Текст книги "Наши на острове"

Автор книги: Артур Орновский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Вот, например, один из множества таких листочков содержал следующее: «Меня зовут Сайга Путькина, я иду в магазин, надо купить, хлеба, молока, сахара. И не забудь, Сайга, сегодня в шесть вечера на работу».

В таких информационных записях она относилась к себе как к некоему третьему лицу, обязанному безукоризненно выполнять все требования первого. Вся эта канцелярия выглядела странно и необычно, зачастую вызывая смех у нас, молодых, хотя бабульке было явно не до шуток.

К слову, она считала себя доброй ведьмой (причём в пятом колене) и слепо верила во всякого рода тёмные силы, в Бабу-ягу на метле, шаманов и шарлатанов разных мастей. В связи с этим занимала абсолютно нейтральную политическую позицию, уверенно заявляя, что ведьмам хорошо живётся при любой власти. При советской же власти она много лет проработала заведующей детского сада и о тех временах говорила с искренней ностальгией и теплотой, почти с материнской любовью вспоминая детей и своих бывших коллег.

– Все сыты были, одеты, каждый работу имел, только живи и радуйся. – Молча смотрела куда-то вдаль и добавляла чуть не со слезами: – Да и люди были добрее, человечнее…

Правда, под небольшим давлением она как-то призналась, что подворовывала, хоть и в небольших количествах, у детишек сахарок, колбаску, сгущёнку с тушёнкой.

Но тут же заметила в своё оправдание:

– Зато наш садик был передовым на весь район (а в районе он только один и был). И все детки были одеты по форме и накормлены по норме, – лозунгами Ильича заливала Сайга.

Относительно своего образования она тоже ничего не помнила (ссылаясь всё на ту же травму головы), но читала на русском, и книг у неё было немало. Правда, какой-то однообразной тематики: «Книга для начинающих ведьм», «Привороты и отвороты», «Сестра Ванги», «Друг Мессинга», «Геморрой на службе человека», «Снова стать девственницей за 24 часа» и т. д. Особенно большой интерес в Сайгиной библиотеке у меня вызывала книга с интригующим названием «Мухомор на все случаи жизни», шедевр одного латышского знахаря, отшельника из Риги, но, увы, в связи в нехваткой времени я так её и не прочитал.

Хотя читала Сайга на русском, но разговаривала по-русски со страшным акцентом. Здесь, в Англии, пыталась изучать английский, но в силу возраста и пресловутой травмы головы ничего путного из этого проекта не вышло. Так она и знала по-английски лишь пару фраз, да и те были записаны на бумажке.

Когда-то, по её словам, была заядлой курильщицей. Но избавиться от этого недуга ей помогли всё те же проблемы с памятью. Сайга попросту в один прекрасный день забыла, что курит, и дело с концом.

– Ты только не забудь, что есть надо, а то так и умрёшь, – смеялись мы.

В личной жизни у Сайги тоже была сплошь мистика и неразбериха. Только официальных мужей, которых она помнила, было трое, и детей, по Сайгиным неподтверждённым данным, тоже трое, и все девочки. Снова под небольшим напором призналась, что имела любовника, и даже не одного.

По её словам, первый муж был ужасно похож на дьявола, такой же тёмный и красивый (и лишь позже наивная Сайга узнает, что это был профессиональный жулик и картёжник, известный в своём узком круге как Миша Пять тузов).

Второй ей приснился аккурат на Иванов день, а позже предстал перед ней наяву, и не где-нибудь, а в винно-водочном магазине, с бутылкой портвейна в руках. Этот Иван Купала оказался местным алкоголиком с многолетним стажем по имени Лёлик. С ним Сайга прожила всего полгода, но, окунувшись в любовный омут с головой, успела родить от этого проходимца вторую дочь. К общему удивлению, Лёлик повёл себя как истинный джентльмен и любящий отец – признал дочь и исправно платил алименты, но с Сайгой жить не стал, променяв её всё на тот же портвейн.

Ну а третьего, Гошу, она привораживала целых пять лет, всячески ухаживая за ним.

