Текст книги "Авиация и космонавтика 2012 06"

Автор книги: Авиация и космонавтика Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Определённый интерес представляют материалы тех лет, особенно в части подхода к методике расчёта потребных сил и средств в случае военных действий, расходов на боевую подготовку и содержание лётного состава. Согласно расчётам, в зависимости от типа самолёта в 1931 г. стоимость часа полёта составляла: для И-5 – 386 руб. 29 коп; Р-5 – 441 руб. 36 коп.; Р-6 – 726 руб. 72 коп; ТБ-1 – 791 руб. 75 коп; ТБ-3 – 1288 руб. 97 коп. Это суммарный показатель учитывающий: расходы на горючее (бензин 1 литр – 6 руб. 61 коп, масло – 7 руб. 17 коп.), запасные части, ремонт, содержание лётного и технического состава, средств обеспечения полётов, амортизацию самолёта и двигателя и т.п.

Весьма своеобразно оценивалась «стоимость» лётчика и летнаба. В этот показатель включены затраты на обучение, подготовку и «амортизацию». Исходили из того, что поскольку убыль лётного состава составляет в среднем 10% в год, то следовательно, 10 лет можно принять за средний срок службы. Приведенные расчёты показывали, что стоимость «амортизации» часа службы лётчика составляет 19 руб. 20 коп. В этом случае при среднем налёте лётчика 125 ч. в год, затраты на амортизацию составят 2400 руб, а за 10 лет соответственно 24 000 руб. Согласно расчётам летчик-наблюдатель обходился в два раза «дешевле».

Расходы на боевую подготовку на год зависели от типа самолёта: на самолётах типа И-5 – 555 руб., на Р-5 – 1520 руб.; на Р-6 – 2130 руб.; на ТБ-3 в два раза дороже.

Как организовывалась боевая подготовка в этот период? Это можно посмотреть на примере общих организационных указаний ВВС Чёрного моря на 1931 г.

Рабочая неделя состояла из четырёх дней, пятый день – выходной. Общевойсковая подготовка включала строевые занятия 2 часа на 10-й день, общеобразовательная подготовка – 100 ч. (геометрия, химия, физика).

Планировался годовой налёт для экипажей тяжелых бомбардировщиков 120 ч.; истребительной авиации – 130 ч. Для летчиков-командиров авиационных частей налёт был выше нормы на 25%. Обязательная норма налёта для старших штабных работников округов – 20 ч, бригад – 30 ч; авиаврачей -10 ч.

В 1931 г. вышло постановление об улучшении материального положения начальствующего состава. В соответствии с этим документом оклад младшего лётчика составлял 2000 руб, оклад командира авиационной эскадрильи 3240 руб. Для сравнения: оклад командира эскадренного миноносца в 1932 г. составлял 3240 руб. Уже и в этот период возникали сложности с комплектованием вооружённых сил. В апреле 1931 г. из Реввоенсовета за подписью зам. Наркома по военным и морским делам Гамарника поступила информация о неудовлетворительных результатах вербовки на военную службу сверхсрочнослужащих: 15 000 должностей остались вакантными.

Интересно, что в 1932 г. были произведены расчёты, связанные с восполнением потерь самолётного парка в случае войны. По одному из вариантов подобных расчётов на год ведения боевых действий потребность в самолётах И-5 составила бы 2000 шт, Р-5 – 700 шт.

В ответ на этот документ Высший совет народного хозяйства ответил, что такими возможностями по производству авиационной техники он не располагает.

Наряду с расчётами на военное время постоянно приходилось заботиться о быте личного состава, а тем более в голодный 1931 г. Так в письме в октябре 1931 г. зам. начальника ВВС РККА Наумов обращает внимание командующего морскими силами Балтийского моря Викторова на ненормальное положение с обеспечением лётного и технического состава ВВС Балтфлота квартирами и диетпайками.

