Текст книги "Падение Камелота"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

II. Моргауза

С зубчатой стены Кэрлеона, возвышающейся на вершинах скалы над рекой Аск, было видно все, что происходило во владениях Артура. Вдоль долины, протянувшейся от морского берега Уэльса прямо к его сердцу, шла проселочная дорога, и по ней королевские воины, разодетые в яркие шелка и сияющие золотом, ехали платить дань Верховному королю. Туда и обратно скакали герольды Артура по его поручениям. По долине сновал и простой люд: пастухи, которые гнали свои стада в горы, бродячие монахи в бурых рясах, купцы, направлявшиеся на ярмарку и безопасности ради составлявшие длинные караваны из тяжело нагруженных повозок. Часовые называли этих повседневных путешественников pieds poudreux – пыльные ноги – и удостаивали их разве что ленивого взгляда, так как они не представляли никакой угрозы для мира в государстве Верховного короля. Но мир этот был более уязвим, чем им казалось, и гибель ему несла эта дорога. Одним ясным августовским днем на дороге появилась женщина, которая служила силам, определявшим судьбу Артура.

Ее отряд был небольшим. Перед ней шли два герольда: один держал знамя, украшенное гербом в виде двуглавого орла, другой нес белый флаг перемирия. Сама женщина ехала верхом на гнедом коне; она была величавой и стройной, ее темные волосы украшал королевский венец. За ней, в окружении немногочисленной охраны, сопровождаемые вереницей навьюченных мулов, ехали четыре оруженосца. Все они были молоды, а один из них столь юн, что ехал на мохнатом пони.

Корона и знамя поведали их историю. Женщина была королевой Лотиана и Оркнея, белый флаг означал, что либо она, либо ее муж ищут у Артура защиты и покровительства. Часовые на стенах Кэрлеона позвали своих офицеров, и к тому времени, когда маленький отряд поднялся по склону к замку, ворота его были открыты, приглашая войти. Новоприбывших ожидал Кэй, приемный брат Верховного короля: на его печати были вычеканены ключи, указывающие на должность сенешаля.

Немного не доехав до ворот, королева натянула поводья. Ее герольды выехали вперед, остановились перед Кэем, и знаменосец сказал: «Моргауза Лотианская и Оркнейская приветствует Верховного короля и просит у него аудиенции. Она везет послание от Лота, своего супруга».

«Верховный король сидит в своем зале, – ответил Кэй. – Она может посетить его там». Моргауза, услышав такую грубую речь, удивленно подняла брови, но ничего не сказала. Сделав знак своим спутникам, она пустила своего коня величавым шагом, и маленький отряд вступил в Кэрлеон. Они проследовали за Кэем через двор замка, поросший травой, где находилось длинное турнирное поле, на котором столбы с мишенями для удара копьем праздно стояли в полуденной жаре, проехали мимо стрельбища для лучников, мимо помещений, где располагались воины, мимо складов с оружием, мимо псарен и конюшен, встроенных в крепостную стену. Все пространство было занято людьми и животными. Служанки в белых платках сплетничали у колодца на глазах у бездельничающих солдат; покрытый потом кузнец стоял в дверях своей кузницы, освещенный пламенем. Мимо прошел псарь с двумя гончими, оруженосцы держали лошадей наготове для своих хозяев. Они смотрели на Моргаузу без всякого интереса. Они привыкли к просителям.

У дверей королевского зала Кэй остановился и произнес: «Никому из чужеземной охраны сюда входить нельзя. Ты пройдешь к королю одна, миледи». В его речи ясно было слышно заикание.

Моргауза взглянула на него миндалевидными зелеными глазами. Она покачала головой: «Я оставлю здесь свою охрану и герольдов, хотя моя честь требует их присутствия. Но мои сыновья пойдут со мной». Она протянула руку, и Кэй, после минутного колебания, помог ей спешиться. Стоя рядом с ним, она прибавила свистящим шепотом: «Сын Эктора, поговаривают, что ты начал заикаться от зависти, когда Верховный король занял твое место у груди твоей матери». И, прежде чем сенешаль смог ей ответить, Моргауза проскользнула мимо него в зал Артура в сопровождении своих сыновей.

Символ гордости и бдительности, двуглавый орел служил эмблемой Лота Лотианского и Оркнейского.

