Текст книги "Разреши тебя любить (СИ)"
Автор книги: Ася Северова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
Глава 18
Настя
– Миша… Миша? Это и правда ты?
– Привет, сестренка, – брат говорит тихо и достаточно медленно. Заметно, что слова ему даются как-то с трудом. Ну еще бы, весь побитый. Так жалко его, что ему пришлось все это пережить. – Не плачь, малышка, перестань. Ты мне душу рвешь.
– Я… Я просто… Миша…
– Я в норме, Насть, – успокаивает Миша, – в норме.
– Ага, я вижу. На тебе живого места нет, – мой рев оглушает спальню. На заднем фоне за братом наблюдаю какую-то возню, но из-за пелены слез мне не удается разобрать кто там ходит и что говорит.
– Да на мне, как на собаке, все заживет быстро. Так что скоро снова стану красавчиком, – пытается мне подмигнуть. Он так всегда девушек цеплял, я видела лично. Это его “короночка”, но с его заплывшим глазом это смотрится скорее жутко, нежели соблазнительно. – Ай, бля…
– Больно?
– Норм все. Тебе не о чем беспокоиться.
– Ты скоро дома будешь? – очень хочется, чтобы они все уже вернулись, но не хочу вызывать подозрения у брата, спрашивая об остальных. Он хоть и в курсе, что мы все хорошо общаемся, но все же может как-то не так понять.
– Нет, не скоро, – в смысле??? От слов брата даже плакать перестаю.
– Как так, Миш? Почему?
– Ждем, когда нас заберут.
– А вы… вы хоть в безопасности там? – голос хрипит, волнение шкалит.
– Да, – твердо, – об этом даже не волнуйся. Ладно, Настен, мне пора закругляться.
– Подожди! – выкрикиваю прежде, чем Миша успевает отключиться. – А как остальные? Все… целы?
– Целы, целы! – мягкий баритон брата позволяет страху отступить. Все целы… – Что с ними станется! Так, покоцанные немного, но жить будут.
– Кто-то ранен?
– Да Егора с Владом малость зацепило, но там царапины. Остальные в норме.
– Фух! – вздох облегчения вырывается сам собой. – Слава Богу. И, как думаешь, долго вам там отсиживаться?
– Понятия не имею. Все, Насть, пора мне.
– Хорошо, хорошо. Ты там всем привет передавай от меня, ладно? И возвращайтесь скорее.
– Пока, сестренка. Скоро увидимся. Дико соскучился по тебе…
В этот момент мне вдруг становится понятно, что за шум и возня была в помещении. За спиной брата сейчас я вижу массивную фигуру в черной форме. Мне даже взгляд поднимать не надо, я совершенно точно могу сказать кто стоит позади брата, прямо за его спиной. Ярослав. Едва сдержав всхлип, смотрю в его глаза и задыхаюсь от нежности, любви и невероятного чувства облегчения от того, что с ним все хорошо, что он цел и невредим даже. Так много хочется ему сказать и там много вижу в его взгляде. Безграничная любовь, дикая тоска, ничем не прикрытая похоть… Но брат не знает о нас и сейчас явно не самое подходящее время все ему рассказать, с учетом того, что он, как мне кажется, догадывался о причинах моего побега из родного дома и города. Нельзя сейчас его волновать. Да и я не смогу остановить его в случае, если он захочет “защитить честь” сестры. А потому отвечаю Мише так, чтобы каждый из них понял, что обращаюсь именно к нему, но брат бы ни о чем не догадался:
– И я… – голос совсем охрип, – и я очень соскучилась, родной. Я очень тебя люблю… – говорю и рискую перевести взгляд на Яра в надежде, что брат не заметит на кого именно я смотрю. Яр в свою очередь улыбается своей самой счастливой и открытой улыбкой, прикладывает сжатый кулак к месту, где бьется его сердце и посылает мне воздушный поцелуй. Мое сердце замирает. Повторяю его жест, поцеловав свои пальцы, отправляя поцелуй в ответ. Улыбаюсь. – Я буду ждать, когда ты вернешься. Когда вы все вернетесь. Пока.
– Пока, сестренка, – прощается брат и отбивает звонок. Экран гаснет, а я, наоборот, начинаю светиться от счастья. Потому что все обошлось! Потому что все они живы и относительно в норме.
