Текст книги "Битва за Карелию. Арка в скале. Том 2 (СИ)"
Автор книги: Августин Ангелов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)
Игнатов попробовал возразить:
– Ну, как же! Вот у нас есть предание, что Господь создал человека по образу и подобию своему. Религия отрицает наличие разумных существ до появления человека. А наука пока о происхождении разума знает слишком мало.
Хозяйка возразила:
– Ну, не совсем так. Изучая ваш интернет, я наткнулась на Библию. Там сказано: «Адам был сотворен на шестой день из глины в Эдемском саду». Так что за глина такая? Из Живого Камня был сделан этот Адам. Вот что. А те, которые у вас упоминаются как Господь, архангелы и ангелы – это сверхсущества, родившиеся вместе с самой Вселенной. И функция их состояла в том, чтобы упорядочить материю и создать жизнь. Потому что в момент рождения Вселенной родилась не только материя, но и дух. И ваш философский спор, что же первично, на который я тоже наткнулась в интернете, не имеет смысла. Материя и дух существовали с самого начала. Вопрос лишь в формах их существования. Кстати, Господь сотворил мир за семь дней не земных, а дней в исчислении Вселенной, там один день миллиарды лет тянется. А Живой Камень и был тем самым Адамом, первым антропоморфом, созданным из глины. А та самая первородная «глина» и образовала Живой Камень во времена зарождения мира.
– Даже не знаю, что и сказать, настолько все это удивительно, – пробормотал ученый. И тут же спросил:
– Вот ты, Люда, говоришь, что твой этот артефакт-флешка, который Хтиом, сам подключается к подходящему источнику энергии. Тогда получается, что источник энергии прямо здесь? А, если так, то почему не задействовать его на полную мощность, чтобы сразу построить всем переселенцам по коттеджу из гранита? Да и гранитные набережные вдоль речки не помешают. Ну, мосты из гранита тоже можно построить. А еще и гранитные дороги.
Хозяйка в образе Люды улыбнулась:
– Ну, ты и размечтался, Аркаша! Источник энергии для Живого Камня, спрятанный в этом мире, запускается постепенно. Это как ваши атомные реакторы. Слишком быстро нельзя их нагружать, иначе произойдет неконтролируемая реакция. Но, постепенно мощность нарастает. Людей приходит к Живому Камню все больше, и их психическая энергия увеличивает мощность источника. Вот это помещение построили, да и госпиталь тоже. Построим и все остальное, что необходимо, но не прямо сейчас. Не забывай, что там снаружи идет война, и мы снова воюем. А эти враги, которые снаружи, между прочим, используют против нас приемы лемурийцев. Это лемурийцы убивали множество живых существ, чтобы направлять энергию смерти. Потому наши бойцы должны идти вперед, наступая на этих опасных врагов. И тогда, спасая людей и занимая территории, мы сможем включать в систему Гипербореи все больше Живого Камня.
Глава 14
– Ничего себе! Да у нашего Живого Камня есть, оказывается, собственные боевые программы и свои образцы вооружения! – воскликнул майор Синельников, когда три отделения каменных бойцов, только что созданные тремя операторами, самим Синельниковым, Сомовым и Матвеевым, вышли из скал.
Несмотря на то, что новых бойцов каждый из троих создавал индивидуально, представляя нечто свое, получились все каменные солдаты примерно одинаковыми, только ростом разнились от трех метров до пяти. Похоже, что Живой Камень во время изготовления этих боевых юнитов использовал одни и те же лекала. И все каменные солдаты вышли больше похожими на жутких каменных троллей из каких-нибудь норвежских сказок и легенд, чем на космодесантников Империума, на роботов-терминаторов или на боевые машины далеких галактик.
Конечно, внешний вид новых гранитных бойцов ужасал. Впрочем, перекошенные свирепые каменные рожи огромных солдат из гранита, их беспощадные глаза, горящие призрачным зеленым свечением, а также страшные каменные зубы, торчащие из темных провалов широких ртов, должны наводить ужас на неприятеля. Но, Синельникова очень порадовало другое. У этих новых каменных бойцов имелось собственное оружие, стреляющее без пороха и совсем не требующее никаких отдельных расходуемых боеприпасов.
