Текст книги "До Тревора (ЛП)"

Автор книги: Аврора Роуз Рейнольдс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Его рот возвращается к моему, его тело прижимает меня к стене, его руки на моем лице контролируют каждое мое движение. Одна рука скользит вниз по моей шее, по груди, ребрам и бедру, играя с кромкой моих трусиков, пальцы очерчивают край кружева ниже пупка.

– Пожалуйста, прикоснись ко мне, – умоляю я, желая ощутить его пальцы на мне и во мне.

– Прикоснусь, – отвечает Тревор, но не убирает руку с края моих трусиков. Другой рукой он сжимает мои волосы на затылке, оттягивая голову назад и углубляя поцелуй. Я чувствую, как его пальцы медленно опускаются ниже, пока один из них не достигает клитора, заставляя мои бедра дернуться. Его палец продолжает кружить по клитору, в то время как его рот целует, облизывает и сосет. Когда он вставляет два пальца в меня, я стону ему в рот, мои бедра дергаются, пытаясь подтолкнуть его. Он отстраняется, снова медленно кружа по клитору.

– Перестань дразнить меня. – Я была так близко.

– Ты хочешь кончить?

– Да – шиплю я, когда его пальцы начинают двигаться быстрее. Я чувствую, как его твердая длина прижимается к моему боку, мои руки над головой чешутся от желания прикоснуться к нему. Наконец, я взрываюсь, стон, который срывается с моих губ, звучит дико. Я чувствую, как пытаюсь насадиться глубже на его пальцы. Когда он убирает руку, я прислоняюсь к стене, мое тело обмякло. Отголоски моего оргазма все еще отдаются в крови, я даже не замечаю, когда Тревор полностью стягивает с меня штаны, пока моя нога не оказывается закинутой ему на плечо, и его рот не опускается в мою киску. Я смотрю на него сверху вниз, его лицо у меня между ног, одно только это зрелище подвело меня ко второму оргазму.

– О, Боже! – Моя голова откидывается к стене, мои руки опускаются ему на голову и вцепились в волосы. Два пальца быстро входят в меня, и я кричу его имя, мотая головой вперед и назад, пытаясь оттолкнуть прочь. – Это уже слишком! Пожалуйста, это слишком много. – Я пытаюсь сдвинуться, но он держит меня крепче, его пальцы двигаются во мне все быстрее.

Когда он сосет мой клитор, я клянусь, что теряю сознание. Он отпускает мою ногу и крепко прижимается ко мне, поддерживая меня. Я слышу, звук расстегиваемой молнии, потом меня поднимают, и мои ноги сами обхватывают его бедра, затем Тревор опускает меня вниз, насаживая на себя.

– Черт, – рычит он, поднимая и опуская меня на себя. Я припадаю к его рту, кусаю сначала верхнюю, потом нижнюю губу, прежде чем наши языки сплетаются. Его бедра начинают двигаться быстрее. – Ты совершенство. – Я утыкаюсь лицом в его шею, мое тело полностью обвивается вокруг него. Нет ни одной нашей части, которая бы не соприкасалась. Я посасываю его шею, и когда чувствую, что мой оргазм снова начинает нарастать. Тревор сильнее прижимает меня к стене и протягивает руку между нашими потными телами, его большой палец надавливает на клитор. – Ты должна кончить вместе со мной.

– Я знаю, – выдыхаю я, поднимая голову и наблюдая за его лицом. Его глаза потемнели, кожа блестит от пота. Мы смотрим друг на друга, его большой палец двигается все быстрее и быстрее. Я чувствую, как начинаю сжиматься вокруг него. Он замедляется, позволяя мне почувствовать каждый его дюйм, скользящий во мне, головка его члена дразнит мою точку G. Оргазм накрывает меня без предупреждения. Его рука опускается на мою попку, когда Тревор начинает сильнее и быстрее вколачиваться в меня, поднимая и опуская. Я чувствую, как он увеличивается внутри меня, его руки так сильно сжимают меня, что я знаю, когда все закончится, на моей коже останутся его отпечатки. Его движения становятся беспорядочными прямо перед тем, как он входит в меня, выкрикивая мое имя. Тревор зарылся лицом мне в шею, наше дыхание затруднено, а тела покрыты потом. Прохлада стены позади меня потрясающе ощущается на моей разгоряченной коже. Тревор разворачивает нас, затем сползает по стене, усаживаясь на пол.

