Текст книги "Двойник короля 20 (СИ)"

Автор книги: Артемий Скабер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Я напряг слух, стараясь запомнить каждую нотку, каждый обертон. Голос – как отпечаток пальца, уникальный, неповторимый. Когда-нибудь я найду владельца этого голоса, и он ответит за всё.

– Да… Эта дрянь жива, но ей потребуется время. Её душа чуть не покинула тело, – ответил другой.

Второй говорил выше, с присвистом на шипящих. Нервный, торопливый – голос человека, привыкшего прогибаться. Подчинённый? Помощник?

«Душа чуть не покинула тело…» Значит, они пытались снять клятву крови.

– Как только придёт в себя, станет послушной куклой.

Первый голос снова. Теперь в нём слышалась самодовольная ухмылка. Кукла… Он хочет превратить Зейнаб в куклу, марионетку без воли, без сопротивления. Я медленно, глубоко вдохнул, пытаясь сдержать гнев, чтобы мыслить ясно даже в видении.

– Её кристалл станет моим, а потом и она сама.

Свет упал на лицо Зейнаб – восковое, застывшее, как маска. Губы потрескавшиеся, в уголке рта – засохшая кровь. Глаза закрыты, веки дрожат.

Тонкие запястья были перехвачены металлическими браслетами. Кандалы впивались в кожу, оставляли красные следы. Платье, когда-то дорогое и изысканное, теперь было грязным и рваным.

Ярость вспыхнула с новой силой.

* * *

Я выскочил из видения резко, словно нырнувший всплывает на поверхность. Открыл глаза от того, что внутри боль.

Рот наполнился металлическим привкусом, кровь – моя собственная. Видение было настолько сильным, настолько реальным, что вызвало физическую реакцию. Снятая клятва крови… Я сплюнул тёмно-красную жидкость на пол. Струйка стекла по подбородку, капнула на рубашку.

Подлокотник кресла не выдержал моей хватки – дерево треснуло, разлетелось щепками. Обломки впились в ладонь, но я едва заметил эту боль. Она была ничем по сравнению с тем, что бушевало внутри.

Краем глаза уловил движение. Амус уже не спал. Его тело содрогалось, менялось. Лысая голова удлинялась, черты лица искажались. Кожа покрывалась тёмной чешуёй, пальцы увеличивались, превращаясь в когти.

– Стой! – приказал я. – Отставить!

Голос прозвучал хрипло. Слова приказа я подкрепил магическим импульсом.

Монстр замер. Трансформация остановилась на середине. Амус застыл в переходной форме – ни человек, ни водяной медведь. Его глаза – жёлтые, с вертикальными зрачками – смотрели на меня с тревогой и замешательством. Он не понимал, что происходит, но подчинялся.

– Что с тобой? – спросил пацан.

Голос изменился – стал ниже, с рычащими нотками. Когти-пальцы сжимались и разжимались, готовые рвать и убивать. Напряжение исходило от него волнами, как жар от раскалённого металла.

– Всё… – я вытер кровь рукавом. – В порядке. Спи.

Короткие команды, чёткие и простые. Амус не двигался. Его ноздри раздувались, втягивая воздух. Он чувствовал запах моей крови, запах моего гнева. Хищник в нём требовал действий.

Я закрыл глаза. Внутри бушевал огонь. Моё время, которое выиграл для Зейнаб, вышло. Они сняли её клятву крови. Суки! Найду… Плохо, что не видел лиц, но слышал голоса. Я их запомнил.

Пока Зейнаб будет восстанавливаться, после снятия клятвы крови у меня ещё есть немного времени. Потом они хотят забрать мой кристалл и женщину. Придётся кое-какие планы отложить. Но где искать? Османская империя огромна.

Осколки видения крутились в голове, как фрагменты мозаики. Каменные стены, сырость, двое мужчин, кристалл. Кто из окружения султана мог знать о кристалле? Кто имел мотив и возможность похитить Зейнаб?

Амус лёг на кровать и снова захрапел. Я сдерживал ярость. Хотел вскочить и начать всё крушить, молодое тело требовало именно этого. Но смысл? Выпустить эмоции?

