Текст книги "Враг или Друг? (СИ)"

Автор книги: Ася Федотова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Глава 20

ВЛАД

– Влад, ну, приезжай ко мне на выходные – хнычет в голосовухах Машка. – Я скучаю. Очень.

– Маш, у меня репетиторы, и брату обещал помочь, в субботу доставят двух орловских рысаков.

Устало тру переносицу и откидываясь на подушку, прикрывая глаза. Но телефон снова трещит.

– Ой, сдались тебе эти лошади. Неужели так нравится в их дерьме возиться? – шлет ответку Беспалова.

Хмыкаю, подавляя грусть.

А следом летит очередной нюдс. Открываю ради приличия, чтобы появилась отметка. Щелкаю на сердечко и сразу же удаляю из памяти телефона.

Она шлет мне их пачками. И все одинаковые: в одних стрингах перед зеркалом. Лицо обрезано, видны лишь томно прикушенные или полуоткрытые губы.

Никакой фантазии. Сначала против воли Машкины фотки меня все же заводили. Как никак молодой организм берет свое. И тело у Беспаловой в общих чертах ничего.

Но потом приелось. Не вставляет. И не стоит.

– Владик, давай по видео? – еще одна голосовуха.

Вот опять старая песня. Стоило один раз согласиться.

Я был в стельку пьян и зол, когда она предложила виртуальный секс. Машка старалась, как могла, но у меня ничего не получилось. Не смог. Потому что стоило расслабиться и прикрыть глаза, как яркой вспышкой появился образ совсем другой девчонки.

Пышные каштановые локоны, челка, оттеняющая широко распахнутые доверчивые глаза. Хрупкая, нежная, сладкая девочка.

Девочка, которую я так глупо потерял.

Девочка, которая снится мне почти каждую ночь и под утро ускользает неуловимым видением.

Девочка, которую предал и уступил другому.

Беспалов поцеловал Лисовскую прямо на крыльце школы. И она ответила.

Прикрытые глаза. Трепыхающиеся ресницы. Тело потянулось струной. Маленькая ладошка на шее парня.

Сердце защемило такой безысходностью, отчего я чуть не заскулил.

Рядом оказался Сеня Казанцев. Он цепко обхватил мой затылок и надавил, чтобы я отвернулся. Потом приобнял за плечи.

– Бро, не пялься так. Они же специально. А я еще думал, что Лисовская – норм девчонка.

Всю ночь я не спал. Не мог поверить, что после стольких бесполезных лет, которые этот неудачник провел рядом с ней, Лиса все же сдалась.

Мстит мне?

Хочет вызвать ревность?

А, может, реально пригляделась к своему Ромео недоделанному?

Я признался ей, что не смогу вытерпеть, если кто-то другой будет рядом, а Лиса именно это и сделала.

Темная буря захлестнула меня с головой.

Встаю с кровати и подхожу к зеркалу. На мне белая просторная футболка и черные хипсы. На голове бардак.

Сжимаю плотно губы и кулаки. Смотреть противно. Трусливое дерьмо.

В глазах наливается туман, а из горла вырывается жалобный вой. После чего срываюсь на истеричный смех, запрокидывая голову к потолку.

Меня уже колошматит от накатывающей ярости. Хватаю с тумбочку светодиодный шар и со всего размаха запускаю в зеркало. Треск стекла и серебристые осколки опадают на ковер.

Достаю из тумбочки припрятанную бутылку Чивас Ригал, откручиваю крышку, и, пока телефон снова пару раз подает признаки входящих сообщений, делаю несколько больших глотков.

Чувствую, как внутри растекается тепло, а в голове – туман.

Еще пара глотков.

Уже намного лучше.

Потом еще.

А теперь можно и видео. Хрен с ним.

Не читаю, что там настрочила Беспалова, а сразу же жму на видеозвонок. Плюхаюсь в компьютерное кресло.

С телефона хуже, чем с ноута, но мне совсем неохота сейчас заморачиваться.

– Привет – мурчит Беспалова, а потом сосредоточенно приглядывается, подавшись вперед. – Ты пьян?

