Текст книги "Гарнизон. Крепость (СИ)"

Автор книги: Артур Миллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Глава 16. Странности мира сего…

Где-то. В декабре 2020 года.

Странное место, покрытое мягким светом голубоватой луны, сменившей совсем недавно зашедшее белое светило. Вокруг было темно, все тропы, деревья и опушки устилали огромные кучи снега, разносимого хаотичными порывами ветра. А ещё в небе, переливаясь зеленовато-синими цветами, мелькало северное сияние, в котором можно было увидеть тени чего-то странного, иного: множество блёклых огоньков, силуэты огромных башен и пролетающих огромных железных птиц.

Также в этом месте стоял и большой дом, скорее похожий на усадьбу, чем на простое жилище: двухэтажное длинное строение, сложенное из брёвен, исписанных различными рисунками и рунами, свойственными скандинавским народам. На первом этаже этого самого строения, в слегка подмороженных оконцах, горел тускловатый свет то ли от ламп, то ли от свеч, а на втором – только тёмный мрак. Сзади этой «усадьбы» была огромная дровница, полная разной породы брёвен, с небольшой пристройкой, от которой выходил отдельный, железный дымоход.

Но вот, наконец, рядом с этим огромным домом, на расчищенном участке, проявился зеленоватого оттенка портал, из которого выскочил однорогий олень, на спине которого сидел огромный старый всадник в красных шапке и пальто. А позади него, мёртвым грузом, к телу оленя был привязано обгоревшее тело.

– Вот и дома, наконец. Да, Скён? – сказал старый Ляяхйе, спрыгнув и отряхнув свои серые варежки.

Олень же лишь немного наклонил голову, видимо, в знак согласия.

– Ну, Свирвальд, херова железка…. – зло цокнул бывший лесник, подходя к телу. – Увидел он, видите ли, в нём кого-то… А я теперь тащи…

Но, быстро развязав обгоревшего изменённого, Ляяхйе, как и в том ангаре, без труда взвалил его на плечи, идя ко входной двери в огромное жилище. Но, перед тем, как уйти, сказал оленю напоследок:

– Поилка с молоком и бочка с сеном в стойбище, впрочем, ты и сам знаешь. Завтра или через пару деньков снова понадобится твоя помощь, так что не вздумай куда-то далеко улетать. – и, услышав это, олень недовольно мотнул своей головой, после чего лёгким шагом пошёл по снегу в сторону ещё одного, куда менее приметного, строения чуть вдали от усадьбы.

Однако перед тем, как старик вошёл в дом с мертвецом на плечах, то с лёгкой приветливой улыбкой взглянул в окно строения. Оттуда, поглядывая на него добрым, но слегка опечаленным взглядом поглядывала какая-то женщина в фартуке уже немалых лет со слегка погрубевшим, но привлекательным лицом. Но и старой её едва ли можно назвать, так как её длинные, заплетенные в скандинавскую косу, волосы ещё не поседели полностью, где-то отражаясь красивыми чёрными проборами.

И, отворив наконец дверь, старый лесник вошёл внутрь, пропуская с собой и короткие порывы холодного уличного ветра.

Внутри его встретил приятный запах свежеиспечённого яблочного пирога и треск, сгорающих в огромном камине, досок. А затем, отойдя от окна, к нему подошла и та женщина, окинув коротким взглядом:

– Ну здравствуй, муж. – поприветствовала того она добрым голосом, говоря на чём-то крайне отдалённо похожем на современный исландский, но затем, любопытствующе-ехидным голосом, продолжила: – Кого это ты принёс? Или твой топор опять тебе что-то показал?

– И тебе, Ёта. – он слегка наклонил голову, горя желанием обнять женщину, но не имея возможности, так как его плечи и руки были заняты удержанием тела, – Да, этот… Свирвальд, он вновь решил заняться благодеяниями, вот и нашёл мне кого-то.