Боезапас уже находился внутри самого бойца и пополнялся вместе с его подзарядкой. На вооружении состояли, кажущиеся фантастическими, но самые настоящие импульсные энергетические пушки-анбиляторы, встроенные прямо в руки гранитным солдатам. А стреляли они небольшими каменными снарядами с такой начинкой, которая создавала в момент взрыва, при попадании в цель, нечто, похожее на антивещество. Разрушительная мощь этого оружия получалась огромной. Каждый такой каменный заряд производил взрыв, эквивалентный нескольким тоннам тротила. Вот только встроенные в руки гранитных солдат импульсные пушки могли метнуть подобный снаряд не дальше полукилометра. Впрочем, этого было вполне достаточно для пехотного боя.
– Что же мы тогда и к большим великанам сразу не сделали подобного оружия? – спросил Сомов.
Синельников объяснил:
– Так, никто же не знал, что существуют такие удивительные возможности. Я только сейчас понял, что есть у Живого Камня и свои собственные боевые программы, и свои оружейные технологии. Постепенно мне предоставили допуск к оружию, а не сразу. И оказывается, Живой Камень умеет вести боевые действия на очень высоком уровне. Он раньше, многие тысячи лет назад, участвовал в войнах в разных мирах, создавая каменных боевых роботов и оружие для них.
– Получается, что Живой Камень – это инопланетянин какой-то, что ли? – удивился Сомов.
– Ну, да. Он инопланетного происхождения, не с нашей планеты. Кремниевая жизнь во Вселенной гораздо древнее биологической. И оружие есть у него свое собственное, уникальное и сверхмощное. Фантастическое для нашего технического уровня. И, в то же время, достаточно простое. Анбилятор называется, – поведал Синельников.
– Может, аннигилятор? – уточнил Сомов.
– Что-то вроде аннигилятора, но не совсем. Анбиляторы – это импульсные пушки, стреляющие каменными ядрами с антивеществом внутри. Импульс, вроде электромагнитного, выкидывает эти снаряды к цели. Думаю, есть и еще что-нибудь гораздо более мощное в запасе у Живого Камня. Но, пока я точно не знаю, потому что мне сейчас предоставлен доступ только к этой боевой программе, – сказал Синельников.
– Получается, как в компьютерной игре, чем больше прокачиваемся мы сами и прокачиваем Живой Камень, тем и возможностей у нас больше становится, – вставил Матвеев.
– Да, чем больше энергии Живой Камень получает, чем больше его компонентов активируется, тем больше сохраненных данных удается открыть и использовать. Кремниевый организм, словно бы, потихоньку просыпается, а данные, накопленные за тысячелетия, постепенно разархивируются, – подтвердил Синельников.
– Так ты, все-таки, сам напрямую с этим разумным Камнем общаться научился? А как же Хозяйка? – спросил Сомов.
– Не знаю, Коля, как такое получилось, но сам Живой Камень без всяких посредников вышел со мной на контакт, минуя эту самую Хозяйку, – поведал Синельников.
– И чем только ты ему приглянулся, Миша? – удивился Сомов. И добавил:
– Вот общаешься через голову Хозяйки Камня, а она возьмет и обидится на тебя.
Синельников возразил:
– Нет, не обидится. Мы же не вредим Живому Камню, а сотрудничаем с ним. И все, что делается, так это только с его одобрения. А Хозяйка Живого Камня – она просто женщина, давно умершая хранительница, жительница Гипербореи, которая записала свое сознание в артефакт, став виртуальным существом, живущим внутри каменной структуры. Но, она и сам Живой Камень – это разные сущности. Если сравнивать масштаб, это как дом и хозяйка этого дома. Она может переставлять мебель, подключать коммуникации и нужные приборы, следить за чистотой в доме и за его безопасностью, а также приводить гостей, каких посчитает полезными, но и сам этот дом живой и умный. Он может и самостоятельно заговорить с кем-нибудь из гостей, если сочтет нужным и полезным.
