Текст книги "Ты на меня не смотришь (СИ)"
Автор книги: Ася Федотова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
Ты на меня не смотришь
Глава 1
Университет, второй курс
Полина
Если честно, то ни в какой клуб я и не собиралась. Лишних денег нет совсем, и без того кручусь, как белка в колесе. Комнату в общаге хоть и выделили, но работу все равно пришлось найти. Еда, проезд, вещи кое-какие. На развлечения совсем ничего не остается. Ни денег, ни времени.
Но этот раз был особенный – день рождения у моей соседки по комнате Маши Строкиной. Я отправилась туда сразу после смены в кафе. Девчонок еще не было, Машка написала, что они немного задержатся.
Возле клуба толпился народ. Я решила отойти в сторону, чтобы меня было лучше видно. Встала как раз у светофора рядом с пешеходным переходом. На телефон снова прилетело сообщение. Отвлеклась.
«Уже подъезжаем. Лизке стало плохо, перебрала немного. Пришлось в чувство приводить)))»
Улыбаюсь и поднимаю голову. Светофор загорается красным. Вскользь задеваю взглядом остановившуюся навороченную тачку, из которой долбит музыка. И уже собираюсь отвернуться, но вдруг заднее стекло медленно опускается.
Из меня, как будто, весь воздух выбивает. То ли от ветра, то ли от волнения руки предательски дрожат.
Весь остальной мир растворился, превратился в размытое пятно. Звуки стихли. Только это лицо в окне. Только я напротив.
Ян смотрит так, будто приведение увидел. Не верит. И я не верю. Дурацкий сон. Мой кошмар наяву.
Все такой же красивый до чертиков. Только стрижку сменил. Теперь волосы по бокам коротко подстрижены, а наверху, наоборот стали длиннее. Пшеничные пряди небрежно перекинуты на одну сторону и немного назад.
Я не видела Яна Марека с того самого дня, как забрала документы из гимназии, мама получила расчет у его отца, и мы уехали в неизвестном направлении.
И к встрече с ним оказалась совсем не готова, ведь думала, что он укатил учиться в Лондон, как и хотел. Может, и так оно и было, а в Москву вернулся на время. На выходные, например. Не знаю и знать не хочу.
Светофор моргает красным, переключаясь на желтый.
– Сема, паркани за остановкой – говорит Марек водителю.
Совсем не узнаю его голос. Более низкий, хрипловатый, чужой. Тачка заморгала поворотником, и я срываюсь с места. Просачиваюсь сквозь толпу в надежде затеряться.
Спешно прохожу фейс-контроль и на ватных ногах ищу туалет. В руках подрагивает телефон. Пишу девчонкам, что замерзла и буду ждать их внутри. Наконец, нахожу нужную дверь и замираю у раковин напротив широкого зеркала. Непрошенные воспоминания с небывалой силой вырываются из памяти, заполняя меня собой.
Ненавижу, ненавижу, ненавижу! Боже мой, как я его ненавижу! Так же сильно и отчаянно, как раньше любила.
Жмурюсь, не хочу вспоминать. Не нужно, нельзя! Но меня, точно во временной воронке, закрутило.
Перед глазами предательски всплывает картина, как Ян прижимает меня спиной к своей груди и нежно, раскурочивая все внутри, покрывает шею поцелуями. Меня трясет, как в лихорадке, и слезы подкатывают задушенным воплем к горлу. Я уже знаю, что это первая и последняя наша ночь. Кожа горит в местах, где пальцы задевают оголенную спину, пока он расстегивает пуговицы одну за другой, а потом бережно спускает почти невесомую ткань до самой поясницы.
«Не бойся, я буду нежно»
«Я же вижу, ты хочешь»
« Не закрывайся»
«Ну, же, посмотри на меня»
«Расслабься...»
Наполняю ладони холодной водой и ополаскиваю щеки, чтобы отпустило. Но не тут то было...