– Очень уж я его полюбила, – признавалась старушка и лукаво улыбалась в усы.

Подпаивала его разными зельями и настойками, обкуривала травками, и не поняла, как это произошло, но у неё на руках оказался третий ребёнок, а Гоши и след простыл: так и не поддавшись Сайгиным чарам, он уехал в Крым и не вернулся.

И вот осталась она, бедная, с тремя детьми на руках…

Уже будучи пенсионеркой, дождавшись открытия границ, ринулась в Англию на заработки, чтобы помогать дочерям. Здесь Сайга стала хозяйкой четырёхкомнатного дома, который сняла у пронырливого индуса. Напустила целый дом жильцов, а сама ютилась в маленькой гостиной за ширмочкой. Очень популярный бизнес в кругу латышской диаспоры: когда жильцы оплачивают содержание дома, а сам хозяин, получается, живёт задарма.

Жильцов Сайга подобрала довольно непонятного происхождения, рода занятий и вида деятельности. Все сплошь наркоманы, проходимцы и аферисты.

Например, имелся у неё один чернокожий парень, лет тридцати на вид, родом то ли из Конго, то ли из Камеруна. Нигде конкретно ни дня не работавший, постоянно курящий травку, постоянно с одурманенным взглядом огромных и чёрных, как смоль, глаз.

Самую большую комнату в доме снимала литовка по имени Бируте. А вот об этой штучке чуть поподробней. Было ей лет шестьдесят, но она сохраняла стройную фигуру, считала себя в самом соку и твёрдо верила, что жизнь только начинается. Когда Бируте попала на остров, с ней приключилась пренеприятнейшая история. Проведала она от подруг, бывших прожигательниц жизни, что, являясь гражданкой Европейского союза, можно неплохо подзаработать, постоянно фиктивно выходя замуж за ребят с ближнего и дальнего востока. Быстренько подсчитав выгоду от столь сомнительного предприятия, Бируте решается действовать. Взяв кредит и насколько возможно улучшив свой внешний вид, она впервые в жизни выходит замуж за молодого человека по имени Джамал. Затем были Хасан, Мустафа, Хамил, несколько Мухамедов и т. д. и т. п.

Долго, конечно, такое продолжаться не могло, поскольку парни из арабского мира сами собаку съели в разного рода тёмных делишках, так что нашу дурёху они быстренько взяли в оборот и, отобрав у неё паспорт, заключили на съёмной квартирке где-то на отшибе. Замуж она теперь уже выходила и вовсе безостановочно. Много позже, когда Бируте уже освободилась из сексуального рабства, она после рюмки-второй часто вспоминала этот период своей колоритной жизни, проклиная правоохранительную систему Англии за бездействие и попустительство. Хотя нужно сказать честно, в полицию по поводу этих свадебных проблем она даже не обращалась, а о своих домогателях отзывалась тепло и ласково, особенно выделяя мужа номер пять и двенадцать.

Как и африканский товарищ, постоянно нигде не работала, а всё время лишь жаловалась на жизнь. По-прежнему меняла ухажёров как перчатки, много курила, пила, искусно крыла матом и была завсегдатаем местных пабов. В очень далёкой молодости она первоклассно танцевала стриптиз и бачату, но ныне, приобретя старческий остеохондроз и иные болезни, завязала с этим делом, а больше вела обычную охоту на живца.

В комнатках поменьше, на втором этаже, обосновались молодые парни: тимориец Санчо – в одной и поляк Яцек с весьма интересной польской фамилией Рухаль – в другой. Оба опять же не имели постоянного источника доходов, курили травку, вели асоциальный образ жизни и постоянно забывали про Сайгу по пятницам, аккурат в день платы за аренду жилья.

Между собой жильцы общались мало ввиду языкового барьера, но постоянно сдавали друг друга Сайге. Бируте вечно жаловалась, что пропадает её нижнее бельё с верёвок. Яцеку не нравилось, что постоянно кто-то брал его колбасу и сало из холодильника. У Санчо же регулярно исчезали бананы.

