Текст книги "Все расследования Шерлока Холмса"

Автор книги: Артур Конан Дойль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 32 страниц)

– А я пока, – сказал Холмс, – попробую что-нибудь узнать у миссис Бернстоун и слуги-индуса, который, как сказал мне мистер Тадеуш, спит в соседней мансарде. Потом пойду к великому Джонсу перенимать опыт и слушать его грубоватые колкости. «Wir sind gewohnt dass die Menschen verhöhnen was sie nicht verstehen»[63]63
  «Более свойственно спеси надутой лаять на то, что превыше ее» (нем.). («Фауст», пер. Б. Пастернака.)


[Закрыть]. Гете всегда краток и точен.

Глава VII. Случай с бочкой

Полиция прибыла на место преступления в кебе, на нем я и повез мисс Морстен домой. Как и подобает истинной леди, пока рядом с ней находилось существо более слабое, чем она сама, которое нуждалось в ее поддержке, мисс Морстен держалась уверенно и невозмутимо. Когда я снова увидел ее, она старалась успокоить мирной беседой разволновавшуюся не на шутку экономку. Но, сев в кеб, мисс Морстен сразу же как-то обмякла, а потом разрыдалась. Я понял, как тяжело ей дались события этого вечера. Позже она говорила мне, что тогда я показался ей холодным и замкнутым. Она не догадывалась, какая борьба в ту минуту шла внутри меня, каких сил мне стоило сдерживать себя. Переполнявшие меня сочувствие и любовь рвались наружу, стремились к мисс Морстен, как моя рука к ее руке тогда в саду. Я чувствовал, что годы безмятежной жизни, проведенные рядом с ней, не помогли бы мне понять ее милое отважное сердце так, как это сделал сегодняшний тревожный вечер. Но две мысли удерживали меня от того, чтобы открыться ей. Во-первых, мисс Морстен была слаба и беспомощна, нервы ее были истощены. Признаться в любви в такую минуту значило воспользоваться ее положением. Но, что еще хуже, она была богата. Если поиски Холмса увенчаются успехом, она унаследует огромное состояние. Честно ли, благородно ли будет, если не очень успешный доктор, случайно оказавшись рядом с девушкой в трудную для нее минуту, воспользуется этим? А что, если мисс Морстен решит, будто я – заурядный охотник за богатыми невестами? Я не мог допустить такого. Эти сокровища Агры превратились в непреодолимую преграду между нами.

Было почти два часа ночи, когда мы добрались до дома миссис Сесил Форрестер. Слуги уже давно легли спать, но саму миссис Форрестер так заинтересовало письмо, полученное мисс Морстен, что она не ложилась, дожидаясь ее возвращения. Дверь открыла сама хозяйка, опрятная женщина средних лет, и для меня было настоящим удовольствием видеть, как нежно она обняла за талию мисс Морстен, и слышать, как по– матерински ласково миссис Форрестер приветствовала мою спутницу. К мисс Морстен в этом доме явно относились не как к слуге, а как к другу, которого ценят и любят. Я был представлен, и миссис Форрестер с искренним волнением пригласила меня зайти в дом и рассказать о наших приключениях. Однако мне пришлось отказаться, сославшись на важность своего поручения. Но я пообещал приезжать к ним и рассказывать о том, как продвигается расследование. Отъезжая в кебе, я оглянулся. До сих пор мне вспоминаются две изящные женские фигурки, стоящие рядышком на крыльце, полуоткрытая дверь, свет, льющийся из коридора через цветное стекло, барометр на стене и блестящие металлические прутья, удерживающие лестничный ковер на ступеньках. Как тепло сделалось у меня на сердце при виде этого мирного английского дома. Но, вспомнив, в какое страшное дело мы оказались втянуты, я снова встревожился.

