Текст книги "Конкистадоры"
Автор книги: Артур Лиелайс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)
На сей раз тон его был уже не так грозен. Нарваэс требовал только, чтобы Кортес признал его власть над Новой Испанией, и даже предлагал дать ему корабли для отправки домой или на Кубу, если того захотят солдаты. Разрешалось также взять с собой все добытое золото. Тогда, писал Нарваэс, можно будет обойтись без суда и следствия. Очевидно, Дуэро приложил все силы, чтобы уговорить посланника губернатора пойти на известные уступки, теперь же он советовал Кортесу принять великодушное, по его мнению, предложение Нарваэса. Он считал это единственным выходом: как ни отважны люди Кортеса, но у противника такой перевес сил, что выиграть битву им не удастся.
Однако Кортес не дал себя запугать. В ответ он направил Нарваэсу предложение, чтобы тот признал его наместником короля и законным правителем этой страны. Ни Веласкес, ни Нарваэс-де не имеют права ему приказывать, ибо он подчиняется одному лишь королю Испании. Испанцам нельзя вести братоубийственную войну в стране, где индейцы ежеминутно могут взяться за оружие.
Посланцы Нарваэса, щедро одаренные Кортесом, вернулись в свой лагерь, где стали рассказывать всем и каждому, что люди Кортеса носят поверх лохмотьев золотые цепи, жемчужные ожерелья и драгоценности. Эти тяжелые украшения висят у них на груди и шее даже в несколько рядов.
Еще дважды посылал Кортес гонцов к своему сопернику, пытаясь сломить его хитростью и посулами, решить дело миром или снять с себя ответственность за кровь испанцев, которая может быть пролита в предстоящей битве. Однако Нарваэс отверг все его предложения.
В то же время Кортес старался подкупить офицеров Нарваэса, обещая им щедрое вознаграждение за голову их командира. Он снова направил в стан Нарваэса патера Ольмедо с ложным известием, что часть воинов Кортеса якобы готова перейти к Нарваэсу. Обрадованного командира покинула всякая осторожность, Ольмедо же продолжал раздавать золото его солдатам и офицерам. Теперь можно было рассчитывать, что во время боя они не будут упорно сопротивляться.
Переговоры затягивались, а тем временем в стане Нарваэса увеличивалось число сторонников Кортеса. Капитан-генерал тоже не сидел сложа руки. По его заказу оружейники одного из индейских племен выковали триста длинных обоюдоострых копий – грозное оружие против конницы.
В один из ненастных дней отряд Кортеса под потоками ливня и жестокими порывами ветра приблизился к Семпоале. Дорогу ему преградила разбушевавшаяся река.
Отыскав брод, Кортес разрешил усталым воинам немного отдохнуть, а когда стемнело и, сквозь несущиеся облака лишь изредка стал пробиваться тусклый свет луны, капитан-генерал заявил отряду, что решил нынче же атаковать спящего противника, ибо ночная тьма, буря и ливень позволят незаметно подкрасться к его лагерю. Час мести пробил, сказал Кортес, бог не оставит своих верных воинов, которых Нарваэс представляет королю изменниками родины и хочет лишить славы и богатства, добытых в сражениях. Однако им не раз уже доводилось побеждать намного превосходящие силы противника. И если их даже ждет поражение, то все же лучше погибнуть в бою, нежели позорно умереть на виселице.
Это был веский аргумент. Солдаты, несмотря на усталость и голод, громкими криками приветствовали своего вождя.
Тогда командующий разделил войско на отряды и каждому дал задание. Сандоваль, командовавший шестьюдесятью людьми, должен был захватить Нарваэса живым или мертвым. Воинам Олиды предстояло овладеть орудиями противника.
Вздувшаяся от дождей река ревела и клокотала, но люди Кортеса, не раздумывая, бросались в воду, ибо их командир, невзирая на опасность, первым прыгнул в бурлящий поток.
В тот день Нарваэс, предупрежденный одним из касиков, тоже достиг этой реки, но, не обнаружив Кортеса, отвел своих промокших до нитки людей обратно в город. Из предосторожности он выставил несколько постов и, выслал навстречу Кортесу около сорока всадников. Теперь же войско Нарваэса спало крепким сном, даже не подозревая о приближении противника.
Неслышно продвигаясь вперед, воины Кортеса неожиданно наткнулись на часовых и схватили их. Одному все же удалось бежать, и он поднял тревогу. Однако солдаты Нарваэса, да и сам командир, решили, что видимо часовому в вое ветра и шуме деревьев почудились человеческие шаги. Не станет же Кортес темной ночью да в такую непогоду переправляться через бушующую реку!