Глубокий вдох, затем выдох. Сосредоточился на дыхании, замедляя его, делая более глубоким. С каждым выдохом выпускал частичку ярости. Не избавлялся от неё полностью – нет, она ещё пригодится, просто загонял глубже, в холодное хранилище, где будет ждать своего часа.

Нет… Я придержу эмоции и потом выплесну на тех, кто стоит за всем этим. Немного раньше всё случилось, чем я планировал, но в целом ожидаемо.

* * *

Первое, что почувствовал, – тупая боль в затылке. Сон в кресле дал о себе знать: шея затекла, мышцы спины ныли. Голова казалась тяжёлой, словно налитой свинцом. Прислушался к ощущениям своего тела. Рот всё ещё отдавал металлическим привкусом крови.

Поезд заметно снизил скорость. Перестук колёс стал реже, размереннее. Мы приближались к станции.

Встал из кресла. Амус все ещё спал на кровати. Его лицо разгладилось, став почти детским. Трудно поверить, что это существо способно превращаться в смертоносного монстра.

Активировал пространственное кольцо, убрал лысого туда. И направился в ванную комнату. Небольшое помещение – едва хватало места, чтобы развернуться. Медный умывальник, потускневшее зеркало, полотенце на крючке.

Открыл кран, вода была холодной. Умылся, стараясь смыть следы ночных видений. Холод прояснял мысли, возвращал бодрость.

Провёл рукой по щетине. Быстро побрился, стараясь не порезаться на поворотах поезда. Почистил зубы, привёл в порядок волосы. Закончив с утренними процедурами, вернулся в купе.

Трель костяшек по дереву – короткая, деловая. Сразу узнал манеру Дымова. Открыл дверь. Следователь стоял в коридоре – свежий, выбритый, в отглаженной форме.

– Вот твой мундир, – дал мне одежду для моих новых документов.

Комплект формы лейтенанта запаса – тщательно отглаженный, с блестящими пуговицами и правильно пришитыми знаками различия. Ткань качественная, не из дешёвых. Дымов постарался на славу, обеспечивая достоверность легенды.

– Благодарю! – кивнул.

– Через двадцать минут мы остановимся. Ты будешь сам по себе, – продолжил следователь. – Найдёшь машину и отправишься к штабу. Там уже действуй по обстоятельствам.

– Угу.

– Удачи тебе, Магинский! Не подведи нас.

Последние слова прозвучали почти по-дружески.

– Постараюсь, – улыбнулся в ответ.

Закрыл дверь, нацепил форму с отличительными знаками лейтенанта.

Документы лежали на столике – военный билет, удостоверение личности, командировочное предписание. Взял в руки, внимательно изучая каждую деталь. Подделка высочайшего качества – бумага правильной фактуры и оттенка, печати чёткие, подписи убедительные, магические следы. Работа настоящего мастера.

«Булгаков Павел Александрович», – прочитал я своё новое имя. Даже не сильно старались. Только фамилию изменили. Мелькнула мысль: «А не Кислый ли делал эти бумаги? Очень может быть…»

Шагнул в коридор. Поезд уже полностью остановился, из-под колёс выходил последний пар. За окнами виднелись перрон, люди, здания станции. Двери с шипением открылись.

Южное солнце ударило по глазам, заставив на мгновение прищуриться. Жар обволакивал тело, как горячее одеяло.

Вокзал выглядел почти так же, как я его помнил. Небольшое двухэтажное здание из красного кирпича, с аркадой вдоль фасада. Часы на башенке показывали одиннадцать, хотя наверняка отстают. Перрон заполнился людьми – пассажирами, носильщиками, торговцами.

Я спустился по ступенькам вниз. Подошвы сапог гулко стучали по деревянным доскам. Пот выступил на лбу и спине, рубашка под мундиром начала прилипать к телу. За время на севере отвык от такой жары.

Огляделся, оценивая обстановку. Справа – группа гражданских: женщины в светлых платьях, мужчины в летних костюмах. Слева – торговцы с лотками: фрукты, лепёшки, холодная вода. Никого подозрительного не заметил, пока всё спокойно. Двинулся дальше.

Найти военных оказалось не проблемой. Хоть большую часть армии отсюда перебросили на северные земли, людей достаточно.

