Текст книги "Амирэвсле"
Автор книги: Аста Корнели
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
Глава шестая
На этих выходных, почувствовав ужасную усталость от своей разбитости, я с чего-то вдруг позвонила Даниилу, сообщив, что уже в Москве и благодаря его рекламе теперь работаю в танцевальном клубе. Он не поверил своим ушам. Почти пять месяцев прошло, как мы не виделись и почти не общались. Он интересовался, где я живу, обустроилась ли, на что я отвечала, что пока снимаю квартиру и она довольно далеко от работы. Даниил также был в Москве, их команда вернулась с чемпионата естественно не с пустыми руками. Это было слышно по тому, как он говорил. Содрогающимся голосом он перечислил имена девочек, пополнивших медалями казну сборной. А после пригласил меня на каток в «Олимпию», и я немедля приехала.
Вдыхая запах августа, моё тело неслось навстречу чему-то неизведанному, будто какое-то незаконченное дело снова вызывало меня. Я уже и думать забыла о работе и Олеге, приглашавшем меня на свидание, а потом истерично хохочущем от своего предложения, об Антоне, разбившем, нет… поранившем мне сердце, но я помнила о Кате. Всякий раз я вспоминала о ней, и оно исцелялось от ран и вновь наполнялось любовью. Я хватаю телефон и пишу ей: «Катюшка, любимая, как мне тебя не хватает. Каждый день. Но мыслями я с тобой. Целую».
Мы общались по видеосвязи раз в два дня, и я знала, что она здорова, а театр готовит новый спектакль, ездит на гастроли по Крыму. Я говорила ей о том, как скучаю по Севастополю и что Москва никак не станет мне ближе. Но об осложнениях в отношениях с Антоном я умалчивала. Как и вообще о его личности.
На входе во дворец «Алмаз», Катрин обрадовала: «Солнышко, я так тебя люблю. Всегда с нетерпением жду нашей встречи. Скоро отпуск, буду в Москве». На меня нахлынула волна дикой радости, и я прижала к сердцу телефон. Не успела я свернуть в коридор, где не так давно пряталась от охранника, из-за спины появились две ладони и закрыли мне обзор. По запаху мужского парфюма я поняла, что это Даниил, и мой пульс подскочил. Дыхание стало слишком громким и выдавало моё волнение. Я накрыла его кисти своими и, когда он шепнул мне в ухо «Ни-ка», я едва не потеряла сознание. В тот момент миллиард мурашек пробежали сквозь каждую молекулу моего организма, я только и успела вскрикнуть еле слышно для самой себя – кровь била в ушах и притупляла слух. Резко развернувшись и увидев его блестящие тёмно-зелёные глаза, лёгкую небритость и улыбку до ушей, я более не шелохнулась, не веря, что он всё тот же.
– Даня… здравствуй!
Уже пора покрывать его щёки поцелуями?
– Как ты? Красавица. Ну, идём? – Он походил не по летам на ребёнка, но не наружностью, а характером. Его заводили приключения, быть может, в них он черпал вдохновение и отдыхал от рутины. Мы побежали в раздевалку, и там я нашла Настю, Машу, Аню и Лену. Счастье преумножилось вдвое, а виделись мы с ними всего один раз! Не впервые убеждаюсь, что со «своими людьми» вы сразу становитесь родными. «Какими судьбами?», «Как надолго ты в Москве?», «Уже поцеловались? Теперь Ника не убежит?» – наперебой тараторили девчонки. Ох уж эти девочки! Шутки шутками, а нам с Даниилом стало совестно, и я чувствовала, как лицо пошло пятнами. Они и по сей день помнили ту сцену.
Все побежали на лёд. Анастасия же долго шнуровала ботинки коньков, и на её лице отражалась какая-то озадаченность.
– Настёна! Поздравляю с возвращением и успешными соревнованиями. – Я неподдельно радовалась за эту девочку и была неимоверно счастлива, что знакома с ней.
– Спасибо. Могло быть и лучше. Сейчас вот начинаю вовлекаться в тренерскую работу. Смотри, какие малютки. – Прозрачная стена раздевалки выходила на каток, где уже вовсю резвились маленькие будущие спортсмены и наши уже взрослые девушки.