– Не знаю, как мне так повезло, – бормочет он мне в шею, отчего по коже бегут мурашки.

– Это я счастливица, – честно отвечаю я. Я никогда не предполагала, что найду кого-то, кто будет любить меня так сильно, кто заставит почувствовать себя красивой, значимой и в безопасности.

– Нет. – Мой мужчина поднимает голову и, отстранив мою голову от своей шеи, нежно берет мое лицо в свои руки. – Я счастливчик. Я никогда не думал, что когда-нибудь захочу, чтобы кто-то обладал такой властью надо мной, как ты. Я знаю, что мое будущее будет удивительным, потому что ты будешь рядом со мной, и с тобой все становится лучше, – он наклоняется и касается губами моих губ. Когда он отстраняется, я чувствую, как слезы текут по моим щекам.

– То же самое, – всхлипываю я, прижимаясь лицом к его шее.

– Боже. Я так чертовски сильно люблю тебя, ты подумаешь, что я отрастил вагину.

– Я люблю тебя больше.

– Невозможно, – шепчет он, целуя меня в голову. – Давай вставать, и пойдем в душ.

– Тебе придется нести меня.

– Мои штаны обернуты вокруг лодыжек. Если я попытаюсь нести тебя прямо сейчас, мы оба окажемся на полу.

– Хорошо. Дай мне проверить, работают ли мои ноги. – Я высвобождаюсь из его хватки.

– Ненавижу это.

– Что? – спрашиваю я, нахмурив брови. Я поднимаю его фланелевую рубашку и надеваю, закутываясь в нее, как в халат.

– Твое тепло, я ненавижу терять его. – Тревор встает, натягивая джинсы, и я обнимаю его, прижимаюсь лицом к его груди, вдыхая его запах. – Душ, – говорит он, поднимая меня на руки и унося в ванную. Позже ночью, после того как мы сменили постельное белье, лежа на кровати, Тревор в своей обычной позе, его тело поверх моего – я поблагодарила своего отца за то, что послал мне такого мужчину, как Тревор. Не знаю почему, но я знаю, что он имеет какое-то отношение к тому, что Тревор появился в моей жизни.

Глава 11

Тревор

– Я думал, мы договорились. – Я смотрю на Лиз, а потом снова на круглую коробочку с таблетками, насмехающуюся надо мной. Я говорил ей, что хочу начать работать над тем, чтобы она забеременела. Мне нужно знать, что она связана со мной неразрывными узами. Да, у нее на пальце мое кольцо, и через неделю у нее будет моя фамилия, но этого недостаточно. Возможно, это делает меня контролирующим засранцем, но мне это нужно. Я должен знать, что у нас есть что-то, что соединило нас навечно.

– Нет, это ты говорил об этом. Ты сказал, что хочешь, а я ответила, что не хочу.

– Детка, я знаю, что ты хочешь того же, что и я.

– Я уверена, где-то во вселенной Тревора ты так и думаешь. – Она встает и несет тарелку в раковину.

– Ты любишь Джулай. – Мой гнев начинает прорываться наружу, и я знаю, что мне необходимо остановиться, прежде чем я скажу слова, которые не смогу забрать обратно.

– Да, – бормочет Лиз. Я вижу, как ее глаза начинают слезиться.

– Поговори со мной. Скажи мне, что, черт возьми, происходит в твоей голове? – кричу я. Ее глаза встречаются с моими, и в них столько боли, что я вздрагиваю.

– Я не могу это сделать, – шепчет она, прежде чем выбежать из дома. Мне требуется секунда, чтобы понять, что звук, который я слышу – это ее машина, разбрасывающая гравий на подъездной дорожке. – Черт! – рычу я, поднимаю ее коробочку с таблетками и сминаю ее в кулаке, прежде чем швырнуть через всю комнату. Схватив ключи, отправляюсь на поиски своей невесты.

