Текст книги "Клуб любителей фантастики. Анталогия танственных случаев. Рассказы."

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 52 страниц)

(c) Техника-Молодежи N 4 за 1998 г.

Александр Афанасьев. "Троянский саркофаг" (ЗЗЦ)

Кто не слышал о троянском коне – этом символе изощренного коварства и беспримерной хитрости?

... Шел десятый год осады легендарной Трои. Уставшие греки готовы были отказаться от дальнейшей борьбы и снять осаду. Но тут Одиссей, умнейший из эллинов, предложил пойти на хитрость: сделать полого деревянного коня как бы в дар неприступной Трое и посадить в его брюхо самых храбрых воинов. Ночью они выберутся наружу и откроют ворота города.

Задумано – сделано. Оставили греки у ворот Трои гигантского деревянного коня с храбрецами во чреве, а сами отплыли в открытое море, якобы сняв осаду и отправившись по домам. Троянцы возрадовались и решили в память о победе поставить коня в центре города. Долго отговаривали их от задуманного жрец Лаокоон и пророчица Кассандра, но не послушались троянцы – боги, как стало известно, временно лишили их разума. Торжественно вкатили они коня в город и заперли ворота... А ночью греки вышли наружу, перебили охрану и впустили соплеменников, к тому времени благополучно вернувшихся к стенам Трои. И город пал...

Такова история в том виде, в каком ее сейчас принято рассказывать. Но вот что любопытно; Гомер в "Одиссее" пересказывает ее как бы скороговоркой, буквально в нескольких строках, словно в его время сказание о троянском коне было настолько общеизвестно, что в подробном изложении не нуждалось. И действительно, жившие после Гомера античные писатели знали о деревянном коне явно больше того, что о нем говорится в "Одиссее". Исходя из этого, уже давно высказана гипотеза, что задолго до Гомера существовало самостоятельное произведение – "Песнь о деревянном коне",на которое опирались все античные авторы. К сожалению, "Песнь" не дошла до нас даже в отрывках, так что об объеме ее и содержании можно только гадать.

Однако проблема первоисточника не самая большая загадка в истории троянского коня. Гораздо таинственнее другое – откуда и зачем вообще взялся этот конь под Троей? Мы с вами, уважаемый читатель, не столь наивны, чтобы, подобно древним, уверовать, будто боги могли довести население целого города до такой степени безумия, что оно, даже не поинтересовавшись содержимым гигантской фигуры, втащило ее зачем-то в Трою. Здесь явно что-то не так.

Кстати, нельзя утверждать, что сама по себе уловка Одиссея была в те времена новинкой. В древнеегипетском рассказе "Взятие Яффы" описан сходный прием: воины спрятались в корзины, якобы наполненные дарами, и благодаря этой хитрости проникли в город и захватили его. Так что Одиссей ничего принципиально нового не выдумал, Смущает другое: зачем укрытию воинов надо было придавать форму коня? Могло ли в нем поместиться столько людей, даже если отбросить наиболее фантастические из приводимых в источниках цифры (3000 человек) и взять минимальную (50)?

Прежде чем выдвинуть собственную версию описываемого эпизода, отметим, что троянский конь не мог быть уникальным единичным изделием. Действительно, древнегреческий историк и этнограф Павсаний упоминает в своем замечательном труде "Описание Эллады", что жители Аргоса, посчитав, что одержали победу над Спартой, послали в священный центр Греции – Дельфы – изображение "наподобие (знаменитого) деревянного коня". А в другом месте пишет, что видел в афинском акрополе... медную копию "деревянного коня", из утробы которой выглядывали сыновья Тесея.