Направился к скоплению машин. Военный транспорт стоял отдельно от гражданского – пять или шесть грузовиков, несколько легковых автомобилей, мотоциклы. Группа солдат курила в тени одного из грузовиков. Молодые парни, едва за двадцать. Форма расстёгнута из-за жары.

– Кто старший? – спросил я у курящих.

Голос прозвучал громче, чем рассчитывал. Командный тон въелся в кровь за годы службы, его не скрыть даже при желании.

Их взгляды сначала скользнули по моему лицу. Затем по форме – новой, почти немятой, явно недавно полученной. И, наконец, остановились на погонах лейтенанта. Замешательство на лицах сменилось осознанием. Неважно, сколько мне лет. Важно, какие знаки различия на плечах. Иерархия в армии священна, и молодость не отменяет субординацию.

– Господин лейтенант! – тут же отсалютовали мне.

Сигареты были мгновенно потушены, спины выпрямились, лица приняли серьёзное выражение.

– Я! – сделал шаг вперёд мужик лет тридцати, блондин с голубыми глазами. – Прапорщик Краснобородько Ефрем Гаврилович.

– Булгаков Павел Александрович, – представился я. – Лейтенант запаса.

– Запаса? – удивились солдаты.

Слово эхом повторилось в их голосах. Переглянулись между собой, явно озадаченные. Такой молодой и уже в запасе? Что нужно было сделать, чтобы в двадцать лет получить офицерское звание и тут же выйти в отставку?

– Прибыл для инструктажа солдат, – продолжил. – Мне нужно, чтобы меня сопроводили к штабу на линии соприкосновения.

– Есть! – тут же вытянулся Краснобородько. – Щукин!

– Здесь!

Из-за грузовика выскочил худощавый парень лет двадцати. Светло-русые волосы коротко стрижены, лицо обветренное, с красными пятнами загара на скулах. Типичный новобранец из центральных губерний, ещё не успевший приспособиться к южному климату.

– Отвези господина лейтенанта немедленно.

Щукин кивнул, бросился к ближайшему легковому автомобилю с брезентовым верхом. Завёл мотор с пол-оборота.

Я сел на переднее сиденье рядом с водителем. Кожа салона обжигала даже сквозь ткань формы, раскалилась на солнце до температуры утюга.

Щукин вывел машину с территории вокзала, влился в поток транспорта на главной улице.

Грунтовая дорога начиналась сразу за городской чертой. Машину немилосердно трясло на ухабах, подбрасывало на колдобинах. Пыль поднималась столбом, забивалась в нос и рот, скрипела на зубах. Сухая, мелкая, с характерным привкусом местной почвы.

Пейзаж почти не изменился за прошедшее время. Те же бескрайние степи, выжженные солнцем до жёлто-серого цвета. Те же редкие деревья, искривлённые постоянными ветрами. То же безжалостное солнце, превращающее день в испытание на выносливость.

Щукин вёл машину уверенно, ловко огибая самые глубокие ямы. Его руки на руле были напряжены, взгляд сосредоточен на дороге. Хороший водитель, несмотря на молодость.

– Разрешите обратиться? – произнёс неуверенно парень.

– Давай.

– Вы участвовали в недавней войне? – спросил он. – Там получили звание офицера и вас освободили от службы? Простите, что спрашиваю.

– Да, – кивнул.

– Убивали турок?

Его глаза загорелись мальчишеским восторгом. Война для новобранца всё ещё оставалась чем-то романтичным, приключением, возможностью проявить доблесть. Он ещё не видел настоящих боёв, не держал умирающего товарища на руках, не слышал предсмертных хрипов раненых.

– Да.

– Много?

Настойчивость юноши граничила с бестактностью, но в ней не было злого умысла. Просто молодость, неопытность, жажда героических историй.

– Не считал.

Щукин вздрогнул, руки на руле сжались так, что побелели костяшки. Мой ответ явно произвёл на него впечатление.