В прошлый раз я не ощущала никакой неловкости в общении с ней, а сейчас Настя казалась неприступно серьёзной и сосредоточенной. Может, она расстроена завершением карьеры? Или у неё травма? Мне неудобно было задавать ей много вопросов.
Тренировка прошла необычайно весело. Выходить на лёд было страшно, словно в первый раз. Даниил нежно поддерживал меня, когда я теряла равновесие, Маша и Аня катали меня за обе руки на бешеной скорости и это было экстремальнее любых аттракционов!
После тренировки все разошлись на обед, Настя же попросила меня остаться.
– Ника, я хотела спросить у тебя. Какие у вас отношения с Даниилом Леоновичем?
Меня ошарашил этот вопрос. Да, до настоящего момента я могла однозначно сказать, что никаких, а теперь сама не понимала. Она продолжила:
– Когда я тогда увидела ваш поцелуй, мне стало больно. Я думала, у меня нет к нему чувств. Он только тренер. Но потом мне показалось, что я влюблена.
Я слушала её с замиранием сердца. Ведь чем-то истории наши оказались похожи. Однако она даже в личном разговоре со мной называла его уважительно по имени и отчеству, что вряд ли демонстрировало её исключительно романтические чувства.
– Ана, – не знамо зачем я назвала её так. Может, чтобы провести аллюзию на её «игру с огнём», как в известной трилогии? Не подходи – пожалеешь. Он опасен. Я старалась скрыть это: – В таком случае тебе следует самой подойти к нему и сказать всё. Искреннее проявление чувств всегда запоминается, и я ничуть не жалею теперь о том, что в тот день сделала это, пусть и без намёка на отношения.
Я опустила глаза, чтобы она случайно не прочла в них иной ответ. Я ощущала себя воришкой, который ворвался в чужую жизнь и натворил непоправимого.
– Так это ты сама его поцеловала? – В её глазах сверкнула надежда на то, что Даниил не испытывал ко мне чувств.
Я приобняла её.
– Я пойду. Ничего не бойся. Лучше пожалеть о том, что сделала, чем наоборот.
Я шла по коридору, и по щеке пробежала слезинка. Мой параллельный внутренний голос успокаивал меня: «Ну, хватит, Вероника. Перестань влюбляться в чужих мужчин. У тебя, в конце концов, есть Катя, нельзя сливать её каждый раз, когда встречаешь новую любовь».
Я взяла себя в руки и направилась к выходу. На парковке стоял Даниил, опираясь на автомобиль и потирая глаза.
– Вероника! – Он был серьёзен, открыл заднюю дверь и жестом руки позвал сесть в машину.
– Мы куда-то едем? Что-то случилось? Мне пора. С работы несколько раз позвонили.
Меня пугал его взгляд. Мы сидели на заднем сидении и молча смотрели друг на друга.
– Даниил, спасибо тебе за этот день, я… – У меня во рту пересохло.
– Девочки правы, мы же до сих пор не поцеловались. – Его губы вновь расплылись в ровную линию, очерчивая финишную прямую. Я вздохнула, он взял мою руку. – Или ты целовала меня тогда без намёка на отношения, значит?
Его вопросительно-хитрые глаза смотрели на меня.
– Так ты подслушал наш разговор?
– Я первым спросил тебя. – Он невзначай прикоснулся к моему подбородку, после уже сознательно поднял мою голову, чтобы увидеть правду в глазах.
Я опустила голос до полушёпота:
– Я так думала сначала, а сегодня поняла, что влюбляюсь, я не смогла сказать этого Насте, я не имею права лезть в ваши отношения.
– Какие отношения? Она ребёнок. Ника… – Он усомнился в своём утверждении, посмотрев куда-то в сторону.
– Ей скоро восемнадцать.
– Но мне ты нравишься. – Он влажными губами осторожно прикоснулся к моему напряжённому рту, я закрыла глаза, держа Даниила за плечо. Мы пододвигались всё ближе друг к другу, и вот наши тела уже ощущают взаимное тепло. Я чувствовала, что приближаюсь к грани, и, если сейчас не прервать столь затянувшийся поцелуй, я начну раздевать его, а этого тут делать не стоило. Положила голову ему на грудь, и это прошло.
Даниил молча отвёз меня на работу.