В этой холодной и величественной комнате, где темноту разгоняли лишь тонкие солнечные лучи, королева опустилась на колени перед троном Верховного короля, полная надменности, замаскированной кротостью. Она просила прощения за своего мятежного супруга, она предлагала принять от него присягу вассала. Она просила Артура взять ее сыновей под свое покровительство и воспитать их как рыцарей при своем дворе. Стоявшие позади нее мальчики уставились на золотого короля. Они стояли неподвижно, словно камни, пока она называла их имена королю – Гавейн и Агравейн, Гахерис и Гарет.

Со свойственным ему милосердием Артур поднял просительницу с колен и поцеловал ее в знак примирения. Темноволосая голова на длинной шее откинулась назад, Моргауза задержала на короле долгий взгляд своих зеленых глаз, и ее красные губы раздвинулись в улыбке.

Приглашение было совершенно явным. И Артур вовсе не был недоволен. Прежде всего он был покорителем. Рассказы о его доблести уже успели распространиться – о его силе в бою, о его любви к приключениям. Улыбка королевы обещала ему только то, что ему причиталось.

Итак, Верховный король взял жену своего старого врага в любовницы. Моргауза и ее сыновья остались в Кэрлеоне на месяц. Ласки Моргаузы были приятны, но, цена за них была высока. Во сне Артура преследовали страшные видения: змеи, немыслимые бесформенные животные, чьи стоны, как говорят хроники, звучали громче, чем лай тридцати гончих псов, чье зловоние было смертельным. Моргауза за этот месяц порозовела и похорошела. Артур же приобрел неестественный, мертвенно-бледный вид, словно начал чахнуть.

Кэй-сенешаль угрюмо наблюдал все это, но не говорил ни слова. Он отправил на поиски того, кто должен был охранять короля, своих людей – не герольдов, а охотников и лесорубов, знавших тайные тропинки и убежища в королевстве Артура. Однажды поздно вечером подул прохладный ветерок, он пронесся через огромный зал, пламя факелов замерцало и вспыхнуло ярче, тени людей, собравшихся в зале, причудливо заплясали на стенах. К этим теням прибавилась еще одна. Это была тень чародея. Когда ветерок затих, старик уже во плоти стоял, согнувшись, у кресла Артура. Он пристально посмотрел в изможденное лицо короля и в лицо женщины, сидевшей рядом с ним за столом. «Ну что, господин?» – вот все, что он ему сказал. В эту минуту Моргауза положила свою белую руку на плечо Верховного короля. И, словно одурманенный своей страстью, он поднялся и вышел вместе с Моргаузой, с отсутствующим видом кивнув Мерлину головой.

Однако утром он отыскал комнату чародея. Он не стал упоминать о женщине. Но он просил Мерлина освободить его от кошмаров, и сам рассказал о них Мерлину.

Моргауза, жена мятежною короля Лота, и впрямь была чародейкой. Она приехала к Артуру просить мира от имени своего мужа и стала любовницей Верховного короля.

Артур сделал Моргаузу своей любовницей, ни они принесла ему мало радости. Когда он был с нею, его во сне преследовали змеи и темные призраки смерти.

С помощью чародейства Мерлин объяснил Артуру значение его снов: Моргауза была сестрой Артура. Ребенок, которого она зачала от него, родится в мае и станет причиной его гибели.

Мерлин слушал, положив свои костлявые руки на колени и устремив на короля мрачный взгляд. Несколько минут он оставался спокойным. Потом он сказал: «Я расскажу тебе сказку. Жила-была принцесса, сведущая в колдовстве, но не настолько, чтобы у нее получалось все, чего она захочет. Она питала страсть к своему братцу, но заклинания ей не помогли, и он покинул ее. Тогда она взяла в любовники демона или, как говорили некоторые, волшебника. И, когда она забеременела от этого существа, она сказала, что это ребенок от ее брата, который взял ее силой. Ее брата заковали в цепи и казнили. На него выпустили свору собак, и они терзали его, пока он не умер.

Пришло женщине время родить. В муках она родила чудовище: на четверть змею, на четверть льва, на четверть леопарда, на четверть похотливого зайца. Его плач напоминал рычание собак, пожиравших ее брата. Принцессу, которая этим себя выдала, убили за ее преступление, но чудовище, рожденное ею, никто не смог убить. Оно убежало, разрушив все вокруг себя». Закончив свою странную историю, Мерлин погрузился в рассеянное молчание.

