Текст книги "Авиация и космонавтика 2011 11"

Автор книги: Авиация и космонавтика Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Взлет Су-17М2, оснащенного двумя блоками НАР УБ-32А-73. Самолет принадлежит одной из первых серий

Су-17М2 на газовочной площадке учебного аэродрома Васильковского ВАТУ

При испытаниях КН-23 летчики отмечали его значительные преимущества. Автоматика комплекса освобождала летчика от рутинной работы, позволяя сконцентрировать внимание на ориентировании и поиске цели, упрощая выполнение атаки и существенно повышая точность применения оружия. При работе в автоматическом режиме КН– 23 обеспечивал прохождение маршрута практически без участия летчика, в резервном директорном режиме тому достаточно было лишь отслеживать показания приборов – стрелки указателя курса и счетчика пути, выдававшего в окошке километраж до цели, отрабатывая их и точно выводя самолет к цели. При необходимости, после выполнения задания или при потере ориентировки, летчик имел возможность вернуться на один из выбранных аэродромов по кратчайшему пути с любой точки маршрута, для чего достаточно было нажать кнопку «Возврат» и указать номер аэродрома, после чего система сама вела его домой. Правда, показатели точности навигации уступали точностным характеристикам навигационных систем новейшей западной техники и даже бортовому комплексу отечественного МиГ-27, где обеспечивалась уже втрое лучшая точность решения навигационных задач, но приходилось довольствоваться имеющимся. В перспективе дело считалось поправимым с оснащением самолета новыми инерциальными системами и цифровым вычислителем, подобным работающему на МиГ-27.

Коренным образом было обновлено и прицельное оборудование самолета. Вместо "заслуженного" АСП-ПФМ-7 самолет Су-17М2 комплектовался новейшим на то время автоматическим стрелковым прицелом АСП-17. Он был разработан в киевском ЦКБ "Арсенал" под руководством А. Борисюка для перспективных ударных самолетов и обеспечивал надежное и точное прицеливание при бомбометании и стрельбе по воздушным или наземным целям из пушек или пуске НАР (попросту говоря, прицел автоматически выдавал текущее положение прицельной марки, в зависимости от полетных параметров показывая – куда попадет пущенный в данный момент снаряд или сброшенная бомба). По сравнению с предшествующими образцами, АСП-17 являлся более "умным" устройством, решавшим прицельную задачу и вырабатывавшим необходимые поправки с учетом дальности до цели, высоты и скорости самолета, угла сноса, крена и тангажа машины. Одной из важнейших особенностей АСП-17, в отличие от предшественника, являлось то, что поправки на стрельбу вырабатывались не "вслепую" гироскопом головки, а аналого-цифровым вычислительным устройством, входящим в комплект прицела. Кроме того, прицел мог быть использован как коллиматор при бомбометании с пикирования или горизонтального полета при установке угловых поправок вручную. Отличительной особенностью этой, без сомнения, этапной разработки являлись:

– постоянная видимость летчиком подвижной марки прицела при любых перегрузках (у АСП-ПФМ-7 она уходила из поля зрения летчика уже на перегрузках 1,8–2,0);

– введение трех способов прицеливания и трех установок угловых поправок, что упрощало задачу летчику при атаке целей различных типов (воздушной или наземной, подвижной и неподвижной);

– вывод на отражатель прицела всей необходимой прицельной информации, включая значение крена, шкалу текущей дальности до цели и сектор эффективной дальности (начала и конца стрельбы), что позволяло летчику не отвлекать взгляд от объекта в ходе атаки (прежде необходимые показания были рассредоточены по приборам, что вынуждало летчика отрываться от прицела, отвлекая внимание, и было неудовлетворительно по безопасности полетов);

– соответствие прицела эргономическим требованиям благодаря видимости подвижной марки во всем диапазоне ее отклонения за счет ручной перестановки отражателя прицела (предусматривалось 1 1 положений) без изменения посадки летчика (тот мог настроить положение отражателя прицела сообразно своему росту и удобному размещению на рабочем месте).