– Я сам поговорю с Анастасией, скажу ей как есть. Она не должна страдать и надеяться на что-то.
– Она будет считать нас предателями?
– Она всё-таки девочка взрослая. Не переживай, моя хорошая.
– Конечно, она взрослая.
Я вышла из машины и пыталась прийти в себя.
День выдался крайне тяжёлым. Бывали дни, когда у нас с Олегом ничего не получалось станцевать. Я злилась то на него, то на себя. Вечером, придя домой, бросалась на кровать и долго говорила с мамой, с Катей.
«Катенька, как я запуталась, буквально во всём!» – Я часами изливала ей душу. Она гладила пальчиком объектив камеры, успокаивая меня, как если бы была совсем рядом. Я обнимала телефон, прижимала его к груди, и тепло перегревшегося гаджета напоминало мне горячие объятия любимой подруги.
Поговорив с Катей по телефону, рассказав ей, что с Антоном, кажется, всё кончено, я тут же уснула. Мне уже в который раз снился зелёный безмятежный луг и голубое солнечное небо. Мы лежим в траве – Катя и я. Вокруг летают бабочки, феи, горизонт окаймляет радуга – врата в волшебный мир. Мы тут единственные люди, и нас никто не смеет тревожить.
В следующие выходные мы договорились с Даниилом встретиться в «Олимпии». Рассвет гнал ночь к горизонту, приближая конец лета. Тридцатое августа – день рождения юной фигуристки Лены Котовской. Мы шли поздравить её.
Даниил встретил меня самым тёплым взглядом из всех, что я когда-то видела на нём. Чего не скажешь об Анастасии. Когда в фойе он не удержался и поцеловал меня, не испугавшись красной помады, придерживая ладонью за талию, поглаживая шёлковое платье одной рукой, а другой вцепившись в волосы, ровно в этот момент она и пришла. Я отряхивала что-то с одежды, поправляя причёску.
– Привет, Настя! Постой. – Даниил решил, что это лучшее время объясниться.
– Что, Даниил Леонович? – Глаза её были готовы опустошиться из-за подкравшейся непогоды; она дрожала.
Убедившись, что рядом никого, Даниил тихо сказал:
– Настюша, ты же понимаешь, что у нас с тобой ничего не может быть?
– О чём вы? Что она вам сказала? – Настя кивнула в мою сторону и посмотрела, как на врага номер один.
– Настя, я сам слышал ваш разговор. Да, не очень красиво получилось, прости меня.
– Так вы, наверное, слышали и то, что Ника ясно дала понять: она вас не любит. Признайся, Ника, ты не хочешь отношений. Так ты сказала? Чего ты тогда хочешь, кого обманываешь?
Я стояла, задержав дыхание.
– Настенька, прошу тебя, не волнуйся так. Я не хочу ссориться с тобой. Пойми, я не думала, что так получится. Уже во время нашего с тобой разговора до меня дошло, что Даня мне нравится.
– Д-даня? – она чуть с ума не сошла от фамильярности в обращении с его именем.
Возможно, это был самый тяжёлый миг до сих пор в моей жизни. Даниил позже поговорил с Настей наедине. Но со мной она более даже не здоровалась.
Главное, мы все вместе поздравили Лену. После катания кто-то оприходовал торт и разукрасил имениннице лицо кремом, чтобы меньше съесть; а пока Даниил общался с главным тренером Эрикой, я незаметно ушла. Я просто ушла. Мне сделалось отвратительно. Я не понимала, за что ко мне такая ненависть у Аны? Нужно было сразу ей тогда сказать, что да, у нас отношения. А я, как несмышлёныш, насоветовала ей всего. Но как раз то, что я не стала ничего выдумывать, а по-доброму ей сказала лично подойти к Даниилу, и подкупило его. Ведь он всё слышал. И у стен есть уши. Второй раз убеждаюсь в этом.
Я бежала домой, спотыкаясь о бордюры. Я хотела уехать в Севастополь хоть завтра, но через неделю чемпионат по танцам, это самое важное событие для меня. Если мы выступим хорошо, то поедем в Германию. Германия… Она стала для меня обычным местом, просто Германией. А не так уж много лет назад я каждое утро просыпалась и надеялась увидеть из окна Кёльн или Берлин, и где-то на соседней улице единственного человека. Появись он тогда, всего этого бы не происходило.