– Немного.

– Немного? – Машка фырчит и удаляет телефон так, чтобы я видел, как она сидит, поджав под себя ноги. На ней лишь тонкая серебристая атласная сорочка с вышивкой на груди. – По-моему, ты в стельку налакался.

– Будешь нотации мне читать?

– Нет – Беспалова сразу же смягчается. – Отведи камеру, хочу тебя видеть – томно шепчет.

Когда в ней произошла эта трансформация? Когда из приличной, даже стеснительной девчонки, судя по тому, что в лагере не осмелилась подкатить ко мне, Маша превратилась вот в такую прожженную суку по ту сторону экрана.

И вот ей я продался? За какие-то там земли?

Наверное, шлюхи в подобные моменты себя чувствуют именно так. Наверное, они привыкли, не допуская до сердца истинные эмоции, затмевающие мозг и душу.

Только вот я не привык.

Меня тошнит. От выпитого. От Машкиного даже на расстоянии ощутимого, липкого, приторного блеска для губ. От фантомных прикосновений. От ее голоса. И от себя.

Отвожу руку, расширяя пространство для видимости. Другую перемещаю себе на живот, случайно задевая футболку, обнажая резинку хипсов и полоску живота.

– Приезжай, я соскучилась – Машка откидывается на пестрые подушки. Мутит невыносимо. Я бы задушил ее. – Сними футболку.

К горлу подкатывает едкая желчь.

– Влааад, не закрывай глаза. Посмотри на меня. Ну, же.

А я на берегу затона. Со мной Лиса. Она заливисто смеется, щурясь от яркого летнего солнца. Ее загорелая кожа блестит в мареве, а тонкие волоски на внешней стороне предплечья простреливающими тело импульсами ощущаются под моей ладонью.

– Я не понимаю, Влад. Я, что, совсем тебе безразлична? А, может, ты снова с этой за моей спиной?

Распахиваю глаза. Щемящая сердце картинка рассеивается от визгливого голоса.

– Она – не эта. У нее есть имя.

– И что? Думаешь мне стыдно за то видео? Нисколечки.

– Ты поступила, как настоящая сука, Маша.

– Как ты смеешь так со мной разговаривать?

Изображение потряхивает. Беспалова кривит рот, силясь расплакаться.

– Опять папочке на меня донесешь?

– Я не понимаю, чем такое заслужила.

Не понимает она. Двуличная мразь.

И я тоже такая же мразь.

– Маш, давай завтра созвонимся. Я устал.

– Погоди, Влаад… Приезжай, пожалуйста. Не могу больше, мы так давно не виделись.

– Спокойной ночи.

Сбрасываю вызов и отключаю телефон, чтобы больше не названивала. А то у меня от злости вообще крышак съедет. Наговорю лишнего.

На следующий день еле поднимаюсь в школу. Башка трещит от выпитого накануне вискаря. Пустой желудок бурлит.

Закидываю пару сырников и давлюсь зеленым чаем, прежде чем двинуть в ненавистную всем выпускникам Альма-матер.

К первому уроку все же опаздываю и, списавшись с парнями, решаю подождать окончания урока под лестницей на первом этаже.

Спустя минут десять гулкие торопливые шаги рассекают тишину.

Вот блин, дерьмо! Скорее всего библиотекарша тащится. Сейчас прицепится.

Но вместо пожилой Нонны выруливает Лисовская. Завидев меня, резко тормозит. Ресницами хлопает в ступоре.

– Че не на уроке? – спрашиваю первым.

От ее взгляда меня пробирает мурашками, а внутри теплом. Таким летним зноем. До сладкого спазма.

– Географичка за картой в библиотеку послала – отвечает на автомате.

А потом осознает, что стоит рядом со мной, разговаривает. И моментально вспыхивает жалящим огнем. Фыркает и рвет с места.

– Женя, стой! – нагоняю у дверей библиотеки и за руку оттаскиваю в сторону.

– Ну, чего тебе? – уводит взгляд. Не смотрит. Но щеки румяные.

