Текст книги "Контракт (СИ)"

Автор книги: Ася Учайкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Воспоминания волной накрыли ее. Правда, сейчас на ней не было маски, и на мужчине, стоявшем у окна, занавешенного плотными портьерами, ее тоже не было. Первым порывом Амали было развернуться и уйти. Но только боязнь, что Фелис больше не позовет, остановила ее, хотя она уже испуганно и за ручку двери схватилась. Раз решила идти до конца, надо пройти свой путь до конца. В ней боролись два чувства – чувство желания быть с этим мужчиной и чувство обиды. А вдруг это, действительно, Фелис был тогда с ней пять лет назад? Не хотелось в это верить. Амали закрыла глаза, досчитала до десяти и решила, что она пройдет этот путь, как бы горько потом ни было в самом его конце.

Затем она кивнула, здороваясь, уверенно пересекла комнату и уселась на краешке дивана рядом со столиком, где до ее прихода пытался сидеть Фелис. А тот продолжал стоять у окна, улыбаясь и рассматривая Амали. Но потом, не выдержав, приблизился к ней и наклонился к ее губам. Амали улыбнулась, верхняя губа чуть приподнялась, обнажая полоску ровных жемчужно-белых зубов, приглашая к поцелую...

Теперь она даже не сомневалась, что тогда с ней был Фелис. Запах, который она помнил все эти годы, проникал в сознание, заставлял любить, подчиняться этому мужчине. Сначала появилась мысль, что отец и сын Далтоны могут иметь идентичный запах, но она сразу затолкала ее на задворки сознания. Это был тот мужчина, а не другой...

– Ты не хочешь принять душ? – с придыханием поинтересовался Фелис, прерывая поцелуй и переводя дыхание. Он неспроста отправлял Амали в душ. Сейчас от нее исходил запах изысканных духов, Фелис кроме них, ничего не чувствовал, а хотелось ощутить запах самой Амали, чтобы уже никогда не забывать. Может, ее запах позволит ему забыть тот, который мерещился на каждом углу, казалось, исходил от любой девушки, оказавшейся рядом, напоминал, будоражил воспоминания.

– Чуть позже, – прошептала она, начав расстегивать пуговицу за пуговицей на рубашке Фелиса.

– Мне сесть? Лечь?

– Лечь, – ответила Амали и встала с дивана, позволяя мужчине разложить его и кинуть в изголовье подушки.

– Выпить ничего не желаешь? – поинтересовался Фелис и облизнул слегка пересохшие губы.

– Нет, если можно, то позже.

Они разговаривали тихо, почти шепотом. Полумрак, музыка, не хватало только нежного дрожания язычков пламени свечей...

Фелис лег на диван, откидываясь на подушки и вытягиваясь в полный рост. Он хотел, чтобы Амали продолжила прикасаться к нему своими прохладными пальцами. Когда она расстегнет рубашку до конца и снимет ее с него, он обязательно наденет ей на палец кольцо. Быстрым движением вытащит его из кармана брюк и наденет, а потом перецелует каждый ее пальчик, прежде чем начнет раздевать саму.

Амали, не торопясь, расстегнула последнюю пуговицу, развела полы рубашки в стороны и погладила ладонями практически лишенную растительности грудь мужчины. Где-то в подсознании она осознавала, что ей нравятся именно такие, она не любила волосатых мужчин. Пожалуй, кроме папы Дамиана, тело которого сплошь было покрыто темными волосками, а не только грудь, пах и ноги – ей доводилось видеть его в сауне, на пляже.

А Фелис хоть и был темноволосым, брюнетом с карими, как вишни, глазами, но на груди его почти не было растительности, только отдельные мягкие волоски. Амали захотелось узнать, а какого цвета волосы у него в паху. Может, он крашеный? И сразу она потянула «молнию» на брюках вниз, расстегивая их. В руку уперлось возбужденное естество мужчины под тонкой тканью нижнего белья.

Амали задрожала от возбуждения, но пересилила себя и, взявшись дрожащими руками за край и брюк, и трусов одновременно, потянула их вниз слегка, только чтобы только посмотреть на цвет волос. И тут ее взгляд упал на родинку под пупком, на маленькую родинку в виде сердечка.