«Ну и что? – сказал Артур. – Раскрой мне смысл этой сказки».

«Женщина, которую ты обнимаешь, наполовину твоя сестра. Она одна из трех дочерей Игрейны из Корнуэла, родившихся до того, как Игрейна стала женой Уостера Пендрагона. Каждая из них обладает волшебными чарами. Но Моргауза – это сосуд, избранный, чтобы хранить меч, который сокрушит тебя».

«Какой меч?»

«Сына, которого она родит тебе. Она уже носит его. Его будут называть дитя моря, но он будет зверем, который уничтожит деяния людей. Он погубит тебя и вместе с тобой всех твоих рыцарей».

«Кто же избрал ее этим сосудом?»

«Этого я не могу сказать. Завистливые создания, злобные, намного старше меня, мой король. Но взяв жену Лота в любовницы, ты тоже сделал свой выбор. У каждого человека своя судьба, и существуют люди, которые помогают этой судьбе открыться».

«Ты не предостерегал меня против этой сестры».

«Я не всегда могу все предвидеть. Я думал, в этом не было необходимости». Затем Мерлин, как говорят хроники, добавил в своей загадочной манере: «Я также могу сожалеть об этом, потому что я умру позорной смертью, а ты – достойной».

Не сказав более ни слова, король вышел из комнаты, направившись к башне, где жила Моргауза. Он обнаружил, что ее комната пуста: там не было ни ее мехов, ни гобеленов, ни занавесей. Ее сыновей не было в помещении для воинов. «Она взяла их с собой, – сказал Кэй-сенешаль, когда король призвал его к себе. – Она вернулась на свои пустынные острова, где ей и место». Но на дороге посреди долины не было видно никаких признаков отряда королевы, никаких следов ее кораблей не было замечено в гаванях Северна. Казалось, что волшебство ускорило ее путь и защитило от гнева Верховного короля.

Последовало время ожидания. В стране было спокойно. На юго-западе, на холме у реки медленно вырастал замок. Тысяча рабочих, плотников, кузнецов, каменотесов, носильщиков, грузчиков, землекопов – работали там. Хотя уэльские барды провозглашали, что у Артура было три главных замка – Кэрлеон-на-Аске в Уэльсе, Селливег в Корнуэле и Пенрин Рионид на севере, – именно Камелот, его великолепный дворец-крепость, построенный в первые годы его славы, остался жить в памяти летописцев.

А Верховный король, томившийся от военного бездействия, которому мир, заключенный с Лотом, не позволял преследовать его жену, пустился на поиски приключений. Хроники этого времени отрывочны, это просто обрывки истории, но они дают представление о его доблести.

Одна история рассказывает о короле-мошеннике, огромном человеке по имени Районе из Норгаля, у которого в обычае было украшать свою одежду бородами лордов, которых он победил. Районе хвастался совершенно открыто и повсеместно, что у него уже одиннадцать таких бород и что борода Артура будет двенадцатой. Когда посланец рассказал Артуру об этой похвальбе, Верховный король заметил, что его борода «слишком коротка для этого». И добавил: «Прежде длинный Районе принесет мне присягу вассала, иначе он лишится головы. Передайте ему, что я получу его голову, если он не принесет присяги». Потом он отправился к Районсу. Согласно некоторым свидетельствам, Верховный король и двое его рыцарей подстерегли великана и убили сорок его воинов. Районе, чтобы остаться в живых, сдался Артуру и стал его вассалом.

Хроники также повествуют о врагах Артура из иного мира; существует рассказ о коте, который еще котенком попался в рыбачью сеть в озере и был принесен рыбаком в дом. Как только кот попал под его кров, он вырос до огромных размеров. Он разорвал рыбака на куски и убежал в горы, где залег в пещере и начал разорять окрестности. Услышав об этом, Верховный король отправился на поиски зверя, прихватив с собой Мерлина. Чародей свистом выманил кота из его логова, и Артур собрал все силы, чтобы проткнуть его копьем. Однако кот был таким огромным, что копье короля раскололось надвое. Тогда Артур, «держа меч в правой руке и прикрывая грудь щитом», стал бороться за свою жизнь. Когти кота процарапали щит и кольчугу короля и вонзились ему в плечо. Отчаянным взмахом огромного меча Калибурна Артур отсек ему передние лапы, и все же зверь еще продолжал бороться, поднявшись на дыбы и вцепившись в короля огромными зубами. Но наконец Артур нанес ему смертельный удар, и кот на окровавленных обрубках уполз в пещеру.