Выхожу из спальни абсолютно счастливая, возвращаю телефон Антону.
Дальше иду на кухню и начинаю готовить. Несмотря на то, что сейчас уже глубокая ночь, я полна энергии. Будто выпила несколько банок энергетиков и запила все это кофе.
Отвлекаюсь от мытья посуды, когда слышу, как в кухню сонный и помятый заходит Тоша. Понятно, что его привлек запах запеченной курицы с картофелем. Этот человек “за любой кипиш, кроме голодовки!”. Смеюсь, а он пожимает плечами, типа “ну что такого, ты ведь меня знаешь”. Накрываю на стол, мы ужинаем или уже завтракаем. Не знаю, как правильно назвать этот прием пищи, ведь часы показывают половину пятого утра.
Закончив с едой, Антон уплывает в гостиную и снова падает спать. Устал он со мной за эту неделю, постоянно на чеку. А теперь, когда видит, что я немного пришла в себя, тоже дает себе возможность расслабиться и хотя бы немного поспать.
Закончив уборку на кухне и разместив остатки курицы и салат по контейнерам в холодильнике, осознаю, что силы меня все же покидают. Видимо, хорошие новости и на меня подействовали благоприятно и меня начинает клонить в сон. Решаю все же принять душ перед тем, как идти в кровать. В душевой кабине обильно намыливаюсь гелем для душа, которым моется Яр. Кайфую от того, что пахну им. Ополоснувшись, выхожу из кабины, вытираюсь насухо, заматываю волосы полотенцем и, переодевшись в пижаму, выхожу из ванной. И уже на подходе к спальне слышу звонок в дверь. Смотрю на часы – время семь тридцать. Интересно, кто может заявиться в такую рань?
Будить Антона не хочется, ведь если ребята все решили “там”, то здесь мне уже ничего не грозит, ведь так? А потому, иду в коридор и открываю дверь.
На пороге стоит красивая молодая женщина с белокурыми вьющимися волосами. У нее большие красивые глаза с необычным разрезом. Женщина стильно одета: юбка-карандаш, розовая полупрозрачная блузка, через которую видно кружево ее белья, и красное распахнутое пальто в комплекте с высокими сапогами-чулками на высоченной шпильке. Что ж, рядом с ней я сейчас смотрюсь как замухрышка: босая, в пижаме и с полотенцем на голове. И в этой голове у меня как раз крутится вопрос: кто она и какого черта делает здесь в семь утра, на пороге квартиры моего будущего мужа?
Мы все также стоим и молча смотрим друг на друга, не рискуя задавать вопросы. В глазах этой особы я наблюдаю нехилый такой мыслительный процесс.
– Ты кто такая? – наконец незнакомка нарушает тишину. Тон, конечно, весьма высокомерный и этот вздернутый нос, который так и кричит о том, что она обо мне думает, поднимают во мне волну протеста. Но я беру себя в руки и стараюсь сохранять спокойствие. В конце концов, сейчас мы все выясним и вот тогда уже можно будет составлять свою модель поведения.
– Настя, – спокойно отвечаю, – а Вы кто?
– Я Елена, невеста Ярослава Кострова, и мне любопытно какого хрена какая-то малолетка почти голая рассекает по дому моего будущего мужа?!
Глава 19
Яр
В окно, хотя окном это назвать можно с натяжкой, скорее уж щель между досками, которыми заколочена оконная рама, пробиваются первые лучи солнца. Ночь прошла без сна. Крутился с боку на бок на своем импровизированном “ложе” и докрутился до того, что ребра ломит так, будто меня пинали долго и беспощадно. Вчера, после короткого мимолетного контакта с Настей душу наизнанку от тоски выворачивает. Отсюда и бессонница. Бесит все! Сидим тут, как крысы в норах уже третьи сутки, прячемся и выжидаем сигнала к эвакуации. Мозгами все, блядь, понимаю, что по-другому нельзя, иначе подставимся, а у нас, между прочим, два трехсотых, благо, что не тяжелых, но все же… Знаю, что сидеть надо тихо и не высовываться раньше времени, но на сердце неспокойно. Ноет и болит. И, вроде, увидел вчера свою девочку. Бледную, измученную, зареванную… Переживала, малышка. Все эти дни переживала. Тоха мельком сказал, что ревела безостановочно, за что отхватит по своей аппетитной попке сразу, как только вернусь. Ну или после того, как пару раз предамся с ней разврату. Соскучился по ней пиздец как! На адреналине все чувства и ощущения ярче, острее. А адреналина мы хапнули неслабо.
