Текст книги "Здравствуй, лошадь!"

Автор книги: Ася Кравченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Лошадь в городе

– Смотрите, из музея выходит лошадь! – закричал мальчишка, едва Соня с Кабачком показались на пороге.

Улица остановилась.

– Видишь, даже лошадь в музеи ходит! А тебе бы всё в футбол гонять, – сказала какая-то мамаша сыну.

– Но я же не знал, что там лошади…

Люди улыбались и расступались, а Кабачок с Соней на спине, раскланиваясь направо и налево, гордо шествовал по улице.

Тут из-за угла, поплёвывая в разные стороны водой, вывернула поливальная машина. Кабачок в восторге побежал за ней.

– Нам уже пора в конюшню, – забеспокоилась Соня. – Это в другую сторону.

– Разве? – отозвался Кабачок.

Он вдруг обнаружил, что отражается в мокром асфальте.

– Смотри, я там отражаюсь вверх ногами!

Соня наклонилась посмотреть.

– Нет, лучше не смотри! – скомандовал Кабачок. – Когда ты наклоняешься, портится мой силуэт.

За поливальной машиной они обежали полгорода. Во всяком случае, Соне это порядком надоело, а Кабачок был в восторге.

Наконец, машина остановилась и выключила фонтаны. Из неё вышел водитель, помахал Кабачку и скрылся в подъезде.

– Теперь в конюшню, – бодро сказал Кабачок.

– Только я не знаю как, – призналась Соня:

– Ну, ты даёшь! А как ты обычно ездишь на конюшню?

– Сначала на метро, потом на автобусе…

– Метро?

– Это поезд такой…

– Нет, поезда грохочут, давай по-другому…

– Я не знаю, как по-другому, – в отчаянье призналась Соня. – Я даже не знаю, где мы…

Они попробовали пойти назад по мокрому следу, но летом асфальт сохнет быстро, и след скоро закончился. Кабачок не унывал.

– Сейчас свернём, и всё будет ясно! – приговаривал он, сворачивая то вправо, то влево. И когда они в очередной раз свернули, из-за угла показался огромный всадник.

– Я знаю, где мы! – обрадовалась Соня. – Это памятник Юрию Долгорукому.

– А лошадь как зовут?

– Не знаю.

– Эх ты! – вздохнул Кабачок. – Раз ты с ним знакома, спроси, где конюшня.

– Памятники не разговаривают.

– Ерунда! – и Кабачок закричал: – Вы не подскажете, где конюшня?

– Смотри-ка, всадник показывает в одну сторону, лошадь – в другую, – сообщил Кабачок. – Я бы поверил лошади. Лошадь дорогу в конюшню всегда найдёт.

– Они всегда смотрят в разные стороны, – уныло отозвалась Соня.

– Значит, плохой всадник – не может с лошадью договориться! – заявил Кабачок.

Тут Юрий Долгорукий возмутился, хотел что-то сказать, но вовремя вспомнил, что он бронзовый, и промолчал.

Зато не выдержал конь.

– А что, Юрий, пойдём, покажем? – спросил он с надеждой.

– Покажем? – рассердился Юрий. – Работать надо, а не гулять! Вот одна статуя поскакала – и испугала прохожего до сумасшествия.

– Это кто? – поинтересовался конь.

– Ты не знаешь. Из другого города, – ответил Юрий Долгорукий и добавил: – Ничем не могу вам помочь, сударыня!

– Может, всё-таки проводим? – с надеждой спросил конь.

– Мы на работе!

– Всегда вы, Юрий, со мною спорите!

– Молчи, уволю!

– Интересно, а на ком вы тогда сидеть будете?! – Конь фыркнул.

– Да, толку от них мало, – сказал Кабачок.

– У него такой сложный характер, – пожаловался конь. – Я ему налево, он – направо. И так – всю жизнь…

– Бывает. – Соня сочувственно закивала.

– Ещё одно слово – и ты освобождён от занимаемой должности! – сказал Юрий, и это были последние его слова.

Соне с Кабачком стало грустно.

– Пойдём звонить папе, – решила Соня. – Он что-нибудь придумает.

– Он у тебя водитель коневозки?

– Нет, к сожалению, он у меня конструктор, – вздохнула Соня, набирая номер. – Папа, я заблудилась.

– Ты где?

– Около памятника Юрию Долгорукому.

– Это проще простого! – обрадовался папа. – Спускаешься в метро…

– Папа, я не могу в метро. Лошадь не хочет.

