Текст книги "Падение Камелота"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

III. Гиневра

Год спустя после побед Верховного короля, весной ему привезли невесту. Она была наградой за мир, она была обещанием ясной погоды после бури. Очевидны говорили, что даже небеса улыбались ей. В день ее приезда небо было безоблачно голубым. Солнце сверкало на позолоченных камнях стен Камелота и искрилось в водах широкой реки, огибавшей замок.

Река была той дорогой, по которой прибыла невеста. Она, словно лебедь, плавно плыла по реке в украшенной золотом королевской барке под шелковым балдахином. Ее гребцы носили белые одежды, а позолоченные весла сверкали на солнце.

Мимо ив, серебрившихся при дуновении свежего ветерка, мимо осиновых рощ, мимо зеленого речного камыша скользила белая барка под тень стен Камелота. Когда барка коснулась берега, гребцы одновременно подняли весла. На берегу стоял сам Верховный король, вышедший приветствовать свою королеву. Поблизости теснился простой люд, но они только мельком увидели ее, когда она сошла с барки и приняла протянутую королем руку. Они увидели высокую молодую девушку, с блестящими волосами, свободно рассыпавшимися по ее плечам, как и приличествовало девице; ее платье, называемое cate bardie, было словно из лунного света, а волочащиеся по земле полы ее верхней одежды были опушены серебристом мехом горностая. Придворные из Камелота, в ярких одеждах, словно разноцветные птицы, окружили ее и заслонили от посторонних взглядов.

Этой девушкой была Гиневра, дочь Леодеграна из Камелерда. Очевидцы говорили, что она была лилией Запада, единственной девушкой, достойной короля Артура. Однако чародей Мерлин был не согласен с выбором короля. Голосом, холодным, как зимний ветер, Мерлин сказал Верховному королю, что Гиневра принесет ему несчастье. Артур, ощущавший после побед свое могущество, пренебрег предостережением старика, и Мерлин замолчал.

Леодегран только радовался и открыто выражал свое удовольствие. В приданое за Гиневрой он дал Артуру сто рыцарей. Он также послал Верховному королю огромный стол, сделанный еще во времена Утера Пендрагона; его форма – совершенный круг – наводила на мысль о совершенстве того круга воинов, который создал Артур. В этот круг, кроме рыцарей Леодеграна и рыцарей, которые участвовали в битве вместе с Артуром, входили три сына Лога Оркнейского. Артур держал их при себе, чтобы воспитать их среди своих воинов. Их мать, Моргаузу, он выслал в ее Оркнейские владения. Младший сын Лота находился на ее попечении. Старший из сыновей, Гавейн, был посвящен в рыцари в день свадьбы Артура.

Итак, бракосочетание состоялось, и начались праздничные дни. На полу в зале Верховного короля поверх камыша были разбросаны цветы примулы и лаванды для аромата. На длинных столах сверкали золотом солонка в виде корабля, чеканные тарелки с отделениями для гвоздики, мускатного ореха, корицы, тмина, аниса и кориандра – специй, которые любили придворные; кувшины и чаши для ополаскивания рук, тяжелые блюда с жареными и украшенными их же перьями лебедями, павлинами, куропатками и фазанами, миски с тушеной олениной, крольчатиной, кабаниной и свининой. Количество еды было поистине королевским. За обедом было только три перемены – о каждой из них возвещали звуки фанфар, – но каждая перемена состояла из тридцати блюд.

Истинным воином был Гавейн Оркнейский, посвященный в рыцари в лень свадьбы короля Артура. Поэты говорили, что его имя значит «майский ястреб».

Пиршественный зал гудел. Сновали взад и вперед слуги. Посреди на полу играли королевские гончие и грызли кости, которые им бросали. Над пирующими на своих насестах сидели королевские ястребы с бархатными колпачками на головах и серебряными колокольчиками на лапах. Еще выше, на балконе, играли арфисты и пели менестрели.

Гиневра восседала рядом с королем, ее темные волосы были теперь заплетены в косы и уложены в кольца над ушами, как подобало замужней даме; их покрывала золотая сетка. Она обладала подобающим королеве спокойствием, свойственной ей мягкостью взора и приличествующей скромностью, которая проявлялась в легком румянце, расцветавшей у нее на щеках, когда она склоняла голову, заметив улыбку супруга. «Ее рады видеть, – сказал Артур, встречая ее на реке. – Я давно люблю ее, и потому мне ничего так не дорого, как она». И это было правдой, и все это видели. Непринужденное восхищение короля осветило праздник и доставило удовольствие всем собравшимся.