Поначалу все шло достаточно складно. Нас перебросили в точку, максимально близкую к месту обмена. Мы прибыли туда намного раньше, чем противник, чтобы было время осмотреться и занять позиции. Особенно важно было, чтобы Влад со своей подопечной, смогли найти для себя выгодные точки, чтобы прикрывать нас, ибо на них ложилась львиная доля всей операции. Ясмина, она же Яся, оказалась совсем еще “зеленой” девчонкой, но настоящим профессионалом. Мы по началу все немного охренели от того, кого увидели перед собой, ведь Влад не упоминал, что этой малявке едва исполнилось девятнадцать. Мы не стали уточнять как и почему она оказалась в рядах снайперов, ведь это нихрена не девчачья профессия. Мак, конечно, попытался поприставать с расспросами, но Влад достаточно ясно дал понять, что не стоит этого делать. Доходчиво, надо сказать, объяснил – кулаком по челюсти. Яся же только отводила взгляд и молчала. Всех, безусловно, напрягало то, что наши жизни окажутся, по сути, в руках у ребенка-подростка, сомневаясь не только в ее профессионализме, но и в эмоциональной стабильности. Не каждый мужик может убивать. А тут девчонка. Но сомнения отпали сами собой, когда мы оказались на “точке”. Она общалась с Владом на равных, они что-то бурно обсуждали, касаемо позиций и тактики. Он несколько раз с ней соглашался. А потом, когда началась вся та мясорубка, признаться честно, если бы не она и ее навыки, Егор бы не отделался царапинами. Яська вовремя заметила и успела снять “их” снайпера и его пуля прошлась по касательной, лишь слегка чиркнув командира по плечу. А потом подключилась к тому, для чего ее сюда притащил Влад – прикрывала наши задницы на уровне “профи”. Заварушка, конечно, получилась серьезная, пошумели мы там… Но зато мы вытащили Миху, обойдясь без потерь и теперь с уверенностью можно сказать, что Настя в безопасности, ведь группа противника, включая зама Фиратов, полностью уничтожена и ей ничего не угрожает. Да и Тоха там с ней, прикроет, если что.
Тогда почему на душе так паршиво-то?
Казалось бы, после встречи, пусть и по видео, должно стать легче, но я же всю ночь так и не сомкнул глаз.
Подрываюсь с места, стараюсь не шуметь и никого не разбудить. Хочу выйти на улицу и подышать свежим утренним воздухом, а то от этой жары уже внутренности закипают. Тихо крадусь по скрипучему полу, стараясь не создавать лишнего шума. Уже на выходе слышу, как из угла доносится хриплый шепот. Слов не разобрать, почти ничего не видно. Не помню, где вчера вечером лег Егор. Может, это он и ему плохо? Сворачиваю и иду на тихий голос, но, сделав пару шагов, понимаю, что я тут лишний. Влад лежит в углу комнаты на своем лежаке, Яся доверчиво жмется к нему, тот что-то шепчет ей на ушко, по его лицу блуждает довольная улыбка, а потом слышатся звуки поцелуев и тихий девичий стон. Никогда его таким не видел. Всегда серьезный, хмурый и молчаливый. А тут… Во дела… И кто бы мог подумать, что они вместе. Но куда важнее вопрос: как он рискнул притащить в это пекло свою любимую девочку? Я бы не смог.
Дабы не спугнуть столь нежный и интимный момент, также тихо отхожу, все еще оставаясь незамеченным, и возвращаюсь к дверям. Выйдя на улицу, наконец, делаю полноценный вдох. Легкие обжигает свежим, холодным утренним воздухом. На мгновение становится легче. Но потом внутренности снова скручивает тугим узлом. Сил терпеть больше нет, я схожу с ума от неизвестности. Мне нужно знать, что с Настей все хорошо. Потому что то гадкое предчувствие надвигающегося или, того хуже, уже случившегося пиздеца может быть связано только с ней. Достаю старинный “кирпич” – спутниковый телефон, давным давно списанный с баланса управления, как устаревшая модель, нажимаю на нужные кнопки и жду. Понимаю, что нарушаю все мыслимые и немыслимые правила, рискую жизнями всех, кто тут сейчас находится, потому что, если звонок засекут, то нам всем тут крышка. Но по-другому не могу. Должен хотя бы услышать ее голос, ведь увидеть сейчас не получится. Тот “левый” телефон, по которому мы вчера осуществили видеозвонок, сразу после был отвезен и “похоронен” в песках. Остался только спутниковый.