– И где на этот раз? В тот раз, кажется, это были эти… Как их там… Американские штаты? – но, успев задать вопрос, та увидела, что её муж до сих пор стоит у двери, переминаясь с ноги на ногу, по-хозяйнически сказала: – Проходи уже, за ужином поговорим. А то со вчера, наверное, как ушёл, так и не ел ничего…

Ляяхйе же лишь усмехнулся, но всё же жену послушал и прошёлся по комнате, освещаемой люстрой со свечками и уставленной различной утварью: расписные шкафы, деревянные скульптуры, ковры из белых шкур, украшающих пол, а также камин в центральной части помещения, рядом с которым было два деревянных кресла, увешанные вязаными пледиками. Но он пошёл дальше, открывая дверцу в ещё одну, небольшую комнатку с различными вещами: старая одежда, сложенная ненужная мебель, и даже коробка с каким-то телевизором, стоявшая в углу. Здесь, аккуратно положив тело, он, вздохнув, сказал:

– Ну вот, полежи пока здесь. Надеюсь, что тебя не сожрут тараканы или мыши…

И, вновь закрыв эту кладовую, вышел. Вернувшись в гостиную комнату, он разделся, сняв свои сапоги, пальто и шапку с варежками. Под всем этим у него был вязаный бежевый свитер с рисунками ёлок, оленей, санок и его самого, везущего на плечах жёлтый мешочек с подарками.

Жена его, Ёта, уже умчала на кухню, а вскоре туда ушёл и он сам. Кухня тоже была просторной и весьма интересной: вся кухонная мебель тоже была самодельная и украшенная какими-то узорами: на одном из них даже вырезан герб семьи Романовых, а на другом – какой-то человек с молотом, сражающийся с гигантским змеем. Но вот всё остальное: плита, микроволновая печь, – всё это было электрическим, подсоединённым шнуром к какому-то странному генератору, светящемуся фиолетовым светом и стоящим в самом уголке кухни.

Сев за стол, Ляяхйе дождался, пока жена положит ему испечённую куриную ножку, а затем и кусочек яблочного пирога, называемым в верхнем мире «Шарлоткой». И, поглубже вдохнув все эти запахи, сказал:

– Вкуснотища… Когда успела только? – обратился он к Ёте.

– Так целый день одна, без тебя, вот и решила немножко покашеварить вечерком. – пожала плечами женщина, тоже садясь за стол, накладывая и себе немного куриного мяса.

А затем, сидя за столом и по-немногу поедая свою птицу, Ляяхйе ответил своей жене на недавно заданный вопрос:

– Папуа. Это рядом с Австралией. Не самая приятная страна. Да и то место, откуда я его забрал тоже… – он слегка поморщился, вспоминая то, как выглядело место, откуда он забирал труп изменённого. – Неприятное. Много смертей там было. Причём многие – имели силы.

– Силы? – не поняла та, а затем нахмурилась, строя какую-то догадку. – Кто-то с верху черпает силы из нашего уровня? Если так, то стоит донести об этом послам Азазеля или другим стражам.

Старик, прежде чем ответить, вновь отправил кусочек мяса себе в рот.

– Нет. Там другое. Они из их уровня. Вернее, из нашего тоже, но не совсем. Как сказать-то… – почесал он затылок освободившейся рукой. – Из пространства в принципе.

– Ааа… Планарные мутации. Тогда ясно. Откуда они только на нашей планете появляются-то? – вздохнула женщина. – Давно их не было, лет триста назад последний раз…?

Старик и сам задумался ненадолго, но ответил:

– Нет. В том веке были такие точно. Взять того же… Не вспомню его имени, но он был очень известным иллюзионистом наверху, никто так и не смог понять, как делается какой-то его фокус.

– Ну, в любом случае, это не ново. Правда такие мутанты всё равно, в большинстве своем, нам не ровня.

– Тут как посмотреть. Возьми какого-нибудь короля Артура или Мерлина. Они даже меж уровнями перемещаться могли, точно также как и мы.

Ёта, вздохнув, всё же кивнула, соглашаясь с мужем.

На какое-то время в кухне, за столом, повисло молчание. Оба супруга ели, причём Ляяхйе уже доедал пирог:

– И что, куда ты с ним поедешь? – наконец, спросила женщина, но уже не очень добро, а скорее с некой грустью.

– Хм… – отложив в сторону опустевшую тарелку, поглядел на свои мозолистые руки мужчина: – Сложно сказать. Думаю, что отправлюсь со Скёном в Буян, к Яге. Она раньше умела возвращать жизнь к умершим.

