Текст книги "Гарнизон. Крепость (СИ)"

Автор книги: Артур Миллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Ну ничего, вот отсосёшь ещё раз… Сто двадцать семь, и я разрешу жить тебе у меня. В ванной.

Интерлюдия 5. Старый лесник

Папуа-Новая Гвинея. В декабре 2020.

Посреди джунглей раскинулись затухшие руины какого-то ангара, перевёрнутые, обугленные машины с выбитыми стёклами. Растрескавшийся бетон со следами огромных ступней и редкими, но большими дырками, словно от каких-то лучей, имеющими практически идеально ровные формы.

Где-то валялись обугленные трупы солдат, с другой стороны – оторванные части тел, а в ином месте и вовсе слойки раздавленного, но подгоревшего человеческого мяса вперемешку с кусочками экипировки и оружия.

Стояла тишина, разбавленная лишь тихим пением птиц и журчанием ручьёв, текущих где-то далеко от этого места.

Но вот, наконец, что-то стало происходить: посреди полуразрушенного полигона, прямо в воздухе появилась какая-то… рябь. А затем она изошлась яркими, голубыми, но кривыми линиями, которые сливались в нечто объемное и круглое, которое увеличивалось до тех пор, пока не достигло где-то полутора метров.

И через секунду оттуда выпрыгнул всадник. Всадник на огромном олене, один из рогов которого был давно обломлен.

Сам всадник был метра под два ростом, в старом обветшалом пальто красного цвета, с меховым воротником у шеи. Его лицо было старо и грубо, была отрощена длинная и пышная борода чуть ли не до груди, а его голову украшала такая же обветшалая, красная кожаная шапка с хохолком.

Но затем портал сразу же закрылся, а всадник спрыгнул с оленя, перед этим погладив его по голове, на что тот лишь коротко фыркнул, тихо мотнуло головой.

– Полно тебе, вахна пето, уже столетие вместе эту землю бороздим, а ты всё фырчишь… – сказал неизвестный всадник грозным старческим басом, на русском, периодически переходя на финский.

И этот большой человек в странном наряде направился в сторону ангара, практически не обращая внимания на лежащие вокруг трупы и человеческие останки.

Лишь когда он собрался зайти внутрь, то в его руке из ниоткуда появился топор, лезвие которого было украшено какими-то рунами, в центре которых была острая, закрученная в круг из змея, кусающего себя за хвост, снежинка.

Внутри же было много всего: завалы, обваленные лестницы, упавшие листы железа с потолка, а также… Трупы изменённых корпорацией, пять штук.

– Кто же это здесь так… – тихо сказал мужчина, покачав головой, уже полностью на финском, а затем нахмурился, чуть пройдясь и вперёд, и каким-то образом, словно громом озарив всё здание, прокричал, оставляя после себя какие-то отголоски, похожие на эхо:

– Те, кто жив, внемлите мне! Те, кто мёртв – упокойтесь! – всё это прозвучало также на финском, однако были вкрапления чего-то старого, непонятного.

И его топор засиял тёмно-зеленым, а затем стал переливаться и голубыми красками, вылетев у него из руки и полетев в другой конец разрушенного ангара.

Сам человек медленно пошёл вслед за своим орудием, задерживая взгляд на остатках костюмов погибших «супергероев».

– Что за дети такие, обладать большой силой, но носить такое на себе… Гм. – снова покачал головой он, но дальше шёл молча, пока, наконец, не пришел к месту, где его топор повис в воздухе, немного задержавшись у обугленного трупа какого-то ещё достаточно молодого парня, но затем он снова взлетел и пролетел чуть дальше…

Мужчина посмотрел на место, куда перелетел топор: это был прижатый к стене обгоревший человек, чьи ноги были придавлены огромной железной балкой и шматками металла поменьше.

Его лицо, как и руки, тело, тоже было обгоревшим, покрытым язвами и слезшей, почерневшей от дыма и огня кожей.

– Это к нему ты привёл меня, Свирвальд? – обратился к своему орудию неизвестный, назвав того скандинавским именем.

Топор же, каким-то образом услышав его слова, заметно качнулся в воздухе, нависая над телом.

– Ладно, будь по-твоему… Ох… – вздохнув, сказал человек, подходя к балке.

Мужчина зацепил кистью эту балку с края и, одним рывком, откинул её к другой стене ангара, а затем поступил также и с мелкими кусками.