Молчание повисло в кабине. Водитель больше не задавал вопросов, полностью сосредоточившись на дороге. Пот стекал по его вискам – от жары или от нервного напряжения, трудно сказать. Он боялся смотреть в мою сторону. Может быть, в его воображении я превратился из молодого лейтенанта в монстра, убивающего врагов голыми руками. Забавно, что парня беспокоило моё звание. Если бы он узнал, что рядом с ним едет не просто лейтенант, а капитан запаса, граф, правитель собственных земель…

Жара становилась невыносимой. Полдень – самое пекло. Солнце стояло в зените, безжалостно обрушивая свои лучи на землю. Воздух дрожал от зноя, создавая миражи на горизонте.

Рубашка под мундиром промокла насквозь, прилипала к телу. Пот стекал по спине, щипал глаза, оставлял солёные дорожки на щеках. Глотать пыль в такую жару было настоящей пыткой. Но физический дискомфорт не мешал мне наблюдать и анализировать.

Вдоль дороги всё чаще попадались военные посты. Сначала редкие – пара солдат с винтовками, наблюдательная вышка. Потом всё серьёзнее – пулемётные гнёзда, артиллерийские позиции, замаскированные окопы.

Я оценивал их расположение, численность, вооружение. Мысленно отмечал сильные и слабые места обороны. Прикидывал, сколько понадобится времени и сил, чтобы прорваться через эти укрепления. На всякий случай.

Есть шанс, что они попытаются напасть на меня. Когда узнают, кто я на самом деле, когда поймут, зачем прибыл. Тогда все эти солдаты, пушки, пулемёты будут направлены против меня одного. И придётся прорываться назад, на свою территорию, через все эти заслоны. Лучше быть готовым к худшему сценарию. Всегда.

Солнце уже перевалило за зенит, но жара не спадала. Воздух дрожал над раскалённой землёй, создавая причудливые миражи. Уже ближе к обеду мы остановились рядом со штабом.

Я вылез из машины, чувствуя, как затекли мышцы от долгой тряски. Щукин выскочил следом, вытянулся по стойке смирно, явно не зная, что делать дальше. Ждал приказов, хотя его задание было выполнено – доставить меня к штабу.

– Вольно! – сказал я Щукину.

Напряжение покинуло его тело, плечи опустились, взгляд стал менее испуганным. Он даже позволил себе слабую улыбку.

Штаб уменьшился со времён моего последнего визита. Если раньше он занимал целый комплекс зданий, то теперь остался только основной корпус и несколько вспомогательных строений. Вокруг располагались палатки – аккуратные ряды защитного цвета. Между ними сновали солдаты, офицеры. Жизнь военного лагеря шла своим чередом – смена караула, полевая кухня, тренировки.

Техники было заметно меньше, чем я помнил. Десяток грузовиков, пара бронемашин, артиллерия. Основные силы действительно перебросили на север, оставив здесь минимально необходимый контингент.

Перевёл взгляд дальше, туда, где за полосой нейтральной территории начинались мои земли. Даже отсюда я чувствовал их.

Колючая проволока, протянутая вдоль всей границы, блестела на солнце, как серебряная нить. Мне туда. Я не планировал докладываться. Нужно лишь дождаться вечера и махнуть на ту сторону. Пошёл вперёд, чтобы оценить, как и что изменилось. Двигался неторопливо, с уверенностью человека, имеющего право находиться здесь. Спина прямая, подбородок приподнят, взгляд спокойный. Походка – размеренная, без суеты, как у офицера.

Солдаты, встречавшиеся на пути, салютовали. Я отвечал коротким кивком, не останавливаясь. Никто не задавал вопросов – лейтенантские погоны открывают многие двери, особенно для того, кто умеет держаться соответствующе.

Лагерь жил своей жизнью. Солдаты тренировались, чистили оружие, играли в карты в тени навесов. Офицеры обсуждали что-то над картами, расстеленными на походных столах. Повара готовили обед – запах тушёнки и гречки разносился по всей территории. Обычный армейский быт, знакомый мне до мельчайших деталей. Я провёл в таких лагерях достаточно времени, чтобы понимать все неписаные правила и обычаи.

Мозг автоматически регистрировал детали: расположение постов, количество часовых, типы вооружения, состояние техники. Всё может пригодиться, если придётся уходить в спешке, прорываясь с боем.