К наиболее крупным организационным мероприятиям начала 30-х годов следует отнести создание в октябре 1932 г. Морских сил Дальнего Востока (МСДВ), авиацией которых при подчинении ее командующему МСДВ, руководил помощник командующего Отдельной Краснознаменной Дальневосточной армией по военно-воздушным силам. В состав авиации МСДВ вошла 19-я тяжелая бомбардировочная авиабригада (командир – комбриг Добрележ), переименованная в марте 1933 г. в 28 тбаб. С аэродрома в Хабаровске она в апреле перебазировалась в Приморье. Три эскадрильи бригады: 55-я; 109-я и 110-я тбаэ, переименованные в 78-ю; 79-ю и 110-ю, обосновались на аэродроме Воздвиженка. 111-я тбаэ перебазировалась на аэродром Разъезд Дубинский, а 107-я эскадрилья, переименованная в 112-ю расположилась на аэродроме Михайловка.

Учебный гидросамолет МУ-1

Истребитель морской авиации И-5

Из Европейской части СССР прибыли несколько подразделений: 28-я иаэ с дислокацией в Воздвиженке; 55-й и 65-й омрао – на базе Океанская, 8-я мдраэ – Петропавловск-Камчатский. В Воздвиженке также обосновались 28-я ШМАС и 28-я авиарота связи.

1 мая 1933 г. ввели должность помощника командующего МСДВ по ВВС, на которую назначили комкора Л.И.Никифорова. Ему передали в подчинение все объединения и части ВВС МСДВ, а в октябре сформировали Управление и штаб ВВС МСДВ, которые в июне 1935 г. переименовали в Управление ВВС ТОФ.

На январь 1937 г. в составе ВВС ТОФ было три бригады и более десяти отдельных эскадрилий, звеньев и отрядов.

В 30-е годы морская авиация постепенно переходила на единую организационную структуру – ВВС флота, возглавляемые помощником комфлота по авиации, состоящие из авиабригад, отдельных эскадрилий и авиаотрядов.

В 1935 г. морскую авиацию вывели из ВВС РККА и включили в состав РККФ. В 1936г. создается авиационный научно-испытательный институт Морских сил РККА. На него возлагались задачи разработки самолетов, объектов оборудования и вооружения для морской авиации, а также задачи проведения государственных и совместно с промышленностью испытаний опытных и эталонный серийных гидросамолетов и самолетов берегового базирования морского назначения.

Однако приказом наркома обороны 25 июля 1937 г. морскую авиацию вновь передали в ведение начальника ВВС РККА – заместителя наркома обороны по авиации. Ввели должность заместителя начальника ВВС РККА по морской авиации, а в составе центральных ВВС образовали специальные отделы и отделения по управлению морской авиацией. На флотах ВВС стали подчиняться командующим флотами только в оперативном отношении.

Окончательное определение положения морской авиации как одного из родов сил флота осуществилось только с образованием 30 декабря 1937 г. Наркомата ВМФ, а в составе его – Управления ВВС ВМФ. На флотах ВВС включали авиабригады, авиаполки (отдельные и в составе бригад), отдельные авиаэскадрильи и отряды.

Крылья крепнут

К октябрю 1917 г. в России насчитывалось 18 авиационных предприятий различной мощности и специализации (11 самолетостроительных, 5 моторостроительных и 2 по производству воздушных винтов). После октября часть заводов не работала (преимущественно на юге России), а производительность оставшихся из-за отсутствия комплектующих, сырья, топлива, продовольствия, потери части рабочих и инженеров, существенно снизилась. К тому же владельцы некоторых предприятий откровенно игнорировали исполнение военных заказов. В связи с этим по декретам Совета Народных Комиссаров (от 17 января и от 28 июня 1918 г.) ряд предприятий был национализирован. Приступили к восстановлению заводов, в частности «Дуке», «Мотор» в Москве и завода «Гамаюн» (с 1922 г. назывался Государственным авиазаводом № 3 «Красный летчик», с 1927 г. заводом № 3).