А затем, присев на корточки, осторожно приложил свою огромную ладонь к лицу сгоревшего человека, тихо прошептав:

– Повезло тебе, незнакомец. Жизнь не так давно покинула тебя, и быть может, если Свирвальд прав, она снова сможет тебя найти…

Затем человек поднялся, забрал висевший в воздухе топор, и тот снова растворился в его руке. После этого мужчина взвалил погибшего на плечо и пошел к выходу, уже не обращая внимания на остальных героев.

Когда он покинул ангар, то подошёл к своему оленю, положив человека ему на край спины, привязав ремнём, вытащенным им из-под пальто.

Затем неизвестный и сам залез на оленя, решительно сказав:

– Открывай, друг мой.

И олень, оглушительно стукнул ногой по бетону, после чего в воздухе снова появилась рябь, превращаясь в портал, из которого резво задул ветер, принося с собой снег, влетавший на эту сторону.

А через секунду всадник запрыгнул внутрь. Портал вновь закрылся.

Снова наступила тишина. А в этом месте, в тропиках, на бетоне теперь лежала небольшая кучка чистейшего белого снега…

Глава 15. Сказочная история… Или не сказочная?

Где-то на севере Великого княжества Финляндского. Конец семидесятых годов XIX-го века. Декабрь.

–

PS: Данная глава изначально, по моему замыслу, должна была выйти в двадцатых числах декабря, перед Рождеством и Новым Годом, однако в таком случае сдвинулся бы и график, а вы, мои дорогие читатели (хоть вас и немного) остались бы без новых глав на целый десяток дней, а то и больше. Поэтому я выпускаю её сейчас. Кто хочет – может прочитать в Рождество, 25 декабря, или под Новый Год, 30–31. Надеюсь, мне удалось зарядить её сказочно-фантастичным новогодним настроением!) Ну и с надвигающимися праздниками вас!!!

–

Посреди лесов и полян, много километров на север от Гельсингфорса, столицы княжества, раскинулся небольшой посёлок, Бийяяхе. Домов семь-восемь, не больше.

А неподалёку, практически в самом лесу. стоял ещё один дом, небольшая финская избушка из брёвен, с дровницей и небольшим дымоходом на крыше. Здесь жил достаточно молодой лесник, отец которого погиб на русско-турецкой, окончившейся буквально около года назад. Его мать тоже погибла не так давно, долго болея чахоткой. И, будучи единственным ребёнком в семье, да уже и вполне взрослым, – жилище и хозяйство перешли полностью ему, двадцатидвухлетнему Лаахйе.

Парень, недолго погоревав, возложил на себя все обязанности лесника, как до того делал и его отец, а также и множество иных предков, живших в этих краях когда-то: каждый день, вставая в четыре утра, он шёл в лес с санями и топором, а возвращался под вечер с полными санями брёвен. И до позднего времени разрубал их на множество дров, обеспечивая ими и себя и всю деревню, за что, как и его предки, имел большое уважение среди других жителей посёлка.

А иногда, по выходным, если у Лаахйе оставалось время, то он, сидя за столом в своей маленькой избушке с небольшой печкой в углу, коротким финским ножом, пуукко, вырезал незамысловатые игрушки, которые отражали живность, живущую в этих северных, лесных краях. То были волки, медведи, олени и зайцы…

Особенно эти приятные глазу вещички нравились детям, которые радовались каждому приходу Лаахйе в посёлок по выходным…

…Во дворе одного из домиков, полного снега и сугробов, бегая за двумя одинокими курицами, играла троица детей, укутанных в меховые одёжки:

– Я её поймаю, Ийва! – радостно прикрикивал один из них, мальчик, обращаясь к девочке, которая играла не так резво.

– Да и пожалуйста! От одной курицы ты королём не станешь! – гневно фыркнула в ответ девочка, которая и так будучи красная на морозе, покраснела ещё больше.

– Это мы ещё увидим… Возьму и стану! – ответил Ийве мальчик, прыгнув за курицей, которая была совсем рядом. Но та, немного подлетев, не далась ему, и он упал на лёд…

– Ну что, стал королём?! – засмеялся ещё один мальчик, который тоже играл с ними, подходя к упавшему.

Но тот не ответил, заплакав, хотя, на самом деле, ему не было больно, но все знают, что дети очень чувствительны, часто давая волю своим эмоциям…

– Ну расплакался! – усмехнулась девочка, а затем, шмыгнув носом от мороза, добавила с шуткой: – Вставай давай, король.

И, вместе с другим мальчиком, они помогли тому подняться, но, когда он встал и посмотрел куда-то вперёд, увидев большую мужскую фигуру с мешком на плече, то радостно вскрикнул:

– Лаахйе идёт! – и сразу же помчал туда.