Вспоминаю, когда впервые увидела его и в ту же минуту пропала. Это, как вспышка, как электрический заряд, простреливший тело от макушки до кончиков пальцев. Бедное сердце оказалось совсем не готово к такому. Мне было пятнадцать.
В то время мы с мамой, наконец, убежали от отца. Жить с ним стало невыносимо. Папа пил, поколачивал ее, да, и мне временами доставалось. Несколько месяцев скитались по съемным комнатам в коммуналках. Мама подрабатывала то тут, то там, но денег катастрофически не хватало. Я пошла учиться в старенькую школу, где штукатурка на головы сыпалась.
А потом мама устроилась уборщицей в крупную компанию. Там волей случая как-то пересеклась с самим генеральным директором. Уж не знаю, что она ему рассказала, но тот проникся нашей историей и предложил маме должность домработницы в его в загородном доме, а заодно и крышу над головой.
Меня же пообещал пристроить в элитную частную гимназию, которую посещает их сын, потому что прописки у нас не было. Да, и школа в ближайшем к их коттеджному поселку населенном пункте ничем не отличалась от моей предыдущей, судя по описанию. Хотя если бы я знала, что меня ждет, не раздумывая отправилась именно туда.
Так мы и попали в семью Филипа Марека. Так я и увидела Его.
Нас заселили в небольшую комнату для обслуживающего персонала, находящуюся в дальнем крыле огромного дома, внешне напоминающего стеклянную башню из кубиков. На радостях мы сразу же принялись раскладывать свои скромные пожитки. В комнатке было душно, я подошла к окну, чтобы открыть створку, и зависла. Словно солнечный удар в самый жаркий летний день.
До этого момента я вообще на мальчишек не обращала внимания. Да и они, надо сказать, тоже. Кому какое дело до долговязой, конопатой и плоской, как доска, девчонки.
Но в этот раз...
Ян в одних шортах бросал мяч в кольцо на заднем дворе. Расстояние до площадки было небольшим, и мне удалось его хорошо рассмотреть.
На вид мой ровесник. Высокий, гибкий с уже проявляющимися мышцами на руках и прессе, но при этом еще по-мальчишески стройный. Пшеничного цвета волосы взмокли и беспорядочными прядями падали на лоб. До того красивый, что у меня участился пульс, и ладони вспотели.
Я не заметила, как со спины подошла мама, проследила взглядом туда, где играл Ян Марек, тяжело вздохнула, цокнула языком и задвинула перед моим носом шторы.
– Даже не мечтай, Полька. Не для тебя он.
Как будто, я и сама не знала, что не для меня. Но сердцу не прикажешь. Сердце уже трепетало.
А вечером того же дня Филип познакомил нас со своей семьей. Его жена Елизавета Александровна, хрупкая блондинка с серыми глазами, оказалась удивительно красивой женщиной. К тому же еще и доброй. Встретила нас радушно, и никакого там надменного, брезгливого выражения на лице.
Что не скажешь про их сына, Яна. Он сидел за столом рядом с маленькой девчушкой с такими же, как у него пшеничными волосами, собранными в два хвостика. Она улыбалась, отчего на ее румяных щечках появились милые ямочки.
А вот Ян совсем не улыбался. У него вообще было такое выражение на лице, будто перед ним пустота. Абсолютный ноль. Глаза, как у отца светло-голубые. Похожи на небо. Похожи на вселенную.
С его сестренкой, Амелией, которую в семье все коротко называли Лили, я в первый же вечер нашла общий язык. Позже мы часто играли на заднем дворе, я помогала собирать малышке пазлы, заплетала колоски и читала сказки. Мне нравилось с ней возиться. Лили была очень смышленой и не по годам развитой девчушкой. Елизавете Александровне даже нравилось, как мы с ней поладили. Что не сказать о ее сыне.
Наверное, Ян не взлюбил меня сразу же. С первого дня. А уж, когда узнал, что я в один с ним класс ходить буду, вообще скандал отцу устроил.