Программой гидросамолётостроения на 1918 г. предусматривалась постройка 138 самолётов. Приказом от 22 июля 1918 г. № 241 в соответствии с постановлением коллегии наркома по морским делам от 8 июля №55 утвердили состав приемщиков и браковщиков на авиационных заводах УМА.

В конце 1918 г. при Высшем совете народного хозяйства (ВСНХ) создали центральный орган по руководству авиационной промышленностью – Главкавиа. На следующий год образовали специальную правительственную Комиссию по тяжелой авиации (КОМТА), которая должна была организовать производство тяжелых самолетов. Тем временем единственный завод, который занимался строительством летающих лодок, «Красный летчик», не мог работать в полную мощность, так как отсутствовала часть чертежей и другая необходимая для производства документация (она оказалась утерянной). В этот период завод занимался преимущественно ремонтом авиационной техники. И тогда вспомнили о заготовках однореданных трехместных летающих лодок «Телье» – двухстоечного биплана с толкающей силовой установкой, включающей двигатель «Испано-Сюиза» мощностью 200 л.с. Лодку и чертежи, приобретенные в свое время во Франции, передали на завод Дукса. В 1920 г. заготовки 20 корпусов и крылья с завода Дукса поступили на завод «Красный летчик», где собрали 10 лодок. Весной одну лодку при испытаниях разбили и потеряли к ним интерес. Собственно, и двигателей для них не оказалось.

Большую помощь в создании самолетов и организации их производства оказало Общество друзей воздушного флота (ОДВФ). Оно образовалось в марте 1923 г. и развернуло деятельность под девизом «Трудовой народ, строй воздушный флот». За первые два года своего существования на укрепление воздушного флота общество собрало около 6 млн. руб. золотом и большое количество ценностей. К концу 1923 г. ОДВФ насчитывало 580 тыс. членов. В ноябре того же года вышел первый номер печатного органа ОДВФ – журнала «Самолет». На средства общества было построено более 120 самолетов, оказана помощь авиационным заводам, авиашколам, Центральному аэрогидродинамическому институту (ЦАГИ) и другим организациям.

В этой обстановке вспомнили о торпедоносце ГАСН, задел которого сохранился на заводе «Красный летчик». 8 марта 1921 г. председатель Главкавиа предложил установить на самолёт двигатели «Роллс– Ройс» в 350 л. с. На самолёт установили двигатели меньшей мощности «Рено» и доставили на Крестовский аэродром. Лётные испытания проводил морской летчик Л.И. Гикса. Однако уже на рулении выявилась ненормальная работа двигателей. Двигатели ещё раз отрегулировали, и Гикса произвёл взлёт. Из-за отказа двигателя пришлось произвести вынужденную посадку, рулить на одном двигателе не представлялось возможным, помощь не пришла, самолёт оставили на воде. К утру самолёт вмёрз в лёд в трёх километрах от берега. Там его и бросили.

На заводе «Красный летчик» в 1921 г. по проекту УМА изготовили четыре летающие лодки М-9 с двигателем «Рено» мощностью 220 л.с. Испытания показали, что из этой затеи ничего не вышло – запас прочности конструкции уменьшился, а мореходность летающей лодки существенно ухудшилась. И тогда Григорович предложил произвести доработку. С его предложением согласились при условии, что лодка останется без крупных переделок. Соответственно в план заводу включили постройку восьми летающих лодок, получивших название М-9бис. Производственной программой авиапромышленности на 1922 – 1923 гг. предусматривался заказ на 56 М-9бис (впоследствии его уменьшили до 40).

К маю 1923 г. первый самолет изготовили, а в начале июня комиссия под председательством представителя НТК Военно-Воздушного Флота инженера Ермолаева провела его оценочные испытания. Полеты на модифицированном самолете совершал летчик Б. Чухновский. На основании полученных при испытаниях результатов комиссия дала положительное заключение о летных и летно-морских качествах самолета, который назвали М-24.

