальные ощущения бурят. Так, житель села Кижинга П. Балдандоржийн, действительный член Географического общества России, ветеран войны и труда, пишет в газете «Бурятия» от 14 марта 1997 года:

Некоторые думают, что восстановление названия республики, существовавшего до июля 1958 года, может послужить поводом для образования независимого от России государства, что Бурятия может уйти из ее состава. Ограниченность и примитивность данного суждения очевидны. После восстановления исторического названия республика превращаться в отдельное от России государство не собирается. Да сможет ли практически республика жить вне России? Вряд ли… Я считаю, пора дать отпор тем лицам, которые своим ошибочным взглядом на вопросы федеративного устройства в многонациональной России наносят урон и ущерб своей Родине – России. Наша великая Россия и так находится в тяжелом экономическом положении…⁵⁹

Экспрессивная реакция Виталия Богданова на эту публикацию была напечатана этой же газетой 17 апреля 1997 года: «Гражданам нашей республики делить нечего, родина у нас одна – великая Россия, и если в ее составе будет стабильная Бурят-Монголия – честь и хвала ей!»⁶⁰

Итак, амбивалентность оценки места и роли России в процессе идентификационного выбора бурят (как в историческом прошлом, так и в современном дискурсе национально-культурного возрождения), определяется двумя разными основаниями самоидентификации. Там и тогда, когда предпочтение отдается этническому и обостряется озабоченность сохранением национальной самобытности (этноидентификация), вступает в действие оппозиция «мы – они» и Россия приобретает негативную оценку, к тому же Россия и русская культура ассоциируются с современной массовой культурой, способствующей нивелировке и стиранию этнического своеобразия. Но это противопоставление не носит деструктивного характера. Проживание бурят в границах Российской Федерации, понимание необходимости и возможности выживания в нашем непростом мире только вместе с Россией (возможно, не последнюю роль играет осознание экономической слабости Монголии и потому реальной невозможности создания единого политического, хозяйственно-экономического пространства и ориентации на национально-культурное сотрудничество с монголами) приводят к тому, что Россия воспринимается как свой мир, т. е. должным образом организованное пространство, пригодное к проживанию, – Дом.

С одной стороны, этнические общности, признавая право (исторически территориальное) бурятского народа на титульность в рамках так называемой советской теории этноса, стремятся к возрождению, создают национальные культурные центры. Этнические общности обозначаются терминологически различно: нация, национальность, народ, причем творческая элита предпочитает пользоваться первым в отношении бурятского этноса. С другой стороны, нельзя не отметить признаков формирования нации как территориального и многокультурного сообщества. Участие в знаковых мероприятиях: День города; 75-летие Республики Бурятия; выборы в Народный Хурал, которые не бойкотирует ни одна общественная организация, партия или этническая группа; сурхарбан, который стал общенародным; и даже недопустимое в традиционной культуре участие чужеземцев в шаманском обряде – осеннем тайлгане, – безусловно, приобретает все большее значение.

Можно говорить о том, что в Республике Бурятия имеет перспективы, как наиболее конструктивная, идея образования поликультурной нации на основе двойной идентичности (культурно-этнической и государственно-гражданской), не исключающей одна другую. Необходим переход от имеющей сейчас широкое распространение идеи этнонации с ее приоритетами (право на власть, доступ к природным ресурсам и привилегиям, контроль за культурно-информационным пространством) к идее гражданской или политической нации при сознательном конструировании общих интересов, ценностей и символов. Но это проблема другого исследования.

Примечания:

Работа выполнена по гранту РГНФ № 02-01-002633.

Мною были выделены следующие уровни идентичности, актуальные в XIX в. (подробнее см.: Скрынникова Т.Д. Традиционная потестарно-политическая культура и современная самоидентификация бурят // Сибирь: этносы и культуры: Традиции и инновации в этнической культуре бурят. М.; Улан-Удэ, 1999. Вып. 5. С. 4–29):

1. Значимость родового деления: по родам формировалось войско, каждый род имел свое знамя, буддийский храм. Родство было патрилинейным и выражалось в разных терминах: отог, обог, эсэг, яhан (последний – у селенгинских бурят).

