Текст книги "Fallout Fantasy (СИ)"

Автор книги: Артемий Джоча

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Среди косых струй воды, словно из тумана, появилась ковыляющая фигура. Сгорбившийся человек подошел к машине, склонился над ребенком и бережно взял его. Опасливо оглядываясь по сторонам, он укрыл мальчика плащом, и быстро растворился в струях дождя. Это был отец ребенка. Он отважился вернуться сюда ради сына и теперь спешно покидал город Отрицающих, направляясь на юг – туда, где, по слухам, жили люди. Не такие как он – нормальные люди. Все равно ребенку в Городе Отрицающих не жить, и отец вознамерился сделать все возможное для спасения своего сына. Он брел остаток дня и всю ночь. Под утро, наткнувшись на пограничное поселение, мужчина появился перед частоколом защитной стены. Он был застрелен, так как охранники поселения справедливо полагали, что со стороны зараженных земель ничего, кроме хищников и диких тварей появиться не может. Когда охранники спустились с обзорных вышек и перевернули труп, то обнаружили под плащом маленького ребенка. Ребенок был завернут в пропитанную черной жижей простыню, но, странное дело, на его розовом тельце и личике не было ни единого пятнышка грязи. Как будто и не лежал он вовсе на грязной земле, погребенный под телом своего отца. Мальчик остался полным сиротой, так как его мать умерла еще при родах.

Люди сжалились над малышом и взяли его к себе. Охранник, который приютил его, поразился взгляду малыша. Мальчик не капризничал, а только смотрел на своего приемного отца странным взглядом полностью черных, как будто выжженных до самого дна, глаз.

Ребенок рос замкнутым и нелюдимым. Нельзя было сказать, что он был необщительным, но на его лице постоянно лежала тень какой-то затаенной тоски. Другие дети чурались его, но не задирали, как это обычно бывает у уличных сорванцов. Однажды в дом охранника прибежал соседский мальчишка и, выпучив испуганные глаза, закричал, что Майк, так приемный отец назвал ребенка, вступился за мальчишку, которого окружила стая диких псов, пришедших из пустоши. Ребята, не послушав взрослых, далеко отошли от поселения, и попали в опасную передрягу. Мужчина тот час же бросил все свои дела, схватил ружье и бросился на окраину поселения. Прибежав на место, он увидел удивительную картину. Его приемный сын сидел на корточках на песке. За его спиной, дрожа всем телом, хныкал мальчишка, а вокруг кружила целая свора собак. Они подвывали, бросая хищные взгляды на детей, но почему-то не решались пересечь призрачный круг. Когда же мужчина вгляделся в сына, то поразился выражению лица мальчика. На нем словно шла ужасная борьба. Злобный излом губ будто пытался отвоевать у скорбных бровей власть над лицом мальчика. Щеки его дергались, разрумянившись под напором этой странной схватки, а над ними – темные глаза гипнотизировали собак. Внезапно кривая ухмылка губ растворилась, сдавшись в неведомой борьбе, и глаза озарились внутренним светом, на мгновение превратившись в пылающие угли. Собаки, как по команде поджали хвосты и припустили прочь. С того случая мужчина терзался мыслями: кого он приютил – дьявола или ангела? Так и не ответив на этот вопрос, мужчина смирился с этим. Тем более что чем старше он становился, тем сильнее чувствовалась поддержка обретенного сына.

Годы шли и смерть, перетерпев старость, подобралась к мужчине. На последнем издыхании он решил раскрыть своему приемному сыну историю его появления. Когда спустя несколько часов друзья и родственники мужчины зашли в его дом, то не обнаружили там юношу. Он исчез, и больше никто его некогда не встречал. Он отправился туда, откуда, по словам мужчины, пришел его настоящий отец. Он брел через пустошь и ветер трепал его одежду, песок скреб его обувь, а солнце нещадно палило кожу и волосы. Чем дальше он забирался в зараженные земли, тем плотнее смыкался вокруг него мрак – наступала ночь. В кромешной тьме он наконец-то набрел на остатки города Отрицающих. Судьба отвела им не так уж и много времени. Они вымерли так же, как постепенно растворилась радиация, а пепел наконец-то осел на землю. Планета очищалась, а природа избавлялась от своих ошибок. Наступали новые времена. И Отрицающим не было места в этом мире.