Амали вздрогнула, как от удара, возбуждение мгновенно прошло. Слезы навернулись на глаза, стало жутко обидно, что все же Фелис тогда купил ее девственность. Она наклонилась, поцеловала чуть подрагивающий под ее губами теплый живот, языком прошлась по родинке.

Затем резко поднялась и, ни слова не говоря, вышла из помещения, довольно громко хлопнув дверью.

Амали быстро пошла, почти бежала, к своей машине, стоящей здесь же на стоянке возле ресторана, а слезы катились из глаз. Она не плакала, нет. Она прощалась со своей любовью. Со своей первой и последней любовью. Она любила Фелиса, по крайней мере, ей так казалось, не того, что был с ней пять лет назад, а теперешнего. Влюбилась в Фелиса Далтона, резкого, прямого, но такого желанного. Все! Фелис больше никогда ее не позовет, не придет к ней. Амали больше не сомневалась, что это именно тот мужчина, которому она не нужна. Фелис не хотел ее видеть тогда, не хотел слышать ее голоса, не обрадуется и сейчас, узнав, что Амали – именно та девушка. Он ведь не стремился к серьезным отношениям с ней, ему нужна была только постель на один, а, может, на два раза, не больше. Пусть уж остается все, как было до того...

Фелис опешил. Что произошло? Что случилось? Он даже ничего не сказал Амали, чтобы обидеть ее. Почему та так поспешно покинула его? Испугалась?

Целый ворох мыслей мгновенно пронесся в его голове. Он вскочил, быстро привел свою одежду в порядок, насколько это было возможно, и кинулся вслед за Амали. Но той и след простыл. Фелис прошелся по ресторану, с надеждой заглядывая во все ниши, может она присела за столик, решив выпить чего-нибудь для храбрости. И совершенно обескураженный вернулся в свой чилаут. Домой он сегодня не поедет. Номер оплачен до утра, крепких напитков у него предостаточно, чтобы напиться до беспамятства. Фелис решил начать с «Кровавой Мэри» и сделал первый большой глоток...

В дверь раздался осторожный стук. Так мог стучать только администратор, впрочем, только он имел право стучать в номер, беспокоя клиентов, больше это никому не дозволено.

Фелис прохрипел «войдите» внезапно севшим голосом и с надеждой уставился на дверь.

ГЛАВА 6

Двери, скрипнув, приоткрылись, впуская посетителя.

Как в замедленной съемке в дверном проеме возникла мисс Мартина Марлоу, та самая мисс Марлоу, аудиторскую проверку фирмы которой и сделала Амали Хейли по заказу господина Далтона.

Фелис замер с бокалом у губ, и от неожиданности чуть не брякнул: – А тебя каким ветром сюда надуло?

Но вовремя сдержался, все же хамство не было отличительной чертой их семьи.

– Я немного припозднилась, котик, – промурлыкала мисс Марлоу, и шагнула к нему, широко разведя руки для объятий. – Заскочила домой только носик попудрить.

«Что-то я плохо соображаю от выпитого. Или мне все это мерещится? – Фелис потряс головой и выразительно взглянул на свой бокал, не подсыпал ли кто туда чего-нибудь. – Что ей здесь надо, и кто из нас, в конце концов, мужчина, чтобы настаивать на близости и делать первые шаги навстречу друг другу? – пронеслось мгновенно у него в голове. – Сюда ее, по крайней мере, я не приглашал. Это хорошо помню».

Мозг судорожно прорабатывал различные варианты отступления – как красиво исчезнуть, слинять без ущерба его деловой и сексуальной репутации. Если мисс Марлоу появилась здесь, то наверняка о том, зачем она пришла в ресторан, знал не один десяток людей. И они будут ждать, что завтра, никак не позже, на конкурс по бизнес-центру выйдет Фелис Далтон вместе с Мартиной Марлоу. Послезавтра будет поздно, прием заявок просто-напросто закончится. И те, кто оставались за дверью, прекрасно осознавали, что из этой комнаты эти двое смогут выйти только как деловые партнеры и любовники, отношения которых в будущем будут только развиваться и углубляться, может быть, даже закончатся браком. Об этой их сегодняшней встрече за закрытыми дверями будут говорить во всех завтрашних новостях, смакуя и додумывая детали.

