Текст книги "Битва за Карелию. Арка в скале. Том 2 (СИ)"
Автор книги: Августин Ангелов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
После того, как враги перерезали железную дорогу, оказались под угрозой поставки продовольствия для Петрозаводска. Учет продовольствия тоже заранее не наладили, потому неизвестно было, насколько хватит запасов при длительной обороне. Городские власти пытались формировать ополчение из рабочих и добровольцев, но для них не имелось достаточного количества оружия и боеприпасов. Оборона вокруг города получалась рыхлой и пассивной. Фронт растянулся, а почти исчерпанные резервы не позволяли отогнать противника с флангов.
Командиры некоторых подразделений взяли за правило отступать с позиций без приказа. Иные части и просто разбегались, впадая в панику, что их окружают финны. Такие паникеры забивались в леса, попадая в плен к финским егерям, или гибли в болотах. Даже заградительные отряды мало помогали в сложившейся ситуации. Почти везде, куда ни посмотри, в обороне Петрозаводска зияли бреши.
И в этих условиях генерал Мерецков сильно обрадовался, что неожиданно появился какой-то Гиперборейский полк, который смог отбросить противника от Петрозаводска хотя бы на западном направлении. Получив шифровку от капитана Проскурина, командарм убедился, что майор Васильев ему не соврал ни про взятие важного населенного пункта, ни про гаубицы. А потому генерал решил, что и сам, пожалуй, съездит в этот полк, расположившийся возле поселка Красная Пряжа. Надо бы забрать у Васильева эти гаубицы. Ведь тяжелые орудия можно использовать в обороне самого Петрозаводска.
* * *
Аркадий Игнатов руководил многими аспектами жизни нового поселения. Он уже от Хозяйки Живого Камня прекрасно знал, что перед ним не просто какой-то неизведанный мир, а Новая Гиперборея. И получилось так, что именно он оказался гражданским руководителем для всех тех людей, которые начинали заселять эту территорию. Игнатов знал, что все то, что они делают, – это лишь подготовка к чему-то большему, к новой фазе развития. Пока посвященных в тайны Живого Камня можно пересчитать по пальцам, но, чем дальше, тем их станет больше. И не у каждого из подключенных к системе кремниевой жизни одинаковые возможности и способности. У каждого индивидуума свой собственный спектр восприятия и свои собственные таланты. И это уже проявляется. Кто-то может общаться с Живым Камнем напрямую, а кому-то приходится использовать посредника в виде Хозяйки.
Занимаясь налаживанием жизни на новом месте, Игнатову приходилось больше заниматься не научной работой, а самым обыкновенным рутинным менеджментом. Вот только осуществлять ему довелось связь времен и пространств. Он чувствовал большую ответственность, потому что держал под своим контролем поставки продовольствия, необходимых материалов, инструментов и самых обычных товаров для жизни, вроде матрасов, раскладушек, подушек, простыней и одеял. Профессору приходилось не только организовывать закупки и логистику, но и заниматься распределением всего привезенного на месте.
Конечно, один он не справился бы. Но, к счастью, на Игнатова работала целая корпорация. Да и голод на новом месте не грозил поселенцам. Воду, еду и тепло здесь, в сущности, обеспечивала сама природа этого благодатного края. Причем, анализ воды показал, что она очень чистая и по составу близка к родниковой. Еда тоже вся была экологически безопасной. А вот проект с обсерваторией пока полностью проваливался по причине особенностей местного климата. Никак не удавалось понаблюдать ночное небо, потому что каждый вечер на небе по-прежнему собиралась плотная облачность, ночью шел небольшой дождь, а облака рассеивались лишь после рассвета.