В живых осталась лишь старая повитуха, которая когда-то принимала роды у матери юноши, а теперь ютилась в последней уцелевшей хижине. Такова была природа этой старой женщины – ее жизнь текла и текла тоненьким ручейком, постоянно грозясь иссякнуть, но так и не кончалась. Она то и рассказала черноглазому юноше историю появления того на свет, о Черном человеке и знамении, разрушившем Машину Правосудия. А еще она сказала, что на самом деле он и есть тот самый Черный человек, которого Господь запер в бездушном по рождению теле младенца, приковав душу темного ангела к земле, дабы он искупал все свои грехи, совершенные в прошлой жизни. И кому бы он не помог или кого бы он не выручил, никто из них никогда не узнает, что он – Черный человек – есть причина их благополучия. Ни награды, ни похвалы, ни доброго слова в ответ. И освободится он от уз земных и обретет, наконец, покой лишь тогда, когда невинный человек, взглянув в его черные дьявольские глаза, по доброй воле замолвит перед Господом за него доброе слово, и помянет во спасение его молву. А до тех пор вечно будет Черный человек скитаться по пустошам, искать проявления зла и вступать с ним в схватку, борясь в его лице с самим собой, со своей черной сущностью. Таков его удел.

Юноша покинул старицу и отправился в пустошь. Солнце светило ему в спину, отбрасывая на песок длинную черную тень, и чем дальше он шагал по собственной тени, тем все больше эта тень сливалась с его фигурой. Черный человек шествовал по земле, облаченный в пепел, и позади у него была бездна, а впереди вечность.

7. ПЕРЕКРЕСТОК.

Мерное пощелкивание счетчика радиации уже давно вошло в привычное русло, подтверждая, что невидимая смерть осталась далеко позади. Фрэнку наконец-то представилась возможность остановиться и осмотреться по сторонам. Едва ноги перестали отмерять шаг за шагом, как усталость принялась неумолимо заполнять тяжелым свинцом сначала ступни и лодыжки, затем, поднимаясь все выше и выше, заставила отяжелевшее тело настойчиво умолять о привале. Однако для отчаянного смельчака, решившегося пересечь радиоактивный могильник в надежде оторваться от преследователей, длительная остановка была бы непозволительной роскошью. Вытащив из кобуры сделавшийся непривычно тяжелым пистолет, Фрэнк выщелкнул обойму и вот уже в который раз убедился, что она пуста. Память нехотя подсказала, где и когда он растратил ее, а мысли, невольно цепляясь друг за друга, стали вытягивать, как факир, пеструю лоскутную ленту воспоминаний из его жизни.

Еще мальчишкой он мечтал стать стрелком. Спокойная, ни чем не примечательная жизнь на ферме казалась ему пустой тратой времени. Каждый раз, бросая взгляд за изгородь кукурузного поля, он всматривался в бесконечную гладь пустоши, колышущуюся в мареве теплого воздуха, представляя себе путешествия, наполненные невероятными приключениями. Теперь он понимал, что все эти картины, словно тот мираж, манившие его из отцовского дома, мало чего стоили на самом деле. Но тогда все виделось в ином свете, и однажды, прихватив старый отцовский револьвер и оставив родителям прощальную записку, Фрэнк сбежал в близлежащий торговый городок, за плечами имея лишь опыт выпаса браминов, да стрельбу по бутылкам. Вряд ли ему светило наняться в крупную контору, но попытать счастья с частным перевозчиком, не столь разборчивым по причине стесненности в средствах, определенно стоило. Фрэнку повезло, и его первое приключение стало хорошим стартом для карьеры молодого стрелка. С тех пор минуло немало времени. Фрэнк заматерел, набрался опыта и заработал себе неплохую репутацию. Раз за разом ввязываясь в очередную авантюру, он надеялся, что наконец-то дотянется до того недосягаемого миража, который представлял еще с детства. Это была не погоня за богатством или властью, а, как позднее понял для себя Фрэнк, по-мальчишески наивная мечта менять мир и людей вокруг себя. Но реальность оказалась сколь суровой, столь и банальной. Мир и люди вовсе не желали меняться, а предпочитали менять самого Фрэнка. Поначалу он бунтовал, позднее старался находить компромиссы, а в последнее время и вовсе вынужден был закрывать глаза на многое из того, что претило его естеству. Но неизбежно настал момент, когда он должен был либо сломаться, либо наконец-то сломать судьбу.