Найдя в холодильнике две бутылки пива, я решила хоть чуть-чуть расслабиться и снять стресс. Чтобы Даниил не мог мне дозвониться, телефон я выключила ещё днём. Опустошив первую, мне очень захотелось услышать голос Кати. Пришлось разблокировать телефон. Её номер был недоступен. Я села на пол и начала рыдать от усталости, переизбытка эмоций и сообщения, в котором Антон, да, да, тот самый Антон, написал следующее: «Привет, Ника. Тебе не дали служебную квартиру? Я буду не скоро. Квартира мне нужна. Передай моему брату ключи. Пожалуйста. Позже пришлю его номер и адрес. На твою карту я перевел тебе 100k на первое время снять жильё. Если нужна помощь, пиши. Прости за всё. Но мы не можем быть вместе».
Мы не общались уже несколько недель, а он не смог позвонить и объяснить всё это. Он просто пишет! Мои рыдания усилились.
«Хорошо, спасибо», – вот был мой ответ. Я еле сдерживалась не написать всё, что я думала о его «брате» и прочем.
Даниил, как оказалось, весь день звонил мне, а поскольку телефон был недоступен, а потом появился в сети, когда я набирала Катю, он таки достучался, и его не на шутку испугал мой голос.
– Ника! Где ты? Я не нахожу себе места, я сбился с ног, по всему стадиону мы искали тебя.
– Даниил, я там была лишней, разве было незаметно? – глотая слёзы, мямлила я запинавшимся языком.
– Почему ты убежала? Это из-за Насти? Вы больше не увидитесь, слышишь? Где ты?
Я кое-как передала ему координаты дома Антона. Он быстро приехал и, увидев меня и пустые ёмкости из-под алкоголя, бросился на колени и стал целовать мои руки.
– Я не пью, вообще, я не алкоголичка… Я обещала Кате, что больше не буду.
– Ника, господи, если бы я знал! Я должен был ещё раньше поговорить с Настей.
– Я не хотела терять её, я не хотела делать ей больно!
– Тише, тише. Она всё поняла. Просто вам пока лучше не встречаться. Ко мне она тоже крайне холодна. Хорошо, что хоть теперь тренирует, это отвлечёт её. Но главное – это ты, запомни.
– Меня выгоняют из квартиры, скоро чемпионат по танцам, подруга молчит. Даня, я запуталась.
– Видишь, как хорошо. Теперь мы будем жить вместе. – Он долго и упорно целовал мои губы и плечи, пока я не уснула на его руках.
На следующий день я освободила квартиру, отдала ключи слишком красивому для «брата» молодому человеку, присланному Антоном, и переехала на новое место. Прелесть этого жилища была ещё в том, что Даниил жил неподалёку от моего танцевального клуба.
Я разбирала танцевальные костюмы и развешивала их по шкафам.
– Вероник, держи черничный чай. – Он укрыл меня кашемировой шалью и вложил в руки кружку.
– Спасибо, Дэни. Прости, что заняла твой шкаф. Это платье принесёт мне успех, как думаешь? – Я с особым трепетом прикасалась к золотистым блёсткам, коими было расшито всё платье для ча-ча-ча.
– Не сомневаюсь.
Мы нежились в тёплой ванне, и густая пена, будто взбитые сливки, обволакивала наши руки. Атмосферные свечи еле-еле освещали ванную комнату, и тишину нарушали лишь наши лёгкие движения в воде и капли, скатывающиеся с моих волос.
– С тобой время останавливается. Мы как бы в другом измерении. И завтра нет никаких генеральных репетиций, – шептала я с закрытыми глазами, проводя в воде рукой по ноге Даниила, всё же зная, какой завтра важный день.
– И мне не нужно на работу, – добавил Даниил, сладостно растянувшись в мечтательной улыбке, и прижал меня крепко к себе. Да, нам нужен «наш» и только наш с ним день. Как много ещё предстоит узнать друг о друге и как мало часов в сутках.
Поистине же рабочий и суматошный денёк подкрался, чуть только пришло новое сообщение:
«НИКА! Мы с Матвеем сегодня прилетаем. Будем рады увидеться».
Катя! Так вот почему она не отвечала. Мне было особенно приятно, что они прилетают к моим соревнованиям и смогут поддержать.