– Кто?

– Лошадь.

– Ты шутишь?

Папа долго молчал.

– Как вы туда попали?

– Папа, разве это имеет значение?

– Стойте на месте! Я сейчас приеду.

– Папа обещал приехать! – повернулась Соня к Кабачку, но никого не увидела. Зато невдалеке слышались истошные крики:

– Помогите! Мои цветы! Уберите лошадь! Что ж это делается?! Кыш!

Соня пошла на крики и увидела Кабачка. Кабачок ел цветочки, а продавщица бегала вокруг и в отчаянии махала руками.

Вокруг собиралась толпа любопытных.

– Кабачок, что ты делаешь? – строго спросила Соня, но тут же пожалела.

– Это ваша лошадь?! Немедленно заплатите! Тюльпаны из Голландии! Совсем обнаглели!

– Из Голландии? – отозвался Кабачок. – Ух ты!

– Кабачок! Их нельзя есть! – закричала Соня и потянула Кабачка прочь.

Раздался свисток. Истошно загудели машины. Кабачок испугался и дёрнулся бежать, но Соня повисла на поводе.

– Да не гудите вы! – крикнула она. – И не свистите! Неужели непонятно, что лошадь боится! Или вы хотите, чтобы лошадь здесь всё разнесла?

Мгновенно стало тихо.

– Я могу вам помочь? – шёпотом спросил милиционер.

– Вы можете утешить эту женщину? – сказала Соня, указывая на продавщицу цветов.

– Хм, – кашлянул милиционер, – видите ли, мадам, лошадь – животное травоядное. – Продавщица всхлипнула. – Не стоит так расстраиваться из-за этого чисто научного факта.

Тут издалека послышалось урчание мотора. Машина приближалась.

– Тише! – зашикали на машину.

– Это папа! Я узнаю звук мотора, – сказала Соня. – Он сейчас разберётся!

Папа быстро оценил ситуацию.

– Вы уж простите лошадку, – начал папа. – Она кушать хотела. Я заплачу.

– Конечно, конечно, – поспешно согласилась продавщица цветов, утирая слёзы. – Что мне, Жалко, что ли? Некоторые цветами любуются, некоторые – едят. Может, лошадка и гвоздики попробует?

– Нет, – возразил папа. – Она уже наелась.

– Да что вам, для лошадки цветов жалко?! – возмутилась женщина в толпе. – Кушай, лапушка! Я заплачу!

Толпа одобрительно загудела. Все стали скупать цветы и предлагать их Кабачку.

– Кажется, ему понравились тюльпаны…

– А хризантемы ты любишь?

– Извините, нам пора, – решительно объявила Соня. – Папа, нам пора в конюшню.

– В машину он не влезет… – Папа растерянно почесал затылок. – Вот если приделать к машине фургончик…

– Придётся тебе, Кабачок, идти за машиной, – сказала Соня.

– Отлично! – обрадовался папа. – Я и забыл, что лошадь самоходная. Соня, быстро в машину!

– Я лучше верхом!

Толпа почтительно расступалась, некоторые поспешно протягивали последние цветы.

– Спасибо, – кланялся Кабачок. – Я не могу всё сразу. Отдайте Соне. Доем по дороге!

Уже смеркалось, когда машина подъехала к конюшне. За машиной шагал Кабачок и распевал:

 
Если вы вдруг захотите
Порадовать вашу лошадку,
Вы ей цветы подарите,
Желательно свежие, с грядки.
Тюльпаны, нарциссы, пионы —
Любым будет рада она.
От нежных цветочных бутонов
В душе у лошадки весна!
 

– Где ты пропадал?! – накинулись на Кабачка конюхи.

– В городе, – Кабачок смерил их взглядом, – в музей ходил…

– Город – это сказка, – рассказывал вечером Кабачок. – Там приветливые люди и полные цветов лошадиные рестораны. Хотите – тюльпаны из Голландии, хотите – нарциссы… Ещё там ездит поливальная машина, которая делает из асфальта зеркало. Машины? Нет, что вы, они такие почтительные. Если их попросить, они тут же замолкают…

Кабачок полюбил стоять на холме и слушать ветер из города: шум машин, свистки милиционера, обрывки разговоров. Иногда ему кажется, будто он слышит голоса Юрия Долгорукого и его коня. И тогда Кабачок думает, что они опять помирились.