И вот он здесь, посреди безжизненной пустоши, у начала и конца всех дорог в этом суровом мире. Сейчас, рассматривая пустую обойму своего пистолета, Фрэнк с горечью осознавал, что расстрелял свою жизнь впустую, как эту самую обойму. Он зацепился взглядом за далекую линию горизонта. На этот раз он вряд ли обманется мыслью, что за этой линией есть нечто, ради чего стоило шагать вперед – там по-прежнему будет простираться пустота, отодвигая недостижимую цель все дальше и дальше. Впрочем, на то, чтобы двигаться вперед, была и более прозаичная причина.

Солнце скрылось за горизонтом, и стало ощутимо холодать. Следовало поскорее отыскать подходящее место для ночлега, иначе холод и дикие животные расправятся с одиноким путником раньше, чем это сделают преследователи, от которых Фрэнку, кажется, удалось оторваться. Вернув теперь бесполезный пистолет в кобуру, он поднял невысокий воротник кожаной куртки, защищаясь от несильного, но ощутимо прохладного ветра, и заставил себя вновь двинуться в путь. С каждым шагом становилось темнее, и вскоре безуспешная гонка за свалившимся за горизонт светилом предсказуемо окончилась в полной темноте. Фрэнк вновь остановился, запрокинул лицо к усыпанному звездами небу и, разведя руки в стороны, зло крикнул:

– Какого черта!?

Да, парень, тебе не повезло, – перемигиваясь, говорили холодные звезды в ответ. – Смирись уже и подохни, наконец! Вселенной все равно, жив ты или мертв!

На Фрэнка накатило безразличие. Последняя струна его души перестала вибрировать и застыла в безмолвии, как все прочие до нее, отказываясь побуждать уставшее тело к какому-либо действию. Он разлегся на еще сохранявшем дневное тепло песке и беззаботно уставился в небо. Сонм звезд завораживал, вводя сознание в своеобразный транс. Фрэнк не чувствовал холода, медленно забиравшегося под куртку вслед за настойчивым ветерком, не ощущал, как тепло из разгоряченного движением тела постепенно уходит в быстро остывающий песок. Даже когда до слуха донесся далекий вой койота, этот тревожный сигнал не побудил Фрэнка отвлечься от созерцания гипнотизирующей пустоты.

Что-то темное загородило звезды, а по лицу бесцеремонно прошелся теплый влажный язык. Любопытный мохнатый нос ткнулся в шею, пошарил за воротом куртки, щекоча подбородок жесткой шерстью. Фрэнк изумленно вскинул голову и уставился в широко расставленные собачьи глаза. Огромный пес отступил назад и склонил голову набок, наблюдая за человеком. Опершись на локоть, Фрэнк протянул руку, желая убедиться, что собака не плод его воображения. Пес не отстранился, и пальцы Фрэнка погрузились в густую жесткую шерсть, коснувшись горячего собачьего тела. Пес, как будто решив, что этого вполне достаточно, чтобы разлегшийся на земле человек поверил в его, пса, существование, отбежал в сторону и уселся в отдалении на склоне песчаного холма. Фрэнк заставил себя встать, движимый пока лишь любопытством, автоматически отметив при этом, что над песчаным холмом, выделяя темный силуэт пса, разливается неяркое свечение.

Спотыкаясь о редкие камни, Фрэнк сделал несколько шагов в сторону собаки. Не дав приблизиться к себе вплотную, пес вскочил на лапы и медленно потрусил вверх по склону холма, иногда останавливаясь и оборачиваясь к человеку, будто приглашая следовать за собой. Перевалив холм вслед за псом, Фрэнк едва не скатился кубарем с зыбкого склона, провалившегося под ногами обширной осыпью, но в этот момент вниманием Фрэнка целиком завладело приземистое здание с широкими окнами, располагавшееся в низине за холмом, так что он не заметил, как съехал по склону вниз. Из окон здания лился желтоватый свет, а над плоской крышей, слепя с непривычки глаза, ярко светилась неоновая вывеска, переливаясь огнями разноцветных ламп. Странное дело, но сколько бы Фрэнк ни пытался, он не мог уверенно прочесть название. Изогнутые трубки, помаргивая, постоянно зажигались и гасли, каждый раз образуя новую светящуюся комбинацию, в которой едва угадывались знакомые слова. Безуспешные попытки Фрэнка прочесть вывеску прервал пес, негромко гавкнувший от темнеющего в центре здания входа. Подойдя ближе, Фрэнк попытался заглянуть внутрь здания через окна, но сквозь мутные стекла можно было различить лишь неясные силуэты. Пес терпеливо ждал, пока Фрэнк, наконец, не решился взяться за потертую медную ручку и толкнуть входную дверь.