Но у Мерлина настроение было совсем иное. Хотя он встретил королеву с подобающей учтивостью, вид его был мрачен. Королева ничего не сказала по этому поводу, вероятно, полагая, что такова была обычная манера чародея. Но Кэй-сенешаль, раскрасневшийся от вина и обидевшийся за брата, сердито сказал, заикаясь: «Твои угрюмые взгляды, старик, не слишком уместны на свадебном пиру».

Мерлин ответил: «Гиневра принесет Артуру несчастье, а она здесь по его выбору».

«Похоже, что нет. Она принесет ему радость. Вероятно, твоя волшебная сила покинула тебя». Кэй хлебнул еще вина и открыл рот, чтобы продолжить свою речь, но, поймав холодный взгляд чародея, закрыл его.

«Ты никогда не был речист, – сказал Мерлин. – Тебе следовало бы хорошо помнить, что мое могущество не покинет меня, пока я сам не откажусь от него».

«Ну так покажи свое могущество», – сказал Кэй. Головы присутствующих повернулись к ним, потому что сенешаль говорил громко. В большом зале воцарилась тишина.

Мерлин ответил: «Мое искусство не для праздной забавы. Если пользоваться им попусту, особенно, если использовать его открыто, то можно привлечь к себе внимание старцев, которые сразу становятся бдительными, когда в воздухе пахнет колдовством. Их взгляд может обратиться на нас. А без них нам спокойнее». Кэй сделал знак, отвращающий дьявола, и несколько рыцарей рядом с ним сделали то же самое.

Королева улыбнулась и сказала:

«Господин чародей, мы не бросаем вызов вашему могуществу.

Только покажите фокус, сделайте мне свадебный подарок, доставьте мне удовольствие».

После минутного молчания Мерлин кивнул головой. «Как вам угодно, мадам, – сказал он.

Если вы придете ко мне, когда солнце будет клонится к полудню, я покажу вам свое волшебство».

Его темные одежды заколыхались; старик повернулся и вышел из зала.

Часом позже – потому что в те времена застолье начиналось в десять утра – придворные по двое, по трое пришли во двор, который примыкал к зданию, называемому Башней королевы. Это было славное, солнечное местечко, окаймленное цветущими грушами и яблонями, которое король устроил для своей невесты. Чародей ожидал их, его плащ был распахнут, чтобы показать, что он носит меч. У его ног лежал небольшой холщовый мешок. Странное выражение – шутовской хитрый взгляд – искажало его суровые черты.

Почти тикая же неуловимая, как народ Волшебной страны. Гиневра носили имя под стать своему характеру. По-уэльски ее имя означило «Белый призрак».

На холме у реки вырос Камелот с крепкими стенами, серебряными башнями. Это была главная крепость Артура и свидетель его могущества: ни один враг не мог проникнуть за ее высокие стены.

Его окружили перешептывающиеся придворные. Гиневра, у которой глаза блестели, словно у ребенка, подала знак начинать колдовство.

«Я покажу вам старое колдовство, которому я обучился в Уэльсе. Это не мой фокус, – сказал Мерлин. Взглянув на сомневающегося Кэя, он добавил: – Я собираю облака». Медленно и спокойно белые перья и клубы стянулись со всей голубизны неба и свернулись вокруг башни, образовав белоснежный потолок на расстоянии сорока футов над головой чародея. Холодная тень упала на кирпичи, которыми был вымощен двор.

«И лестница в небо». Из холщового мешка чародей достал веревку, свернутую кольцами, держа ее на вытянутых руках. Он начал пронзительно насвистывать тоскливую мелодию. В ответ веревка дрогнула. Развертываясь, кольцо за кольцом, избиваясь, словно змея, под звуки песни Мерлина, веревка поднялась вверх, достигнув белых облаков, и вытянулась во всю длину, свободно свисая над кипарисами.

«И заяц для охоты». Чародей снова полез в мешок и достал оттуда крошечное существо, не более мыши. Он поднес его к губам, что-то прошептал над ним, и, пока он шептал, оно разрослось до размеров обычного зайца светло-серого цвета с черными глазами. Его уши вопросительно вздрагивали, пока Мерлин говорил. Потом чародей быстро поднял руку, словно посылая птицу в полет, и заяц полез по веревке, как кошка, и исчез в облаках.

