Текст книги "Казачьи сказки"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

АТАМАН НЕПОДКУПЕН

Степан Тимофеевич Разин со всем своим войском подошел к Астрахани и возле неё расположил стан. В городе за крепкими каменными стенами заперся царский воевода. Но беспокойно ему было! Не надеялся он ни на глубокий ров вокруг крепости, ни на ее высокие башни, не верил своим стрельцам. Решил пойти на хитрость, послать тайно к Степану Тимофеевичу своих послов-лазутчиков. Задумал он да так и сделал.

Ночью послы-лазутчики пробрались к Степану Тимофеевичу в стан. Отыскали его палатку, вошли, поклонились низко-низко и стоят. Степан Тимофеевич на них посмотрел и спрашивает:

– Вы что за люди?

А они ему опять низко кланяются.

– Мы к тебе от воеводы. Он нам велел тебе тайное слово сказать.

– Ну что же, говорите. Переглянулись послы-лазутчики.

– Просит тебя воевода отступиться от города. Знает он, что ты заботишься о бедном люде. Но ты ведь не солнышко – всех не обогреешь. Подумай о себе лучше. Если отступишься от города, то воевода тебя так наградит, что его награды ни тебе, ни твоим детям, ни внукам не прожить. Хочет он тебе пожаловать десятиведерный дубовый бочонок и полон его насыпать золотыми червонцами.

Усмехнулся Степан Тимофеевич и говорит послам-лазутчикам:

– Дешево меня ваш воевода ценит. Пошептались послы-лазутчики, а потом говорят:

– Еще он даст тебе такой же бочонок скатного жемчуга.

Нахмурил Степан Тимофеевич свои черные брови. Послы-лазутчики опять пошептались и говорят:

– Даст он тебе еще такой же третий бочонок с самоцветными камнями. Им и цены никто не знает.

Степан Тимофеевич кликнул в палатку к себе добрых молодцев-казаков. Велел взять послов-лазутчиков, проводить до ближней заставы и сказал:

– А если вновь придут и не меня, а наших людей будут смущать, склонять богатыми посулами к измене и предательству, то их тут же повесить.

Так и вернулись послы-лазутчики ни с чем к своему воеводе.

БОЧОНОК И БОЧКА

Жили в одной станице домовитый казак Агафон и голутвенный казачок Федор. У Агафона все и в будни со стола валится, от хлеба ломятся закрома, лошадей и скота столько, что не помещается во дворе. А у Федора и в праздник не всегда найдется краюшка хлеба, ни амбаров, ни закромов не бывало, а скота – в одном кармане блоха на аркане, а в другом – черный таракан на цепи.

Так-то вот и жили они. Богатый богател, а бедный с хлеба на квас перебивался.

Как-то Федор пошел к Дону поймать рыбки. Глядит, а по-над берегом идут два казака. Оба в шапках-туркменках, в чекменях тонкого сукна. Один в алом, другой в темно-синем. Будто бы и незнакомые. Присмотрелся же получите, а это Степан Тимофеевич Разин с своим братом Фролом. Подходят к Федору, спрашивают:

– Ну, как твои дела, как живешь, казак? Федор голову опустил.

– Дела мои, за чего бы не взялся, из рук валятся, а житье – хуже некуда.

Задумался Степан Тимофеевич, а потом говорит брату:

– А что, Фролушка, не поможем ли мы его беде?

Фрол в ответ:

– А почему же бедному человеку не помочь. Укажем, где мы схоронили нашу казну.

К Дону подошел и говорит Федору:

– А ну-ка, в этом вот месте попытай!

Федор рубаху и портки с себя долой и нырнул в воду. Когда же вынырнул, Фрол спрашивает:

– Ну, как?

– Да ничего нет.

– Ты еще разок нырни.

Федор нырнул, и только голову успел из воды показать, Фрол ему:

– Ну, что?

– Что-то попадалось твердое.

Фрол командует:

– Ныряй скорее и тащи!

Федор так и сделал. Вытащил небольшой, но тяжелый-претяжелый бочонок. Степан Тимофеевич глядит на казака, смеется:

– Ну, теперь ты поживешь!