Глава 16
Лодки экспедиции плыли дальше вниз по течению. На первой стоянке люди так и не решились войти в лес. На тот момент они решили, что приключений пока и без того достаточно. Атаки пантеры и огромного орла заставляли проявлять осторожность. В густом неизведанном лесу под плотным навесом из густых крон человеческий глаз видел немногое. А хищные обитатели леса, таящиеся среди древесных стволов и зарослей кустов подлеска, наоборот, чужаков заметили бы мгновенно. Ведь звери обладали не только острым зрением, а и удивительным чутьем. И это хорошо понимал каждый участник экспедиции.
Марина, разумеется, тоже испугалась этих нападений. Да и необычность местных хищников производила сильное впечатление. Особенно впечатлил девушку огромнейший орел, спикировавший прямо ей на голову. И она, конечно, хорошо понимала, что, если бы не своевременный меткий выстрел капитана Фадеева, хищная птица запросто могла схватить ее и унести в свое гнездо, чтобы скормить там собственным птенцам. Так что испуг с девушкой случился, но, не столь сильный. В момент нападения орла она просто не успела как следует испугаться.
И все равно, раньше, до войны, Марина, несомненно, долго не могла бы отойти от этого пережитого страха. Но, после пребывания в концентрационном лагере, она сделалась убежденной фаталисткой, успокаивая себя, что чему суждено быть, того не миновать. На мужчин инциденты с нападениями хищной кошки и огромной птицы подействовали даже больше, чем на Марину. Возможно, они просто более отчетливо осознавали опасность, принимая новые меры предосторожности. Теперь капитан Фадеев назначил наблюдателей и за небом. Но, похоже, гигантские орлы пролетали лишь изредка. Хотя, никто не гарантировал путешественникам отсутствие каких-нибудь иных летающих опасностей в этой неизведанной местности.
Со своего места на носу второй лодки Марина хорошо видела окружающий пейзаж. Река то немного расширялась, то несильно сужалась, а на ее берегах по-прежнему преобладал лес. В некоторых местах лесная чащоба расступалась, демонстрируя обширные поляны, на которых паслись животные, характерные для эпохи плейстоцена. Марина уже видела на этих прогалинах стада пасущихся бизонов, крупных антилоп, туров и даже шерстистых носорогов. Девушка с интересом крутила головой, стараясь не пропустить что-нибудь интересное. А сзади нее работал веслами жилистый матрос, голый по пояс. И иногда Марина поворачивалась, чтобы бросить мимолетный взгляд в сторону этого молодого мускулистого парня.
Но, на самом деле, Марина посматривала туда, где на корме сидел Виталий Покровский, не расстающийся со своим замечательным плоским фотоаппаратом, произведенным в двадцать первом веке. Девушке хотелось пообщаться с человеком из будущего, чтобы узнать, что же ожидает Советский Союз и его жителей в перспективе. Но, заговорить первой с этим мужчиной она не решалась, а он сам не проявлял инициативу. Матрос, который выглядел младше нее лет на пять, сосредоточенно греб веслами, а Покровский, выглядевший примерно на столько же постарше Марины, похоже, просто стеснялся ее, особенно после того инцидента, когда во время нападения пантеры Виталий намочил штаны. Зато матрос неожиданно сказал ей комплимент, когда Марина повернулась в его сторону в очередной раз:
– Вот смотрю я сзади на вашу фигурку и радуюсь, что такую симпатичную ученую послали с нами в экспедицию. Вы наша путеводная звезда.
– Ну, раз я у вас прямо перед носом, то вы с курса точно не собьетесь, – проговорила Марина, улыбнувшись. Потом она кокетливо поправила свою соломенную шляпку от солнца, которую с нее недавно сбил орел, впрочем, не повредив при этом сам головной убор, и сказала матросу:
– Вы так уверенно гребете, словно всю жизнь провели в лодках.
– Не всю жизнь, но несколько лет уже я на воде, это точно. Как только на флот попал по призыву после десятого класса. Должен был демобилизоваться, да война неожиданно началась, – поведал молодой краснофлотец, разглядывая лицо Марины своими смелыми глазами кофейного цвета.