Я объехал весь город, обзвонил всех и каждого, кто мог знать, где Лиз, но никто не слышал от нее ни слова. По логике, я знаю, что она в порядке, но мне плохо от беспокойства, и я не смогу спокойно дышать, пока не увижу ее и не прикоснусь к ней. Что-то в голове заставляет меня проехать мимо кладбища, где похоронен ее отец. Когда я вижу ее машину, припаркованную у ворот, все вещи, которые я не понимал, и которые она держала в себе, встали на свои места. Заглушив двигатель, я выпрыгиваю из грузовика и прохожу через гигантские железные ворота. Я смотрю налево и вижу вдали ярко-синее пятно. Подойдя ближе, вижу, что Лиз стоит на коленях, опустив голову на землю перед могилой отца. Мои внутренности сжимаются, а желудок опускается, когда я наблюдаю, как ее маленькое тельце сотрясается от рыданий. Вид того, как больно женщине, которую я люблю, убивает меня. Добравшись до нее, я притягиваю ее к себе в объятья, вдыхая ее запах.

– Я не могу сделать это. Я люблю тебя, но я не могу родить тебе ребенка, – кричит она, ее голос наполнен такой болью, что кажется, будто моя кожа лопается.

– Детка, то, что случилось с твоими родителями, не случится с нами. – Я чувствую, как она пытается забраться на меня. Я прижимаю ее ближе, пытаясь забрать часть боли. – Твой отец хотел бы, чтобы ты была счастлива, – шепчу я ей в волосы, проводя руками вверх и вниз по спине, пытаясь успокоить.

– Я бо... боюсь, что оставлю ребенка, как оставили меня. Я н-н-не хочу, чтобы такое случилось, – заикаясь, выговаривает она, прижимаясь ко мне всем телом, сотрясаясь от рыданий.

– Дыши, детка. – Я пытаюсь говорить тихо, поглаживая рукой ее спину. – Ты знаешь, что мы не можем предсказать будущее, но то, что мы с тобой не разделим нашу любовь с жизнью, которую мы создадим вместе, разрушает меня. Я так сильно люблю тебя, гораздо больше, чем когда-либо считал возможным любить другого человека. Ты сделала меня лучше, научила меня, что любовь – настоящая любовь – безусловна, не имеет никаких правил и ожиданий чего-либо взамен. – Я отрываю ее лицо от своей груди, чтобы видеть ее глаза. – Я хочу разделить все с тобой. Все хорошее и плохое, что жизнь приготовила для нас, я хочу, чтобы ты была рядом со мной всегда.

– А что будет, если один из нас или оба умрут? Что будет потом?

– Ты не можешь прожить свою жизнь, думая «что если». Все слишком непостоянно, – ответил я честно. – Как ты думаешь, если бы твой отец знал, что собирается оставить тебя молодым, пока ты была совсем юной, он бы не захотел провести время с тобой, Тимом и твоей мамой? Или ты думаешь, что даже если ему было так мало отведено, он не ценил каждую секунду, которую провел с вами, зная, что у него есть семья и люди, которые его любят.

– Он бросил меня! – Лиз заплакала еще сильнее.

– Он действительно ушел, но никогда не оставлял тебя. Он всегда с тобой.

– Я скучаю по нему.

– Я знаю, детка, – я борюсь с комком в горле. – Я знаю, что скучаешь.

– Я не хочу, чтобы кто-нибудь скучал по мне. – Ее слова звучат так тихо, что я с трудом разбираю их.

– Если с тобой что-нибудь случится, я не знаю, как продолжать жить без тебя. Я буду скучать по тебе каждый день, и каждый, кому ты уделяешь хотя бы частичку своего внимания, тоже будет. Каждый человек, с которым ты вступаешь в контакт, счастлив, что в его жизни есть кто-то вроде тебя. Зная, что ты за женщина, я понимаю, что когда ты станешь матерью наших детей, они будут счастливчиками, потому что ты любишь всем своим существом.

– Не знаю, смогу ли я это сделать.

– Скажи мне, – спрашиваю я, отрывая ее лицо от своей шеи и глядя ей в глаза. Как бы мне ни было больно не иметь от нее ребенка, если она действительно этого хочет, я сделаю это для нее. – Ты не хочешь ребенка? – Ее лицо расслабляется, слезы начинают капать сильнее.

– Когда я думаю о том, что у меня никогда не будет ребенка, мне становится плохо, – шепчет Лиз. – Но когда я думаю о ребенке, меня охватывает паника. – Я понимающе киваю головой.

– Ты когда-нибудь говорила с кем-то о потере отца? – Она качает головой. – Ты бы поговорила, если я пойду с тобой?