В конюшне происходят странные события

Большей напасти, чем кикиморы, для конюшни нет! Это вам любая лошадь скажет. Мало того что эти вздорные существа устраивают всякие пакости, они ещё путают лошадиную гриву так, что приходится состригать чуть ли не под корень. А это значит – месяц носу из конюшни не высовывать! Потому как разве можно уважающей себя лошади показаться в обществе в таком виде?

Теперь представьте, что почувствовал Кабачок однажды утром, когда вся его грива оказалась спутана, а местами заплетена в косички! «Кикимора! Больше некому!» – в ужасе прошептал Кабачок. Происшествия дня одно за другим подтверждали страшную догадку: с утра тяжеловоз Руслан потерял сразу две подковы. Потом в ведре с водой был обнаружен лягушонок. А когда сама собой перевернулась тачка с овсом, последние сомнения отпали…

К полудню всё лошадиное общество только и обсуждало, что методы борьбы с кикиморами. Впрочем, Ривьера полагала, что это вовсе не кикимора, а леший; Руслан был уверен, что это «чёрт знает кто», а Халва только обмахивалась от волнения хвостом.

Скоро все пришли к выводу, что так это оставлять нельзя, и с этим надо бороться. Надеяться было не на кого: кошка Машка, которой было поручено следить за порядком ночью, вот уже несколько дней как куда-то запропала. «Это тоже неспроста», – догадался Кабачок, а вслух заявил:

– Надо кикимору выгнать!

– Поспорить сложно! – сказала мудрая Халва. – Но как?

Кабачок сосредоточился изо всех сил, подумал и предложил:

– Поскольку кикимора охотится за лошадиной гривой, надо всем выйти из конюшни и спрятаться! Как только кикимора выскочит за нами – быстро вернуться и закрыть дверь!

– Не пойду, – заупрямился Руслан. И план провалился. Все задумались снова.

– А вдруг это леший? – предложила Ривьера.

– Тогда надо ставить капкан! – заявила Халва, и все стали обсуждать устройство капкана. Но когда всё уже было почти готово…

– Всё-таки больше похоже на кикимору! – заметил Кабачок.

– Тогда капкан не годится! – решила Халва, и план с капканом тоже сорвался. И в этот момент Кабачка осенило:

– Мы напугаем кикимору раньше, чем она напугает нас. Мы создадим страшный шум – начнём топать ногами…

– Не буду! Меня ещё заново не подковали, – заявил Руслан.

– Хорошо, – разрешил Кабачок. – Ты не будешь топать. Когда появится кикимора, ты дашь сигнал, и мы все начнём топать. Она испугается и убежит…

– …тут-то мы и закроем дверь! – обрадовалась Ривьера.

– Ты перепутала – это из другого плана, – сказал Кабачок. – Итак, решено! Будем громко топать! Предлагаю прорепетировать. Слушай мою команду! Раз, два, три: кикимора!!!

– Где?! – завопила Ривьера и пулей вылетела из конюшни. Халва стала яростно брыкаться, а Руслан показал огромные зубы и зарычал. Кабачок тоже хотел было бежать, брыкаться и рычать, но вовремя вспомнил, что нужно топать ногами.

– Руслан, а ведь лошади не умеют рычать… – сказал Кабачок, топая ногами.

– Это я чтобы кикимору запутать! – ответил Руслан и вдруг засмеялся: – Ты что топаешь? Нет никого! Фр-фр-и-хэ-хэ!

– Ничего смешного! – сердито сказала Халва, обиженно удаляясь в стойло. Ривьеру поймали только через час…

Вечером Кабачок долго не мог уснуть. «Потопать-то я потопаю, а вдруг не поможет?! – эта мысль долго не давала ему покоя. – А вдруг кикимора не испугается?!»

«Главное – быть готовым ко всему!» – решил наконец Кабачок и даже приподнял одну ногу, чтобы в случае чего топнуть без промедления…

Так он и уснул с поднятым копытом. И тут ему приснился жуткий сон, будто его со всех сторон окружают кикиморы. У кикимор светились глаза и шерсть стояла дыбом…

Кабачок в ужасе проснулся… но сон не кончился: в темноте на него смотрели по крайней мере шесть глаз.

– Кикимора! – хотел крикнуть Кабачок, но у него не получилось. Глаза приближались. Кабачок вскочил и стал пятиться в угол, но очень быстро оказалось, что пятиться некуда. Кабачок встал на дыбы и громко заржал.