Рассказывают также, что Артур выезжал за пределы своих владений, что он вторгался во владения старцев и бросал вызов их чародейству. Говорили, что он отважился отправиться в страны, где крепости были из стекла, и захватил там сокровища, что он путешествовал по странам, где правили единороги. Никто не знает, правда ли это. Рассказы об этих приключениях были записаны в виде загадок, а сокровища, – если они и в самом деле были завоеваны, – либо спрятаны, либо пропали.

Но все эти схватки с волшебными силами были омрачены тайным колдовством, угрожавшим жизни короля и его народу. Однажды, в конце весны, год спустя после того, как Моргауза приехал в Кэрлеон, к Артуру пришел Мерлин и сказал: «Мой господин, ребенок, о котором я тебе говорил, родился в первый день мая. Больше я ничего не могу сказать, потому что его спрятали от меня. Я не знаю, где его найти».

Верховный король не мог позволить старцам насмехаться над его могуществом. Он приказал, чтобы всех мальчиков, родившихся в королевстве в первый день мая, отдали ему. Он не сказал, зачем это нужно. Он и не должен был ничего говорить: власть Верховного короля в те времена была неограниченной. Королевские всадники, носившие на своих плащах эмблему в виде золотых корон, обыскивали всю Британию, стараясь попасть в любое самое маленькое королевство – в Лионесс и Корнуэл на юге, в уэльские земли Горры, Сьюгаля и Норгаля, в королевства на западных островах. Поскакали они и в Кэндебенет, и в Стрэнгор, и в Нортуберленд и в Гарлот. Кроме того, они побывали в Лотиане и Оркнее.

В деревнях и селениях, в городах, в больших и малых поместьях, в замках принцев – всюду происходило одно и то же. Посланцы Верховного короля собирали народ, показывали королевскую печать и оглашали королевский указ. Иногда матери охотно отдавали своих маленьких сыновей, возможно, думая, что король даст им хорошее состояние. А что до тех, кто не повиновался указу или не слышал его, то слуги Артура были умелыми допросчиками, и им требовалось совсем немного времени, чтобы узнать, какие младенцы мужского пола родились в первый день мая. Когда они узнавали о детях, которых не отдали добровольно, они их отбирали. По ночам они врывались в камышовые хижины, в плетеные, обмазанные глиной домишки, в маленькие каменные дома бедного лесом севера, где даже скамьи были каменные. Они отталкивали разгневанных родителей и вынимали детей из деревянных колыбелей или поднимали их с соломенных постелей. Дети были уже запеленуты либо в отбеленное полотно, либо в шелк, либо в грубые тряпки у бедняков; в те времена детей пеленали туго, чтобы их ноги были прямыми. Посланцы бережно клали детей на седло перед собой и уезжали по узким грязным проселочным дорогам или по каменным большакам, оставшимся от прежних времен, когда страной владели римляне, и исчезали из виду.

Волшебный меч Калибурн стал оружием короля Артура. Его пылающий клинок был непобедим, его ножны обладали способностью излечивать самые жестокие раны.

Наконец в Кэрлеоне Мерлин сказал Артуру: «Твоего сына нашли среди детей, которых ты собрал. Его отдали на ферму кормилице на далеком острове. Я не могу сказать тебе ничего более, мое зрение не подсказывает мне, который из них твой сын». Он замолчал, ожидая ответа Артура. Поскольку Артур ничего не отвечал, он спросил: «Должны мы закончить это дело?» Верховный король кивнул.

Лорды и рыцари, фермеры и рыбаки, нищие и воры – ни один из них не знал, куда делись их дети, и им ничего об этом не сказали. Но по прошествии нескольких месяцев по стране поползли слухи, и они были ужасны. Говорили о том, что в грозовую ночь солдаты Артура принесли майских младенцев на неизвестный никому берег моря. Говорили, что младенцев вынули из пеленок и голышом положили на корабль, спрятанный в укрытии. Поставили парус и, протащив корабль по гальке, столкнули в разбушевавшееся море. И, когда корабль с немыслимой быстротой удалился от берега, солдаты повернулись и ускакали прочь. Однако остался один наблюдатель – человек с белой бородой, который стоял у кромки воды. Его плащ развевался у него за спиной, словно у него были крылья; он стоял там, пока плач детей не потонул в грохоте шторма и корабль не скрылся в морской пене.