Постепенно я продвигался к нейтральной территории. Именно там, на самой границе моих земель, должны быть самые сильные укрепления.

Гарнизон стал значительно меньше, чем во время войны. Если раньше здесь располагались тысячи солдат, сотни магов, сотни единиц техники, то сейчас осталась лишь малая часть. Наверное, треть от прежней численности. Это играло мне на руку. Меньше глаз, меньше шансов быть узнанным, меньше препятствий на пути к цели.

Первая табличка появилась неожиданно – ярко-красная, с чёрным черепом и надписью: «Стой! Мины!» Установлена на колышке у самой тропы, по которой я шёл. За ней – вторая, третья, десятки табличек, расставленных по периметру лагеря. Все с одинаковым предупреждением, все обращены в сторону нейтральной полосы.

Минное поле сильно выросло. Раньше мины занимали узкую полосу вдоль границы – не больше сотни метров. Теперь же поле растянулось на несколько километров. Видимо, командование не доверяло миру, опасалось новых вторжений.

Вспомнил карту местности. Если минное поле увеличилось на восток и запад, то его общая площадь могла достигать десятков квадратных километров. Преодолеть такое незаметно будет… проблематично.

Мины – не единственное препятствие. Всюду виднелись признаки усиленной обороны: пулемётные гнёзда, артиллерийские позиции, наблюдательные вышки с прожекторами. Крупнокалиберные орудия выглядели внушительно – длинные стволы смотрели прямо на территорию моих владений. Готовые в любой момент открыть огонь, превратить в пыль всё, что движется по ту сторону границы.

Пулемёты были установлены в бетонных дотах и деревянных укрытиях. Их стволы тоже смотрели в одном направлении – на мои земли. Словно всё оружие империи нацелилось на маленький кусочек территории.

Солдаты в окопах, в блиндажах, на вышках. Патрули вдоль колючей проволоки. Снайперы на возвышенностях. Вся оборона выстроена для отражения атаки с одного направления – со стороны моих земель.

Пока гулял, я сильно внимание не привлекал. Двигался естественно, как офицер, инспектирующий позиции. Останавливался у укреплений, рассматривал их с профессиональным интересом, изредка обменивался короткими репликами с солдатами. Но чем ближе подходил к границе, тем больше настороженных взглядов ловил на себе. Часовые становились бдительнее, офицеры – внимательнее. Эта территория явно охранялась строже, чем остальная часть лагеря.

Проблема возникла, когда я всё же решил приблизиться к минному полю. Уже протянул руку к проволоке, когда услышал окрик:

– Стой! Куда⁈ – резкий, командный голос.

Обернулся: ко мне быстрым шагом направлялись трое. Двое в форме младших офицеров, третий – с майорскими погонами. Все с оружием наготове, лица серьёзные, напряжённые.

Остановился, не делая резких движений. Поднял руки.

– Лейтенант Булгаков, прибыл для инструктажа личного состава, – представился чётко, глядя в глаза подошедшему майору.

Тот хмуро осмотрел меня с ног до головы. Взгляд цепкий, оценивающий. Такие глаза бывают у людей, долго служивших в разведке или контрразведке.

– Документы, – потребовал он коротко.

Достал из внутреннего кармана корочки и бумаги чётким, выверенным движением, не делая резких рывков. Военный билет, удостоверение личности, командировочное предписание.

Майор внимательно изучал каждую бумагу, проверял печати, сверял фотографию с моим лицом. Его помощники держались чуть позади, не вмешиваясь, но оставаясь начеку.

– Что вы делаете у минного поля, лейтенант? – спросил наконец мужик, возвращая документы.

– Осматриваю укрепления, – ответил спокойно. – Изучаю обстановку перед началом инструктажа. Нужно знать, с чем имеют дело солдаты на этом участке.

Звучало логично, но майора это не убедило. Его глаза сузились, в них читалось явное недоверие.

– Инструктаж проводится в учебных корпусах, – отрезал он. – У заграждений вам делать нечего. Следуйте за лейтенантом Сидоровым, он проводит вас куда нужно.

Один из офицеров сделал шаг вперёд – молодой человек с узким лицом.