– К Яге? – недовольно покорчила носом женщина. – К этой напыщенной ведьме? Мне кажется, что она, кроме как по углам жаться, скрываясь от… – но тут Ёта прервалась, увидя помрачневшие нотки во взгляде мужа. – Не думаю, что ей ума и сил хватит для такого.

Ляяхйе, недолго поглядев на жену и шумно вздохнув, сказал:

– Много лет назад она была придворной колдуньей Перуна, пока тот не скончался… Уверен, что буяновский царь не стал бы брать напыщенную ведьму, как ты сказала, в свой совет. К тому же мне раньше бывало встречаться с ней во время ходов на Буян.

– Поэтому и сторожусь я… – уже куда спокойнее высказалась жена лесника.

Мужчина же, усмехнувшись, встал и стал мыть опустевшие тарелки, а, дожидаясь, пока котёл, находившийся под кухней, нагреет воду, сказал:

– Я уже старик давно, к тому же женат, но даже если допустить, что я бы решился тебе изменить, – сделал он короткую паузу, беря в руки губку и мыло, – то у меня бы уже, не факт, что даже встало бы что-то.

Здесь усмехнулась и его жена, тоже уже доев свою порцию и ставя тарелки на тумбе подле раковины.

– Но, если серьёзно…. Если ведьма не сможет, то отправлюсь в Олимпию, к мойрам.

В этот момент Ёта и вовсе встала как вкопанная:

– Но ведь у Ода с давних времён вражда с олимпийцами… Это может быть опасно…

– Я уже давно не служу Оду и Фрейе, для меня там нет никакой опасности. – и, поцеловав свою жену в лоб, лесник, потушив на кухне свет, пошёл с ней в зал, который, как и остальные комнаты, был уставлен самодельной мебелью, но здесь ещё был большой белый диван с меховой накидкой, достаточно дорогой и объемный телевизор, висящий на стене, а также огромная ёлка в углу с различными цветастыми игрушками, гирлянды и мишура, свешанные с потолков, а также множество других украшений.

Так, включив телевизор, они могли смотреть любой канал верхнего мира, что и сделали, включив какое-то новогоднее канадское телешоу про Санту и продолжив разговор:

– И когда отправишься? – положив голову на плечо Ляяхйе, спросила Ёта.

– Планировал завтра. Чем раньше, тем быстрее вернусь.

– Эх… Всё тебя нет… Вечно тебя к зиме всё куда-то тянет… – с печалью улыбнулась женщина.

– Так на то меня и зовут наверху зимним сказочным духом. Где-то Санта, где-то Дед Мороз. – погладил лесник жену, успокаивая. – Кстати… Тебе Валки не писал? Как он там в Вальгалле, стал, наконец, гвардейцем, как хотел?

Ёта, оживившись, затараторила:

– Ах, твой сын! – вперила она руки в боки. – Да, гвардейцем-то он стал, только вот знаешь у кого?! У Бальдра, сына твоей этой… Фрейи и Ода! А про него такие слухи ходят в Вальгалле… Слишком лихой, как бы не случилось с нашим-то чего, пока он с ним ходить будет…

– Не случится, он уже давно большой, сын знаменитого «холодного» колдуна и могучей воительницы Иггдрасиля, уверен, что Валки за себя постоять сумеет, а если понадобится, то и перебьёт хоть сотни воинов, какой бы силой те не обладали. – заступился за сына Ляяхйе.

– Да, прямо как ты… Я ведь до сих пор помню те времена, когда ты командовал целой армией тех эльфов, которых тебе поручил сам Од… Мы тогда и познакомились, между прочим! Я, молодая воительница и ты, уже знаменитый полководец с великой силой повелевать морозами…

Так, лёжа головой на плече своего мужа, Ёта и уснула, а затем Ляяхйе, аккуратно встав и осторожно взяв свою жену на руки, отнёс её в скромную спальню на втором этаже, а сам отправился в личный кабинет, достроенный не так давно. Здесь, в небольшом помещении с маленьким столиком в уголке и ноутбуком, который ему удалось не так давно получить в Америке от Джона (одного давнего знакомого Ляяхйе, которому тот подарил подарок, когда американец был ещё мальчишкой, а теперь стал большим программистом в Силиконовой долине), стояло ещё несколько шкафчиков. И, открывая один из них, зимний колдун, обнажил виду старые потрёпанные доспехи, состоящие из крепкой кольчуги, наплечников и наголенников с выгравированными рунами асов, а также огромным алым плащом, уже выцветшим и порвавшимся в некоторых местах.