* * *
Майор Васильев и не думал ничего скрывать. Он сразу огорошил капитана Проскурина упоминанием Гипербореи и предложил ему осмотреть другие позиции полка, а не только штабной блиндаж и наблюдательный пункт. «Какая еще Гиперборея? Этот майор, наверное, все-таки полоумный выдумщик. Бывает, конечно, что после издевательств в плену даже самые стойкие бойцы потом с ума сходят, а ведь полк состоит из военнопленных. И, скорее всего, сам Васильев тоже в плену побывал. Причем, другой полковой командир, начальник штаба полка по фамилии Романенко, находящийся в этот момент вместе с ними, ничему не удивлялся. Видимо, майор Романенко тоже из военнопленных, вот и сговорились они вдвоем с Васильевым подшучивать над инспектором, присланным командармом из Петрозаводска. Нет, таким людям, которые уже один раз сдались врагам, нельзя доверять безоговорочно, а командование целым полком, тем более, нельзя поручать», – подумал Проскурин в первый момент, внушив самому себе обиду на пустом месте. Тем не менее, он спросил, как ни в чем не бывало, сделав вид, что не понял розыгрыша:
– И где же находится место с таким названием «Гиперборея»?
Майор Васильев взглянул на заезжего капитана как-то странно и предложил:
– А давайте, Валентин, лучше съездим туда прямо сейчас. Сами все и увидите.
– Это далеко? – поинтересовался Проскурин.
Васильев сообщил:
– Совсем близко, въезд через тоннель находится возле высоты 168,5.
«Хм, что там может быть за тоннель такой? Ведь даже на самых секретных картах в штабе армии ничего подобного не обозначено. Нет внутри высоты 168,5 никаких тоннелей. Не иначе, точно спятил майор. Шутник, мать его. Ну, ничего, все шуточки ему потом боком выйдут», – подумал Проскурин. Но, виду не показал, а вслух сказал другое:
– Хорошо. Раз близко, то поедем. Только схожу к своей полуторке и шифровку в штаб армии отправлю.
Майор Васильев остался на НП, а капитан пошел к грузовичку, на котором приехал. Осенняя погода в этот день немного порадовала солнышком, и бойцы в машине, пригревшись, отдыхали. Водитель Иван Крупенко дремал на своем месте, а в кузове разлеглись рядовой Матвей Прошкин и связист Зиновий Розенфельд в звании младшего сержанта.
– Чем вы тут занимаетесь? Заснули, что ли? – окрикнул подчиненных Проскурин.
– Никак нет, товарищ капитан, рацию охраняем, – доложил рядовой, сразу вскочив и схватив свою трехлинейку.
От окрика проснулся и связист. Капитан приказал ему:
– Ты вот что, Зяма, включи радиостанцию и передай ключом в штаб шифровку. Я сейчас напишу нужный набор цифр, а ты пока свой аппарат подготовь.
– Есть! – воскликнул радист и сразу начал присоединять к рации «5-АК-1М» большую антенну.
Проскурин открыл свою командирскую сумку-планшет и составил простенький текст маленького донесения: «Десятый – Первому. Взятие «Красной Пряжи» и наличие гаубиц подтверждаю. Продолжаю изучать обстановку на месте». После чего капитан извлек из планшета шифровальную таблицу и зашифровал сообщение. О великанах, которых Васильев назвал шагающими танками, как и о неуместных шуточках про Гиперборею со стороны майора, Проскурин решил не сообщать до тех пор, пока не осмотрит все вблизи.
