Текст книги "Знание-сила, 2002 № 08 (902)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Спептоны и скварки

Теперь мы уже отчасти понимаем, что «усовершенствование» Стандартной Модели означает, на самом деле, пересмотр основных представлений физики, и поэтому можем понять также и осторожность авторов Брукхэйвенского эксперимента, которые не торопятся с окончательным выводом. Сейчас расчетные группы получили в свое распоряжение данные по остальным четырем миллиардам мюонов, участвовавшим в эксперименте, и надеются закончить уточнение предварительного результата к середине будущего года. Кроме того, поступили данные аналогичных экспериментов, проведенных в России, Китае и других странах, и они тоже будут учтены, прежде чем прозвучит окончательный вердикт.

Каким он может оказаться?

Ну, во-первых, как признают сами физики, все может обернуться большим «флопом» – обыкновенной ошибкой эксперимента. Но. по оценке расчетчиков, шансы такого исхода составляют лишь около одного процента, то есть не так уж велики. Во-вторых, может еше случиться, что с учетом данных по всем остальным миллиардам мюонов средний результат просто совпадет с предсказаниями нынешней теории, и буря уляжется сама собой. Самым интересным, однако, будет подтверждение предварительных результатов, то есть подтверждение необходимости пересмотра Стандартной Модели. Молодые теоретики с хищным восторгом жаждут именно такого исхода. У них уже есть на примете кандидат на смену скомпрометированной модели. Этот кандидат известен уже несколько лет и называется «теория суперсимметрии». Дело в том, что сомнения в окончательности Стандартной Модели не новы, эта модель содержит много подводных камней, известных ее создателям и всем другим теоретикам, и на протяжении нескольких последних лет появилось сразу несколько возможных вариантов расширения и улучшения прежней теории.

Суперсимметрия – один из них. В этом варианте, говоря очень грубо, число существующих в природе частиц удваивается; каждой частице соответствует ее «суперчастица»: кварку – скварк, нейтрино -снейтрино, легким лептонам – слептоны и т.д., и это позволяет, например, избавиться от одной из трудностей Стандартной Модели – невыполнения предписываемых ею природе законов симметрии. С учетом суперчастиц эти законы выполняются. Нетрудно также понять, что суперчастицы могут помочь и в объяснении результатов Брукхэйвенского эксперимента: если мюон взаимодействует не только с виртуальными частицами, но и с виртуальными суперчастицами, всеми этими слептонами и снейтринами, его магнитные свойства обязательно будут отличаться от тех, которые он имел бы, взаимодействуй он только с обычными виртуальными частицами.

Такая смена парадигм: переход от Стандартной Модели к Суперсимметрии (включаюшей Стандартную Модель как частность) будет, конечно, концептуальной революцией. Если она произойдет, то затронет всю физику, от теории элементарных частиц до астрофизики и космологии. Новым поколениям студентов придется переучиваться, а кое-кому из стариков – так и остаться в вечных неладах с новыми теориями, как когда-то с квантовой механикой и теорией относительности. Только нам, дилетантам, и изначально не знавшим ни той, ни другой модели, будет хорошо и просто – так же хорошо и просто, как тому покупателю на одесском базаре, который в ответ на свою тихую просьбу: «Мне, пожалуйста, без сиропа», услышал от продавщицы бессмертный вопрос: «Вам без какого сиропа – без яблочного или без апельсинового?».

Так нам хоть без кварка, хоть без скварка – нам все равно.

Понемногу О Многом

Повторение пройденного

Существует мнение, что человеку незачем копаться в историческом прошлом. Надо, дескать, жить настоящим и, само собой, надеяться на лучшее будущее. Но надежды, увы, то и дело спотыкаются об известный афоризм М.М. Жванецкого: «Что толку смотреть вперед, когда весь опыт сзади?».