– Ты думаешь, я сумасшедшая?

– Нет, детка. Я думаю, что у тебя никогда не было возможности справиться с потерей отца. Может быть, разговор с кем-то поможет тебе получить некоторое успокоение.

– Я не готова иметь ребенка, Тревор. Я люблю тебя и знаю, что ты этого хочешь, но я просто... я не готова. Я не знаю, буду ли я когда-нибудь готова. – Несмотря на то, какую боль приносят ее слова, я знаю, что она права. Пока она не будет полностью готова, было бы несправедливо навязывать ей что-то, что может вызвать у нее беспокойство, особенно если предполагается, что это должно приносить радость.

– Когда или если ты будешь готова, мы поговорим об этом.

– Я не хочу мешать тебе завести семью.

– Ты моя семья, и если ты все, что у меня будет до конца моих дней, я буду в порядке. – Лиз снова начинает плакать, на этот раз сильнее, чем раньше. – Все будет хорошо, детка. День за днем мы пройдем через это.

– Я не хочу потерять тебя.

– Я никуда не собираюсь, во всяком случае, без тебя.

– Правда?

– Правда, – отвечаю я. – Поехали домой. Прошу. – Я выхожу с кладбища с Лиз под боком. Когда мы подходим к ее машине, я смотрю на нее сверху вниз. Ее прекрасные глаза покраснели и опухли, она выглядит измученной. – Я позвоню парням, чтобы они забрали твою машину и пригнали домой, так что тебе не придется садиться за руль.

– Я в порядке.

– Я знаю, но ты не поведешь, залезай в грузовик, а я пока переставлю твою машину на парковку.

– Прекрасно, – ворчит она, заставляя меня улыбнуться в первый раз за сегодняшний день.

– Сейчас вернусь. – Я открываю дверь, подсаживаю ее, притягиваю ее лицо и быстро целую, прежде чем захлопнуть дверь. Я бегу к ее машине, сажусь за руль, паркуюсь и засовываю ключи под сиденье. Я звоню Нико и спрашиваю, сможет ли кто-нибудь его подбросить, чтобы он пригнал машину Лиз домой. Он сразу же соглашается, я вешаю трубку и бегу обратно через парковку к своему грузовику, припаркованному перед кладбищем, открываю дверь и залезаю внутрь. – Как насчет того, чтобы вздремнуть? – спрашиваю я, потянув ее через сиденье за пояс джинсов.

– Я могла бы вздремнуть, но мне нужно встретиться с портнихой для последней примерки. – Как только она произносит эти слова, ее тело напрягается. Я вижу, как крутятся колесики у нее в голове.

– Если ты хоть на одну гребаную минуту подумала, что мы не поженимся на следующей неделе, ты выжила из ума, – рычу я, мои слова прозвучали немного злее, чем я хотел, но хрен с ним, мы поженимся.

– Ты уверен?

– Черт возьми, да. – Я наблюдаю, как Лиз жует нижнюю губу, и ее глаза встречаются с моими. – Я тебе уже говорил раньше, что так или иначе мы поженимся. Даже если мне придется тащить тебя по этому чертовому проходу, через неделю ты будешь носить мою фамилию.

– Тогда мне нужно идти на последнюю примерку.

– Во сколько? – Она смотрит на приборную панель, потом снова на меня.

– В шесть.

– Хорошо, у нас есть несколько часов. Мы можем поехать домой и отдохнуть.

Я завожу грузовик и разверочиваюсь на главной дороге. Оказавшись на шоссе, я притягиваю ее к себе, ее голова лежит у меня на груди, и тишина в кабине позволяет мне сосредоточиться на ее ровном дыхании. Звук такой успокаивающий, что мое тело расслабляется, и я просто наслаждаюсь ощущением ее рядом со мной. Всю дорогу домой я впервые размышляю о том, как легко мог это потерять, и каким потерянным я был бы без нее.