Оттесняю девчонку к стене и упираюсь ладонями по обе стороны от ее головы.

– Просто ответь. Только честно – сглатываю от волнения. Меня самого колошматит. Я так давно не чувствовал ее настолько близко, не дышал ей. Не касался. – Ты с Беспаловым… Это месть мне или как?

Глава 21

ЖЕНЯ

Он рядом, и это даже больнее, чем я могла подумать. Горькая тоска по не сбывшемуся, по не пережитому томит изнутри.

Так нельзя.

Оттолкнуть, убежать и никогда с ним больше не разговаривать – вот, что нужно сделать.

Но я не могу.

Его руки по обе стороны от моей головы. Его учащенное дыхание на моем лице. Его бездонные черные глаза выжигают душу, потому что я вижу в них ту же самую тоску.

И отчаяние. Безумное. Дикое.

Денцов прекрасен в этих своих эмоциях. Разрушительно притягателен.

И эти губы. Бьющаяся на шее прямо под кожей жилка. И яремная впадинка в вырезе белой рубашки.

Совершенный чужой мальчик, к которому тянет, как к магниту. Против воли. Против здравого смысла. Против принципов и собственного разума.

И сердце рвется наружу. К нему. К одному единственному, кто смог зажечь его.

– Просто ответь. Только честно – Денцов спрашивает хриплым подрагивающим голосом. – Ты с Беспаловым… Это месть мне или как?

И рвется наружу: «Я не знаю. Сама не знаю, зачем мне все это нужно».

Отворачиваясь, но Денцов, удерживая за подбородок, возвращает внимание к себе.

– Почему я должна перед тобой отчитываться? – вцепляюсь за руку, фиксирующую мой подбородок, и выпаливаю ему в лицо. Нервничаю и оттого безмерно злюсь.

– Правду скажи – Влад пропускает мой вопрос мимо и стоит на своем.

Толкаю его в грудь.

– Пусти, мне идти нужно.

Не могу больше так близко. Невыносимо.

Но Влад резко придавливает меня к стене обратно, хватает лицо в ладони и поцелуями, как бабочками, легкими и невесомыми, жалит по коже. То в уголок губ, то скользит в щеку по кончику носа, в дрожащие ресницы.

Руки так и тянутся обхватить его шею, губы стремятся к губам, но перед глазами вспыхивают кадры из видео.

– Влад, ну, прошу, отпусти – упираюсь руками в его плечи, пытаюсь увернуться, чтобы не достал, не пометил губами. – Я по-хорошему хочу, понимаешь? Не с тобой. Чтобы без грязи.

Влад беспомощно замирает. Учащенным пульсом дышит мне в изгиб шеи.

– А со мной, значит, грязь?

– Да, да! С тобой грязь. Вокруг тебя грязь. Болото. Топи настоящие. Не хочу возиться во всей этой истории с девчонкой твоей, с изменой. Не хочу пошлых разговорчиков за своей спиной, шуток, смешков. С Ромой мне спокойно. Мне хорошо с ним.

– Лисенок, просто выслушай меня.

– Нет! Отпусти, отпусти. Или закричу – я задыхаюсь в панике, потому что готова сдаться в его руках. Окутанная таким родным запахом земляники с ментолом.

Влад хмыкает и отходит на пару шагов, пряча руки в карманах узких клетчатых брюк.

– Быстро же ты переобулась, Лисовская.

– Не быстрее тебя, Денцов.

Как в тумане добираюсь до библиотеки, прошу карту и выхожу из кабинета. Денцова и след простыл, зато навстречу мне почти бежит Ромка.

– Ты чего так долго? – с заботой всматривается в моей лицо.

А у меня щеки пылают, как после мороза.

– Карту искали – вру первое, что приходит на ум.

На уроках я рассеяна. Хорошо, хоть завтра выходные. Не увижу, не столкнусь. Но на сегодня мои испытания не заканчиваются. Не все так просто.