Долго смотрев на них, словно вспоминая что-то очень важное для его жизни и истории, старик со вздохом вытащил их и аккуратно положил подле своего стола. А затем, вышел на улицу и продолжительное время глядел на северное сияние в небе, на отражение верхнего «мира», мелькающего в нём. Но, когда наконец, вдоволь усладился видами, то присоединился к сновидениям вместе со своей женой, бывшей некогда воительницей Тора, сына Ода.

Ранним утром старик уже был на ногах и, скоро обмывшись в бане, коя и была той небольшой пристройкой с задней стороны усадьбы, одел свои доспехи, призвал свой топор, Свирвальд, взял немного сухой еды из запасов в дорогу и зашёл к спящей жене, поцеловав на прощанье. А потом, вытащив тело изменённого из кладовой, отправился за оленем, которого обнаружил в заснеженном пролеске не так далеко от усадьбы:

– Вот, Скён, как я и говорил, уже сегодня нам снова нужно в путь… – подойдя к тому и сложив на снег мертвеца, погладил Ляяхйе животное по спине, а затем и вовсе приложился своей головой к его, прикрывая глаза.

Сделав это, мужчина мысленно увидел, промелькнувшие в его голове, отголоски чувств решимости, испускаемых животным.

– Что ж, значит ты не против. Ладно, сейчас только я этого положу. Ох… – и, поднимая с земли изменённого, старик снова взвалил того на спину оленю, а затем залез и сам. – Ну что ж, снова вместе дорогу держим, уже третий век как уж пошел. Но да ладно… Лети давай, Скён.

И олень, уже не далеко не в первый раз, взмыл вверх, в небеса, с которых ещё не ушла пелена ночи, но в далеке уже виднелся проблеск лучей грядущего светила. Мужчина же, будучи в полёте, прикрывал глаза, как делал это практически всегда, предаваясь наслаждению полётом, а также вспоминая то, как делал это раньше, как делал это первый раз… Ох, были времена!

Олень летел не более нескольких часов, лишь пару раз останавливаясь на различных заснеженных полянках, чтобы немного передохнуть и откопать травки, чтобы не оголодать во время полёта. А затем, после такой остановки, животное с всадником вновь взмывали в небо, пока, наконец, не достигли земель, которые с небес казались очень странными: множество рек, покрытых льдом, высохших чёрных деревьев, чей мрак укрывался лишь белёсым снегом, а затем и дремучими хвойными лесами, стоящих на больших холмах. К одному из таких лесов олень и полетел, опускаясь всё ниже и ниже, пока и вовсе не опустился наземь, приближенную к этому лесу тропу, на которой была высыпана полоса из соли вперемешку с какой-то красной травой.

Здесь, подле этой полосы, Скён, помотав головой, взбрыкнул, а Ляяхйе, со вздохом высказался:

– Ведьма как и всегда, понаставит везде своих штук, что никому не пройти… Надеюсь, что хоть меня эта штука пропустит, всё-таки не последний человек в её судьбе… – и, спустившись с оленя и сняв труп, сказал пару слов и животному:

– Можешь лететь, я отправлю за тобой Свирвальда, если то понадобится, хорошо? – по-доброму попрощался с оленем колдун, и тот, наклонив голову, развернулся и снова взлетел.

А лесник, вновь взвалив мертвеца на себя, осторожно подошёл к полосе и, сначала переставив одну ногу, заметил, что всё хорошо, и прошёл за полосу целиком.

И как только это случилось, то та едва заметно мигнула аловато-розовым светом.

Но старик уже на неё не смотрел, потихоньку бредя вглубь леса, к жилищу старой буяновской ведьмы, Яги.

Там, где-то в глубине, за множеством деревьев, посреди опушки, чистой от снега, но покрытой инеем и заледенелым слоем, расположилась огромная изба, стоящая на двух гигантских дубовых брёвнах, вырезанных в виде ног.