Ввиду экономических затруднений возник вопрос о необходимости закрытия завода «Красный летчик» и передаче заказа на авиазавод № 10 в Таганрог (с 1927 г. завод № 31). Пришедшее на помощь «Красному летчику» ОДВФ решило выделить средства на строительство эскадрильи самолетов М-24 для Морских сил Балтийского моря под названием «Красный балтиец», с условием постройки на «Красном летчике». При выделении средств принималось во внимание положительное заключение комиссии, проводившей испытания М-24. Более полных данных о самолёте к тому времени не было. Договор с заводом подписали 12 сентября, а 7 октября 1923 г. Главвоенпром выдал заводу наряд еще на 16 самолетов. Постройка самолетов М-24 началась неорганизованно: чертежей и технических условий, утвержденных НТК, не было, необходимая документация отсутствовала и у военно-морской приемки, что еще больше способствовало неразберихе. Все это отражалось на качестве самолетов, летные характеристики некоторых экземпляров существенно различались. Причина подобного явления состояла и в том, что первые испытания провели в спешке и недоработки самолета своевременно не выявили. Из авиационных частей поступали сообщения, что летные характеристики самолета оказались неудовлетворительными, приходилось вводить множество эксплуатационных ограничений.

Начальник морского отдела Тулупов 15 сентября 1924 г. представил начальнику штаба ВВС СССР «Акт комиссии по обследованию самолётов М-24 и Ю-20»: «Самолёт М-24 при тщательном наблюдении за его регулированием и состоянием при условии пилотирования их лётчиками, знакомыми с особенностями этих самолётов, для полётов безопасен, но очень строг и обладает почти нормальными для тренировочного самолёта качествами». Отмечаются положительные качества: самолёт из-за сильного двигателя сам выходит на спуск и выходит на площадку, правда, из– за этого быстро нарушаются регулировки».

На этом достоинства самолёта и кончались, далее перечислялись недостатки: «Самолёт имеет тенденцию к кабрированию; руление возможно при ветре до 5 м/с, волне до 0,5 м (предел 6 м/с и 0,75 м/с); окованные винты вызывают вибрацию; фанера обшивки непригодна и пр. В полётах участвовал и Григорович, в качестве пассажира».

Вскоре внесли некоторые изменения в конструкцию М-24, установили форсированный двигатель мощностью 260 л.с. Это мало что изменило и своим решением от 24 июля 1924 г. начальник Воздухофлота полёты на М-24 разрешил только в тихую погоду. Тем не менее, на вооружении эскадрильи «Красный балтиец» М-24 продержались до конца 20-х годов. Самолеты имели собственные имена: «Волховстрой», «Псковитянин» и пр. Считаясь учебными, они числились в боевом составе ВВС Балтийского моря. Вооружение самолета состояло из одного пулемета на стойке в носовой части.

Одним из пунктов решения, принятого РВСР 29 октября 1924 г., предусматривалось приобретение за рубежом новейших образцов самолетов корабельной и минной авиации. Признавалась также необходимость вооружения морской авиации современными истребителями. К подобным мерам пришлось прибегать из-за технологического отставания отечественной промышленности. В то время как ведущие зарубежные самолетостроительные фирмы переходили на производство цельнометаллических самолетов, конструкторы нашей страны предпочитали проектировать и строить самолеты деревянные, в крайнем случае, смешанной конструкции срок службы которых не превышал шесть – семь месяцев. Первые цельнометаллические самолеты (в стране) начали создавать только в 1923 г. в конструкторском бюро, возглавляемом А.Н. Туполевым.

Корабельный поплавковый разведчик Ю-20

Подвеска мины типа «Рыбка» под МР-1

В Италии тогда закупили одноместный истребитель-биплан «Балилла» А-1 с колесным шасси и двигателем СПА мощностью 220 л.с. Он развивал скорость до 205 км/ч, имел потолок 6000 м, продолжительность полета до 2 ч. Всего приобрели 30 самолетов подобного типа. В январе 1923 г. самолёты поступили на вооружение 2-го отдельного истребительного отряда ВВС Чёрного моря, но уже через два года их заменили отечественными И-2, затем И-3, данные которых были несколько выше. Одна из причин состояла в том, что по Постановлению РВСР от 1 апреля 1925 г. все истребители иностранного производства следовало снять с вооружения.