То, что выглядывали оттуда именно дети легендарного царя Афин, говорит о многом. Ибо подобного рода изваяния с пустотами внутри использовались в древности в качестве саркофагов для праха особ, почитаемых в силу тех или иных причин за священные. Вот, например, какую интересную историю рассказал Платон. Жил некогда юноша по имени Гиг, "он был пастухом и батрачил у тогдашнего правителя Лидии; как-то раз, при проливном дожде и землетрясении, земля кое-где расселась и образовалась трещина в тех местах, где Гиг пас свое стадо. Заметив это, он из любопытства спустился в расселину и увидел там, как рассказывают, разные диковины, между прочим медного коня, полого и снабженного дверцами. Заглянув внутрь, он увидел мертвеца, с виду больше человеческого роста". С очень схожей ситуацией столкнулся Геродот в Египте; он писал, что дочь фараона Микерина была погребена в деревянной пустотелой статуе коровы и раз в год эту статую выносили из дворца. А другой историк, Диодор Сицилийский, сообщал, что в египетском городе Бусирисе стояла деревянная корова, внутри которой покоился прах бога Осириса. Можно предположить в этой связи, что легендарные кентавры и иппокентавры (конные кентавры) представляли собой не химерический гибрид лошадей и людей, как принято считать, а самых обыкновенных людей, относящихся к племенам, которые хоронили своих вождей в гробах, выполненных в виде быка или коня (по-гречески слово "кентавр" буквально значит "пустой бык").

Тут сам собой возникает вопрос: а не был ли знаменитый троянский конь всего лишь подобным саркофагом? Более чем вероятно, что да. Можно даже с известной долей определенности предположить, чей прах хранился в его чреве.

Обратим внимание: греческий мифограф Аполлодор, излагая историю Троянской войны, писал, что непременным условием взятия Трои была доставка под стены города костей Пелопса и что это было действительно сделано. Здесь необходимо небольшое отступление – несколько слов о самом Пелопсе.

Это имя носил царь южной оконечности Балкан – полуострова, ныне так и называемого Пелопоннесом. Пелопс считался основателем того рода, к которому принадлежали впоследствии главные вожди греков и инициаторы похода на Трою: царь Микен Агамемнон и царь Спарты Менелай. Престол он получил благодаря... коням – по преданию, выиграл у своего предшественника гонку на колесницах. А родом был из тех же мест, что и тот самый пастух Гиг.

Таким образом, происхождение Агамемнона и Менелая от Пелопса, с одной стороны, а также пристрастие самого Пелопса к лошадям и его более чем вероятное знакомство с традицией захоронений в соответствующих гробах, с другой, наводят на простую мысль: именно его прах и хранился в чреве знаменитого деревянного изваяния! Скажем больше: вовсе не на десятый год осады появился конь под стенами города, а был в лагере греков с первых ее дней. Возить с собой (в качестве боевого амулета) прах предков было в обычае того времени. Например, спартанцы, соотечественники царя Менелая, всегда брали в военный поход кости легендарного героя Ореста.

Последний луч света на рассматриваемую проблему проливает, как ни парадоксально, одно "темное место" из элегий римского поэта Пропорция. Суда греков, писал он, вернулись на родину лишь...

После того как прошел Паллады

конь деревянный

С греческой вражьей сохой высью

Нептуновых (троянских) стен. Так за конем, оказывается, еще и волочилась соха! Это обстоятельство в корне меняет дело, о каком-то хитром "подарке" уже не приходится говорить. Безусловно, имеется в виду опахивание стен Трои, причем опахивание специальное, обрядовое. И, наконец, появляется возможность восстановить то, что скрывается под оболочкой красивой легенды.

Раскопки знаменитого археолога Шлимана показали, что Троя была настолько мала, что ни о какой десятилетней осаде речи быть не могло. Она продолжалась самое большее несколько недель. Не исключено, что решающий штурм удался благодаря какой-то хитрости, но отнюдь не деревянный конь был ее "изюминкой". Он с первого до последнего дня хранился в стане греков и ждал своего часа – падения Трои. После чего к нему привязали соху и провели вокруг города глубокую борозду.