Другой же мальчик, переглянувшись с Ийве, с добрым смехом сказал:

– Вот дурак-то какой…

Но, только это сказав, и сам помчался вслед за ним, а потом к ним присоединилась и девочка.

На детей же, заметив то, как они побежали, вышли поглядеть и некоторые взрослые, отвлекаясь от забот по хозяйству и дому: вот вышел какой-то мужик в одной только рубахе, сразу покраснев от холода, но с улыбкой посматривая на детей, а вот, с котелком в руках какая-то старушка, смотря точно таким же взглядом на ребят, так и на появившегося в селе молодого лесника.

Дети же, добежав до него сразу начали задавать вопросы, перебивая друг друга, а девочка, Ийве, и вовсе приобняла его за ноги:

– Ты принёс нам подарки, дядя Лаахйе?! – сказала она добрым голос, всё ещё не отлипая от его ног.

Мальчики же просто стояли рядом, приветливо улыбаясь.

Тот, быстро погладив свою короткую щетину и, по-молодецки усмехнувшись, протянул руку к девочке и погладил по голове, сказав:

– Эка ты быстрая какая…. – наигранно удивился лесник и немного затянув, рассмеялся и сказал, заметив полный ожиданий взгляд девочки: – Принёс, конечно! Я, да и не принесу?!

– И что там? Кто теперь, может птичка какая? – заговорил, наконец, один из мальчиков, гадая, а потом, когда девочка отлипла, то он и сам обнял лесника, как сделал и второй.

– Что-то вы сегодня больно резвые все… – ответил лесник: – Дайте мне хоть в село зайти, с родичами вашими поздороваться. Вот подождёте немного и отдам я ваши подарки, сами посмотрите, кто там.

Дети немного расстроились, но совсем чуть-чуть, так как сразу же побежали играть дальше, немного пройдясь рядом с Лаахйе.

С ним вышли поздороваться остальные жители деревни, среди которых едва ли наберётся с десяток, так как многие жёны сейчас сидят по домам, да готовят стряпню на обед да ужин: тот мужик в рубахе, старуха, ещё трое-четверо и староста, жилистый, но коротенький дедок, отчего был некий контраст между гигантом-лесником и старичком.

Последний же, после «братаний», спросил:

– Когда ты в следующий раз в лес пойдёшь, кавери? – спросил лесника староста («кавери» – парень, с финского).

– Ох, завтра думал, но морозы совсем дикие, дров много уходит, так что сегодня ближе к вечеру пойду. – ответил тот, ни сколько не задумываясь.

– Вечером? И волков с иным зверем не боишься? – с хитрецой спросил того староста.

– А чего их бояться? Мой отец не боялся, да и дед тоже. А если чего и случиться, то я с ними управлюсь, не зря же лесникам топор дан.

– Эх, лихой ты парень, гордился бы тобой отец, как ты здесь справляешься со всем… – похлопал того по плечу староста.

– Кто знает, может и гордиться, неведомо люду, как там на небесах после смерти всё. – пожав плечами, сказал парень.

– Верно говоришь, честь ему, храбро, говорят, с турками бился… Ладно, бывай. Только не балуй ребятишек сильно, больно любят они подарки твои. – сказал напоследок староста и, крепко пожав руку молодому леснику, зашёл к себе в дом.

И, наконец, повидавшись со всеми, лесник вернулся к детям, наконец спустив с плеча свой мешок:

– Ну вот и дождались вы подарков… – сказал он и запустил руку в мешок, вытаскивая оттуда причудливую фигурку ежа с иголками. Но не острыми, а аккуратно подровнёнными, чтобы не укололся никто. – Это тебе, Ювври.

И лесник протянул игрушку мальчику, который до этого говорил про птичку. Тот удивился странному зверю, до этого им невиданного:

– Лаахйе, кто это такой?

– Это ёж, животное такое, в лесу живёт, толстый и серый, с колючками на спине, отчего его никакой зверь поймать не может. – пояснил лесник.

– А ты их видел? – спросила девочка, тоже рассматривая фигурку ежа, подаренную мальчику.

– Конечно видел, я в лесу чаще всех здесь бываю, много кого видал.

– Ого…. – протянула та задумчиво.

Тот снова полез в мешок, в этот раз вытаскивая оттуда ещё одну игрушку, которая оказалась миниатюрным оленем, причём практически идеальных форм, и даже рога его выполнены практически мастерски.