Для решения задач бомбометания в условиях визуальной видимости цели Су-17М2 оснащался новым прицелом бомбометания с кабрирования ПБК-3-17С. Он был связан с прицелом АСП-17, управляя его прицельной маркой в некоторых режимах бомбометания, сообщая о подготовке и начале ввода самолета в кабрирование, а также выдавая сигналы на автоматический и ручной сброс бомб. В комплексе с АСП-17 прицел обеспечивал точный сброс бомб в девяти режимах (вместо четырех на ПБК-2КЛ), из которых принципиально новыми и дававшими большую точность являлись: бомбометание с пикирования, с горизонтального полета по углу сброса и на выходе из пикирования. Положительно сказалось на точностных характеристиках бомбометания, по сравнению с предшественником, также автоматическое и непрерывное поступление в его вычислитель информации о скорости и направлении ветра, сносящего бомбы (ранее эти данные устанавливалась вручную на земле); данные об угле крена и тангажа самолета вводились от инерциальной курсовертикали ИКВ, а расстояние до объекта атаки задавалось от дальномера "Фона" непрерывно и с большой точностью. Отработка прицела ПБК-3-17С, в числе прочих, велась на самолетах Су-17М2 № 04–06 и № 03–10.

Истребитель-бомбардировщик Су-17М2 первых серий

Серьезным недостатком прицельного оборудования самолетов Су-17 и Су-17М являлось то, что определение наклонной дальности до наземной цели (сущность термина нетрудно уяснить, представив картину атаки самолетом цели и линию прицеливания в пространстве, тянущуюся к объекту по наклонной) производилось летчиком визуально или при помощи вычислителя прицела, специальный блок которого позволял вычислять расстояние «геометрическим» способом, по значению барометрической высоты и углу пикирования самолета. Дальность до цели, в свою очередь, является главнейшей «вводной» при решении прицельной задачи (достаточно вспомнить хотя бы прицельную планку автомата Калашникова). При этом ввод высоты от барометрического высотомера в условиях холмистого или гористого рельефа местности, изменения атмосферного давления в районе цели и неучета поправок на его динамическое запаздывание приводил к недопустимому увеличению ошибок в определении дальности и момента открытия огня. В результате точность поражения цели, особенно малоразмерной, оставляла желать лучшего. Радиодальномер, достаточно эффективный при работе по воздушным целям, оказался практически непригодным при действии по наземным объектам из-за их неконтрастное™ на местности и помех от земной поверхности. Для преодоления этой проблемы требовалось применить новые технические решения, и они были найдены.

В контейнере подвижного конуса воздухозаборника разместили моноблок лазерного дальномера "Фон", разработанного Уральским оптико-механическим заводом. Он являлся новинкой тех лет в прицельной аппаратуре, обеспечивая невиданную ранее точность определения дальности до цели. Лазерный дальномер, именовавшийся также «оптическим квантовым локатором», был сопряжен с прицелами и СВС и выдавал потребителям текущее значение дальности, бравшееся за основу при бомбометании (с горизонтального полета, пикирования и на выходе из него), стрельбе из пушек и пуске неуправляемых ракет по наземным целям. Наклонная дальность до наземной цели могла определяться в диапазоне от 400 до 5000 м и вычислялась по разнице во времени между моментом излучения и приемом светового импульса. Максимальная ошибка измерения составляла не более 30 м, что было в несколько раз лучше, нежели у радиодальномеров (не говоря уже об их ненадежности при работе по наземным объектам). Подвижное зеркало "Фона", связанное с автоматикой прицела, отслеживало угол визирования (от 0 до -17°) подвижной марки и его луч синхронно следовал вместе с маркой, обеспечивая текущее решение прицельной задачи.

