Текст книги "Лакей Богов 2 (ЛП)"

Автор книги: Асаба Нацу

Соавторы: Куроно Куро
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Часть 3

И отец, и мать призывали Хоноку гордиться тем, что она видит особенный мир, незримый для обычных людей. Однако при этом они всегда добавляли, что живет она все-таки в реальности, вместе с другими людьми, и предостерегали не путать миры между собой. На самом деле сейчас Хоноке казалось, что ее родители с некоторой долей скептицизма восприняли новость о таланте дочери.

Когда Хонока осознала, что отличается от других людей, она перестала говорить с ними о своих отличиях, но каждый раз, когда ее замечали глядящей невесть куда или ни с то ни с сего замирающей, она понемногу отдалялась от остальных. Ее называли ненормальной и неприятной, а ей уже не хотелось спорить.

Хонока бесконечно спрашивала себя, почему такая участь выпала ей одной.

Но, с другой стороны, ей доводилось видеть и множество прекрасных явлений, ускользавших от глаз обывателей.

Белоснежных божественных оленей, скачущих по снегу. Окутанных сиянием священных птиц, несущих на крыльях новые времена года. Огромные теплые ладони, что нежно ласкали их.

Каждый день, глядя на молящегося отца, она раздумывала: если незрячие люди молятся этим созданиям, что же должна делать она, зрячая? Она не могла найти ответ и лишь молча провожала взглядом незнакомых созданий, возвращавшихся на небеса. Она тянула руку, и бесплотный свет еще одного безымянного бога бесследно таял. Хонока часто вспоминала их.

Простите.

Со временем она перестала проговаривать свои мысли вслух, но в душе повторяла их постоянно.

Простите, что я могу только наблюдать.

Скольких богов и духов она уже проводила взглядом в последний путь? Боль, которую Хонока не могла разделить ни с друзьями, ни с семьей, оседала в ее сердце, и девушке приходилось терпеть ее одной.

Такова судьба человека, наделенного этими глазами.

***

По словам пушистой энциклопедии, изредка случается такое, что человек рождается с даром небесных глаз. Как лис сам полагал, это происходит, когда вместе с душой в тело по какой-либо причине вливается слишком много божественной энергии. Вероятно, подобное произошло и с Хонокой. Небесноглазые люди могут в той или иной степени замечать богов, духов и призраков. А вот называть этот дар благом или нет – вопрос открытый.

– Она и раньше казалась мне довольно странной девушкой, но я не думал, что она небесноглазая… – бормотал Когане, пока Ёсихико снимал с себя мокрую одежду и вытирал продрогшее тело полотенцем.

На следующий день после встречи с Хонокой они вернулись к колодцу Накисавамэ-но-ками с лестницей. Ёсихико попробовал сам спуститься на дно колодца, посадить богиню на спину и выбраться по лестнице, однако богиня оказалась столь тяжелой, что Ёсихико даже шагу ступить не смог, не говоря уже о лестнице. В конце концов ему удалось заставить себя вцепиться в лестницу, но он сразу же потерял равновесие и рухнул в колодезную воду. Так он промок до нитки в холодную февральскую погоду.

– А вообще, конечно, удивительно, что такие люди правда существуют, – поделился мнением до сих пор дрожавший Ёсихико, закутавшийся в полотенце.

Он считал, что всевозможные экстрасенсы, не считая лакеев, бывают лишь в манге и аниме. Однако теперь один из их представителей отыскался на удивление близко к нему.

– Правда, кажется, она не особо рада своей силе…

Его озадачила реакция Хоноки на вопрос Когане о небесных глазах. Если Ёсихико стал лакеем, уже будучи взрослым, то Хонока обладала талантом с самого рождения и видела незримое всю сознательную жизнь. Наверняка с ней успело случиться многое, чему позавидовать никак бы не вышло.

– Г-господин лакей! Господин лакей, вы меня слышите?! – раздался голос из колодца.

Чихавший и дрожавший Ёсихико заглянул внутрь.

– Звала? – отозвался он.

– Д-да, звала! А-а, э-э… – Накисавамэ-но-ками подняла на него взгляд. – В-возможно, вам несколько неприятно оттого, что ваши одежды промокли. П-понимаете, я ко всему прочему еще богиня воды, так что…

Покрасневшая девочка с глазами на мокром месте замешкалась, изо всех сил подбирая нужные слова.