Мы покидаем школу после последнего урока, держась с Ромкой за руки. Нужно же поддерживать легенду. Я даже девчонкам не призналась, что между нами сплошная фикция. И все обрадовались. Все, кроме Леси, которая ни на грамм не поверила в наши «чувства».

– Завтра на школьный дискач пойдете? – спрашивает Леся, прежде чем разойтись по домам.

Переглядываемся с Ромой.

– Нет – отвечает за меня Берестов. – У нас с Женей поинтересней дела найдутся.

С одной стороны, я облегченно выдыхаю, потому как на эту дискотеку совсем нет желания тащиться. Смотреть на выпивших старшекурсников, которых по углам гоняют учителя. Но, с другой стороны, мне не понравилось, что Ромка не удосужился сначала выслушать мое мнение, прежде чем решать за обоих.

– И что за дела? – спрашиваю друга, когда возвращаемся из школы домой.

Ромка мнется, но это даже забавно.

– Я тут пригласить тебя хотел. Помнишь, у нас дача недалеко от Белогорки. Мои нас вместе зовут. Шашлыки там, и все такое, короче.

– Да? – удивляюсь. – И во сколько?

– Ну, они уже сегодня уезжают, а мы с тобой, если согласишься, завтра подрулим ближе к пяти часам.

Расплываюсь в улыбке. Его родителей я люблю безумно и совершенно не против провести время вместе. К тому же папа без проблем отпустит.

– Только ничего такого не думай, Жень. Все прилично. И спать по разным комнатам будем.

– С удовольствием – бодаю плечом друга.

Тот лыбится в ответ, косится на меня. В глазах игривые искры. Угадываю, что он хочет сделать то же самое. За секунду до с веселым визгом отскакиваю в сторону и налетаю на Оксану Вязанцеву.

– Блин, прости – бормочу, поправляя съехавшие с плечей лямки рюкзака.

Та лишь надменно фыркает и обходит нас стороной, как мелких шавок, не достойных внимания королевы всей школы.

В субботу встаю пораньше, чтобы успеть прибраться в квартире и сделать уроки на понедельник. Пытаюсь дозвониться отцу, чтобы отпроситься на выходные, но тот вне зоны доступа сети, о чем меня предупреждал. Тогда шлю сообщение, чтобы папа все равно знал, когда появится сеть, где я нахожусь.

Потом собираю вещи в рюкзак, и уже в четыре мы встречаемся с Ромкой на остановке, откуда на рейсовом автобусе добираемся до садового товарищества «Луч».

Первое, что меня напрягает, так это закрытая на замок калитка. Второе – темные окна в бревенчатом домике. И третье – отсутствие машины.

– А где родители? – спрашиваю, насторожившись.

Ромка беззаботно дергает плечами.

– Они написали, что отъехали в Белогорку за мясом, скоро должны вернуться.

– А почему вдвоем?

– Так мама отцу не доверяет, все сама. Пойдем в дом.

Внутри поселяется пробирающая мурашками паника. Но я гоню ее подальше. Это же Ромка. Что может случиться?

Как только заходим внутрь, напряжение немного стихает, потому что у входа замечаю неразобранную корзину с непортящимися продуктами и дорожную сумку.

На кухне чисто, убрано. В вазочке лежат фрукты, в заварочном прозрачном чайнике чай, а в камине прожженные угли.

Отпускает.

Ромка предлагает отнести рюкзак в свободную комнату на втором этаже и помочь ему с салатом, пока родители не вернулись.

За окном уже стемнело. Ромка подкладывает дрова в гостиной и присоединяется ко мне, чтобы помочь с нарезкой овощей.

– А как же мангал? Не пора разжигать? – спрашиваю, проверяя время на телефоне.

– Не, готовые угли есть. Да, и вместо камина у нас барбекю-зона.

Все логично, но почему то меня гложет изнутри тревога. Что-то явно не так.

И это что-то проявляется, буквально, через пару минту. Как только Ромка заходит мне за спину.

Глава 22

РОМА

В моей голове созрел четкий план после того, как родители сообщили о своем намерении поехать в следующие выходные на юбилей к маминой подруге в другой город.