На любовь майора к розыгрышам Проскурин решил пожаловаться Мерецкову потом, когда будет докладывать командарму лично. Сначала нужно дождаться, к чему же весь этот глупый розыгрыш приведет. Заранее жаловаться непонятно на что означало поставить самого себя в нелепое положение. Отдав клочок бумаги с рядами цифр радисту и убедившись, что Зиновий сообщение передал, Проскурин вернулся к Васильеву. И вместе они спустились с вершины холма, где их уже ожидал автомобиль майора вместе с водителем. То был трофейный черный «Опель Адмирал» в отличном состоянии с кожаными сидениями.
– И откуда только у вас здесь такие шикарные трофеи? – поинтересовался Проскурин, когда они с майором устроились на заднем сидении за водителем.
– Эту машину мы конфисковали из гаража концентрационного лагеря. На ней лагерное начальство ездило. Да не успели удрать, когда мы напали, – сообщил Васильев.
– В смысле, вы с военнопленными мятеж устроили? – не понял капитан.
– Нет, я тогда еще партизанским отрядом колхоза «Красный посев» командовал. Вот мы и освобождали военнопленных. Всю их охрану ликвидировали, финнов перебили, а эсэсовцы сбежали от нас, даже не приняв бой, – рассказал майор.
Услышав такое, штабной капитан сразу немного поменял свое мнение о Васильеве. Валентин Проскурин до этого еще не слышал ни об одном подобном случае, чтобы партизаны смогли взять штурмом целый концентрационный лагерь. Но, может и это неправда и часть розыгрыша?
– И как же вам подобное удалось? – спросил капитан.
– Наверное, одним и не удалось бы, да только нам помогали гиперборейские шагающие танки, – сказал майор.
«Опять он за свое. Точно сбрендил с этой Гипербореей», – подумал Валентин. А вслух произнес:
– Ну, что военнопленных освободили, то молодцы, конечно. Просто героические какие-то у вас партизаны. Вот только, как же вы из освобожденных полк сформировали, если половина всех тех, кто в плен сдается – это же враги народа, предатели, которым нельзя доверять?
– А у нас особый прибор есть, рамка из гиперборейского камня. Так он достоверно показывает, кто враг. Лампочка красная над головой у врага сразу зажигается, – объяснил майор.
«Точно же сумасшедший!» – ужаснулся капитан.
Но, когда приблизились по грунтовой дороге к склону высоты 168,5, Проскурин подумал, что сходит с ума сам. Напротив их автомобиля, прямо из скал, примыкающих к темной огромной арке, в которой почему-то клубился туман, выходили один за другим каменные гиганты страхолюдного облика, высотой в два-три человеческих роста, с глазами, горящими зеленым огнем, со свирепыми каменными лицами и с огромными черными зубами в оскаленных ртах. У каждого из взвода каменных существ на лбу горела красная звезда, а каждое отделение вели за собой командиры пятиметрового роста с длинными руками и разлетом плеч метра в три. Увидев автомобиль Васильева, самый высокий и страшный из них изобразил на каменном лице подобие улыбки и приветственно помахал рукой. А Васильев помахал ему из открытого окна в ответ.
– Что за каменные чудовища у вас тут такие разгуливают? На танки они совсем не похожи, даже на шагающие. Я атеист, конечно, но эти уж очень демонов напоминают, только рогов и хвостов им не хватает, – испуганно пробормотал штабной инспектор, когда взвод промаршировал мимо них с каменным грохотом, создавая настоящее землетрясение, раскачивающее автомобиль, и оставляя за собой огромные следы сбоку от дороги.
– Да это же подполковник Сомов ведет своих новых парней в бой, – объяснил майор, приказав водителю проезжать сквозь туман прямо в арку.
В этот момент Валентин Проскурин лихорадочно соображал, что же за наваждение такое творится вокруг? И почему какой-то подполковник Сомов, которого поприветствовал Васильев, выглядит, словно самое настоящее каменное чудовище из страшных сказок? Но, еще больший сюрприз ожидал Валентина внутри, с другой стороны от арки в скале. Сквозь открытые окна автомобиля внутрь сразу ворвался жаркий по-летнему воздух, а солнце висело высоко в небе, в то время, как снаружи уже тени удлинились, светило клонилось к горизонту, и наступал вечер. За аркой текла еще и река средних размеров, а за водным потоком на противоположном берегу поверху скал стоял лес совсем не осенний, без единого пожелтевшего листочка на деревьях.