Сама изба выглядела очень мрачно, на древёсах, из которых она была сложена, были нарисованы чёрным и красным кровавым цветами разные птицы и чудовища, пугающие умы и воображение, а её окна были покрыты клубившимися сгустками тьмы…

Глава 17. Чудеса воскрешения

Ляяхйе шёл вдоль тропы достаточно продолжительное время, причём вокруг было удивительно тихо на протяжении всего хода. Лишь иногда то тут, то там, за деревьями, мелькали какие-то розоватые огоньки, похожими на нечто непонятное, зловещее, напоминающее искаженные человеческие лица.

Но, продвигаясь всё дальше в лес, вокруг, несмотря на то, что за пределами леса давно встало светило, а здесь наоборот, прямо в воздухе держалась какая-то тёмная туманистая пелена. А затем, когда, казалось, старый лесник был почти рядом, то из-за елей и сосен вдруг повылетали черные воро́ны, противно каркая, ещё больше нагоняя мрака на всё это место.

– Ведьма как всегда, не оставила своей манеры, лишь бы страху побольше нагнать… – цокнул старик, продолжая путь и не обращая внимания на происходящее вокруг. – Но уже плавали, знаем, как оно всё…

Однако, стоило пройти ещё немного, как все эти пугающие огоньки, птицы, исчезли, представив взору лесника опушку, со стоявшей посреди неё одинокой избой на двух длинных и широких брёвнах с куриными лапками.

Окна были покрыты чёрной магической пеленой, не дававшей увидеть хоть чего-то внутри этого загадочного жилища.

– Яга! – вдруг крикнул старик, оглашая весь этот лес своим гласом. – Открывай старому приятелю! Или врагом меня встречать будешь?!

Но, не прошло и минуты после того, как Ляяхйе прокричал всё это, так сразу же дымка на окнах мелькнула таким же алым цветом, каким светились и появлявшиеся огоньки, а затем отворилась дверь, и к земле, сразу же, опустилась едва заметная, полупрозрачная тёмно-розовая лестница.

А, чуть погодя, из темноты двери вышла достаточно красивая женщина с ухоженными белёсыми волосами, она была в обычном, можно даже сказать, «крестьянском» сером платье, весьма потрёпанном, но всё же же достаточно добротным. А по поясу его обвивал небольшой самодельный ремешок. Под глазами этой женщины были небольшие морщины и очень тёмные мешки, показывающие, что эта женщина очень усталая, но несмотря на это, всё же сохраняющая свою привлекательность.

Завидев Ляяхйе она лишь коротко сказала:

– Входи, а того, что принес, оставь в углу на белой лавке. – после чего ведьма, развернувшись вновь вошла в свою мрачную избу.

Зимний колдун не стал долго раздумывать и прошёл к лестнице, поднимаясь за буяновской ведьмой, и, как только он, наконец, зашёл внутрь, то эта магическая лестница быстро растворилась, а дверь, сама собою, захлопнулась.

Внутри его обдало приятным тёплым дуновением и ароматом различных трав и цветов, но больше всего в нос бросался запах ромашкового отвара. Само жилище изнутри тоже было очень просторным. Несмотря на внешний облик, здесь всё было иначе: в прихожей, в которой сейчас стоял лесник, повсюду была тёмно-медового цвета мебель, будь то шкафчик с выходной одеждой, полки с различными куклами (причём разных форм и материалов: где-то обычные матрёшки, где-то – изысканные стеклянные девы, переливающиеся разными цветами), а также небольшая электрическая люстра на потолке, освещавшая всё это и немного выбивающаяся из общего вида. В углу же, как ему и сказала ведьма, была длинная белая лавка, выполненная на старый манер, с различными узорами и завихрушками. Кроме того, по стенам висели небольшие картины в древесных рамах: в основном это были пейзажи, но на одной была изображена сама Яга, одетая в яркое синее платье, и, если сравнивать с верхним уровнем, на вид где-то веков семнадцатых, и выглядевшая гораздо моложе, а рядом с ней, приобнимая, стоял светловолосый мальчик лет пяти, будучи одетым в достаточно дорогой детский камзол.