В чем смысл этого странного на первый взгляд обряда? Взятие Трои еще не сделало Агамемнона и Менелая полновластными ее хозяевами. Нужно было легитимизировать власть. И цари с помощью саркофага предка как бы "подвели черту" и закрепили за собой и вообще за потомками Пелопса право на обладание завоеванной территорией. Без этого власть их была бы незаконной, непрочной. Позднее об обряде забыли, и образ коня-саркофага совместился в античной литературе с бродячим сюжетом об использовании художественно выполненной тары как причудливого укрытия, дара от осаждавших осаждаемым.

Так родился миф о Троянском коне...

(c) Техника молодежи N 05 за 1993 г.

Вячеслав Куприянов. "Неправильная эволюция" (КЛФ)

Великий ученый Чао Чуш перевернул всю мировую науку о человеке. Он любил повторять, что хорошо бы еще и человека перевернуть, жаль, что он ученый, а не цирковой акробат. И еще жаль, что на всех людей цирковых акробатов не хватит.

Центром его нового учения была идея, что надо головной мозг превратить в спинной. Эволюция пошла неправильно, надо ее силами науки и при помощи культуры исправить. Вначале шло все как надо, развивался спинной мозг и делал спинномозговое существо все длиннее и длиннее, а это почти уже шаг к потенциальному бессмертию. Посмотрите на дождевого червя, его разрежешь лопатой, а он все шевелится. Некоторые умники спрашивали Чуша, а зачем же червя лопатой резать. Чуш им отвечал – вот это хороший вопрос. Не будь головного мозга, не появилось бы и лопаты.

Но вот эволюция пошла неправильным путем, спинной мозг стал запутываться, образовался узел, он-то и дал начало пресловутому головному мозгу. Нет бы этот узел распутать, а тут еще и череп возник, не так просто стало к мозгу подобраться. Кроме того, поверх черепа образовалось лицо, на котором стало появляться выражение.

А ведь если распутать головной мозг, то искомым существом можно несколько раз обернуть земной шар как по экватору, так и по меридианам.

Любопытно, что страны, расположенные по экватору, не принимают участия в разработке проекта Чао Чуша, они не хотят в недалеком будущем спотыкаться об свой экватор.

Страны, расположенные вдоль меридианов, очень заинтересованы в исполнении проекта. Это видно уже по тому, что чудовищно возросли цены на обыкновенные лопаты.

Вячеслав Куприянов. "Поход по топску" (КЛФ)

Возьмите свои спасательные пояса и пристегнитесь друг к другу. Спасательные пояса надо взять, чтобы их не украли, если мы отойдем далеко от нашего воздушного шара. Пристегнуться необходимо, чтобы не отойти далеко и не потеряться, так как вряд ли кто сможет вам подсказать дорогу.

Мы находимся на Старой площади в самом центре города. Когда-то это была Новая площадь. В старое время здесь были торговые ряды, и древние мудрецы учили, как жить, чтобы дожить до будущего. В средние века здесь были потешные театры, где потешались над настоящим. В настоящее время здесь находятся гостиницы для деловых людей, порвавших со своим прошлым. Как раз в эти дни происходит международный съезд по обустройству времен года. В разных полушариях этой планеты времена года наступают в разное время, а это сбивает с толку как местных путешественников, так и пришельцев из иных миров. И вот ученые мира собрались здесь, чтобы упорядочить эти природные недоразумения. А пока мы осмотрим город при прежней погоде.

Немного истории.