«И девушка, чтобы поймать зайца». Мешок выпустил маленькую куклу в виде крестьянской девушки. Мерлин поставил ее на землю и снова зашептал, и на глазах собравшихся кукла выросла и ожила. Девушка стояла среди них, неуверенно моргая и перебегая взглядом с одного лица на другое. По знаку своего хозяина она ухватилась за веревку и стала взбираться по ней, пока не добралась до облаков. Она ступила на облако, как на твердую землю, и тоже исчезла в белых клубах. Последнее, что было видно, была ее свисающая босая нога.

Оглядев собравшихся, торжественно уставившихся в небеса и очарованных его заклинаниями, Мерлин, подмигнув, добавил: «И мужчина, чтобы утешить девушку», – и снова порылся в мешке. На этот раз он достал крепкого пригожего молодца, который ухмыльнулся своему создателю и быстро вскарабкался по веревке в заоблачную страну. Придворные разразились смехом. Это была отличная выдумка, подходящая для свадебного праздника. Даже Кэй засмеялся над суматохой, которая поднялась над их головами, когда девушка в облаках завизжала и наконец замолкла, издавая только приглушенное хихиканье.

Но лицо Мерлина приняло непроницаемое и мрачное выражение. «Это не утешение, а озорство», – сказал он. Он щелкнул пальцами. Хихиканье прекратилось, и спустя мгновение молодая девушка, которую он создал, выскользнула из облаков и спустилась на землю, часто дыша. Ее растрепанные волосы и расстегнутый корсаж свидетельствовали о ее приключениях, и она прятала свое лицо от взглядов улыбающихся придворных.

Мерлин занялся колдовством ради забавы: показал зайца, который карабкался по веревке, как кошка. Это было опасно, так как привлекло к себе внимание народа Волшебной страны.

Мерлин снова щелкнул пальцами. В ответ появился молодой человек, легко спрыгнувший на землю с зайцем в руках. Он поклонился всем собравшимся и Мерлину, потом подошел к девушке. Но Мерлин сказал: «Стыдно, стыдно соблазнять молодую девушку. Оставь ее в покое». Он повернулся к Кэю-сенешалю: «Конечно, соблазнитель заслуживает наказания?» – «Да, – усмехаясь, ответил Кэй. – Сила у него есть, ему добродетели не хватает».

В следующее мгновение усмешка застыла у него на губах. Внезапным движением чародей выхватил свой меч и взмахнул им. Голова юноши покатилась на землю. Одно мгновение его тело стояло прямо, из него бил фонтан крови, забрызгавший землю и платья дам, стоявших вокруг. Затем тело тоже упало.

Артур загородил собой побелевшую от страха королеву и сказал: «Это безумие. Смерть слишком суровое наказание за игру в любовь, которую ты сам придумал, Мерлин. Что это за свадебный подарок?»

«Ты считаешь меня слишком суровым? – ответил чародей. – Ну, тогда я должен придумать счастливый конец». Он нагнулся над телом и головой мертвого юноши, скрыв их под своим плащом. Потом он отступил назад, и юноша встал на ноги, оживленный колдовством Мерлина.

В пирах и веселье проходили дни, когда, соблюдая все церемонии королевского двора, Артур взял себе в жены Гиневру из Камелерда, Охотница из иного мира, преследовавшая заколдованного белого, как снег, оленя, ворвалась в этот мир.

Но что-то было не так. Голова у него на плечах сидела задом наперед, а ноги стояли в луже его собственной крови.

«О Боже, – сказал Кэй. – лучше уж умереть, чем жить вот так».

Что, тогда совсем не наказывать?» Своей рукой он повернул голову юноши, чтобы она встала на место. Затем он по очереди дотронулся до юноши, девушки и зайца, они уменьшились до игрушечных размеров, и он сунул их в мешок. Свистом позвал веревку, и она сама свернулась кольцами. Облака над головами придворных растаяли в голубом небе.

«Плохо, что ты сомневаешься в моем могуществе, Кэй, – сказал Мерлин и добавил, обратившись к королеве: – Смотри, леди, это был фокус. Даже кровь пропала». И затем он тоже исчез.

Вот так закончилось это представление, в котором восторг и ужас, надежда и страх соединились так же причудливо, как был причудлив сам чародей. Но это упражнение в магии, обычное само по себе, казалось, привлекло к себе внимание народа Волшебной страны, как и предсказывал Мерлин. Словно играя с могущественной силой, которой он обладал благодаря своему волшебному происхождению, чародей широко распахнул двери для старцев, сделав смертных, которых он предостерегал, уязвимыми для их оружия, как и самого себя.