Профессор И. X. Озеров

Еще в 1916 году известный русский ученый-политэконом И.Х. Озеров (1869 – 1942) заметил: «Отпечаток грусти лежит на всех русских, лежит, как Божья кара за наше ничегонеделание». Крестьянин по происхождению, ученый по призванию, предприниматель по духу (профессор Озеров входил в состав правлений многих коммерческих предприятий), этот человек говорил и писал о необходимости установления у нас «эластичного общественного строя, который давал бы возможность всем развивать свои силы», воспитания интереса к науке, перехода от режима низкооплачиваемого труда к высокооплачиваемому, воспитания «другого поколения с другими головами, другими привычками». Он же выступал против подведения винно-водочного фундамента под бюджет сельскохозяйственной России и призывал «накачивать и накачивать весьма энергично в карманы населения». Наконец, у Озерова была своя («беспартийная») программа оздоровления российского бюджета, питавшегося преимущественно налогами на потребление. Она предусматривала перераспределение налогового бремени в пользу малоимущих и более широкое обложение наследств, пересмотр ставок должностных окладов для чиновников высшего ранга, прекращение пагубной практики негласных бюджетов, укрепление системы государственного контроля и превращение его в действенную силу, воспитание совестливости у российских налогоплательщиков. Благие пожелания остались на бумаге – грянула революция…

И. П. Павлов в конце 1880-х годов

Когда сегодня слышишь разговоры о хозяйственном возрождении России, о том, что все у нас будет хорошо (когда-нибудь, но не теперь), сначала начинает противно сосать под ложечкой, ведь жизнь у каждого из нас одна, и только потом вспоминается не лишенный оптимизма прогноз профессора Озерова: рано или поздно изначально великой, но топчущейся на одном месте России придется переболеть двумя серьезными прививками – «любовью к труду», свободному от удушающих административных пут и жесткого партийного контроля, и «строгим отношением к единожды принятым на себя обязанностям». Даст Бог, переболеем. А пока есть смысл задуматься вот над чем. В свое время выдающийся физиолог, первый русский лауреат Нобелевской премии И.П. Павлов указывал на неразвитость у русских, в отличие от англосаксов и евреев, инстинкта цели. Он считал, что «русский человек еще не дожил до той истины, что жизнь состоит из двух половин, из свободы и дисциплины, раздражения и торможения», и что отказываться от одной из них – значит «обрекать себя на жизненный позор».

Поживем, доживем – увидим.

ЖУРНАЛЬНОЕ ОБОЗРЕНИЕ

Николай Николаев

Опасности года 2020

Мир, в котором мы будем жить, непредсказуем. Сорок лет назад футурологи предрекали в году 2001 полеты к другим планетам, но в кабину ракеты втискивали громадный «компьютер HAL-9000, серийный номер 3, созданный на заводе HAL в городе Урбана, штат Иллинойс» (А. Кларк). Фиктивные фигурки людей будущего общались с инопланетянами, а обменяться письмом по Интернету не могли.

Другое дело – предсказывать судьбу человека. Здесь дает наметки статистика. Здесь слова «вероятнее всего» звучат неумолимым законом. Если у вас нет музыкального слуха от рождения, вам не петь на сцене Большого. Если вы родились в Аргентине и читаете Борхеса в подлиннике, вам трудно общаться с крестьянами из китайской провинции Юньнань. Если вы курите сигарету за сигаретой, значит вам вероятнее всего суждено…

Подобными прогнозами открывается один из очередных номеров журнала «Bild der Wissenschaft». В отличие от технических новинок, которые порой сваливаются на нас, как метеорит с неба, тенденции медицины – показывает опыт – хорошо описываются параболами, гиперболами, синусоидами и даже прямыми линиями. Судьба одного человека умещается в рамках математической вероятности, за исключением той сингулярной точки, где мы сливаемся с бесконечностью, точки, расположенной невесть где.

Какое же будущее ждет нас, обреченных болеть и в 2020 году? Его попытались очертить Кристофер Мюррей из Гарвардского университета и Алан Лопес, представитель Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ). Составленные ими сценарии жизни в 2020 году вызвали всеобщий интерес, ведь дожить до этого – такого уж недалекого! – года мечтают многие из нас. Дожить, чтобы…

… вряд ли умереть от кори. Даже в развивающихся странах многие инфекционные болезни будут укрощены.

Смертность от них значительно снизится. Зато люди чаще станут губить себя сами. Список болезней общества звучит так: преступность, терроризм, военные конфликты, суицид или дорожно-транспортные происшествия.