Пришел Федор домой. Открыл бочонок, глядит – глазам не верит, он полнехонек червонцев. Собрался народ, все дивятся. Узнал и сосед Агафон. Завидно ему стало.

– Ишь, сколько отвалили. Пойду-ка я к ним. Мне-то должны больше дать. Ведь я не чета Федьке, умею деньгам счет вести, каждую копейку сберегу.

И пошел. Степан Тимофеевич и Фрол у Дона стоят. Он к ним, и говорит:

– Это чего же, соседа моего оделили, а я что, в поле обсевок? Жалуйте-ка и мне казны да побольше!

Степан Тимофеевич переглянулся с Фролом и говорит:

– Видно, тебе все мало, ведь дом у тебя – полная чаша.

Агафон бородой затряс, закачал головой.

– Оно много добра-то лишним никогда не бывает.

Степан Тимофеевич усмехнулся.

– Тогда лезь в омут, там целая бочка. Бери и пользуйся, мы не жадные.

Агафон разделся поскорее, перекрестился и полез. Да так там, в омуте, и остался, утоп. Казаки его искать. Невод бросили и еле-еле вместе с бочкой выволокли. Он как за нее ухватился, так и замер, не оторвешь. Прибежала жена Агафона, причитает:

– Ох, мой Агафонушка, ох, родной мой! Меня покликал бы, вдвоем-то выкатили бы с золотом бочку. Ну, да не тужи, я по тебе сорокоуст закажу, целый год буду панихидки служить, постараюсь – быть тебе в раю! А казаков любопытство берет. Вышибли у бочки дно, глянули, а в ней одни камни. Увидала их жена Агафона и по-другому запричитала.

– Дурак ты, дурак набитый! Спасибо, я не подумала пособить тебе. Не жди себе ни дна, ни покрышки, ни сорокоуста, ни панихидок. Иди-ка в ад к чертям, они там тебя поучат уму-разуму.

Пропал домовитый казак Агафон, жадность его погубила. Ему и своего бы добра в сто лет не прожить, детям и внукам осталось бы, а он за чужим погнался.

САМЫЕ БЫСТРЫЕ КОНИ

Когда Емельян Иванович Пугачев шел на Казань, то повстречался в пути с башкирами. Увидя его, они остановились. Вперед к нему выехал молодой ловкий и статный всадник. Снял лисий малахай, говорит Емельяну Ивановичу:

– Прими меня и моих товарищей к себе!

Пугачев посмотрел на него и спрашивает:

– А кто ты такой будешь?

– Если надобно, то расскажу.

Емельян Иванович кивнул головой.

– Что же, говори!

– Отец мой служил конюхом у хана. Много у этого хана было всякого добра: и золота, и серебра, и драгоценных камней, но больше всего славился он своими копями. Ни у кого не было таких. А растил их для него мой отец. Съехались как-то раз к хану его друзья. Каждый их них стал похваляться своими богатствами. Хан сидит, слушает, а потом говорит:

– Во всем свете нет ничего дороже и лучше моих коней, нигде таких не сыщете.

Гости с ним заспорили. Хан позвал моего отца и приказал привести самых лучших коней. Отец пошел на конюшню. Он решил показать хану и его гостям трех жеребят. Эти жеребята были самых лучших кровей, хотя поглядишь, и как будто бы в них нет ничего особенного. Но отец знал: вырастут – станут красавцами конями с пышными гривами, длинными хвостами, такие быстрые, что степной ветер и тот не сможет догнать их. Вывели жеребят, гости поглядели и рассмеялись.

– Если эти паршивые жеребята у тебя самые лучшие, то каковы же остальные кони?

Разгневался хан на моего отца, не захотел слушать. Выколол ему глаза и прогнал. В насмешку отдал ему жеребят.

Отец взял их, холил, растил, и из них вышли такие кони, каких еще никогда не бывало. Позвал меня тогда отец, дал самого лучшего коня и сказал:

– Пойди, отомсти хану!