***

Прошло пять дней с тех пор, как Лиз сломалась из-за разговоров о ребенке. Пять дней планирования свадьбы, много смеха и семьи. Завтра я женюсь на женщине, с которой проведу остаток своей жизни. Эта последняя неделя прошла хорошо для Лиз – для нас обоих, в действительности. Впервые в жизни Лиз заговорила с матерью о смерти отца. Ее мама удивила Лиз, сказав ей, что вскоре после того, как она и Лиз начали восстанавливать свои отношения, она стала встречаться с психологом, чтобы справиться с горем. Я был взбешен, когда Лиз сказала мне это, зол, что она не подумала о том, чтобы ее дети тоже могли поговорить с кем-то о своих чувствах и о том, что они переживают. Я хотел разозлиться, но логически понимал, что никому не пойдет на пользу, если я, нахрен, слечу с катушек из-за того, что случилось много лет назад.

После того, как Лиз поговорила со своей мамой, она согласилась, что пришло время поговорить с кем-то о том, как она себя чувствует, о страхе, с которым она живет каждый день, думая, что что-то плохое случится с ней или с кем-то, кого она любит. Я никогда не представлял, сколько она держала в себе до ее первого сеанса, через два дня после ее срыва на кладбище. Она позвонила мне и спросила, могу ли я забрать ее от доктора. Я слышал слезы в ее голосе, когда ответил, она казалась такой потерянной. Когда мы вернулись домой, она рассказала о своем разговоре с врачом. Она сказала, что он объяснил, что у нее одна из разновидностей повышенной тревожности и легкий случай ПТСР, вызванный потерей ее отца и отсутствием принятия от матери после его смерти. Врач объяснил, что с помощью сеансов и лекарств она сможет научиться справляться со своими чувствами в позитивном ключе, вместо того, чтобы пытаться похоронить это так, как она всегда делала. Я знаю, что потребуется много усилий, но я также знаю, что моя женщина сильная и может справиться с чем угодно. И если наступит момент, когда она решит, что у нее больше нет сил, я подниму ее и понесу.

– Детка, серьезно, поторопись, нахрен. Мы уже опаздываем! – кричу я через холл в сторону спальни.

– Придержи своих чертовых лошадей, Тревор! – орет она в ответ, заставляя меня улыбнуться.

– Ты действительно собираешься заставить нас опоздать на репетицию собственного предсвадебного ужина?

– Если бы ты перестал меня доставать, я бы уже была готова, – снова кричит она в ответ, заставляя меня смеяться. Я подхожу к холодильнику, достаю пиво, открываю крышку и смотрю на Лолли, которая наблюдает за мной, ожидая угощения, которое, как она знает, я ей дам. Я наклоняюсь над стойкой, поднимаю крышку банки с угощением, слушая, как Лолли пытается хвостом пробить дыру в полу. – Ты должен хотя бы отдать ей команду, когда даешь угощение, чтобы она знала, за что получает его, – говорит Лиз. Я поднимаю голову, и мой член мгновенно становится твердым. Рот открывается, и желудок сжимается при виде ее. Темно-синее кружевное платье полностью облегает фигуру, квадратный вырез декольте показывает ложбинку. Ее длинные светлые волосы струятся по плечам и груди. Рукава длинные, до запястий, а подол доходит до середины бедра, привлекая внимание к ее длинным ногам.

– У тебя есть что-нибудь под ним? – спрашиваю я, оглядывая ее с ног до головы. Мой взгляд падает на ее туфли: высокие, ремешки, обернуты вокруг лодыжек, и каблук, который я хочу почувствовать на своей заднице позже вечером.

– Да, но выглядит так, как будто под ним ничего нет.

– Не знаю, стоит ли мне выпускать тебя из дома в таком виде.

– Что?

– Каждый мужчина, который увидит тебя, будет представлять тебя обнаженной под этим платьем.

– Ты единственный, кто получит меня голой, – улыбается Лиз.

– Подойди ко мне.

– Я здесь, – говорит она, вынимая вещи из одной сумочки и перекладывая в другую, даже не глядя на меня.

– А я хочу, чтобы ты была здесь, – перегибаясь через стойку, хватаю ее за руку и притягиваю к себе.

– Что ты делаешь?

– Смотрю, что у тебя под этой штукой, – отвечаю я, оглядывая ее и замечая, что под кружевом действительно есть какая-то сетка, точно такого же оттенка, как и ее кожа.

– Теперь доволен? – смеется она.

– Пока нет, есть еще кое-что. – Я тяну вверх подол ее платья, оголяя бедра и попку.

– Что ты делаешь?