Первое вторжение старцев последовало почти сразу и привело к драме, разыгравшейся прямо в зале Артура. Как и другие праздники в те времена, свадебный пир продолжался много дней. И утром, два дня спустя после сцены во дворе, праздник был нарушен. В зал – как выяснилось, не замеченный наружной охраной – прискакал белый олень. Его бока были покрыты клочьями серой пены, а из ноздрей сочилась кровь. Он пронесся через зал, за ним гналась гончая. За гончей устремилась свора собак, и среди них – женщина, сидящая верхом на белой лошади. Это было бледное создание, увенчанное темным облаком развевающихся волос; на ней было зеленое платье волшебницы, а на шее у нее висел охотничий рог из слоновой кости.

Преследуемая жертва и охотница неслись таким галопом, их вторжение было настолько внезапным, а крики такими неистовыми, что все присутствующие в зале застыли на своих местах. Однако вся сцена длилась всего несколько секунд. Животные носились вокруг столов; вдруг из воздуха возник воин и схватил гончую, другой поймал охотницу, и все они исчезли. Олень и собаки выбежали из зала, оставив позади себя перевернутые столы и лавки, разбитое стекло и растоптанное золото.

В одно мгновенье Верховный король был на ногах, но до того, как он отдал приказ, Мерлин опередил его. Чародей отрядил трех рыцарей: одного – преследовать оленя и принести его голову, другого – найти гончую, а третьего – освободить охотницу. Рыцари повиновались ему; как рассказывают хроники, они прискакали в Волшебную страну и нашли то, что искали. Через несколько недель они вернулись с головой оленя, гончей и сообщением о том, что охотница находится в безопасности в своих владениях. Но для истории неважны приключения этих рыцарей. Важно было это вторжение в зал, что понимал только Мерлин. Отдав рыцарям приказ отправиться в погоню, он с посеревшим лицом стоял рядом с королем. Его щеки запали, как у мертвеца, глаза потускнели, руки дрожали.

«Что вас беспокоит, господин чародей?» – вскричала королева.

В первый день мая королева Гиневра выехали нарвать белых веток боярышника, чтобы защитить себя от фей. Это не помогло: силы иною мира уже поджидали ее.

Когда Мерлин заговорил, его голос был старческим, надтреснутым и слабым. «Она все же пришла. Все еще молодая, все еще непослушная. И она появилась здесь по моей вине, я сам открыл ворота, чтобы впустить ее».

«Кто эта охотница?» – спросил Верховный король.

«Ее зовут Ниниана».

Он ничего более не сказал, ограничившись пророчеством. В эту ночь он покинул замок.

Прежде чем закончился месяц, старцы нанесли новый удар. Наступил первый день мая, который в те времена называли Праздником костров. Это был священный день, отделяющий зиму от лета, и по всему королевству Артура народ устраивал празднества, чтобы прогнать эльфов и фей, разгуливающих в эту ночь, и чтобы встретить время года, когда все цветет и плодоносит.

В эту ночь с восходом луны разжигались костры, причем каждый из них зажигали девять человек девятью ветками от девяти разных деревьев. Огни этих костров сверкали на каждом холме, словно маленькие солнца, славящие небесное светило, лающее жизнь. А вокруг костров люди совершали свои старинные обряды, моля о здоровье и процветании. Они пекли праздничные лепешки из ячменя и овса, круглые, как солнце. Эти лепешки делили на части и распределяли по жребию. Некоторые куски предназначались для волков, чтобы хищники не крали овец, а некоторые – для воронов, чтобы голодные птицы не таскали цыплят. Один кусок каждой лепешки чернили углем, и те неудачники, которые вытягивали их, становились жертвами Праздничного костра – жертвами, приносимыми для того, чтобы отвратить опасности, угрожавшие здоровью людей. Стоявшие рядом с жертвой притворялись, что бросают неудачника в огонь Праздничного костра, и целый год после этого называли того мертвецом. Фермеры проводили сквозь огонь свою скотину, чтобы защитить животных от заразы. Со склонов холмов в течение всей ночи разносились по полям звуки свирелей и треск маленьких барабанов, созывая на танец, в то время как мужчины и женщины вели свой хоровод по часовой стрелке между кострами. Их силуэты чернели на фоне золотых огней, они приветствовали светлое время года.

Мелвас из Летней страны, став невидимым, похитил королеву Гиневру и унес ее в свои владения. Его замок был скрыт от людских глаз, но Артур не единожды побеждал врагов из иного мира, и на этот раз он тоже победил.