Внутри здания приветственно звякнул колокольчик, когда дверь приоткрылась, выпуская наружу полоску мягкого света, запахи пищи и негромкий говор посетителей. В образовавшуюся щель немедленно юркнул пес, а волна теплого воздуха, пробудив непреодолимое желание согреться, заставила Фрэнка без промедления последовать за собакой. Внутри пространство бара оказалось не столь просторным, каким представлялось снаружи. Может быть, из-за приглушенного освещения сумрак скрадывал дальние углы помещения. Впрочем, зал был достаточно вместительным благодаря тесно уставленным столикам. За некоторыми из них сидели люди. Чаще парами, но встречались и одинокие посетители. Большинство не обратили на Фрэнка ни малейшего внимания, и лишь единицы подняли безразличный взгляд на вновь вошедшего посетителя. У дальней стены прямо напротив входа располагалась короткая барная стойка. Вдоль нее стояло несколько высоких стульев, а за самой стойкой можно было заметить стоявшего спиной к входу бармена. Со спины сложно было определить его возраст, хотя обширная лысина и широкая талия подсказывали Фрэнку, что бармен далеко не молод. Как и большинство посетителей бара, он никак не отреагировал на появление Фрэнка, продолжая аккуратно поправлять бутылки с напитками на полке стеллажа, почти целиком занимавшего стену за стойкой.

Пес по-хозяйски пробежал вперед и плюхнулся у края стойки. Потянувшись передними лапами и зажмурив глаза, он широко раскрыл пасть и вывалил наружу длинный язык. Входная дверь негромко стукнула, закрывшись за спиной Фрэнка, и его шаги глухо зашелестели по поверхности линялых циновок, укрывавших пол. Подойдя к барной стойке, Фрэнк забрался на один из высоких стульев и уже поднял руку, чтобы привлечь к себе внимание бармена, но тот уже сам повернулся лицом, готовый обслужить нового посетителя. Бармен действительно оказался человеком в годах. Его небольшие усики, аккуратная бородка клинышком и остатки волос по краям лысины казались специально подкрашенными, иначе как объяснить их иссиня-черный цвет в сочетании с густыми сеточками морщин вокруг глаз и в уголках губ бармена. На широком располагающем лице бармена играла легкая улыбка, но не та заискивающая, какую обычно лепят на себя торговцы, а скорее ободряющая. Слегка прищуренные темные глаза бармена не бегали оценивающе, а смотрели прямо, приглашая к непринужденному общению.

– Приветствую, сэр, – произнес бармен приятным низким голосом, опираясь ладонями о край окантованной металлом стойки.

Фрэнк кивнул в ответ.

– Что это за место? – спросил он.

Бармен чуть заметно усмехнулся.

– Бар.

– Это-то я понял, – несколько смутившись, ответил Фрэнк. – Извините, но я не смог прочесть название на вывеске. Как он называется? Какой это город? Поселение? Где я?

– Вы позабыли, куда направлялись? – вместо ответа спросил бармен. Фрэнк пригляделся к широкому лицу собеседника, но не заметил на нем и тени издевки. Разве что чуть-чуть сочувствия.

Фрэнк растерялся.

– Нет, я... Я шел по пустоши. Вокруг была пустота. Стемнело. Я остановился от усталости, а потом пес..., – он поискал глазами собаку: уж не привиделась ли она ему. Но нет, пес, щурясь в тепле, лениво помахивал хвостом, по-прежнему разлегшись на полу у края барной стойки.

Бармен слегка перегнулся через стойку, скосив глаза в сторону пса.

