Текст книги "Японские народные сказки: Десять вечеров"
Автор книги: Автор неизвестен Народные сказки
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
Удивительное путешествие ротозея Торая́на
Жил некогда у нас в городе Осака, в квартале Тэмма́ один молодой парень по имени Тораян. По приказу своей матушки он готовил до́мбури[89]89
До́мбури – кушанье из жареных угрей с рисом.
[Закрыть] из угрей на продажу. Тем и промышлял. Очень боялся сынок своей строгой матушки, но, что поделаешь, был он порядочный ротозей и часто попадал впросак.
Как-то раз купил он большого жирного угря, положил на доску и хотел было ножом отхватить ему голову, да, по обыкновению, зазевался. Соскользнул угорь с доски, вильнул хвостом – и в канаву, оттуда в другую. А канава эта была длинная, вела прямо в поля.
– Эй, куда ты, негодяй! Постой, милый, подожди!
Бежит Тораян за угрем, расставив руки, но куда там! Разве поймаешь! Вот прибежал он на поле, где редька росла. Крикнул на него хозяин:
– Эй ты, чего здесь бегаешь по моей земле?
– Чего, чего! Ловлю сбежавшего угря, вот чего! Да уж, видно, не поймаю. Как же я теперь вернусь домой с пустыми руками? Мать забранит. Ах, несчастный я, лучше бы не родиться мне на свет. Домой идти боюсь. Куда я теперь пойду?
– Ну, что разнюнился, – говорит ему крестьянин. – Слезами горю не поможешь. Если боишься домой идти, поступай ко мне в работники, поможешь редьку собирать.
Обрадовался Тораян, взялся за работу. На беду, попалась ему большая редька с таким крепким корнем, ну никак не выдернешь. Понатужился Торада, уперся ногами, тянет, потом обливается:
– Унтокоса! Раз, два – взяли! Идет, идет, пошла!
Как рванет изо всех сил, выскочила редька из земли, а самого Тораяна подбросило высоко-высоко, под самые небеса. Покрутился он в воздухе, как волчок, и хлоп! Упал посреди двора одного бочара на Улице бочаров.
Онемел бочар от испуга:
– Откуда ты? Вот уж правда с неба свалился!
– Вытянул я из земли большую редьку. Как выскочит она, меня к вам и забросило, – со слезами стал рассказывать Тораян, потирая ушибленный зад. – А идти мне теперь некуда. Не приютишь ли ты меня, хозяин?
– Вот оно, выходит, какое дело, – стал размышлять бочар. – Ну что ж, мне как раз нужен работник. Будешь ободья на бочки набивать.
Начал Тораян набивать бамбуковый обод на бочку, но был он ротозей, на руку неприкладистый. Согнул обод в круг, да не удержал.
Пин! – щелкнул обод, и полетел Тораян вверх, словно стрела, спущенная с тетивы. Хлоп! Упал он на землю во дворе одного зонтичных дел мастера на Улице зонтов.
– Ай, ай, ай, больно! – закричал Тораян, подпрыгивая от боли и потирая свой дважды ушибленный зад.
– Ты откуда такой взялся, с молотком в руке? – удивился хозяин. – Каким ветром тебя занесло?
– Служил я у одного бочара, набивал ободья на бочку. А один обод так сильно щелкнул меня, что взлетел я под самые небеса… Стыдно мне теперь к бочару возвращаться, не приютишь ли ты меня, хозяин, у себя?
– Что ж, хорошо! Натягивай бумагу на зонты, если сумеешь.
Взялся Тораян за дело. Натянул бумагу на огромный зонт и понес его показывать хозяину. Вдруг откуда ни возьмись налетел вихрь. Не выпустил ротозей вовремя зонт из рук, и понес его ветер, закрутил, как пушинку. Все выше и выше летит Тораян сквозь облака и очутился на самом небе.