Спорить было бессмысленно. Привлекать сейчас внимание я не собирался. По мере того, как мы удалялись от границы, я всё больше удивлялся составу охраны. Там, где должны были стоять обычные часовые, находились офицеры высокого ранга. И не просто офицеры, а маги. Пятый, седьмой, девятый ранги… Даже двенадцатый. Серьёзная сила для простой пограничной заставы.

Подполковник с аурой мага двенадцатого ранга особенно выделялся. Высокий, подтянутый, с холодными серыми глазами. Его взгляд задержался на мне дольше остальных.

Такое скопление сильных магов у границы моих земель не могло быть случайностью. Это осложняло ситуацию. Значительно. Проскользнуть незаметно через такую охрану будет намного труднее, чем я предполагал.

Лейтенант Сидоров привёл меня к штабному зданию – двухэтажному строению из красного кирпича с имперским флагом на крыше. Внутри пахло бумагой, табаком и потом – характерный запах военной канцелярии.

– Ждите здесь, – бросил он, указывая на скамью у стены. – Вас вызовут.

И ушёл, оставив меня в коридоре под присмотром дежурного – пожилого сержанта с седыми усами и шрамом через всю щёку.

Я сел на скамью, демонстрируя полное подчинение. Тем временем мозг работал, просчитывая варианты. Первоначальный план явно требует корректировки. Мысленно перебирал все препятствия, которые теперь отделяют меня от моих земель. Колючая проволока – в несколько рядов, с натянутой между ними магической сигнализацией.

Глубокий ров с отвесными стенами, возможно, с водой или кольями на дне. Высокий забор и наблюдательные вышки. Частокол… Проникнуть через всё это незаметно на паучке, как я изначально планировал, было бы невозможно.

Придётся искать другой путь. Возможно, воздушный? Или подземный? Или использовать отвлекающий манёвр? Варианты были, но все требовали тщательного планирования и большего количества информации.

Ждал около часа, рассматривая проходящих мимо офицеров и солдат. Наконец, меня вызвали к начальнику штаба – полковнику Васильеву. Пожилой офицер с усталыми глазами и седой щетиной задал несколько формальных вопросов о моей службе, моём опыте, целях прибытия.

Потом мне вручили расписание инструктажей – утренние и вечерние занятия с разными подразделениями, темы лекций, списки необходимой литературы. Работа на несколько дней, совершенно бессмысленная для моих истинных целей.

После встречи с начальником штаба проводили в офицерскую казарму – небольшое одноэтажное здание с общей комнатой отдыха и отдельными спальными помещениями. Мне выделили скромную комнату с кроватью, столом и шкафом – стандартное жильё младшего офицера.

Воспользовавшись временным уединением, я стал готовиться к первому эксперименту. Вышел на улицу подышать. Мои «занятия» начинаются завтра. Нужно понять, насколько эффективна система охраны, проверить её на прочность.

Во время обхода территории заметил у часовых необычные бинокли – не стандартные армейские, а усовершенствованные, с магическими элементами. Кристаллы, встроенные в корпус, мерцали слабым светом. Манапыль покрывала линзы тонким слоем, переливаясь на солнце. Такие приборы могли видеть не только в темноте или на большие расстояния, но и обнаруживать магических существ, невидимых обычным глазом. Включая моих мясных хомячков.

Это усложняет задачу разведки, но не делает её невозможной. Нужно лишь действовать осторожнее, умнее.

Выпустил несколько мясных хомячков. Насекомые полетели и… Сначала сработали артефакты. Удар молнией, и бедные маленькие твари тут же испепелились. Так ещё их заметили.

Часовые насторожились, начали всматриваться в направлении, откуда прилетели насекомые. Их модифицированные бинокли позволяли видеть даже такие мелкие объекты, как мои хомячки.

Защита была продумана до мелочей. Не только физические барьеры и вооружённая охрана, но и магические системы обнаружения, артефакты мгновенного уничтожения, возможно, ловушки для более крупных существ. Если даже крошечные насекомые не могли пробраться незамеченными, то для многоглазиов, существ покрупнее и с более заметной магической аурой шансы ещё меньше.

А минное поле… Скорее всего, оно связано с центральным пунктом управления. Оператор может активировать определённый участок при обнаружении там нарушителя.