При атаке "Фон" включался за 5-10 секунд до начала прицеливания, а через полминуты после совмещения прицельной марки с целью автоматически выключался. Лазерный дальномер был весьма эффективным устройством, однако, как и все оптические устройства, обеспечивал выполнение задачи преимущественно в ясную погоду при метеорологической видимости не менее 10 км, в то время как туман, дождь и снег (и, особенно, пыль или дым над полем боя) значительно поглощали луч и затрудняли работу "Фона".

Под окно "Фона" на нижней поверхности конуса пришлось сделать "лыску", что вызвало опасения двигателистов за нормальную работу воздухозаборника при искаженных обводах входного устройства. Тем не менее, оказалось, что "лыска" никак не сказалась на его работе в нормальных режимах, неравномерности потока и потерь полного давления на входе не возникало, хотя и несколько снизились противопомпажные запасы, из-за чего на больших скоростях мог возникать "зуд" в воздухозаборнике – явление неприятное, но не опасное и устраняемое плавным дросселированием двигателя.

Результаты огромной работы по повышению точностных характеристик истребителя-бомбардировщика наглядно демонстрировали результаты проведенных Госиспытаний. Так, при бомбометании с пикирования вероятное отклонение полного рассеивания бомб от цели для G/-17M2 составляло в среднем порядка 20 м, тогда как у Су-17 эти параметры равнялись 90 – 100 м. Летчик-испытатель ГНИКИ ВВС А.А.

Иванов на машине № 04–06, на которой был проведен большой объем работ по отработке оборудования и боевого применения, в октябре 1975 года демонстрировал "зачет" в бомбометании, укладывая бомбы в пикировании не далее 20 м от центра мишени, а с горизонтального полета с малой высоты – с разбросом не больше +50 м -25 м от "креста" мишени.

Су-17М2 с четырьмя блоками УБ-32А-73 под крылом

Визирная головка автоматического стрелкового прицела АСП-17

Вместе с тем, оснащение машины дало порядочную прибавку в весе: тогдашние новинки отечественной промышленности представляли собой довольно громоздкие изделия, доставлявшие хлопот при компоновке (отчего самолет и получил никак не украшавшую его «бороду») и немало весившие. Один только комплект нового прицельного оборудования имел массу без малого вдвое больше предыдущего: стрелковый прицел АСП-17 весил 58 кг. На аппаратуру лазерного дальномера «Фон» приходилось еще 44 кг. Свою долю вносили агрегаты навигационного комплекса с четырехпудовыми ДИСС-7 и ИКВ, по 64 кг в каждом. Даже магнитный самописец «Тестер-УЗ» тянул на 43 кг (против 17 кг у прежнего фоторегистратора САРПП-12ГМ). Установка нового оборудования и вооружения привела к общему увеличению веса самолета по сравнению с Су-17М примерно на 400 кг, что несколько ухудшило летные и маневренные характеристики самолета. Сама компоновка нового оборудования даже при удлинении носовой части потребовала потеснить прежнюю аппаратуру: объемистый вычислитель прицела АСП-17 и его блоки заняли практически все пространство за приборной доской, образовав там так называемый «приборный отсек», довольно громоздкому решающему устройству бомбардировочного прицела нашлось место в «бочке» конуса, по соседству с моноблоком лазерного «Фона».

Неуправляемое реактивное вооружение Су-17М2 дополнили возможностью использовать на самолете одноразовые блоки НАР Б– 8–0. Их предполагалось применять в "особый период" при масштабных боевых действиях, когда вопрос о каком-либо ресурсе вооружения и авиатехники естественным образом терял смысл. Основные части блока выполнялись из дешевых и доступных материалов – фибры и картона. Это позволяло, при необходимости, развернуть их производство на любых подходящих предприятиях, от мебельных цехов до небольших столярных мастерских. После пуска всех ракет летчик сбрасывал и сами блоки, для чего в кабине имелся специальный переключатель. Однако, ввиду использования менее прочных материалов-заменителей, полет с одноразовыми блоками нужно было выполнять с ограничениями по режимам, с меньшими скоростями и перегрузками. Б-8-0 в нескольких вариантах (в том числе и с разрушаемым передним обтекателем, сносившимся самими ракетами при стрельбе) были приняты на вооружение и поставлены на снабжение, однако в боевой подготовке не использовались, оставаясь на хранении "на черный день".

