Текст книги "Враг или Друг? (СИ)"

Автор книги: Ася Федотова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Глава 24

ЖЕНЯ

Passmurny – Сердце

Это похоже на сюреалистичный сон, на безумный кошмар.

Войцех силой уволок меня в машину и запер там, а сам убежал разнимать Влада и Берестова, когда понял, что дела плохи.

Последнее, что я услышала перед тем, как Данил захлопнул дверцу, это протяжный вой, как у побитого зверя.

Меня лихорадит, зубы стучат, руки трясутся, слезы вперемешку с глухими рыданиями. Я в панике. Заперта в машине, и не знаю, что делать.

Вдруг позади дорога освещается, и мимо пролетает внедорожник. Проезжает, буквально, метров сто, резко останавливается и сдает назад. Загорается аварийка, и я, что есть духу, луплю по закрытому окну.

Из машины вылезает крепкий на вид мужик и проносится мимо, туда, где развернулась драка.

Спустя несколько минут из глухой темноты выползает Войцех. Пошатываясь тот дотрагивается до ручки на двери со стороны водителя, и машина одновременно щелкает всеми замками, подав сигнал.

Я тут же нервно всхлипывая выбираюсь из салона. Данил, не обращая на меня никакого внимания, бухается прямо на землю, притирается спиной к колесу тачки, согнув одну ногу в колене, и устало прикрывает глаза.

– Попали, бл* – стонет и шарит рукой в кармане джинсов.

Вид парня вселяет в меня дикий ужас, панику на грани с истерикой. Мне страшно подумать, страшно представить, что я могу увидеть там, в овраге.

Но все же бреду к склону на ватных от разъедающего ужаса ногах. У меня нет телефона, чтобы посветить фонариком, а впереди темнота. Иду на голоса. Тихий Денцова и рокочущий злобой того мужика.

Ноги снова мерзнут от стылой каши из травы и грязи. Мокрые кроссы леденеют мгновенно. Кожу обдает мурашками. Меня, точно туманом со всех сторон окутало.

– Да, это сто пятый километр – Влад сидит на траве и зажимает у щеки телефон. – Не доезжая до поворота на сады.

Еле удается справиться с эмоциями и не кинуться Денцову на шею. Не зацеловать, прижимая к себе сильно-сильно. Потому что все остальное сейчас кажется таким неважным, глупым, ненужным. Вот он живой – и это главное.

А Влад смотрит в ответ. Болезненно и обреченно. У него рассечена скула и верхняя губа. Волосы безжизненными мокрыми паклями откинуты на одну сторону.

Потом перевожу взгляд на бывшего лучшего друга и зажимаю рот рукой, чтобы не вскрикнуть. Он полулежит на мокрой траве и хрипит, вздрагивая.

– Не отрубайся, парень, слышишь меня? – рычит мужчина, склоняясь над Ромой.

– Что с ним? – спрашиваю онемевшим языком.

– Что, что? Ножом задело – мужик подсвечивает меня фонариком с ног до головы. – Ты кто такая?

Но не успеваю ответить, как его телефон разрывает мелодия из старого фильма про «Терминатора».

– Да! – рявкает мужик. – У тебя че тут за херня? Я и до Лыкова доехать не успел – по ту сторону еле слышен оправдательный бубнеж. – Ага, драка и ножевое. Сейчас геолокацию скину. Пришли Пельцина и Зотова… Жду – мужик хмыкает. – Должен будешь, если парень не окочурится…

Дальше я не слушаю. Дальше все, как в безумной сказке. Не со мной. Не с нами.

Влад пытается меня уговорить, чтобы я вернулась в машину к Войцеху, а я лишь хватаюсь за него, обнимаю за шею, и нет сил выпустить. Рыдаю в теплую шею, вдыхая родной запах.

– Все будет хорошо, успокойся – целует в щеки, в скулы, в нос.

Мужик лупит по щекам Берестова, перетягивая рану. Тот хрипит и морщится.