Видит он: стоит какой-то дом. Позвал Тораян хозяев, и вышла к нему диковинного вида женщина. Глаза у нее так и сверкают. Зажмурился Тораян, а она говорит:
– Ты как попал к нам сюда, человек? Это ведь дом громовиков[90]90
…дом громовиков… – По японскому народному поверью, громовики – это черти устрашающего вида, одетые в тигровые шкуры. Они бьют в огромные барабаны, а на земле в это время слышны раскаты грома. Иногда громовик падает на землю и тогда делается беспомощным и не может вернуться на небо, если не посадить его в маленькую деревянную лодочку.
[Закрыть], а я – Огненная зарница.
Подкосились ноги у Тораяна. Насилу-то насилу сошло у него с языка:
– Унес меня зонт на самое небо. Куда я теперь денусь? Пожалей меня, дай мне приют.
Тут как раз идут огромные черти, стуча в барабаны. Это и были громовики. Рассказал им Тораян про свою беду.
– Ну что ж, пожалуй, – говорят. – Поможешь нам. Как ударим мы в свои барабаны: горо-горо-горо-горо, ты сразу лей воду из кувшина.
– Уж постараюсь.
Стал Тораян служить громовикам. Они бьют в барабаны, а он льет воду из огромного кувшина. А как глянет вниз на землю, так смех его и разбирает:
– Вот смех-то, веселая работенка! Ой, вот потеха!
Льет Тораян, не жалеет воды, а на земле суматоха, люди бегают, как встревоженные муравьи, белье с шестов снимают, зонты раскрывают, прячутся кто куда. Загляделся Тораян, зазевался, раз! – и поскользнулся. Полетел с неба вверх тормашками, да и угодил в самую середину Осакского залива. Плюх! Пошли круги по воде.
С большой высоты летел Тораян и в один миг очутился на дне.
Стоит под водою дивный дворец, так и сверкает всеми цветами радуги.
– Ой, что это? Никак, дворец Повелителя драконов?
Вышла к Тораян у Отохимэ, прекрасная дочь морского царя, и проводила гостя в палаты. Подали ему богатое угощение, а потом начались во дворце веселые пляски. Развеселился Тораян, а Отохимэ ему наказывает:
– Смотри же, гость, если спустится сверху какое-нибудь вкусное лакомство, не польстись на него – беда случится.
Через некоторое время вышел Тораян в сад погулять. Вдруг спускается откуда-то сверху кусочек мяса, да такой на вид нежный и вкусный. Болтается от перед самым носом Тораяна. Был Тораян сыт до отвала, но тут не устоял, поймал приманку ртом, да как завопит:
– Ай, колет, колет! Больно!
Мясо-то было на рыболовный крючок насажено. Проколол крючок губу Тораяну. Чувствует Тораян, тащат его кверху. Как выставил он голову из воды, рыбаки на лодке крик подняли:
– Чудище, чудище! Поймали мы на крючок чудище морское!
Тораян им в ответ со слезами:
– Да какое я чудище! Такой же человек, как и вы! Спасите, помогите!
– И правда, как будто человек! Выходит, ребята, мы человека выудили!
Таращатся рыбаки на Тораяна в изумлении.
– Откуда ты взялся такой? Какого роду-племени? Где живешь?
– Живу я в Тэмма, тут неподалеку.
– Вот так штука, выходит, поймали мы на удочку парня из квартала Тэмма! Куда только наш брат не заберется!
Взвалили они Тораяна на плечи и понесли его домой к строгой матушке на расправу.
Треугольный сон
В старину это случилось, в далекую старину.
Жили в одном городке два приятеля: Тэппэйроку и Хатикоробэй. Раз в новогодний вечер сговорились они между собой рассказать друг другу, какой первый сон каждому приснится. За беседой и чаркой вина Хатикоробэй незаметно для себя вздремнул.