Спокойствие во всей этой неразберихе сохранял лишь чернокожий парень, ввиду постоянной одурманенности рассудка.

Чем руководствовалась Сайга, выбирая таких жильцов и, главное, на каком языке она с ними общалась, трудно сказать, но такая гремучая смесь асоциальщины, народностей, культур и языков вскоре дала о себе знать, и не с лучшей стороны.

Частыми гостями в Сайгином доме стали полицейские, навещавшие друга из солнечной Африки. Задавали ему уйму вопросов, интересовались и у Сайги, как он себя ведёт, не курит ли траву, не безобразничает ли, не шляется ли по ночам. Сайга, молодец, свой человек, всячески нахваливала парня и рьяно выгораживала его в глазах полицейских.

Также посреди ночи по дому в поисках туалета начали расхаживать абсолютно голые, в большинстве своём чёрные мужики. Так как попасть в туалет можно было только через гостиную, то они очень часто во всей своей адамовой красе заглядывали к Сайге, чем очень пугали бабульку и сами пугались при виде её, думая, что повстречали привидение или саму старуху смерть. То всё, как вы, наверное, уже догадались, были полуночные гости Бируте.

Ребята со второго этажа особых проблем не доставляли, и Сайга про них несколько подзабыла, пока не словила Санчо абсолютно голого, выходящего посреди ночи из комнаты Беруте.

– Вы только гляньте, что удумал! – заорала она по-русски. – Тьфу! Она же тебе в матери годится, бесстыдник ты этакий. – А потом, вспомнив, что он денег уже месяц как за комнату не платил, строго добавила: – Верни деньги, гадюка.

Но Санчо лишь невинно похлопал глазами, быстренько натянул портки, бегом поднялся по лестнице и скрылся у себя в комнате.

Естественно, в такой среде, помимо прочих, постоянно возникали и финансовые проблемы: не желая вовремя вносить квартплату, жильцы беззастенчиво пользовались Сайгиной забывчивостью, что и втянуло последнюю в непосильные долги.

Не повезло бедной Сайге не только с жильцами, но и с соседями. Рядом с ней дом сняли румыны. Сайга считала их одной дружной семьёй. Но проживало там человек пятнадцать-двадцать, не меньше. Они действительно дружно целыми днями сидели на завалинке перед домом, все от мала до велика курили, пили пиво и слушали какие-то цыганские песни. Женская половина семьи в большинстве своём, судя по округлённым животам, была в положении, но, несмотря на это, не уступала мужчинам ни по части сигарет, ни по части выпивки.

На что жил весь этот табор – оставалось открытым философским вопросом. Никто из них никогда и нигде не работал, но при этом они исправно жаловались на ущемление прав человека и беспредел, что творится вокруг.

С поселением румынской семьи зайти в дом к Сайге стало довольно проблематично. К тебе тут же подбегал самый маленький из табора, лет пяти-семи на вид, чумазый мальчуган, вытягивал грязную ручонку и на заученном английском нагло просил:

– Сигарету, быстро.

Я в таких случаях лишь улыбался и отвечал:

– Не курю.

Такой ответ вызывал в малыше неописуемую ярость, он сплёвывал, громко ругался, топал ножками, тем самым приводя всё семейство в дикий восторг. Те смеялись, хлопали в ладоши и что-то выкрикивали по-румынски, даже не собираясь успокаивать своего посланника.

Время от времени на пороге появлялся глава семейства в мешковатом костюме, кожаной шляпе с широкими полями, лакированных туфлях с острыми носами и весь обвешанный золотом. Он складывал руки на огромном животе и, сверкая золотыми зубами, что-то быстро и громко говорил, окидывая присутствующих властным взглядом. И тогда шайка ненадолго утихала, но барон удалялся, и всё тут же возвращалось на круги своя: цыгане хохотали, малыш плевался, все остальные терпели.

– Как ты тут живёшь, Сайга? – спрашивал я раздосадованно.

– А что? Нормальные ребята. Ну шумные немного… – с очевидной опаской отвечала та.