– А это тебе, Ийве, олень, покровитель лесов наших… Пусть и тебе он благодарствует… – сказал Лаахйе, протягивая зверя девочке.

Та впала в ступор, взяв оленя, сильно удивившись такой красивой игрушке, как и мальчики, причём тот, который ранее гонялся за курицей, предвкушая что-то и для себя, выпалил:

– А у меня кто?! Может медведь?!

Лесник улыбнулся и полез за последней, третьей игрушкой, которой оказался… Ворон, суровый и даже немного страшноватый, но такой же красивый и статный, как и другие игрушки.

– Это… ворона? – не понял мальчик, что за птицу ему подарили.

– Нет, это ворон, большая чёрная птица, славящаяся своей необычной красотой. Бери давай, Игну, а то ведь обратно заберу! – пояснил лесник и с легкой, смешливой суровостью, поторопил мальчика.

Тот, испугавшись, что ему не достанется подарка, быстро же его забрал, крутя и осматривая.

– Ну вот, на этот раз всё. Пора прощаться. – сказал он и, прихватив руками всех троих сразу, крепко их обнял, а затем поставил обратно на землю.

– А когда ты придёшь в следующей раз? – с жалобными глазами спросила девочка.

А затем ей вторили и Игну с Ювври:

– Да, дядя Лаахйе, когда ты снова придёшь? – перебивая друг друга проговорили мальчики.

Лесник, вздохнув, сказал:

– Кто знает. Прийти я могу и завтра, а вот на подарки особое настроение нужно, чтобы душа к ним лежала… Но пока ждёте, то вот как скажу: когда снова настанет такой мороз, каков был сегодня, то в этот день я точно приду к вам с подарками.

– Обещаешь?! – хором спросили дети.

– Обещаю. – кивнув, сказал Лаахйе.

И после этого он отправился назад, в свой дом на краю леса. А вечером, погасив огонь в печи, лесник одел тёплое красное пальто с меховым воротником, доставшееся от отца, а затем и такую же красную, тёплую шапку с хохолком. И, сняв обычный, уже старый топор с крючка на стене, а затем вытащив из-под своей деревянной кровати газовую лампу с ручкой, покинул дом, зайдя к дровнице, откуда вытащил свои длинные и большие сани. На улице, тем временем, стало ещё холоднее, а солнце уже почти зашло за горизонт, едва отражаясь алым пробором в темневшем небе.

– Ух, ну и морозец, совсем холодать стало, как-бы на небеса никто не отошёл. Побыстрее бы из лесу вернуться… – тихо сказал Лаахйе, покачав головой, в одну руку взяв за верёвку сани, а другой положив на них топор, после чего взял свой переносной газовый фонарик, зажигая.

А затем он пошёл в лес, шаркая ногами по подмёрзшему снегу. Шёл он долго, преодолевая мелкие, хлипкие деревца, чтобы наконец выйти к большим, с которых и дров побольше потом нарубить можно будет. Такое место он нашёл всего через час, где, поставив наземь своё «светило», принялся рубить деревья.

Прошло достаточно много времени, прежде чем сани заполнились небольшими брёвнами, оставшимися от пятёрки вырубленных древ. Но, когда Лаахйе собрался уходить, то услышал какой-то странный, манящий звук из глубин леса. Сначала лесник не обращал на него большого внимания, даже успев немного отойти с санями, но затем этот звук усиливался, сливаясь в какие-то приятные мелодии, будто какая-то молодая дева напевает песнь…

И он, словно завороженный, отправился к нему, забыв свой фонарь у саней, но всё же Лаахйе взял с собой топор, по наитию.

Когда он наконец пришёл к источнику этих звуков, то ничего, поначалу, не увидел. Однако затем в темноте, набирая яркость, посреди маленькой опушки, в сугробе… Лежало нечто яркое, отражающееся голубым светом… Оно мелькало и вокруг него сгущались странные, пляшущие тени, причём фигур настолько разных по форме, что и на людей не похожи: рогатые, малые, большие… Но здесь их не было. Но это не показалось леснику странным, и он, подходил всё ближе и ближе, а свет разгорался всё ярче, как и тени – пляша всё быстрее.

– Что за дурман… – прошептал, посмотрев на источник всего этого: человеческое сердце, бьющееся и покрытое тонкой ледяной коркой с узорами. Причём сердце не красное, а синее.

Но, хоть в глубине и понимая всю странность происходящего, Лаахйе протянул к нему руку и взял.