Поскольку отсек конуса воздухозаборника занял моноблок "Фона", аппаратуру радиокомандной линии наведения для ракет X– 23М переместили в контейнер, подвешиваемый на балочный держатель под крыло (как это делалось и на поздних Су-17М). Бомбардировочное (различные типы авиабомб, зажигательных баков, разовых бомбовых кассет (РБК) и связок (РБС) общим весом до 4000 кг), реактивное и противорадиолокационное вооружение перешло на Су-17М2 без существенных изменений с "эмки".

Для самообороны самолета или использования его в качестве истребителя "двойка", а также последние серии Су-17М могли оснащаться 2–4 управляемыми ракетами класса "воздух-воздух" Р-60 с тепловой головкой самонаведения (ТГС) и трехкилограммовой стержневой боевой частью. Подвеска "изделий" осуществлялась на пусковые устройства АПУ-60-1 или АПУ– 60–11 (последние несли сразу по две ракеты). Компактная и надежная Р– 60, отвечавшая требованиям маневренного воздушного боя, удачно вписалась в арсенал вооружения самолета. Испытания ракеты были проведены в 1975 году с использованием самолета Су-17М. Тем самым истребители-бомбардировщики наконец-то получили ракетное оружие для борьбы с воздушными целями, чего так и не дождались Су-7Б.

Новые мощные НАР типа С-8, запускаемые из блоков Б-8М, существенно повысили ударный потенциал истребителя-бомбардировщика

Су-17М2 из состава 497-го апиб (аэродром Гроссенхайн) для отработки бомбометания на полигоне несет две практические авиационные бомбы П-50. Справа под крылом виден контейнер помеховой станции «Сирень» с характерной «кочергой» антенны

Атака самолетов противника ракетами Р-60 могли производиться как с горизонтального полета, так и при выполнении маневров с максимально допустимыми перегрузками на скоростях не менее 450 км/ч. При этом рекомендовалось выполнять атаку в заднюю полусферу цели на дальностях 1500–7000 м, хотя минимальная дальность пуска составляла 200–500 м. Для прицеливания требовалось наводить самолет в направлении цели таким образом, чтобы та попала в поле зрения ГСН ракет и оказалась в захвате, о чем летчику сообщало загорание лампы на щитке вооружения. Для стрельбы Р-60 служила та же боевая кнопка, что и для пушек.

При необходимости, Р-60 могла применяться и против наземных целей (например, самолетов на аэродроме с работающими двигателями). Атака выполнялась с пикирования при углах 5 – 30° и скоростях 600–800 км/ч на дальностях 1500–2000 м. В этом случае неконтактный дистанционный взрыватель ракеты отключался из кабины летчика специальным переключателем "Воздух-Земля" и ракета срабатывала при попадании от ударного датчика цели.

Продолжение следует

Ан-12 в Афганистане
Часть 5

Виктор Марковский

Продолжение. Начало в № 5,7–9/2011 г.