Проходит сколько? Гудков двенадцать или пятнадцать, но на том конце провода по-прежнему глухо. Какого хера происходит?! У Антона есть четкие инструкции: всегда быть на связи. Несмотря на то, что он остался там, с Настей, основных задачи у него было две: Настина безопасность и наблюдение за активностью противника. Мы знали несколько контактов, которые были связаны непосредственно с оставшейся верхушкой группировки и для надежности Тоха отслеживал всю их виртуальную активность. Это нужно было для того, чтобы понимать, убрали мы всех или же кто-то остался. Во втором случае он должен был незамедлительно выйти на связь, а для этого он должен быть на связи всегда! Всегда, блядь! Так какого хера я сейчас в этой гребанной трубке слышу лишь гудки?!
– Сука! – рычу себе под нос и снова набираю.
С третьей попытки, наконец, в трубке слышу какой-то шорох, а не надоевшие до зубовного скрежета длинные гудки.
– “Демон” на связи.
– Демон, сука, где тебя черти носят?! – срываюсь на друге и сослуживце. Нервы ни к черту.
– Докладываю: по заданным контактам активности не было уже шестьдесят восемь часов, с момента зачистки, – Тоха чеканит доклад, а мне не это нужно. Мне нужно знать все ли с Настей в порядке.
– Я не за отчетом, Демон. Как объект? – знаю, как мою бестию бесит это определение, но по-другому никак. Светить имена, пусть и на зашифрованном канале связи, небезопасно. Риск все равно остается. – В норме? – в трубке напряженная тишина. Эта долбанная тишина рвет душу на куски так, словно я сейчас услышу свой смертный приговор.
– Объект окончательно покинул укрытие по собственной инициативе и скрылся в неизвестном направлении.
Чего? Как так? Он там, нахер, с ума сошел? Как отпустил? Почему “скрылся”? Какое еще, нахуй, “неизвестное направление”? Все эти вопросы крутятся бесконечной каруселью у меня в голове, но вслух так ничего и не могу выдавить. Лишь какие-то невнятные хрипы.
– Ну и мудак же ты, Лазарь… – тихий, но жесткий голос друга в трубке и смысл его слов доходят до меня будто сквозь вату и взрывают мозг. Что могло произойти такого, что Настя ушла? – Демон. Конец связи.
Глава 20
Настя
Снова предательство…
Снова боль…
И, вроде, уже переживала подобное несколько лет назад, так почему же сейчас мне не легче, а наоборот? Почему организм не может реагировать на повторное предательство, как на вирус, например? Переболев один раз вирусом, организм вырабатывает иммунитет на данный штамм. Увы, не существует иммунитета на обман и боль от предательства родного и самого любимого человека. А так хотелось бы… Или, может, прививку бы какую-нибудь… Ну хоть что-то, чтобы унять это отвратительное ноющее чувство в груди.
Я лежу в кровати, накрывшись с головой одеялом, будто спрятавшись от всего внешнего мира. После вчерашнего разговора с, как выяснилось, беременной невестой Яра, Антон отвез меня в старый пустующий, но пригодный для жилья домик его бабушки, который расположен в нескольких километрах от города. Сначала я хотела поехать на Мишину дачу, но, поразмыслив, поняла, что это плохая идея. Там меня будут искать в первую очередь.
Антон не задавал вопросов. Да и к чему вопросы, когда он сам все слышал своими ушами. Потом сам помог мне собрать мои вещи и сам же увез из теперь уже чужой для меня квартиры, которая никогда так и не станет для меня домом. Как и Яр – никогда не станет моим…
Больно. Больно так, что даже дышать трудно. Зачем? За что он так со мной? Ведь столько слов любви говорил мне! Столько нежности и ничем не прикрытого желания было в его взгляде! Столько обещаний! Ведь не хотела, не хотела ему верить! Не хотела снова поддаваться своим чувствам, которые похоронила еще будучи совсем юной девочкой. А он все снова разрушил. Мою броню, что выстраивала годами… Мою жизнь… Уничтожил сердце… Снова…
Мысленно возвращаюсь в тот момент, когда открыла дверь незнакомке. Словно заядлый мазохист снова и снова прокручиваю в голове наш разговор.