– Я м-могу вас высушить, вы не против?!

От решимости в ее словах Ёсихико несколько оторопел и озадаченно уставился на богиню. Он вспомнил, как Охана в свое время высушила его промокшую от дождя одежду, и понял, что Накисавамэ-но-ками предлагает то же самое.

– Правда? Ты серьезно?

– Да! Р-раз уж я больше ничем не могу помочь… – сказала богиня, молитвенно сложила руки и закрыла глаза.

В следующее мгновение вся вода сошла с волос и джинсов Ёсихико, а также с повешенной на стенку колодца одежды, и растеклась по земле лужами.

– Ух, спасибо! Я уж боялся, что замерзну насмерть…

Ёсихико тут же натянул на себя высохшую одежду и поблагодарил Накисавамэ-но-ками. Хоть он и взял с собой полотенце, но о сменных вещах не подумал и еще несколько секунд назад всерьез хотел бежать к ближайшему магазину одежды.

– В-вы так стараетесь, уважаемый лакей. Простите, что я больше ничего не могу сделать…

– Ты делаешь достаточно. Я же говорил, не мучай себя.

– Х-хорошо, простите!

– Только не плачь. Что угодно, но не плачь!

– Хорошо!..

Накисавамэ-но-ками стиснула зубы, пытаясь удержать в глазах крупные капли. Ёсихико посмотрел на нее и вздохнул.

Безусловно, долг лакея предписывал ему исполнять заказы богов, но Ёсихико и самому все сильнее хотелось помочь девочке, мечтавшей выбраться наружу. Свои роли здесь играло как сочувствие к бедняжке, долгое время проведшей на дне колодца, так и работа богини, взваливавшей на себя половину людских печалей. Тем не менее, сейчас Ёсихико не знал, как ее вызволить. Если одному ее вытащить никак не получается, то что же остается?

– Все-таки придется просить кого-то о помощи…

Вопрос упирался в ограниченность выбора помощников. Ёсихико знал лишь одного человека, который, как и он, может видеть богов. Если бы Хонока согласилась помочь, Ёсихико мог бы попытаться поднять богиню со дна, а девушка вытащила бы ее наружу. Вот только…

Пока Ёсихико бормотал про себя, Когане вдруг повел ушами и обернулся. Ёсихико тоже перевел взгляд и вдруг заметил одетую в школьную форму Хоноку, стоявшую по ту сторону забора, ограждавшего колодец.

– Хонока…

Он не ожидал увидеть ее здесь.

Богиня внутри колодца услышала голос Ёсихико и подняла голову.

– Хонока?..

Однако отраженный от стенок шепот так и не покинул колодца.

Шел будний день, и занятия в школах еще не должны были закончиться. По всей видимости, Хонока сбежала с уроков и теперь смотрела с той стороны забора на руки Ёсихико, лежавшие на колодце, и на лестницу. Лицо ее, как обычно, скрывал голубой шарф.

– Что ты здесь делаешь, Хонока?..

Храм находился далеко от главных улиц Нары. Его окружали лишь спальные кварталы да огороды. Да, рядом еще располагался центр культурологических исследований, но трудно представить, чтобы школьница ходила туда в ущерб урокам.

Хонока молча отвела правую руку за спину, словно пытаясь скрыть то, что в ней находилось. Затем ее взгляд остановился на лице Ёсихико.

– ...Что тебе нужно от Савамэ? – с непроницаемым видом спросила она, явно не собираясь отвечать на вопрос.

– Ну я, типа, заказ выполняю…

– Мы как раз заняты исполнением заказа Накисавамэ-но-ками, как того требует молитвенник лакея, ниспосланный высшими богами, – продолжил Когане за Ёсихико, глядя на Хоноку. – Мы не более чем исполняем ее просьбу о том, чтобы покинуть колодец и посмотреть на мир снаружи него.

– Мир снаружи?.. – немного неуверенно повторила Хонока.

– Хонока, ты знакома с Накисавамэ-но-ками?.. – осторожно поинтересовался Ёсихико.

Об этом говорило и то, что она пришла сюда, и то, каким именем назвала. Не так уж трудно представить, что у небесноглазой девушки могут быть знакомые из числа богов.