Тянуть было нельзя. Я застукал этих двоих в коридоре, когда Женю послали в библиотеку за картой. Ее не было довольно долго, и учитель предложил кому-нибудь сходить за ней. Я вызвался первым.

Их голоса стало слышно, как только спустился по лестнице на первый этаж. Она сдавалась. Несмотря на все, что Денцов с ней сделал, Женька сдавалась.

Субботу я расписал по минутам.

С самого утра на рейсовом автобусе скатался на дачу, чтобы завести продукты, убраться, растопить камин, и создать атмосферу, будто там уже побывали мои родители. Ведь по легенде я позвал Лису в гости на семейные посиделки с шашлыком. И та с радостью согласилась, не учуяв подвоха. Слишком мне доверяла. Слишком уже правильным мальчиком я для нее казался, и это бесило до колик.

Черт, мы столько лет дружили, а Женя так и не поняла, какой я внутри, что у меня внутри. Какие мысли, какие чувства. Где маска, а где истинное обличие.

Вот сегодня и узнает.

Лиса почуяла неладное уже на подходе к дому, но я быстро выкрутился. Наплел, что родители поехали в Белогорку за мясом. Хотя времени было уже достаточно, чтобы сомневаться в моей версии, только вот Женя поверила.

Сначала все шло по плану, но потом я сорвался.

Она стояла ко мне спиной, нарезая овощи для салата.

Маленькая, хрупкая.

Моя – крутилось в голове.

Только нужно помочь. Подсказать. Направить.

А уж потом я расквитаюсь с ней за все годы бессильной, отчаянной злости, когда я каждый день вымучивал из себя крепкую дружбу с той, по которой сходил с ума. Бесился и мучился от своей трусости, что мешала признаться в своих истинных чувствах. Боялся потерять, как только узнает. Боялся, что не примет. И подыхал. Медленно. В агонии.

Подхожу ближе, останавливаюсь за спиной.

Женя замирает с ножом в руке и помидорами на разделочной доске.

– Уже позно, где твои родители?

Чувствую, что она уже знает ответ, но все равно спрашивает. Чтобы убедиться. Оттянуть время.

– Я тебя обманул. Они сюда не собирались. Уехали на юбилей к маминой подруге.

– Зачем? – голос становится тише. Дребезжит.

– Хотел побыть с тобой наедине. Поговорить.

– Ром…

– Прости – перебиваю и дотрагиваюсь до хрупких плечей, отчего их сводит судорогой. – Мне нужно, чтобы ты выслушала. И никуда не убежала… Выслушала до конца.

Лиса откладывает нож и вцепляется пальцами в края столешницы.

– Не могу так больше. Не могу притворяться, будто ничего, кроме дружбы у меня к тебе нет – склоняюсь ниже. – Давай попробуем по-настоящему. Никто и никогда тебя не будет любить сильнее, чем я.

Лиска каменеет.

– И давно?

– Давно – выдыхаю рядом с открытой тонкой шеей. – Лет в двенадцать. Сначала не понимал, что со мной, а потом, как обухом по голове.

– Почему ты не признался?

Смеюсь с горечью, с едкой желчью, раздирающей горло.

– Боялся потерять, что имел. Боялся, что ты отдалишься.

– А сейчас?

– И сейчас боюсь. Просто сил больше не осталось. Предел, понимаешь?

– Ром, я не могу – голос дрожит. Лиса склоняет голову, еще больше оголяя хрупкую шею.

И мне до фантомных болей в пальцах хочется ухватить ее ладонями, сжать посильнее, чтобы до хрипа, до мольбы.

– Из-за него?

– Нет – мотает головой. – Денцов здесь не при чем. Просто я никогда не думала, что ты… Что я… Господи, Ром, прости, мне не нужно было соглашаться. Целовать тебя… Все неправильно. Если бы только знала, никогда бы…

Я взбешен до предела своих возможностей. И заведен так, что кинь спичку, сгорим нахрен.

– Выкинь все это дерьмо из своей головы… Пожалуйста, можно я хотя бы попытаюсь?

– Это безумие какое-то.