Во сне разобрал его смех: хе-хе-хе, хи-хи-хи. Тэппэй-року поскорей растолкал приятеля:
– Ага, Хатикоробэй, ты уже видел свой первый новогодний сон. И, уж наверное, любопытный! Скорей выкладывай, что тебе снилось.
– А, глупости! Я, правда, немного клевал носом, но чтоб я спал! Да ни одной минутки!
– Не ври, дрых вовсю и так громко хихикал, будто тебя щекочут. Значит, тебе сон привиделся. Ну, говори какой, мне не терпится узнать.
– Не знаю, хихикал я или нет, но никакого сна я не видел. Что пристал? Мне-то лучше знать. Не видел – и все!
– Нет, врешь, видел, видел. Зажилил сон, сквалыга!
Тут закричали оба: ты видел сон; нет, я не видел. Слово за слово, закипел у них спор, а где спор, там и ссора: «Посулил мне сон, так выкладывай! А после ссоры пошла у них тяжба. Потащил Тэппэйроку силком Хатикоробэя в суд.
А судья стал требовать: сознайся да сознайся, что утаил новогодний сон. Но Хатикоробэй уперся на своем: не видел я сна, которого не видел. Разгневался судья и велел привязать Хатикоробэя к верхушке сосны на горе Готэн. Качает его там холодный ветер.
Ночью вдруг прилетел тэнгу[91]91
Тэнгу – японский леший. Имеет вид большой птицы.
[Закрыть], кружась и порхая в воздухе, словно большая птица, и опустился на сосну.
– Эй, кто тут? Отзовись!
– Это я, Хатикоробэй.
– А зачем ты здесь ночью на верхушке дерева?
– Да вот принуждает меня судья сознаться, что я видел сон, которого не видел, и велел привязать меня к сосне.
– Ах ты бедняга! Я развяжу тебя.
– Спасибо тебе, господин тэнгу, от всей души спасибо. Но скажи мне вот что: как ты летаешь по воздуху? Верно, мудреное это дело?
– И вовсе нет, наука здесь небольшая. Каждый может так летать, кто владеет сокровищем тэнгу.
– А что это такое, сокровище тэнгу?
– Вот оно, погляди. Видишь эту палку? На вид простая, но есть у нее чудесное свойство. Когда хочешь взлететь на небо, надо махнуть палкой и сказать: «Ситяракатянтян, ситяракатянтян». А надо тебе спуститься вниз, махни палкой и скажи: «Одзуй-дзуйнодзуй, одзуйдзуйнодзуй». Только и всего. Но вот что я тебе скажу! Ты уверяешь, будто не видел сна, а на самом деле видел, да еще какой! Хочешь меняться со мной? Ты мне отдашь свой вещий сон, а я тебе – чудесную палку?
– И правда, эта палка – чудо из чудес. Пожалуй, давай меняться. Но покажи наперед, какова-то она на деле.
– На, попробуй, – сказал тэнгу и отдал чудесную палку.
Хатикоробэй крикнул:
«Ситяракатянтян, ситярака-тянтян!» – взмахнул палкой и легко взлетел в небо. Понравилось ему, летает, летает, а назад не спускается. Ждал его тэнгу, ждал и завопил громким голосом:
– Хатикоробэй, довольно, верни мне мое сокровище. Не надо мне твоего сна, только отдай палку.
Но Хатикоробэй летел все дальше и дальше. Что мог поделать бедный тэнгу?
Долго бы еще носился в воздухе Хатикоробэй, но есть захотелось. Надо было спускаться вниз. Сказал он: «Одзуйдзуйнодзуй, одзуйдзуйнодзуй», – взмахнул палкой и очутился на земле в городе Нумата.
Смотрит Хатикоробэй по сторонам, где бы ему поесть. А неподалеку стоит дом, на нем треугольная вывеска с надписью: «Харчевня «Три угла».