По широкому каменистому речному пляжу в обе стороны сновали люди и ездили грузовики. Направив взгляд дальше вдоль берега, Проскурин увидел, что машины курсируют между военным палаточным лагерем и каким-то сооружением, похожим на большой склад и расположенным рядом с еще одним выездом, сделанным в виде металлической аппарели из тоннеля, пробитого в скале. А на самой реке рыбаки с деревянных мостков ловят упитанных рыбин навскидку метрового размера. Сзади Проскурина, рядом с той аркой, через которую они въезжали, находилась еще одна. Правда, туда и оттуда никто не проезжал. Никаких каменных чудовищ тоже на глаза не попадалось.
Если не считать военного лагеря, то пейзаж, можно сказать, выглядел вполне мирно. Но, как все это могло находиться внутри холма, Валентин Проскурин понять никак не мог, лихорадочно соображая, что же это за морок? Может, в чай, который он выпил на командном пункте полка, ему подсыпали какой-нибудь препарат, вызывающий галлюцинации? Может, это тоже входило в план розыгрыша, устроенного ему полковыми майорами? Капитан ущипнул себя несколько раз очень сильно, но ничего не помогало. Вокруг пейзаж не изменился.
Тем временем «Опель Адмирал» остановился на стоянке у скал, проехав мимо военного лагеря, состоящего из множества палаток. Водитель, немолодой сержант, вышел из машины и распахнул дверь перед гостем. И Проскурин вылез из немецкого автомобиля, озираясь по сторонам. Он все еще никак не мог поверить своим глазам. Ведь получалось, что тоннель, о котором говорил Васильев, существовал на самом деле. И существование этого сооружения не вписывалось в версию о розыгрыше. Вот только куда же этот тоннель выходил? На подземелье все вокруг никак не походило.
– Куда это мы приехали? – сразу спросил штабной инспектор у Васильева.
– В Гиперборею, – сообщил ему майор.
* * *
Вдохновленная успехом возле Эссойлы, авиагруппа майора люфтваффе фон Гегенбаха вылетела бомбить каменных великанов, атакующих финские позиции около населенного пункта «Красная Пряжа». Настроение у всех летчиков было хорошим. Как утверждали финны, гранитных чудовищ осталось всего двое. Но и они наводили ужас на финские войска. «Юнкерсы» подходили к целям на высоте пять тысяч метров, когда неожиданно попали под огонь вражеской зенитной артиллерии. Причем, на этот раз по немецким самолетам стреляли не сами великаны, а какие-то дальнобойные зенитные орудия, установленные на высотах вокруг поселка. По пикировщикам с земли открыли огонь еще на подлете. И огонь был плотным и точным.
Одну за другой красные сбили три машины, а еще один самолет загорелся. Новые зенитки русских стреляли на удивление высоко. Ульрих фон Гегенбах приказал своим пилотам разворачиваться и заходить на великанов с другой стороны. Но, вражеские зенитные пушки снова не дали приблизиться к целям. Все небо над поселком «Красная Пряжа» и вокруг него уверенно простреливалось противником. С такими меткими и опасными орудиями ПВО летчикам пикировщиков еще не приходилось иметь дело в этой войне на Восточном фронте. Потеряв еще два самолета и не добившись никаких успехов, майор отдал приказ отбомбиться на дорогу, ведущую в Петрозаводск, а затем уходить обратно на свой аэродром.
Глава 15
Рота уверенно продвигалась к Святозеру. Бойцы залегли в кустах, а политрук Сергей Парамонов наблюдал за организацией переправы через протоку с сильно заболоченными берегами, протекающую между Пелдожским озером и озером Лижменским. Сама протока имела ширину по чистой воде метров двадцать, а длиной была километра полтора. Она пересекала с востока на запад дорогу, ведущую на юг от Красной Пряжи в сторону села Святозеро, являясь естественной водной преградой. Во время своего бегства финны переправились через эту протоку по уцелевшему деревянному мосту, взорвав его за собой. И теперь противник закрепился на берегу Святозера в одноименном селе.