Сразу после репетиции я стремглав помчалась в парк, где меня ждали дорогие мне люди. Мы не могли нарадоваться. Наперебой расспрашивая друг друга то об одном, то о другом, гуляли до самого вечера.
– Милая, ну как ты? Вы с Антоном помирились?
– Нет, Катюша, но ты не переживай, мне есть, где жить, у меня тут много хороших знакомых, они не оставят в беде. Тем более Антон помог мне с деньгами.
– Вот подлец. Жалко, я так и не видела его.
– Мы с ним отвыкли друг от друга. Его вечные командировки, съёмки… Любить на расстоянии тяжело, особенно если никогда и не было настоящей любви. Знаешь, Катенька, ты моя настоящая любовь. Мысли о тебе меня спасают, ты не даёшь мне опускать руки.
Прозвучало безнадёжно.
– Ника… Твои слова так много значат для меня. Я люблю тебя, сильно. Я буду тебе лучшей подругой, сестрой. И это всё, что я могу сделать для тебя.
Я не смогла поцеловать её. И моё сердце не успокоилось.
– До завтра на стадионе!
Они отправились в отель, а меня за рулём уже поджидал Даниил.
– Нагулялась? – Он долго смотрел на меня, не отводя глаз.
– Да. – Я с притворным блаженством откинулась в кресле автомобиля. – Главное, что они придут поддержать меня завтра, а остальное как-то разрешится.
– Я тоже обязательно приду.
Он видел, как я расстроена, и решил, что это всего лишь от продолжительной разлуки с близкими друзьями. Наверное, я никогда не смогу ему рассказать о Кате. Я ненавижу себя из-за неё.
– Катя, а как вы с Матвеем познакомились?
Скоро уже начинались соревнования, я теребила подол жёлтого бального платья и, чтобы отвлечься, задавала странные вопросы.
Мэтти, перебив молодую жену, ответил:
– Ну, я спросил, как её зовут. – Они переглянулись, разняв руки.
– А я была не в духе почему-то и ответила дерзко: «Я Поля, мне три года». – Катя казалась необыкновенно милой, когда широко улыбалась, и крупные белые зубы делали её самым позитивным и доброжелательным человеком.
– На что я ответил: «Нет, ты же Катя… и тебе пять лет!»
– На тот момент мне было восемнадцать, естественно. – Катя потупила глаза.
Какая чепуха. Мы разразились тупым смехом.
– Катька реально подумала, что я скажу её настоящий возраст, раз уж знал имя, но не переживай, Катюш, я не знал.
– Мне было не жалко, я не скрывала его, – огрызнулась моя красавица, и поделом. Я видела их двоих насквозь. Они нисколько не подходили друг другу.
Потом Матвей пожелал мне удачи и сказал, что ему уже пора. Я вопросительно посмотрела на Катю.
Не может быть! Матвей Темников – один из жюри конкурса?
Почему ноги меня не слушались? Почему так волнительно? Я не плыла, а будто шаркала по паркету. Руки поледенели. Олег начал незаметно растирать их в своих ладонях.
– Ника, ты издеваешься? Ты ведь мечтала выиграть и поехать в Европу? Между прочим, я тоже! У нас, пока ты всё не запорола, есть шанс.
Да, шанс был. Мэт бы точно нас не обидел. Хотя, если я так и не соберусь, это мало что решает. Тут на трибунах я вижу Даниила. Он и Катя держат большой плакат «Олег & Ника, вперёд!». И мои конечности снова вроде как наполнились теплом, кровь прилила к щекам, и Олег, увидев мой румянец, шепнул: «Магия».
Да, иначе и не назовёшь. Ча-ча, в принципе, – мой любимый танец и дался нам предельно легко. Ноги послушно попадали в ритм, руки рисовали правильные линии, подчёркивая наши по-детски довольные лица. Я представляла, что мы просто кайфуем в зале, будто рядом танцует пара Кати и Мэта, и становилось легче довериться себе и партнёру и получать удовольствие от танца. А вот с вальсом труднее. Либо музыка во мне не откликалась, либо я просто устала. Пару раз ноги запутались в длинном платье, но Олег быстро пресёк моё расползание, ущипнув за лопатку. Все остальные танцы я помню плохо. Но итог один. Мы – третьи, и разница с четвёртыми – один балл. Олег аж расплакался.