И, недолго оглядывая комнату, старик, наконец, свалил носимый им труп на эту самую лавку. А сам, не дожидаясь знакомой ему ведьмы, снял обувь, поставив подле входа, в уголочке, и чуть прошелся вперёд, за пределы прихожей. Он оказался в длинном, но простом коридоре, в конце которого было округловатое окошко, открывающие виды на кроны лесных деревьев. С разных сторон от этого коридора тоже отходили двери, являющиеся входами в иные комнаты. Подле дверей тоже были загнутые лампочки в виде свечей, но они сейчас не горели, так как всё вполне освещалось проникающим сюда светом (что показалось старику немного странноватым, ведь в большей части леса сейчас темно, а здесь, наоборот)

– Эй, ведьма, куда ушла?! – окликнул Ляяхйе исчезнувшую женщину. – Или ты гостя одного оставить решила, по дому твоему плутать?! Если так, то потом не серчай, если вдруг пропадёт чего… – в конце своего высказа слегка усмехнулся колдун.

Но тут одна из дверей распахнулась, и оттуда, с ухмыляющимся лицом, вышла эта женщина:

– Пропадёт говоришь? – улыбнулась она. – Ну, если пропадёт, то и в лесу моём тоже потом кое-кто пропадёт.

– Яга. – спокойно и приветливо сказал ей лесник, чуть ступая вперёд.

– Мороз. – ответила ему ведьма и, немного постояв, подошла, крепко и по-дружески приобнимая: – Старый друг… Сколько тебя не было в наших краях? Лет пятьдесят?

И, обняв ведьму в ответ, а затем отпустив, Ляяхйе сказал:

– Поболее будет, думаю. – махнул рукой он, а ведьма запричитала:

– Может пойдём, чайку с медком попьём? Не стоит так, посреди избы стоять.

– Чайку, говоришь? – задумчиво протянул старик: – Можно и попить, вроде не тороплюсь особо никуда.

– Вот и хорошо, пойду поставлю, заодно и поговорим о том, зачем пришёл, пока греться будет. – сказала та и, обойдя лесника, вошла одну из первых комнат по коридору.

За ней зашёл туда же и колдун, оказавшись в маленькой кругловатой кухоньке, здесь, прижавшись к стене, стоял небольшой старинный деревянный стол с обтёртыми углами и три табуретки, придвинутых к нему. Напротив – новая кухонная мебель, хоть и выполненная на манер старой русской кухни. Имелась даже небольшая белая печка, но та, скорее, находилась тут в декоративных целях, и стояла рядом с плитой, стекло на дверце которой было изукрашено всякими рисунками в виде синиц, дятлов, воробьёв.

Старик присел за стул, поглядывая на то, как ведьма, набрав из-под крана воды в металлический чайник, поставила тот на плиту кипятиться, а сама пока достала из шкафчика фарфоровую синеватую посуду для чая: блюдца, кружки и сахарницу.

Когда, наконец, та расправилась с делами, то села за стол напротив Ляяхйе:

– Ну, как дела твои, старый? – с усмешкой спросила старика Яга.

– Кто бы говорил… – с наигранным недовольством ответил тот и добавил: – Просто я не ведьма какая, чтобы внешность себе моложавую наводить. Снаружи-то, может, я красавцем и буду, да только внутри-то одной ногой в могиле. Не надо мне этого.

– Неправда. Ты хоть и долго живёшь, но знаешь мало. Сильные маги, такие как я, не только внешность правят, но и внутренность свою. – покачав головой, опровергла Яга слова лесника.

– Даже если и так, то какой в том смысл? Жить вечно? – задал он ей вопросы, на что ведьма порывалась ответить, но старик продолжал: – Что мне от того будет? Я и так прожил достаточно, ещё поживу может с сотню, а потом я просто хочу умереть. У меня есть любящая жена, сын-молодец, мне больше ничего и не надо.

Яга же, послушав его, безэмоционально сказала:

– Ты знаешь, что мне такое уже давно недоступно.

– Да… Прости… – вздохнув, извинился старик.

А рядом, тем временем, уже успел закипеть чайник, который, встав, сняла с плиты ведьма и разлила по чашкам, а затем, после взмаха руки, вода окрасилась в насыщенный коричневый цвет, а рядом, на блюдцах, появились небольшие ложечки с мёдом.

– Спасибо. – благодарно наклонив голову, сказал Ляяхйе и, взяв в руку ложечку с мёдом, размешал содержимое в бокале с чаем.