«Вот тебе на, странная вывеска! Что бы это значило? – думает Хатикоробэй. – Зерна гречихи – треугольные: может, здесь гречневой лапшой кормят?»
Постучал он в дверь.
– Эй, кто тут хозяева! Нельзя ли поесть у вас гречневой лапши?
На стук вышел хозяин с заячьей губой.
– Пожалуйте в дом, вот сюда, вверх по лестнице.
Поднялся Хатикоробэй в верхнее жилье и очутился в треугольной комнате.
Спрашивают его:
– Не угодно ли сначала в бане помыться?
Пошел он в баню. Стоит там треугольный чан, а Заячья Губа огонь под ним разводит. Выкупался Хатикоробэй.
– Ну, теперь несите мне лапши, да побольше!
Поставили перед ним столик. Глядит Хатикоробэй: и столик-то диковинный – с тремя углами.
– Э, видно, у них тут все на три угла.
Начал Хатикоробэй уплетать за обе щеки лапшу.
Вдруг откуда ни возьмись запрыгала по столу треугольная лягушка: шлеп, шлеп, шлеп. Только кончил он есть, как Заячья Губа подал счет. А денег у Хатикоробэя, как на грех, ни гроша.
– Не стоит эта лапша денег, по ней лягушка прыгала. Не буду платить.
– Вот еще, выдумал! На дармовщину поесть захотел. Давай деньги!
Заспорил Заячья Губа с Хатикоробэем и схватился с ним врукопашную.
Получил Хатикоробэй тумака и скатился с лестницы. Как ударился лбом о треугольный столб! Вскочила у него на лбу треугольная шишка. От боли Хатикоробэй охнул и открыл глаза… Какое счастье! Все было только сном!
А приятель спрашивает:
– Так что же приснилось тебе в новогоднюю ночь?
Рассеянный
Жил некогда один человек, на редкость рассеянный и суматошливый. Как-то раз собрался он пойти в храм бога Ина́ри[92]92
Ина́́ри – бог, покровитель земледелия и шелководства. Так как он божество полей, то культ его отождествлялся с культом полевой лисицы, впоследствии ставшей его слугою. Праздник в его честь справляют в четвертом месяце.
[Закрыть] на праздник и говорит своей жене:
– Жена, завтра я пойду в храм бога Инари. Приготовь мне с вечера моти[93]93
Мо́ти – род лепешек. Сваренный на воде рис разминают в ступке пестом, пока не получится однородная вязкая масса; из нее приготовляют моти разной формы: круглые, в виде полумесяца и т. д.
[Закрыть] на дорогу. Мне идти далеко.
Утром он встал рано, до рассвета. Жена еще лежала в постели.
– Жена, а жена! Где моти?
– У окна.
А ему послышалось: «У очага!»
Пошарил он у очага и нашел круглый горшочек, в котором жена держала краску – зубы чернить. Впопыхах он решил, что отыскал моти.
– Жена, а жена! Где платок – завязать моти?
– На полочке.
А ему послышалось: «На постели».
Поискал он на постели, нашел широкий женин пояс и думает – платок. Завязал в него горшочек и привесил к поясу. А за пояс вместо ножа деревянный пестик засунул.
– Жена, а жена! Где моя плетеная шляпа?
– Поищи на кухне.
Поискал он на кухне, нашел соломенную корзину и надел ее себе на голову.
Потом стал обуваться. На правую ногу надел носок, а на левую – забыл. На левую ногу надел сандалию, а на правую – забыл.[94]94
Японцы носят белые матерчатые носки (таби) с отделением для большого пальца, чтобы удобно было надевать сандалии (гэта).
[Закрыть] Так и вышел из дому.
Идет рассеянный по дороге. Начал день заниматься. Попалась ему на пути деревня, а люди там показывают на него пальцами и смеются.
– Глядите! Глядите! Вот идет какой-то чудак с корзиной на голове. И откуда только у него такая невиданная шляпа!