– Не думай, Лисенок. – касаюсь губами шеи. Мы с ней уже целовались, и я чуть не сдох от переполнявших душу эмоций. Но касаться ее шеи, ее кожи – это еще острее. – Доверься. Ты же знаешь, меня. Я не сделаю тебе больно. Мы так подходим друг другу, просто ты еще не поняла.

– Нет! – Женя выкручивается и шарахается от меня в сторону.

И такой страх в глазах. Животный. Первобытный.

Меня распаляет с невероятной силой. Может, я – садист? Теперь уже точно дороги обратно нет. Даже если бы захотел, не смог бы остановиться.

– Я не отпущу тебя – медленно крадусь к ней – Пока не сдашься.

Лиса пятится назад и налетает на журнальный стол. Спотыкается, заваливается навзничь. В секунду я набрасываюсь сверху, раскладывая Лисовскую на столе и подминая под себя.

Мне уже все равно на итог. Я не так задумал наш разговор и наш вечер, но обратного пути у меня нет, потому что уже перешел черту.

Лиса кричит, вырывается, царапает ногтями, а я целую куда придется и все шепчу, шепчу, как люблю ее, как не могу без нее.

Задираю свитер, оголяя живот. Фиксирую ее руки и прохожусь щекой по нежной коже возле пупка, а затем целую, оставляя укус, отчего Лиса взвизгивает и брыкается с новой силой.

– Ромка, хватит. Ну, прошу тебя, остановись, я же не прощу. Я же никогда тебя не прощу.

– Да срать мне на твое прощение – рычу. – Зато сегодня ты только со мной.

Она долбит ногами по моей спине, а я уже совсем не контролирую себя. Мне мало. Ее мало.

Одной рукой удерживаю держу тонкие запястья, а другой спускаюсь к ширинке на джинсах Лисы.

– Не брыкайся, только больнее будет – поднимаю голову и сцепляюсь с потемневшими от страха и отчаяния глазами Лисовской.

– Ненавижу тебя – цедит сквозь зубы.

– Уже хоть что-то.

Пытаюсь сдернуть неподдающуюся джинсовую ткань, как вдруг глухой треск оглушает. В глазах темнеет. Руки ослабевают, выпуская Лису из захвата.

Женька выбирается, со всей силы толкнув меня ногой в грудину.

– Сволочь – слышу последнее, прежде чем заваливаюсь на спину.

Дышу, дышу, дышу, пытаясь придти в себя.

Хлопок дверь разрывает окутавшую сознание темноту. Перекатываюсь на бок и пытаюсь встать, хватаясь за пульсирующий от боли висок.

Стерва грохнула меня хрустальной вазой из-под конфет.

Зверею. Не уйдет.

Нельзя допустить, чтобы вот так ушла, иначе мне конец. Всему конец.

Выбегаю следом, наспех натянув резиновые галоши. Меня мотает. Голова идет кругом, но я бегу, целясь взглядом за тонкую юркую фигурку, что петляет между деревьев.

Побежала прямо в лес, минуя участки.

– Лиса, стой, твою мать! – ору Женьке в спину.

Но та несется с бешеной скоростью, а меня мотает. Меня тошнит.

– Ах, ты сука! Все равно поймаю!

Впереди фонари, что освещают трассу. Лиса совсем близко. Из последних сил прибавляю скорости. Но визг тормозов отрезвляет.

Глава 23

ВЛАД

Три дня дождя – Где ты

– Я не приеду, сказал же! Чего ты докопалсь до меня? Неужели не понимаешь, что не нравишься мне. Я тебя даже не хочу.

– Зато я хочу – всхлипывает Машка по ту сторону телефонного разговора. – Я люблю тебя, Влад. Нам на двоих с головой хватит. Мне ничего не нужно без тебя.

– Ты – ненормальная, Маш. Сходи к психиатру, попей таблетки.

– Если ты не приедешь, то я завтра же приеду к тебе сама.

– Чего? – усмехаюсь, потирая переносицу. Психопатка. – Нахрена? Я тебя не жду.