Сверху мерцают проблесковые маячки.

Врачи скорой забирают Берестова.

К нам спускается старший брат Денцова. Ругается с мужиком.

Менты.

Едем в участок.

А туда уже и мой папа срывается прямо со стройки.

Даю показания. Рассказываю все, как было.

Влада уводят под конвоем.

А я вою в голос и все никак не могу поверить, что все сейчас на самом деле.

Он не виноват! Не виноват!

И темнота. Оглушающая. Душная.

* * *

– Геша, я бульон куриный сварил. Надо поесть – папа присаживается на край кровати.

Отворачиваюсь к стене, подтягивая одеяло до самого подбородка.

– Не хочу… Не понимаю, почему его там держат. Влад защищался. Этот нож. Я знаю… Этот нож… Я резала им овощи. Получается Берестов погнался за мной с ножом. С ножом!

– Сучонок мелкий – рычит отец. – Сам бы его прибил.

– Пап, но ведь у Влада же дядя в полиции, связи.

– Геша… Тот мужик, что к вам подоспел – мент из Нижнего. Непростой. Начальник какой-то. С проверкой приезжал. Говорят, он давно под дядю Влада копал. Под всю их семейку. Не поделили что-то. И вот такой случай. Все намного сложнее.

– Влада посадят?

– Будет суд.

Шмыгаю носом и в коконе из одеяла поворачиваюсь к отцу. Смотрю с надеждой.

– Он ведь меня спас, пап.

– Знаю, дочка. Знаю – отец приглаживает мои волосы – Все будет хорошо. Должно быть хорошо. По-справедливости. А теперь поешь. Тебе силы нужны.

Соглашаюсь и осиливаю половину тарелки, а потом до самого вечера лежу в кровати, спрятавшись от всего мира.

И стоило спасительному сну захватить мое сознание, как папина рука на плече возвращает меня обратно.

– Геша, там к тебе.

Нехотя оборачиваюсь, и как только понимаю, кто появляется в дверях, тут же подрываюсь и уползаю в дальний угол, обнимая коленки руками.

Девчонка выгнув идеальную бровь бегло осматривает комнату и присаживается на стул рядом с письменным столом.

– Привет, Женя… Узнала?

– Узнала – отвечаю хриплым от голосом. – Что ты здесь делаешь?

Та самая девчонка, что отправляла мне видео, бросает мимолетный взгляд на окно, набирает в легкие воздух и снова возвращает внимание ко мне.

– Я приехала к Владу, а тут такое. Самой первым порывом было плеснуть в тебя кислотой или натравить какую-нибудь гопоту, чтобы изувечили как следует. Но потом… Знаешь, я встретила Влада в спортивном лагере. И пропала. Так сильно. До удушья… Была дискотека, и он сам пригласил меня на танец. Я думала умру, когда его руки… Когда он был так рядом. Мне казалось, что я тоже ему понравилась. Мечтала, как бы все было между нами… И вдруг узнала, что Денцов бегал в ближайшую деревню к одной девчонке. Монашке какой-то. Дочке священника местного. Уж не знаю, как они познакомились. Однажды я проследила за ним. Они сидели у реки. Простая девчонка. Ничего особенного. Типичная деревенщина в облезлом платье. Но он так смотрел на нее. Так смотрел… Я бы убила за такой его взгляд. Хотя бы раз. Единственный… Я была в бешенстве. Когда у нас проходила зарница, мне удалось вылезти из лагеря. Я пол дня ее у церкви прождала, а потом… Оттаскала за космы и наговорила, что если не прекратит с ним общаться, то все папаше ее, священнику, расскажу. Думала через какое-то время Влад одумается, забудет, и я снова к нему подкачу сама. Наберусь смелости. Но не тут то было. Денцов, будто с катушек слетел, а потом вообще уехал. А я не могла забыть. Столько парней вокруг, а мне никто не нужен. Ни на кого смотреть не могу. Как будто приворожил. И вот спустя время узнаю, что Влад – сын папиного знакомого. Думала судьба…

– Зачем ты мне это рассказываешь? – перебиваю и с ужасом понимаю, что та девчонка и была Соней. Значит она не сама от Влада отказалась, ее вынудили.