Он подумал: «Про кого это говорят?»
Оглянулся назад, никого нет.
«Неужели про меня?»
Снял шляпу, взглянул – вот тебе и на! Да это не шляпа, а корзина. Забросил он ее подальше в траву.
Шел, шел, и снова деревня на дороге. Опять люди смеются.
– Смотрите, как этот прохожий обулся? С пьяных глаз, что ли?
Поглядел – правда. Отошел он от деревни, разулся, забросил в траву носок с сандалией и пошел босиком.
Опять деревня на дороге. Люди на него показывают:
– Смотрите! Берегись, заколет! Вот чудак, пестик за пояс заткнул!
Посмотрел – и в самом деле, у него за поясом деревянный пестик. Отошел он от деревни и забросил пестик в поле.
Пришел рассеянный в храм, видит: у ворот храма амулетами торгуют. Было у него с собой сто монов. За амулет хотел он отдать три мона, а на остальные выпить и погулять, да опять впопыхах ошибся. Три мона оставил себе, девяносто семь бросил в ящик для сбора денег. Что будешь делать? Взять назад совестно, а на три мона не попируешь. Пошел он за горку позади храма, где народу не было. Развязал узелок с едой – глядь, а там пустой горшочек.
Схватил он его да как швырнет с досады! Покатился горшочек, ударился о камень и разбился.
Стал рассеянный сворачивать платок, – что это? – длинные завязки болтаются. Посмотрел, а это не платок, а женин нижний пояс. Бросил его рассеянный, точно обжегся. Стал искать, чем подпоясаться, да вдруг видит: халат-то на нем надет шиворот-навыворот. Ахнул рассеянный и побежал с горки подальше от людей. А есть, как на грех, все больше хочется. Не до праздника ему стало, не пошел в храм на представление поглядеть, а повернул домой.
Попалась ему по дороге лавка. Выставлен перед ней белый камень, похожий на рисовую лепешку, в знак того, что здесь торгуют лепешками.
Спросил рассеянный:
– Сколько лепешка стоит?
Ему говорят:
– Три мона.
«Куплю, думает, одну. У меня как раз три мона осталось».
Положил деньги, схватил камешек и пошел.
Удивился продавец, закричал ему вслед:
– Стой! Это не лепешка, а камень! Настоящую лепешку я тебе сейчас дам.
Куда там! Рассеянный подумал, что с него еще денег просят. Крикнул:
– Я же положил тебе три мона! – и побежал со всех ног. Продавец хотел было догнать его, да не смог.
Отдышался рассеянный, – положил лепешку в рот и – крак! – сломал зуб. Глядит, а это не лепешка, а белый камень. Бросил рассеянный его в реку и еще скорей, побежал домой. Бежит он, злой, голодный, и думает: «Жена во всем виновата! Не сумела собрать меня в дорогу как следует. Приду домой, я ей покажу!»
Вбежал он в дом и кричит с порога:
– Ах ты негодница! Осрамила меня, на весь свет ославила!
– Ты чего ругаешься, сосед? Чем я тебя осрамила?
Глянул, а это не его жена, а соседка, и дом-то не его, а соседский.
Выскочил он оттуда как ошпаренный. Побежал в лавочку, взял в долг чаю, чтобы с соседкой помириться. Пошел к ней опять, протягивает сверточек чаю:
– Я сейчас нагрубил тебе. Прости, пожалуйста.
А она в ответ:
– Как же ты рано вернулся! Никогда еще этого не бывало.
Поглядел – а это его жена! По ошибке он в собственный дом вбежал. Делать нечего, отвечает рассеянный жене:
– Да там ничего любопытного не было. Не на что и глядеть. Решил я вместо выпивки побаловать тебя: видишь, подарочек принес. Завари-ка чаю!
Старик, который любил загадки
Жил некогда в одной деревне старик. Больше всего на свете любил он загадки отгадывать.