И стало происходить что-то ужасное: лесник упал на колени, из его носа, ушей, глаз – потекла кровь, а по рукам, венам, сосудам, прошла какая-то странная, белёсого цвета волна, а когда дошла до глаз, то те полностью (от белков до зрачков) засветились синим. Но затем от них, от глаз, по всему его телу пробежали синие нити… И парень закричал, но бесшумно, лес не слышал его. Опушку, на которой он сейчас был, накрыл загадочный едва прозрачный колпак…

А затем его глаза помутнели, и он стал заваливаться в сугроб, но так и не упал, так как за краткое время пред ним появилась зеленоватая плёнка, в которой он и исчез.

Очнулся Лаахйе уже не здесь, а в странном месте, где не было снега, холода. Это был красивейший зелёный лес, сквозь кроны деревьев которого проглядывались лучи яркого белого светила. А затем он посмотрел вперёд и увидел пред собой большого оленя, рядом с которым, гладя того по шее, стояла загадочная женщина лет сорока в добротном алом платье до самих ног, с меховым пробором вдоль шеи и груди. Она смотрела на него добрым взглядом, а с её главы свисали рыжие волосы. Помимо платья на её поясе висели ножны, из которых виднелась рукоять меча, на котором неизвестным для него языком было что-то написано, но затем эта надпись стала преображаться, пока наконец не стала словом на финском: «Фрейя».

– Кто ты? – удивившись, спросил лесник, немного отползая назад.

– Я Фрейя, жена Ода. Всем в этих землях это известно. – сказала она, немного нахмурив взгляд:

– Но кто ты такой? Мой приятель, Скён, – начала она, погладив оленя вдоль спины, – позвал меня, заметив незваного гостя, и я тут же пришла.

Лаахйе, немного подумав и не понимая, что это за женщина, и почему она зовёт оленя столь странным именем, ответил:

– Я простой лесник из Бийяяхе… Не знаю как здесь оказался.

Женщина подойдя чуть ближе и осмотрев весьма высокого парня, сказала:

– Хм. Простой лесник? Бийяяхе? Ты так и светишься силой ванов, несмотря на то, что мой муж почти перебил наш народ много лет назад… И что за Бийяяхе? Я не знаю такого города в землях царства Иггдрасиль.

Лаахйе, вновь ничего не поняв, с опаской ответил, пятясь назад:

– Я не ван… Или как вы сейчас сказали… Я обычный финн, великое княжество, Империя Всероссийская…

Воцарилось молчание, женщина на какое-то время словно забыла о существовании молодого лесника, но потом, словно озарившись какой-то мыслью, вновь заговорила:

– Так ты с верхов… Россия… Русь, получается… Странно тогда, что ты оказался здесь, ваши земли должны быть параллельны землям буяновым… – вновь задумалась та, но заметила, что парень пятится назад, отчего снова улыбнулась сказав: – Стой. Не бойся, я не злая. Просто никак не могу понять, откуда ты здесь… Хм, повтори, откуда ты точно?

– Бийяяхе, княжество Финляндское. – сказал тот, всё же послушавшись женщины и прекратив отходить, но говорил всё ещё с опаской.

– Финлянд…. Стой! Укко… Да, точно… Я и забыла об этом старике. Как умер, так мой муж и захватил Калевалу. Но нет, не уходи! – вдруг радостно сказала та. – Твои силы… Силы ванов. Это очень большая странность, что ты как-то получил их! И… Если позволишь… Я могла бы научить тебя, а потом отправить обратно, на твой уровень мира? Но я не настаиваю…

Лесник долго молчал, всё ещё не улавливая происходящего, лишь имя Укко, имя одного из древних финских языческих богов вспомнилось ему. Он смотрел то на женщину, то на огромного оленя, и что-то ему подсказывало, что без помощи этой странной девы ему назад не вернуться.

– Я согласен, обучайте, если хотите.

– Ох, ты бы знал, как я рада! – воскликнула женщина, а затем добавила: – Забирайся на Скёна, он приведёт тебя к нужному месту, а я доберусь по небу.

Лаахйе странно посмотрел на чудаковатую женщину и, вздохнув, подошёл к оленю, взбираясь на него, на что тот отреагировал лёгким фырчком. Женщина же, назвавшаяся Фрейей, улыбнула и вдруг превратилась в орлицу, взмывшую резко вверх, а затем, прибавив ещё больше удивления парню, олень, стукнув ногой, тоже взмыл в воздух, будто бы скача по дороге.

Сам же лесник, оказавшись в воздухе на этом олене, почувствовал какую-то странную силу, идущую у него словно изнутри, а посмотрев на руку увидел, что та покрылась ледяной коркой..