Вот это подстава! Фелис такого точно не ожидал. Для себя он уже давно решил, что бизнес-центр в его любимом городе будет строиться без его участия, и даже предупредил об этом отца, не вдаваясь в подробности о принятии подобного решения. Деловая честь ему дороже, чем какие-то дивиденды пусть и в ближайшем будущем. Ну, не получит он сумасшедших барышей от этого проекта, затратив какие-то свои деньги на попытку его реализации. Не в деньгах же счастье, в конце концов. Зато он встретил Амали, пожалуй, первую девушку, с которой хотел бы быть не только в постели...

Амали... Даже хорошо, что она ушла, получилось бы совсем некрасиво – словно он, Фелис, пригласил и ее, и мисс Марлоу одновременно, вроде бы как на групповушку. Этакий брутальный самец и парочка девушек, бизнес-партнеров. Поиметь их обеих разом и в постели, и в жизни. А вот если бы он вышел отсюда с ними двумя, карьера Амали накрылась бы, как принято говорить, однозначно. Не по-деловому это для аудитора оказаться в постели вместе и с заказчиком проверки, и проверяемым. Только с кем-то одним из них.

Фелис чуть истерично не рассмеялся, представив, как могло получиться вообще весело бы, если бы и Марлоу оказалась не женщиной, а мужчиной...

Вовремя ушла Амали, ой, как вовремя, словно почуяла что-то неладное. Фелис даже перестал сердиться на нее.

Но что теперь делать с этой, которая появилась вместо нее?

– Фелис, – простонала Мартина Марлоу. – Ну, приди же ко мне в объятия.

Тот чуть своим коктейлем не подавился – он, как увидел это чудо в дверях, то попытался сделать еще один большой глоток «Мэри», а потом, держа в руках бокал, попятился от нее к окну – единственно возможному пути отступления без последствий – и уперся спиной в подоконник.

Мисс Марлоу почти в один прыжок пересекла небольшую комнату и уже была готова вцепиться в Фелиса, почти навеки, и никогда уже не отпускать, как тот неожиданно плеснул ей в лицо содержимым своего бокала. Был бы трезв, ни за что не позволил бы себе подобное.

Женщина взвыла, мгновенно забыв о своих намерениях, и принялась судорожно протирать руками глаза – она даже зажмуриться не успела. И теперь они были залиты соком с водкой.

А Фелис тем временем сорвал портьеру прямо вместе со старомодной гардиной и накинул ее на мисс Марлоу, одновременно неслабо приложив кулаком по голове женщины. Он не пытался ее покалечить, это совершенно ни к чему, но стукнуть очень хотелось. Что он и сделал. Весь вечер испортила, стерва – напиться и то не дала. Затем Фелис попытался завернуть мисс Марлоу в портьеру, чтобы та не сразу смогла бы выпутаться из нее и кинуться за ним следом. Почему-то ему казалось, что так и случится. Бежать! Бежать, пока непоздно. Вскоре у него это получилось, все же он мужчина и гораздо сильнее барахтающейся в его руках женщины. Шнурами с кистями он перевязал ее тело и кинул его на диван. Мисс Марлоу только крякнула от злости, продолжая завывать, и неожиданно разразилась отборной бранью, абсолютно не достойной леди, ругая почем зря и Фелиса, и всех прочих, из-за которых она оказалась в такой неприглядной ситуации, и призывая на их головы все возможные кары...

Кричит и пусть кричит. Фелис выглянул из окна. На его счастье, он снял чилаут на первом этаже ресторана. Огляделся. Никого. Самое время сбежать...

Достаточно высоко. Но что он в детстве по деревьям не лазил? Даже не раздумывая, Фелис распахнул окно и выпрыгнул из него на тротуар, мягко приземлившись на четвереньки. Из комнаты по-прежнему раздавались вопли.