– Я хочу посмотреть, что я получу сегодня вечером. – Я смотрю на кружево цвета ню, которое заканчивается под пупком и демонстрирует ее ягодицы.

– Ты получишь свою руку, приятель. – Она гладит меня по груди. – Сегодня вечером я остаюсь у своей мамы, помнишь?

Черт, я и забыл об этом.

– Кто придумал эту дурацкую традицию?

– Не знаю, – пожимает плечами она, поправляя платье на бедрах.

– Ты не бросишь меня сегодня вечером, пока я не попробую тебя на вкус, так что тебе нужно придумать, как это сделать, иначе твоя мама разозлится, когда я появлюсь в ее доме и скажу ей, что мне нужно съесть киску ее дочери перед сном, иначе я не смогу заснуть. – Я вижу, как ее щеки становятся ярко-розовыми, когда она таращится на меня.

– Ты не посмеешь.

– О, разве? – Я ухмыляюсь. Я бы не стал говорить именно так, но я бы пришел к ее матери, чтобы получить свою ночную закуску.

– Тревор.

– Разберись с этим, детка.

– Я уверена, что одну ночь с тобой все будет в порядке, – говорит она, и румянец на ее щеках темнеет, спускаясь вниз по шее.

– Эта киска моя. У меня нет причин обходиться без нее. – Мы оба смотрим друг на друга, ее глаза темнеют, дыхание учащается, и я знаю, что Лиз возбуждена. – Тебе что-то нужно? – спрашиваю я, мой голос звучит немного грубее, чем обычно. Я наблюдаю, как она оглядывается вокруг, а затем сжимает колени вместе. Движение почти незаметное, но такое выразительное.

– Да, не принесешь ли ты мою дорожную сумку? Она все еще на кровати.

– Не проблема. Почему бы тебе не подождать в машине? Я буду через минуту. Кстати, – говорю я, подхватывая ее на руки и заставляя кричать. – Сначала я отнесу тебя. Я не хочу, чтобы ты ходила по щебенке в этих туфлях. – Лиз проводит пальцем по моей нижней губе, как она всегда делает, прежде чем расслабиться в моих руках, пока я несу ее к машине. Когда мы, наконец, попадаем на репетиционный ужин, мы прекрасно проводим время, окруженные людьми, которые много значат для нас. Мы разговариваем и делимся историями, наши мамы сделали слайд-шоу о том, как мы росли, и хотя я вижу печаль в глазах Лиз на фотографиях, сделанных после смерти ее отца, я могу сказать, что она никогда не позволяла этому удерживать ее. И я пообещал себе, что каждый день буду пытаться заставить ее улыбнуться. И что бы ни случилось, она будет знать, как сильно ее любят.

После ужина я беру Лиз с собой в свой грузовик под предлогом того, что ей что-то нужно. В действительности, это я получу то, что мне нужно. Я сажаю ее на пассажирское сиденье своего грузовика, ее ноги выглядывают из двери. Я приподнимаю подол ее платья и поедаю ее киску, в то время как она кусает свою руку, чтобы люди не услышали, как она кричит мое имя на парковке. Как только я заканчиваю с ней, появляется ее мама и говорит, что пора идти. Лиз выпрыгивает из грузовика, обещая увидеться со мной на свадьбе. Я прижимаю ее к борту, целуя достаточно, чтобы продержаться ночь.

Когда я прихожу домой и, наконец, ложусь, я понимаю, что если Бог будет добр ко мне, ее сторона кровати больше никогда не будет пустой.

***

– Могу я попросить вашего внимания? – Мы все поднимаем глаза, когда мой отец начинает говорить.

После того, как я встал сегодня утром, пришли все мои братья. Я понятия не имел, что будет делать Лиз, но я сидел и играл в «Call of Duty», смеялся и шутил с братьями, пока не пришло время надевать костюмы. Мы направились к дому бабушки и дедушки Лиз, который теперь принадлежал пожилой паре, у которой не было детей. Они были более чем счастливы, позволить нам арендовать часть их собственности на день, который так много значил для Лиз и ее мамы.