Собрал я отряд молодцев, налетели мы на ханский дворец, сожгли его, а хана убили. Думали, избавим народ от тяжкого гнета, но не тут-то было. Пришли царские солдаты, от них я и мои товарищи бежали в степь. Скрывались там, а когда дошли слухи, что ты против воевод и бар поднялся, решили просить, чтобы принял нас в свое войско. Сообща легче будет их бить.

Улыбнулся Емельян Иванович.

– Правильно ты говоришь, вместе можно любого врага осилить.

И зачислил башкир в свое войско. Они служили у него исправно и считались самой лучшею конницей.

НЕОБЫЧНЫЕ ЖЕРЕБЕЙ И КАРТЕЧЬ

Раньше Камышин был крепостью. И когда подошел к нему Емельян Иванович Пугачев, то все уже было начеку – солдаты в ружье, пушки все заряжены. Комендант и офицеры не думали сдаваться. Они от своих верных людей знали, что у Пугачева в обозе нет ни ядер, ни картечи, ни жеребеев. А так, с одними пиками и шашками крепости не возьмешь. Офицеры выйдут на крепостной вал, посмеиваются и кричат пугачевцам:

– У нас для каждого из вас свинцовой каши вдоволь приготовлено, поближе подходите, досыта накормим. Не то что у вас – раз выстрелить из пушки нечем.

Досада возьмет пугачевцев, бросятся па крепость, но не успеют добежать до ее вала, как по ним бить начнут картечью, да так, что волей-неволей назад повернешь.

Узнал об этом Емельян Иванович. Кликнул к себе своего главного начальника над пушками Ивашку Творогова.

– Это что же ты делаешь, почему у тебя пушкари гуляют без дела, ни одного выстрела не дали по крепости, почему ты не потешишь господ офицеров, да так, чтобы они от страха зубом на зуб не попадали?

Ивашка Творогов только руками разводит:

– Ведь нечем!

– Как так?

– Да так, когда мы брали Саратов, то все ядра, жеребей и картечь извели.

Задумался Емельян Иванович, а потом спрашивает у Ивашки Творогова:

– Никак мы в Саратове немалую казну захватили?

– Десять возов меди да два воза серебра – отвечает ему Ивашка Творогов, – только ведь на них сейчас ни жеребеев, ни картечи не купишь.

Емельян Иванович на него поглядел и говорит:

– Вижу, у тебя нет смекалки. Пали по крепости пятаками да целковыми, они будут не хуже жеребеев и картечи.

Ивашка Творогов не стерпел тут:

– Ведь жалко стрелять деньгами.

– Раз я приказываю тебе, выполняй и не вздумай ослушаться. Наше дело не казну наживать, а бить господ дворян.

Не посмел Ивашка Творогов ослушаться Емельяна Ивановича. Начали пушкари серебряными целковыми да медными пятаками по крепости палить. Не выстояла она, сдалась. Солдаты коменданта и офицеров веревками повязали, посадили под караул и открыли крепостные ворота.

Говорят:

– Мы вам не черти, чтобы каленые пятаки считать. Помилуйте!

И Емельян Иванович всех их помиловал, зачислил к себе в войско. К простому народу он всегда был милостлив, для него ему ничего не было жаль, за него он и сложил свою голову.

ПЕТР ПЕРВЫЙ И КУЗНЕЦ

Царь Петр Первый спешил попасть поскорее в Воронеж: там строили корабли для похода на турецкую крепость Азов. В пути он неожиданно обнаружил, что у него сломался дорогой заграничный пистолет. Досадно царю: где он найдет таких мастеров, которые сумели бы исправить пистолет.

Вскоре Петр Первый остановился в одном селе, чтобы подковать лошадей. Кузнец кует лошадей, а царь прохаживается около кузни. Потом подошел к кузнецу и говорит:

– А не починишь ли ты мне заграничный пистолет? Кузнец отвечает:

– Это можно, только нужно мне его поглядеть. Царь велел принести пистолет. Кузнец поглядел.

– Хитрого тут, – говорит он, – ничего нет, починю. Утром за ним ко мне придешь.

На другой день царь пришел к кузнецу.

– Ну, как мой пистолет, готов?

– Нет, – отвечает ему кузнец, – придешь за ним завтра.

Царь строго посмотрел на него.

– Уж не испортил ли ты его? Смотри у меня!