– Если да, то ты пришла очень кстати. Прости, что я так внезапно, но не можешь помочь?

Ёсихико положил руку на лестницу. Ему не особо хотелось просить хрупкую школьницу заниматься физическим трудом, но сейчас другого выхода не оставалось.

– Я пытался вытащить ее из колодца, но она страшно тяжелая. Поэтому буду рад помощи…

Однако Хонока все стояла по ту сторону забора и не отвечала. Ёсихико перевел взгляд и увидел, что она потупила взор и о чем-то думает. Она мало говорила и редко показывала эмоции. Поэтому Ёсихико не мог сказать, что у нее на уме.

– Хонока? – позвал он ее по имени.

Наконец, Хонока подняла голову, медленно обошла забор и встала у колодца рядом с Ёсихико. Помолчав еще несколько секунд, она тихо спросила, тщательно проговаривая каждое слово:

– ...Ты хочешь выйти?

– П-прости, что не рассказывала тебе, Хонока. Н-но тебе не хватит сил поднять меня в одиночку, поэтому я попросила уважаемого лакея, – послышался ответ изнутри колодца, смешавшийся со звуками воды. – К-когда я выберусь наружу, смогу взглянуть на небо, собирать цветы, смотреть на жучков, деревья, травку и все остальное. Я… я хочу увидеть город, где ты живешь, Хонока. Хочу увидеть твою школу, твой дом, а затем…

Ёсихико сразу представил, как Накисавамэ-но-ками перечисляет свои планы, загибая пальцы. Он не знал, что именно связывает ее с Хонокой, но богиня, по всей видимости, собиралась познавать мир вместе с девушкой.

– А з-затем мы сможем заняться… всем, чем хотели.

Хонока слушала ее слова, неподвижно стоя и не меняясь в лице. В ее прозрачных глазах не отражались чувства, сквозь сомкнутые губы не проникали слова. Ее лицо словно сковало льдом, и Ёсихико ощутил в груди беспокойство.

– ...Ты права, – наконец, тихо обронила она. Но хоть она и согласилась со словами Накисавамэ-но-ками, ее слова почему-то казались безжизненными.

– Хонока?.. – неуверенно обратился к ней Ёсихико.

Вдруг Хонока резко развернулась, выбежала за забор и устремилась к выходу с территории храма.

– Хонока! – Ёсихико тут же перепрыгнул через забор и снова позвал ее по имени, но голос не достиг спины девушки. – Что происходит?..

Ёсихико совсем запутался и нахмурился. Даже Ёсихико, буквально на днях познакомившийся с плаксивой и слишком бережно относящейся к чувствам других Накисавамэ-но-ками, уже не смог бы заставить себя бросить ее. Он хотел во что бы то ни стало исполнить ее скромное желание выбраться наружу. Хонока наверняка повстречалась с ней гораздо раньше и должна была прекрасно понимать ее мечту. Почему же сейчас девушка обратилась в бегство?

– ...Э?

Когда Ёсихико вздохнул и вновь вернулся к колодцу, он обнаружил на земле несколько синих цветков. Вероника персидская, обычный луговой цветок, который легко нарвать на окрестных полях. Раньше их здесь не было, а значит, цветы принесла Хонока. Подняв с земли один цветок, Ёсихико повернулся к колодцу. Он вспомнил, что недавно видел внутри колодца пастушью сумку. Откуда же у Накисавамэ-но-ками, никогда не выходившей наружу, взялись полевые цветы?

– Неужто… – пробормотал Ёсихико, когда у него появилась догадка. – Когане, подожди тут!

И Ёсихико бросился в погоню за голубым шарфом, притаптывая кроссовками сухой песок.

***

– ...Я познакомилась с Хонокой весной позапрошлого года, – начала неспешно рассказывать Накисавамэ-но-ками оставшемуся у колодца Когане, пока Ёсихико гонялся за Хонокой. – Она часто посещала Нару, поскольку здесь родилась ее мать, и иногда слышала мои песни…

Накисавамэ-но-ками все еще говорила неуверенно, вспоминая недавнюю реакцию Хоноки.

– Я т-так давно не встречала людей, которые бы меня видели, что не сдержалась и попросила ее об одолжении.

– Одолжении? – Когане наклонил смотревшую в колодец голову.