– Ах, вот оно что... – кивнул он. – Этот лохматый негодник всегда находит сюда дорогу. Только обычно он заявляется в одиночку, а чтобы кого-то привести с собой – это случается впервые. – Потеряв интерес к собаке, бармен вновь обратился к Фрэнку: – Вам пива? Вина? Или чего покрепче?

Фрэнк инстинктивно потянулся к внутреннему карману куртки, но замешкался, запоздало вспомнив, что в кармане так же пусто, как и в обойме пистолета. Бармен, кажется, не обратил внимания на заминку Фрэнка и поспешил сообщить, улыбнувшись:

– Первая за счет заведения. Всегда приятно пообщаться с новым человеком!

– Тогда, бурбон, если можно, – сказал Фрэнк, с облегчением убрав руку из-за обшлага куртки.

Бармен достал из-под стойки низкий стакан, прошелся по нему полотенцем и поставил пред Фрэнком. Затем, отвернувшись, привстал на цыпочках и потянулся к пузатой бутылке на самой верхней полке стеллажа.

– Вы так и не ответили на мой вопрос об этом месте, – сказал Фрэнк в спину бармену.

– Неужели вам так важно узнать, где вы оказались? – поинтересовался бармен, держа в руках запыленную бутылку. – Я мог бы назвать вам множество названий этого места, и некоторые из них даже могут показаться вам знакомыми, но поверьте мне, ни одно из них на самом деле не будет верным.

– Вы шутите? – Фрэнк нахмурился.

– Отнюдь! – лицо бармена было предельно серьезным.

Ощущая себя немного глупо, Фрэнк все же решил еще раз поинтересоваться:

– Вы что же, не знаете название бара, в котором сами же являетесь барменом, и не знаете, где он находится?

Бармен с силой обхватил бутылку бурбона одной рукой, а другой с громким "чпок " вытащил пробку.

– Вы можете верить мне, а можете не верить, – вздохнул бармен. – Мне все равно. Я действительно не знаю, как на самом деле называется этот бар. И я не имею представления, где он на самом деле находится. Если это место вообще где-то находится. Когда-то я сам оказался здесь по той же самой причине, что и вы сейчас...

– Это вряд ли, – раздраженно оборвал Фрэнк бармена, следя, как янтарная жидкость из бутылки наполняет прозрачный стакан. – Откуда вам знать, что привело меня сюда, если даже я сам не знаю этого. Может, он знает, – Фрэнк кивнул в сторону задремавшей собаки.

Бармен примирительно поднял руки.

– Хорошо, не буду гадать, – он отставил бутылку и оперся локтями о стойку, придвинувшись вплотную к Фрэнку. – Давным-давно, когда я впервые оказался здесь, в этом место не было ни души. В остальном – представьте себе превосходный бар, винный погреб доверху забит выпивкой, а холодильник полон свежих стейков, просящихся на сковороду. Есть электричество, все в рабочем состоянии: освещение, духовка, музыкальный аппарат. Тогда я не задавался вопросом, откуда здесь все это взялось, будучи немытым голодранцем, у которого в желудке разве что камни не стучали, горло было забито пылью, а в боку торчал нож. Но меня не голод в тот момент мучил, не жажда, и даже не боль. Меня мучила моя собственная никчемность, и нож в бок, смею заметить, я получил по заслугам. Верите или нет, но тогда я просто хотел умереть. Может быть, я и умер бы прямо здесь, если бы не первый посетитель, наткнувшийся на меня у самого порога, лежащего в луже собственной крови. Да, пожалуй, он был единственным, кто знал про это место хоть что-то. Он и его пес. Да, да, наш милый лохматый приятель, что сейчас прикорнул у края барной стойки. Только я тогда не догадался расспросить его хозяина. Он привел меня в порядок, но задерживаться здесь не стал, так как явно куда-то спешил. Он шагнул за дверь, а я остался.

– Вы ни разу не покинули это место с тех пор? – искреннее изумился Фрэнк. – Почему?

– Сложно сказать, – пожал плечами бармен, на секунду призадумавшись. – Поначалу боялся вновь оказаться среди людей, потом привык к этому месту, в какой-то момент решив для себя, что это и есть мое предназначение: быть здесь.

– А тот человек, что тогда помог вам... Вы его больше не видели?

– Нет, – бармен с явным сожалением покачал головой. – Только его пес вернулся однажды. С тех пор, быть может, он ждет, когда его хозяин вернется за ним. Иногда пес покидает бар с кем-то из новых посетителей, но неизменно вскоре вновь возвращается сюда. Один...