Летающие лодки довольно простой конструкции «Савойя» С-16бис закупили в Италии в 1923 г. По аэродинамической схеме это двухстоечный биплан деревянной конструкции с двигателем «Фиат» А-12бис мощностью 300 л.с. и четырехлопастным толкающим винтом. По внешнему виду самолёт напоминал М-9. Он развивал скорость до 185 км/ч, (крейсерская – 120 км/ч), дальность полета – 550 км, при продолжительности до 4 ч. (на экономическом режиме). Экипаж – три человека. Лодку отличала довольно высокая прочность.

После поступления С-16бис на Черноморский флот решили провести их испытания, результаты которых и дали основания усомниться в их возможностях и, следовательно, целесообразности решения о их приобретении. По результатам испытаний составили Акт, в котором члены комиссии Григорович, Бессонов, Лудзе, Истомин сделали вывод о непригодности самолёта в качестве боевого и предложили оставить его до замены с пониженными требованиями и в качестве учебного. Обращает внимание, что Акт в январе 1923 г. заверил секретарь военной прокуратуры Верховного суда тов. Блауберг.

В справке №31 морского отдела от 30 августа 1923 г., подписанной Негеревичем, в разделе самолёты, мнение о приобретении более прямолинейное: «Поступившие на вооружение 27 С-16бис боевыми не являются». Пришлось выяснять, кому пришла в голову идея приобретения небоеспособных самолётов? Для выяснения круга лиц, причастных к закупке С-16бис, в октябре 1923 г. создали комиссию под руководством председателя НТК Дубинского.

В ноябре 1923 г. в соответствии с приказом главного начальника флота (так в документе РГВА) и начальника главного управления Воздушного флота В.Ф. Розенгольца назначена комиссия для испытаний С-16бис в следующем составе: начальник Севастопольской школы лётчик Семёнов, морской лётчик Томашевский и др. К комиссии прикомандировали морского лётчика Столярского. (Столярский был год в Италии, его и Акашева считали виновными в приобретении С-16, так как он был в качестве представителя Воздухофлота в Италии и слушателем морской академии. Когда Столярского стали оформлять в Италии на допуск к полётам на С– 16, чтобы застраховать его на 100 тыс. лир., потребовалось пилотское свидетельство, которого у него не оказалось).

Из Заключения особой комиссии, выявлявшей виновных в покупке гидросамолёта С-16бис (к этому времени приобретено 32 самолёта):

«1. Первоначальная инициатива закупки С-16бис возникла не в Москве, а в Риме и нашла своё выражение в письмах Файнштейна и Агашева, а затем и Столярского на имя Начальника Воздухофлота с предложением заказать С-16, а до того времени в России не было никаких разговоров.

2. Ни Акашеву, ни Столярскому от Главуправления Воздушного флота при отправлении их за границу директив дано не было.

В заключении комиссия решила: «главным виновником является начальник Воздухфлота Знаменский, неосмотрительно доверившийся заявлениям Акашева и Столярского и начальника моротдела, и, не проверив эти заявки в НТК Воздухфлота, дал согласие на покупку С-16бис. О виновности Столярского дать заключение после повторных испытаний С-16 с его участием».

В январе 1924 г. Акт комиссии был направлен прокурору Верховного суда Сегал о.

Летающая лодка Савойя С-16бис

Более полная характеристика С-16бис на основе опыта эксплуатации содержится в отзыве начальника моротдела:

«1. Не обеспечивается стоянка на открытом воздухе, так как теряются регулировки, появляются трещины в обшивке.

2. Невозможен выход на берег без спуска, а при наличии его с тележкой.

3. Невозможность установки самолёта на лыжи.

4. Мала мореходность.