– Если сломал, – отвечает кузнец, – так я весь в твоих руках, казнить ты меня волен, а починю – хочешь награди, а не хочешь, так и на том тебе будет спасибо.

Ушел царь, а на другой день опять идет к кузнецу. Только вошел, а кузнец ему подает два одинаковых пистолета.

– Ну, угадай, царь, который будет твой?

Царь глядит на пистолеты и дивится, не может узнать, который из них его будет.

– А откуда у тебя, – спрашивает он, – другой пистолет?

Кузнец только посмеивается.

– А ты что же думал, одни иноземные мастера все умеют делать? Наши, брат, им ни в чем не уступят и всегда заткнут их за пояс. За один день я исправил твой пистолет, а на другой – такой же сам сделал. Бери себе их оба.

Обрадовался Петр, обнял кузнеца, расцеловал и не знал, чем его наградить. Потом назначил на тульские оружейные заводы главным мастером.

ЦЕНА ХЛЕБА И ЗОЛОТОЙ КАРЕТЫ

Жил в Москве богатый боярин, жил и не тужил. Вдруг пришел указ от царя Петра Первого – ехать ему под турецкую крепость Азов, служить государеву службу. Собрался боярин в дорогу, велел заложить шестериком свою золотую карету. В пути остановился он в одном селе, а там как раз был сам царь. Он тоже ехал под турецкую крепость Азов. Увидал Петр Первый золотую боярскую карету и остановился. Вокруг него собрались знатные дворяне.

– Ну, как вы думаете, – спросил их царь, – что она стоит? Какова ей цена?

Стоят дворяне, друг на друга поглядывают и никак не могут определить цену золотой кареты. Царь от них так и не дождался ответа. Позвал тогда к себе мужичков, что гут неподалеку стояли, и говорит им:

– Вот дворяне никак не могут определить, что стоил эта карета. Не знаете ли вы ей цену? Мужички подошли поближе.

– Знаем, – говорят они.

– Так скажите.

Одни из них вышел наперед, посмотрел на царя и на дворян и так начал свою речь:

– В доброе и хорошее житье этой карете и цепы нет, а в трудное время она не стоит и черствой краюшки хлеба.

Дворяне начали тут над мужиком смеяться, а царь им говорит:

– Он сказал истинную правду, золотые кареты требуются только боярам да дворянам для праздных потех и глупых затей, а хлеб и государству, и народу нужен в любое время. Он всему голова, запомните это и никогда не забывайте.

БОЯРСКИЙ СЫН ЕВСТРОПИЙ И КАЗАК МИТРОШКА

Царь Петр Первый издал указ, по которому все сыновья знатных дворян должны были ехать за границу и там пять лет обучаться разным наукам. Хочешь – не хочешь, а езжай.

Пришлось в дальний путь-дорогу собираться и боярскому сыну Евстропию. В услужение ему денщиком дали Митрошку – голутвенного казака. Поехали они в заморские края, и каждый занялся своим делом. Голутвенный казак Митрошка справляет все по дому, а боярского сына учителя за книги посадили. Сидит он и не столько читает, сколько скучает. Думает: «Вот докука, вот забота, экая на меня напасть, так ведь ни за что ни про, что без всякой провинки навалилась, как бы от нее избавиться». И надумал: пусть вместо него читает книги и постигает всякие премудрости Митрошка-денщик. А когда это нужно будет, он его с собою прихватит, и Митрошка поможет. Так и сделал Евстропий. Митрошка дома управляет и сидит за книгами, постигает разные науки. Евстропий же ничем себя не утруждает, спит до полудня, а потом с друзьями-приятелями курит табак, вино пьет и играет в карты.

Так незаметно прошли пять лет. Нужно домой возвращаться. Сыновья знатных дворян из заморских краев в Петербург приехали. О них доложили самому царю. И Петр Первый решил устроить им экзамен. Собрали их, и царь каждого начал спрашивать. Дошла очередь до Евстропия. Царь его спрашивает, а он не может слова ему сказать, назад оглядывается и Митрошке, он тоже был с ним на экзамене, говорит:

– Что же молчишь, подсказывай!