Стрелок зенитной горной установки ЗГУ-1 за оаботой

Как отмечалось ранее, 1984 год принес серьезный рост потерь авиации: число самолетов и вертолетов, которых лишились ВВС 40-й армии, по сравнению с предыдущим годом подскочило почти вдвое. Однако все это были только «цветочки»… Помимо наращивания сил ПВО противника, все большего числа зенитных средств и умелого применения ДШК и ЗГУ для борьбы с воздушными целями, в душманских отрядах стало появляться совершенно новое и качественно превосходящее оружие – переносные зенитные комплексы (ПЗРК). Первые ПЗРК встречались эпизодически, попадая к моджахедам всякими извилистыми путями, прежде всего, из арабских и китайских источников (на свою голову, отечественных «Стрел» многочисленным союзникам и друзьям раздать успели слишком много). Разведка докладывала и о наличии у противника ПЗРК западных образцов, хотя на официальном уровне до осени 1986 года таких поставок не было (известно, то что нельзя купить за деньги, можно добыть за большие деньги).

Сообщения о применении ПЗРК появлялись чуть ли не с первых месяцев войны, хотя с большой долей вероятности следует признать, что за них (у страха глаза велики) могла приниматься стрельба из гранатометов – излюбленного душманского оружия. С появлением осколочных гранат РПГ стали не только противотанковым оружием. Огонь из РПГ, прозванных «артиллерией партизан», мог оказаться действенным средством против низколетящих воздушных целей, позволяя поражать их даже без прямого попадания, воздушным подрывом гранаты на дистанции самоликвидации в 700–800 м, дающим множество осколков и характерную вспышку разрыва со следом, очень похожим на пуск ПЗРК. В одном таком случае в сентябре 1985 года в 50-м осап даже специалисты-оружейники не могли понять, чем вызвано поражение машины – на кое-как дотянувшем вертолете Ми– 24 вся передняя часть пестрела массой дырок, броня бортов была покрыта вмятинами и словно прожженными крупными отверстиями, а тело погибшего летчика-оператора буквально изрешечено.

В силу этого установить характер применяемых реальных средств поражения не всегда представлялось возможным, однако официальным образом использование противником ПЗРК стало отмечаться с 1984 года, когда среди трофеев захвачены были первые натурные образцы ПЗРК и зафиксированы 50 пусков ракет, поразивших шесть целей (три самолета и три вертолета); по другим данным штаба 40-й армии, в 1984 году отмечены были 62 случая использования ПЗРК. Число их быстро росло, уже в следующем году достигнув 141 случая с результатом в семь пораженных машин. В частности, о применении ПЗРК летчики то и дело докладывали в ходе Кунарской операции, проводившейся в мае-июне 1985 года в восточных районах страны. В операции задействовали значительные силы. Для их обеспечения транспортная авиация перебросила в Джелалабад, центр Кунарской провинции, несколько тысяч человек личного состава и большое количество боеприпасов и материально-технических средств. Противник, со своей стороны, подтянул к Кунару отряды численностью до пяти тысяч бойцов и не только оказывал сопротивление, но и кое-где переходил в контратаки. В приграничной полосе у Асмара было сосредоточено большое количество зенитных средств, неоднократно здесь пускались в ход и зенитные ракеты.

Результативность применения ПЗРК поначалу выглядела весьма невысокой, давая менее 5 % удачных пусков. Это могло бы показаться странным – как– никак, самонаводящееся устройство заведомо должно было обладать хорошей эффективностью, и при полигонных стрельбах «Стрелы-2» число попаданий составляло не менее 22–30 %. Причинами, по всей видимости, являлась слабая освоенность и плохая подготовка душманских стрелков – все-таки ПЗРК требовал хотя бы мало-мальских технических знаний – и, опять же, крайне ограниченное, несмотря на доклады о «замеченных пусках», реальное число имевшихся ПЗРК (в следующем, 1986 году, пусков насчитали аж 847, сбивших 26 самолетов и вертолетов с результативностью всего 3 %). Подтверждением заведомого преувеличения в оценке численности ПЗРК выглядело также то, что в числе трофеев в это время они встречались крайне редко, исчисляясь буквально единичными экземплярами даже при захвате крупных складов и операций по прочесыванию целых районов. Их вообще мало кто видел «живьем», тогда как ДШК, минометы, пусковые реактивных снарядов и те же РПГ среди трофеев были обычным делом. К примеру, в ходе одной только Кунарской операции были захвачены две сотни ДШК и ЗГУ, но ни одного ПЗРК. Специально организованной для борьбы с душманскими зенитчиками разведывательно-ударной группой в составе пары Ми-8МТ и звена боевых вертолетов Ми-24 в августе 1985 года были обнаружены 14 ДШК, 5 ЗГУ и станковый пулемет, из них 5 ДШК и 2 ЗГУ были уничтожены, а 4 ДШК, 3 ЗГУ и пулемет захвачены и доставлены на базу, однако никаких следов ПЗРК во всем районе экипажи ни выявили (а может, и к лучшему…).