Фелис отряхнулся, поднявшись на ноги, и почти бегом пошел из этого переулка к главному проспекту, чтобы взять такси и оказаться как можно дальше от этого места. Конечно, случайный прохожий мог слышать вопли мисс Марлоу, но навряд ли он пойдет в приличное заведение, коим являлся ресторан «Полония», чтобы выяснить, что же происходит в его номерах за закрытыми дверями. Да и не пустит его бдительный администратор дальше вестибюля. А это значит, что у Фелиса есть время, чтобы преспокойненько добраться домой или к Эдд. К Эдд даже лучше – алиби пригодится, просто так, на всякий случай.

Эдд... Фелис даже остановился на месте как вкопанный от осознания того, кто его подставил. Эта дрянь, похоже, из ревности сообщила мисс Марлоу, он уже даже не сомневался в том, что ее босс заказал чилаут в «Полонии». Точнее помощница по его просьбе сама это сделала, то есть оформила заказ для Фелиса. А затем сообщила, точнее, пригласила госпожу Марлоу на якобы встречу с ним.

– Убью, – прорычал Фелис, в гневе сжимая и разжимая кулаки. Поездка к Эдд приобрела уже совершенно не сексуальный оттенок.

Он вышел из такси у знакомого дома, нажал на кнопку домофона. Подождал несколько минут, без ответа. Ну, конечно, чтобы эта блудливая коза коротала вечер в одиночестве! Он впервые пожалел и о телефоне, оставленном на работе, и что машину не стал брать – не хотел, чтобы его отвлекали звонками.

Широко шагая, Фелис отправился искать стоянку такси. Хотелось рвать и метать, рвать и метать. Даже хмель выветрился из головы.

– Господин, – раздался за спиной голос.

Фелис обернулся. Таксист, высунувшись из окна автомобиля, хоть это и не принято было, увидел своего клиента, которого только что высадил и который куда-то спешил, вот и предложил ему еще раз свои услуги.

«Хоть в чем-то везет», – ухмыльнулся Фелис, не раздумывая, он плюхнулся на пассажирское сиденье и назвал загородный адрес своих родителей – оставаться одному сегодня вечером совершенно не хотелось...

Борис Далтон сидел в глубоком кресле в тишине, в полумраке и в одиночестве с электронной книгой в руках, когда до него донесся шум мотора автомобиля, а затем и звук закрываемой двери. Это мог быть только Фелис. Его супруга ушла в кино, на какую-то слезливую драму с такими же, как она, престарелыми дамами, и вернется в лучшем случае только через час. Сам он лично не был любителем подобного рода развлечения, поэтому остался дома один, решив почитать перед ежедневной вечерней прогулкой. Борис улыбнулся. Его мальчик... Его единственный мальчик. Он так рад его видеть...

Несмотря на то что Далтон-старший добровольно ушел со своего поста генерального директора фирмы, ему не хватало деловой суеты для полного счастья. За прошедшие месяцы он так и не смог стать домоседом, и поэтому всегда радовался, когда приезжал Фелис, и они с ним могли поговорить, поспорить о бизнесе. Он надеялся, что сегодня сын принес ему добрые вести об участии в тендере на строительство. Последний раз, когда они разговаривали об этом, его мальчик сильно расстроил его, сообщив, что ему не хватает средств, собственных свободных средств, и поэтому он, видимо, пропустит участие в таком выгодном проекте. Кредит, который предлагали банки, не покрывал всех расходов.

– Родители, – негромко позвал Фелис, заходя в темный холл и останавливаясь. Сейчас автоматически включится яркий свет и пропадет все очарование момента, когда откуда-нибудь раздастся голос какого-нибудь из его родных, как в детстве. Возвращаясь поздно, он старался практически не двигаться, перемещаясь из комнаты в комнату, чтобы датчики освещения не срабатывали, а потом напугать либо отца, либо мать.

– Фелис, мальчик мой, – позвал Борис. – Проходи, я здесь скучаю в одиночестве.

– А что в темноте? И почему один? – поинтересовался Фелис.

– В темноте думается лучше, – тут же отозвался отец. – Да и подремать можно, если захочется. А Мартина ушла в кино. Проходи, расскажи мне о тендере.

Фелис пошел на голос, наблюдая, как по пути его следования вспыхивают лампочки, то на потолке, то на стенах. Что ни говори, но любил он эти блага цивилизации – просто идешь и ни о чем не думаешь, и даже не надо вспоминать, где расположены выключатели...