Когда мы добрались до этого места – той части дома, где когда-то стоял сарай, но много лет назад он сгорел дотла, и сейчас оно превратилось в гигантскую парковку. К старой плакучей иве вела тропинка, отмеченная маленькими деревянными столбиками, обмотанными лентой, чтобы помочь нашим гостям ориентироваться. В стороне стояли три гигантские белые палатки, там должен был проходить прием позже вечером. Ветви дерева, под которым мы собирались пожениться, были собраны и подвязаны лавандовыми и мятно-зелеными лентами, создавая купол, чтобы мы могли стоять внутри дерева, и люди все еще могли нас видеть. Старые качели были выкрашены в белый цвет, веревка обернута тонкой сетчатой тканью. Рядом с деревом для гостей были установлены белые стулья, вокруг каждого привязаны лавандовые или мятные банты.

Даже будучи парнем, я должен был отдать должное нашим матерям, они сделали все возможное, чтобы все вокруг выглядело волшебно. Я знал, что когда Лиз увидит, что они сделали для нас, она, как и я, будет более чем благодарна. Когда, наконец, пришло время прибытия моей невесты, я занял свое место под деревом, а Кэш встал рядом со мной, как мой шафер. Пастор, который поженил родителей Лиз, стоял по другую сторону от меня. Я не знал, чего ожидать, когда увижу Лиз, идущую ко мне в день нашей свадьбы. Я никогда не мог представить, что буду так поражен тем, как красиво она выглядит в своем белом платье без бретелек. Верх был похож на корсет, а низ струился, все выглядело так, как будто такое платье могла бы носить южная принцесса.

Я не мог сдержать эмоции: гордость, похоть, потребность защищать, чувство собственничества и столько любви, что я думал, взорвусь. Когда Лиз подошла ко мне, я понял, что это именно то место, где я должен быть. Когда моя невеста, наконец, встала передо мной, я не мог сдержаться и запустил пальцы в ее волосы, которые были наполовину приподняты, и притянул ее к себе для поцелуя. Я шептал ей, как она прекрасна и как мне повезло, что я был тем, к кому она шла по проходу. Я не переставал шептать и целовать ее, пока не услышал, как пастор позади нас прочистил горло и тихо сказал, что мы должны подождать до окончания наших обетов. Я слегка отстранился, но продолжал прижиматься к ней всем телом.

Я понятия не имею, слышал ли кто-нибудь наши клятвы. Я был так восхищен ею и этим моментом, что все остальное не имело значения. Когда я надел кольцо ей на палец, которое будет там до конца нашей жизни, я впервые почувствовал себя целым. И я знал, что она, должно быть, почувствовала нечто подобное, когда надела мне кольцо на палец. Ее руки дрожали, а слова были тихими, Лиз долго смотрела на кольцо на моем пальце, прежде чем поднять на меня глаза со слезами, стекающими по ее щекам, которые я смахнул большими пальцами. В тот момент, когда пастор объявил нас мужем и женой, и сказал, что я могу поцеловать невесту, я взял ее лицо в свои руки и излил всю свою душу в этом поцелуе, говоря ей без слов, как я счастлив.

Голос моего отца вырвал меня из грез.

– Когда Тревор пришел ко мне и своей матери и сказал, что собирается просить Лиз выйти за него замуж, мы очень гордились его выбором. – Я смотрю на Лиз и целую ее в лоб. – Это большая честь для нас, как родителей, видеть, что мальчики, которых мы вырастили, превратились в мужчин, выбирающих таких женщин, которых выбрали наши сыновья, и знать, что наша семья будет расти и становиться больше и лучше с каждым новым членом. Сынок, я знаю, ты понимаешь, какой подарок тебе был дан. Всегда лелей ее, защищай ее и помогай расти и процветать. И пусть ваша любовь и преданность проведут вас через долгое и радостное путешествие. Поздравляю.

Мы с Лиз поднимаем бокалы за моего отца. Я смотрю, как Лиз беззвучно, одними губами говорит моим родителям, что любит их. Когда папа садится, ее мама начинает постукивать вилкой по стакану, привлекая к себе внимание. Она смотрит на нас с Лиз со слезами на глазах.