За весь зимний период 1984–1985 годов в ходе проводившихся частями 40-й армии операций и засадных действий – а за три месяца осуществлено было ни много, ни мало 32 операции разного масштаба и выставлено почти полторы тысячи засад – среди трофеев числились 119 РПГ, 79 ДШК и ЗГУ и только семь единиц ПЗРК.

Всего за 1985 год воздушной разведкой ВВС 40-й армии были вскрыты 462 объекта ПВО всех типов (число необнаруженных, понятным образом, точно оценить не удалось и их наличие проявляло себя самым неприятным образом). Противник все чаще старался атаковать самолеты на взлете и посадке, подбираясь поближе к аэродромам, когда малая высота, ограниченная скорость самолета и скованность в маневре делали стрельбу по воздушной цели наиболее результативной. По мере распространения ПЗРК до 50 % потерь авиации стали происходить как раз в охраняемой зоне аэродромов, благо компактность ПЗРК упрощала устройство засад и способствовала скрытности действий зенитчиков. Устройство, весившее каких-то девять килограммов, не зря именовалось «переносным», притащить его к месту засады и укрыться практически не составляло труда, в отличие от громоздкого ДШК со станком весом за полтораста килограммов.

Именно таким случаем явилось трагическое происшествие с Ил-76 майора Ю.Ф. Бондаренко, 28 октября 1984 года выполнявшим рейс из Союза. Самолет был сбит прямо над Кабулом ракетой, пущенной из пригородных дувалов. На борту погиб весь экипаж и несколько человек, сопровождавших груз. На подходе был следующий транспортник с личным составом и окажись жертвой он – потери были бы неизмеримо большими…

Двумя неделями раньше едва не был потерян Ан-12 из состава 200-й эскадрильи, и только отвага и умелые действия экипажа позволили спасти самолет. 15 октября 1984 года прибывший в Хост самолет капитана А. Царалова оказался под минометным обстрелом. Самолет доставил груз одеял для местного населения и пару емкостей с бензином для автотранспорта.

Одну из них как раз выгружали, когда вокруг начали рваться мины. Осколки изрешетили самолет (позже в нем насчитали более 150 пробоин), перебитыми оказались тяги управления от штурвала правого летчика, задело и остававшуюся на борту цистерну, из которой по грузовой кабине начал растекаться бензин. Осколочные ранения получили пятеро из восьми летчиков, особенно тяжелыми оказались раны помощника командира лейтенанта Логинова. Командир корабля был серьезно ранен в руку, радист и вовсе не мог самостоятельно передвигаться, однако экипаж решил не оставаться под обстрелом и предпринял попытку уйти из-под огня. Запуская двигатели на ходу, пошли на взлет прямо с рулежной дорожки, причем последний двигатель вышел на режим чуть ли не при отрыве от земли. Самолет удалось довести до своего аэродрома, но ранения лейтенанта Логинова оказались смертельными и летчик умер на борту своей машины.