Сначала город назывался просто Топск. Не Простотопск, а Топск. Некоторое время считали, что город основал вероломный политик Талейран. Чем завоевывать уже устаревшие города, лучше тайком построить новый современный город на территории противника, так однажды сказал Талейран в частной беседе Наполеону Бонапарту. Обратившись к летописям, историки долго и напрасно искали подтверждения этим словам, зато нашли ошибку, сделанную переписчиком: следует читать не Талейран, а Тамерлан, вероломный завоеватель. Оказалось, что орды Тамерлана дошли до этого места, где тогда ничего еще не было. Решив, что это край света, Тамерлан остановился, сошел с коня и топнул ногой от отчаяния, что завоевывать больше нечего. Там, где он топнул, и возник Топск, а топнул он так сильно, что с тех пор стал хромать. В память об этом все улицы Топска имеют одностороннее движение. Есть и другие точки зрения. Известно, что "топос" подревнегречески означает "место". Отсюда произошло слово "утопия", то есть несуществующее место. Словом утопия назывались многие сочинения о местах, отдаленных как во времени, так и пространстве, но где очень хорошо устроена жизнь. В противоположность этому Топск реален, а жизнь в Топске отличается тем, что она там прежде всего имеет место.

Когда в Топске начали преподавать географию, прежде всего изучали большую карту самого Топска, по которой можно обычным невооруженным глазом заметить, где у Топска верх и низ. Так образовался Верхнетопск, а за ним – Нижнетопск. С введением преподавания истории между Верхнетопском и Нижнетопском возникли междоусобицы, когда верхи уже не могли, а низы еще не хотели переходить на новую историческую ступень. В передышках от исторических потрясений было принято возвращаться к истокам и воспитывать в себе национальную гордость, что привело к решению воссоединить оба Топска, так родился Великотопск. Однако его жители, как вообще все жители Земли, забывают со временем, чему их учили, и они для краткости и сейчас говорят просто Топск. Не Простотопск, а Топск!

Житель Топска именовался, если он мужчина, – топец, а если женщина, – топица. Враги искажали эти слова, видимо от страха перед отважными воинами Топска: "вот пришел тебе топ„ц", – говорили они в случае поражения или неудачи. А если женщина не уступала какому-то иноземцу, он, по преданию, называл ее – топица.

Не было ли это место топким? Было. Но и Петербург был построен на топком месте, но даже он был назван Петербургом. Итак, с топким местом Топск может связываться лишь в поэтическом сознании, для которого звук важнее конкретного смысла.

Вернемся к самому городу. Посмотрите вдаль: туда уходит аллея Карлов. Раньше это была аллея Карла 1, но только при самом этом Карле. В XVII веке английские буржуа казнили этого тирана из династии Стюартов, и аллея стала называться именем Карла 1 из династии Габсбургов. В ходе революции 1918 года этот Карл вынужден был отречься от престола в Австрии, а затем и в Венгрии. Аллею переименовали в аллею Карла II, который реставрировал монархию в Англии, но в 1685 году умер. Так появилась аллея Карла III Простоватого, отдавшего норманнам Нормандию, но зато захватившего в том же 911 году Лотарингию. Так как прилагательное "простоватый" не очень нравилось жителям, а особенно жительницам города, то, еще до мятежа французской знати против своего короля, аллея стала носить имя Карла IV, императора Священной Римской империи. Но знатоки и краеведы выяснили вскоре, что Карл IV с 1346 года является для чехов Карлом 1, а такое название уже было. В то же время вспомнили, что Карл 1 был королем Венгрии в 19161918 годах под именем Карла IV и, как уже известно, отрекся. Аллея перешла в ведение Карла V, но ему не удалось создать мировую христианскую державу, и город Топск не вошел даже в состав Испании. Аллея после поражения этого Карла V в борьбе с немецкими протестантами стала носить имя Карла V, но уже не испанского, а французского, прозванного Мудрым. Благодаря Карлу V, Мудрому, аллею не назвали именем Карла VI Безумного, хотя именно Безумный сменил Мудрого на французском престоле в 1380 году. В 1380 году состоялась Куликовская битва, где французы, несмотря на Безумного, не принимали участия. Однако из уважения к Жанне д'Арк аллею переименовали в аллею Карла VII, коронованного при ее содействии в Реймсе в 1429 году. Тем временем Грибоедов написал "Горе от ума", где осуждалось низкопоклонство перед всем французским, и от имен французских Карлов решили отказаться, тем более, что Карл IX под влиянием Екатерины Медичи устроил Варфоломеевскую ночь, а Карл Х напал на Алжир.