Ведьма, сделав тоже самое, продолжила беседу:

– Так что, зачем пришёл-то? Ещё и мертвеца ко мне притащил… – сказала та с легким отвращением, после чего отхлебнула немного чайного напитка из чашки.

Зимний колдун ответил не сразу, заглядевшись на плавающие в чашке кусочки чайных листьев, но, вздохнув, всё же заговорил:

– Свирвальд нашёл нового вестника, только в этот раз уже мёртвого.

– И? Раз он мёртв, то и необходимости везти его Фрейе нет, просто скинь его куда-нибудь.

Ляяхйе, поболтав в чае ложкой, с задумчивым видом цокнул:

– Знаешь, Яга, а я не хочу. Не хочу выбрасывать его. И Фрейе тоже не повезу, ведь ты права, он сейчас мёртв, и на него наш договор не распространяется. Но у него есть силы… Планарные. – поспешил уточнить колдун, обрубая нить из множество вопросов, которые могла бы задать ведьма. – И я хотел попросить у тебя… Ведь ты раньше возвращала жизнь к мёртвым… Можешь воскресить его?

Ведьма сначала вперила в старого знакомца удивлённый взгляд, но заметив некую решительность в его взгляде, вздохнула и относительно спокойно сказала:

– Может быть… – покачала та головой. – Не знаю. Очень необычная просьба от тебя, ведь я раньше работала лишь с теми, кто отсюда, с «низов», а вот как мои силы поведут себя с жителем верха… Но попробовать можно, хоть и обещать ничего не могу.

– Значит, ты согласна? – допив свой чай, уточнил Ляяхйе.

– Считай, что это так. – сказала Яга и, встав, мгновением руки подняла всю посуду в воздух, пред этим магическим образом очистив, а затем отправила по ящичкам и полкам. – Но это может привлечь ненужное внимание… Псы Велеса рыщут по всему Буяну, держа наш народ в страхе, если эти ублюдки учуют что-то, то не злись, если я брошу тебя здесь, вдруг исчезнув.

– Хорошо. – кивнул старик и встал из-за стола. – Я не думал, что здесь обойдётся без риска.

– Тогда… Ляяхйе… – несколько молящим голосом сказала она, когда собиралась покинуть комнату: – Может ты вернёшься сюда? Нам очень нужна твоя помощь. Велес что-то замышляет, все это чувствуют… Ты мог бы помочь…

– Нет. – решительно и без раздумий ответил тот. – Ты знаешь, что я больше не имею дел с богами и прочими духами и никогда не буду иметь. Я живу для другого и не хочу рисковать жизнью своих близких.

– Я тебя поняла. – тихо молвила ведьма, но затем, хмыкнув и взяв себя в руки, добавила: – Возьми свой труп и жди меня в прихожей. Мы пойдём в другое место, не хочу осквернять свой дом.

После этих слов Яга ушла с кухни, а лесник, послушавшись ту, вернулся к мертвецу, сначала одевая сапоги, а затем уже и его закидывая на себя.

– Ну и где она там? – пробурчал колдун, уже минут пять ожидая ведьму.

Но вот, спустя ещё небольшое количество времени, она всё же явилась: поверх ее платья теперь была нацеплена какая-то накидка с рунами, похожими на те, что были на топоре Ляяхйе, а еще в её руках были теперь какая-то старая, запыленная книга и небольшой посошок, сделанный из ветки какого-то дерева.

– Мой подарок? – спросил старый лесник, кинув взгляд на эту накидку.

Женщина кивнула и поспешила к двери:

– Идём быстро, мне не должно долго пребывать на улице, дозорные велесовы найдут. – и, отворив дверь, та вновь наколдовала лестницу. И старику пришлось быстро идти за ней, так как та практически бежала куда-то по своему мрачному лесу, игнорируя все огоньки и прочую жуть, лишь коротко со злостью сказав и махнув дрожащей рукой:

– Гадкий морок, только мешает….

– Эй, ты чего?! Они же не будут здесь так быстро, чего бояться?! – уже и вовсе не успевал за не Ляяхйе, несколько раз чуть не споткнувшись.

Яга, не оборачиваясь, едва ли не рявкнула:

– Ты не знаешь! А я здесь живу, я знаю, как умирали мои друзья и подруги почти сразу же, только стоило им появиться под небом!