2. Роды объединяются в общность следующего таксономического уровня, которая, кажется, не имеет жесткой терминологической определенности, – народ, люди (зон или улас) и может соответствовать одному из значений греческого этнос – племя. Это эхириты, булагаты, хонгодоры, хори. Причем приблизительно до середины XIX в. последние дистанцировались от первых трех, обозначаемых этнонимом «буряты».

3. Происходит расширение этнических и географических границ общности буряты: хори включаются в нее через мифологических предков и через «историческое» обоснование генеалогического родства.

4. Отмечается одновременное функционирование наряду с таксоном буряты и иного – бурят-монголы, подчеркивающего общность прежде всего хоринских и селенгинских бурят с монголами.

5. Обоснование генетического родства властителей у монголов и бурят с царскими родами буддийских государств включает их в буддийскую цивилизацию.

6. И еще один уровень идентичности, который отмечается в традиции – понимание/осознание бурят в составе России.

Эта иерархия идентичностей, не исключающих одна другую, актуальна и сейчас. Обращение к традиционной политической культуре бурят позволяет понять многомерность процесса этноидентификации сегодня: различные политические группы (представители интеллектуальной элиты) отбирают из прошлого аргументы, используемые в современной политической жизни.

1 Елаев А.А. Бурятский народ: становление, развитие, самоопределение. М., 2000. С. 306.

2 Указ царя Петра Алексеевича. Приложение I // Жимбиев Ц.А., Чимитдоржиев Ш.Б. Поездка делегации хори-бурят к Петру Первому в 1702–1703 гг. Улан-Удэ, 2000. С. 35–38.

3 Тихонова Е.Л. Русские предания об исчезнувших народах Забайкалья // Проблемы традиционной культуры народов Байкальского региона: Материалы Международной научно-практической конференции (2–3 июля 1999 г.). Улан-Удэ, 1999. С. 132–135.

4 Бадмажапов Ц.Б. Семантическое декодирование самоописаний локальной культуры // Сибирь: этносы и культуры: Этническая культура: история и современность. М.; Улан-Удэ, 2002. Вып. 7. С. 133.

5 Буряадай туухэ бэшэгуудэ (Бурятские исторические летописи) / Сост. Ш.Б. Чимитдоржиев. Улан-Удэ, 1992. С. 14, 37, 38, 179 и др.

6 Там же. С. 12, 37,180 и др.

7 Бадмажапов Ц.Б. Указ. соч. С. 141.

8 Там же.

9 Есть свидетельства восприятия бурятами России как внешнего по отношению к территории их проживания пространства. Например, когда пишут «из России поступили в продажу…». См.: Бурятские летописи / Сост. Ш.Б. Чимитдоржиев, Ц.П. Ванчикова. Улан-Удэ, 1995. С. 81.

10 Там же. С. 38.

11 Там же. С. 43.

12 Буряадай туухэ бэшэгуудэ (Бурятские исторические летописи)… С. 41.

13 Бурятские летописи… С. 8, 11.

14 Буряадай туухэ бэшэгуудэ (Бурятские исторические летописи)… С. 14, 17.

15 Бурятские летописи… С. и.

16 Там же. С. 8, 78–79.

17 Там же. С. 70–71, 116.

18 Там же. С. 46, 50,51.

19 При оценке сопряженности царизма и буддизма необходимо учитывать отношение к буддизму царского правительства, которое рассматривало его как важнейший политический фактор, почему уже в 1741 г. Елизавета утвердила статус буддийской церкви в России.