Фелис опустился на мягкий ковер в ногах отца. Он еще с детства любил так сидеть, то у одного, то у второго родителя в ногах. Мать ему сказки рассказывала, книжки читала, а он восторженными глазами смотрел на нее, удивляясь, что та так много всего знает. Зато отец учил его уму-разуму, взирая на него сверху вниз, а Фелис тоже смотрел на него восторженными глазами, поражаясь ничуть не меньше, как много знал его отец. Он вырос, а привычка осталась – и сидеть нравилось, и слушать мог часами своих родителей. Вот только в последнее время они его все больше заставляли рассказывать и слушали, восторженно глядя на него, радуясь его успехам.

– Папа, я не буду участвовать в тендере и, наверное, женюсь скоро, – выпалил Фелис на одном дыхании.

Он сунул руку в карман и нащупал кольцо, которое так и не смог надеть на палец любимой. Но сделает это, обязательно сделает.

– Рано тебе еще жениться, – постарался спокойно ответить Борис, хотя внутри у него все сжалось от ревности.

– Папа, мне очень понравилась одна девушка, – Фелис восторженно начал рассказывать своему отцу об однокурснице.

Борис ничего не желал слышать об этом: «Немедленно надо связаться с двоюродным братом и договориться о стажировке Фелиса за границей. Рано ему девушками интересоваться. Пусть уедет далеко от дома, пусть мать поплачет, но зато никаких девушек. Брат присмотрит. И семейного врача срочно вызвать прямо домой, и прямо сейчас, пусть таблетки гормональные юнцу пропишет для подавления сексуального влечения, похоже, уже пора».

– Папа, ты меня слышишь? – Фелис легонько прикоснулся к руке отца и взглянул в его глаза. – Можно мне ее с вами познакомить?

– Кто ее родители? – абсолютно равнодушно спросил Борис, стараясь не показать раздражение. Он абсолютно не разделял восторгов сына.

– А при чем здесь ее родители? – опешил Фелис.

Он знал, что у его талантливой однокурсницы родители обыкновенные работяги на одном из предприятий Далтонов, и обучение их дочь выиграла по конкурсу, который устраивали ежегодно на фирме отца в рамках социальной программы. Но какое отношение его любовь имеет к этому?

– Я не хочу, чтобы ты породнился со всякой шелупонью, – произнес Борис с металлом в голосе.

Фелис знал этот тон, когда спорить и что-то доказывать просто бесполезно.

– Папа. – Он с изумлением и со слезами на глазах взглянул на отца.

– Мальчик мой, жизнь – сложная штука, это когда-нибудь поймешь, – улыбнулся его отец. – Но запомни раз и навсегда, с чувствами надо совладать, как и с сексуальной тягой к кому бы то ни было.

– Тебе всего двадцать семь, – проговорил мягко Борис. – Ты еще ничего не добился в жизни.

– Папа, мне уже двадцать семь, – усмехнулся Фелис. – Двадцать семь, – повторил он с нажимом. – И кто я? Далтон... Меня часто даже именем твоим называют. Поверь, я не добьюсь ничего в жизни без нее.

– Кто сейчас твоя женщина? – поинтересовался Борис.

Теперь его совершенно не интересовало, почему Фелис не будет участвовать в конкурсе – он заинтересовался только его избранницей.

– О, папа, она такая, такая, – Фелис не смог сразу подобрать нужное слово, и мечтательно закатил глаза.

– Кто ее родители?

– Папа, но разве это имеет какое-нибудь значение? Ты же женат на...

– Я, между прочим, женат на образованной женщине, одной из членов дома Марлоу, а то, что она не принимала участия в бизнесе, посвятив себя твоему воспитанию, то это был полностью ее выбор.

– На Марлоу? – сначала растерялся, а потом расхохотался Фелис, вспомнив, как он совсем недавно бросил одну из представительниц этого прекрасного дома связанной на диване. – Так и я Марлоу? – усмехнулся он.

– Конечно. В тебе не менее четверти крови Марлоу.