Кортес же, уверенный, что убежавший часовой поднял тревогу, дал приказ своему отряду быстрее продвигаться вперед, но, вступив в город, они, к своему удивлению, не обнаружили там никаких признаков жизни. Шум бури по-прежнему заглушал стук торопливых шагов.
Вскоре, однако, отряд был замечен и весть о его прибытии дошла до Нарваэса. Тут же заиграли трубы, всадники вскочили на лошадей, артиллеристы бросились к своим орудиям. Но воины Кортеса уже достигли лагеря противника. Артиллерия Нарваэса открыла по ним огонь, но ядра, посланные второпях, пролетели над головами нападающих, не задев почти никого из них.
Действуя своими длинными копьями, люди Кортеса быстро захватили пушки; другой отряд, во главе с Сандовалем, поднялся по лестнице в храм, где засели главные силы Нарваэса. Атакующих встретил град пуль и стрел, которые однако в ночной темноте не достигли своей цели. Нападающие вмиг оказались наверху и вступили с врагом в рукопашный бой. Здесь сразу же выявилось преимущество длинных копий Кортеса. Нарваэс дрался отчаянно, но вскоре ему острием копья выкололи левый глаз.
Раненого командира, который не мог больше сражаться и только кричал, изнемогая от боли, его люди отнесли в одно из помещений храма и стойко защищали вход в него. Тогда солдаты Кортеса подожгли соломенную крышу храма и, огонь выгнал защитников наружу. Нападающие бросились к Нарваэсу, стащили его по лестнице вниз и заковали в цепи. Солдаты, видя, какая судьба постигла их командира, побросали оружие.
Тем временем Кортес разбил отряд всадников, тщетно пытавшихся прорваться сквозь густой лес длинных копий. Затем капитан-генерал приказал нацелить захваченные пушки на два других храма, в которых находились люди Нарваэса, отказавшиеся сдаться. После первого же залпа гарнизон Нарваэса полностью капитулировал.
Берналь Диас рассказывает, что Кортесу якобы очень помогли светящиеся жуки – кокайос, которые в ту ночь стаями летали над полем боя (эти жуки излучают столь яркий фосфоресцирующий свет, что при нем можно даже читать). Испуганные солдаты Нарваэса, увидев эти трепетные огоньки, приняли их за тлеющие фитили мушкетов и орудий и решили, что окружены огромным войском, которое сейчас откроет по ним жестокий огонь.
При свете утренней зари неравенство сил противников стало очевидным. Солдаты Нарваэса, увидев горстку оборванцев, победивших благодаря внезапной атаке, не могли скрыть своего разочарования, стыда и гнева.
Сдались и всадники, посланные Нарваэсом навстречу Кортесу. Капитан-генералу удалось также без борьбы захватить каравеллы. Чтобы никто не смог вернуться на Кубу и сообщить о случившемся Веласкесу, он приказал снять с них паруса, оснастку, компасы и рули.
Кортес потерял убитыми всего шесть человек, Нарваэс же – двенадцать (по другим сведениям – соответственно двоих и четверых). Командующий приказал тщательно ухаживать за многочисленными ранеными, в том числе и за Нарваэсом, которого он отправил потом в Веракрус, где содержал под строгой охраной.
Однако дальновидный Кортес относился к Нарваэсу не как гордый победитель: он дружески беседовал со своим пленником и старался помириться с ним, подчеркивая, что на все божья воля и что эта победа и пленение Нарваэса кажутся ничтожными по сравнению с другими его военными успехами в Новой Испании.
Пленным солдатам Нарваэса было приказано немедленно сдать оружие судьям в знак покорности Кортесу, а затем присягнуть ему на верность как верховному судье этой страны и капитан-генералу всех испанских вооруженных сил.
После этой церемонии Кортес велел вернуть воинам Нарваэса захваченные у них во время боя оружие, коней и другое имущество. Он роздал им также большую часть золота, добытого по дороге из Теночтитлана в Семпоалу. Все это он делал для того, чтобы любой ценой привлечь на свою сторону войско Нарваэса.
Это вызвало гнев и возмущение среди ветеранов капитан-генерала. Как отмечает хронист, «наш главнокомандующий предал своих друзей, чтобы расположить к себе прежних врагов. Мы стояли за него в горестный час, но наградой нам были лишь удары шпаг и раны, военная же добыча была роздана врагу». Однако хитрый Кортес знал, что делает. Теперь было не время для ссор – надо было действовать объединенными силами.
Золото и заманчивые посулы сделали свое дело – людям Нарваэса захотелось попытать счастья под командой столь ловкого и отважного командира.