– Потому что на моем пути появилась ты… Просто, чтоб ты знала… В ту ночь между нами ничего не было. Он уснул. Был в сопли. Я подговорила друзей споить Влада, а потом сама раздела его для видео. Я шантажировала его. У наших отцов совместные мутки, и я просила своего помочь отцу Влада, только если тот будет со мной. Это ужасно. Но я на самом деле шантажировала его, чтобы хотя бы слышать голос, видеть. Я с ума сошла, знаю. Не смотри так – хмыкает девчонка и закрывает лицо ладонями, всхлипывая.

– Я не понимаю.

Девчонка убирает руки, наспех вытирая слезы.

– Я помогу ему. Мой папа сможет помочь.

– И что взамен? Чего ты хочешь?

– Ничего – девчонка сверкнув на меня глазами гордо выпрямляется. – Влад ненавидит меня, а это еще хуже, чем просто жить без него.

– И ты пришла мне об этом рассказать?

– Я пришла тебе рассказать, что между мной и Владом в ту ночь ничего не было. Он не изменял тебе. Наверное, он тебя любит. Также сильно, как и я его, раз бросился защищать. Раз пошел на все это. Просто знай.

Глава 25

ВЛАД

– Денцов, на выход – лязгнула железная дверь.

Протираю заспанные глаза и поднимаюсь со скрипучей койки. В приеме стоит мужик в форме.

– Ну, чего, разлегся? Понравилось у нас что ли? – криво ухмыляется.

Нахожу на койке скомканную толстовку, встряхиваю пару раз и на ходу натягиваю. Из камеры меня провожают два на вид нарика недовольным взглядом, что-то бурча друг другу.

– Куда меня? – спрашиваю по дороге у охранника.

– Выпускают.

– Совсем или под залог?

– Совсем.

На приемке мне вручают отобранные вещи под роспись. Лязгает последняя решетка, а по другую сторону меня встречает отец и брат.

– Ну, привет, засранец – первым ко мне кидается брат. – Как там тебя? – осматривает лицо.

– Ничего – уворачиваясь от его рук. – Два нарика. Скулили в уголке, походу, ломка.

– Держи – отец протягивает куртку. – На улице холод собачий.

– Спасибо – забираю ее и смотрю на него исподлобья. – Почему выпустили?

– Заявление закрыто – брат подталкивает меня к выходу. – Помогли нам. Родители Берестова заявление забрали, а то бы на их сынка встречное подали о покушении и попытке изнасилования.

– Женя? – в горле пересыхает.

– Да – отвечает отец. – Они с отцом сами предложили. Девчонка даже следы сняла. Но помогли нам не они, а Маша. Тот мент городской под Славика копал, а тут такая удача. Но Захар, отец Машин, помог. Связи у него.

– А как она узнала?

– Она приехала к тебе, сюрприз хотела сделать, но ты ее опередил с сюрпризом.

Огибаем здание и выходим на парковку, а там с заднего сидения выбирается и сама Беспалова.

Вот же гребаный пипец!

И что мне теперь? Лучше б отсидел, честное слово.

Скриплю зубами, будто песок попал.

Маша, заприметив меня, охает и семенит навстречу. Кидается с размаху, обнимает и прижимается щекой к куртке.

– Дурачок. Как же… Господи, как я волновалась, Влад – всхлипывает.

А я даже рук поднять не могу. И отстраниться. Замираю статуей и только на брата кошусь.

Тот пожимает плечами и прыгает на переднее сидение.

– Маш, нормально все – выдавливаю из себя, изо всех сил пытаясь погасить растущую дикую злобу, что и здесь она влезла. И здесь наследила так, не отмыться.