Покончив с французами, в Топске заявили: "Отсель грозить мы будем шведам".

Первый швед, появившийся на этой аллее, был, разумеется, Карл IX, но его тут же выдворили, ибо его тезка во Франции резал несчастных гугенотов, а он, швед, напал на Россию.

Шведы захватили Новгород где-то в году 1609, и чтобы отомстить им под Полтавой, аллею в Топске нарекли именем Карла XII, пропустив Карла XI, а когда Петр 1 разбил шведов, в Топске решили вернуться к Карлу Великому, который был удобен тем, что никакой историк не мог сказать точно, где находилась его столица, потому некоторые стали утверждать: в Топске.

Казалось, что с Карлами все уже покончено, но многочисленные смены столбов с указанием названия аллеи привели к тому, что вкапывая очередной столб – а вкапывали их все глубже и глубже – обнаружили горячие целебные источники и назвали их Карловы Вары. Город был еще не готов принять многочисленных больных, это было тогда, когда на месте гостиниц еще стояли потешные театры. Больных в Топске вообще очень боялись, особенно иностранцев, и сочли более целесообразным источники снова закрыть, чтобы никто не приезжал. Источники закрыли, и тогда они забили в другом месте, там теперь и находятся Карловы Вары. Именно туда, а не в Топск ездил лечиться великий немец Гете.

Жители Топска не любили принимать у себя не только больных, но и здоровых, в свою очередь сами старались никуда не ездить. Они объявили в связи с этим борьбу отдыху на так называемом юге, куда едут обычно за хорошей погодой. Пришлось медленно, но верно, переносить юг сюда. Вы видите, как аллея Карлов переходит в бульвар Баобабов, бывший Липовый бульвар. А во времена еще более плохого климата, которым управлять совсем не умели, здесь был бульвар Карликовых берез.

Теперь понятно, почему именно в этом городе проходит первый съезд по обустройству времен года.

Вдоль бульвара текла речка Тушонка, переименованная в водопад Заря Рассвета. Теперь водопада нет, он спрятан в трубу и носит имя Водопровод Надежды. Хотели назвать просто Водопровод, но подумали вовремя о том, что может возникнуть необходимость время от времени его чинить, а кто же будет чинить, не имея никакой надежды. В то же время, кто пьет воду, не прокипятив, надеется, что в ней нет вредных микробов. В этой воде водились многочисленные пиявки, и была улица Пиявок, которая стала после упаковки реки в трубу Набережной Чудовища Лох-Несс. Об этом чудовище писали многие газеты и журналы, и хотя его никто не видел с большой достоверностью даже на самом озере Лох-Несс, то здесь из-за него бывшая река была признана несудоходной. Не надо добавлять, что с исчезновением пиявок повысилось давление в головах жителей Топска, отсюда и видение чудовищ, страх перед иноземцами и склонность к гигантомании.

По проектам в скором времени здесь грянет море. На приколе у Набережной Чудовища стоит пароход "Козьма Прутков". Его переименуют, когда он выйдет в море, в "Козьму Индикоплова", после чего он должен на пути в Индию открыть Америку в надежде присоединить ее к Топску.

Памятник с рукой, протянутой в будущее море, – это памятник Евклиду с его "Началами геометрии". С другой стороны – это памятник Риману – Лобачевскому с их неевклидовой геометрией. Когда грянет море, памятник будет вписан в прозрачный шар и будет считаться памятником Архимеду, так как начнет вытеснять воду. Если соединить прямымилиниями памятник Архимеду с двумя воображаемыми геометрическими местами, то образуется Бермудский треугольник, необходимый здесь для того, чтобы топить при приближении к Топску суда нежелательных заморских гостей. Если Архимед, спаливший некогда флот римлян, по ошибке утопит "Козьму Индикоплова", лишив таким образом жителей Топска надежды на Америку, то он всплывает и становится памятником Козьме Пруткову, пароходу и человеку.