Фрэнк вертел стакан в пальцах, пытаясь собрать на дне последнюю каплю спиртного.

– Вы были правы... – кивнул он бармену после недолгого молчания. – Насчет меня...

– Просто догадка, – пожал плечами бармен.

Фрэнк обернулся и обвел зал взглядом.

– Все эти люди здесь... У меня такое чувство, что некоторых я встречал раньше. Но приглядевшись, понимаю, что ошибся. Что все это значит и что происходит с теми, кто покидает бар?

– Не знаю, – опять пожал плечами бармен. – Они уходят. Может быть, у них, наконец, появляется цель? Приходят другие. Среди них могут быть те, с кем вы на самом деле встречались когда-то, но со временем просто позабыли об этом. А может быть и так, что кого-то из них вам только еще предстоит встретить. Как знать...

Звякнул колокольчик у входа, отвлекая бармена. Фрэнк обернулся и краем глаза заметил, как пес, навострив уши, подобрался и смотрит в сторону двери. В освещенное пространство зала вступил новый посетитель. Поверх потрескавшейся от старости кожаной куртки на нем ладно сидел потускневший металлический панцирь, а вытертые до белизны джинсы незнакомца были заправлены в высокие армейские башмаки, покрытые толстым слоем пыли. Из-за плеча незнакомца торчал приклад дробовика, а на бедрах скособочился под тяжестью пистолетной кобуры широкий кожаный ремень. Обветренное, почти почерневшее от солнца лицо незнакомца обрамляли растрепанные выцветившие на солнце волосы, такие же белесые брови еще контрастней выделялись над темными провалами глазниц, из глубины которых цепкий взгляд внимательных глаз пробежал по посетителям, бармену, остановился на собаке и, наконец, уперся в Фрэнка. Приветственно кивнув, незнакомец пружинистой походкой подошел к барной стойке и занял соседний с Фрэнком стул.

– Пива, пожалуйста, – сказал незнакомец бармену, припечатав к поверхности стойки линялую банкноту.

– Как пожелаете, сэр, – бармен отодвинул банкноту к своему краю стойки, затем отвернулся, чтобы наполнить из пивного краника высокую стеклянную кружку.

Незнакомец со скучающим видом огляделся кругом и произнес, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Интересно, какому умнику пришла идея соорудить бар посреди пустоши? Хотя..., – незнакомец призадумался. – Он оказался как нельзя кстати в этой глуши.

Бармен поставил стеклянную кружку с пивом на стойку и аккуратно пододвинул ее к незнакомцу, стараясь не расплескать высокую горку пены. Незнакомец обхватил кружку широкой ладонью, с видимым наслаждением впитывая прохладу покрытого осевшей влагой стекла. Бармен отошел к другому краю стойки и принялся смахивать с ее идеально чистой поверхности несуществующие крошки и пыль. В это время пес, неслышно подступив к незнакомцу, принялся обнюхивать его ботинок. Человек, почувствовав касание собачьего носа, посмотрел вниз. Его лицо расплылось в улыбке.

– Ваш? – спросил он Фрэнка.

Фрэнк помотал головой:

– Он сам по себе.

– Значит, дружище, ты потерял своего хозяина!? – незнакомец потрепал пса по широколобой голове.

Пес ткнулся в запястье руки незнакомца, стал обнюхивать рукав его куртки, пока человек без всякой опаски почесывал собачью морду.

Нехотя прекратив ласкать пса, незнакомец вернулся к недопитой кружке пива. С наслаждением прикончив ее парой мощных глотков, он соскочил со стула и, в последний раз осмотревшись, направился к выходу. Пес негромко гавкнул вслед. Незнакомец обернулся и, в очередной раз широко улыбнувшись, спросил:

– Хочешь со мной, парень?

Пес гавкнул громче и неистово завилял хвостом. Незнакомец кивнул головой в сторону двери, приглашая пса последовать за собой. Пес, не переставая радостно вилять хвостом, послушно подбежал к человеку и замер у его ног. Дверь, звякнув колокольчиком, открылась, и Фрэнк с изумлением увидел, как незнакомец шагнул в ярко освещенный день. Пес скользнул следом, и дверь за ними захлопнулась. Фрэнк соскочил со стула и поспешил к выходу. Оказавшись возле двери, он распахнул ее вновь и остолбенел. Снаружи была непроглядная ночь. Холодный ветер заставил Фрэнка поежиться и поскорее захлопнуть дверь. Ошарашенный, он вернулся к стойке.