Справа и слева от роты Парамонова разместились остатки других рот 313-й стрелковой дивизии, которые обороняли высоту 168,5 до подхода подкрепления, когда Гиперборейский полк, усиленный тяжелой артиллерией и шагающими каменными танками, решительной атакой сходу выбил противника из Красной Пряжи, обратив финские части в бегство. Теперь линия противостояния южнее этого поселка пролегла вдоль протоки между двумя озерами. И для того, чтобы штурмовать село Святозеро, надо было сначала эту водную преграду форсировать.
К неудовольствию политрука, огромный каменный великан, сверхтяжелый шагающий танк, который гнал финнов до протоки с топкими берегами, расстреляв весь боезапас, ушел в тыл, обратно к Красной Пряже. И бойцы роты, которой командовал Парамонов, вынужденно начали строить из кусков взорванного врагами деревянного моста некое подобие плота, на котором можно было бы переправиться через протоку, за которой засел противник.
Артиллеристы не давали противнику спокойно сидеть в обороне. Со стороны Красной Пряжи по финским позициям лупили гаубицы Гиперборейского полка. И, под прикрытием этого артогня, роте ставилась боевая задача организовать переправу через протоку. Постепенно дело шло, и из бревен, стянутых веревками и сбитых наскоро досками, кинутыми поперек и пробитыми большими гвоздями, саперы соорудили небольшое плавсредство, на котором, отталкиваясь импровизированными шестами из длинных досок от дна, можно будет начать переправляться на противоположный берег водоема.
Убогое подобие плота вмещало не более отделения красноармейцев. И это обстоятельство не обещало быстрой переправы. Ведь, вместе с топкими берегами, двадцать метров открытой воды превращались в серьезную преграду шириной в полусотню метров. Пока первое отделение готовилось переправляться, все остальные бойцы роты залегли вдоль берега протоки, готовые огнем из своих винтовок поддержать тех, кто окажется на плоту.
Противоположный берег, заросший лесом, в котором терялась грунтовая дорога, идущая дальше на юг от разрушенного моста, казался безлюдным, но, такое впечатление обманывало. Финны, все же, иногда постреливали с той стороны из кустов подлеска, а где именно они засели в лесу и сколько их там, никто в роте пока не имел понятия. И Парамонов внимательно высматривал противника через окуляры бинокля.
Но, финские егеря умело прятались в тени деревьев. Стараясь не попадаться на глаза красноармейцам, они довольно метко стреляли в саперов, убив одного из них и ранив еще двоих. Но, плот саперы, все же, сумели доделать под огнем противника. Оставалось лишь переправиться. Вот только, как же переправляться, если противник стреляет из леса, и этих стрелков не видно? Становиться мишенью для финских стрелков никому не хотелось. Но, боевая обстановка требовала переправляться побыстрее.
– Добровольцы в первую группу на плот есть? – спросил политрук. Когда никто не отозвался, он приказал:
– Первое отделение, за мной к переправе! Бегом!
И, поднявшись со своей наблюдательной позиции за кустом на пригорке, Парамонов кинулся к плоту короткими перебежками.
– Веревку возьмите! Если закрепите ее на том берегу, то паром из плота легко получится, – сказал ему раненый сапер, лежащий возле переправы за деревом, подавая политруку веревочный конец.
В этот момент с противоположного берега с правого фланга застрочил финский пулемет. А потом с левого фланга ударил еще один, поливая красноармейцев перекрестным огнем. И первое отделение, уже подтянувшееся к переправе следом за политруком, вынужденно залегло под пулями, так и не достигнув самодельного плотика. Финны за это время, пока саперы строили плот, подтащили свои пулеметы к протоке.