– Пап, ты серьезно? Какого хрена вообще? Ты что, платить за нее собрался?
– Да, собрался. И тебя это не касается – прикрикнул на него отец.
– Тогда я не буду там учиться.
– Ну, поговори мне еще здесь!
– Да, пошли вы! Благодетели, вашу мать!
Я же, с каждым днем тонула в своей симпатии все сильнее и сильнее. Мне нравилось в нем все: походка, улыбка, голос, как морщит лоб, когда что-то не нравится, как взъерошивает пшеничные волосы. Я могла бы перечислять до бесконечности.
В школе Марек сразу обозначил, чтобы я с ним не общалась, не лезла, ничего не спрашивала и вообще не замечала. В первый же день возле раздевалки зажал, ухватившись руками за лацкан форменного пиджака.
– Даже дышать в мою сторону не смей. Ни разговаривать, ни смотреть. Усекла, моль?
Я с ним и так не разговаривала. Не могла. У меня в его присутствии язык к небу прилипал. А вот насчет не смотреть – это никак не удавалось. Не получалось. Глаза сами выискивали светлую макушку.
Как-то раз Марек выходил из кабинета и специально задел меня плечом, склоняясь к уху.
– Хватит на меня пялиться. Бесишь – прошипел в ухо, обдавая дыханием с привкусом мяты.
Дома Ян тоже старался со мной не пересекаться и очень ревновал к Лили. Я прямо чувствовала, как его распирает от злости, когда мы проводили время вместе.
А еще была она. Ева Никольская. Его девушка. Безумно красивая, как кукла Барби. Точеная фигура, фарфоровая кожа, белокурые волнистые волосы и огромные серые глаза. Идеальная для него. Не то, что я – угловатая, нескладная каланча с острыми коленками и веснушками на носу.
С Евой Ян был знаком с самого детства, их отцы вели совместный бизнес. Но я уже застала тот период, когда они стали встречаться. Сцена в бассейне никак из памяти не стирается.
Ева в спортивном черном купальнике игриво брызгала ему в лицо водой, пока Ян не утащил ее под воду, а затем выныривая посадил Никольскую на бортик, а сам остался в воде между ее разведенных ног. Ева склонилась, зарываясь руками в его потемневшие от влаги волосы, засмеялась, а потом сама поцеловала. Я видела Яна со спины и с трудом сдерживала немой крик, разрывающий меня изнутри на части.
Не мой. Не мой. Не мой.
Как же было больно...
Травлю начала именно Ева. До этого меня просто не замечали, как еще один стул в кабинете или горшок с цветком. Мебель. Ничто.
Но в один совершенно обычный день она при всех заявила, что я влюбилась в ее парня. Высмеивала так, будто постыдней ничего на свете быть не может. А Марек просто обнимал ее и смотрел на меня очень внимательно, как-будто раздумывал о своем, а потом оскалился. Нагло, надменно, унизительно.
Хотелось закричать ему: "Ну, же посмотри, это правда. Ты мне нравишься. Безумно. И мне не стыдно! ". Но я была слишком слабой.
Поэтому не стала оправдываться, не стала опровергать и отнекиваться, просто выбежала из кабинета. Струсила.
Их смех до сих пор в моих ушах стоит.
Но я простила ему даже это.
Я ему многое прощала – издевки, подколы, насмешки, откровенное хамство.
Однажды Марек подловил меня в своей комнате, перестилающей у него белье. Обычно я это делала в его отсутствие. И в тот раз Ян тоже должен был уехать на тренировку. Но он вернулся раньше запланированного, к тому же еще и пьяный.
Закрыл на замок дверь, развалился в кресле, вытянув перед собой ноги, и наблюдал. В какой-то момент Марек просто оторвался от кожаной спинки, чтобы стянуть с себя футболку. Я обернулась и застыла не в силах оторвать глаз. Он стал еще красивее, крепче. Глупое сердце грохотало по ребрам. Ян тем временем ехидно уставился и расстегнул верхнюю пуговицу на джинсах.