– Не удивляюсь, мы в равном положении. Меня война тоже застала совершенно неожиданно. Прямо в научной экспедиции, – сообщила девушка.
Тут к их разговору с кормы подключился и Виталий:
– Всегда мечтал пообщаться с такими людьми, которые жили в это страшное время войны с Германией. Вы все для меня просто герои.
Но, развить диалог им в тот раз не пришлось. Впереди по курсу из воды показались спины каких-то больших животных.
* * *
Еще даже не став лейтенантом, Борис Петренко уже мечтал об успешной карьере. Окончив военное училище, он поначалу честно служил стране, старательно выполняя все приказы и не обсуждая их, хотя иногда приходилось претворять в жизнь откровенный идиотизм. Заслужив репутацию хорошего исполнителя, Петренко медленно, но верно продвигался вверх по служебной лестнице. Но, недаром в армейских кругах всегда ходил старый анекдот, когда сын спрашивает отца в звании полковника о том, станет ли он генералом, когда вырастит? На что полковник отвечает, мол, сынок, полковником ты станешь, а вот генералом тебе не быть, потому что и у генерала свой сын подрастает. И большая доля правды имелась в этом анекдоте. Потому что и в армейских кругах всегда многое решали родственные связи и полезные знакомства. И, если бы не покровительство нужных людей из родни, не видать бы Борису Петренко генеральской должности.
Но, он прекрасно понимал, что та должность, которая досталась ему с таким трудом, и которую он занимал в последние годы, являлась верхней точкой его военной карьеры. Дальше светила ему лишь отставка и пенсия. Возраст генерал-майора уже подходил к тому, что при первом же удобном случае его попросят освободить место. Проводят, конечно, на заслуженный отдых с почетом, как положено. Может, и государственную награду какую-нибудь вручат. И пенсию, разумеется, назначат неплохую, генеральскую. И сможет он на эту пенсию посиживать на даче в свое удовольствие, попивать чаек не просто с сушками, а с недешевыми пирожными. Многие другие дачники, конечно, позавидуют такому соседу генералу-пенсионеру.
Вот только мало ему стало подобной перспективы. Несмотря на возраст, амбиций у Петренко имелось еще предостаточно. Хотелось ему после службы пожить дорого и шикарно, на широкую ногу. Тошнило его уже от армейской службы. И он мечтал, выйдя в отставку, не просто завести себе новых молодых и смазливых любовниц, купить дорогущую престижную машину, построить огромный особняк с колоннами, где-нибудь возле Москвы, но и пойти в политику, чтобы получить хорошую должность во власти. И он понимал, что для этого ему понадобятся не просто деньги, а деньги очень большие.
Петренко спрашивал себя, сколько лет жизни у него осталось? И, сознавая, что не слишком много, он и решил ввязаться во всю эту авантюру, в противозаконную деятельность, понимая, что или пан, или пропал, а третьего не дано. К старости еще и жадность непомерная обуяла Бориса Петренко. Да и зависть к другим, более ловким и успешным, постоянно грызла генерал-майора. Вот и стал он использовать в последние годы служебное положение для личного обогащения.
Генерал-майор Борис Петренко командовал несколькими полигонами сразу. А, кроме того, под его командованием находились склады со старыми боеприпасами и отстойники списанной военной техники, расположенные в Карелии. Будучи уже достаточно пожилым, генерал подумывал об отставке. И он прекрасно понимал, что если сам не уйдет, то уйдут его. Свято место пусто не бывает, а особенно такая выгодная кормушка. Действовать Петренко приходилось побыстрее, да порасторопнее, пока на него не наехали те, кто стоял повыше.