Прямо перед рассветом, когда костры догорали, а танцоры спускались с холмов, женщины, которые не танцевали, покидали свои дома и хижины и выходили в поля увидеть летний восход солнца и встретить Май. Они срезали ветки боярышника – цветка волшебниц. Из них они сплетали венки, чтобы придать им большую силу, и этими венками они украшали каждую дверь, чтобы защитить каждый дом от обитателей Волшебной страны.

Среди этих женщин была Гиневра, истинная королева Мая, как называли ее люди. Ведь став супругой Верховного короля, она стала, как и другие увенчанные цветами Майские королевы в каждой деревне в Британии, матерью плодородия полей. Она выехала из Камелота в своем белом с золотом свадебном наряде, на белом коне, покрытом попоной с позолоченными колокольчиками; рядом с ней шли ее пажи, а ее оруженосцы и дамы ехали сзади. Ни у кого не было никакого другого оружия, кроме охотничьих ножей, но все оружие королевства было бессильно против созданий, которые свободно разгуливали везде в этот рассветный час.

В этот день Гиневра не вернулась домой к мужу. Пажи и оруженосцы из ее эскорта вернулись в Камелот без нее. Они стояли перед Верховным королем, похолодевшие от ужаса, и клялись, что не видели ничего, кроме тумана, или облака, или сияния, белым покрывалом окутавшего королеву и затем растаявшего в воздухе, оставившего ее коня без наездницы. Заикаясь, они говорили, что не могли защитить ее. Нападение было совершено так внезапно, что едва можно было перевести дыхание.

Артур бросил их в темницу. Затем он отправился искать королеву. Его всадники побывали в каждом уголке страны, через каждую деревню проскакали маленькие отряды рыцарей; лица их были свирепы, голоса неприветливы. Среди народа распространился слух: без королевы урожай не родится и земля погибнет. А через несколько месяцев до всадников донесся слух: королева находится в Гластонбери, она пленница Мелваса, короля Летней страны, который, хотя сам и не был чародеем, находился под покровительством волшебников. Никто не мог сказать точно: замок Мелваса, якобы построенный из стекла, был спрятан внутри холма, называемого Гластонбери Гор, и этот холм возвышался посреди обширного водного пространства. Летописцы отмечают, что его положение было неуязвимым «благодаря зарослям камыша и болотам».

Чтобы показать свое мастерство, Мерлин выстроил воздушный замок, чтобы покорить сердце Нинианы.

Выведав секреты волшебства у Мерлина, она станцевала волшебный танец, чтобы заколдовать чародея.

Очнувшись от заклинаний Нинианы, Мерлин обнаружил, что он пленник 6 воздушном замке, который сам создал.

Но с настойчивостью Артура в это время ничто не могло сравниться. Сведения о его действиях неполны, а порой противоречивы.

Самая точная версия изложена монахами, жившими в маленьком аббатстве Гластонбери. По их словам, Артур собрал огромное войско в королевствах Девона и Корнуэла, с этой армией он грозился разорить Летнюю страну и открыть Тор. Тогда аббат Гластонбери и монах по имени Гилдас заставили Мелваса освободить королеву, не причинив ей вреда. Именно они установили перемирие, которое спасло страну. Артур получил Гнневру живой и невредимой.

Но где же был чародей Мерлин, которому бы следовало защищать Артура своим волшебством от потустороннего мира? Его не было видно с той ночи, когда он покинул Камелот. Постепенно, спустя месяцы и годы, стала проясняться его судьба – в песнях менестрелей, в отрывках стихов, в загадочных высказываниях старцев. Одни говорили, что он отправился на морской остров и был колдовским образом заключен в ствол дерева. Но некоторые хроники рассказывают иную историю.

Мерлин покинул Артура, чтобы следовать своей судьбе, которую он увидел в пиршественном зале Верховного короля. Казалось, его жребий заставил его стать глупцом, предметом сожаления для тех, кто уважал его. Заболев от страсти, внушенной с помощью колдовства, он проехал всю Англию и переправился через море в Бретань, преследуя охотницу Ниниану, дочь Волшебной страны.

Он подвергал себя любым унижениям, он делал глупости, как любой другой влюбленный старик. Он мог бы превратиться в оленя ради его быстроты, стать зайцем или совой, чтобы его никто не заметил, он путешествовал в обличье молодого и красивого оруженосца, скрыв при помощи чудодейства свои седые волосы и желтое лицо в жалкой надежде, что его вид пленит Ниниану.