Эксплуатация «Савойи» в мирное время возможна только при наличии оборудованных спусков и палаток по побережью в связи с чем Моркомандование настаивает особенно в открытии теперь же постов в Ак-Мечети, Очакове, Феодосии, Керчи».

К началу 1926 г. в морской авиации числилось 30 С-16бис. Впоследствии, несмотря на их непригодность, приобрели ещё партию из 50 машин, которые эксплуатировались почти до 1935 г. Правда, в последние годы на них отрабатывали только руление по воде.

К сожалению, строительство отечественных гидросамолетов МУ-1 и МР-1 не могло исправить положения, так как их мореходность оставляла желать лучшего. В ближайшей перспективе ни отечественные конструкторы, ни отечественная промышленность ничего дать не могли, перспективные разработки отсутствовали, а морская авиация нуждалась в более современных самолетах.

Продолжение следует

Самолеты Дмитрия Григоровича

Михаил МАСЛОВ

Продолжение. Начало в № 4,5/2012 г.

Балтийская летающая лодка М-9 (ЩС-26) с бортовым номером «26» в сентябре 1916 г. базировалась на станции Церель

Летающая лодка М-9

Этот самый многочисленный гидросамолет русской постройки оказался одновременно и наиболее известным творением Григоровича, принесшим ему заслуженное признание как конструктору. По своему назначению М-9 определялся как морской разведчик, однако использовался как многоцелевой аппарат, с различным успехом выполняющий функции бомбардировщика и патрульного самолета. Дополним эти сведения уточнением обозначения самолета – на военную службу этот аппарат принимался как ЩС – «Щетинин с Сальмсоном».

Летающая лодка М-9 явилась последовательным развитием М-5 под более мощный двигатель «Сальмсон» 140-150 л.с. и соответствующим увеличением размеров. Экипаж состоял из двух человек, сидящих рядом. При этом впереди имелось еще одно место для воздушного стрелка, вооруженного пулеметом «Максим» или «Виккерс», установленном на треноге. В случае необходимости место стрелка занимал правый летчик (наблюдатель), в отдельных случаях экипаж состоял из трех человек.

Первый опытный экземпляр М-9 построили в ноябре 1915 г., после чего, по причине зимней погоды, его отправили в Баку, где в конце декабря М-9 впервые подняли в воздух. По результатам испытаний, проведенных в январе 1916 г., самолет показал хорошую мореходность и послушность управления, свободно преодолевал волну высотой 0,5 метра, легко выходил из воды и отрывался в воздух. В полете показал высокую устойчивость и мягкость управления на виражах.

Постройка первого опытного М-9 на ПРТВ в 1915 г. Заметным отличием данного экземпляра являлся сферический обтекатель топливного бака и двигателя «Сальмсон»

Панорама сборочного цеха ПРТВ представляет два строящихся ранних М-9, оборудованных боковыми «жабрами»

Сообразуясь с благоприятными отзывами о летных испытаниях, 4 февраля 1916 г. завод Щетинина предложил изготовить и поставить 50 М-9 до 5 июня текущего года. Это предложение было принято. Затем последовал заказ еще на 65 машин (со сдачей серии в августе), позже – еще один на 165 М-9 (сдача в ноябре). На Балтике «девятки» первыми поступили в мае 1916 г. на авианесущий корабль «Орлица», затем – на 2-ю авиастанцию в Кильконде.

С появлением М-9 хорошие характеристики летающих лодок Григоровича обратили на себя внимание не только русского морского командования. 30 июня 1916 г. в Петрограде были получены телеграммы от морских агентов из Лондона и Парижа с просьбой о высылке союзникам чертежей и фотографий М-5 и М-9. Дополнительным подтверждением крупного успеха Д.П. Григоровича стало награждение конструктора в апреле 1916 г. за создание летающих лодок М-5 и М-9 орденом св. Владимира 4-й степени.