Всех мальчиков, рожденных в Британии в первый день мая, положили в лодку, где не было рулевого, и отправили в бурное море. Артур думал таким образом помешать исполниться предсказанию, что мальчик, родившийся в первый день мая, убьет его. Но один ребенок выжил – тот мальчик, которого боялся Артур.

Кругом шептались, что Мерлин совершил это преступление, но именно Артур приказал совершить его.

Но после того, как слухи уже распространились, однажды осенней ночью Мерлин в Кэрлеоне, уставясь на огонь в камине, внезапно произнес: «Господин, ребенок жив. Море вернуло его, он здравствует в хижине какого-то крестьянина, но где, не могу сказать».

Ответ Артура прозвучал напряженно и устало: «Откуда ты знаешь?»

«Я на мгновение увидел его в пламени, я услышал его плач в вое ветра за дверью».

«Эти смерти на моей совести, – сказал Верховный король. – И все впустую».

Мерлин пожал плечами. «Сколько их там погибло. Меньше, чем умирают при осаде или грабеже. Меньше, чем от голода. Меньше, чем от болезней. Твой народ хилый».

Это были единственные слова, произнесенные Мерлином по поводу умерщвления невинных младенцев. Но их значение было достаточно ясно для того, кто жил в эти времена. Артур был королем, отмеченным богами, и ему было присуще нечто божественное. В нем заключалась безопасность государства. Он был мечом, защищавшим его, и источником его благосостояния; некоторые даже верили, что само плодородие земли зависело от него. Угроза королю была угрозой всему государству, потому что вслед за гибелью короля, конечно, последовали бы раздоры и войны, болезни и голод и разрушили бы хрупкий порядок, который люди установили на земле. Судя по обстоятельствам зачатия ребенка и способу, каким он был сокрыт от него, Мерлину было ясно, что старцы принялись за работу, стремясь подорвать основы власти Артура. По словам Мерлина, любое оружие, которое могло быть использовано против них, было справедливым, каким бы ужасным оно ни было.

Летописцы, естественно, мало что могли рассказать об этом грешном деянии, они просто записали его без всяких комментариев и перешли к другим событиям. К примеру, ни одна из хроник ничего не сообщает о горьких стенаниях простых людей по своим погибшим детям. Простые люди всегда страдают.

Вот реакция благородного сословия Англии – это другое дело, это хроники увековечили. Один из младенцев, которых Артур отобрал у родителей, находился под покровительством Лота Лотианского и Оркнейского, и он пользовался тем же почетом, что и другие сыновья Лота. По сроку рождения Лот знал, что ребенок был не его. Ребенок был зачат в Кэрлеоне, и Лот либо догадывался, либо знал, кто его отец, и имел законное право гневаться. Но он скорее был склонен признать ребенка своим, чем развестись с женой. А исчезновение ребенка служило извинением для его бунта против своего старинного врага, обесчестившего его.

Союзников у Лота было множество. Некоторые из них и в самом деле были готовы выступить против Верховного короля. Районе из Норгаля, «совсем обезумевший», как сообщают хроники, собирал войска на северных болотах уэльских владений Артура, чтобы отомстить за смерть детей. Его брат Ниро выступил вместе с ним.

Лот призвал к мятежу еще девять союзников: герцога Кэндебенета, Брандегора из Странгоры, Клэренса из Нортумберленда, Короля-с-сотней-рыцарей, чью страну никто не мог назвать, Индриса из Корнуэла, Энгиша из Ирландии, короля Кардельманса, короля Карадоса, короля Шотландии. Все силы объединились и двинулись через болота на юго-запад, выслав вперед к войскам Районса герольдов.

Но вместо того, чтобы присоединиться к Районсу и Ниро, они остановились на расстоянии одного дня пути от войска Норгаля. Хроники позже сообщали, что появился Мерлин и обманул Лота лживым предсказанием, но ни одна из них не говорит, что это было за предсказание. К концу дня прибыл окровавленный и обессиленный гонец, он соскользнул со своего коня и доложил Лоту: Районе и Ниро и все их воины убиты воинами Артура.