Впрочем, обстоятельства способствовали незаконным планам генерал-майора. Если раньше списанную военную технику и армейское имущество ловкие люди из военного руководства перегоняли только заграницу, в основном, в Африку и в Азию, используя сложные логистические пути и схемы расчетов, то теперь, из-за боевых действий на Донбассе, возник спрос на вооружение и внутри страны. В последнее время начали создавать частные военные компании, которые остро нуждались в вооружениях. И хозяева этих ЧВК располагали огромными капиталами.
Борис Петренко уже потирал руки, предвкушая выгодные сделки. Ведь он позаботился заранее, постепенно перегнав за несколько лет достаточное количество старой артиллерии с артиллерийского полигона на полузаброшенный полигон РХБЗ, сделав на его территории собственный теневой отстойник, где вряд ли кому-то из высокого начальства придет в голову искать старые пушки, которые по документам давно числились списанными и сданными в металлолом. И теперь ничего не мешало продать весь списанный хлам этим самым ЧВК, положив на свои счета перед выходом на пенсию очень значительные суммы. Накануне генерал-майор ездил в Москву договариваться с ловкими и успешными людьми, которые обещали посредничество в предстоящей сделке. Возвратившись из столицы в хорошем настроении, Борис Петренко собирался провести инспекцию своих личных запасов, накопленных в отстойнике на полигоне РХБЗ, расположенном в карельской глуши, подальше от глаз большого начальства.
Генерал-майор относился к своим подчиненным спокойно и ровно. Он никогда ни на кого особенно сильно не орал и не учинял унизительные разносы по мелочам, потому что был заинтересован в тихом сотрудничестве этих людей в своих незаконных манипуляциях. Он даже не жалел иногда подкидывать каким-нибудь подполковникам или майорам небольшие крошки со своего барского стола сверхприбылей, которые удавалось получить от реализации списанного оружия, боеприпасов и амуниции налево. И пока оснований не доверять подчиненным у Бориса Петренко не имелось. Вояки честно несли свою службу на местах. А если кто-то из них начинал что-нибудь подозревать о незаконной деятельности генерал-майора, то таких он просто отправлял в отставку. Впрочем, недовольных правдорубов среди офицеров, подчиненных генерал-майору, с течением лет почти не осталось. Те, кто не вписался в рыночные отношения внутри оборонного ведомства, давно уже покинули службу.
Перед инспекцией полигона РХБЗ генерал-майор хотел уведомить начальника этого объекта. Во-первых, Петренко не хотел, чтобы подчиненные дергались, неожиданно увидев перед собой начальство. А во-вторых, он не собирался надолго застревать на старом полигоне и придумал заранее попросить подчиненных подготовить складированное военное имущество. Не только чтобы составили обновленные списки, а чтобы и привели все в приемлемый внешний вид, заставив личный состав хотя бы подкрасить ржавые списанные орудия.
Борис Петренко позвонил подполковнику Николаю Сомову, но, трубку служебного телефона почему-то взял какой-то прапорщик по фамилии Кузьмин, назвавшийся старшим по полигону. Он сообщил пьяным голосом, что Сомов, оказывается, находится на какой-то новой территории и просил его не беспокоить. А на просьбу генерала позвать к телефону хотя бы заместителя начальника полигона майора Михаила Синельникова, прапорщик сказал, что и он на новой территории. «Совсем от рук отбились товарищи офицеры. Что еще за новая территория у них такая образовалась? Напились, наверное, до чертиков, сволочи, раз пьяного прапорщика вместо себя оставили», – подумал генерал-майор.
* * *
Выйдя из машины, Станислав Николаевич сразу увидел Марию Алексееву, ожидающую его. Женщина словно почувствовала, что майор, к которому она была неравнодушна, скоро появится, потому и оказалась в нужном месте в нужное время, встретив его. А все дело было в том, что у нее за последнее время невероятно обострилась интуиция. Маша спала в пещере вместе с другими колхозницами, но лежала в закутке вплотную к дальней стене. И каждую ночь она слышала голос Живого Камня, который разговаривал с ней. И не просто разговаривал, а влиял на нее. И она чувствовала, что этот добрый дух, живущий в камне, желает ей только добра и даже намерен помогать. Вот и на этот раз Живой Камень подсказал Алексеевой, что следует выйти и встретить Васильева. Камень даже послал ей некое видение, как майор едет в ее сторону на красивой черной машине. И видение полностью совпало с реальностью.