– Что, правда, влюбилась?
Я зажала уголок наволочки в руках, больно впиваясь ногтями в мякоть ладони. И снова смолчала.
Ян не прерывая зрительного контакта дернул за собачку до упора и откинулся головой на кресло.
– Ну, давай, люби – кивнул в район паха.
Я отчаянно замотала головой. Только на это сил и хватило.
– Как же так, моль? Какая-то у тебя выборочная любовь получается.
Он был пьян. Очень пьян. Глаза мутные, точно не в себе.
– Я знаю, что ты не такой – дрогнувшим голосом ответила ему и положила подушку к изголовью, собираясь покинуть его комнату.
Но Ян перехватил меня возле двери и, сжимая за локоть, одним рывком развернул к себе. Навис сверху. Я всегда была высокой, но он все же оказался выше.
Сжал за плечи и тряхнул, прислонившись к моему лбу. Никогда еще до того момента я не была к нему настолько близко. Даже родимое пятно на щеке рассмотрела. И все время взгляд возвращался к его соблазнительным четко очерченным губам.
– А какой я по-твоему?
– Добрый. Хороший. Я же вижу, как ты общаешься с Лили, как заботишься, оберегаешь. С ней ты настоящий, а остальное – все напускное.
Ян смерил меня тяжелым взглядом и в недоумении сморщил лоб, но я знала, что ничего плохого он мне не сделает. Страшно не было, только очень томительно. Странно. Будто, в животе гул, и мурашки по телу.
– Ты, бл*дь, блаженная просто – оттолкнул от себя и слегка мотающейся походкой вернулся к кровати. Плюхнулся, зарываясь в подушку и оттуда пробурчал. – Вали из моей комнаты, я спать хочу.
Воспоминания, воспоминания, воспоминания... Ужасные, стыдные, прожигающие насквозь.
Глава 2
Университет, второй курс
Полина
Из морока меня вытягивает звонок.
– Да – отвечаю охрипшим от волнения голосом.
– Ты где? – кричит в трубку Маша. – Мы уж столик заняли на верхнем этаже. Вторая вип-кабинка, подходи.
– Ага – сбрасываю вызов, отрываю полотенце и судорожно вытираю руки.
Поправляю черный топ на широких бретелях, припудриваю лицо, мазнув по губам вишневым блеском, и покидаю уборные.
В клубе темно, тесно и душно. Хочется забрать волосы в пучок на затылке, оголить шею. Протискиваюсь к одной из лестниц, ведущей на второй этаж, и бегло оглядываюсь по сторонам. А что если... Нет, не в характере Марека за девчонкой бегать. Не станет. Тем более за мной. Буквально, заставляю себя сбросить напряжение и захожу к девчонкам.
– Привет – улыбаюсь в ответ на приветствия.
– Я уж думала, ты потерялась – встает навстречу именинница.
Просачиваюсь между столом и диваном к ней и обнимаю.
– С днем рождения еще раз – протягиваю коробочку с сережками в виде маленьких мишек от ее любимого бренда.
Машка открывает коробочку и охает.
– Блин, Полька, спасибо! – попискивает и чмокает в щеку.
– Так, давайте что ли вдарим уже по алкоголю – выдает уже заметно пришедшая в себя Лиза Потапова из нашей труппы.
– Ага, только чтобы без коктейлей, а то как в прошлый раз – плюс два кило, и дикие крики нашей Марфовны – бубнит Кристина Зарецкая.
– Ну, и душная же ты, Тинка – отвечает ей Лиза и закатывает глаза.
– Зато ты веселая – парирует Кристина. – Накидалась уже, как не в себя.
– И, правда, Тин, сегодня мы оторвемся по полной. Иногда можно – вклинивается Маша как раз в тот самый момент, когда наша официантка сгружает с подноса на стол шоты.