Борис начал сердиться. Он любил свою супругу Мартину, в честь которой и была названа его внучатая племянница, с кем его мальчик пытался участвовать в тендере. Воспоминания о старшем родственнике, отце Мартины Марлоу и двоюродном брате ее супруги, который несколько раз пытался подставить его или даже кинуть в бизнесе, раздражала, и последнее время он с ним почти не общался. Противно было. Не хотелось говорить о родственниках.

– А Мартина Марлоу – моя троюродная сестрица? Я так понимаю, – переспросил Фелис.

– Да, да, – все больше раздражался Борис. – Надеюсь, не она является твоей избранницей? Это и по закону не положено.

– Нет, что ты? – Фелис страшно обрадовался.

Это добрые вести. Теперь на правах родственника, в отличие от своего папы, который был корректно вежлив с ее отцом, он сможет указать мисс Мартине Марлоу на дверь. Для бизнеса она ему не нужна, а любовниками быть по закону не положено. Нет, можно, конечно. Но вдруг незапланированная беременность? Власти строго следили за рождением здоровых детей – УЗИ и все такое прочее покажут, если что. Нет, семь поколений и не меньше – Фелис решил для себя давно. Вот тогда, пожалуйста, женитесь, плодитесь и размножайтесь.

– Нет, – снова сказал Фелис и мечтательно вздохнул. – Она необычная...

ГЛАВА 7

– Амали, там опять для тебя доставили коробку, ничуть не меньше вчерашней, – сообщила Джерри

Она открыла дверь на настойчивый звонок с утра пораньше и даже не попыталась скрыть улыбку – так была счастлива за свою девочку. Ну сколько можно быть все одной и одной. Они с отцом не в счет.

Амали тоже не пыталась скрывать улыбку. Она тут же выскочила в холл – ей не хотелось, чтобы ни мама Джерри, ни папа Дамиан, уже сидевший за столом, собиравшийся приступить к завтраку, не увидели ее радость.

Это от Фелиса, больше не от кого. Никто другой прислать ей коробку не мог.

Ей показалось, что после ее б, такой гордый мужчина уже никогда не окажет ей никаких знаков внимания. А тут снова посыльный и снова с коробкой. Амали быстро расписалась в электронном бланке доставки и с нетерпением вскрыла посылку – розы, снова розы, только теперь белые с большими головками на длинных стеблях. А сверху на цветах лежала маленькая бархатная коробочка – в таких обычно колечки продаются в ювелирных магазинах.

– Все в порядке? – поинтересовался посыльный, заметив, что Амали замерла в нерешительности, словно что-то не так.

– Да-да, извините, – пробормотала та, отпуская посыльного и осторожно беря в руки подарок.

Амали бережно открыла коробочку – темно-синий бархат оттенял темно-зеленое нефритовое кольцо с ободком из серебра и крошечными бриллиантиками, сверкающими и переливающимися в свете бра, висевшим здесь на стене в холле. Амали аккуратно надела подарок на безымянный палец левой руки – в самый раз, не велико, но и не мало, легко снималось, но не спадало, если тряхнуть рукой. Она покрутила кольцо на пальце, любуясь подарком. Какая прелесть! Только уж больно хрупкий камень – нефрит, а она такая неаккуратная, то рукой стукнет где-нибудь, то дверью прижмет. Придется быть осторожнее с таким-то украшением!

«Надо позвонить Фелису. Извиниться. Придумать что-нибудь, объяснить свой быстрый уход, скорее бегство», – решила Амали, возвращаясь на кухню с охапкой роз и усаживаясь за стол прямо вместе с ними.

– О чем задумалась? – позвала ее Джерри, забирая у нее цветы и слегка подталкивая в бок.

– А, я? Ничего, – встрепенулась Амали.

Дамиан, сидевший тут же за столом, внимательно на нее посмотрел: – Ой, не нравишься ты мне последнее время что-то. Расскажи, от кого цветы?

Амали вздохнула и решила, что пора расстаться со своими страхами и во всем покаяться перед родителями.

– Папа Дамиан, помнишь, когда вы меня подобрали...

– Так уж и подобрали? – хмыкнул тот.

– Подобрали, папа, ты и Джерри. Без вас я бы не выжила, – всхлипнула Амали, разом вспоминая все, что с ней произошло пять лет назад.