Итак, Кортес получил такое подкрепление, о котором не мог и мечтать. Теперь в его распоряжении была целая армия – свыше тысячи человек, среди них около сотни всадников, более восьмидесяти арбалетчиков и почти столько же мушкетеров. Капитан-генерал решил разбить их на отряды, добавив к бывшим солдатам Нарваэса по нескольку своих ветеранов, а во главе поставить опытных командиров и разослать их по всей Мексике для создания новых опорных пунктов и колоний, рассчитывая в дальнейшем заняться расширением завоеванной территории.
Народная война против чужеземных захватчиков
Столица в огне восстания
Ужасная весть. – Кровавая резня во время весеннего праздника. – Ограбление трупов. – Испанцы в осаде. – Возвращение Кортеса. – Куитлауак – наместник Монтесумы. – Взрыв народного гнева. – Начало сражения.
Сразу после окончания битвы капитан-генерал направил гонца к Альварадо с известием о победе над Нарваэсом. И теперь, спустя неполных две недели, когда Кортес уже считал себя неограниченным властелином всей Мексики и ему казалось, что все враги повержены в прах, из Теночтитлана возвратился гонец с ужасным известием: Альварадо писал, что ацтеки напали на дворец, где жили испанцы, и, осыпая гарнизон тучей стрел, дротиков и камней, пытались захватить его. Многие испанцы убиты и ранены. Ацтеки сожгли также бригантины на озере Тескоко. Альварадо слезно просил командира поспешить на помощь осажденным.
Нельзя было медлить ни минуты. Потерять прекраснейший из городов Нового Света – означало потерять всю Мексику. Поэтому Кортес послал гонцов к отрядам, уже выступившим в намеченные районы, с приказом немедленно возвратиться. Оставив в Веракрусе небольшой гарнизон, а в Семпоале – больных и раненых, Кортес поспешил в Теночтитлан. По пути, в Тласкале, испанцев снова щедро снабдили продовольствием и дали им с собою две тысячи воинов. Томимый мрачными предчувствиями, Кортес поспешно пересекал страну ацтеков. Вскоре, однако, его опасения были несколько рассеяны новым гонцом Альварадо, перебравшимся в лодке из столицы на другой берег озера Тескоко и доставившим сообщение, что ацтеки уже две недели как прекратили атаки на дворец Аксаякатля, хотя не сняли осаду.
Очевидно, они отведут свои войска лишь после прибытия в столицу Кортеса.
Вскоре явился гонец и от Монтесумы с уверениями, что властелин не виновен в этих столкновениях и что они произошли вопреки его воле и приказам.
23 июня 1520 года Кортес верхом на коне во главе своего войска вступил в Теночтитлан. Испанцы двигались по дамбе, шедшей от южного берега озера. Звуки труб, проносясь над озером, возвестили осажденным конкистадорам, что помощь близка. Испанский гарнизон ответил мощным артиллерийским салютом. Солдаты Кортеса прибавили шаг и, перейдя большие разъемные мосты, вскоре вступили в город.
Кортес с тревогой заметил, что многие мосты разведены, а на улицах и площадях совсем не видно людей. Никто не приветствовал белых чужеземцев, хотя и не оказывал сопротивления, лишь на лицах случайных прохожих можно было прочесть холодную ненависть и презрение. В немой тишине глухо раздавался стук лошадиных копыт. Распахнулись тяжелые ворота дворца Аксаякатля, и ликующие солдаты бросились обнимать друг друга.
Кортес немедленно приступил к расследованию причин мятежа. Одни утверждали, что ацтеки хотели освободить своего повелителя, другие – что они намеревались использовать отсутствие Кортеса для уничтожения гарнизона.
Однако постепенно выяснилось, что виной всему был сам Альварадо. Он не обладал дипломатическим тактом и несокрушимым спокойствием Кортеса. Ацтеки, по-видимому, готовились к борьбе с чужеземным гарнизоном, но вели себя мирно. Альварадо решил опередить их и нанести им сокрушительный удар, но просчитался.
Ежегодно в мае, по обычаю ацтеков, устраивался весенний праздник. Это был веселый праздник, с песнями и плясками, в которых участвовали представители всех знатных ацтекских родов. Как подчеркивает в своей хронике Берналь Диас, безрассудный капитан решил использовать праздник, чтобы проучить ацтеков, которых он считал дикарями, внушить им ужас и благоговение и отбить всякую охоту бунтовать.
Статуя ацтекского бога весны и цветов.