– Я Елена, невеста Ярослава Кострова, и мне любопытно какого хрена какая-то малолетка почти голая рассекает по дому моего будущего мужа?!
В голове шум. И только одно слово набатом бьется о мою черепную коробку – невеста… невеста… невеста Ярослава Кострова…
Боже, ну за что мне все это?!
Елена со всем своим недовольством проталкивается в квартиру, совсем не аккуратно подвинув меня с прохода. Быстро пробегается по всем комнатам, включая спальню. Там задерживается подольше, наверняка обшаривая все шкафы. Да и смятая кровать о многом может сказать.
На плечах чувствую теплые ладони. Оборачиваюсь, Тоша смотрит мне в глаза. Все он понимает. И ситуацию, и мой шок, и ступор, в котором я сейчас нахожусь. Чуть сжимает мои плечи, давая такую необходимую мне сейчас поддержку. Как и всегда.
– Я с тобой, – прижимается губами к моему лбу и оставляет быстрый поцелуй, – разрулим. Только держись и не показывай своих эмоций. Ты – боец! Она не должна знать, что ты разбита!
Он даже не спрашивает. Он утверждает, что я разбита. Вдребезги! На мелкие осколки, не собрать. Нет больше той Насти, которой я была еще несколько минут назад. Больше нет. Но Антон прав, эта женщина не должна видеть моего состояния. Да и малыш, которого она ждет не должен пострадать. Как бы меня не задевала вся эта ситуация с предательством любимого мужчины, это ведь Его ребенок, Его малыш и становиться причиной каких-то проблем со здоровьем малыша, если его мама будет нервничать.
Мне удается взять себя в руки и решить что делать дальше и как реагировать на присутствие этой женщины.
– Мне кто-нибудь объяснит что здесь происходит и где мой жених?!
Дамочка демонстративно сбрасывает с себя пальто и впивается в нас с Антоном злобным взглядом. Я уже придумала, что скажу и какую версию событий услышит Елена, а потому делаю маленький шаг назад, прижимаясь к Тоше всем телом. Он, недолго думая, скрещивает свои руки у меня на груди, обнимая в ответ. Поза, надо сказать, весьма говорящая. Друг без слов понимает все и, конечно, готов подыграть. Вот только странно сердце его колотится и он прижимается носом к моей шее за ушком, будто вдыхая мой запах. Переигрывает слегка, но об этом мы с ним поговорим позже. Сейчас надо тут все разрулить и бежать, сломя голову, не дав себе шанса передумать.
– Елена, – прочищаю горло и начинаю транслировать “нужную” версию, – Вы зря так разволновались. Пойдемте на кухню, выпьем чаю и все обсудим, хорошо. Тош, милый, – поворачиваюсь к другу, тот смотрит мне в глаза и нежно улыбается. Красивый, зараза! – Поставь, пожалуйста, чайник.
– Да, малышка, сейчас, – чмокает меня в губы, проводя едва заметно по ним языком. Черт, это сейчас что такое было?! Позже! Я подумаю об этом позже.
– Понимаете, – снова обращаюсь к будущей жене “не своего” мужчины, – мы с Тошей, моим парнем, тут живем временно, пока Ярослав, сослуживец Антона, находится в командировке. Он разве Вам не говорил, что уедет? – странно, реально странно, почему эта беременная дамочка не в курсе о его отъезде.
– Нет… Не совсем так. Он говорил, что поедет в командировку, что там не будет связи, но я привыкла. Не первый раз, – уже поспокойнее отвечает. Видимо, наши объятия и поцелуй “понарошку” с Антоном убедили ее в том, что угрозы ее будущей семье нет. – Сказал, что вернется через пару дней. Может, чуть больше. Видимо, задержался и не сказал. Наверное, просто не хотел волновать. Он ведь такой заботливый и любит меня. Я же жду нашего малыша… Знаешь, Ярослав так обрадовался, когда узнал, что станет отцом. Прыгал до потолка, на руках меня носил и пылинки сдувал, – она прикрывает глаза и мечтательно улыбается. А у меня сердце кровью обливается. Я ведь знаю, что Яр и правда хочет стать отцом. Сам мне сказал, когда бесконечно кончал в меня… – Наверняка, скоро вернется к нам и все объяснит.