«Увы, – ответил Лот, – будь мы вместе, ни одно войско не сумело бы устоять против нас». Тем не менее он подал знак своим спутникам и вместе со своим сыном Гавейном, который в качестве оруженосца ехал рядом с ним, повел свои войска туда, где ждал его Артур.

На большой равнине, окаймленной горами, лишенными растительности, войска встретились. На рассвете этого дня прошел дождь, теперь поле выглядело печальным и темным при свете неяркого зимнего солнца, оно было забрызгано кровью, пролитой в битве, над ним нависли стаи кружащихся воронов.

На северном конце поля под знаменем с двуглавым орлом Оркнея выстроился длинный ряд мятежников с поднятыми копьями, их кони беспокойно перебирали ногами, сдерживаемые железной уздой, пока воины выжидали. Далеко на противоположном конце поля в таком же порядке сверкали шлемы всадников Артура, в центре этого ряда возвышался украшенный золотыми коронами штандарт Верховного короля.

Около границы с Уэльсом Артур встретился с войсками Лота и его мятежных союзников. Как это бывало и раньше. Верховый король выиграл сражение.

Сделанные Мерлином из позолоченною металла двенадцать мятежных королей Британии стоят, держа в руках свечи, которые горят постоянно. Над ними стоит Артур, обнажив свой неумолимый меч.

Знамена мятежников склонились и поднялись. Ряды рыцарей дрогнули и пришли в движение. Копья заколебались над их головами, когда они пустили коней сначала рысью и легким галопом, а потом в полный галоп. Земля задрожала от топота копыт. Копья приняли боевую позицию. Под боевые крики воинов и улюлюканье, под ржанье лошадей войска столкнулись друг с другом.

Копья ломались сотнями. Люди и лошади смешались в диком клубке из раненых тел и бьющих по воздуху копыт. В неразберихе боя герольды, которые описывали его, могли различить только отдельные взмахи меча Калибурна, блистающего огнем, когда Артур наносил удары, или братьев Балина и Балана, рыцарей Артура, о которых герольды говорили, что они дрались так яростно, что нельзя было сказать, ангелы ли они, ниспосланные с небес, или дьяволы, вышедшие из ада. И герольды всегда рассказывали о Лоте, похожем на медведя, загнанного в угол, свирепого и не желающего отступать, о Лоте, сзывавшем своих воинов под знамя с двуглавым орлом снова и снова. «Увы, – говорили летописцы, – он не мог больше выдержать, и было очень печально, что такой достойный рыцарь должен был погибнуть».

Герольды видели его гибель. Соратник Артура Пелинор с Островов вырвался вперед, поднял свои меч и нанес улар. Меч скользнул по броне и вонзился в шею коня Лота. Кровь животного брызнула алым фонтаном, конь опустился на колени и упал на землю. В одно мгновение Лот был уже на ногах, безоружный, перед ним был Пелинор. И Пелинор снова нанес сокрушающий удар, который «пробил голову и шлем до бровей» северному королю.

Когда Лот упал, разбитые остатки Оркнейского войска бежали – все, кроме молодого Гавейна, который стоял над телом своего отца, глядя на мертвеца и призывая месть на голову убийцы Пелинора. Поле битвы осталось за Артуром, и пожиратели падали уже ожидали своей добычи, кружа в зимнем небе.

Верховный король шагал среди тел врагов; вожди лежали на поле в лужах собственной крови. Артур с почестями поднял их тела и привез их на юг, в Камелот. Там они были похоронены, как полагается. Могила Лота была вырыта отдельно от других и украшена богатой резьбой, чтобы воздать честь его доблести, потому что Лот гибелью обеспечил себе славу, а Артур был всегда великодушен к побежденным.

Мерлин сделал памятник в честь этой победы. Из меди и бронзы, покрытых золотом, он создал изображения всех двенадцати вождей, сражавшихся против Артура. Он изобразил их всех вместе, как они погибли, а над их головами он поместил изображение Верховного короля с обнаженным мечом, поднятым в победном ударе.

Каждый из мятежных главарей держал в руках длинную свечу, которая горела постоянно день и ночь. Свечи будут гореть, сказал чародей, пока он сам не умрет и не будет больше охранять царствование Верховного короля.