Идея трех буддийских монархий, разработанная монгольской историографией (Индия, Тибет, Монголия), также получает распространение, хотя и в ином варианте – Тибет, Монголия, Бурятия. Последняя часто выступает не как целое, а как отдельные группы бурят: селенгинские, хоринские, агинские, хамнигане (см.: Бурятские летописи… С. 22–27). Как видим, в бурятских летописях этого периода не упоминаются не только Китай, но даже Индия, что не мешает современным исследователям говорить о том, что благодаря буддизму «традиционная обрядность стала обретать черты общей буддийской культуры Востока» и подчеркивать, что буддизм «оказывал все более заметное влияние на все стороны духовной и общественной жизни бурятского общества и в целом на этническое становление и формирование бурятской народности» (см.: Елаев А.А. Указ. соч. С. 95).

Это было связано с тем, что деятельность монастырей (дацанов) охватывала все сферы жизни бурятского общества. Как культовые центры дацаны способствовали распространению и утверждению среди бурят буддийского учения, что осуществлялось через систему дацанского образования (факультеты: учебный, философский, медицинский, живописи), распространение буддийской литературы (создание печатных мастерских по изданию ксилографов на монгольском и тибетском языках – обрядники, дидактическая литература, учебники и т. д.), изготовление предметов культа, и формированию бурятской интеллигенции.

Строго говоря, этот уровень идентификации нельзя назвать этническим, правильнее было бы его обозначить цивилизационным. Авторы хроник не просто связывают бурят общим происхождением с Тибетом и Монголией, но и объясняют этим «родством» возникновение власти у бурят. «Генетическое родство» подтверждается и преемственностью обучения, когда для распространения учения к бурятам приезжают 50 тибетских и 100 монгольских лам. Сами авторы летописей, интеллектуальная элита XIX в., определяют его этногенетически, что свойственно традиционному сознанию. Можно говорить, что в данном контексте буддизм выступал как фактор интеграции не только этноса, но и монголоязычной и центральноазиатской общностей.

20 Бурятские летописи… С. 43.

21 Там же. С. 133.

22 Там же. С. 167.

23 Там же. С. 163.

24 Там же. С. 166.

25 Буряадай туухэ бэшэгуудэ (Бурятские исторические летописи)… С. 179.

26 Бурятские летописи… С. 148.

27 Буряадай туухэ бэшэгуудэ (Бурятские исторические летописи)… С. 195.

28 Герасимова К.М. Обновленческое движение бурятского ламаистского духовенства. Улан-Удэ, 1964. С. 121.

29 Хотя, по мнению А.Н. Кочетова, «популярная богиня Цаган-Дара-Эхе воплотилась в образе Екатерины II, и все последующие цари также являются ее земным воплощением. Во время проезда цесаревича Николая Романова через Бурятию по пути в Японию в 1891 г. ламство оказывало ему почести, как „живому богу“. На месте, где Николаю „благоугодно было завтракать“ во время посещения им Ацагатского дацана, впоследствии построили специальный храм (дуган) в честь Цаган-Дара-Эхе (Белой Тары. – Т.С.). Портреты царей висели в дацанах на видных местах среди изображений богов. Во время Русско-японской войны 1904 г. хамбо-лама Иролтуев… преподнес наместнику царя от имени ламства приветственный адрес и о „благосклонном приеме“ адреса поспешил уведомить телеграммой своего заместителя. Ламы проводили в дацанах моления с просьбой „дарования победы“ и объявили богиню Цаган-Дара-Эхе „небесной покровительницей войны“. После гибели близ Порт-Артура броненосца „Петропавловск“ Иролтуев предложил ширетую Гусиноозерского дацана и подведомственным ему ламам „немедленно отправлять к всевышнему горячие молебствия“ о том, что „великий князь Кирилл Владимирович спасен, а получил легкую рану, почему нужно читать ‘Цаган-Дара-Эхей’, отслужить за здоровье его величества“» (Кочетов А.Н. Ламаизм. М., 1973-С. 55–56).

Позже, «когда праздновалось 300-летие дома Романовых, хамбо-лама Итигэлов даже выпустил собственную медаль для награждения ею особенно ревностных в прославлении царизма лам» (Там же. С. 57).