В ходе изготовления серии в конструкцию М-9 вносились многочисленные изменения, позволяющие различать эти гидропланы как ранние и поздние типы. Лодки первых серийных самолетов имели в районе редана вогнутое днище с боковыми «жабрами», поэтому получили наименование М-9 с «уширенным реданом». Затем стали строить лодки с небольшой килеватостью днища (до 5°), иногда с дополнительными небольшими накладками вдоль скул в районе редана.

Звездообразный двигатель «Сальмсон» водяного охлаждения с толкающим воздушным винтом устанавливался на деревянной моторной раме, укрепленной стойками, связывающими крылья и фюзеляж. Первый экземпляр М-9 имел сферический обтекатель, прикрывающий расходный топливный и масляный баки, размещенные на мотораме перед двигателем. В дальнейшем расходные баки, каждый по 15 л., разместили в пространстве между крыльевыми стойками. Основной топливный бак емкостью 225 л. находился за кабиной пилотов в фюзеляже. Подача бензина, как и на М-5, осуществлялась благодаря избыточному давлению в баке, достигаемому при помощи насоса. Для контроля означенного процесса имелся специальный манометр, который пилот мог наблюдать, слегка повернувшись назад. Радиаторы водяного охлаждения двигателя размещались по бокам моторамы, использовались два основных типа: коробчатые и плоские, секционные «Хазет».

Летающие лодки М-9 на борту гидрокрейсера «Александр-1». Черное море 1916 г.

Вариант установки пулемета «Виккерс» в носовой части М-9

М-9 (серийный No 1551) с опознавательными знаками Красного Воздушного флота (красная звезда, накрашенная на старую русскую кокарду). Ораниенбаум, 1920 г.

Серьезным недостатком М-9 оказалось большое лобовое сопротивление звездообразного двигателя «Сальмсон», радиаторов охлаждения и всех деталей мотоустановки, не позволяющих рассчитывать на значительное увеличение полетной скорости. Новые машины развивали 110 км/ч, а побывавшие в эксплуатации, и с изношенными двигателями, летали со скоростью, не превышавшей 100 км/ч.

В 1917 г. в носовой части М-9 в качестве эксперимента устанавливали 37-мм пушки производства Обуховского завода, показавшие хорошие результаты. Тогда же в воздухе испытывались первые образцы своеобразных безоткатных трехдюймовых пушек (обративших на себя внимание Григоровича), ракет Ле-Приера, радиостанций различных систем, другого оборудования.

После появления М-9 немцы модернизировали свой поплавковый «Фридрихсгафен» FF (у нас в документах его обозначали как «Альбатрос», а русские летчики называли его «жуком»), и он стал развивать скорость 150-160 км/ч, а с более мощными моторами – до 170 км/ч. Отдельные серии немецких гидропланов, помимо заднего оборонительного пулемета, оснащались еще и синхронным пулеметом. Таким образом, прежде всего на Балтике, русским летчикам противостоял серьезный воздушный противник.

М-9

В ноябре 1916 г. русским морякам удалось захватить подбитую и севшую на воду немецкую машину. Ее испытали в воздухе совместно с М-9 на 3-й станции в Ревеле. Результаты оказались неутешительными, о чем немедленно последовало донесение в Морской генеральный штаб: «В течение последних дней были произведены полеты на пленном немецком «Альбатросе» совместно с нашими аппаратами, которые показали, что, во-первых, «Альбатрос» имеет значительные преимущества в скорости по сравнению с ЩС (М-9) как в горизонтальном полете, так и в подъеме на высоту. Превышение скорости равняется, примерно, 15-20 км/ч…».

Кроме того, особым недостатком М-9 считалось отсутствие кормовой оборонительной установки, поэтому при развитии воздушной войны русские летающие лодки сопровождались истребителями охранения, сначала морскими, а с 1917 г. и сухопутными «Ньюпорами».

Тем временем появление больших заказов на лодки М-5 и М-9 заставило обратить внимание руководства и на развитие производства. Помимо заводских помещений, в связи с возникшей необходимостью испытаний серийных летающих лодок, ПРТВ создало опытную испытательную станцию с ангарами и приспособлением для спуска на воду на Крестовском острове в Петербурге. Аналогичную станцию организовали в Круглой бухте Севастополя, где со временем предполагалось построить филиал для сборки и доводки самолетов.