– Это очень тяжело для меня, – тихо говорит она. Я вижу, как Джордж кладет руку ей на спину и наблюдает, как она делает вдох, его прикосновение придает ей силы. – Лиз потеряла своего отца много лет назад, но я знаю, что если бы он был здесь, то захотел бы сказать. Лиз всегда была папиной дочкой, и она обводила его вокруг своего мизинчика, – смеется она. – Он часто шутил о том, какой будет жизнь, когда она начнет ходить на свидания, типичный отец, желающий идеального мужчину для своей маленькой девочки. – Она прикрыла глаза, а когда снова открыла, потекли слезы. – Я искренне верю, что это он послал Тревора к моей прекрасной девочке. Тревор – мужчина, который смотрит на нее так, словно она причина, по которой он может дышать. Он тот, кто дополняет ее. М… мне повезло, что я могу назвать тебя своим сыном, и я благодарна, что у моей дочери есть мужчина, который всегда будет защищать и заботиться о ней. – Она поднимает бокал, и мы все следуем ее примеру. – За жениха и невесту, моего нового сына и дочь. Я верю, вы всегда найдете способ преодолеть проблемы вместе. Верю, что всегда найдете способы влюбляться друг в друга еще сильнее, снова и снова. Пусть ваша любовь не кончается и растет с каждым днем. Ваше здоровье. – Она быстро садится, уткнувшись лицом в салфетку, и Джордж обнимает ее. Я наклоняюсь, чтобы поцеловать Лиз в губы, в нос, а затем в лоб.

– Могу я пригласить жениха и невесту на первый танец в качестве мужа и жены? – спрашивает ди-джей. Начинает играть песня Адель «Чтобы ты почувствовал мою любовь», когда я беру Лиз за руку, помогая ей подняться, и веду на танцпол.

– Я люблю тебя, миссис Мейсон, – шепчу я ей на ухо, пока мы покачиваемся под музыку.

– Я люблю тебя, мистер Мейсон, – отвечает она, глядя на меня снизу вверх, и ее глаза сияют от счастья.

– Мне не терпится снять с тебя это платье, – говорю я, проводя руками по ее бокам.

– По-моему, ты это уже говорил, – смеется Лиз.

– Это все, о чем я могу думать. Это все, о чем я думал с тех пор, как ты шла ко мне по проходу.

– Ты выглядишь очень сексуально в своем смокинге. Не могу поверить, что ты его надел.

– Ты знакома с нашими матерями, детка? – спрашиваю я, серьезно глядя на нее. – Если бы я не надел эту штуку, они бы одели меня сами.

– Ты прав, я удивлена, что они не стали вмешиваться, когда я выбирала свое платье.

– Я бы сражался с ними за тебя. – Я прижимаю ее ближе, одна рука на ее пояснице, другая на ее щеке, еще ближе к моему телу, пока мы продолжаем раскачиваться в такт музыке. Когда песня заканчивается, папа забирает у меня Лиз, а я приглашаю маму Лиз потанцевать.

– Спасибо, – мягко улыбается она, глядя на меня.

– За что?

– За то, что любишь мою дочь.

– Это легко, – говорю я ей, наклоняясь, чтобы поцеловать в щеку. Когда песня заканчивается, мы с Лиз направляемся к столу, на котором стоит торт. Все собираются вокруг, когда мы берем по маленькому кусочку. Я кормлю ее кусочком, который держу в руке, стараясь, чтобы он попал ей в рот, а не на лицо. Когда я наклоняюсь, чтобы она покормила меня, Лиз тыкает им мне в нос, застав меня врасплох. Мой рот открыт, и она запихивает кусок внутрь, истерически смеясь, а затем поворачивается, чтобы бежать. Но Кэш, Ашер и Нико преграждают ей путь. Все вокруг начинают смеяться, и Лиз разворачивается ко мне лицом. Я даже не пошевелился, чтобы стереть глазурь с носа.

– Прости, – смеется моя жена. – Хм, у тебя тут что-то. – Лиз показывает на свой нос. Я понимающе киваю. – Ты хочешь, чтобы я убрала? – сладко спрашивает она.

– Иди сюда, детка, – говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал мягко, но требовательно, что, как я знаю, сводит ее с ума.

Она отрицательно качает головой.

– Иди сюда. – Лиз делает шаг ко мне, закусив губу. Когда она подходит достаточно близко, чтобы я мог схватить ее, я делаю выпад, обнимая ее за талию. Она откинулась на моей руке, и я вытираю глазурь с носа о ее шею, а затем слизываю ее. Я слушаю, как она все время смеется. – Ты гораздо вкуснее торта, детка, – говорю я ей, целуя в губы. Вокруг раздаются аплодисменты.