– Что случилось? – раздался сонный голос конюха, и у входа в конюшню зажглась тусклая лампочка. В полутьме Кабачок разглядел трёх кошек. Одна из них была похожа на Машку.

– Дети, познакомьтесь, это Кабачок, – сказала кошка. – Во всей конюшне он единственный спит спокойно и во сне не дрыгает ногами. Поэтому будем жить здесь.

– Машка, ты мне не снишься? – тревожно спросил Кабачок.

– Снюсь, – усмехнулась Машка. – А это тебе снятся мои дети: Поперечный и Полосатый. – Два котёнка вышли вперёд – у одного полоски были вдоль спины, у другого – поперёк.

– Ах, как я рад! – взволнованно заговорил Кабачок.

– Мы жили на чердаке, – посетовала Машка. – Но приходится переезжать: близится зима и дует изо всех щелей. А дети у меня и так продувные.

– Моё стойло в вашем распоряжении. Но должен предупредить, – и Кабачок понизил голос, – в конюшне завелась кикимора.

– Вот здорово! Ты её видел? – обрадовался Поперечный.

– Н-нет… – замялся Кабачок.

– А как ты понял, что это кикимора? – удивился Полосатый.

– Да это ясно как день: у Руслана отвалились две подковы и… я не помню что ещё, а главное – вся моя грива была в косичках…

– Это не косички! Мы отрабатывали тройной морской узел, – обиделся Полосатый.

– Вот безобразники! – воскликнула Машка, а потом добавила, смягчившись: – Кабачок, я надеюсь, ты не сердишься? Это же дети.

Тут на душе у Кабачка стало легко-легко.

– Да у меня в жизни не было… лучшей причёски!

– Ты говорил о кикиморе, – напомнил Поперечный.

– Лошади говорят: «кикимора, кикимора». Но, честно говоря, я никогда не верил в эти сказки… – ответил Кабачок.

И они стали жить вместе. А котята очень полюбили всем загадывать такую загадку: в стойле четыре угла, в трёх из них по кошке, сколько животных в этом стойле? И когда совсем запутанный собеседник восклицал наконец:

– Ну и какой ответ?

Они хором отвечали: четыре! Там же ещё есть лошадь!

Кабачок работает нянькой

Ох, и прибавилось у Кабачка хлопот.

С утра пораньше, пока Поперечный с Полосатым ещё спали, Машка уходила по своим кошачьим делам. А Кабачок оставался за няньку.

«Не спускай с них глаз!» – напоследок давала указание Машка.

И Кабачок стоял и смотрел на спящих котят.

Вскоре котята просыпались и начинали возиться.

– Шутка ли, отвечать за такое количество кошек, – проворчал Кабачок. – Эй, кошки! На первый-второй рассчитайся!

– Первый! – радостно крикнул Поперечный.

– Первый! – отозвался Полосатый.

– Это я первый!

– Нет, я!

– Кабачок, скажи ему, что я!

– Давайте завтракать! Не чавкать и не хлюпать!

– А сам! Когда ты пьёшь, ты так хлюпаешь! – с укором сказал Полосатый.

– Когда будешь взрослой лошадью, тогда и будешь хлюпать!

– Но ведь я никогда не буду взрослой лошадью!

– Учение и труд всё перетрут! – назидательно ответил Кабачок.

– Кабачок, это не про то! – хихикнул Поперечный.

– Всё равно это не повод, чтобы хихикать за столом! И заедай сеном!

– Кошки не едят сено!

– Ешь! Кому я сказал! – рявкнул Кабачок.

– Мне не нравится сено! – капризничал Полосатый.

– Мало ли что кому нравится! Мне, например, свежая трава тоже больше нравится, а что делать? Не будешь есть – не вырастешь! Ты ведь хочешь вырасти?! Тогда слушайся! Вот я, например, всегда слушался и вот какой вырос… А если бы ещё лучше слушался, то ещё бы вырос. Понятно? – Кабачок огляделся.

Остатки молока были разлиты, а котят уже и след простыл…

– Эх, говорила мне Машка глаз с них не спускать. Где их теперь искать? Попадут ещё в какую-нибудь историю. – В раздумье Кабачок стал доедать оставленное сено.

Вдруг откуда-то из глубины конюшни раздалось жалобное ржание. Кабачок высунулся из стойла, и на него наскочила Ривьера.

– Там ягуар, даже два! – в ужасе пролепетала она.

– Рррр! – донеслось из глубины конюшни. – Заходи слева!