– Да. Я попросила ее сорвать и принести цветок. Любой… – вспоминая тот день, Накисавамэ-но-ками слегка улыбнулась. – Однако в ответ Хонока ушла, ничего не сказав. Я пала духом… и подумала, что повела себя нагло, вдруг попросив кого-то что-то для меня сделать…

Однако спустя полчаса на голову Накисавамэ-но-ками беззвучно упала фиалка. Маленькая, но очень красивая, с великолепными фиолетовыми лепестками. Накисавамэ-но-ками подняла голову, но не увидела, кто сбросил подарок. Она попыталась подать голос, но никто не ответил. Тем не менее, она не сомневалась, что цветок сбросила именно та девушка.

– Прошло несколько дней, и ко мне упал еще цветок, на этот раз лотос. Потом магнолия… Некто сбрасывал цветы, а я пыталась поговорить с ней. Я так давно ни с кем не разговаривала… а, п-правда на самом деле, это и не разговоры были. – Накисавамэ-но-ками покраснела и прикрыла рот ладошками. – Я говорила о себе и не получала ответа… Когда я впервые услышала голос Хоноки, в деревьях уже начали голосить цикады. Конечно, Хонока говорила мало… но я все-таки немного узнала от нее о мире снаружи колодца…

Когане бросил взгляд в ту сторону, куда убежал Ёсихико. Он, наконец, понял, что связывало Накисавамэ-но-ками и Хоноку.

– И часто она сюда приходит? – спросил Когане. Богиня кивнула.

– Д-да… и даже сейчас она продолжает носить цветы… Кажется, в школе ей не особо нравится… – Накисавамэ-но-ками ненадолго прервалась, чтобы получше выбрать слова. – Груз небесных глаз слишком тяжел для нее… трещина между ней и людьми, которые не видят богов и духов, со временем превратилась в глубокий овраг…

Когане прищурился. Он помнил слова Котаро о том, что Хонока ни с кем не пересекается и часто бывает в одиночестве. В мире людей нередко случается такое, что необычные становятся изгоями. Неважно, виноваты в этом достоинства человека или недостатки, ему остается лишь смириться, однако ситуация все равно сложилась непростая. Хотя, конечно, трения между людьми не находили понимания у Когане.

– Я у-уверена, она пожалела меня. Она увидела во мне, плачущей в одиночестве на дне колодца, отражение себя…

– ...Понятно, – ответил Когане и вздохнул.

Подумать только, что одинокая богиня и одинокая девушка встретились здесь и прониклись друг к другу чувствами.

– Уважаемый Хоидзин, Хонока очень добрая девушка. Поэтому в ней так много одиночества и печали… Она небесноглазая, но ничем не поможет помочь тем, кто исчезает на ее глазах. Хоноке не с кем разделить боль, ей приходится терпеть ее и жить дальше… – от мыслей о Хоноке Накисавамэ-но-ками прослезилась, затем чуть улыбнулась сама над собой. – Может, мне стало бы легче, если бы она жаловалась на то, что ей не нужны такие глаза...

Хонока никогда ни в чем не обвиняла Накисавамэ-но-ками. У нее не получалось высказывать эмоции, поэтому цветы она дарила с невозмутимым выражением лица.

– ...Я не могу растопить печаль, которая скопилась в ее сердце, – прошептала Накисавамэ-но-ками, глядя на свои маленькие ручки, а затем подняла взгляд на Когане. – Хонока почти не улыбается и не плачет. Однако я знаю, что в душе она обливается слезами постоянно. Сколько бы я ни плакала вместо нее, я не могу залечить ее раны…

Хоноке дали не только жизнь в этом мире, но и небесные глаза. До сих пор они сковывали ее словно проклятие.

Для чего ей глаза, если она не может спасти тех, кто исчезает?

Наказание, которое заслужили все люди, назначили ей одной.

– ...Только одну вещь я так и не понял… – Когане неспешно моргнул и посмотрел на богиню внутри колодца. – Судя по твоим словам, вы доверяете друг другу. Тогда почему ты в первую очередь не попросила ее вытащить тебя отсюда?

Может, Хонока и не справилась бы в одиночку, ничто не мешало Накисавамэ-но-ками поднять эту тему в разговорах. Однако если вспомнить реакцию Хоноки, она явно услышала об этом впервые.