Вот как-то раз под вечер идет мимо его дома запоздалый путник. Ног под собой не чует от усталости, проголодался. Увидел он хибарку старика и думает: «Попрошусь-ка переночевать, может, пустят». Постучался в дверь:
– Эй, кто тут хозяева! Отоприте, пожалуйста!
Высунулся из дверей старик:
– Что тебе надо?
– Я – дорожный человек, устал, а на дворе ночь. Пусти переночевать.
– Пожалуй, пущу, но с уговором: загадай мне раньше загадку.
– Загадку, говоришь?
– Вот-вот, загадку, да почудней. А если не умеешь, лучше и не просись ко мне в дом. Ни за что не пущу, – усмехнулся старик.
Не знал, путник ни одной загадки. Но что делать! В глазах у него было темно от голода, ноги, словно палки, не гнулись.
– Загадаю, дедушка, непременно загадаю, только пусти меня к себе. Уж очень я утомился! – говорил путник, присев на порог и растирая усталые ноги. Старику стало жаль его.
– Ну, пожалуй, заходи, что ли!
Ввел он путника в комнату для гостей и спрашивает, посмеиваясь:
– Ну что, придумал уже загадку?
– Нет еще, с голоду ничего что-то в голову нейдет. Память отшибло!
– Эй, жена, готовь гостю ужин, – крикнул старик, повернувшись в сторону кухни. Жена принесла столик и поставила на него полные чашки.
– Подкрепись-ка с дороги, кушай, – приглашает старик.
Набросился голодный путник на еду и быстро все чашки опустошил. А старик на него наседает:
– Ну как? Ну что? Пришла в голову хорошая загадка?
Гостю податься некуда. Опустил он глаза от смущения и вдруг видит: порвалась на нем одежонка в дороге, голое тело сквозит!
Вздохнул он:
– Не худо положить бы заплату на эту дыру.
– Как ты сказал? – обрадовался старик. – Положить заплату. Ага, догадался! Нет уж, за плату гостей я не принимаю, хватит и того, что они мне загадки загадывают. Эта была хороша, но придумай лучше.
Мнется путник.
– Прозяб я, – говорит, – как бы на меня хворость какая не напала…
– Хворость, говоришь? А, догадался! А ну-ка, жена, подложи хворосту в очаг, пускай наш гость погреется хорошенько.
– Вот спасибо, – сказал гость, придвигаясь к очагу. – Прохватило меня до костей холодным ветром, словно чайку на морских волнах.
– Чайку на морских волнах? Понимаю, понимаю. Подай, хозяйка, чайку. О, да ты, как я вижу, на загадки мастак.
«Ну, на этот раз пронесло!» – думает путник.
Уложили путника спать. Проснулся он на другое утро еще до свету. Как подумал, что опять к нему хозяин с загадками пристанет, так весь и затрясся от страха. «Надо, думает, уносить отсюда ноги, пока хозяин не проснулся».
Выбрался потихоньку за дверь и побежал. На беду, старик вставал всегда затемно.
– Эй, эй, путник! – кричит он ему вдогонку. – Куда ты? Загадай мне еще одну загадку.
Споткнулся путник от неожиданности. Уронил покупку, которую домой нес: клещи. Зазвенели тяжелые клещи о камень. Подобрал их путник и помчался дальше, не оглядываясь.
– Это зачем же он мне клещи показал? – задумался старик. – К чему бы это? Ах, понял, понял! Верно, он хотел мне сказать: «Что ты, старый дурак, ко мне, как клещ, с утра прицепился со своими загадками!»
Устыдился старик и с той поры перестал от своих гостей требовать, чтобы они ему загадки загадывали.
Самурай неожиданно для себя
В старину, в далекую старину, жил один крестьянин по имени Хатибэй.