Мне нужно расслабиться, чтобы прогнать дурацкие, губительные мысли из головы. Сама себя не узнаю, когда опрокидываю пару шотов подряд. Спустя еще пару Лиза утягивает меня и Машу на танцпол. Тинка же остается в кабинке. Спускаемся вниз. Еще пару ступеней. Бегло осматриваюсь и застываю на месте, как вкопанная.
Ян останавливается прямо посередине противоположной лестницы, ведущей на второй этаж. На нем узкие темные джинсы и свободная шелковистая рубашка с расплывчатыми узорами, расстегнутая до уровня солнечного сплетения. В вырезе блестит цепочка. Выпендрежник. Марек всегда любил дорогие, броские шмотки. Школьная форма ему откровенно претила.
Дергает идущего за ним темноволосого парня за руку, что-то говорит на ухо, после чего тот смотрит в нашу сторону и лыбится.
Я цепляюсь рукой за перила.
– Поль, идем уже – раздается позади меня голос Лизки.
Наблюдаю, словно в замедленной съемке, как Ян разворачивается и опускает ногу на нижнюю ступень.
Отмираю и ныряю в извивающуюся толпу, поглощенную разноцветными бликами и дымом.
– Я сейчас вернусь – кричу на ухо Маше и проталкиваюсь ближе к выходу.
Хорошо, что хоть телефон с собой прихватила. Потом из укромного места позвоню Кристине и попрошу принести мою сумку с номерком, а пока нужно где-то переждать. Не будет же Марек, в конце концов, до самого утра по клубу метаться.
Куда мне? Что делать? Мозги после выпитого совсем соображать отказываются. Вспоминаю с какой стороны туалет и направляюсь туда. И вот уже заветная ручка, как меня перехватывают поперек талии и утягивают в узкий коридор, ведущий на цокольный этаж.
Из динамика звучитRegard feat. Years and Years – Hallucination.Ян удерживает меня за плечи, прижимая к стене, выполненной в стиле каменной кладки. Я утыкаюсь взглядом ему в шею, не могу поднять глаз. Дышит, как после забега. Грудная клетка ходуном ходит, и цепочка на шее поблескивает в красноватом освещении.
– Ну, привет.
Дергаюсь в его хватке.
– Ага, и пока – пытаюсь унять грохочущие сердце. – Пусти.
Но Ян и не думает.
– Я сначала думал, что обознался – его голос вибрирует, перемешиваясь с музыкой в моих барабанных перепонках и задевая горячим дыханием мочку уха. – А когда ты деру дала, понял, что нет. Это же в твоем характере убегать и прятаться. Трусиха.
– Отпусти – набираюсь смелости посмотреть в глаза. Океаны потемнели, как перед штормом.
Что там плещется на глубине?
– Ну, а если не отпущу? – придвигается ближе. – Опять прикинешься бедной овечкой, которую пытается изнасиловать больной ублюдок, да? – дышит мне прямо в ухо, задевая скулу щекой.
Со всех сторон окутывает его запахом. Таким знакомым. Свежесть, гель для душа с мускатными нотками и мята. Ян никогда не пользовался парфюмом.
– Именно это и сделаю. Закричу так, что все охранники сбегутся. Можешь не сомневаться.
– О, я и не сомневаюсь.
Не отпускает. Наоборот, своим телом наваливается, прижимая к стене. Мне плохо, меня ломает от этой непрошенной близости. От такой забытой муки. Ян фиксирует пальцами мой подбородок, вынуждая смотреть на него.
– Ты ничего не дала мне объяснить и сама ничего не объяснила, просто свалила в закат. И, знаешь, я тебя не искал. Ни одного дня. Но раз уж мы встретились, хочу понять – сглатывает, шаря по моему лицу ошалелым взглядом. – Ты так поступила, потому что Левитин наплел тебе о споре?
В его глазах адреналин, злость, обида, ненависть – дикий коктейль.
– Нечего здесь понимать – шиплю в ответ. – Столько времени прошло, неужели тебе не все равно?