Оглядываюсь по сторонам. Лисы нет, и щемит все внутри. Клокочет.

– Не смотри, не придет – бурчит отец и усаживается за руль.

По дороге до дома Машка щебечет без устали о том, как отцу звонила, просила подключить связи, о том, как родители Берестова очканули, когда встречную заяву получили, как скандалили.

Как только оказываемся за воротами дома прошу отца с братом оставить нас с Машей одних. Папа, конечно, зыркнул напоследок, как на врага народа, но в итоге послушался и посеменил за братом в дом.

– Маш – разворачиваюсь к девчонке. – Я не могу так. Не могу с тобой. У меня ничего к тебе нет.

Та на секунду прикрывает глаза, а потом опаляет таким огнем, будто сейчас, заживо скоптит.

– Знаю – выдыхает ледяной воздух. Ресницы у нее длинные, мокрые, щеки пылают. – Я ходила к ней. Каких усилий мне стоило это. Ненавидела, удушить хотелось, но я все про нас рассказала. Ты прости меня, Влад, ничего между нами в ту ночь не было. Я специально. Я ведь любила тебя. Так любила. С самого лагеря. И Соню твою тоже я… запугала.

Сжимаю кулаки, лишь бы не ударить.

– Соню? – едва не задыхаюсь. Вот же больная. – Как… Соню…

– А так – пожимает плечами, а по щекам бегут молчаливые слезы. – Подкараулила и сказала, что отцу ее, священнику этому, все расскажу, типа, его дочь с мальчиком на заливе время проводит.

– Ну, ты и…

– Ненавидишь? – улыбается с каким-то безумным отчаянием. – Имеешь право. Но знаешь, я тебя отпускаю, не держу больше. И шантажировать не буду. Папу попросила отцу твоему помочь и свою часть сделки выполнить.

– Что так? Как-то не верится. Опять че то мутишь?

– Нет, правда, нет. Просто хочу, чтобы меня тоже любили. Не терпели, а любили. Пусть не ты, зато по-настоящему… А Женя дома. Ее твой отец к СИЗО не пустил. Прогнал. Из-за меня, наверное… Прости, Влад.

У меня такая буря внутри, взорвусь сейчас точно. Хватаю Беспалову за плечи и склоняюсь к лицу. Напугана? Это мне и нужно.

– Думаешь, спасибо тебе скажу? А вот хрен. Из-за тебя все. Какая же ты… Черт… Уезжай и не попадайся мне больше на глаза.

Подальше бы отсюда. Застегиваю дутик под горло и Валю со двора.

– Ты куда? – Беспалова кричит во след. – К ней?… Влад!

– Не твое дело – выкрикиваю в ответ.

Мчусь, как есть. В мятой толстовке, не бритый, не мытый, взъерошенный. В куртке нараспашку.

Повезло. Дверь приоткрыта, снова размагнитилась.

Взбираюсь по ступенькам с бешеной скоростью и давлю на звонок, склонив голову.

Задыхаюсь. Горло дерет от ледяного воздуха.

Вот же дерьмо!

Телефон в кармане разрывается от поступающих звонков, но мне сейчас совсем не до этого.

Лишь бы открыла. Не прогнала.

И вот по ту сторону щелкает замок, и дверь распахивается.

На пороге Женя. В тонкой сорочке с мишками.

– Влад? – жадно впивается в меня взглядом. Осматривает с ног до головы, а потом выдыхает. – Отпустили.

И меня переполнило воющей тоской по этим ее тягучим доверчивым глазам, по тонкой шее, по хрупкому, но такому соблазнительному телу, которое сколько же ночей не давало мне спать спокойно.

Успеваю развести руки, как девчонка ныряет в объятия и уже рыдает во весь голос.

– Я приходила – задыхаясь, шепчет мне в ключицу.

– Знаю – в ответ ей в мягкие, пахнущие яблоками волосы.