Особая статья страхов – СПИД. Еще в 1990 году во всем мире было зафиксировано 312 тысяч случаев смерти от СПИДа. Для сравнения: в том году утонули 504 тысячи человек. По– настоящему угрозу оценили к концу десятилетия, когда стало ясно, что заболеваемость СПИДом и смертность от него нарастают по экспоненте – «лавинообразно». Уже в 2001 году от СПИДа умерли три миллиона человек, а всего им были инфицированы около сорока миллионов. Что дальше? Неясно! Мы можем сказать лишь, что СПИД наверняка займет одно из трех первых мест в списке «потенциальных убийц», потеснив рак и, может быть, сердечно-сосудистые болезни.

Стремительно растет число хронических заболеваний. По оценкам ВОЗ, в ближайшие десятилетия нас ждет настоящая пандемия атеросклероза. Возможно, в 2020 году каждый второй житель планеты будет умирать от этой болезни, поражающей ткань сердечных сосудов. Поэтому медики обсуждают возможность массовой профилактики сердечно-сосудистых заболеваний.

Надо искать людей, относящихся к «группе риска». Как полагают, в ближайшие годы по простому анализу крови тридцати-сорокалетнего человека можно определить, грозит ли ему через двадцать лет инфаркт.

Вполне здоровым на вид людям будет рекомендовано всю оставшуюся жизнь принимать лекарства, предупреждающие инфаркт.

Подобные лекарства можно назвать «пилюлями Дориана Грея». С биологической точки зрения, человек настолько стар, насколько стары его «транспортные артерии», по которым питательные вещества и кислород притекают в головной мозг, сердце и почки. Возвращая молодость коронарным сосудам, мы омолаживаем себя.

Что получается? Большинство здоровых людей, не достигнув и тридцати лет, скоро будут объявлены «неизлечимо больными». Ведь «здоровых людей – вот расхожее мнение кардиолога – вообще нет, есть только плохо исследованные больные». Непонятно, что перевесит – польза от длительного приема пилюль или вред от последствий этого. Стоимость подобного курса лечения, по оценке журнала «Spiegel», составит около 250 долларов в месяц.

Однако у грозящей нам пандемии есть любопытные закономерности. Сильнее всего она затронет страны «третьего мира». Мы привыкли считать рак или инфаркт «болезнью цивилизации». В бедных странах люди должны умирать от обычных инфекций. Однако у жителей юга Африки в возрасте от 15 до 70 лет риск умереть от рака или сердечно-сосудистых заболеваний выше, чем у их сверстников в западных странах. Причина неясна. В Индии в 2020 году от «болезней цивилизации» умрут до восьми миллионов человек – вдвое больше, чем сейчас.

В то же время в западных странах, как показывает статистика, смертность от инфаркта и инсульта пошла на убыль. По мнению ученых, анализировавших смертность в Нидерландах, Норвегии, Франции, Италии, Испании и Великобритании, спад продлится, по крайней мере, до 2025 года. Причины тоже не вполне ясны. Возможно, все дело в том, что в этих странах заметно изменился образ жизни: люди стали меньше курить и больше заниматься спортом. Какую– то роль сыграло и улучшение медицинского обслуживания. Однако исчерпывающе объяснить тенденцию не может никто.

С онкологическими заболеваниями обратная картина. В западных странах смертность от них заметно растет. По самым смелым прогнозам, уже лет через пятнадцать-двадцать люди будут чаще умирать от рака, чем от сердечно-сосудистых болезней.

Уже сейчас смертность от СПИДа нарастает лавинообразно. Что будет завтра? Цифры означают число забелевших СПИДом, миллионы человек

В ближайшие десятилетия все больше женщин будет умирать от последствий курения. Цифры означают число умерших на 100000 женщин

Зачастую сам образ жизни готовит нам западню. Еще в середине XX века рак легких был мужским диагнозом. Однако среди прочих побед феминизма значится и «право женщины на курение». Когда-то папироска считалась атрибутом падшей красотки или эмансипированной дамы вроде Жорж Санд. Теперь все курят поровну и почти одинаково страдают от этого. Вполне уместна фраза «табачная эпидемия». Через двадцать лет, по оценкам Мюррея и Лопеса, более восьми миллионов человек будут ежегодно умирать от болезней, связанных с курением.

Разумеется, в своем обзоре журналисты из «Bild der Wissenschaft» не могли пройти мимо «русского феномена» – резкого падения продолжительности жизни в России начала девяностых годов. Лет десять назад оценки были шаблонны: «Русские слишком много пьют». Однако серьезные исследования показали, что главную роль сыграли «экономические и психосоциальные факторы».