Гостиная, где жила сама Сайга, удивляла своей некоторой необычностью. Дело в том, что мебель и прочие предметы быта Сайга расставляла в соответствии с указаниями прибора «Аура» для определения биополя Земли. Кровать, например, стояла как-то поперёк комнаты, также странным образом были расположены подушка, стол и сервант. Сайга даже установила место, где должен лежать кошелёк, чтобы, благодаря биополю Земли, притягивать деньги. Место для кошелька нашлось на столике, аккурат в проходе на кухню. Поэтому денег он, естественно не притянул, а вот чьи-то ручки притягивал, и не раз. Сайгу обворовывали, но она слепо доверяла этому чудо-прибору и всё равно клала кошелёк в то же самое место, правда, уже пустой.

На стене висело нечто среднее между метлой и веником – символ ведьмы. В углах комнаты сушились какие-то подозрительные растения, которые неприятно пахли и постоянно осыпались. Горело огромное количество свечей и лампадок, также испускавших зловещий аромат, вызывающий беспокойство. В углу на стуле красовался уже четвёртый по счёту ноутбук. Четвёртый, потому что три прежних кто-то унёс. И вот именно с этого ноутбука и началась история, которую я собираюсь вам рассказать.

Как я уже успел отметить, Сайга не дружила не только с головой, но и с компьютерами.

В один прекрасный солнечный день она проснулась с утра пораньше в душевном расстройстве. «Кто-то ворует мою энергию», – отчего-то вдруг решила она. Прошлась по комнате, включила «Ауру» и принялась внимательно изучать что-то подле кровати. Потом отложила «Ауру» в сторону, села на кровать, попрыгала на ней (та мягко попружинила в ответ) и впала в долгое и глубокое раздумье. Подумав около сорока минут, она пришла к ошеломляющему выводу: «Мою энергию ворует кровать». И, чтобы покончить с этим энергетическим вампиризмом, тут же решила купить новую. Больше того, она решила всё это дело провернуть онлайн, причём не прибегая ни к чьей помощи. Где-то когда-то она видела, как это делается. Она даже припомнила, что её средняя дочь Ильзе подписала её однажды на какой-то из сайтов. Но не могла вспомнить на какой, поэтому прибегла к волшебной коробочке, в которой хранилась кипа всевозможных бумажек с датами, кодами и иной ценной информацией. Для надёжности здесь же хранились засушенный мышиный хвостик и какой-то жёлтый порошок неведомого происхождения.

Порывшись в этом ворохе бумаг, она узнала, что зарегистрирована на сайте Amazon, и тут же нашла пароль подключения. Долго не раздумывая и очень уверенно Сайга ввела всю необходимую информацию в ноутбуке, желая доказать себе и другим, что она тоже в деле и с технологиями на «ты».

Не нужно окончательно списывать Сайгу, так как ей удалось это сделать, и вот она уже жадно рассматривает картинки с кроватями, подбирая себе подходящий вариант. Выбирала она долго, по несколько раз пересматривая товар. В конце концов остановилась на кровати за сто пятьдесят фунтов из натурального дерева. Не известно, что случилось потом, то ли временное помутнение в голове, то ли старческая рука затряслась, но Сайга, сама того не подозревая, подтвердила покупку не одной, а целых семи одинаковых кроватей. Не обратила она, конечно, внимания и на количество снятых у неё со счёта денег, а ужасно довольная собой, выключила ноутбук и принялась с нетерпением ожидать доставки заветной кровати. Благо Amazon пообещал это сделать завтра же. Ну ещё бы, такой золотой клиент: столько кроватей заказал.

На следующий день, ближе к полудню, звонит у меня телефон. Смотрю: «Ведьма» с картинкой Бабы-яги на метле.

– Привет, бабулька, – отвечаю я.

– Ой, Артурчик! (Она всегда называла меня Артурчик.) Ой, беда, дорогой!

Это ойканье очень насторожило меня. Я сразу вспомнил, какой контингент жил у неё и возле неё, – могло произойти всё что угодно.