Чем больше я размышлял над этим, тем ужаснее и загадочнее казалось преступление. Сидя в кебе, громыхающем по освещенным газовыми фонарями притихшим ночным улочкам, я восстановил в памяти последовательность невероятных событий. Все началось с исчезновения капитана Морстена, по крайней мере теперь это уже было понятно. Его смерть, посылки с жемчужинами, объявление в газете, письмо… Со всем этим мы разобрались. Однако это привело нас к куда более таинственной и трагичной загадке. Индийские сокровища, непонятный план, обнаруженный среди вещей Морстена, странное происшествие, смерть майора Шолто, вновь найденные сокровища и последующая смерть того, кто их отыскал, поразительные обстоятельства убийства, следы, экзотическое оружие, записка на столе с теми же знаками, которые были на карте капитана Морстена… Все это казалось настоящим лабиринтом, в котором человек менее одаренный, чем мой сосед по квартире, мог просто заблудиться, потеряв надежду когда-либо найти выход.

Пинчин-лейн оказалась рядом обтрепанных двухэтажных кирпичных домишек в нижней части Ламбета. Мне пришлось долго стучать в дверь третьего дома, прежде чем меня услышали. Наконец за занавеской загорелась свеча и из окна на втором этаже высунулось лицо.

– Убирайся прочь, пьяный бездельник! – закричало лицо. – Еще раз прикоснешься к двери, я открою клетки и спущу на тебя сорок три собаки.

– Мне хватит и одной, за этим я и пришел, – ответил я.

– Убирайся! – громыхнуло сверху. – Клянусь Господом Богом, у меня в мешке гадюка и я сброшу ее на твою пустую башку, если не прекратишь стучать.

– Но мне нужна собака, – крикнул я в ответ.

– Я не собираюсь спорить! – отрезал мистер Шерман. – Теперь стой на месте и не двигайся, потому что на счет «три» я сбрасываю гадюку.

– Но мистер Шерлок Холмс… – хотел объяснить я, но не успел, поскольку слова эти возымели на сварливого таксидермиста магическое действие. Окно тут же захлопнулось, и через какую-то минуту я услышал, как отъезжает в сторону засов.

Дверь открыл высокий худой старик с покатыми плечами и тонкой сухой шеей. На носу у него были очки с голубыми стеклами.

– Друг Шерлока Холмса всегда желанный гость в моем доме, – сказал мистер Шерман. – Входите, сэр. Только не подходите к барсуку, он кусается. Что, негодник, решил взглянуть на джентльмена? – Это было адресовано горностаю, который просунул головку между прутьями своей клетки и хищно поблескивал красными глазами. – Змеи не бойтесь, она совершенно безопасна. У нее вырваны ядовитые зубы, поэтому я выпускаю ее поползать по комнате, чтобы она ловила тараканов. Не принимайте близко к сердцу, что я вам немного нагрубил вначале. Спасения нет от местной ребятни, взяли, понимаете ли, моду стучать в дверь посреди ночи и убегать. Так чем я могу помочь мистеру Шерлоку Холмсу, сэр?

– Ему нужна одна из ваших собак.

– А, наверное, Тоби.

– Да, Тоби.

– Тоби живет в седьмом номере слева, вот сюда пожалуйте. – Он, держа в руке свечу, медленно пошел вдоль клеток с самыми разнообразными животными. Робкий мерцающий свет отражался в десятках глаз, наблюдающих за нами из каждого угла, из каждой щели. Даже у нас над головой, на балках, сонно переминались с ноги на ногу важные совы, потревоженные нашими голосами.

Тоби оказался уродливым длинношерстным созданием с болтающимися ушами, помесь спаниеля и ищейки, коричневой с проседью масти и вдобавок с кривыми неуклюжими лапами. После некоторого колебания пес принял из моих рук кусочек сахара, который дал мне старый натуралист, и, закрепив таким образом союз, посеменил за мной к кебу.

Всю дорогу Тоби вел себя вполне смирно. Было три часа, когда я вернулся в Пондичерри-лодж. Бывший боксер Мак-Мурдо, как оказалось, был арестован по подозрению в соучастии. И его, и мистера Шолто уже увели в участок. Узкую дверь в стене, окружающей поместье, охраняли два строгих констебля, но, когда я назвал имя детектива, меня вместе с собакой пропустили.

Холмс стоял на крыльце, засунув руки в карманы, и курил трубку.

– А, привезли! – воскликнул он. – Хороший пес, хороший. Этелни Джонс уже ушел. Когда вы уехали, он развил здесь бурную деятельность. Арестовал не только нашего друга Тадеуша, но и привратника, и слугу-индуса, и даже экономку. Во всем доме кроме нас находится теперь один сержант, он наверху. Оставьте собаку здесь, давайте поднимемся.