Видимые на горизонте белые барханы в Америке называются Русские горы, а в России – Американские горы. Они состоят целиком из поваренной соли: прежде чем соорудить море, завезли соль. За этими белыми горами начинается окраина города, или, как принято сейчас называть, космическое пространство. Именно в него уперся Тамерлан, сметая все с лица Земли.

Это еще не все достопримечательности, но уже появились и сами жители города Топска. Как уже упоминалось, они терпеть не могут пришельцев, и у них высокое давление. Они уже бегут сюда с баграми, дрекольем и изотопами за пазухой. Кстати, изотопы, – это то оружие, которое роднит жителей Топска с другими городами, стертыми Тамерланом с лица Земли. Нам следует поторопиться с посадкой на наш воздушный шар. Хорошо, что на нас есть спасательные пояса и мы все пристегнуты друг к другу. Жаль, что мы не сможем разглядеть вблизи самих жителей, да это и к лучшему. Вон Старая площадь, с которой мы поднялись, она будет переименована в площадь Летающей тарелки, ибо мы таковой представляемся туземцам. Переименовано будет все, чтобы мы при новом появлении ничего не узнали. Теперь обратим внимание на всю планету. Она имеет форму шара, то есть точки, имеющей видимую поверхность. Вот эти крупные образования – материки, они тоже населены и расширяются кверху, а книзу сужаются. Это очень разумное устройство, ибо таким образом находящиеся сверху крупные державы не могут провалиться в находящиеся снизу, более узкие: Северная Америка не проваливается в Центральную, Россия не проваливается в Афганистан, Китай – в Индию и т.д. Благодаря этому данная планета как-то еще держится.

Вячеслав Куприянов. "Путь наверх" (КЛФ)

Все уже были давно готовы штурмовать вершину, надо было только выбрать самую высокую. Когда очередной тектонический удар постиг планету, потрясенные жители увидели, наконец, новую гору, достойную восхождения.

К ее подножию потянулись первопроходцы, сначала на слонах, верблюдах и оленях, потом на велосипедах и автомобилях, когда дороги хорошо протоптали. Прибывшие разбивали лагеря и стойбища. Кто-то изобрел кресало; добыли огонь, развели его и стали готовить мясо слонов, верблюдов и оленей. Владельцы велосипедов и автомобилей с завистью следили за пирами счастливцев, сами же ели консервы.

Уже назревала вражда, так как одни спали только с огнем, мешая другим, кто хотел спать в полной темноте. Не было единства и во взглядах на дневное время: держать ли огонь при свете. Появились первые противники дыма.

Только продвижение вверх могло спасти от столкновений. К тому же прибывали все новые партии, которым уже не хватало места у подножия, и они пытались захватывать его с боями. Гора была обложена сплошным кольцом живой силы и техники. Развернутым строем прибыл парк вычислительных машин. Машины не ведали, куда их толкают хитроумные программисты, отключившие всякий приток информации к электронным мозгам. Энергия, как известно, связана с массой, и чтобы было легче двигать массу разумных машин, энергию отключили.

Уже на месте, используя текущие с вершины потоки вод, соорудили электростанции, подключили машины, и те стали думать. Думали они очень медленно и водянисто, ибо энергия к ним шла, но все еще не было информации. Программисты сделали ставку на процесс самообучения, сами же двинулись наверх вслед за предыдущими и увлекая последующих.

Тем временем возникла у подножия неимоверная драка, вызвавшая оседание пород, вследствие чего гора стала еще выше, многих стряхнуло с достигнутых высот, а машинный парк вообще погрузился под землю и продолжал самообучаться в полной темноте. Много позже оттуда стали добывать народную мудрость и перерабатывать в массовую словесность.