– Что случилось, Сайгушка? – с тревогой спрашиваю я.

– Ой, беда, Артурчик, – снова всхлипывает она.

– Да говори же наконец, что случилось! – не выдержав, закричал я. – Хватит ойкать.

Сайга, тяжело отдышавшись в трубку, немного успокоилась и сказала:

– Ой, Артурчик, ты не мог бы взять Домаса и приехать ко мне как можно быстрей?

Поняв, что толку с разговора по телефону не будет, я ответил:

– Жди, скоро будем.

И положив трубку, засобирался к Домасу. Домас был наш общий друг, свободно говорящий по-английски и всегда готовый прийти на помощь. Он и в этот раз любезно согласился помочь Сайге, хотя ещё конкретно не знал в чём, и вот уже минут через двадцать мы припарковались неподалёку от её дома. Неподалёку – это оттого, что вся парковка возле Сайгиного хостела была заставлена грузовичками фирмы Amazon.

– А что это за слёт компании? – удивлённо спросил Домас, насчитав аж семь грузовичков.

Уличка была маленькая, тесненькая, поэтому прибытие семи довольно больших машин сделало своё дело: образовался нешуточный затор, который наглухо заблокировал движение. Все сигналили, возмущённо махали руками, орали, иногда даже матерились на различных языках мира. Когда мы вдобавок увидели красовавшуюся здесь же полицейскую машину, то, ужасно заинтригованные, поспешили к Сайгиному дому.

Приблизившись, мы увидели столько народу, сколько бывает разве что на базаре. На улицу высыпала вся румынская семья с детьми и многочисленными гостями. Тут же, возле парадного входа, скромненько толпились и семеро водителей компании Amazon. Рядом в уголочке ютились трое полицейских, которые пытались в очередной раз побеседовать с товарищем из далёкой и солнечной Африки. А тот обычным своим одурманенным взглядом смотрел куда-то вдаль, поверх крыш домов, не обращая на всё происходящее абсолютно никакого внимания.

Среди этой толпы суетливо туда-сюда в тапках на босу ногу сновала маленькая, высохшая фигурка Сайги с телефоном в одной руке и почему-то латышско-грузинским словарём – в другой. Она что-то оживлённо пыталась рассказать водителям, махая руками и тыча им в лицо листочки с памятками. Но тем, видно, всё было нипочём.

– Заказали, заплатили? Получите! – строго говорили они Сайге, тыча ей в ответ бланками.

– Ах боженька моя миленькая, – вдруг как довадка[1] запричитала Сайгония. – Зачем мне, сыночек, семь кроватей? – искренне удивлялась она. – У меня и места в доме столько нету. Простите вы меня, дуру старую, паночки, – по-русски надрывалась она. – Я эту проклятую железку выкину, больше не включу её никогда, боженькой клянусь.

[1] Церковная бабка (диал.).

И начала яростно креститься и плакать навзрыд.

Именно в этот самый момент Сайгиных слёз и молитв мы и подошли с Домасом к толпе, и нас стало около сорока человек вместе с зеваками. Сайгины мольбы, очевидно, подействовали на озадаченных водителей, и не только на них одних. Подошёл и один из троих полицейских, который представился и начал усиленно вникать в суть проблемы. Тут же в эти разборки вмешался и Домас.

Я же остался в сторонке и молча наблюдал за происходящим.

Наш африканский друг после ухода полицейских так и не шелохнулся, а всё продолжал смотреть куда-то вдаль, находясь в ему одному ведомом измерении.

Румыны, завидев проходящих мимо полицейских, спрятались все как один в дом, но как только опасность миновала, снова высыпали на улицу и так разгалделись, что можно было подумать, что они имеют самое непосредственное отношение к делу.

Подметил я и то, как опытная во всех отношениях женщина Бируте, видимо, возвращаясь из магазина с баночкой сидра в руках, завидев такой нешуточный шахер-махер и полицию возле дома, сделала вид, что здесь вообще не проживает и к этой честной компании не имеет абсолютно никакого отношения. Ей было явно не на руку лишний раз встречаться со стражами порядка и предъявлять свой паспорт весь в брачных штемпелях. У полиции могла возникнуть масса неудобных и каверзных вопросов. Поэтому она гордо подняла голову и, поглядывая искоса, молча прошла мимо.