– В школе все решили, это я виновата – крепче ухватывается кулачками за скользкую от дождя ткань дутика. – Думала, ты тоже… Винишь меня. Отказался от меня. Твой отец сказал, что ты не хочешь меня видеть больше. Не хочешь, чтобы я приходила.

Открываю ее лицо от своей куртки, а пальцы у меня ледяные от уличного холода.

– Я ни секунды тебя думал о том, что это твоя вина. И отец… Он неправ. Он говорил это не от моего имени.

И тут ее губы теплые и мягкие, соленые от слез скользят по моему лицу, и у меня мозги срывает напрочь.

– Ты одна?

– Да. Папа на смене.

Подхватываю Женьку под бедра, отчего та охает, и тащу в комнату наугад.

Топит с головой. Сладко и крышесносно. И ее тоже. Чувствую, что ее тоже.

Укладываю на кровать, скидываю куртку и нависаю сверху.

Какая же она маленькая, хрупкая, милая. Тону в захлестывающей с головой нежности.

Моя. Только моя девочка.

Лиса смотрит открыто, прямо в душу.

– Я люблю тебя – охрипший от бега голос подводит, но она слышит. И прозрачная слеза срывается и скользит по коже вниз рядом с ухом. – Я не буду больше слушать. Никого слушать. Все буду решать сам. И тебя в обиду не дам.

Лиса лишь счастливо кивает, всхлипывая.

Касаюсь соленых губ и улетаю. Сразу в глубокий поцелуй. Жадный и отчаянный. Я так давно мечтал и ждал этого.

Так глупо себя лишил возможности быть с той, кого на самом деле люблю и хочу.

Женька заводиться не меньше моего, и когда мои губы торопливо спускаются у ключицам, отстраняется и сама расстегивает мою толстовку и подхватывает край футболки. Помогаю ей. Дергаю горловину за шеей и стягиваю с себя ненужную сейчас тряпку.

Женя давится вздохом. Рассматривает меня без стеснения, отчего крышу сносит окончательно.

Кончиками пальцев очерчивает бабочку на плече и еще одну ниже. А потом прямо в глаза.

– Я тоже тебя люблю.

А потом ее уже голое тело подо мной. Мягкое, молочное.

Теперь моя очередь рассмотреть, занежить, зацеловать каждую родинку и впадинку.

Веду поцелуями все ниже и ниже, Лиса стонет, выгибается дугой, когда мой язык кружит вокруг пупка.

Она теплая, податливая. Словно создана специально под меня.

Я даже не успеваю спросить, готова ли она зайти дальше. Лиса сама закидывает свои стройные ноги мне на поясницу и увлекает в новый крышесносный поцелуй.

И пути назад больше нет. Теперь только вдвоем.

Глава 26

ЖЕНЯ

Шура Кузнецова – Молчи и обнимай меня крепче

Два с половиной года спустя…

Проще бы было не любить его и никогда не встречать, но кто же мог подумать, что все будет именно так…

Я включаю свет в пустой квартире, а за окнами расползается вечерний город, освещенный разноцветными огнями. Оставляю дорожную сумку в прихожей, а пакет с папиными заготовками сразу выношу на балкон. Сил разбирать уже нет. Но по пути со стоном подмечаю, какой кругом бардак.

На кухне гора грязной посуды, крошки на столе. Повсюду разбросаны вещи Влада. На журнальном столике в гостиной кружка с недопитым уже остывшим кофе, тарелка с чипсами и пустая обертка из-под Сникерса. На диване в хаосе валяются чертежи.

Боже мой, и это только за выходные. Меня не было всего два дня! Как можно устроить такой срач всего за два дня⁈

Рука на автомате тянется к карману джинсов, где лежит телефон. Хочется наорать на Влада, но я прикрываю глаза. Несколько глубоких вдохов, и немного отлегает.