В назначенный день в храме собралось около шестисот ацтеков, разодетых в праздничные наряды, украшенных золотыми ожерельями, браслетами и драгоценными камнями. Альварадо и его воины пришли на торжественную церемонию в качестве гостей. В самый разгар веселья, когда ацтеки были поглощены пением и плясками, испанцы, по условленному сигналу, бросились на них со шпагами в руках. Несчастные индейцы, не имея оружия для защиты, один за другим падали под ударами жестоких убийц и никому из них не удалось спастись. В этот день погибла большая часть ацтекской знати. Охранявшие ворота воины пронзали празднично одетых ацтеков копьями, а тех, кто пытался перелезть через стены, настигали стрелы, пущенные из арбалетов.
И все это, по свидетельству хрониста Томары, конкистадоры проделали жестоко и хладнокровно. Как пишет Саагун, кровь текла по мостовой, словно вода от обильного дождя. Затем испанцы, бродя по лужам крови, стали грабить убитых, срывая с них драгоценности. Кровавая резня завершилась мародерством. Епископ Лас Касас пишет, что в тот день погибло две тысячи человек, и сообщает, что индейцы долго еще пели печальные баллады об этой кровавой; драме.
Весть о неслыханном злодеянии быстро облетела весь город. Ацтеки не верили своим ушам. Все, что они пережили до сих пор: осквернение храмов, пленение и позор их повелителя, – не шло ни в какое сравнение с этим жутким событием. В их сердцах загорелась такая ненависть, такая жажда мести, что жители столицы все до одного тут же взялись за оружие. На рассвете следующего дня ацтеки атаковали дворец, в котором укрылись испанцы. Они карабкались на стены, делали подкопы, пытались поджечь деревянные постройки.
Испанцам грозила гибель. Пути к отступлению тоже не было: ацтеки сожгли бригантины. Тогда Монтесума, по просьбе гарнизона, взошел на ступени дворца и возвестил народу, что жизнь его в опасности и, если штурм дворца не прекратится, испанцы его убьют. И ацтеки, все еще послушные воле Монтесумы, приостановили штурм.
Однако они продолжали держать крепость в осаде и возвели вокруг нее широкую полосу укреплений. Ацтеки знали, что съестные припасы у испанцев должны скоро иссякнуть и гарнизон под угрозой голода будет вынужден сдаться. Не хватало питьевой воды (ацтеки позаботились, чтобы конкистадоры не могли брать воду из акведуков). Но тут, к радости испанцев, на территории дворца неожиданно был открыт прекрасный источник. Да и запасы продовольствия были еще немалые.
Выслушав все эти сообщения, Кортес понял, что поступил опрометчиво, оставив вместо себя Альварадо. Он резко осудил капитана, действовавшего столь безрассудно, и в гневе повернулся к нему спиной. Но теперь было не время для упреков и наказаний: испанцев могло, спасти лишь единодушие.
Возможно, что Кортес хитростью и ловким дипломатическим маневром, используя влияние Монтесумы, сумел бы еще добиться примирения с ацтеками. Но в его распоряжении были теперь значительно большие силы, чем раньше, и он самонадеянно решил, что сумеет сломить сопротивление ацтеков. Об этом свидетельствовало его обращение с Монтесумой.
Кортес в тот же день принял властелина ацтеков, но держался с ним так холодно и сурово, что Монтесума, оскорбленный и огорченный, немедленно вернулся в свои покои. Кортес не скрывал своего гнева по поводу того, что ацтеки еще не возобновили доставку продовольствия. Он сказал, что Монтесума повинен в этом, ибо разрешил закрыть рынки, прекратил доставку воды и съестных припасов. Угрожая касикам виселицей, капитан-генерал потребовал от ацтеков полного повиновения, к тому же он не скупился на оскорбления. Монтесума, эта мексиканская собака, сказал Кортес, сначала хотел расправиться с испанцами при помощи Нарваэса, теперь же собирается уморить их голодом.
Кортес освободил из-под стражи обвиненного в участии в заговоре брата Монтесумы Куитлауака, надеясь, что тот в этой сложной ситуации будет ему полезен и постарается успокоить возбужденный народ. Но это было величайшей ошибкой, ибо Куитлауак больше не вернулся к испанцам.
Монтесума возглавлял союз ацтекских племен, был главнокомандующим и верховным жрецом бога войны. Но у ацтеков имелся еще один верховный орган власти – совет племен, который, согласно древнему обычаю, имел право избирать нового верховного жреца и главнокомандующего из членов царствующей семьи. Куитлауак – ближайший наследник Монтесумы – созвал этот совет и был избран наместником властелина на то время, пока Монтесума находится в плену. Отважный касик, воспринявший свое заключение как тяжелейшее оскорбление, стал немедленно собирать войска. Кортес же, нимало не сомневаясь в том, что ему удастся снова покорить ацтеков, отправил в гарнизон Веракруса известие о своем счастливом прибытии в столицу.