– Тогда я пожалуюсь папе, ясно?

– Да, мне похрен как-то.

– Посмотрим, что твой отец скажет – жалобный тон пропадает, завывания прекращаются. Зато в голосе сквозит холодным шипением, как у змеи.

И отключается.

Стерва. Сука. Мразь конченая. Чокнутая на всю голову.

Сеня передает бутылку, и я сразу же делаю пару глотков. Горло дерет.

Мы сидим на трибунах стадиона, освещаемого парой полудохлых фонарей, а со стороны школы раздаются отголоски незатейливого попсового мотивчика.

Дискотека под надзором учителей – то еще мероприятие, которое нет никакого желания посещать. Я здесь только из-за Жени. Но ни Лиса, ни Берестов так и не появились. А телефон у девчонки вырублен.

Взъерошиваю на макушке волосы.

– Достала, пипец. Не могу больше.

– Да, уж не позавидуешь, чувак – хлопает по плечу Сеня – Смотри, Диныч идет.

Поднимаю голову.

Наперерез стадиона к трибунам плетется Войцех.

– Ну, че? – выкрикиваю, не дожидаясь, пока Диныч подрулит ближе.

Тот лишь отрицательно мотает головой.

Не пришла.

И этого нет.

Вот же черт!

– Азарову пытал, но Леся ничего не знает. Говорит, у них там какие-то планы на сегодня намечались.

– Значит плохо пытал – хмыкает Казанцев. – Потискал бы в нужных местах, она же от тебя тащится.

Войцех кисло морщится и усаживается рядом со мной.

– Ага, чтобы потом вот такую же, как у Владоса, маньячку себе нажить.

На душе такой гребанный пипец, отчего не знаю, куда себя деть. Неспокойно. Совсем паршиво. Тревога не покидает.

Не выдерживаю. Вскакиваю со скамьи.

– Я пошел.

– Куда? – оба пялятся на меня в непонятках. – А на дискач?

– К Лисовской домой. На дискотеку давайте без меня.

– Погодь, я с тобой – следом подрывается Войцех. – Там все равно тухляк полный.

Пожимаем руки Казанцеву, который все же решает вернуться в школу, и покидаем стадион. Меня изнутри жжет каким-то мерзким предчувствием. И я никак не могу с ним справиться.

– Может, они трахаются? – предлагает свою версию Диныч.

– Ты бессмертный что ли? Лучше заткнись – рычу на Войцеха – Я не верю, что Лиса с ним по-настоящему мутит.

– А че? Они ж сосались в школе – напоминает друг.

– И? Ты вот с Леваковой сосался и с Беликовой. Тоже с ними встречался?

Войцех охает, переходя на ржач.

– Ахах… Ну, ты сравнил.

Уже издалека вижу, что в ее окнах нет света.

– Давай, к Берестову. Он через дом от Оксанки Вязанцевой живет.

– Блин, а ведь хотели почилить спокойно – Бубнит Диныч.

– Я не держу – обрубаю друга.

– Че агришься сразу? Думаешь, сольюсь, когда ты в неадеквате?

– Я в адеквате.

– Ага – бурчит Войцех, еле поспевая за мной, – вижу. Могли бы тачку взять, я не бухал.

В окнах частного дома, где живет Берестов тоже нет света. И во дворе тихо.

– Куда они свалили то? – от бессилия пинаю забор.

– Чувак, остынь. Ты реально на пустом месте завелся.

Снова набираю номер Лисовской, но автоответчик бездушным тоном заявляет, что абонент находится вне зоны действия сети.

– Давай Берестова наберем. Я у Азаровой его номер стрельнул.

– Твою мать, а че раньше молчал?

Диныч набирает сам, но там та же картина. Вне зоны доступа.

Позади слышится собачий лай. Оглядываемся на пару с Войцехом.

– О, привет, а вы че тут забыли? – навстречу идет Вязанцева. придерживая на поводке черного с поврежденным ухом пса.

– Привет, Берестова ищем. Не видела по-соседски?

Оксана укорачивает поводок, приказывает собаке сесть возле ее ног.