Ретируюсь в ванную комнату. Не хочу даже смотреть по сторонам. Но все же раковину, с подтеками засохшей мятной зубной пасты проигнорировать не получается. И прежде, чем помыться, достаю из шкафчика губку с моющим средством и до блеска натираю заляпанный керамогранит. После убедившись, что в остальном все чисто, снимаю дорожные шмотки, чтобы смыть под горячим душем накопленную за выходные усталость.

После душа разбираю сумку и принимаюсь за уборку. Влад прекрасно знает, что я не могу жить в таких условиях. Не выношу даже одной грязной кружки в раковине, что уж говорить по поводу разведенного бардака.

Включаю спокойную музыку и за работой пропускаю щелчок двери.

– Привет – раздается из прихожей, пока я натираю столешницу. Такие знакомые любимые руки обхватывают меня со спины вокруг талии. Сухие губы касаются оголенного участка кожи между шеей и воротом футболки. – Я соскучился.

Поцелуй и хрипловатый голос посылают по спине мурашки. Меня всегда размазывает, когда он вот так обнимает. Когда вот так прижимается ко мне, закутывает в свои объятия. Крепкие, волнующие.

И не остается сил, чтобы ворчать и предъявлять ему претензии. Хочется лишь развернуться и дотронуться до мягких губ, утонуть в его темных, как непроглядная ночь, глазах, зарыться пальцами в мягкие волосы и мурчать, точно кошка на коленях у хозяина.

– Я в душ – Влад еще раз целует за ухом, прикусывает мочку и удаляется.

Сразу становится холодно и неуютно. Будто туманом развеивается сладкое наваждение. Без него всегда так.

Пока шумит вода, перехожу в гостиную. Разбираю столик, раскладываю на диване декоративные подушки и достаю из кладовки пылесос.

За уборкой снова накатывает негодование и злость, потому что хочется просто лечь в кровать и отдохнуть. Почитать книжку и выпить кружку горячего чая с лимоном.

А еще лучше устроиться у Влада под боком, посмотреть очередную серию «Эпидемии», а потом целовать его. Долго и много. Потому что я тоже соскучилась.

Шум воды стихает. Влад выходит в одном полотенце, нацепленном на крепкие бедра, а вторым на ходу вытирает мокрые и потемневшие после душа волосы.

Меня с ума сводит, как блестит цепь Бисмарк из белого золота на его груди, с ума сводят татуировки на руке и тазобедренной косточке, плоский живот с выступающими кубиками, тонкая дорожка волос, уходящая под край полотенца. Крепкие длинные ноги.

И самое главное – наглая, кривая ухмылка на красивых губах, которой Влад одаривает меня, когда замечает, как я жадно разглядываю его почти полностью обнаженное тело.

Мой пуль учащается, но обида никуда не уходит.

– Влад, ну, что это за погром? – все же вырывается с неприкрытыми нотами злости и обиды.

Тот лишь устало закатывает глаза и уходит в сторону спальни.

Я за ним.

– Ты вообще за эти два дня посуду не мыл?

Влад останавливается у шкафа, скидывает оба полотенца на кровать и раздвигает зеркальные двери.

– Не было времени – в голосе проступает раздражение.

Он всегда злится, когда я включаю «мамочку». Я это знаю, но ничего с собой поделать не могу.

– Не было времени сразу складывать посуду в посудомойку, а не копить в раковине?

Мне с трудом удается говорить, потому что он стоит передо мной совершенно голый. Красивый до дрожи. Такой родной и соблазнительный с этими крепкими ягодицами, чуть более светлыми, чем остальная кожа.

– Жень, – Влад, наконец, достает пижамные штаны и натягивает их прямо так, без трусов, – не начинай, а?

– Просто не понимаю, как ты умудрился развести такой свинарник всего за два дня?

– Я работал! – рявкает на меня, вскользь оборачиваясь через плечо.

Боже, да, я знаю, что он работал. Нам совсем не просто обживаться в большом городе без посторонней помощи будучи студентами, но мы стараемся.