Хмыкнул про себя: «Что ж так не старались, когда тут война была?» У армии не хватало самого необходимого – боеприпасов, медикаментов, продовольствия. Солдаты ходили в изношенных сапогах, техника ломалась из-за отсутствия запчастей. А теперь, когда активных боевых действий нет, когда война с Османской империей формально закончена, они развернули здесь такую систему обороны, которой позавидовали бы столичные укрепления.

Прорваться через границу незаметно становится практически невозможно. Нужен новый подход, нестандартное решение.

Варианты, варианты… Их всегда больше, чем кажется на первый взгляд. Каждый имел свои плюсы и минусы, свои риски и возможности. Нужно выбрать оптимальный, с учётом всех обстоятельств.

Необходимо больше информации. Пошёл дальше так, чтобы меня не остановили, и достаточно близко к минному полю. Судя по тому, что я видел, почти всех тут поменяли.

Немного переживал, когда меня повели в штаб. После нашей войны солдат перебросили на север, а сюда отправили других. Логично, классическая тактика. А то бы у старожилов возникли воз и маленькая тележка вопросов. Какого хрена сейчас так хорошо и почему было так плохо, когда они погибали?

Выбрал место для наблюдения тщательно. Деревянный сарай располагался на небольшом возвышении, откуда открывался хороший обзор на основные укрепления и минное поле. При этом сам сарай находился в стороне от основных путей движения, что уменьшало шансы привлечь нежелательное внимание.

Груда дров у стены служила удобным сиденьем и дополнительным прикрытием. Со стороны могло показаться, что молодой лейтенант просто устал после долгого дня и присел отдохнуть в тени.

Сидел я так около часа, делая вид, что просто наслаждаюсь тишиной и покоем. Время от времени доставал фляжку, делал глоток воды, вытирал пот со лба – обычные действия уставшего офицера, ничего подозрительного.

За это время мимо прошли несколько патрулей, пронеслись два грузовика с солдатами, проехал офицер в чине капитана. Никто не обратил на меня особого внимания. Ещё один лейтенант среди десятков других.

Но я заметил одну закономерность. Каждые пятнадцать минут происходила смена караула на наблюдательных вышках. В этот момент, на протяжении примерно тридцати секунд, образовывалась «слепая зона» – участок территории, который не просматривался ни одним из наблюдателей.

Это была крошечная брешь в, казалось бы, непроницаемой обороне. Но для опытного диверсанта и тридцати секунд может хватить, чтобы преодолеть первую линию защиты.

Конечно, это решало только часть проблемы. Дальше оставались минное поле, магические артефакты, физические препятствия. Но первый шаг к решению найден.

Я продолжал наблюдение, собирая по крупицам информацию, которая могла бы помочь в осуществлении плана.

– Магинский! – услышал издалека.

Звук моего настоящего имени ударил, как пощёчина. Спина мгновенно напряглась. Моргнул, пытаясь собраться с мыслями. Кто? Как? Почему?

Мозг просчитывал варианты: «Кто мог узнать меня? Сука…»

Остался сидеть неподвижно, спиной к источнику звука. Поворачиваться – значит, подтвердить, что я откликаюсь на это имя. Лучше сделать вид, что не слышал или что обращаются не ко мне.

Лицевые мышцы расслабились, принимая маску безразличия. Дыхание замедлилось. Разум проносился через сотни сценариев развития событий, оценивая каждый, выбирая оптимальный.

– Магинский! – не унимался кто-то.

Голос звучал увереннее, ближе. Мужской, с лёгкой хрипотцой, как будто человек недавно простудился или много курит. В нём не чувствовалось агрессии или подозрения – скорее, радостное узнавание, почти приветствие.

Солдаты и офицеры в радиусе слышимости начали оборачиваться, искать глазами источник шума и его адресата. Кто-то выглядел просто любопытным, кто-то – настороженным.

Фамилия Магинский здесь не могла не вызывать реакции. В газетах писали про меня и мир. Ещё шумное дело в столице, да и всё остальное.

Периферийным зрением заметил движение. Несколько офицеров – двое или трое – направлялись в мою сторону быстрым шагом. Сука!