– Вероникыч, мы сделали это. Ты хоть понимаешь? – Он едва не задушил меня в своих объятиях. Я окинула взглядом аплодирующий зал – Дани и Кати на местах не было, они уже бежали навстречу своим победителям. На какую-то долю секунды мне померещилось в толпе лицо Антона, но это вряд ли могло быть явью. Слегка кольнуло в сердце, и махнув рукой на неприятные воспоминания, я уже лежала на плече Даниила, вдыхая цветы и вытирая вспотевший лоб о его рубашку.
Считанные дни нам дали на подготовку и доработку программы для выступления в Германии. Было запланировано посетить четыре города: в Берлине – чемпионат Европы, а во Франкфурте, Мюнхене и Кёльне – показательные выступления.
Катя и Матвей на весь свой отпуск решили остаться с нами в Москве и ровно через неделю проводить меня с командой в Европу.
– Германия, встречай! – Олег до сей поры не верил той едва не ускользнувшей удаче. Его голос во всплеске счастья срывался и, по-девичьи пища, он подхватил меня на руки. Я смущённо улыбалась и любовалась золотой осенью за окном. Уже год прошёл с тех пор, как я попала в этот удивительный и восхитительный мир танца. Год, как я рядом с любимой подругой, которой у меня никогда не было, которую люблю так, как ни разу не любила мужчину…
Красный листик оборвал порыв ветра, он вспорхнул одиноко над пыльной дорогой, потом снова был подхвачен дуновением ветра и залетел в открытое окно зала. Я поймала его обеими руками, но он был таким хрупким и иссохшим, что моментально рассыпался в моих ладонях. Я обернулась и обнаружила, что все уже ушли с тренировки. Завтра вылет в Берлин. Четыре года назад я мечтала быть там, а сейчас мне страшно. Кристоф. Жив ли ты ещё?
Однако сегодня мысли спутались, перед собой я видела бездну. Обычно, когда появлялась новая возможность, я в то же мгновение чувствовала, что это шанс на новую жизнь, развитие, возможности. Сегодня я колебалась. Но эта осенняя хандра мне скоро надоела и, смыв неприятные мысли водой из бутылки, я слезла с подоконника и быстрым шагом покинула унылый зал с мокрой головой.
Дома меня никто не ждал. Даниил пришёл с работы поздно. Он долго стоял и обнимал мои ссутулившиеся плечи. Ночью не отпускал от себя во сне. Накрываясь одеялом, мы прятались от всего мира и продолжали укутываться в последние звёздочки ночи.
Когда подкралось утро, просыпающиеся гудки машин, шорохи листьев под ногами прохожих и мётлы дворника мешали сладко дремать, я вздохнула с осознанием предстоящей долгой дороги и поднялась над кроватью, разминая шею. Даниил прикоснулся к ней губами и вполголоса сонно произнёс:
– Уже сегодня? Ты точно едешь сегодня?
Я не знала, что сказать, мысли не упорядочивались. Я знала лишь, что мой чемодан стоял в прихожей и танцевальные костюмы висели в чехле в правом шкафчике, а билеты и документы лежали в верхнем отделении сумки.
– Даня, – протянула я и уткнулась ему в грудь, вдыхая запах постели и человека, который безрадостными озабоченными глазами смотрел на меня, будто мы расставались навсегда.
– Мне так больно, что я вынужден оставить тебя этим утром. У нас сбор, и я никак не могу опоздать. – Даниил искренне корил себя за то, что не провожал меня до аэропорта.
– Не переживай, Дэни. Катя едет со мной.
Он спустил мои вещи к машине такси, где меня ждали Катя и её супруг. Катя была сама не своя. Она сказала, что всю ночь не спала. Матвей обнимал её, волнуясь. А мне стало неловко от их отчуждённости. Мы долго-долго ехали в Домодедово. Олег строчил мне сообщения в чате, он был вне себя от радости, переполнявшей его и выплёскивавшейся на каждого встречного, чего не скажешь обо мне и Кате. Прибыв в аэропорт и встретив свою группу, я заметила некое смятение и замешательство.