Поскольку его вела вперед волшебная сила, он довольно скоро нашел Ниниану в лесу Броселианд, который все еще находился под властью потустороннего мира. Разодетый в свой фальшивый наряд, он ехал по дороге между деревьями, и, если он чувствовал на себе чей-то взгляд или слышал безжалостный смех, от которого шелестели листья и хрустели ветки, он не подавал виду. Дорога привела его к поляне на вершине холма. Там на траве сидела волшебная охотница, бледная и прекрасная, далекая, как звезда, и смотрела на него такими большими и нежными глазами, что смертный в нем затрепетал, хотя в то же время бессмертная часть его существа устрашилась. Он взял ее за руку, как сделал бы любой кавалер, и предложил ей свое сердце. Ннниана отняла свою руку и покачала головой. Она сказала, что ей не нужен никакой молодой оруженосец.

«Я больше чем оруженосец, – ответил чародей. – Посмотри, что мое искусство может сотворить для тебя». Он заставил ее посмотреть на небо и в облаках создал для нее дворец. Он строил его, кладя один волшебный камень на другой, высоко, выше птичьего полета, пристраивая для ее удовольствия парящие в воздухе башни с золотыми крышами, добавляя шелковые вымпелы, развевающиеся по ветру, деревья и цветы, растущие там, где нет земли. Все это великолепное сооружение плыло высоко над лесом, безмятежное в небесной тверди.

Как только Мерлин сотворил этот мираж, признаки искусственной молодости исчезли с его лица, но волшебница, казалось, не заметила этого. Было бы удивительно, если бы она не знала, кем он был на самом деле.

«Это чудо, – сказала она ему. – Ты мастер в чародействе, которое мой народ утратил. Ты не обучишь меня этому волшебству?» На ее губах мелькнула улыбка, полная обещания любви. И Мерлин сделал для волшебницы то, о чем она просила. Час за часом он проводил рядом с ней. Напевая мелодии, с помощью которых он творил свои чудеса, повторяя заклинания, заключенные в рунах, он передал Ниниане свою силу и могущество. Он научил ее создавать миражи и узнавать будущее, обучил ее заклинаниям, помогавшим делать людей и предметы невидимыми или изменять их внешний вид. Его старческие руки показали ей, как можно раздобыть оружие прямо из воздуха и выковать цепи, которые никто не сможет разбить. Он обучил ее секретам, как выигрывать битвы и заманивать противника в ловушку.

Заколдованный чародей жил в облаках, навеки потерянный для короли, которому служил.

Целые дни они проводили вместе на зеленой поляне в лесу, и Ниниана слушала его, и улыбалась своей потаенной улыбкой, и гладила его руку. И наконец, однажды в полдень, когда теплый и нежный солнечный луч ласкал его седые волосы, Мерлин умолк. Своими долгими речами он обессилил себя и теперь лежал на траве, как обыкновенный старый человек, слабый, как любой старик, у которого нет ничего, кроме памяти о былой славе.

Затем Ниниана с бесконечной нежностью положила руку ему на голо, у и сказала: «Я научилась тому, чему ты учишь. Теперь я дам тебе отдохнуть, если ты научил меня этому». И она начала ему петь самым нежным голосом. Она поднялась и стала танцевать, напевая. И пока она танцевала, она сняла со своей талии легкий шелковый пояс. Она опустила один конец пояса на ноги Мерлина. Он смотрел на нее, и в его глазах блестели слезы, а потом его тяжелые веки опустились, и Мерлин заснул.

Когда он проснулся, он лежал на соломенном тюфяке на каменном полу, под каменными сводами. Рядом с ним стояла Ниниана, свертывая в кольца свой пояс. Она уже не пела, и взгляд, которым она наградила его, был холоден и спокоен. «Не думай, что я оставлю тебя здесь одного, Мерлин, – сказала она. – Я буду приходить к тебе время от времени». Потом она повернулась и вышла через узкие двери.

Старый чародей медленно встал и пошел вслед за ней. У дверей он остановился, тупо глядя наружу. Над его головой возвышались позолоченные башенки дворца. У его ног, на ступенях, ведущих от двери, клубились и свивались облака, порою их завеса приоткрывалась, и тогда сквозь них были видны холмы и верхушки деревьев Броселианда далеко-далеко внизу.

Обреченный на бессмертие, на вечное отчуждение от мира живых людей, лишенный своей власти, отторгнутый от Верховного короля, Мерлин был заключен в тюрьму, которую сам построил. С помощью Нинианы властители иного мира отняли его у короля Артура.