– Ну что ты все время пытаешься девочку до слез довести? – вступилась за нее Джерри и строго посмотрела на Дамиана.

– Я? Нет? – замахал руками тот. – Ты забываешь, что Амали – молоденькая еще, а у девушек повышенная слезливость. Они более сентиментальны, ласковы, нежны, чем взрослые барышни.

– Ну, да? Ты еще скажи, что я с тобой не ласковая и не нежная? – проворчала Джерри, бережно обнимая Амали за плечи.

– Да что вы? – притворно снова замахал руками на них Дамиан, чем вызвал улыбку и у одной, и у второй. – Таких ласковых дочерей и жен ни у кого больше нет. Думаешь, почему я с тобой так долго живу и ни на какую другую девушку, помоложе раза в два, променять не собираюсь?

– Ладно уж, уговорил, – согласилась с ним Джерри. – Давай все же выслушаем Амали.

– Что произошло со мной до того, как я оказалась у мистера Теренса, вы знаете. Папа Дамиан провел расследование. Туда я попала, а точнее прибилась к его, – Амали запнулась, не зная, как правильней назвать тех женщин, пожалевших ее, – девочкам, как он к ним обращался, не случайно. Можно, сказать мне повезло, что они пришли тем утром в парк на аттракционы. Мне нужен был дом, крыша над головой, чего я лишилась из-за Вилеи. Я побоялась возвратиться и рассказать все Роберту, почему-то мне казалось, что он мне не поверит, а поверит своей супруге, что бы та ему ни наговорила про меня. Но речь не о них сейчас. Я тогда порассказала мистеру Теренсу много чего, только чтобы он меня оставил у себя, хотя бы на несколько дней. А потом я планировала уйти от него. Раз меня лишили дома, то я решила отправиться на поиски родителей в джунгли. Ведь их самолет там упал. Я не верила, что они погибли. У меня даже план созрел, как я туда доберусь. Детский, это я сейчас понимаю, но все же план.

Амали замолчала, налила себе в стакан томатного сока из кувшина и выпила залпом. И Дамиан, и Джерри слушали ее, на этот раз не перебивая. Пусть выговорится, пусть наконец-то все расскажет.

– Мистер Теренс предложил мне заработать немного денег. Но он не сказал, как... Я согласилась, это было моей ошибкой. Но мне тогда очень нужны были деньги для реализации моего плана. Мистер Теренс предупредил только, чтобы я молчала, ни при каких условиях не произносила ни слова, и на моем лице была маска. Одним словом, он продал мою девственность своему постоянному посетителю, – выдохнула Амали. Ей показалось, что камень упал с плеч и выросли крылья.

– Ну ладно, – все же остановил ее рассказ Дамиан. – Пусть ты была в маске. Но его-то ты видела? Не могла не видеть? Не запомнить?

– Да он тоже был в маске, и мы с ним не обмолвились ни единым словом, – воскликнула Амали. – Все, что у нас с ним осталось, так это запах друг друга. И то, когда он уходил, я пахла им, только им.

Она замолчала. А чем она должна была пахнуть, после трех дней и ночей непрерывного секса? Они порой и в душ забывали сходить. Простыни меняли, когда они сплошь оказывались в желтых пятнах.

– Да и потом врач, который меня осматривал, сказал, что надо взять биоматериалы на всякий случай. Я же слышала. Не мои же, а его. Вы спрашивали, кто тот мужчина. А что я вам могла на это ответить? Я не лгала тогда. Я просто не знала.

– Ну, хорошо, – согласился Дамиан. – Пусть ты не знала. Но мы же пытались это выяснить у мистера Теренса, но он тоже ничего не сказал. Он, что, тоже не знал своего посетителя, которому тебя продал?

– А вот этого я не знаю, – растерялась Амали. Она совершенно не думала никогда о том, что мистер Теренс тоже мог не знать, кто был с ней тогда.

– Впрочем, мог и не знать, – вздохнул Дамиан, соглашаясь. – Знаю я этого мистера Теренса уже давно. Он относится к категории нелюбопытных. Сколько не пытались к нему своих агентов засылать, все бесполезно. И осведомителями его шлюхи никогда не соглашались быть.