– Ну, уж нет. Ты меня с таким дерьмом смешала, а я потом все разгребал. Один.
– Пусти, я на самом деле закричу.
Уголки губ ползут вверх. Наглая ухмылка на красивом лице.
– У кого то выросли зубки, да, Чижик?
– Ненавижу тебя.
– Взаимно – рычит, дотрагиваясь своим носом до моего.
Прикрывая глаза, чтобы унять взбесившийся пульс. И волнение. Опять. Снова. Как и всегда в его присутствии.
Невыносимо захотелось закричать, что мне до сих пор больно видеть его лицо.
Больно, больно, больно!
Откуда то беру силы и со всей дури наступаю ему на ногу. Глаза парня округляются в замешательстве с примесью боли. Ян заметно ослабевает хватку. Пользуюсь случаем, толкаю в грудь и бью коленом прямо в пах.
Марек стонет, ухватываясь за ширинку, а я уже несусь в сторону выхода.
– Вот дура! – слышу позади себя, но темп не сбавляю.
Вырываюсь, в чем была, на свежий воздух и сразу же за угол. Несусь по какой-то подворотне, всхлипывая от боли и ненависти.
Впереди вывеска круглосуточной забегаловки. Захожу туда и прячусь в самом дальнем углу за одиноким столиком, который не просматривается с улицы. Остальные посетители удивленно косятся на меня. Я же, очутившись в спасительном тепле, даю волю слезам. Шмыгаю, растирая замерзшие щеки.
Боже мой, почему все так! Зачем ворошить прошлое? Ну, встретились и встретились. Неужели нельзя просто пройти мимо? Ведь мы теперь друг другу никто. Мы и раньше были такими же. Моя больная любовь давно задушена, упрятана в самые закрома подсознания, чтобы никогда не выпустить ее на волю.
– С вами что-то случилось?
Вскидываю глаза наверх и замечаю перед собой молодого парня – официанта, теребящего в руках меню.
– Нет – пытаюсь улыбнуться. – Можно кофе? Крепкий.
– Хорошо. Сейчас. Минуту – и разворачивается, чтобы удалиться, но в последний момент останавливается. – Может, плед принести? Так быстрее согреетесь.
Благодарно киваю. Парень тоже улыбается и уходит в подсобку, буквально, через несколько минут возвращаясь с пледом и чашкой горячего кофе.
Достаю из заднего кармана джинсов телефон и трясущимися руками набираю Кристину.
– Тинка, ты еще наверху?
– Ну, да, куда вы пропали? – заминка. – А почему музыки не слышно? Ты где?
– Тин, помоги мне. Я в кафе недалеко от клуба. Мне нужна моя сумка и верхняя одежда. Номерок в кармане на замке.
– Чего?
Представляю, какие у нее сейчас круглые глаза.
– Потом объясню. Принеси мне, пожалуйста, вещи. Я не могу вернуться.
– А эти с тобой?
– Нет, они на танцполе должны быть.
– Ладно, только ты мне все расскажешь.
– Хорошо – сдаюсь. – Сейчас название кафешки скину.
Тинка прибегает минут через десять. Взмыленная и немного пьяная. Я же давно протрезвела. И не мудрено – бежать в одном топе, когда на улице температура близится к нулю.
– Я девчонкам рассказала про тебя. Они в шоке – присаживается на диван напротив. – Ты как?
Кисло улыбаюсь и поправляю плед, съехавший с плеч.
Тинка тоже заказывает кофе у того самого официанта и вперивается в меня взглядом.
– Что произошло-то?
Не знаю, как начать.
– Помнишь, я рассказывала вам про мальчика, в которого была влюблена в школе?
Та кивает.
– Он был там. Вернее, я заметила его еще на улице, когда вас ждала. Они проезжали мимо, и Марек узнал меня. А когда мы спускались на танцпол, заметил и погнался. Зажал в каком-то коридоре. Я думала, задохнусь. Понимаешь, я не могу его видеть. Нет сил совсем. Просто ненавижу. Не могу – прячу лицо в ладонях, сдерживая всхлипы. – Я думала, он уехал. Надеялась, что больше не увижу его. Это невыносимо, видеть его.