Как-то раз пошел он в горы собирать хворост и вдруг увидел: лежит на земле самурай, из глубоких ран кровь так и льется. Пожалел его Хатибэй, взвалил на спину, принес домой и начал за ним ухаживать. Но все было напрасно.
Почувствовал самурай близкую смерть и сказал Хатибэю:
– Возьми себе мою одежду, возьми и этот меч. Верно он мне служил, пусть теперь тебе послужит.
Так Хатибэй нежданно-негаданно стал самураем. Нарядился он, вооружился и отправился в путь.
В первом же городе вызвал Хатибэя на поединок какой-то забияка самурай. Замерло у Хатибэя сердце от страха. Рад бы убежать, да совестно. Кругом любопытные толпятся… Впервые от роду обнажил он меч дрожащей рукой и начал рубить вслепую, как попало, и направо и налево.
P-раз! Слетела голова у какого-то зеваки. Толпа врассыпную! Перепугался и противник Хатибэя, скрылся с поля боя.
Стоит Хатибэй как потерянный. Вдруг торжественно подводят к нему великолепного коня. Оказалось, что в том городе бесчинствовала шайка разбойников. Никому от них житья не было. Переодетый главарь разбойников шатался в толпе, его-то Хатибэй нечаянно и зарубил!
Обрадованные горожане подарили Хатибэю коня. Поехал он дальше верхом. Много времени не прошло, скачет навстречу самурай в доспехах:
– Эй ты, стой! Сразимся не на жизнь, а на смерть.
Повернул Хатибэй коня вспять и погнал что было силы. Летит конь, как ветер, унося своего хозяина подальше от врага, а самурай мчится сзади в погоню.
– Стой, трус! Жалкий трус! Куда ты?
Припал к шее коня Хатибэй, дух у него от ужаса перехватило. На перевале через гору полетел он вверх тормашками и со страху схватился за пучок травы.
Вдруг у него в руках захлопал крыльями огромный фазан! Упал Хатибэй прямо на фазанье гнездо, а ухватился не за пучок травы, а за хвост фазана.
Увидел это противник Ха-тибэя и удивился его ловкости. Соскочил с коня:
– Сдаюсь, побежден, – и – просит Хатибэя: – Согласись поступить на службу к нашему князю. Он всюду ищет таких молодцев-ловкачей!
Услышал князь, что Хатибэй на скаку поймал фазана за хвост, и принял его в число своих воинов.
Вдруг прошел слух, что появился в лесах страшный оборотень и на людей нападает. Целый край стонал от его проделок.
Князь тотчас же призвал к себе Хатибэя и велел уничтожить чудовище.
Хатибэй попробовал было отказаться:
– Не хочу я марать свои руки зря… Лучше подожду, пока сыщется для меня настоящий противник, а пока пошлите какого-нибудь молодого воина, пусть отличится.
Но и другие воины тоже отказались, никто не захотел сражаться с оборотнем.
«Приходится, видно, прощаться с этим светом», – подумал Хатибэй. Взял он с собой мешочек со своим любимым кушаньем: мукой из поджаренных рисовых зерен и отправился в лес, оборотня искать.
День прошел благополучно. Настали сумерки. Сел Хатибэй на поляне ужинать. Вдруг выскакивает из глубины леса прямо на Хатибэя невиданное страшилище: на голове рога в добрый локоть длиной. Свет затмился в глазах у Хатибэя, упал он на землю без памяти. А оборотень увидел мешок с едой и давай горстями муку в глотку себе запихивать.
Очнулся Хатибэй и слышит, что оборотень стокет и от боли по земле катается. От жадности да с непривычки подавился он мукой.
Выхватил Хатибэй меч, хватил им оборотня со всей силы и зарубил насмерть.
Щедро наградил его князь и поставил начальником над своей воинской дружиной. Теперь уж Хатибэю незачем было самому за меч браться. Надо, так пошлют кого-нибудь другого. И все славили его небывалое воинское искусство.
Желаю счастья, желаю счастья!