Нам вообще нелегко было с тех самых пор, как Влад пришел ко мне после своего освобождения.

Его отец рвал и метал, но Влад оказался непреклонен. Сказал, что мы теперь вместе, и это не изменить. Родителям оставалось или принять, или пойти против нас.

Они выбрали второе. А мой папа – первое.

До окончания школы Влад жил у брата, который и помог ему с универом. Я же приложила все усилия, чтобы поступить в Нижнем хоть куда-то с моими то баллами. В конце концов, мне удалось пройти в институт дизайна, а Владу – в архитектурный университет.

– Говорил же, что фундамент на объекте в Алехино просел. Там и торчал все выходные.

– Ты же на временной ставке, блин! Почему они тебя так припахивают?

Влад достает белую футболку и закрывает шкаф.

– Я сам прошу меня припахивать, нам же нужно платить за квартиру. Еще кредит за машину.

Нужно. Влад отказался жить в подаренной отцом квартире. Снимаем сами, зато совершенно новую. Денег с моей подработки в кафе едва хватает на продукты, а все остальное на Владе.

Он убирает челку со лба и плюхается на незаправленную кровать.

– Мне тебя не хватает – эгоистичное, женское, неприкрытое тут же всплывает наружу.

– Иди ко мне – вместо ответа Влад хлопает ладонью рядом с собой.

И я уже почти сдаюсь. И пофиг на уборку, лишь бы поскорее оказаться в его руках. Но у Влада звонит телефон, оставленный на прикроватной тумбочке.

Я останавливаюсь в паре шагов от кровати, пока Влад тянется до телефона.

– Да, привет – присаживается на кровати, подминая под себя ноги и утыкается взглядом в сбитое у ног одеяло. – Сонь, поменяй сто тридцать вторую. Добавь туда шлифовку и зонирование, а в сорок пятой убери гидроузел. Его пересмотрели, теперь он пойдет от Нечайки, там совершенно другой расчет потребуется. Мне тоже нужно переделать. Завтра отчет пришлю.

Влад разглаживает складки на пододеяльнике, пока слушает эту самую Соню, а у меня липкой паникой охватывает все тело только при упоминании этого имени.

– Нормально все… Ага, до завтра.

Влад обратно возвращает телефон и плюхается на подушки под головой.

– Соня? – спрашиваю, едва выговаривая буквы. Не хочу верить.

Надеюсь, что это просто совпадение. Не верю, что Влад мог скрывать это от меня. Не верю, что Влад вообще мог…

– Новая сметчица.

В горле моментально пересыхает. Не могу даже с места двинуться. Так и стою перед кроватью.

– Только не говори, что это та самая Соня.

Влад злится. Морщится и устало потирает переносицу.

– Это та самая Соня.

Кусаю губу. Меня окатывает волной гадкого предчувствия, отравляет кровь неизбежной бедой.

– И когда ты собирался мне сказать? И вообще собирался?

Влад переводит взгляд на потолок и прикрывает глаза.

– Жень, это просто совпадение. Так вышло.

Моментально вспыхиваю.

– То есть не собирался.

Вылетаю из комнаты в гостиную и трясущимися от злости и обиды руками вытягиваю шнур у пылесоса.

Я и так постоянно, как на вулкане. Мне хватает, что на него в универе девчонки постоянно пялятся, пытаются заигрывать. Куда бы мы не пошли, везде находится какая-нибудь овца, пускающая на Влада слюни. Их даже не останавливает мое присутствие.

И тут она. ОНА. Та самая Соня.

– Жень, – Влад перехватывает мою руку со шнуром и пытается его забрать, – не дуйся.

Отталкиваю его и снова хватаюсь за шнур. Влад рычит и перехватывает меня, разворачивая к себе лицом.