30 Бурятский ученый и путешественник во время путешествия в Амдо и Алашани записал легенду, которая объясняет происхождение этого воинства – оросов: Учитель Падма Самбхава женился на дочери царя, и она родила ему сына. Царь, узнав об этом, напал на них, а Падма Самбхава «собрал стебельки травы „дурва“, которые в силу его великой чары чудесно превратились в живых людей, в целое войско, нагнавшее страх на царское войско. Одержана победа. Вскоре эти „чудесные“ воины сделались оросами-европейцами. Оросы непобедимы, ибо их сотворил великий учитель Падма Самхава» (Дугаров Р.Н. Базар Барадин о сюжетах легенд Алашани // Национальная интеллигенция, духовенство: история и современность. Улан-Удэ, 1994. С. 62).

31 Так, Ж. Бошоктуев, также составитель летописи, еще во второй половине XIX в. отмечал: «…не обнаружено ни письменного сочинения, ни устного предания, где бы говорилось, что мы были переданы от Алтан-хана Бубэй-бэйлэ… найдя в истории монгольских ханов имя некоего Хоридоя, Дарбаев и Саагиев приспособили хоринскую историю к имени этого человека. Правда, Дарбаев и Саагиев являются умными людьми, но склонными поступать самочинно. То, что они увязали прошлое хоринцев с историей монгольских ханов, следует признать искусственным и неверным» (Цыдендамбаев Ц.Б. Бурятские исторические хроники и родословные. Улан-Удэ, 1972. С. 180; курсив мой).

32 Лидер бурятского национального движения Ц. Жамцарано (был расстрелян в 1937 г.) писал: «Послушаем сперва, что говорят местные русские интеллигенты о бурятах. В постановлении Читинского отделения приамурского Отдела ИРГО-ва (вып. VII, 1905 г.) читаем: „Положение инородцев Забайкальской области печально. Если русскому государству выпало на долю соединить массу различных народностей, то на нем лежит высокая обязанность пред человечеством, охраняя лучшие природные качества этих народностей, слить их в одну массу на почве общечеловеческих начал гуманности и справедливости. Что же мы видели в действительности?.. Не говоря уже о прискорбном факте быстрого вымирания северных забайкальских орочен вследствие спаивания их водкой и распространения сифилиса, более стойкое монгольское племя бурят пока всю энергию и удивительную жизнеспособность свою направляет на борьбу за свою народную самобытность с явлениями, ее разрушающими. Их верование, по закону 1853 г., отдано под надзор администрации. Против их исконного кочевого быта все время ведется борьба неразумными средствами и косвенными стеснениями. Постепенное и мирное намерение бытового строя их было нарушено административной реформой, имевшей целью нивелировать кочевых инородцев с оседлым крестьянством. И не мудрено, что хотя прошли века совместной жизни русских с инородцами, а до сего времени первые не оказали никакого культурного влияния на вторых (мнение не вполне справедливо. – Ц.Ж.). И это тем более печально, что буряты, всегда чутко относящиеся к изменяющимся условиям жизни, в полном сознании неизбежности перехода к новым и лучшим ее формам с большой охотой стремятся к образованию. На их средства главным образом выстроена гимназия в Чите (на одну мужскую гимназию забайкальские буряты дали сразу более 100 000 рублей в то время, как русское сельское население области и не думало отзываться. – Ц.Ж.), они дают стипендии в средние и высшие школы, они безрезультатно долгие годы хлопочут об устройстве сельскохозяйственного училища и желают, как доказал недавний бурятский съезд в Чите (апрель 1905 г.), обязательного всеобщего обучения своих детей родной и русской грамоте“. Так говорит местное ученое учреждение в лице лучших своих представителей, как, напр., А. Кузнецов, Д. Головачев, И. Бирюков и др., вошедших в комиссию для выработки „постановления по вопросам государственного благоустройства и благосостояния Забайкальской области“. Быть может, взгляд ученого общества о том, что русские не оказали „никакого“ влияния на инородцев, – несколько преувеличенно-отрицательный, но в общем факты отмечены совершенно правильно.