– Да, – вымученно улыбаюсь и стараюсь держаться, – кстати, поздравляю Вас. Идемте к столу, там уже чай готов. Антон у меня такой молодец…
– Да, милый парень, – Елена берет свое пальто со спинки дивана, на которую она его скинула в порыве своего гнева, одевается. – Знаете, я пойду тогда. Только…
– Что?
– Почему вы оба тут? Ярослав не любит гостей в его доме, а тут вы двое и без него…
– Ах, это… – и что мне ей ответить? Вся моя фантазия закончилась на том, чтобы придумать историю про наши с Антоном “отношения”.
– В нашей квартире ремонт затянулся, – друг приходит на помощь, выходя из кухни. – Настя только переехала сюда. Я долго ее звал жить вместе, но она учится в другом городе. Так и жили – наездами друг к другу. Я даже думал перевестись, чтобы быть поближе к ней, девочке моей любимой, – снова рука на талии и поцелуй в висок, – но мне удалось уговорить ее перейти на заочное обучение и переехать ко мне. Я затеял ремонт, но, как оно часто бывает, строители подвели со сроками и Яр предложил перекантоваться у него, чтобы не тащить мою будущую жену в гостиницу.
На слове “жена” сердце мое спотыкается. Мне кажется или Антон говорит это как-то… с нежностью и надрывом что ли? Я чего-то не знаю?
– Хм… Какая милая история, – Елена улыбается и проходит к дверям. – Ну, я пойду. Всего хорошего.
Хлопок входной двери, щелчок замка.
Семнадцать секунд…
Семнадцать секунд я держусь, собирая все свои силы в кулак, но тщетно… Спустя бесконечные секунд из груди вырывается первый громкий всхлип. Я, зажмурившись, начинаю оседать на пол, но не успеваю упасть. Меня подхватывают сильные руки. Антон… Мой страховочный трос и мое спасение от падения в бездну боли от предательства любимого мужчины.
– Тише, тише, девочка, – успокаивающий голос друга пробивается сквозь громкие рыдания, – чего ты хочешь сейчас? Чем тебе помочь? Только скажи, я все сделаю, Насть, слышишь? Только не плачь, маленькая, не плачь…
Антон покрывает мое лицо хаотичными поцелуями, избегая губ. Никакого интимного подтекста, лишь дружеская поддержка.
– Забери… – хриплю, словно простужена. Голос осип от слез и рыданий, – забери меня отсюда, Антон, – разворачиваюсь в его руках, цепляюсь скрюченными пальцами за футболку друга, словно от этого сейчас зависит моя жизнь. Хотя, так оно и есть. Если останусь тут, в этой квартире, то точно умру, не выдержу всего этого. – Увези, умоляю. Туда, где никто не найдет. Где Он не найдет…
– Хорошо, хорошо, – соглашается Антон, крепче прижимая к себе и гладя по голове, – пойдем, Настен, пойдем собираться. Ты только не плачь, все будет хорошо… хорошо…
Дальше все будто в тумане. Словно мне вкололи убойную дозу снотворного, но тело почему-то все еще функционирует, хотя мозг в полной отключке. Я не помню, как иду в комнату и скидываю в сумку все самое необходимое. Не помню, как переодеваюсь. Не помню, как Антон забирает из моих рук сумку и выходит из квартиры в подъезд, ожидая меня.
Прихожу в себя уже стоя в прихожей, зашнуровывая кроссовки. В глаза бьет яркий блеск. Кольцо… То самое помолвочное кольцо, которое подарил мне Яр, когда делал предложение и я сказала “да”…
“Станешь моей женой? Станешь Костровой?”