Митрошка начал потихоньку подсказывать, Евстропий никак не разберет, что он говорит, да как прикрикнет на казака:

– Ты что, голос потерял, не можешь погромче?

Царь смотрит на них, а потом говорит Евстропию:

– Садись!

А Митрошку позвал к себе и какой ему не задаст вопрос, казак на него четко да так ладно отвечает. Царь только удивляется.

– Зело знатно, ты и вправду ведь все науки знаешь. Где же ты их изучал?

Митрошка все рассказал, как было. Царь рассмеялся.

– Значит, быть тебе офицером!

На Евстропия же строго посмотрел, погрозил пальцем.

– А тебе, боярский сын, у своего денщика в солдатах придется побыть, поучиться уму-разуму.

ПЛАТОВ И АНГЛИЙСКИЙ КОРОЛЬ

Донские казаки во время Отечественной войны 1812 года гнали французов до самой русской границы, а потом пошли дальше. Атаманом в то время у них был Платов. Много про его удаль и храбрость слышал английский король. Решил повидать героя и послал за ним корабль.

Вскоре Платов приехал в английскую столицу. Король обрадовался дорогому гостю, не знает, где посадить, чем угостить. Посадил он Платова на золоченый стульчик, угощает редкими кушаньями, винами.

Говорит король донскому атаману:

– Знаю, что ты бесстрашный и удалой человек, мне нужны такие люди. Хватит, послужил русскому царю, а теперь ко мне поступай. Я тебе платить буду жалованье без задержек и столько, сколько сам спросишь.

У Платова лицо потемнело.

– Послушай, английский король, если бы я такие слова услышал от кого-нибудь другого, то отрубил бы тут же ему голову, но так как ты вместе с нами бил французов, то скажу, что служу я не русскому царю, а матушке-России. Службы моей нельзя купить ни за какие деньги.

Сказал он это так, что король понял – Платову об этом напоминать больше не следует.

– Тогда, – говорит король, – за свою верность и храбрость проси у меня что хочешь, всем одарю.

А Платов усы покручивает.

– Ничего мне от тебя не надобно.

Предлагал английский король ему золото, серебро, жемчуг и драгоценные камни. Платов ничего не берет. Король не знает, чем одарить его, потом глянул на стену, а на ней сабля. Ручка из чистого золота, ножны жемчугом и драго¬ценными камнями украшены. Поднялся король из-за стола, саблю со стены снял и говорит:

– Прими от меня хотя бы этот маленький подарок!

– Нет, мне не нужна твоя редкостная сабля, да она и не стоит моей простой шашки.

– Почему это? – удивился король.

– Сталь у нее будет не очень-то крепкая.

– Не может этого быть, – возражает король, – ее мне делали лучшие первоклассные английские мастера.

– Ну, так что же, – стоит на своем Платов. Заспорили, а потом Платов говорит:

– Зови своего офицера, мы испытаем с ним, чья сталь крепче.

Король позвал офицера. Платов вынул из ножен шашку.

– Ну, руби! – говорит.

Офицер размахнулся изо всех сил саблей, ударил. Посмотрели, на шашке никакого нет следа, даже самой малой зазубрины.

– Еще, – говорит Платов.

Офицер ударил во второй раз, и тоже ничего. В третий, а шашке хоть бы что. Платов стоит посмеивается.

– Ну, теперь ты держи!

Размахнулся и с одного удара пересек пополам редкостную саблю и говорит королю:

– Теперь сам видишь, чья сталь крепче.

Удивляется король.

– Где же это была изготовлена такая сталь, что за мастера ее делали, если не секрет, то скажи?

Платов рукой махнул.

– Какой там секрет. Сталь эта с Урала, а делали ее простые русские люди, мастера-умельцы.

Тут вскоре собрался Платов и к себе на тихий Дон из гостей домой уехал.