– Почему же она сбежала? – тихо спросил Когане.

Накисавамэ-но-ками стиснула зубы и притихла. Наконец, она медленно и тихо проговорила:

– Потому что я… никогда не рассказывала ей о том, что хочу выбраться наружу… Возможно, Хонока сочла это предательством…

– Ты ведь могла догадаться, что этим все и кончится, разве нет? От близких людей желания не скрывают, – Когане прищурил зеленые глаза. – Или ты почему-то не могла ей рассказать?

Накисавамэ-но-ками шумно вдохнула. Видимо, слова Когане попали в точку.

Сожаление проступило на ее лице.

– Я… правда хотела посмотреть на внешний мир вместе с Хонокой. Я надеялась, что смогу хоть ненадолго увидеть надвигающуюся весну так же, как она… – Накисавамэ-но-ками моргнула, чтобы прогнуть подступившие слезы, и продолжила: – Но… но на самом деле…

Здесь ее голос сорвался и стал хриплым. Вместе с этим по щекам ее прокатились крупные слезы.

– Достопочтенный Хоидзин… я обязана извиниться перед лакеем… – богиня посмотрела в небо, даже не пытаясь вытереть слезы. – Н-на самом деле я…

Слезы падали на дно колодца и расходились кругами по скопившейся воде.

Затем Накисавамэ-но-ками озвучила правду. Когане вздохнул и вновь посмотрел туда, куда убежал Ёсихико. Пока что тот не возвращался.

– ...Как же ты поступишь, Ёсихико?.. – протянул Когане, покачивая хвостом.

Часть 4

– М-мне очень неловко за мою дерзость, ведь мы только познакомились…

В тот день, когда Хонока, привлеченная звуками загадочной песни, заглянула в колодец, она увидела внутри похожую на маленькую девочку богиню. Та быстро догадалась о таланте Хоноки и заговорила, глядя на девушку влажными глазами:

– ...Не могли бы вы сорвать мне цветок?

Полная безмятежных сельских пейзажей земля рядом с домом матери Хоноки всегда приносила девушке умиротворение. Поступив в старшую школу, она стала часто приезжать сюда, чтобы сбежать от городского шума, причем нередко одна. Холмы, деревья и вода мягко улыбались ей, дарили душевный покой и комфорт.

– Я н-не могу выбраться наружу. Поэтому буду очень рада увидеть цветы, которые цветут здесь весной. Я хочу увидеть весну! – стоявшая по пояс в воде богиня изо всех сил тянулась к Хоноке, а та смотрела на нее озадаченным взглядом. – Я н-не могу покинуть колодец. Я не знаю, что происходит снаружи… Я провела здесь уже, наверное, тысячу лет…

– ...Одна? – наконец, спросила Хонока хоть что-то.

Маленькая богиня обрадовалась и подняла взгляд.

– Да. Моя работа – сидеть здесь и плакать, принимая на себя людскую печаль.

Из-за влажных глаз узница колодца и правда походила больше на маленькую девочку, чем на богиню.

– Поэтому… можно вы дадите мне цветок?..

Хонока ничего не ответила и отошла от колодца.

Оне не отказалась и не отвергла богиню.

Просто она слишком изумилась, смутилась и потому поторопилась.

До сих пор она лишь наблюдала за богами и не ожидала, что одна из них попросит ее о чем-то.

К тому же она не знала, что на дне темного колодца живет плачущая богиня, несущая на себе груз людских печалей.

Живет совсем одна…

Отойдя к ториям, Хонока какое-то время стояла неподвижно, приводя мысли в порядок. Она думала о том, как с детства сторонилась людей и привыкла быть одной. О том, сколько времени та богиня провела внутри колодца.

И о том, что она не вздыхала о своей судьбе и пожелала лишь посмотреть на весну…

Со стороны колодца вновь раздалась тихая песнь:

И заря, и дождь, и ветер,

Человек и жук, и вепрь —

Ты гуляй под небесами,

Меж цветов и древ, и гор.

Коль тоска темнее мрака,

Мне позволь её оплакать,

За тебя молюсь часами,

Обращая к кругу взор.