– Ну, все тише. Полька, тише – ловит мою руку и сжимает в своей ладони. – Подумаешь, хрен с горы.
– Он не хрен с горы, Тина. Я надеялась, что перегорело, переболело, умерло. Но стоило его увидеть снова и... Господи, я такая слабачка.
– Слушай – воодушевляется подруга. – А давай позвоним девчонкам и скажем, чтобы шли сюда. А потом все вместе укатим в другой клуб. Оторвемся, как в последний раз. Все равно завтра выходной.
– Кабинка оплачена – возражаю в ответ, хотя ее предложение мне нравится.
– Вот, блин. Да, я все расходы на себя беру. Ты же знаешь, что мне это ничего не стоит, а? – теребит меня за пальцы.
Я улыбаюсь и киваю в ответ. Обожаю ее и Машку с Лизой тоже. Наконец, мне удалось найти настоящих подруг.
Уже в такси, когда мы все вместе мчим в новый клуб, который недавно открылся, я закрываю глаза и вспоминаю, как раньше всегда оправдывала Яна. Любым его выходкам находила объяснение. Даже когда он умудрился испортить день рождения Лили.
Ей исполнялось четыре. Дом был украшен к празднику. Приглашены гости и аниматоры. Кругом веселье, куча детей, музыка, столы, уставленные сладостями. Ян с самого утра из-за чего-то поругался с отцом и укатил к своей подружке, Еве. И вот в самый разгар веселья они явились. Вдвоем. Сначала всем показалось, что Марек с Никольской просто пьяны. Мама Яна пыталась образумить их, уговорить уйти наверх, пока не придут в себя. Но Ян отказался, даже показушно обиделся, что его не пускают на праздник. Сказал, что тоже хочет повеселиться.
И они веселились. Умудрились сломать надувной замок, порушили битами пиньяты, с диким гоготом собирая в карманы сладости, рассыпавшиеся по газону. Взболтали всю газировку и пускали фонтаны. Это длилось до тех пор, пока Филип Марек не вышел из себя и не увел этих двоих к себе в кабинет.
Оказалось, что они были вовсе не пьяны. Они были под кайфом. Потом Ева призналась, что это ее рук дело и показушно заливаясь слезами просила у родителей Марека прощения. Она вообще была ненормальной. Все знали про ее некоторые психические расстройства. Ходили слухи, что Никольская периодически лежала в реабилитационном центре. Но несмотря ни на что, в семье Марека ее любили.
Я не обвиняла Яна. Убедила себя в том, что это Ева во всем виновата, будто он теленок на привязи или котенок слепой, ничего не соображающий. Теперь понимаю, какой же слепой я была. Мне казалось, что я разглядела его душу. Но на самом деле там было пусто. Ведь Ян никогда не пытался выставить себя в лучшем свете. Никогда ничего не скрывал, наоборот, демонтстрировал, какой есть. А мои розовые замки – всего лишь фантазия. Я просто очень сильно влюбилась, не понимая за что. И слепо к нему тянулась.
А Ян долгое время не проявлял в мою сторону ничего, кроме враждебности и бесконечных издевок. Но в одиннадцатом классе все поменялось. Он вернулся из Польши, где гостил у дедушки с бабушкой. Ян сильно возмужал, загорел. Его и без того пшеничные волосы выгорели на солнце. А я так соскучилась, что при любой возможности изподтишка любовалась. Украдкой. Тайком.
Но он по-прежнему был с Никольской. Она постоянно торчала в его комнате. Часто оставалась на ночь, и я даже думать не желала, что происходит там, за закрытыми дверями. Хотелось в голос кричать, подушку на клочки разрывать, сделать хоть что-нибудь, лишь бы унять эту тупую боль.
А потом к нам в класс пришел новенький...