Мы привязали собаку к ножке стола в прихожей и пошли по уже знакомой лестнице наверх. В комнате все было так же, как до моего ухода, только труп накрыли простыней. Сонный сержант стоял в углу, прислонившись плечом к стене.

– Одолжите мне ваш фонарь, сержант, – обратился к нему мой друг. – Теперь завяжите этот кусок бечевки у меня на шее, чтобы он висел на груди. Благодарю вас. Теперь мне придется снять туфли и носки… Ватсон, будьте добры, захватите их с собой, когда пойдете вниз. Я собираюсь полазать по крыше. И обмакните мой носовой платок в креозот. Спасибо. А теперь поднимитесь на минуту со мной на чердак.

Мы по очереди пролезли в дыру. Холмс снова осветил следы на пыльном полу.

– Ватсон, посмотрите внимательно на эти отпечатки, – сказал он. – Не замечаете ничего необычного?

– Ну, они принадлежат ребенку или женщине небольшого роста, – сказал я.

– А кроме их размера?

– По-моему, они похожи на любые другие человеческие следы.

– Ан нет. Смотрите. Вот отпечаток правой ноги. Теперь я поставлю рядом с ним свою ногу. Какая разница бросается в глаза?

– У вас пальцы прижаты друг к другу, а тут пальцы растопырены.

– Именно. Это самое главное. Запомните это. А теперь не могли бы вы подойти к окну и понюхать низ рамы. У меня в руке платок, поэтому я останусь здесь.

Я сделал то, что он просил, и тут же уловил сильный запах дегтя.

– Туда он поставил ногу, когда выбирался из дома. Если даже вы учуяли его след, думаю, Тоби это будет и вовсе несложно. Теперь ступайте вниз, отвяжите собаку и смотрите выступление великого Блондина.

Когда я вышел из дома, Шерлок Холмс уже был на крыше и очень медленно полз по ее коньку, напоминая огромного светлячка. На какое-то время он скрылся из виду за трубами, но потом появился снова, после чего перебрался на другую сторону и я опять потерял его из виду. Когда я обошел вокруг здания, Холмс уже сидел на карнизе.

– Это вы, Ватсон? – крикнул он.

– Да.

– Это то самое место. Что это за черная штуковина подо мной?

– Бочка для воды.

– Крышка на ней?

– Да.

– Никакой лестницы рядом не видно?

– Нет.

– Черт бы побрал этого акробата! Тут запросто можно шею себе сломать. Мне придется спускаться там, где он поднимался. Водосточная труба выглядит довольно прочной. Ну, была не была.

Послышалось шарканье босых ног, и фонарь медленно пополз вниз по стене. Потом Холмс легко спрыгнул на бочку и с нее на землю.

– Идти по его следу было нетрудно, – сказал он, надевая носки и туфли. – Там, где он прошел, черепица была сдвинута с места. Преступник так спешил, что обронил вот это. Как принято говорить у вас, медиков, это подтверждает диагноз.

Мой друг протянул мне небольшую сумочку, сплетенную из разноцветных стеблей и украшенную несколькими дешевыми бусинками. По форме и размеру она немного напоминала портсигар. Внутри лежало полдюжины длинных темных шипов, острых с одной стороны и закругленных с другой, как две капли воды похожих на тот, который поразил Бартоломью Шолто.

– Это смертоносное оружие, – сказал Холмс. – Осторожно, не уколитесь. Я рад, что они попали ко мне, потому что это, скорее всего, весь его запас. Теперь можно не бояться, что одна из колючек в ближайшее время продырявит кожу вам или мне. Я бы предпочел пулю из винтовки «мартини». Ватсон, вы готовы совершить шестимильную пробежку?

– Конечно, – ответил я.

– А ваша нога такую нагрузку выдержит?

– Выдержит.

– Ну что, старина Тоби? Молодец, молодец. Нюхай, Тоби, нюхай. – Он сунул смоченный в креозоте платок под нос потешному существу со смешным хохолком на голове, и Тоби, широко расставив лапы, принюхался с видом истинного ценителя, наслаждающегося букетом лучшего марочного вина. Потом Холмс далеко отшвырнул платок, привязал к ошейнику прочную бечеву и подвел собаку к бочке с водой. Тоби тут же несколько раз громко и нетерпеливо тявкнул, уткнулся в землю носом и, высоко задрав хвост, бросился бежать по следу, увлекая нас за собой. Поводок натянулся, мы едва поспевали за проворным псом.