– Станислав Николаевич, пойдем к нам в пещеру поедим, да и отдохнуть вам надо, – пригласила женщина.
– Ну, пойдем, Валентин, отдохнем с дороги, – сказал майор Васильев обалдевшему капитану Проскурину.
Мария пригласила мужчин за собой в пещеру. Метров через двадцать от входа, из щели в гранитной скале, вытекал чистейший родник, который, пробегая по желобам из камней, стекал в подобие купели шириной метра три, длиной метра четыре и глубиной до полутора метров. Переполняя ее, родник, вытекая между камней от входа в пещеру, струился дальше к речному берегу небольшим ручейком. Сама пещера была высокой, просторной и вполне сухой, без сырости и плесени по стенам. Благодаря трем сквозным щелям под потолком в боковой стене, выходящей наружу в сторону реки, в пещеру попадало достаточно света. У внутренней стены крестьянки сложили очаг из камней, а рядом была сложена солидная поленница наколотых дров. Судя по вертикальным следам копоти по стене над очагом, тяга в нем была хорошей.
Но жарким днем большой очаг не горел. И внутри пещеры стояла приятная прохлада. Спальные места колхозниц размещались на длинных и достаточно широких уступах, идущих понизу всего периметра этой пещеры. Всего в большом пещерном помещении на ночь размещались три десятка женщин. Но днем здесь почти никого не было, потому что все колхозницы находились на работах. Из этой «женской» пещеры было несколько проходов в соседние пещеры, которые тоже использовались не только для спален, но и для других нужд. Например, в некоторых из них размещались склады припасов и необходимого инвентаря.
– Сейчас угощу вас лососевой ухой, – сообщила Маша, сноровисто разводя пламя, но не в дальнем большом очаге, похожем на камин, а в маленьком, расположенном недалеко от входа, над которым был подвешен на цепях объемный котелок с ароматным рыбным супом.
– Я только час назад приготовила. А сейчас немного разогрею и подам. Вы пока за стол садитесь, – сказала женщина.
В качестве стола в этом жилище использовалось природное каменное возвышение, похожее на полукруглую плиту из гранита, положенную поверх других камней. А стульями служили большие покатые валуны, торчащие из пола пещеры вокруг этого возвышения. По верху, на уровне чуть пониже человеческого роста, вдоль всего пещерного помещения шел еще один уступ, на котором стояла кухонная утварь, вывезенная из колхоза и трофейная, привезенная позже из концентрационного лагеря. А в просторной нише, завешенной шторками, на деревянных полках, приспособленных колхозниками, хранилась еда. Там лежали в полиэтиленовых пакетах крупы, макароны, хлеб, сухари, сушки и даже пряники, а еще соль, сахар, чайная заварка и консервы. Профессор Игнатов наладил снабжение колхозников совсем неплохо.
Васильев уселся за каменный стол. Несмотря на довольно убогую обстановку, ему было здесь уютно и комфортно. Рядом с ним находилась женщина, которую он все больше ощущал, неожиданно для себя, как родную. А капитан Проскурин напряженно крутил головой, по-прежнему плохо понимая, куда же попал. Чтобы успокоить его, Станислав Николаевич произнес:
– Хочу вас поздравить, Валентин, с приездом в наш мир Новой Гипербореи. Да. Не смотрите на меня такими удивленными глазами. Это не Советский Союз сорок первого года, а совсем другая страна и другое время. И мы здесь уже прижились. Ждем и новых переселенцев. Земли в нашей Гиперборее всем хватит. Только здесь надо много работать, чтобы осваивать это место. Оно пока еще, можно сказать, девственное. Природа нетронутая, вокруг богатый животный и растительный мир, чистейший воздух и родниковая вода. Это наш новый дом, и мы постепенно в нем обживаемся.