В это же время с работы подоспел и весь вспотевший Санчо, но при виде полиции и такого количества людей вместо своего дома со страху забрёл в дом к румынам. Те быстренько обнаружили чужака и насильно вытолкали его за дверь. Санчо не растерялся, юрко скользнул между людьми и наглухо закрылся в своей комнатушке.

А тем временем Домас, взяв наконец инициативу в свои руки, дозвонился до офиса компании и долго и упорно объяснял удивлённым англичанам, что произошло чудовищное недоразумение, при этом перечислил все Сайгины проблемы: возраст, травму головы, незнание английского языка и т. д.

– И напомни им, – кричала уже обрадованная Сайга, – что я была заслуженным работником, состояла в ВЛКСМ, награды имеются, самого Горбачёва издалека видела. А мой дед был лесным братом.

Домас лишь посмеялся в ответ, заверяя Сайгу, что всё, что было нужно для дела, он уже рассказал.

И знаете что, не устану нахваливать англичан, но они в очередной раз вошли в положение, оценили ситуацию и, оставив Сайге лишь одну заветную кровать, обещали вернуть деньги в течение недели. Молодцы, поступили по-человечески. У себя на родине пришлось бы Сайге открывать гостиницу или её любимый детский сад, потому что никто не вернул бы денег и кровати пришлось бы забирать.

Сайга ещё долго кланялась чуть не до земли водителям, называя их сыночками и соколиками.

Когда все грузовички разъехались, а новая кровать наконец-таки закрасовалась у Сайги в комнате, она всячески обозвала ноутбук и позже вообще накрыла его покрывалом. Завела новую бумажку, на которой каллиграфическим почерком было написано: «Сайга, не трогай железку, она плохая».

Но даже после этого Сайге не удалось завязать с компьютером. Она и впоследствии умудрялась накупать себе огромное количество совершенно ненужных вещей или платить за непонятные услуги каким-то тёмным личностям. Одним словом, вела себя с компьютером как маленький ребёнок, нажимая все клавиши подряд. Однажды донажималась до того, что, блуждая по сайту Свидетелей Иеговы, прикупила себе у них ни много ни мало, а целый гроб на колёсиках. Самый настоящий, ультрасовременный, модернизированный, многофункциональный, который был ей доставлен за триста фунтов и прямо у Сайги в прихожей освящён каким-то их же жуликоватого вида священником за десять фунтов.

Как она, бедная, ни пыталась объяснить последнему, что это всё грубейшая ошибка, он её не смог понять (или не хотел), а оставив гроб в прихожей, удалился восвояси, оставив Сайгу в глубоком расстройстве. Не помог и подключившийся к спасению Сайги Домас. Сектанты, в отличие от ребят из компании Amazon, не были такими сговорчивыми и не стали забирать гроб обратно, зато предложили купить ещё один, но на более выгодных условиях. Открыть этот самый гроб тоже никому не удалось, а некоторые более суеверные попросту побоялись это делать.

Так он и стоял, закрытый, у Сайги аж неделю, помнится, вся фабрика смеялась:

– Так, может, Сайга, тебе с трупом продали?

Удивили меня во всём этом гробовом деле Сайгины соседи румыны. Завидев, как в дом заносят гроб, они решили, что кто-то скончался, недолго думая, купили огромный венок и всем табором пришли к Сайге на поминки. Когда же ситуация наконец прояснилась, румыны забрали гроб себе за полцены. Не знаю, что они с ним делали, но румыны – народ смышлёный, что-нибудь да придумают, и это будет совсем другая история.

Глава 9

ДОРОЖНАЯ БЕСЕДА

Пришло время представить уважаемому читателю и серьёзных, умных и адекватных людей, которых на фабрике также было довольно много. Я искренне ценил дружбу с ними и благодарил судьбу за то, что свела меня с ними в Туманном Альбионе.