Наконец, Хонока развернулась и побежала от храма. Найдя на грядке маленькую фиалку, она какое-то время боролась с совестью, но в итоге тихо извинилась и осторожно сорвала цветок. С ним она вернулась к колодцу, где вновь засомневалась. Она так долго жила, старательно избегая контактов с другими, что теперь слова не приходили ей в голову.

Она стояла, а сжимавшая фиалку рука дрожала от волнения и напряжения.

Наконец, фиалка упала в колодец богини, и та расцвела улыбкой, затмившей красоту цветка. Хонока, украдкой подсмотревшая за ней, ощутила, как в давным-давно замерзших глубинах ее души появилось немного тепла. Ей показалось, что богиня улыбается вместо нее, давным-давно забывшей, как выражать чувства.

Так Хонока, прежде лишь провожавшая взглядом исчезающих богов, впервые смогла сделать одному из них маленький подарок.

***

– Хонока!

Ёсихико сумел справиться с мешавшимся под ногами песком и покинуть территорию храма. Затем пробежал мимо входа в культурологический центр и, наконец, схватил Хоноку за руку на дороге, с левой стороны которой открывался вид на Аманокагуяму.

– П-подожди!

Даже несмотря на пиджак школьной формы, Ёсихико понял, что сжимает весьма хрупкую ручку. Несколько стушевавшись, он выдохнул и ощутил лицом дуновение холодного февральского ветра.

Остановившаяся Хонока все еще стояла к Ёсихико спиной и тяжело дышала, прижимая руку к груди. Прямые черные волосы покачивались от каждого вздоха.

– ...Я понятия не имею, как и когда вы познакомились друг с другом, но… – проговорил Ёсихико, по собственному дыханию понимая, что его тело значительно ослабло с тех пор, как он забросил бейсбол. – Когда я впервые заглянул в колодец, то увидел в щели между камнями пастушью сумку. Тогда она меня очень удивила.

Казалось бы, откуда у Накисавамэ-но-ками цветы “извне”, если она никогда не покидала колодец?

– Но это ведь ты принесла их, да?

Она подарила их Накисавамэ-но-ками, мир которой ограничивался кругом неба над головой. Собирая ничем не примечательные цветы, она сообщала богине, какое сейчас время года и показывала ей маленькие, но гордые и прекрасные жизни.

Хонока не стала ни соглашаться, ни спорить, она лишь продолжала смотреть в землю и шумно дышать. Ёсихико медленно отпустил ее, и Хонока приложила ладонь к руке, за которую тот держал ее. Он продолжал смотреть на девушку и старался говорить как можно спокойнее:

– ...Так давай же вытащим ее наружу. Пусть лучше познает мир рядом с нами, а не по ту сторону колодезной стены.

Ёсихико не знал, с чего вдруг Хонока побежала прочь. Ему казалось, на ее месте он был бы рад такой помощи.

Наконец, Хонока глубоко вдохнула и, все еще не поворачиваясь к Ёсихико...

– ...Я больше не понимаю, – тихо и немного печально обронила она. – Для чего я… носила ей цветы…

Она чуть повернула голову. Щека ее казалась еще бледнее и холоднее обычного.

– То есть, “для чего”?.. – переспросил Ёсихико. Хонока говорила мало, так что над каждым ее словом приходилось серьезно задумываться. – Хочешь сказать, ты… не хотела выпускать Накисавамэ наружу?

Ёсихико вспомнил, как Хонока даже уточнила: “Ты хочешь выйти?”. Еще тогда слова девушки показались ему странными. Судя по всему, они с Накисавамэ-но-ками виделись далеко не впервые. Тогда почему Хонока ничего не знала?

Девушка замолкла и, наконец, покачала головой. Следом она обратила взгляд к плавной линии гор по левую руку, словно чтобы скрыть ясные глаза. Склоны Аманокагуямы скрывала темная зелень хвойного леса.

– ...Саваме не виновата, – Хонока сжала ткань на груди бледной ладонью. – ...Виновата я.

Даже произнося эти слова, Хонока не изменила холодного выражения лица. Отбросившая всякие чувства девушка безразлично моргала, но Ёсихико показалось, что он увидел, как хрупка она на самом деле. Как она, не разговаривая и не улыбаясь, старается казаться сильнее.