Так, британские медики Майкл Мармот и Мартин Бобак показали, что в странах Восточной Европы риск умереть заметно возрос для людей с низким уровнем доходов, для людей, получивших плохое образование или выполняющих малоквалифицированную работу, а также для людей, неудовлетворенных своей жизнью и постоянно пребывающих в разладе с собой, в депрессии.

По мнению Мюррея и Лопеса, продолжительность жизни мужчин в большинстве стран Восточной Европы лишь к 2020 году достигнет уровня середины восьмидесятых годов. Так что политика на Востоке – дело тонкое.

В западных странах также обсуждают возможную продолжительность жизни в первой половине XXI века. Восемьдесят? Девяносто? Девяносто пять? Во всяком случае, социологи отмечают эту тенденцию, число вполне здоровых пожилых людей увеличивается. «Очевидно, растет не только продолжительность жизни человека, – пишет немецкий медик Бербель– Мария Курт, – но и длительность того периода жизни, когда человек вполне доволен ей». Он старится, но, как сказал бы князь П. Вяземский, по-прежнему «и жить торопится, и чувствовать спешит!».

ИНСТИТУТ ЧЕЛОВЕКА

Наталия Ефремова

Записки моей левой руки

Детская болезнь левизны

Моему деду левую руку в детстве привязывали к туловищу – чтобы отучить ею пользоваться. Лупили, наказывали, ставили в угол – левшой быть не разрешали. В школе, в мастерских – везде ему приходилось работать правой, преодолевая свою «нехорошую» особенность. Лишь однажды – уже став взрослым и поступив в институт, он правую руку сломал (разумеется, не специально) – и пока выздоравливал, писал конспекты левой. У нас дома дед устроил настоящую мастерскую, где творил всякие малюсенькие поделки: шкатулки, микроскопы Левенгука, самый крохотный замочек в мире… Как левой, так и правой – обеими руками.

А для меня дед сделал картофельный нож «под левую руку». Ибо я пошла в него – если не умением мастерить и «левизной» политических убеждений, то по крайней мере леворукостью. Меня, конечно, научили писать «правильной» рукой. Но у доски от волнения я начинала работать обеими: записывала правой, подрисовывала левой, а если очень увлекусь, то вообще начинаю писать в обратную сторону. Большие заголовки и рисунки на плакате до сих пор вывожу левой рукой, причем вверх ногами – так удобнее! Устойчивого почерка так и не появилось – наклон и рисунок букв получается «под настроение».

Меня, в отличие от деда, переучивали довольно мягко и безболезненно. Рисовать, правда, разрешали и левой. Поэтому в школе, едва учительница рисования отходила в сторону, я втихаря перекладывала карандаш в левую руку. А вот на балете проблемы были куда серьезнее – усваивать комплексы движений удавалось с трудом. Пробовала даже ходить на занятия дважды, с двумя группами подряд. Но когда пошли «верчения», я даже при такой нагрузке не могла угнаться за всеми – пришлось балетный кружок бросать. Вообще-то я не левша, а амбидекстр – «ведущими» являются обе руки (а иногда кажется, что наоборот– ни одной).

Когда рос наш сын Егор, мы долго не могли понять, какая же рука у него будет главной – ни правая, ни левая ловкостью не отличались. Амбидекстр? Мой холерический супруг называл его «нолидексгр» (то есть безрукий), а также… «тормоз». Пожалуй, это был единственный недостаток мальчика: неловкость и медлительность. Казалось, Егор и сам не может выбрать ведущую руку. Проблему решила энергичная бабушка: просто велела ему делать все правой. Ребенок особенно не протестовал. Так он стал правшой. Но прошло время, и выяснилось, что у него есть очень многие признаки левши. Главным образом, это касалось пространственного восприятия. Мальчик долго не мог «сообразить», как повторить движения танца, зарядки, как управлять действиями ножек на велосипеде, как ловить мяч…

Еще Егор очень мило и выразительно лепил и рисовал удивительно похоже на оригинал, однако без единой «правильной» линии: настоящую технику ему освоить никак не удавалось. Изображение часто становилось зеркальным или заваливалось набок – все у него получались то «Кривокаменный замок», то «Дельфины наклонного моря». Рисуя круг, рука из раза в раз смело взбиралась на его вершину, а затем – словно у пальцев начинали «дрожать коленки» – линия соскальзывала, и один бок у круга всегда оказывался кривым.