– Фу, – фыркнула Джерри на мужа. – Что за слова? Следи за речью. А дальше? – она погладила Амали по голове, пытаясь то ли приласкать, то ли пригладить ее непослушные локоны.

– А дальше папа Дамиан привел меня домой, я окончила сначала школу, потом университет. Работала. Все было почти хорошо. Я уже смирилась с мыслью, что так и помру, но мужчину того так и не встречу, чтобы разрешить все свои вопросы и страхи раз и навсегда. И вот совершенно случайно я опознала его... По запаху... – Амали постеснялась сказать, что она чуть не оказалась с ним в одной постели – так ей было с ним сладко и приятно, как тогда, и так хотелось, наконец-то, получить нечто большее, чем просто расслабление после убойной дозы гормональных средств.

– Но, девочка моя, запах – это нечто эфемерное. Нужно что-то большее, – Дамиан продолжал оставаться полицейским и дома и прекрасно осознавал, что при всем его огромном желании помочь Амали, к делу запах не пришьешь.

– Ничего не нужно больше, папа. Он если захочет, то примет меня, не захочет – никакие запахи мира не докажут ему, что я та девушка.

– Тогда я чего-то не понимаю, – встрепенулась Джерри. – Он преподносит тебе цветы, дарит подарки. За что?

Амали прикрыла рукой кольцо.

– И ты не попытаешься ему все рассказать, если уверена? – закончил за Джерри Дамиан.

– Не могу... Мне стыдно...

– Почему? – поинтересовалась Джерри. – Он же ухаживает за тобой, как в старые времена, дарит подарки?

– Это Фелис Далтон, – обреченно произнесла Амали.

Дамиан с Джерри в голос ахнули. Они прекрасно осознавали, кто они, а кто такой Фелис Далтон.

– Папа Дамиан, ты же знаешь, что я не принимаю поспешных решений и не делаю необоснованных выводов. Я проверила все, что смогла, – продолжила Амали после некоторого молчания. – Вот.

Она сняла с шеи пластиковый чек на цепочке и положила перед Дамианом, но вот о родинке, которую вчера видела, не стал ничего говорить, это слишком интимно:

– Это деньги, которые мне заплатил Фелис Далтон. Я проверила, счет принадлежит их семье.

– И сколько на нем? – осторожно поинтересовалась Джерри.

Она знала сумму, точнее догадывалась, но хотела удостовериться, что именно об этих деньгах упоминала несколько дней назад Амали.

– Двести тысяч.

Дамиан даже присвистнул – его почти пятилетний заработок, но одной суммой: – Недешево же оценил твою девственность мистер Теренс. Сколько же господин Далтон заплатил ему?

А Джерри удивленно уставилась на Амали – накануне та называла сумму в десять раз меньше.

– Немного, насколько я знаю, по сравнению с этой суммой, – уверенно произнесла та.

– Можно поинтересоваться, откуда тебе это известно? – поинтересовался Дамиан.

– Никакого секрета нет. Мне мистер Теренс называл сумму, и я была уверена, что мне заплатили столько же или даже еще меньше. О том, что на чеке двести тысяч я узнала только тогда, когда проводила свое расследование, но поначалу все равно одного ноля не увидела. – И вдруг Амали развеселилась. – А как можно было бы славно покутить на них!..

И тут же спросила без перехода:

– И что мне теперь делать?

– С деньгами или с господином Далтоном? – поинтересовалась Джерри, она была весьма практична, деньги ее интересовали в данную минуту больше. Но спросить-то надо?

– С мужчиной, конечно, – усмехнулась Амали. – С деньгами, что? На них мы папе Дамиану новую машину купим, о которой он мечтает. И дело с концом.

– Вот! – Джерри радостно стукнула себя по колену. – Папе Дамиану машину! Ему хватит не на одну.

– А тебе, мама Джерри, – рассмеялась Амали искренней радости женщины. – Я, между прочим, заказала новый набор кастрюль и сковородок со специальным титановым покрытием, почти вечным. И ты, папа Дамиан, теперь сможешь совершенно спокойно доедать суп ложкой прямо из кастрюли, не боясь поцарапать ее и повредить покрытие.