Счет потерь следующего года также открыл транспортник: 22 января 1985 года на взлете из Баграма был сбит Ан-26, пораженный пущенной из окрестной «зеленки» ракетой. Экипаж старшего лейтенанта Е. Голубева из 50-го полка и два пассажира погибли. Грузные и неторопливые транспортники стали привлекательными мишенями для вражеских стрелков, задачу которым упрощала хорошо заметная машина, неторопливо набиравшая высоту и медлительно плывшая в небе, давая тем возможность изготовиться и прицельно выпустить ракету. Следующие потери пошли одна за другой: 11 марта 1985 года у Баграма ракетой был сбит Ан– 30 капитана Горбачевского из 1-й эскадрильи 50-го осап, а ровно четыре месяца спустя, 11 июля, ракета поразила Ан-12 майора М.Д. Шаджалико-

ва из 1-й эскадрильи ташкентского 111– го осап. По какой-то прихоти судьбы оба эти случая пришлись не только на одно и то же 11-е число, но и на один роковой день недели – четверг.

Ташкентский полк постоянно работал в интересах 40-й армии и афганских союзников, и в этот раз экипаж командира отряда Шаджалилова выполнял рейс в Афганистан из Союза (к слову, здесь же служили и другие члены семьи Шаджалиловых, чей род был прочно связан с авиацией – вместе с Мухамадали Шаджалиловым на службе в ВВС числились еще четыре его брата). Штурман и другие члены экипажа летали сюда уже не первый год, однако сам командир успел выполнить «за речку» всего несколько полетов. В этом рейсе самолет должен был доставить почту, связную аппаратуру и сопровождавших ее радистов. Маршрут с вылетом из Ташкента проходил с посадками в Кандагаре и Шинданде, после чего в тот же день предполагалось вернуться домой. Полет и посадка в Кандагаре прошли благополучно, далее следовало выполнить перелет в Шинданд. Весь полет туда занимал, от силы, минут 40 и, казалось, не сулил ничего необычного. Командир не стал терять время на набор высоты в охраняемой зоне и, не выполняя лишних маневров, сразу после взлета взял курс на Шинданд. При проходе самолета над городом из предместий был произведен пуск, разрыв поразил один из двигателей и начался пожар. Летчики попытались вернуться на аэродром, но последовавший взрыв крыльевых баков не оставил никаких надежд. Самолет упал в 22 км от аэродрома, все находившиеся на борту погибли. При последующем разборе происшествия был сделан назидательный вывод: «Расслабляться на войне – опасно для жизни». У самого командира по халатности кого-то из штабных в извещении о гибели оказалось перепутанным место катастрофы с пунктом назначения и в документах осталось невразумительное «погиб при доставке спецподразделения в район, расположенный в 22 км от аэропорта Кандагар». На самом деле самолет упал в кишлачной зоне у селения Мурган, имевшей репутацию «душманского муравейника», где ни о какой посадке не могло быть и речи.

Хотя в полку уже были самолеты, оснащенные кассетами тепловых ловушек, самолет Шаджалилова их не имел. Большинство транспортных машин к этому времени успели доработать с установкой этих систем защиты. Тяжелым «Антеям» с 1985 года полеты в Афганистан и вовсе запретили, имея все основания считать, что столь заметного гиганта не сегодня– завтра подловят-таки душманские зенитчики. Запрет вовсе не выглядел перестраховкой: эксперименты показали, что мощные двигатели Ан-22 обладают куда большей тепловой эмиссией, нежели у других турбовинтовых машин, делая его крайне привлекательной целью для ПЗРК. Ан-12 и Ан-26 в этом отношении «светились» куда слабее, излучая меньше тепла, температура газов за турбиной двигателей даже на взлетном режиме не превышала 500 °C, будучи в два с лишним раза ниже, чем у турбореактивной техники и в ИК-спектре они были менее заметны для ракет. К тому же винты турбовинтовых установок «размывали» горячие газы потоком окружающего холодного воздуха, способствуя охлаждению теплового шлейфа за самолетом.