Тем не менее, кольцо вокруг горы сжималось, уплотнялось, но неудержимо двигалось вверх. Смельчаки срывались в особо опасных местах, но их спокойно ловили и снова подталкивали вперед. Прошли все климатические зоны, вытоптав цветы альпийских лугов. Очень боялись тундровой и ледниковой зоны, но с приближением к ним скучились настолько, что стало жарко, несмотря на сугробы.

Движение вверх уже можно было наблюдать из космоса, что и делали космонавты с обитаемых станций и приборы с необитаемых. Приборы засняли весь процесс на пленку методом "лупы времени", то есть замедленно, а потом, когда пленка попала в руки археологов и была прокручена с нормальной скоростью, то было видно следующее.

Довольно плотная волна равномерно наплывала на конический контур горы, доходила до вершины, завихривалась и катилась вниз по тому слою, который продолжал двигаться вверх. В кино это все выглядело красиво.

На деле же достигшие вершины, теснимые снизу, теряли опору, начинали кувыркаться вниз по чужим головам и чрезвычайно чертыхались. Расстраивались и те, по чьим головам они катились. Некоторые катились, не выпуская из рук ледорубов, посохов, а те, кто шел с лозунгами, и лозунгов. Все эти предметы больно стучали по головам.

– До каких пор они будут ходить по нашим головам? – возмущались стукнутые, и ропот пробегал по сомкнутым рядам. Те, кто катился, пытались, кувыркаясь, внести ясность, проповедуя, что всех ждет неизбежное кувыркание, что сами стремящиеся наверх виноваты в том, что по их головам ходят. Но скорость кувыркания размазывала речь настолько, что собрали ее лишь тогда, когда возникла в рядах идуших наука телефонология, позволяющая по обрывкам речи восстанавливать содержание. Но и в это восстановленное содержание не поверили до тех пор, пока на собственном опыте не убедились в безвинности кувыркающихся, став ими.

Так возникло взаимопонимание, ибо уже все шли наверх не по первому разу, и влекло их уже не желание просто достичь вершины, а ожидание спуска, куда более приятного, чем подъем. Причем научились спускаться более аккуратно, стараясь не повредить чужие головы, а нижние уже не хватали их за ноги.

Именно тогда у Гомера родился образ богини Аты, или в переводе Гнедича – Обиды:

Дщерь громовержца, Обида, которая всех ослепляет,

Страшная; нежны стопы у нее: не касается ими

Праха земного; она по главам человеческим ходит...

Другое свидетельство находим у Платона, когда он приводит эти же строки о нежности стоп и добавляет: "Так вот, по-моему, он прекрасно доказал ее нежность, сказав, что ступает она не по твердому, а по мягкому".

Это очень важное замечание очевидца, говорящее о том, что у движущихся на вершину и обратно не только стопы, но и головы размягчились.

Вся эта эпоха имела свои достоинства, например, полное стирание грани между городом и деревней. Это была и деревенская жизньпод открытым небом и на свежем воздухе, правда, без землепашества и скотоводства, но и не без устного творчества, свойственного сельским обрядам. Были и городские черты – теснота, суета, разговоры о необходимости метро.

Кстати, со временем не ощущалась даже сама грань между горой и равниной, так хорошо был налажен весь этот механизм, и только при возвращении вниз можно было почувствовать свое место. Почему этот механизм не действует по сей день? Разные науки дают разные ответы. Скорей всего это лишь вынужденная передышка, связанная с продолжением рода, необходимостью создания крепкой семьи, которая не могла функционировать при постоянном движении в гору, а при кувыркании и подавно.

Есть данные и о горении земли под ногами из-за усиленной умственной работы провалившихся электронных мозгов. Когда их вынули из тьмы на свет, у них у всех на выходе было одно и то же: ученье – свет, а неученье – тьма; вариант: ученье – свет, а неученье – факт. У залегавших глубже машин были найдены следующие истины: повторение – мать учения, и – еще глубже: на ошибках учимся.