Совсем другая женщина скоро станет Костровой, не я. И она родит Яру ребенка, не я. И он будет ее мужем, не моим. Получается, что моим он и не был никогда…
Вспоминаю слова Яра в тот момент, когда мы хотели стать семьей и на глазах снова слезы. Странно, думала, что выплакала уже все, что могла…
Поднимаюсь, нахожу в ящике комода, что стоит в прихожей, ручку и листок бумаги. Быстро царапаю несколько слов и, стянув кольцо с безымянного пальца, аккуратно кладу его на листок. Все. Теперь точно все. Делаю глубокий вдох и, прикрыв глаза, шагаю за порог, будто в пропасть бросаюсь. Сюда я больше не вернусь.
Антон молчит. Смотрит, молчит и ни о чем не спрашивает, за что я ему бесконечно благодарна. Ведь ответить я ему не смогу. Знаю, чувствую, что стоит мне лишь рот раскрыть, чтобы произнести хоть звук, снова сорвусь в истерику.
В машине едем в полной тишине. Я не знаю, куда Антон меня везет, мне и неважно, лишь бы подальше от всех и от Яра в особенности.
Подъехав к небольшому ухоженному дому, Антон помогает мне с сумкой, проводит короткую экскурсию по комнатам и напоследок, вручив свой телефон, забрав при этом мой, что выдал мне Егор, уезжает. Я, наконец, остаюсь одна. Найдя кровать, забираюсь в нее и забываюсь тревожным сном.
Так и продолжая лежать под теплым одеялом, поднимаясь только чтобы попить воды, я провожу в этом уютном месте несколько дней. Ничего не знаю и знать не хочу, внешний мир меня не интересует. У меня “постельный режим” и нарушать его я не собираюсь. Сейчас спасительная тишина и мое одиночество – это лучшее лекарство от моего недуга. Есть совсем не хочется. Все то, что я с трудом впихиваю в свой желудок, покидает его с невероятной скоростью. Со мной всегда так было. Когда я нервничала или переживала, то не ела ничего. Только вода и теплый сладкий чай. Но сейчас на чай не хватает сил. Их нет совсем.
Сколько я уже здесь? Часы или дни? Неважно. Я просыпаюсь, смотрю в потолок, погружаюсь в воспоминания. Снова боль и слезы и я засыпаю вновь, лишь бы только не испытывать ничего, ничего не чувствовать.
Из моего забытья меня выдергивает тихая вибрация. Телефон, что дал мне Антон, лежит под подушкой и кто-то настойчиво пытается дозвониться. Вглядываюсь в экран, но там только цифры и нет имени звонящего. Номер незнаком. Поразмыслив, что это может быть Антон, все же отвечаю на звонок.
– Привет, – слышу голос друга и впервые за все это время улыбаюсь. – Ты как там? Не одичала еще в одиночестве?
– Привет, Тош. Нет, одиночество – это то, что доктор прописал.
– Я серьезно, Насть. Давай я приеду, поговорим? – понимаю, что он беспокоится, но я не могу и не хочу сейчас ни с кем разговаривать и видеть эти жалостливые взгляды…
– Нет, не надо. Я хочу побыть одна, – шепчу в трубку, но друг меня слышит. Понимаю это по его разочарованному вздоху. – Я вообще хочу быть одна…
– Не говори так. Все пройдет, вот увидишь. И потом будет легче.
– Будет, Тош. Конечно будет. Но сейчас я хочу тишины и покоя. Хватит с меня этой эмоциональной мясорубки. Меня так перемололо, не собрать… – по щеке скатывается одинокая слеза, но я не позволяю себе расклеиться снова.
– Они возвращаются завтра.
Мне всегда было интересно, чувствует ли человек боль перед смертью, когда ему стреляют прямо в сердце. Вот сейчас я нашла ответ на свой вопрос. Да, чувствует. Очень больно. Слова Антона, будто пуля, впиваются в самое сердце.
– Не говори никому где я, пожалуйста.
– Даже брату?
– Только ему.
– Ладно. Увидеться с ним хочешь? С Михой?
– Да.
– Я устрою. И, Насть…
– Что?
– Я сделаю все, чтобы Он не узнал, где ты. Не переживай.
– Спасибо. Пока.
– Пока.
Антон прощается и отключается, а я снова рассматриваю узор из мелких трещин на потолке. В голове шумно. Много мыслей, очень много. Они сейчас похожи на огромную толпу людей в метро. Толкаются, спотыкаются друг о друга, резко меняют направление…
Вот только среди этого хаоса из мыслей, отчетливо выделяется самая страшная и самая болезненная.
Он возвращается… К ней…