Афганские правительственные чины осматривают трофейный зенитный ДШК. Крупнокалиберный пулемет был крайне популярен и активно использовался всеми враждующими в Афганистане сторонами

Захваченные у душманов зенитные горные установки ЗГУ-1

Обратившись к разработчикам ИК-систем самонаведения, выяснили, что вероятность захвата цели зависит преимущественно от ее тепловой контрастности (превышения температуры излучающего источника над окружающей средой) и силы излучения, измеряемой

в киловаттах на телесный угол, а также его спектрального диапазона. Наиболее эффективной и быстро реализуемой мерой защиты являлся отстрел с летательного аппарата ложных источников ИК-излучения, более мощных по сравнению с целью, на которые перенацеливались бы тепловые ракеты. На снабжении ВВС давно уже находились такие средства, именовавшиеся патронами-отражателями (первоначально они предназначались для защиты самолетов от обнаружения и поражения системами с радиолокационным наведением и служили для постановки противорадиолокационных помех выбросом металлизированных диполей-отражателей радиолокационных сигналов). После незначительной доработки содержимого патроны оказались вполне пригодными и для постановки тепловых помех.

Инфракрасный помеховый патрон типа ППИ-26 представлял собой бумажную или алюминиевую гильзу охотничьего четвертого калибра (диаметр 26 мм) со снаряжением из термитной смеси, выстреливаемой зарядом обычного дымного ружейного пороха. После выстрела содержимое разгоралось, создавая в течение 5–8 сек факел с высокой температурой и отвлекая на себя ракеты. Кассетами с ППИ-26 оборудовались многие самолеты фронтовой авиации и вертолеты, несли их и транспортные Ил-76, где автомат отстрела с помеховыми патронами находился в гондоле шасси. Однако маломощные патрончики с небольшим зарядом, содержавшим всего 86 г смеси, оказались слабоваты для обеспечения достаточно эффективной защиты. Если на вертолетах они с задачей справлялись, то для прикрытия транспортников с куда более мощными и «горячими» двигателями, не говоря уже о боевой авиации, они явно не обладали достаточными качествами, что со всей убедительностью показала история с Ил-76 майора Бондаренко.

По урокам афганской войны потребовалось срочно разработать более действенное средство, и в кратчайшие сроки был создан новый патрон ППИ-50 калибра 50 мм. Новый патрон принципиально мало отличался от предшественника, однако нес на порядок более мощный термитный заряд весом 850 г. Под усиленный пороховой заряд с капсюлем-электровоспламенителем потребовалась прочная стальная гильза, капсула с термитным содержимым выбрасывалась дальше от самолета. Время горения не изменилось, составляя 5–9 сек, но сила ИК-излучения при температуре под 2000° возросла вчетверо.

Для размещения ловушек и организации отстрела для Ан-12 были созданы кассетные держатели КДС-155, в гнездах которых размещалось по 15 патронов. Кассеты устанавливались по четыре в обтекателях с каждого борта, размещенных достаточно удобно на небольшой высоте, что позволяло снаряжать их безо всяких стремянок и подставок. Вместимость кассет давала возможность управляться с ними вручную – полностью подготовленная балка весила килограммов под 20, каждая такая кассета снаряжалась патронами отдельно и устанавливалась в держатель. Общее количество патронов на Ан-12 составляло 120 штук, что позволяло, при экономном расходовании, обеспечить защиту при рейсе туда и обратно. Для подстраховки наиболее запасливые экипажи старались прихватить с собой в полет ящик-другой ловушек, подзаряжая кассеты до полного комплекта перед возвращением. Помимо кассет, самолет оборудовался соответствующей электроарматурой управления с пультом у рабочего места радиста, с помощью которого задавалось число выстреливаемых патронов в серии и частота серий – в зависимости от обстановки, по 1, 2 или 4 патрона с интервалами между залпами в 2, 4 или 7 сек.

Показательный пуск ПЗРК на аэродроме Кандагар. Ракета ушла на тепловые ловушки, доказавшие свою действенность