Если такие странные личности, как Влад, Серёжа или Боря, были лишь нагрузкой для своего государства, потому что нигде толком не работали, постоянно или сидели, или лечились во всевозможных диспансерах, не платя налоги, а лишь требуя от властей всякой помощи и поблажек, то люди, которых я собираюсь вам представить, являлись так называемым мозгом любого государства, его основой и фундаментом.

Нельзя стране бессмысленно разбрасываться инженерами, физиками, архитекторами да и просто умными людьми, коими они были. А нужно всячески беречь и накапливать этот интеллектуальный фонд, строительные кирпичики любого цивилизованного общества. И государства, осознавшие эту простую истину, процветают, а допустившие утечку мозгов – рано или поздно погибнут, это лишь вопрос времени.

Итак, коротко об одном из них.

Валентин, литовец русского происхождения, жил в маленьком литовском городке Висагинас, где работал на Игналинской атомной станции. После закрытия станции стал никому не нужен ни он, ни его многолетний опыт работы. И все забыли о нём, мол, живи как хочешь и делай что знаешь. Образование у Валентина было высшее математическое. В своё время он окончил какую-то российскую математическую школу для одарённых детей и вернулся в Литву.

Надо сказать, что судьба остальных работников станции осталась для меня загадкой, хотя я пытался с помощью интернета узнать, что стало с ними, куда они подались. Видимо, разбрелись по Западной Европе физики-ядерщики, инженеры, узкопрофильные специалисты и осели там на фабриках быстрой еды и автомойках. Ну не нужны нашей стране математики и физики, увы, что поделать! Вот пустозвон или коррупционер, умеющий технично обворовывать свой народ, – другое дело, всегда милости просим. И так во всех сферах деятельности, которых коснулась рука наших властей…

Моя первая встреча с Валентином произошла у меня в цеху, куда агентство направило его работать мойщиком инвентаря. Английский он знал плохо, поэтому и не мог здесь сделать особой карьеры. Вот такая злая ирония судьбы: иметь высшее математическое образование, посвятить всю жизнь любимой работе по специальности, а под старость лет работать на фабрике, в помывочном цеху.

Мы разговорились. Разговаривали в основном на литовском языке, хотя он довольно свободно общался и на русском.

Мне понравился его интеллигентный, благородный вид, его всегда приветливое обращение. Сразу заметив, что он трудолюбивый и ответственный работник, я решил похлопотать за него перед начальством и организовать ему шифт.

Я заговорил с ним по этому поводу, и меня очень удивило, когда он тихо и очень серьёзно спросил:

– А ты даёшь слово, что организуешь мне шифт?

По правде сказать, в тот момент я немного растерялся, ибо таких диковинных слов, как «даёшь слово», «честь», «достоинство», я давненько не слыхал, разве что в далёкие советские времена в школе, когда настоящие учителя учили тебя истинным премудростям жизни, таким как: «Сам погибай, но товарища выручай», «Уважай старших», «Защищай слабых» и т. д.

Поэтому я удивлённо посмотрел на него, он ещё более удивлённо на меня. Ни один мускул на его лице не шелохнулся, а я отчего-то с идиотской улыбкой ответил:

– Ну да, даю.

Данное Валентину слово мне хотелось сдержать любой ценой и не подвести его ни в коем случае. Поэтому вскоре с помощью Домаса, который согласился побыть переводчиком, я организовал Валентину шифт, и он заимел постоянное рабочее место у меня в цеху, честно и качественно выполняя свои обязанности. А я полюбил работать с ним в компании, так как Валентин был невероятно начитан и эрудирован, и я, получая от него всевозможную полезную информацию, расширял свой кругозор и развивал свой внутренний, духовный мир.

Кстати, у Валентина было очень интересное хобби под стать его математическому складу ума: он рисовал карты ночного неба со всякими подсчётами, расчётами и чертежами.