Глава 17
Капитан Фадеев напрягся и вытянул шею. В реке прямо по курсу плескались какие-то здоровенные животные. Их блестящие от воды коричневые спины то появлялись над водной поверхностью, то исчезали. И каждая такая спина размером напоминала лодку. Наконец-то в бинокль удалось разглядеть головы. Владельцами спин оказались гиппопотамы. Столкновение в реке с подобным зверьем грозило неприятностями. И Фадеев прокричал команду причаливать к правому берегу, где можно было устроить лагерь рядом с отвесными скалами высотой метров десять.
На противоположном берегу смешанный лес подходил к самой воде. И оттуда мог вылезти в любой момент кто угодно. Место же на правом берегу, которое выбрал капитан, казалось вполне удобным для защиты лагеря. Никаких пещер в прибрежной скале там, вроде бы, не просматривалось, а каменистый пляж, поросший кое-где невысокими кустиками, казался достаточно узким, чтобы успешно отбиваться от крупного хищного зверья. Да и возле самой скалы, наклоненной под отрицательным углом, атака гигантских орлов и прочих летающих тварей будет маловероятна.
Когда они высадились на берег, день уже начал клониться к вечеру. Александр Фадеев сделал запись в экспедиционном журнале, что пройдено вниз по реке еще два десятка километров. Он подумывал остановиться тут на всю ночь. Можно, конечно, продолжать движение по воде еще пару часов, до самого заката. Вот только имеет ли смысл?
Во-первых, неизвестно, как поведут себя огромные гиппопотамы, когда лодки с людьми окажутся у них перед носом. Ведь никто не знал привычек именно вот этих местных «водяных лошадок», длинной метров по пять и весом тонны по четыре. А основания опасаться местных обитателей имелись. Например, все переселенцы уже знали, что рыба в реке Кусачей отличалась повышенной агрессивностью, хотя ни пираньи, ни даже классические щуки в ней не попадались, а кусались лососевые своими мелкими, но острыми зубами. Да и раки сразу хватали клешнями за ноги неосторожных купальщиков. А если такие огромные бегемоты агрессивны, то они не только алюминиевые лодки способны перевернуть, но и людей сожрать могут.
Во-вторых, никто не представлял, что там дальше по берегу. И найдется ли еще до темноты столь удобное местечко для ночлега? Так что соображения у капитана были простые, когда он дал команду разбивать лагерь. После того, как причалили, Фадеев оставил возле лодок для охраны двоих матросов, а с остальными сразу отправился прочесывать окружающий берег, запретив ученым идти к кустам, пока он лично не убедится в полной безопасности стоянки.
Уже на берегу Виталий Покровский сказал:
– Если принять за основу теорию профессора Игнатова, что вокруг нас плейстоценовая Карелия, то мы однозначно находимся в теплом интергляциале, в периоде между оледенениями. Судя по рельефу, ледник тут уже проходил, но растаял. А сейчас мы наблюдаем ренессанс субтропического климата со стабильной среднесуточной температурой и регулярными ночными дождями. По-видимому, зимой в этих краях тоже достаточно тепло, иначе никаких гиппопотамов здесь не водилось бы.
– Я полностью согласен с вами, молодой человек, – подтвердил палеонтолог Лев Мурашевский.
– Надо бы поближе подойти к гиппопотамам, чтобы понаблюдать за ними, определить разновидность и сфотографировать, – предложил зоолог Георгий Иванченко.
– Сейчас я запущу квадрокоптер с камерой. На прошлой стоянке, когда со мной приключился стресс из-за нападения пантеры, я и забыл про него, – сказал Покровский, вытащив из лодки серый пластмассовый чемоданчик. И все участники экспедиции с интересом уставились на него, наблюдая, как Виталий готовит невиданный маленький аппарат с четырьмя пропеллерами к полету.