– Лиска, успокойся – его руки спускаются по моей шее на плечи, а потом плавно по рукам и обхватывают талию, прижимая к себе ближе. – Из мухи слона раздула…Помнишь я говорил, никто кроме тебя? Зачем ты все портишь? Мы не виделись два дня, я скучал – касается ямочки за ухом.

Мое слабое место, но его слова…

– Это я порчу?

– А кто? – его руки уже под моей футболкой добираются до лопаток. И мне сладко и больно одновременно. – Приехала, начала тут все шмонать с недовольным фейсом, устроила дебильный допрос. Я не виноват, что она вдруг объявилась.

– Но ты ничего мне не сказал!

Понимаю, что вечер окончательно испорчен. Хочется завыть и бросится ему на шею, пока не помиримся. Ненавижу с ним ругаться, но мы такие разные, поэтому постоянно сталкиваемся лбами.

– Вот поэтому и не сказал – рычит в лицо и вылетает из комнаты.

Нахожу Влада в спальне. Он уже успел нацепить наушники и включить компьютер. Подхожу к нему со спины. Невыносимо тянет прижаться, уткнуться носом в еще влажные волосы, обнять, поцеловать в шею, там, где выпирает позвонок.

Хочется, чтобы он тоже обнял, усадил к себе на колени. Я часто устраиваюсь на нем, как обезьянка, оплетая руками и ногами, пока он играет в свои стрелялки.

– Влад.

Не реагирует.

Вздыхаю и осторожно дотрагиваюсь до плеча, а потом отодвигаю наушники.

– Я там плов привезла. Папин. Вкусный со специями, как ты любишь.

Но он лишь возвращает наушники на место.

– Не голодный – и врубает игру.

Бесполезно спорить. Только еще сильнее разругаемся.

Ухожу к комоду, достаю пижамные шорты с топом и забираюсь в кровать. А потом долго смотрю на его сутулую спину в освещении экрана компьютера, пока усталость не берет верх.

Утром просыпаюсь первой. Влад лежит на животе, подложив руки под подушку, головой к окну.

Господи, если мы расстанемся, я просто не вынесу. Не смогу без него. Без него просто никак.

После душа готовлю его любимые оладьи. Слышу, как ванной шумит вода. Значит он тоже встал.

Пока накрываю на стол, достаю сгущенное молоко и малиновый джем, завариваю чай, Влад заходит на кухню. На нем только серые боксеры.

Еще сонный, такой красивый, сладкий мой мальчик. Сердце щемит, ноет, стучит, как бешеное.

Не выдерживаю, и когда Влад молча, без «Привет» и утреннего поцелуя, принимается за еду, усаживаюсь к нему на колени и захватываю лицо в ладони.

– Влад, ну, прости меня. Я перегнула вчера, просто устала, а тут такой бардак – целую его в щеку, подбородок, лоб – Зайчик мой родной, я тоже скучала по тебе. Очень сильно – касаюсь уголка губ.

От него пахнет малиной и цитрусовым гелем для душа. Меня так нещадно размазывает от его близости.

Но Влад упрямо сжимает губы, хотя я чувствую, как его тело реагирует на меня. Он хочет.

– Жень, я в универ опаздываю. Слезь с меня.

– Влад, давай уже мириться – спускаюсь короткими поцелуями по шее, не хочу сдаваться.

Но он лишь молча подхватывает меня под бедра и пересаживает на свободный стул, после чего зацепив еще один оладышек, поднимается из-за стола.

Злость, обида, паника крутят меня изнутри. Хочется выкрикнуть: «Да, подавись!». Хочется задеть, нарваться хоть на какие-нибудь эмоции.

Из спальни Влад выходит уже одетый в темные джинсы и болотного оттенка свободный свитшот. Хватает с вешалки куртку и обувает джорданы. Молча забирает с тумбочки ключи от машины и кладет их в карман куртки.

Сердце колотится в бешеном припадке. Входная дверь хлопает. А я с диким воем швыряю тарелки со стола и прижимаю ладони к лицу.