Второй человек, о котором я хочу рассказать, был латыш по имени Виктор. Также инженер по образованию, тоже умнейший и интереснейший человек и тоже в Литве оказавшийся совершенно невостребованным. Предоставленный самому себе, он в 2008 году эмигрировал в Англию, где, также получив шифт у нас на фабрике в отделе продукции, трудился, удивляя всех своим старанием и трудолюбием. В отличие от Валентина, который был довольно аполитичен, Виктор страстно интересовался политикой, смотрел все новости разных стран и на разных каналах во избежание пропаганды, читал много онлайн и был чрезвычайно подкован в этом вопросе. Он был решительно настроен против латвийской власти, обвиняя её в разгуле коррупции, неадекватной политике, основанной на попрошайничестве, и во всех бедах, что они натворили, последствия которых придётся разгребать не одному поколению. В пылу дискуссий он пророчил всем прибалтийским государствам исчезновение с геополитической карты Европы, если они и дальше будут придерживаться такого политического курса. Я в свою очередь считал, что Виктор – большой пессимист и немного спешит с выводами.

Как бы там ни было, довелось мне однажды после ночной смены подвозить этого самого Виктора и Валентина домой, так как они имели шифт и не обязаны были возвращаться домой на служебном транспорте. Они уселись у меня в машине: Валентин на переднем сиденье, а Виктор, Виталик и Серёжа на заднем. Слово за слово, ребята начинают обсуждать геополитическую обстановку в мире и в Литве с Латвией в частности.

Серёжа притих. Для него такие слова, какие употребляли Валентин с Виктором, были на грани фантастики. Он прикрыл глаза, подобно дятлу в гнезде всунул косматую голову в свою дублёнку и лишь изредка выглядывал оттуда, когда Виктор переходил на повышенные тона.

Виталик же, наоборот, оживился, так как Виктор редко с нами ездил, открыл припрятанную под передним сиденьем баночку пива, отпил пару глотков и предложил Виктору. Тот с удовольствием приложился к латышскому крепкому, и, как только мы выехали за территорию фабрики, начал беседу.

– Ну и как вам это нравится? – интригующе спросил он и при этом отчего-то строго посмотрел на Серёжу.

Тот в ответ лишь испуганно вылупил глаза. Все промолчали, и Виктор продолжил:

– Вчера прочитал одну интереснейшую статью, где наше поколение называют генетическим мусором и во всех бедах и разрухе, что творятся на постсоветском пространстве, обвиняют тоже нас, людей старшего поколения, рождённых в СССР.

Он облизал губы и замер в ожидании нашей реакции. Мы с Валентином молчали. Серёжа ещё больше вылупил глаза, и вид у него был такой, словно его лично в чём-то обвиняют.

– Да ерунда всё это, пишут, лишь бы писать, – вдруг спокойно заговорил Валентин.

Виктор не унимался:

– А хотите, расскажу, что я обо всём этом думаю?

– Да, конечно, – так же невозмутимо ответил Валентин.

– Друзья мои, моё мнение таково. Посмотрите, кто сейчас у власти всего постсоветского мира, да и не только его. Люди нашего поколения, то есть те, кому сейчас пятьдесят-шестьдесят лет. Люди, видавшие жизнь, видавшие и радость, и горе, и голод, и холод, люди, способные адекватно оценивать любую ситуацию и принимать трезвые и взвешенные решения. Пережившие революцию (развал СССР он считал революцией, и не чем иным). А кто сейчас обеспечивает пенсии, социальные выплаты?

При этих словах он несильно схватил Серёжу за плечо и опять-таки довольно строго заглянул ему прямо в глаза.

– А всё то же поколение, которое называют мусором и всячески унижают. А теперь, что теперь за люди? Да они не видели ни холода, ни голода, ни горя, ни беды. Я посмотрю, если доживу, как они будут нам пенсии платить и гарантировать нашу безопасность. Да они разбегутся при первом же глобальном катаклизме или стихийном бедствии, не зная, что делать и как поступить. – Он сделал ещё глоток пива, предложенного Виталиком. – Да они даже элементарный костёр в лесу развести не умеют, поколение потребителей и плодожорок, – раздосадованно закончил Виктор.