Один только Алексей Быков даже не смотрел в сторону научного руководителя и коллег, собравшихся вокруг него. Он приметил кое-что интересное. Присев у самого уреза воды, геолог заинтересованно всматривался в речной песок, лежащий вперемешку с мелкой галькой. Потом он быстро поднял небольшой камушек и прокричал:
– Нашел! Самый настоящий самородок! Река золотоносная, товарищи! Я только что открыл месторождение золота!
Все ученые тут же подбежали к нему, оставив Покровского возиться и дальше со своим квадрокоптером. Обнаружение золота заинтересовало их еще больше, чем необычная техника.
– Да ну! Где? Дай посмотреть, Леша! – выпалил Мурашевский.
– На, смотри, я не жадный, – отдал ему геолог найденную драгоценность.
Пока палеонтолог вместе с зоологом и биологом рассматривали первую блестящую находку, Алексей руками разгреб прибрежный песок и вытащил еще два маленьких золотых самородка.
– Точно, здесь целое месторождение! – воскликнул геолог.
– Золото самое настоящее, – подтвердил палеонтолог, внимательно рассмотрев самый первый самородок, после чего тоже присоединился к поискам, которые продолжал геолог на урезе воды.
Марина с интересом посмотрела на блестящие золотые камушки, но, они не сильно впечатлили девушку. Вот изысканные ювелирные изделия – это совсем другое дело. А природное золото не выглядело особенно красивым. Просто блестело. Оставив золотоискателей, Марина снова вернулась к Покровскому. А он уже подготовил к полету свой летательный аппаратик. И удивительное изделие из двадцать первого века взмыло в воздух почти бесшумно. Покровский управлял полетом при помощи небольшого пульта с маленькими рычажками и двумя антеннами, который присоединил к своему плоскому фотоаппарату.
Все это показалось Марине интереснее, чем поиск золотых самородков. И она подошла к Виталию вплотную, заглядывая через его плечо в яркий цветной экранчик смартфона, куда передавалась картинка с квадрокоптера. Девушка не понимала, как такое возможно сделать, но ее больше интересовало в этот момент даже не само устройство, а вид реки сверху, транслируемый с летающей камеры.
Впереди в паре сотен метров плескались самые настоящие бегемоты, только очень крупные. И квадрокоптер быстро приближался к ним. Картинка, конечно, удивляла. Ну, кто бы мог подумать о том, чтобы увидеть здесь, прямо в реке, бегемотов, да еще таких больших и весело резвящихся целым семейством из пяти особей! Впрочем, они не просто резвились, а кормились, ловили крупных рыбин прямо своими огромными пастями с полуметровыми клыками и тут же разжевывали их. Многотонные гиппопотамы оказались весьма проворными. И эта их ловкость даже немного шокировала Марину. Ведь она раньше думала, что бегемоты – это создания медлительные и меланхоличные.
Зоолог тоже оторвался от поисков золота и подошел к ним, заглянув в изображение на смартфоне Покровского из-за его другого плеча. Он проговорил:
– Такие гиппопотамы и с любым крокодилом легко справятся. Они могут быть очень агрессивными.
– Никогда не думала, что бегемоты могут представлять опасность, – произнесла Марина.
Зоолог подтвердил:
– Еще какую опасность! Они нападают не только на других животных, но и друг на друга, жестоко дерутся за свою территорию и за самок. Прогоняют всех, кто, по их мнению, может представлять угрозу. А самцы нередко даже собственных детенышей съедают. Такие вот милые бегемотики. Так что правильно сделал наш капитан, что к берегу причалил. Реакцию гиппопотамов на наши лодки предсказать невозможно. До завтра, может быть, уйдут они куда-нибудь.