– Секунду, с какой стати кто-то вообще должен быть виноват? – Ёсихико озадаченно почесал затылок. – Ты ведь… даже сегодня пришла с цветами, разве нет?

После его слов Хонока остановила взгляд на веронике персидской, устилавшей луг рядом с дорогой. Совсем недавно она сорвала этих очаровательных голубых цветок, чтобы принести к колодцу.

– Я думала, что сделала это ради Саваме… – проговорила Хонока, словно обращаясь к себе. – Но быть может… что на самом деле ради себя.

Правая рука, сжимавшая ткань на груди, напряглась так, что стала похожа на нож, приставленный к ней. Впервые она задалась этим вопросом, когда услышала слова Накисавамэ-но-ками о желании выбраться наружу. Хонока не могла не замечать своих темных мыслей, но старательно закрывала на них глаза.

Она столько раз относила цветы к запертой в колодце девочке, но действительно ли поступала так потому, что заботилась о ней?

Глаза Хоноки моргнули, но смотрели все так же холодно.

Может быть, она все это время пользовалась богиней, чтобы окружать себя придуманным миром, извлекать из него самооправдание и таким образом лечить себя от одиночества?

Может, она сблизилась с богиней лишь потому, что пыталась найти смысл своему небесноглазому существованию?

Может, даря ей цветы и рассказывая о внешнем мире, Хонока в каком-то смысле упивалась нераздельной властью над богиней?

Предположения без конца сочились наружу из глубины души.

Когда они вдруг охватили ее возле колодца, Хонока не смогла отыскать внутри себя ответ. Сколько бы она ни пыталась отмахнуться от подозрений, они упрямо возникали снова.

Подобно чудовищам, наконец-то обнажившим истинное лицо перед прекрасной, искренней богиней.

– Наверное, поэтому Саваме и не обратилась ко мне…

Возможно, добрая богиня заметила ее низменные, уродливые мысли. Может, как раз поэтому она не стала говорить Хоноке о том, что хочет выбраться наружу? Если бы Накисавамэ-но-ками вышла из колодца, она тем самым разрушила бы мир, который придумала Хонока. Она лишила бы Хоноку должности связующего звена между миром и колодцем. Неужели Накисавамэ-но-ками понимала это с самого начала?..

– Нет. Мне кажется, ты ошибаешься.

Хонока моргнула. Несложные и почему-то полные уверенности слова Ёсихико застали ее врасплох.

Хоть Ёсихико все еще недоуменно качал головой, он сложил руки на груди и заговорил так, словно озвучивал прописные истины:

– Ведь если бы Накисавамэ заметила те мысли, которые тебя мучают, она тем более не попросилась бы наружу.

Зная ту богиню, она ни за что не пожелала бы ничего, что могло бы задеть Хоноку, пусть даже пришел лакей, обещавший помочь с чем угодно, а она в свою очередь страстно желала увидеть внешний мир. Уже то, что цветы в щелях кладки не успевали увянуть, говорило о том, как часто ее навещала Хонока. Нетрудно представить, как относится богиня к девушке, которая старательно приносит цветы в почти безлюдный храм.

– Эта малявка ведь на самом деле богиня со стальной волей, которая несмотря ни на что продолжает плакать, чтобы принимать людскую печаль. Она прекрасно знает, когда людям радостно, а когда нет. Понятно, что она не станет корить их за чувства или издеваться над ними.

Накисавамэ-но-ками лучше многих понимала одиночество Хоноки и ни за что не стала бы усложнять ей визиты к колодцу.

– И раз уж на то пошло… – Ёсихико вновь уперся взглядом в девушку. – Мы ведь с тобой люди.

Он пытался достичь глубин ее равнодушных глаз.

– Мы люди – слабые, подлые, ленивые… способные на зависть и ревность. Конечно, не стоит обнажать эти чувства, чтобы не задевать других, но можно ведь хотя бы хранить их в самых глубинах души, разве нет?

Договорив, Ёсихико почувствовал, что у него заныло колено.

Еще недавно он жил по инерции, потеряв мечты и не видя будущего. Он завидовал Котаро, уверенно шедшего к успеху, укорял себя и более чем сполна осознал собственную слабость. И тем не менее, сейчас он пытался принести пользу богам.

– Мы с тобой состоим не только из прекрасного и непорочного… А вот стремиться к этому не так уж и плохо.