Затем – школа. Все, что касалось процесса познания, шло отлично. А вот оформление… Кривулищи, загогулины, «вылезания» за поля; здесь курица ходила лапой, а здесь она на минутку присела… Порой он делает в тетради по русскому такие лингвистические анализы, которые и нам не по зубам. Однако педантичная учительница из-за каракулей постоянно снижает ему оценки. Что с ним в конце концов такое?

Все стало проясняться, когда я познакомилась с работами психологов, изучающих проблему левшей. Начну с мрачноватой цитаты. «Как всякое меньшинство, левши внушают враждебность, подозрительность, впечатление отсутствия всяких человеческих добродетелей и умений. Они часто становятся психоневротиками, эпилептиками, заиками; обнаруживают трудности при письме и чтении, зеркально пишут, затрудняются в ориентации в пространстве, рисовании; упрямы, непорядочны, гомо– и бисексуальны. Но Леонардо да Винчи и Микеланджело – левши…» – так безапелляционно говорил о левшах крупнейший исследователь в этой области Ж. Эррон. Таким до сих пор является образ левши и в массовом сознании. Хотя я, будучи из этого племени сама, высказалась бы о левшестве намного мягче.

Соно? – Солома!

Ребенок-левша как бы всякий раз изобретает свой способ построения и овладения миром правшей. Ему нелегко научиться пользоваться иголкой, ножницами, спицами, завязывать шнурки и заправлять одеяло в пододеяльник. Дело в том, что особенностью левшей является нарушение автоматизма – того благословенного автоматизма, который позволяет нам всему научиться и переделать тысячи дел, не задумываясь над каждым своим движением. Левше же приходится усваивать навыки не автоматическим повторением, а подбором логических связей – делать все «через ум». Открывая консервную банку, я постоянно смотрю, под каким углом стоит нож. А когда я вяжу, каждая петля – это очередной смелый шаг в борьбе с нитью. Пройдет каких-нибудь пол года, и на свет вместо шарфа появляется некая желтая колбаска, которую я тут же распускаю, чтобы приняться за ту же работу с новыми силами. Но я уже взрослый, опытный человек. А ребенку-левше приходится гораздо чаще контролировать свою деятельность сознанием и искать особую логику для ориентации. Не удивительно, что возникает замедленность и неуклюжесть. Особенно трудно переключиться с одного процесса на другой или делать несколько дел сразу, например разговаривать и чистить картошку (что это я все о своем да о женском…).

Родители, не терзайте маленького левшу своими требованиями! – присоединяюсь я к совету детских психологов. Лучше учить его не через глаза, а через тело – вставая за спиной и двигая его руками и ногами, словно это Пиноккио. И тогда деревянная кукла превратится в живого мальчика. Полезно использовать дедовский прием «сено-солома»: надевать, например, на левую руку красную «фенечку». И левая половина мира становится «красной»: взмахни «красной» рукой… Когда пишем, буква «Я» повернута в «красную» сторону, а «К» от нее отворачивается… Ребенку хорошо помогает ощупывание руками объемных букв игрушечной «азбуки». А учась рисовать, пусть обводит линии, намеченные взрослым.

Полезны для детей-левшей занятия восточными единоборствами (особенно ушу). Там, кстати, по отношению к телу царит полная справедливость: сколько движений выполнено влево, столько же и вправо. Но здесь ученика ждут большие трудности – при повторении движений тренера, стоящего к нему лицом. Помочь могут два приема: «двигаем деревянную куклу» и «выпускаем тень-двойника». Первый прием мы уже описали. А второй? Нужно выпустить из тела свою «тень», мгновенно развернуть ее и совместить с фигурой тренера, заставив принять ту же позу. А затем так же быстро возвратить обратно, после чего наложить на «тень» свои собственные движения. Нужно немного приноровиться – и обучение пойдет как по маслу.

Наш сынок долгое время проявлял упорную неспособность усвоить простейший танец, пантомиму, приемы борьбы. И чтобы его обучать, приходилось детально исследовать самые обычные наши действия («как это у меня так получается?»). И только разбив их на элементарные движения, которые можно отработать по отдельности, мы добивались результата. Сегодня уже многое позади. Егор гордится своей первой яичницей (зажаренной дочерна) и тем, что ему удается порезать (точнее, изрубить на мелкие клочочки) редиску в салат. Будем двигаться дальше, веря тому, что ребенок-левша, научившись делать все «через ум» и привыкнув совершенствоваться, достигает больших успехов, чем его сверстники-правши.