– Ника! Представляешь, какой кошмар? Семён вывихнул ногу! У нас Александра без партнёра. Проклятье, что делать?! – Паника руководителя и танцовщиков меня совершенно не задела.
Я стояла и не реагировала. Олег шутил, щекотал меня. Катя смотрела мне в глаза.
– Ника, я желаю тебе всегда только счастья, хочу, чтобы ты увидела новые площадки, показала себя. Ты умничка! Уже покорила столичных судей и публику, но ты уверена, что нужно лететь?
– Катюш, я уже ни в чём не уверена, вижу только, что ты не в порядке.
Матвей шепнул ей на ушко, что уходит в машину и будет ждать там. Он не мог смотреть на Катю, он не понимал её состояния. Синяки под глазами от недосыпа и непричёсанные волосы, собранные в хвостик, заставляли моё сердце обливаться кровью. Не болеет ли она? Всё ли хорошо у них с Мэтти?
– Мы сегодня улетаем в Севастополь, – тихо сказала она, переместив глаза на взлетающий вдалеке самолёт.
Раздался громкий голос нашего руководителя: «На посадку. Проходим».
У меня кольнуло в желудке. Олег схватил руку. Я быстро обняла Катю. Олег резко дёрнул меня за собой. Провожая взглядом бледное лицо, наполненные слезами глаза и дрожащие руки, я не в силах была видеть, как она смотрит, словно пытаясь сказать мне что-то. Почему ты молчишь?
Как только я протянула руку, чтобы подать свой билет, Катя подбежала ко мне, взяла за руку и поцеловала в губы на глазах у всех. Я забылась, растворяясь под её чарами, а когда открыла глаза, не имела сил моргнуть.
– Милая, я видела сон, – Катя говорила громко. – Ты прощалась со мной навсегда. И я чувствую, что ты не будешь счастлива, если уедешь.
Она гладила мои волосы. Я не знала, что делать, стояла как истукан, боясь обернуться и посмотреть на лица окружающих. Я только нащупала в затёкших руках бумагу и разорвала билет на мелкие лоскуточки. Олег заорал на меня. Я спрятала шею в плечи. Мы переглянулись с Катей и бросились прочь. На бегу я только смогла прокричать: «Извини, Олег!»
Но он долго не страдал. Александра стала его партнёршей на самом входе в самолёт.
В такси Мэт в недоумении смотрел на нас. Он улыбался, ведь Катя расцвела, она лежала у меня на плече, и я была чрезвычайно счастлива. Я понимала, что ничего не теряю; всё, чем я жила, было со мной, в этой машине, в этом смуглом теле. Когда ехали по МКАД, мне позвонил Даниил. Он невнятно мычал в трубку: «Ника, солнышко, ты где? Ты не на борту? Самолёт пропал с радаров. Говорят, он потерпел крушение при взлёте. Ника, ты не полетела? Ника, ответь».
Я была ошарашена: «Я еду домой».
Все артисты погибли. Кроме захворавшего Семёна и меня. Катя спасла меня. Это ещё больше сплотило нас с ней.
Когда я приехала домой к Дане, он уже стоял во дворе и, увидев меня, не мог остановиться и целовал мои кисти рук, встал на колени и обнял ноги, уткнувшись в живот.
– Я почти потерял тебя. Не могу себе простить, что посмел отпустить тебя. Катя, как я вам благодарен. Вы не дали ей уехать. Как же это удалось? – Даня говорил, при этом не отрывая носа от моей кофты.
– Я просто люблю Нику. Повезло, что я была в Москве и убедила остаться! – Её ладони прикрывали нос и рот, а бледное лицо понемногу покрывалось румянцем.
– Я тебя больше не отпущу. – Даниил снизу вверх смотрел на меня, сморщив лоб, как будто молил о чём-то.
Она когда-то говорила мне то же самое.
Я только кивала, вцепившись в его плечи.
Подчас трудно осознать, насколько ты дорог кому-то или кто-то тебе. И меня сильно удивляла реакция Кати и Даниила, почему они так переживали за меня? Да, мне повезло. И конечно, я счастливый человек, что рядом есть такие друзья. Только во время танца под песню Кэти Перри Unconditionally я поняла, что первый раз танцую с Даней. Вот он, мой лучший партнёр. Во всех отношениях.