Так или иначе, покинутые и полузасыпанные песками города были расчищены и вновь заселены, возродились ремесла и городской фольклор для записи на магнитофон. Заселены были города кувыркнувшимися, так как их скорость была выше благодаря инерции качения. Двинувшиеся вслед им восходящие поворачивались долго, и им пришлось заселять отдаленные села, расконопачивать окна в избах и городить огороды.

Все были счастливы, что гора не оказалась вулканом с кратером, когда ознакомились с геологией планеты.

Откат волны от горного подножия хорошо виден был из космоса и вызвал там большой интерес.

Что же касается физических причин прекращения штурма вершины, то понятно любому школьнику со времени изобретения школы, что никому и никогда еще не удавалось создать вечный двигатель.

(c) Техника-Молодежи N 5 за 1998 г.

Елена Грушко "Птицеглавые" (КЛФ)

Орел-наблюдатель, описывая круги в вышине, без умолку подавал сигналы, и клекот его становился все пронзительнее, все тревожнее.

"Пожалуй, не уйти", – устало подумала Мадэлейн, припадая спиною к березе, чувствуя, что, не дав себе хоть минутной передышки, она не вынесет этого сумасшедшего бега. Хотя, наверное, было бы даже лучше, если бы просто сердце не выдержало, – умереть на бегу, пока не догнали.

Птицеглавые отстали ненадолго, но они-то уж не потеряют след! То, что Мадэлейн еще жива и оторвалась от преследования, – обычная их забава: погонять человека по лесу, пока в нем еще тлеет огонек надежды на спасение, а потом вдруг окружить со всех сторон и, обессиленного, задыхающегося, расстрелять в упор. Мадэлейн тряхнула головой, отгоняя внезапное воспоминание, какой она видела в последний раз Анну: от одежды остались лишь окровавленные лоскуты, присохшие к ранам, тело сплошь утыкано стрелами, ноги мучительно согнуты, словно, умирая, она все еще стремилась убежать от страданий...

Птицеглавые, в отличие от других нелюдей, не подбрасывали тела жертв к стенам форта, а оставляли там же, где убивали. Мадэлейн иногда думала, что птицеглавые вовсе не испытывают никаких чувств к людям, даже ненависти, которой одержимы все одичавшие. Птицеглавые казались ей диковинными, самой природой созданными орудиями убийства, самозабвенного преследования и истребления человека. Они были умнее и хладнокровнее всех остальных врагов, а оттого – опаснее. Пожалуй, радость они испытывали только от самого преследования и самого убийства. А совершив его, бросались как одержимые на поиск новой жертвы.

Другие одичавшие откровенно тешились горем и ужасом людей, когда те обнаруживали у стен форта изуродованные останки своих охотников, наблюдателей, пастухов, стражников, биологов-всех, кому не посчастливилось в лесу. Однако люди скоро поняли это, а поскольку целью их было выживание не только физическое, но и нравственное, то отныне дежурная команда, получая у коменданта ключи от ворот форта, получала и строжайшую инструкцию держать себя в руках, не радовать врага. Дежурные выходили вооруженные, скрыв лица под масками, подбирали трупы и молча, деловито возвращались в форт. Нелюди поднимали злобный, разочарованный вой и свист и долго еще метались потом по деревьям, норовя так раскачать ветви, чтобы долететь до стен форта. Но, во-первых, весь лес поблизости был надежно вырублен, а, во-вторых, сквозь стены проходил ток, да еще и сверху они были щедро усыпаны битым стеклом.

...Орел-наблюдатель вдруг заклекотал и резко пал с высоты, напрягая когти, словно хотел подхватить Мадэлейн, вынести ее из леса, и она поняла, что погоня совсем близко: диспетчер, наблюдавший за ней из форта и видевший округу телеобъективами, вживленными в глаза орла, не мог ей сейчас помочь ничем иным, кроме этих сигналов тревоги.