Чтобы подавить вражеский пулемет, никаких средств в роте не имелось. Надежда переправиться до темноты таяла. Значит, скорее всего, придется переправляться ночью. Только и финны ждать не станут. Выставят, конечно, напротив переправы засаду. Сергей Парамонов не знал, что и делать. Можно, наверное, попробовать положить одежду и оружие на плот, а самим поплыть на противоположный берег, чтобы потом подтянуть плот туда за веревку. Но, лезть в топь и холодную воду, чтобы попробовать добраться вплавь до противоположного берега, тоже совсем не хотелось. Да и пулеметы, наверняка, станут бить по плывущим.
Помощь пришла неожиданно. Сначала сзади со стороны дороги послышался тяжелый топот. Потом земля начала ощутимо сотрясаться под великанской поступью с аккомпанементом из звуков камней, стукающихся друг о друга. Политрук Парамонов приподнялся и обернулся. Но, вместо одинокого каменного исполина, вдоль грунтовой дороги, ломая по пути кусты и деревья, двигался целый каменный взвод. Эти представляли из себя не таких высоченных гранитных бойцов, как сверхтяжелый шагающий танк, но все равно выглядели достаточно большими, со свирепыми каменными лицами, с глазами, горящими зеленым огнем и с красными звездами, алеющими на головах посередине гранитных лбов. Каждый боец каменного взвода казался страшным до ужаса. Но, все в роте уже понимали, что к ним пришли на помощь свои.
– Расступись! Задавлю! – прокатилось грозным рыком над лесом. И передний пятиметровый великан сходу вошел в трясину.
Все бойцы роты, преодолев испуг, с интересом наблюдали, как пули пулеметных очередей финских пулеметов с цоканьем отскакивают от каменной поверхности исполина. Попадания лишь бессильно высекали из гранита искры, пока пятиметровый боец входил в воду. Зайдя по колено в трясину, он остановился, выставил вперед перед собой каменные руки с подвернутыми вниз кистями, напоминающими ковши экскаваторов, открыв дульные отверстия на запястьях, после чего прицелился и сделал последовательно два выстрела в направлении финских огневых точек.
Сами выстрелы походили на легкий хлопок, они не впечатляли ни громкими звуками, ни яркими вспышками, ни отдачей. Но, на противоположном берегу в двух местах рвануло так, что вздрогнула земля, а в воздух и в разные стороны на десятки метров разлетелись стволы вековых сосен вместе с тяжелыми ветками и с облаками земли, поднятыми взрывами. На местах попаданий оставались широкие и глубокие воронки. И они оказались гораздо больше тех, что возникали после попаданий снарядов шестидюймовых гаубиц. Словно бы стреляло тяжелое орудие какого-нибудь линкора, калибром дюймов пятнадцати, не меньше.
После этого не только вражеские пулеметчики, но и отдельные стрелки стрелять перестали. Видимо, финны начали отходить от протоки. Наверняка, они испугались такой подмоги, пришедшей на выручку к красноармейцам. А великаны входили в протоку, легко преодолевали прибрежную топь, проходили вброд открытую воду, которая доходила самым низким из них в середине протоки до шеи, и выходили уже на противоположном берегу. Измазанные в тине и иле, они, не останавливаясь, продолжали движение напролом, устремившись к Святозеру.
От переправы до села оставалось пройти чуть более километра. Но, ближе к населенному пункту финны подготовили еще одну линию обороны с опорой на местные высотки. Впрочем, огонь гаубиц Гиперборейского полка, который велся именно по этим позициям, подавляя финскую полевую артиллерию, уже сделал свое дело. Финские орудия вышли из строя и не стреляли. А их расчеты оказались либо убиты, либо сбежали.