КОТЕЛОК СТЕПАНА РАЗИНА

Все это случилось весною 1813 года, когда со своим атаманом Матвеем Ивановичем Платовым шли казаки по Неметчине, Тяжелый был поход. Дождь и непогодь стояли. Дороги трудные, кругом, куда ни глянь, грязь невылазная. Обозы не поспевали за казаками, и несладко приходилось им. Сидели впроголодь, а иной день так совсем натощак. Корке хлебной были рады. У немцев тоже разжиться нечем, французы у них все подобрали. Питались они одним супом, таким, что, вздумай в нем картошку или крупинку пшена сыскать, так ложкой полоскать будешь целый день. И как-то вот пришлось одному казачьему полку без отдыха идти целый день. Притомились сильно и люди, и кони, вечером сделали у леса привал, костры развели. Кашевары да повара сидят без дела, не из чего готовить ужин.

Возле костров все казаки греются. Помалкивают, не до разговоров им и не до песен. Животы подвело, молчат.

Вдруг к одному костру, откуда ни возьмись, подходит казак. На служивых посмотрел, усмехнулся, спрашивает:

– Что же вы это, братцы, приуныли? Ни песен не поете, ни шуток-прибауток не слышно?

Все помалкивают, только один служивый буркнул:

– А с чего бы нам это балагурить да песни петь? Когда не жрамши сидим вторые сутки.

Задумался казак. Помолчал, а потом говорит:

– Так, верно, и быть, избавлю вас от этакой напасти. Худо, если приходится зубы на полку класть, а в походе – это уж вдвойне лихо.

И он тут над костром махнул рукою. Казаки глядят – посреди костра таганок появился, а на нем котелок маленький-премаленький. Думают, что же это за диво. А казак им на него указывает:

– Вот, братцы, котелок. Он досыта всех вас накормит.

Засмеялись казаки.

– Маловат уж больно, ведь его и на одного доброго едока не хватит.

– Ничего, снимайте да ешьте!

Казаки с тагана котелок сняли. В кружок сели и принялись дружно работать ложками, кашу с салом уписывать за обе щеки. И сколько бы не ели, в нем она не убывала, пока досыта не наелся весь полк.

Тут только служивые вспомнили про казака, что пожаловал им такой необычайный котелок. Хватились, но его нигде не оказалось, словно никогда и не было. А кто он – смекнул после уже один бывалый казачок, что в полк к ним сам Степан Тимофеевич Разин наведывался. Он простому казаку в его нужде готов всегда пособить.

Так пока полк не дошел до самого Парижа, весь он из маленького котелка харчился и все казаки бывали всегда сыты.

ЦАРСКАЯ ЧЕКА

Было это при царе Николае Первом. Ехали со службы из Петербурга на тихий Дон казаки. Только они выехали за город, а им катит навстречу царская карета, запряженная шестериком. В ней сам царь сидит и строго так поглядывает в окошечко. Казаки с дороги поскорее долой. Пролетела царская карета. Казаки опять выехали на дорогу, глядят, а на ней лежит золотая чека, видно, выскочила из царской кареты, больше неоткуда было ей взяться. Посоветовались и решили ехать назад в Петербург, вернуть царю его пропажу. Так и сделали. Приехали к царскому дворцу, доложили и ждут. Долго ждали, наконец вышел к ним сам царь, спрашивает:

– Вы зачем, казаки, ко мне приехали?

А они в ответ:

– Вот ехали вы в карете и потеряли золотую чеку, мы нашли ее и привезли вам.

Царь улыбнулся и говорит казакам:

– Молодцы, дарю ее вам за вашу честность!

Казаки обрадовались, да как им было не обрадоваться, ведь чека-то, думали они, золотая.

Поблагодарили царя за его щедрость и опять в путь-дорогу тронулись. Долго ли, коротко ли ехали, наконец прибыли к себе на тихий Дон в родную станицу и прямо к кузнецу. Кинули царскую чеку и говорят ему:

– Дели между нами, казаками, поровну и себя не обижай.

Кузнец взял чеку клещами, раскалил докрасна, ударил молотом. Еще раз ударил, а потом говорит:

– Братцы, ведь она железная, только сверху позолочена. Если не верите, так сами возьмите да получше поглядите.

Казаки глядят на чеку и диву даются: как же это? А кузнец им говорит:

– Тут нечему удивляться. У них, у царей-то, всегда так бывает: сверху блеск и роскошь, а внутри зло и ложь.