Небосклон на востоке уже начинал светлеть, и в холодном предрассветном полумраке мы могли различать окружающие нас предметы. Массивное квадратное здание с черными глазницами окон и высокими голыми стенами одиноко и мрачно возвышалось за нашими спинами. Наш путь лежал прямо через участок перед домом, через канавы и ямы, которые были здесь на каждом шагу. Все это место, покрытое бесчисленными кучами земли и чахлыми уродливыми кустами, имело вид тоскливый, зловещий, что как нельзя лучше сочеталось с происшедшей здесь трагедией.

Дойдя до стены, окружающей участок, Тоби устремился вдоль нее, возбужденно повизгивая, пока не остановился на углу рядом с молодым буком. Там, где соединялись две стены, несколько кирпичей раскрошились и на их месте остались выемки, вытертые и закругленные у наружного края, словно ими часто пользовались как ступеньками. Холмс, взобравшись на ограду, взял у меня собаку и бросил ее на землю с другой стороны.

– Здесь отпечаток руки одноногого, – сказал он, когда я поднялся к нему. – Вот, видите, небольшое пятнышко крови на белой штукатурке. Все-таки нам ужасно повезло, что со вчерашнего дня не было сильного дождя! Запах будет держаться на дороге, хоть и был оставлен двадцать четыре часа назад.

Честно сказать, у меня возникли некоторые сомнения на сей счет, когда я подумал о том, сколько за это время здесь прошло людей и проехало экипажей, но вскоре мои страхи развеялись. Тоби ни разу не замешкался и не сбился с пути, уверенно шел вперед, смешно перебирая лапами. Запах креозота явно был резче всех остальных запахов на дороге.

– Не подумайте, что я рассчитываю добиться успеха в этом деле, полагаясь только на случайную удачу с креозотом, – сказал Холмс. – Я собрал данные, которые позволят мне найти преступников и другими способами. Но тот, которым мы заняты сейчас, самый простой из них, и, поскольку фортуна сама дает нам его в руки, не воспользоваться им будет просто глупо. Кстати, благодаря этому обстоятельству норвудское дело вышло из разряда чисто логических задач, каким оно мне одно время представлялось. Если бы не столь очевидная улика, я мог бы получить признание за его раскрытие.

– Неужели вам не хватает признания?! – воскликнул я. – Уверяю вас, Холмс, сейчас я восхищаюсь вами даже больше, чем когда вы работали над делом Джефферсона Хоупа. Эта тайна кажется мне еще более загадочной и непостижимой. Как, например, вы смогли так точно описать человека на деревянной ноге?

– Ну что вы, дружище! Это было совсем нетрудно. И я не скромничаю. Все предельно просто. Два офицера тюремной охраны узнают тайну спрятанных сокровищ. Англичанин по имени Джонатан Смолл рисует им карту. Если помните, именно это имя было написано на плане, принадлежавшем капитану Морстену. От своего имени и от имени своих товарищей он его подписывает… «Знак четырех», такое громкое название он придумал. Воспользовавшись этим планом, офицеры находят сокровища, и один из них привозит их в Англию. Можно предположить, что он не выполнил при этом какого-то оговоренного заранее условия. Почему же Джонатан Смолл сам не завладел сокровищами? Ответ очевиден. На плане стоит дата, совпадающая с тем временем, когда Морстен близко общался с заключенными. Сокровище не попало в руки Джонатана Смолла, потому что и он сам, и его товарищи были каторжниками и не могли выйти из тюрьмы.

– Но это всего лишь догадки, – сказал я.

– Нет. Это единственно возможное предположение, объясняющее все факты. Давайте посмотрим, что произошло потом. Майор Шолто живет тихо и спокойно, несколько лет храня у себя сокровища. Потом он получает письмо из Индии, которое пугает его до полусмерти. Что могло быть в этом письме?

– Сообщение о том, что подельники, которых он обманул, вышли на волю.