– Слышал? – и Ривьера бросилась прочь. Рык приближался. Вслед за Ривьерой появилась Халва. Вид у неё был взволнованный, что бывает нечасто.

– Там две сумасшедшие кошки, – нервно сообщила Халва.

– Почему ты думаешь, что они сумасшедшие?

– Какие нормальные кошки будут кричать, что они ягуары, и бросаться на лошадей?

– А как они выглядят, эти кошки?

– Одна – в полоску и другая – в полоску, а может, и наоборот, – сказала Халва.

– Так это же мои! – обрадовался Кабачок.

– Твои?! Тогда, будь любезен, не выпускай без намордника!

Из-за угла появились Поперечный с Полосатым. Их шерсть стояла дыбом, а хвосты воинственно торчали вверх.

– В чём дело? – строго спросил Кабачок.

– Рррр!

– Ну, рррр! А зачем на лошадей бросаться?

– Ты что рычишь? – с обидой спросил Полосатый.

– А ты что рычишь? – ответил Кабачок.

– Мы охотимся. Два страшных ягуара вышли на тропу войны! Беги, нежная антилопа, если у тебя ещё есть силы! Знойная Африка не жалеет слабых!

Но Кабачок замотал головой:

– Ай-ай-ай! Мама – порядочная конюшенная кошка. А вы?

– А мы? – растерялись котята.

– А вы её позорите перед лицом всей лошадиной общественности.

– Ой!

– Разве об этом мечтает ваша мама? – спросил Кабачок, подумал немного и сам ответил: – Нет! Не об этом!

– А о чём?

– Она мечтает, чтобы её дети выросли, выучились и нашли хорошее дело.

– Что значит «хорошее дело»?

– Например, ловить мышей.

– Это банально.

– А ты кем хочешь быть?

– Ягуаром.

– Неправильно!

– А какой ответ на твою загадку?

– Скаковой лошадью.

– У нас не получится, – приуныли котята.

– Не хотите брать барьеры – можно возить грузы.

– А что-нибудь поинтереснее?

– Можно быть племенным жеребцом, каскадёром, артистом, наконец.

– Каскадёром, артистом! – завопили котята. – Мы будем цирковыми артистами!

– Но в цирк кого попало не принимают!

– У нас будет свой цирк! – не растерявшись, решил Полосатый.

– У нас будут морские котики, гимнасты и канатоходцы!

– Поющие тигры и танцующие обезьяны!

– Да, со временем. Но для этого надо работать как лошадь, – строго сказал Кабачок.

– Давай работать! Пока в нашем распоряжении есть только лошадь! – сообщил Поперечный.

– Это кто? – не понял Кабачок.

– Это ты!!! – хором заорали котята.

Вскоре вся конюшня была обклеена афишами в стихах:

 
Только сегодня,
Только сейчас
Ягуары и лошадь
Танцуют для вас.
 

Чуть ниже красовалась приписка:

 
Не стоит на сцену бросать утюги,
Консервные банки и сапоги,
А также бутылки, горшки, всякий хлам,
Который хранился у вас по углам.
А лучше – сосиску, батон колбасы,
Он скрасит артистам ночные часы.
 

Едва приклеили последнюю афишу, как Поперечный сказал:

– Пора!

И через десять минут Кабачок уже бегал кругами по манежу. У него на спине кувыркались и горланили песни Поперечный с Полосатым.

«Может, и правда моё призвание – быть актёром?» – размышлял на бегу Кабачок.

Вскоре собралось немало зрителей. Удивлённые лошадиные морды со всех сторон облепили манеж.

– Недурно устроился этот Кабачок. Все работают, а он резвится с кошками, – ворчала Халва.

На неё зашикали:

– Не мешайте!

Когда публики собралось достаточно, Поперечный прочистил горло и звучно объявил:

– Только сегодня! Только у нас! Чудеса вольтижировки! Выступают: ягуар Поперечный, названный так за поперечные полоски, ягуар Полосатый, названный так за продольные полоски, и… нежная антилопа Кабачок, прозванный так… за грацию и благородный нрав!

Кабачок побежал резвее.

Несколько раз котята чуть было не упали, но, зацепившись когтями, вскарабкались назад на спину. И тогда Кабачок понял:

«Тяжела жизнь артистов!»