Тех врагов, кто замешкался, не покинув позиции, великаны добивали своими каменными кулаками и давили гранитными ступнями. Подполковник Сомов вывел своего каменного исполина на возвышенность и стрелял с обеих рук вслед отступающим финским войскам из своих тихих импульсных анбиляторов, создавая на отдалении в полкилометра среди скоплений убегающего противника мощнейшие взрывы, раскидывающие в разные стороны машины, людей и лошадей. А следом за каменными бойцами Сомова в село уже входили красноармейцы роты Сергея Парамонова, спокойно переправившиеся через протоку на своем самодельном плотике следом за великанами.
* * *
Чем больше доступа во внутренний мир Живого Камня получал майор Михаил Синельников, тем труднее становилось ему воспринимать полученную информацию. Настолько много необычных знаний и чужих воспоминаний свалилось на Михаила, что он даже не знал, как такой огромный объем переварить собственным мозгом. А фокусироваться на чем-то одном становилось все труднее. Ведь хотелось заполучить одновременно множество знаний, накопленных кремниевым разумным организмом за миллиарды лет его жизни. Живой Камень был чрезвычайно древним существом, разумной формой, рожденной из сочетания материи и духа еще тогда, когда не зародилось во Вселенной ни одного биологического объекта.
Кремниевые структуры постоянно накапливали и хранили информацию. И они постепенно открывали ее тому разумному существу, которому доверяли. Живой Камень проявлял к Михаилу дружелюбие. И постепенно Синельников получал все больше возможностей доступа к памяти камня. Михаил мог просматривать панорамы неизвестных планет, как совершенно пустынных каменных миров, так и населенных неведомыми существами. Попадались внутри каменной памяти воспоминания о путешествиях в космическом пространстве, когда Живой Камень путешествовал между планетными системами, становясь на это время одним из астероидов. Пробивать порталы в иные миры и в иное время Живой Камень научился не сразу. Но, он постоянно самообучался, сумев с течением времени открыть некие удивительные скрытые свойства Вселенной. И, чтобы овладеть ими, Камню понадобился не один миллиард лет.
Участвовал Живой Камень и в страшных битвах. Сражения бывали такие, когда не только цивилизации погибали, гибли планеты и целые планетарные системы, даже звезды иногда гибли, а Живой Камень всякий раз возрождался вновь. Израненный и оплавленный, но сохранивший хотя бы одно процессорное ядро, он мог, при наличии необходимого количества и качества энергии, возрождаться заново в любом подходящем месте. А сколько было Хранителей, разумных существ различных рас, разной природы и внешнего вида, находящихся с Живым Камнем в прямом симбиозе? Точное их количество Синельников даже не имел возможности пересчитать, настолько много было таких, кому Камень доверял и посвящал в свои тайны за собственную невероятно длинную жизнь. Ведь симбиоз с биологическими разумными существами резко убыстрял все процессы самого каменного организма.
* * *
Приняв командование седьмой армией от генерала-лейтенанта Гореленко, Мерецков сразу обнаружил множество недочетов. Мало того, что личный состав находился в деморализованном состоянии по причине постоянных отступлений, так еще никто толком не наладил работу по учету бойцов и оружия. Даже полных списков людей, состоящих в 7-й армии, не имелось. Многие командиры и комиссары плохо вели учет и понятия не имели о точных потерях на переднем крае, отсиживаясь в штабах достаточно далеко от линии боевого соприкосновения с противником. В то же время, ротные командиры на передовой проявляли завидное мужество, потому и погибали первыми. И вскоре младших командиров не хватало в частях повсеместно. Такой раздрай в войсках не позволял организовать действительно серьезный отпор врагу. И потому армии приходилось постоянно отступать. Но, дальше Петрозаводска отступать уже было некуда.
Положение сильно усугублялось еще и тем, что противник прорвался между Ладожским и Онежским озерами, выйдя на этом перешейке к реке Свирь и быстро продвинувшись вдоль нее на восток, создав угрозу Петрозаводску с юга. А шестой финский армейский корпус, который наступал в районе Свири, насчитывал целых четыре пехотных дивизии. К тому же, им помогали союзники-немцы, усилив финские войска на этом направлении своей 163-й пехотной дивизией.