– Или сбежали. Это более вероятно, потому что он наверняка знал срок их заключения и не удивился бы. Как же он поступает? Старается оградить себя от одноногого человека на деревянном протезе. Заметьте, от белого человека, потому что однажды он по ошибке принимает за него белого торговца и даже стреляет в него из пистолета. Итак, нам известно, что на плане стоит имя только одного белого. Остальные трое либо индусы, либо магометане. Поскольку среди них белый только один, мы можем с уверенностью утверждать, что человек на деревяшке и Джонатан Смолл – одно и то же лицо. У вас есть что возразить?

– Нет, все логично и понятно.

– Теперь давайте поставим себя на место Джонатана Смолла. Посмотрим на это дело его глазами. Он приезжает в Англию, имея перед собой две цели: вернуть то, что считает принадлежащим себе по праву, и отомстить человеку, который его предал. Он узнает, где живет Шолто, вполне вероятно, устанавливает связь с кем-то из слуг. Мы с вами не видели дворецкого, которого зовут Лал Рао. Миссис Бернстоун, кстати, дает ему далеко не самую лестную характеристику. Однако Смоллу не удается выяснить, где спрятано сокровище, поскольку это не было известно никому, кроме самого майора и его верного слуги, который умер. Неожиданно Смолл узнает, что майор при смерти. Опасаясь, что тайна сокровищ умрет вместе с ним, Смолл мчится к дому, проходит через охрану и пробирается к окну спальни умирающего. Проникнуть внутрь ему помешало только присутствие сыновей Шолто. Обезумев от ярости, Смолл той же ночью все-таки попадает внутрь и, в надежде найти хоть какой-нибудь документ, связанный с сокровищами, перерывает все бумаги, после чего оставляет напоминание о своем визите в виде «знака четырех» и уходит. Несомненно, Смолл и раньше думал о том, что, если ему удастся убить майора, он оставит на его теле этот знак как символ того, что это не обычное убийство, а некий акт правосудия с точки зрения четырех связанных общим делом товарищей. Самые необычные и причудливые примеры подобного поведения довольно часто встречаются в анналах криминалистики и обычно дают бесценную информацию о преступнике. Я понятно рассказываю?

– Да, вполне понятно.

– Итак, как же мог поступить Джонатан Смолл в этой ситуации? Ему оставалось только одно: тайно наблюдать за поисками сокровищ. Возможно, он уезжает из Англии и возвращается лишь изредка. Потом тайник на чердаке обнаруживают, о чем ему тут же становится известно. И снова у нас возникает подозрение, что здесь не обошлось без помощи кого-то из обитателей дома. Джонатан на своей деревяшке не в состоянии самостоятельно добраться до комнаты Бартоломью Шолто, поэтому он приводит с собой весьма примечательного помощника, который помогает ему преодолеть эту преграду, но при этом вступает босой ногой в креозот, в результате чего на сцену выходит Тоби, и один отставной военный хирург с простреленным пяточным сухожилием совершает утреннюю пробежку.

– Но преступление-то совершил не сам Джонатан, а его помощник.

– Совершенно верно. И, если судить по следам, которые он оставил в комнате, Джонатан был крайне недоволен тем, что это произошло. К Бартоломью Шолто он неприязни не испытывал и предпочел бы его просто связать и воткнуть ему в рот кляп. Смолл не хотел лезть в петлю. Но ничего изменить уже было нельзя, у его сообщника проснулись дикие инстинкты и яд сделал свое дело. Джонатан Смолл оставил уже знакомый нам «знак четырех», спустил сундучок с сокровищами на землю и по той же веревке слез сам. Такова, насколько я могу судить, была последовательность событий. Что касается его внешнего вида, то, разумеется, он должен быть мужчиной средних лет и, конечно же, раз Смолл отбывал наказание в таком жарком месте, как Андаманские острова, кожа у него должна быть очень смуглой. Его рост легко высчитать по длине шага, к тому же нам известно, что он носит бороду: его волосатость бросилась в глаза Тадеушу Шолто, когда он увидел Смолла в окне. По-моему, больше мне добавить нечего.

– А помощник?