На сто шестнадцатом кругу Кабачку подумалось: «Чуть-чуть потерпеть – и всё кончится…»

А на сто пятидесятом Кабачок смирился:

«В конце концов, умереть на манеже – это даже красиво!» Но тут, к счастью, Полосатый объявил:

– Всё! – И Поперечный с Полосатым стали кланяться. Но не успел Кабачок поклониться, как Поперечный вновь взял слово:

– А теперь, дорогая публика, смертельный номер! Поющая лошадь под куполом!

Лошади одобрительно заржали, а Кабачок спросил:

– Для кого смертельный?!

– Кабачок, залезай! – шепнул Поперечный.

– Куда? – в ужасе спросил Кабачок.

– На крышу!

– Давай! – подбодрил его Поперечный. – Мы за тобой!

– Уважаемая публика, концерт окончен! – решительно заявил Кабачок. – Пора обедать! Технический перерыв! Ремонт! Кстати, а где наша кошачья мама? Почему она не смотрит представление?

Как раз мимо бежал конюшенный сторож – пёс Мэл.

– Мэл, ты Машку не видел? – спросил Кабачок.

– Видел, – ухмыльнулся Мэл. – На дереве сидит!

– Я пойду её позову, – сказал Кабачок котятам, а про себя подумал: «Ну что же это за мать, не при детях будет сказано?!»

– Мэл, иди сюда. Не в службу, а в дружбу, посиди с детками?

– Хм! – Мэл широко ухмыльнулся. – А могу я с ними немножко… побегать?

– Конечно! – заторопился Кабачок.

Машка сидела на дереве. Видно было, что устроилась она там надолго.

– Что ты здесь делаешь, Кабачок? – начала она.

– Машка, спускайся! Твои детки приготовили для тебя цирковой номер, – крикнул Кабачок.

Вместо благодарности Машка строго спросила:

– А ты почему здесь?

– Я пошёл искать тебя…

– Почему ты оставил их одних?

– Почему одних?! Я их оставил с Мэлом, – оправдывался Кабачок.

– Что?! – Машка кубарем скатилась с дерева и понеслась к детям. Кабачок потрусил за ней…

Мэл сидел в углу манежа и мелко дрожал.

– Ну?! Долго ещё ждать? – спрашивал Поперечный.

– Ты долго будешь испытывать моё терпение?! – вторил ему Полосатый.

При виде Машки Мэл перестал дрожать и стал пятиться к выходу, но Поперечный преградил ему путь.

– Хороши! – сурово проговорила Машка, и шерсть на её спине встала дыбом. – Кабачок, он и есть Кабачок. А вы-то?!

– А что мы? – спросил Поперечный.

– Зачем вы пустили его к себе? Да-да! Вот этого шелудивого пса! Да знаете ли вы, что из-за этого изверга ваша мать провела на дереве лучшие годы жизни?

– Мама, но мы же не знали!

– Ну?! – и Машка повернулась к Мэлу.

– Только не это, – заскулил Мэл.

– Что ты хочешь, мышиное посмешище?! – грозно спросила Машка.

– Я не буду прыгать через горящий обруч! – упрямо сказал Мэл.

– Вон отсюда! – зарычала Машка. – И чтобы я тебя больше здесь не видела!

Мэл мгновенно исчез.

– Мама, – укоризненно сказал Поперечный. – Он уже почти прыгнул!

– Мама, а что ты сегодня так рано? – ласково спросил Полосатый…

Рассказывают, в тот же вечер в конюшню постучали:

– Я хотела бы видеть лошадь по имени Кабачок.

– Третья дверь налево! – и конюх впустил толстую почтенную кошку.

При виде гостьи Машка засуетилась:

– Садитесь, пожалуйста! Вы знакомы с моими детьми?

– Я по делу, – сухо сказала кошка. – Стало быть, вы и есть Кабачок?

Кабачок кивнул.

– От имени родительского комитета и педагогического совета я хотела бы пригласить вас на конференцию, посвящённую проблемам дрессировки и укрощения собак.

– Вы меня с кем-то путаете, – растерялся Кабачок. – Моя специальность – верховая лошадь…

– Не стоит разбрасываться талантами, – посоветовала почтенная кошка. – Я надеюсь, вы подумаете и примете предложение. Знаете, – продолжила она, – я бы на вашем месте открыла свою школу. Дрессировка собак – очень прибыльное дело…

Впрочем, это рассказывают Поперечный с Полосатым. Расспросить Машку нет никакой возможности: никогда её дома не застанешь. А Кабачок молчит. Наверное, он ещё не решил, ехать ли ему на кошачью конференцию.