Но вот, наконец, они оказались на ещё одной тёмной опушке, здесь была небольшая землянка, укрытая различного рода ветками и прочим валежником.

– Быстро внутрь! – крикнула она, как у землянки сразу же отворилась дверца.

И ведьма чуть ли не влетела туда первая, став зажигать повсюду свечи, а за ней быстро зашёл и Ляяхйе.

Внутри было очень узко и приходилось пригибать голову, зато убранство гораздо отличалось от того, что было в избе: грязно, много покосившихся полок, прогнивших досок, а также различных баночек и чашечек со всякими ингредиентами, от червей и травок до глазниц каких-то животных, помимо этого тут был и бочонок с чистой водицей. В конце помещения была небольшая лежанка, да и та тоже была давно вся протёрта до дыр. А в центре же стоял большой чёрный котёл, под которым было небольшое количество целёхоньких дров.

– Клади мертвеца туда, – указала она на старую лежанку, – и налей в котёл воды до полна. – без долгих бесед сразу же начала ведьма, быстро перелистывая страницы книги.

Ляяхйе же, шумно вздохнув, принялся выполнять её указания, лишь сказав:

– Ты изменилась, боишься даже в своём хозяйстве ходить…

Услышав это, ведьма отрезала:

– Мне плевать, что ты там думаешь. Если хочешь, чтобы я тебе помогала, то просто молча делай.

Когда в котле уже была вода, то Яга, щёлкнув пальцами, мгновенно зажгла доски, а сама, наконец, открыла нужную страницу в своей книжке.

– Возьми глаза медведицы, – показала та пальцем на банку с большими глазницами в каком-то растворе, – и вон те травы, ветку чертополоха…

Старик послушно брал все необходимые ингредиенты, а затем, когда вода закипела, то ведьма сказала:

– Бросай! – и, подумав, добавила: – В идеале нужны глазницы медведя-перевёртыша, но сойдут и эти… Так… Теперь, колдун, возьми вон ту склянку с желтоватой водицей и немного подморозь, должно усилить эффект, всё-таки он с «верха».

Наконец, когда всё это тоже пошло в котёл, то старуха взяла свой посошок и начала мешать, что-то причитая на непонятном языке, который состоял даже не из слов и букв, а из странных, отдающих мистикой, звуков и шептанием.

Из котла повалил жёлтый дым, а затем окрасился в чёрный.

– Дай мне нож! – чуть ли не приказала леснику ведьма, и тот взял с одной их хлипких полочек старое поржавевшее ритуальное лезвие, передав Яге.

Та, выхватила его и резко провела себе по руке, по венам, а затем сжала её в кулак, чтобы кровь текла прямо в котёл. И она делала это, пока прозрачная желтизна не сменилась тёмно-алым цветом.

– Наколдуй кусочек льда и побольше, брось туда.

Когда Ляяхйе сделал и это, то все свечки, ранее зажжённые ведьмой, потухли, оставив их в кромешной тьме, но затем из котла повалил красный светящийся дым, и Яга, вновь подходя к котлу, окунула туда посох и, помешивая им и переходя на полкрик, снова зачитала что-то на том странном языке, пока вдруг, в этом красном дыму не стали проноситься изображения, отражающие какие-то события с верхнего уровня: маленький ребёнок с матерью, здание школы, затем колледжа, привлекательная девушка в белой куртке, затем она уходит, шприц, затем больница, полигон с рядом людей, богатый человек, какая-то лаборатория, женщина в белом халате, неизвестное сражение на огромной площади, джунгли и темнота…

– Что происходит? – не понимал происходящего зимний колдун.

– Это отрывки воспоминаний, мыслей, чувств. – ответила ведьма, но поспешила добавить: – Ещё не всё, ритуал не закончен, его нужно окунуть в котёл, иначе его душа, которая уже готова вновь влиться в своё тело, снова уйдёт, уже навсегда.

Мужчина кивнул и подошёл к обгоревшему мертвецу, поднял того и, подходя к котлу, закинул его туда, отчего содержимое стало бурлить ещё пуще.

– Утопи его полностью, ничего не должно остаться! – прикрикнула Яга и ещё быстрее начала говорить на том языке, даже прикрыв глаза. Ляяхйе же с большим трудом запихнул всего мертвеца в котлище.