* * *
Командарму Мерецкову доложили, что телефонная связь с Красной Пряжей снова наладилась. И он еще раз позвонил на командный пункт майора Васильева. Но, трубку взял другой майор, представившийся Борисом Романенко, начштаба Гиперборейского полка. И он рассказал Кириллу Афанасьевичу кое-какие интересные подробности, например, сообщил, что полк их сформировали из военнопленных на территории некоего секретного полигона. И что гаубицы и зенитки доставлены тоже оттуда. А штабной инспектор Проскурин выехал уже на тот самый полигон вместе с Васильевым.
И генерал еще больше убедился, что разговор нужен не телефонный, а лучше поехать в расположение полка самому. Ведь телефонные переговоры врагам ничего не стоит подслушать. Потому командарм в разговоре не стал уточнять никакие детали и даже ничего не спросил про великанов. А когда еще Проскурин вернется, сколько времени пройдет? Валентин уже подтвердил, что майор Васильев не врет, и гаубицы у него действительно есть. Это и требовалось от штабного инспектора. И, конечно, майор вряд ли передаст гаубицы капитану, ведь никакого мандата на изъятие гаубиц из полка у Проскурина нет.
Отправляя Валентина в Красную Пряжу, Мерецков еще даже не верил, что эти гаубицы существуют на самом деле. Думал, что майор Васильев привирает. Но, нет! Выяснилось, что шестидюймовые гаубицы в наличии. Вот только Гиперборейский полк в седьмой армии не числился и ее командованию не подчинялся. Командарм навел справки и выяснил, что не имелось такого полка и в резерве Ставки Верховного Главнокомандования. Возможно, какой-то особый полк НКВД? Или нечто вроде засекреченного штрафбата? На эти версии косвенно указывало, например, формирование полка из бывших военнопленных. А значит, для скорейшего изъятия гаубиц у майора Васильева и перенаправления их на самое угрожаемое южное направление, без вмешательства высшего командования не обойтись. Еще и придется как-то договариваться.
Разумеется, Кирилл Афанасьевич мог послать вместо себя еще какого-нибудь помощника рангом значительно повыше капитана, но, своему заместителю, генералу Гореленко, он не доверял. Генерал-лейтенант Филипп Гореленко командовал седьмой армией до Мерецкова, а потом, одновременно с его прибытием, получил назначение от Верховного на должность заместителя нового командарма. Такое понижение было вызвано тем, что Гореленко в Ставке посчитали не справившимся с боевыми задачами, поставленными армии. И потому, конечно, Гореленко мог от обиды вытворить что угодно.
А ведь Мерецков находился в очень шатком кадровом положении. И успех, которого добился Гиперборейский полк, он надеялся обратить себе на пользу, потому разделять этот успех ни с кем не собирался. С Филиппом Гореленко руководство обошлось еще очень мягко, лишь немного понизив в должности, хотя он, на самом деле, только отступал перед финнами. Седьмая армия под его руководством понесла большие потери, не сумела задержать финское наступление на выгодных рубежах, допустила не только прорыв к самому Петрозаводску, но и победный марш противника в сторону реки Свирь.
Сам же Мерецков попал под самые настоящие репрессии. Он кому-то помешал на самом верху. И дело против него сфабриковали так, что на него, как на шпиона и участника заговора против Сталина, дали показания генералы, арестованные раньше. Их, наверняка, принудили к этому. Эти люди уже и без того были сломлены в застенках. И выбора у них не оставалось.
Мерецков прошел через допросы с пристрастием. Над ним глумились следователи НКВД, его избивали резиновой палкой и кулаками, добиваясь признаний. Ему пришлось оговорить самого себя на предварительном следствии, лишь бы пообещали, что не тронут семью. Но, потом он все же нашел в себе силы от этих показаний, выбитых из него, отказаться. Из Лефортова Мерецков написал письмо Сталину с просьбой освободить и отправить на фронт.