Глаза Хоноки немного дрогнули.

– Думаю, если бы ты носила цветы из-за фальшивых чувств, уже давно умаялась бы и махнула рукой.

Однако она продолжала ходить, поскольку на самом деле желала этого.

Хонока действительно радовалась встречам с Накисавамэ-но-ками.

– Поэтому я уверен, что она не просила тебя о помощи с выходом из колодца по какой-то другой причине. Такой, которая вынудила ее обратиться к лакею…

Договорив, Ёсихико выдержал небольшую паузу, а затем еле слышно добавил: “...наверное”. Он говорил, лишь опираясь на собственные предположения, и ничем, кроме собственного чутья, не мог их подкрепить.

– Причине?.. – Хонока посмотрела на Ёсихико, и в ее глазах впервые появился теплый огонек.

Вот только Ёсихико не мог ответить на ее вопрос. Просто он не мог объяснить иначе, почему Накисавамэ-но-ками не стала обращаться к Хоноке за помощью.

– ...Можно спросить? – продолжил Ёсихико, вытягивая из хаоса мыслей момент, который хотел обсудить еще давно. – Давай отложим пока в сторону все-все сложности.

Самая важная часть их разговора отличалась исключительной простотой.

– Хочешь ли ты вытащить из колодца богиню, которая столько времени провела там, принимая людскую печаль и проливая из-за нас слезы?

Глаза Хоноки изумленно округлились.

Все, что от нее требовалась – лишь эта, совсем несложная мысль.

– А да, есть один важный нюанс, – добавил Ёсихико, вспоминая маленькую богиню, с надеждой смотревшую на него. – Вытащить Накисавамэ можем только мы с тобой.

Лишь они могли пригласить в большой мир богиню, считавшую небо маленьким кругом…

***

Люди слабы.

Боги создали их, вкладывая частичку себя, но человеческие души все равно умудряются мрачнеть от сущих пустяков.

От удач и невезений, от богатства и нищеты. Люди вздыхают от тоски, когда у них нет чего-то, что есть у других, но быстро теряют интерес ко всему, что обретают.

Однако она любила людей такими, какие они есть.

Она сидела в колодце, сосредотачивалась на наполнявшей мир печали, пропитывалась всевозможными чувствами и проливала слезы. Она никогда не жалела себя из-за этой работы и считала, что если ее слезы помогут облегчить жизнь хоть одному человеку, она продолжит плакать и дальше.

Но однажды в ее уме возник вопрос.

О том, почему она, проливая слезы многих людей, больше не могла сделать такую важную вещь.

Она тянула руки изо всех сил, но не могла дотянуться до далекого неба.

Проливая слезы, она впитывала печаль, и та отягощала ее тело.

Сейчас, когда ей почти перестали молиться, она уже не могла выбраться из колодца своими силами.

Так неужели ей больше нельзя мечтать?

Пусть даже сегодня небеса снова пошлют ей цветы…

– Мы попробуем еще раз, Накисавамэ.

Ёсихико вернулся к колодцу, ведя Хоноку за руку. Там он взвалил на плечо алюминиевую лестницу, приставленную к колодцу, опустил ее внутрь и установил на дно.

– Сначала я подниму тебя снизу, а Хонока попробует вытянуть тебя за веревку сверху.

Ёсихико вытащил веревку из сумки и привязал один из ее концов к крепкому забору. Возможно, теперь у них все получится.

– Уверен, что не выйдет, как в прошлый раз? – спросил Когане, глядя на приготовления.

Ёсихико посмотрел на него в ответ и скорчил кислую мину.

– Если не получится – буду утешать себя твоей теплой шерстью. И вообще, она дико тяжелая, так что помоги-ка нам.

Он не знал, сможет ли хрупкая Хонока в одиночку совладать с веревкой. Однако в ответ на просьбу Ёсихико Когане фыркнул и сразу отказал:

– Не могу. Ты сам взял на себя заказ. Я, как бог, нарушил бы правила, если бы согласился помочь.

– Я тебе булочку куплю.

– Т-так просто ты меня не подкупишь! Божественные заказы – очень важное…

– И десерт.

– !..

Хонока, вставшая у края колодца, слушала их разговор с как всегда безразличным видом, но при этом все равно выглядела немного сокрушенной.