И в самом деле, буряты – северо-байкальские и забайкальские – всю свою силу в течение столетий принуждены были тратить на борьбу с местными властями и миссионерами и с центральным правительством за свои „породные земли“, за общинное землепользование, за свои хозяйственные интересы, за неприкосновенность национальных особенностей и свободу в гражданско-экономической и духовно-правовой жизни. Борьба была непосильная, никому незаметная, печальная, без всякой почти поддержки со стороны местного русского населения… Все меры правительства начиная с 1890 года (в Иркутской губернии) вплоть до наших дней были направлены против коммунистически-родового быта бурят, против той солидарности, того единства в жизни племени, которое делало бурят весьма стойкими, живучими в борьбе против „обрусения“. Насколько правительственные меры мало отвечали быту бурят, можем уяснить себе из ознакомления с этим бытом» (Жамцарано Ц. О правосознании бурят // Сибирские вопросы. 1905. № 2. С. 167–169).

33 Говоря о начале XX в. как о периоде активного национального движения, я имею в виду весь период с момента организации первых общественных организаций, например, «Знамя бурятского народа» (1905), целью которых было национально-культурное возрождение, и появления первых публикаций на эту тему до образования Бурят-Монгольской автономной советской социалистической республики в мае 1923 г.

34 Цит. по: Герасимова К.М. Обновленческое движение… С. 33.

35 Герасимова К.М. О бурятской «буржуазной интеллигенции» начала XX в. // Национальная интеллигенция, духовенство и проблемы социального, национального возрождения народов Республики Бурятия. Улан-Удэ, 1995. С. 23.

36 Жамцарано Ц. Указ. соч. С. 183–184.

37 Цит. по: Цибиков Б.Д. Цыбен Жамцарано: К 80-летию со дня рождения // Труды Бурятского комплексного научно-исследовательского института. Вып. 10. Серия историческая. Улан-Удэ, 1962. С. 132.

38 Соктоев А.Б. Становление художественной литературы дооктябрьского периода. Улан-Удэ, 1976. С. 385–386.

39 Там же. С. 390; курсив мой.

40 Там же. С. 385.

41 Там же. С. 391.

42 Там же. С. 393–394.

43 Ритино Э.-Д. Документы. Статьи. Письма. Улан-Удэ, 1994. С. 49.

44 Цит. по: Тишков В.А. Очерки теории и политики этничности в России. М., 1997. С.39

45 Там же.

46 Чимитдоржиев Ш.Б. Бурят-монгольский этнос и монгольский мир // Проблемы традиционной культуры народов Байкальского региона… С. 12–13.

47 Найдаков В.Ц. Проблемы национально-культурного развития народов Республики Бурятия // Бурятия. 1997. го апреля. С. 2.

48 Там же.

49 Там же.

50 Там же; курсив мой.

51 Вопросы методологии и истории наций и национальных отношений в регионе Восточной Сибири: Тезисы и материалы научного совещания. Улан-Удэ, 1992. С. 27; курсив мой.

52 Ешеева О. Судьба, освященная талантом // Бурятия. 2001.

24 февраля. С. 6; курсив мой.

53 Убеев Ю. Знаки революций // Правда Бурятии. 2001. 18 мая. С. 13; курсив мой.

54 Сындуев Е. Люди Длинной Воли: Легенда о хонгодорах: Драматическая поэма. Рязань, 2000. С. го.

55 Сындуев Е. Матушке-России // Бурятия. 2001. 9 сентября. С. 6.

56 Тумуров С. Матушка. Билингвизм //Бурятия. 2001.19 октября. С. 6; курсив мой.

57 Чудинова И.М. Политические мифы // Социально-политический журнал. 1996. № 6. С. 123.

58 Конституция Республики Бурятия // Бурятия. 1994. № 43 (9 марта). C.1.

59 «Буряад-Монгол» нэрые бэргээхэ. Вернуть название «Бурят-Монголия» / Сост. Ш.Б. Чимитдоржиев. Улан-Удэ, 1998. С. 32.

60 Там же. С. 33.