– Ах да! С ним тоже все понятно, но скоро вы сами все узнаете. Как все-таки легко дышится утром! Видите вон то розовое облачко? Правда, оно похоже на перо какого-то гигантского фламинго? Красный краешек солнца уже показался над лондонской облачной грядой. Его свет сейчас видят тысячи добрых людей, но я готов поспорить, что никто из них в эту минуту не занят более странным делом, чем мы с вами. Какими ничтожными кажемся мы с нашими жалкими амбициями и желаниями по сравнению с силами, управляющими мирозданием! Вы закончили Жана-Поля?

– Почти. Я снова взялся за него после Карлейля.

– Это все равно что, идя вдоль ручья, дойти до озера, из которого он вытекает. Жан-Поль как-то очень тонко и глубоко заметил, что истинное величие человека заключается в понимании собственной ничтожности. Это подразумевает, что умение сравнивать и оценивать само по себе является доказательством внутреннего благородства. Рихтер дает богатую пищу для размышлений. Вы пистолет с собой не взяли?

– У меня трость.

– Что-нибудь в этом роде нам может понадобиться, когда мы доберемся до их логова. Джонатана я оставлю вам, но если его сообщник будет шалить, придется его пристрелить. – Говоря это, Холмс достал из кармана револьвер, зарядил в него два патрона и сунул обратно в правый карман пиджака.

К тому времени Тоби уже вывел нас в пригородные районы. Какое-то время мы бежали по шоссе, ведущем в Лондон, вдоль выстроившихся рядами вилл, но теперь снова оказались в черте города. Рабочие и докеры были уже на ногах, неряшливого вида женщины раскрывали ставни и подметали ступеньки у входа. В расположенных на углах улиц пабах уже начался трудовой день, оттуда то и дело выходили сурового вида мужчины, вытирая рукавами бороды после утреннего возлияния. Бродячие собаки потягивались и провожали нас удивленными взглядами, но наш несравненный Тоби не смотрел по сторонам. Он продолжал бежать, уткнувшись носом в землю, время от времени нетерпеливым тявканьем давая понять, что запах становится сильнее.

Мы пересекли районы Стрэтем, Брикстон, Камберуэлл и теперь, окольными путями пройдя на восток от Кеннингтонского стадиона, оказались на Кеннингтон-лейн. Люди, которых мы преследовали, шли довольно странным зигзагообразным маршрутом, очевидно, специально, чтобы запутать следы. Они никогда не выходили на широкую улицу, если параллельно с ней шла боковая. В начале Кеннингтон-лейн преступники свернули налево, пройдя через Бонд-стрит и Майлс-стрит. Там, где последняя выходит на Найтс-плейс, Тоби неожиданно остановился и стал топтаться на месте, задрав одно ухо и опустив второе, выражая крайнюю степень собачьей нерешительности. Потом принялся бегать кругами, время от времени стыдливо поглядывая на нас, словно ища сочувствия.

– Что это с собакой? – нахмурился Холмс. – Они не могли сесть в кеб или улететь отсюда на воздушном шаре.

– Может быть, они на какое-то время здесь останавливались? – предположил я.

– О, слава Богу, он опять взял след! – с облегчением воскликнул мой друг.

И действительно, в очередной раз обнюхав все вокруг, пес вдруг бросился вперед, причем с такой скоростью, какой до сих пор еще не развивал. Похоже, запах теперь чувствовался намного сильнее, потому что Тоби даже не опускал нос к земле. Он изо всех сил мчался вперед, чуть ли не вырывая из рук поводок. По блеску в глазах Холмса я понял: он считает, что цель уже близка.

Теперь наш путь шел по Найн-Элмс. Миновав таверну «Белый орел», мы наткнулись на большой дровяной склад «Бродерик и Нельсон». Здесь до крайности возбужденный пес бросился через боковые ворота на территорию склада, где пильщики уже были заняты своим делом, пробежал по усыпанной стружками и опилками дорожке, свернул за угол, промчался между двумя поленницами и наконец с ликующим лаем запрыгнул на большую бочку, все еще стоявшую на ручной тележке, на которой ее сюда привезли. Высунув язык и моргая блестящими глазками, Тоби переводил взгляд с меня на Холмса, словно ожидая похвалы. Стенки бочки и колеса тележки были измазаны темной жидкостью и в воздухе стоял тяжелый запах креозота.

Мы с Холмсом удивленно переглянулись, а потом одновременно захохотали.