– А зачем тебе он?

– С ним Лисовская. Найти не могу.

– Ого, все так серьезно? – хмыкает Вязанцева.

– Серьезней некуда.

– Офигеть, Денцов – Оксана поджимает пухлые губы. – Ладно, короче, я тут слышала их разговор. Берестов Женьку к себе на дачу в эти выходные приглашал. У них, кажется, в садовом кооперативе «Луч» домик есть. Это в сторону Белогорки. Ромик ей наплел про посиделки с родаками под шашлычок. Только вот в пятницу вечером его родители в город на какой-то праздник свалили. А этот сегодня с самого утра туда-сюда с пакетами таскался.

Пока я перевариваю полученную информацию, Диныч толкает меня в плечо.

– Вот теперь точно тачка нужна. Могу у бати взять.

Отмираю. Кидаюсь к Вязанцевой и прихватив девчонку за обе щеки смачно целую в лоб.

– Идиот – та отфыркивается.

– И я тебя люблю – кидаю напоследок.

Мчим на всех парах к Войцеху. Тот вымаливает у бати тачку, находим по навигатору нужное садовое товарищество и газуем в сторону трассы.

– Через четыреста метров поворот направо – сообщает приятный женский голос в навигаторе.

Внезапно Войцех чертыхается и долбит по тормозам, съезжая к обочине.

– Ох, черт.

От резкой остановки нас кидает вперед.

– Какого… – собираюсь как следует обматерить друга, но вдруг замечаю, как из лесополосы мчится чья-то хрупкая фигура.

Прямо на трассу. Чуть не под колеса.

Распахиваю дверь и выбираюсь из салона.

– Пипец, это ж Лисовская – прилетает от Войцеха, когда я уже пересекаю трассу и раскидывая руки принимаю на себя удар.

Лиса, буквально, влетает в мои объятия. Вжимается лицом в мою толстовку. Потому как куртку снял еще в машине, когда Диныч врубил кондей на 23 градуса.

– Женя – пытаюсь пригладить растрепанные волосы своими трясущимися от волнения и накатывающей ярости руками. У меня сердце грохочет, как бешеное. Она ревет и сжимает мою толстовку, натягивая ткань на спине. Цепляется, как за спасательный круг. Что же этот ублюдок сделал с ней? – Ну, успокойся, родная моя. Успокойся, пожалуйста.

Осматриваюсь по сторонам и сквозь рассеянную фарами автомобиля темноту выхватываю взглядом мужской силуэт. Берестов медленно взбирается к трассе. Не слинял. Не зассал. Сюда идет.

Лиса, замечая своего преследователя, заходится еще сильнее. И у меня срывает чеку. Просто нахрен с предохранителем.

Лицо этого мудака попадает в свет фар.

Бешеный оскал и ненормальный блеск в глазах. Дикий. Сумасшедший.

Парень, явно, не в себе. А, может, даже под чем-то.

Поглаживаю Женину спину, целую в висок и осторожно отцепляю от себя, удерживая за холодные ладошки.

– Лисенок, иди в машину.

– А ты? – хлопает на меня мокрыми глазками.

– А я разберусь – киваю в сторону застывшего на краю склона Берестова. – С этим.

– У него в домике мои вещи остались.

– Хорошо, я разберусь. Иди в машину.

Лиса снова вцепляется в меня, ухватываясь за шею, и вжимается, что есть мочи.

– Влад, он не успел. Ничего не успел. Я сбежала – заполошно шепчет. – Ну, пожалуйста, давай, просто заберем вещи, а потом ты отвезешь меня домой… Пожалуйста.

– Почему же не успел? – подает голос Берестов, пряча руки в карманах перепачканных джинсов. – Кое-что все-таки успел.

– Сука…

Насильно отцепляю от себя Женьку и бросаюсь на Берестова. Диныч перехватывает Лису поперек живота, притормаживая девчонку на месте, чтобы не кинулась к нам.

– Куда? Сами разберутся – слышу прежде, чем мы с Берестовым кубарем катимся в овраг.