В 1916 г. началась организация нового завода С.С. Щетинина в Ярославле, однако последующие события 1917 г. не позволили довести это начинание до благополучного завершения.

В период с апреля 1916 г. и до середины 1917 г. завод ПРТВ сдал заказчикам не менее 212 М-9. Из них чуть более 100 экземпляров поступили в авиационные подразделения Балтийского моря и столько же отправили на Черное море. По состоянию на 9 ноября 1916 г. на Балтике числилось 18 М-5, 53 М-9, 12 М-11, на Черном море – 45 М-5, 45 М-9 и 10 М-11. Осенью 1916 г. авиация Балтийского и Черного морей организационно была сведена в соответствующие воздушные дивизии. В их состав входили как береговые отряды на авиационных станциях, так и отряды корабельного базирования.

М-9 Красного Воздушного флота с серийным номером 1710 и едва различимой цифрой «9» на борту наглядно демонстрирует расширение корпуса лодки в нижней части

Установка двигателя «Сальмсон» на самолет М-9 при помощи подъемного механизма в присутствии фотографа собрала всех находящихся поблизости механиков

В 1916 г. черноморские «девятки» общей численностью 20 экземпляров входили в состав Воздушной дивизии с базированием в Одессе и Севастополе, они были приписаны к корабельным авиаотрядам на гидрокрейсерах «Александр I» и «Николай I». Во второй половине 1916 г. в гидрокрейсер переоборудовали пассажирский пароход «Румыния», который принимал на борт 3 – 4 летающие лодки М-9.

Черноморская корабельная авиации осуществляла свои действия у берегов Болгарии, Румынии и Турции, производила воздушные налеты на Босфор, Варну, Констанцу и другие объекты противника. Эта боевая работа была насыщена многими необычными эпизодами, известно например, что 26 марта 1917 г. экипаж летчика М.М.Сергеева на лодке М-9 впервые в истории флота осуществил абордаж турецкой шхуны.

В середине 1917 г. общее количество М-9 на Черном море довели до 48 экземпляров. Однако начиная с осени 1917 г., по причине неоднократной смены власти на юге России, черноморские М-9 меняли своих владельцев, что вело к неуклонному уменьшению их численности. Весной 1918 г., к моменту австро-немецкой оккупации, на Черном море оставалось около четырех десятков «девяток». До 1919 г. эксплуатация самолетов практически не осуществлялась и, спустя год, в работоспособном состоянии оставались отдельные экземпляры. Добровольческая Белая армия эпизодически использовала до пяти М-9 летом-осенью 1919 г., еще три таких самолета в этот период восстановили в Донском гидроавиадивизионе.

На Каспийском море два М-9 эксплуатировались в период с 1918 г. и до начала 1919 года. Уже позднее, в 1922 г., одна такая летающая лодка использовалась в районе Баку для обследования с воздуха рельефа прибрежного морского дна. При совершении полетов на высоте 500-900 м, летчикам удалось обнаружить новые подводные нефтяные источники.

На Балтике, где наблюдались наиболее интенсивные воздушные бои с использованием морской авиации, активная боевая деятельность М-9 характеризовалась вылетами на разведку и бомбардировку, многочисленными столкновениями с немецкими аппаратами. За этот период русские летчики в воздушных боях сбили не менее десятка вражеских машин, потеряв по различным причинам также около десяти «девяток».

Двигатель «Сальмсон» на М-9 оснащен коробчатыми радиаторами охлаждения. Почти в центре нижнего крыла заметен манометр топливного бака, развернутый своим «лицом» к левому пилоту

Силовая установка М-9, состоящая из двигателя «Сальмсон» с радиаторами охлаждения типа «Хазет». Бакинская школа авиации

М-9, захваченные австрийскими войсками на Черном море летом 1918 г.