Однако не прошло и получаса, как испуганный гонец, весь покрытый ранами, вернулся и сообщил, что вся столица взялась за оружие, мосты разведены и дворец Аксаякатля окружен. Вскоре раздался глухой гул, похожий на далекий рокот моря. Гул становился все сильнее: по улицам, которые вели ко дворцу, словно волны бушующего моря, двигались несметные полчища ацтеков. На всех террасах и крышах тоже появились толпы вооруженных ацтекских воинов.
Лагерь испанцев был защищен невысокими каменными стенами с неравномерно расположенными на них башнями. По сигналу тревоги испанцы и тласкальцы, ютившиеся на площади в палатках и шалашах, схватились за оружие и бросились к крепостным стенам, в которых были пробиты большие амбразуры для пушек и маленькие – для мушкетов и аркебуз.
Нападающие быстро приближались. Они шли сомкнутыми рядами и знамена развевались над ними. Выше всех реяло древнее боевое знамя Мексики с изображением орла, держащего в когтях змею.
То были уже не беспорядочные толпы индейцев, какие конкистадоры привыкли видеть в сражениях с другими племенами. Ацтекские воины выступали крупными отрядами во главе с касиками и жрецами.
Большинство воинов шли голые, в одних только набедренных повязках, и оружие их было самым разнообразным: у одних – длинные копья с медными или кремневыми наконечниками, у других – луки и стрелы, у третьих – дубинки или палицы, усеянные шипами из обсидиана. Самым же страшным оружием для испанцев были трехзубые копья с острыми наконечниками.
Знатные ацтекские воины отличались пышными одеяниями: их грудь прикрывали круги из металла, поверх которых были накинуты плащи из ярких перьев. На головах красовались украшенные яркими перьями маски хищных зверей и других лесных животных.
Пронзительный боевой клич ацтеков заглушил звуки труб и бой испанских барабанов. Из колонн осаждающих, с балконов и крыш домов на конкистадоров обрушился град стрел, дротиков и камней. По утверждению хрониста, во время этой битвы на дворцовую площадь упало такое количество стрел, что осажденным испанцам негде было даже ступить и они собрали и сожгли сорок возов стрел.
Конкистадоры подпустили ацтеков поближе и огнем из пушек и мушкетов уложили их первые ряды. Ошеломленные индейцы в ужасе остановились, а затем, снова сомкнув ряды, устремились вперед. Залп следовал за залпом, но наступательный порыв индейцев не ослабевал. Ненависть и жажда мести снова и снова гнали их через груды трупов вперед.
Ацтеки рассчитывали на свою многочисленность: если даже тысячи падут в бою, оставшиеся все равно уничтожат белых дьяволов. Полчища наступавших ацтеков были так велики, что, по свидетельству Гомары, артиллеристы едва успевали заряжать и стреляли не прицеливаясь. Атакующие, невзирая на огромные потери, взбирались друг другу на плечи, карабкались на стены, пытались захватить ворота. Испанцы копьями сталкивали их со стен, но место раненых и убитых тут же занимали другие.
Воинственные крики сливались с громом пушек, свистом копий и треском охваченных огнем зданий: ацтеки горящими стрелами подожгли несколько деревянных построек в лагере испанцев. Воды не хватало даже для питья, и осажденные тщетно пытались песком затушить бушующее пламя. Справиться с огнем удалось только после того, как испанцы разобрали часть стены, проделав таким образом опасную брешь в своей защите. По приказу Кортеса эту брешь тут же прикрыли своим огнем батарея пушек и закованные в латы стрелки.
Тяжелый урон причиняли испанцам и особенно тласкальцам ацтекские лучники, которые стреляли с крыш близлежащих домов.
Кортес не ожидал такой упорной и яростной атаки.
Он вскоре убедился, что ацтеки готовы сражаться до конца и командуют ими опытные военачальники. Ацтеки, любившие, очевидно, свою родину более горячо, чем их повелитель Монтесума, поднялись на решающий бой.
Сражение было прервано лишь с наступлением темноты. Индейцам, как утверждают хронисты, было запрещено воевать после захода солнца. Однако испанцы не могли даже думать о сне и отдыхе. Они должны были возводить укрепления, готовить боеприпасы, чинить оружие, заботиться о многочисленных раненых и, главное, думать о том, как выбраться из страшной западни, в которую их заманило золото, этот желтый дьявол.