Ленивая память

У нас были какие-то иррациональные сложности с запоминанием. Ребенок рос умным, хорошо учился, много знал. Но оказалось, что он не может воспроизвести информацию «по заказу». Перед сном к сыну приходил вдохновенный папа и рассказывал «лекции о природе вещей». Ребенок кивал и поддерживал разговор. Но как-то раз возник вопрос: «Так… о чем это мы говорили вчера?». Выяснилось, что наш книгочей и поэт совершенно этого не помнит. Более того. Оказалось, что он в точности не помнит… вообще ничего! Самой малости не может удержать в памяти – отсюда большая рассеянность. Не удается механически запоминать иностранные слова – хоть десять раз повторяй. Что за дырявая голова! После этого отец стал с ним заниматься мнемоникой. Например, они заполняли воображаемый буклет: на первой странице лошадь, фонарь и морковка, на второй – синица, лепешки и пепельница… Самые дикие сочетания! А затем вопрос: «Что у нас находится на третьей странице?». Запоминали также последовательности цифр и воспроизводили их прямо, в обратном порядке, вперемешку… Развивали образное видение: «Представь себе синий одуванчик и белую пчелу…» Вроде бы такие тренировки помогли (жалко только, что их было не много).

Проблема в том, что у детей-левшей нарушения автоматизма касаются и процессов запоминания. И нередко вместо механического запечатления им приходится изобретать сложный мнемонический алгоритм. Особенно это касается пространственных кодов, начиная с того же «право – лево». Одна девочка, которая проходила коррекционный курс у психолога А. В. Семенович, пришла к выводу, что «слева – это там, где рука, которая на пианино берет аккорды». Другая девочка (это, кстати, была я) носила слева значок, и разразился скандал, потому что в советском садике значки носить было нельзя (возможно, позабытый уже скандал и помог мне запомнить, где же это нехорошее «лево»). А наш сын твердо усвоил, что левая сторона там, где стучит сердце. Оказывается, это умозаключение ничуть не проще, чем предыдущие. Во-первых, с ним связаны переживания спортсмена с четырехлетним опытом: ухо папаши прижимается к груди, слушая, не перегрузилось ли сердце. А во-вторых… недавно Егор прочел повесть Б. Акунина «Алтын-толобас», где капитан, муштруя солдат, использовал такой же прием: налево – это где сердце… Вот как сложно, «через ум» была решена эта проблема!

Где-то за зеркалом

Левши живут в своем собственном пространстве – и времени. Нашего бедного малыша отец заставлял зубрить станции метро, улицы, остановки трамвая: «Ребенок не умеет ориентироваться в собственном районе!..». А рядом с отметками роста бисерными буквами записано: «Октябрь, 2000. Не умеет определять время. Декабрь, 2001. Не умеет определять время…» Теперь после измерения роста Егор с хохотом бежит к часам, вглядывается, пыжится и выдает: «Десять тридцать!» (ошибаясь всего-то на час-другой). Оказывается, ориентироваться в географическом пространстве и определять время по стрелочным часам – для левши сложнейшая задача. Некоторые такие дети хитрят, пытаясь вычислить, который час, путем сложных умопостроений. Другие постоянно ошибаются. Похоже, что у левшей проблема не только со стрелками будильника, но и с внутренними часами – отсюда неумение правильно оценивать временные интервалы.

Ох уж эта пространственная ориентация… Посещая какой-нибудь адрес, дорогу я, конечно, запоминаю – но как муравей: по деревьям, солнцу, пятнам на асфальте. Описать тот же путь словами – выше моих сил. Равно как и пользоваться планом, картой (приходится постоянно уточнять у прохожих). Когда я пытаюсь перевести образы в слова, картина может исказиться, и, скажем, розовый и приземистый в моих представлениях дом вдруг оказывается желтым и стройным. Однажды в детстве мы спустились в подземный переход, и когда вышли на другую сторону улицы, я никак не могла понять, где же мы очутились, почему все вокруг стало совсем другим. От этого подкашивались ноги и хотелось плакать. В другой, уже взрослой жизни я шла себе на юг, и вдруг вышло солнце, и оказалось, что я продвигаюсь… на север. Я даже присела – так закружилась голова. Интересно, что у обычных людей (правшей) пространственный анализ осуществляет правое полушарие – главным образом, та область, где граничат теменная, височная и затылочная зоны. У левшей эта естественная функция нарушается – ведь правое полушарие вынуждено управлять ведущей рукой и речью.

Кстати, о речи. Когда слушаешь левшу, нередко возникает впечатление, что средств языка не хватает, чтобы выразить мысли. «Я как собачка – все понимаю, но сказать не могу» – говорю я мужу, если он решает завести со мной философскую беседу.

Специалисты утверждают, что у детей-левшей наблюдается сравнительно поздний дебют самостоятельной речи, она замедленна, скупа, содержит неправильные конструкции– Порой они заикаются, а при письме – пугаются в буквах, совершая ошибки, которых «не бывает» (замена букв местами, зеркальные написания). Приходится учить написание слов наизусть, заучивать словари – это как раз в духе основательности левшей. Были случаи, когда человек писал левой рукой каллиграфически, но с пятью ошибками в слове, а правой – очень неразборчиво, многие буквы зеркально, но абсолютно грамотно.

Левые ролевые отношения

Я где-то прочла себе приговор: левши – аутсайдеры, существа обидчивые, эмоции свои контролировать не MOiyr и вообще – буки. В основном это оказалось чепухой. Но одна констатация показалась мне весьма точной – факт аутсайдерства. Если представлять себе аутсайдера с этологических позиций – не как хулигана и «панка», а как индивида, находящегося на периферии социальной группы и имеющего либо неопределенный, либо низкий ранг, то многие левши, по моим наблюдениям, – типичные аутсайдеры. В социальной группе существует иерархия, получившая названия в отношении птиц – «порядок клевания» (вначале пищу из кормушки клюет главная курица, в конце – захудалые). Так вот, аутсайдеры вообще не принимают участия в «порядке клевания» и клюют либо на стороне, либо последними, крайне редко первыми (уж если оставаться в группе – то президентом!). В таком случае мы с Егором, конечно же, аутсайдеры. Дружелюбные, общительные, порой даже лидеры. Но коллектив, в котором сложился устойчивый «порядок клевания», нас выталкивает – мы какие-то не «свои».

Левша – это в своем роде «рыжий– конопатый». Однако, если не заставлять его изменить цвет и не показывать пальцем, то негативные эффекты могут и не проявиться. Мне кажется, что установление связи левшества и конкретных психологических особенно-1 стей не лишено предвзятости. Исследователь уже знает, что вот эти конкретные дети пишут левой рукой и что они обратились за психологической помощью, поэтому и приглядывается к особенностям их души. А если просто окинуть взором большую группу людей, можно ли отделить «зерна от плевел»? Невротики, упрямцы, балбесы и заики налево, остальные направо! Я не верю, что толпа тут же поделится на левшей и правшей. Слишком велико индивидуальное разнообразие людей. Нельзя забывать и о том, что асимметрия мозга проявляется очень неодинаково. Здесь, как в политике, – найдутся и «ультралевые», и «умеренные правые центристы»… Психологические качества правополушарности могут и не сопровождаться леворукостью. Все зависит от того, какие зоны коры получают преобладающее развитие. Кстати, когда давление среды ослабевает, доля правополушарных людей резко возрастает: от семи процентов до одной четверти. Такая ситуация наблюдается как в слабо цивилизованных обществах (где дети не учатся писать), так и в сверхцивилизованных (Япония, США, где у детей просто много свободы). А еще – у близнецов, которые создают свой собственный огражденный мирок.

С этими мыслями я отправилась принимать зачет у студентов-психологов. И подметила, что одна из студенток – девушка с яркой замечательной внешностью – пишет левой рукой. Оказалось, что ее никогда не переучивали – на этом настояла мама. Я заговорила о готовящейся статье и посетовала: сложно быть левшой. Ответ был неожиданный:

– Ха! Да это мы смотрим на правшей с чувством превосходства. Потому что они научились жить только в «правом» мире, а мы – и в «правом», и в «левом»!

Сколько было уверенности в этом голосе! Эх, хорошо, когда у рук никто не отбирает свободу…

Кирилл Ефремов