– Куда они ушли? – спросил он совершенно спокойного бармена.

– Туда, откуда пришел этот путник, полагаю, – флегматично ответил бармен.

Фрэнк задумался. Это место... Его предназначение по-прежнему оставалось загадкой. И его, Фрэнка, нахождение здесь было, кажется, лишено всякого смысла. Поначалу у него была надежда дождаться в баре рассвета, но сейчас что-то подсказывало Фрэнку, что вернуться он сможет только туда, откуда пришел: в ночь, в холод, в пустоту. Возможно, этот бар нужен для того, чтобы позволить таким, как Фрэнк, спокойно решить, что делать дальше, но проведя здесь какое-то время, он по-прежнему ощущал внутри лишь усталое безразличие. Решив, что вряд ли найдет ответы в этом месте, Фрэнк отставил пустой стакан.

– Мне тоже пора двигаться дальше, – сказал он.

– Удачи, сэр, – кивнул бармен.

Фрэнк повернулся к бармену спиной, соскочил со стула и направился к двери. Его рука потянулась к дверной ручке, но дверь внезапно распахнулась, заставив колокольчик запоздало и как-то истерично звякнуть. Фрэнк едва успел отскочить от входа, как из-за приоткрывшейся двери внутрь бара проскользнула маленькая девочка. Моментально захлопнув за собой дверь, она прислонилась к ней спиной, будто опасалась, что нечто ужасное проследует за ней по пятам. По краям двери взвился едва заметный дымок, а в воздухе отчетливо запахло чем-то горелым. Лицо возникшей перед Фрэнком девочки неестественно раскраснелось, ее рыжие волосы растрепались, а курносый нос, испачканный сажей, пересекала ссадина. В глазах ребенка читался страх.

– Эй, что с тобой приключилось! – невольно вырвалось у Фрэнка.

Взгляд девочки, до того лихорадочно метавшийся по сумрачному залу, наконец устремился на Фрэнка.

– Помогите мне, сэр! – заговорила она звонким голосом. – Мой отец ранен! Ему нужна помощь!

Фрэнк в смятении огляделся по сторонам, но оказалось, никто из присутствующих в баре не обратил внимания на появление девочки. Даже бармен, опять повернувшийся ко входу спиной, как ни в чем ни бывало продолжает неспешно ровнять бутылки с напитками вдоль края полки. Фрэнк вздрогнул и обернулся, когда горячая рука девочки обхватила его ладонь.

– Скорее! – позвала она. – Скорее! Пойдемте со мной!

Он невольно поддался ее настойчивой просьбе, еще до конца не понимая, куда это его приведет. Девочка дернула дверь, пытаясь ее открыть, но дверь не поддавалась, словно знала о том, что находится по ту сторону входа, и старалась уберечь девочку от грозящей ей опасности. Фрэнку почему-то самому вдруг расхотелось покидать уютный бар, но мольба в глазах девочки, ее целеустремленность и напор заставили его сделать еще один шаг к двери и распахнуть ее.

Снаружи бушевал пожар. Целый город был объят огнем. Верхушки многоэтажных зданий пылали факелами, как зажженные спички. На улицах громоздились завалы из перевернутых машин и обрушившихся домов. Среди всего этого ада метались обезумевшие люди, а вдалеке, уцепившись за горящий силуэт города, в небо возносился гигантский дымный гриб, расползаясь среди облаков снежно-белым кольцом. Сверху на улицы, на машины, на людей сыпались крупные хлопья пепла, скапливаясь на земле причудливым серым покрывалом. В лицо Фрэнка ударил почти нестерпимый зной, а счетчик радиации в нагрудном кармане его куртки яростно защелкал, сигнализируя об опасном уровне излучения.

Девочка оказалась снаружи и уже тянула Фрэнка за собой, а он застыл на пороге бара в оцепенении, пораженный всем увиденным. Фрэнк в растерянности обернулся и встретился взглядом с барменом. Лицо того почти ничего не выражало, разве что глаза с укором говорили Фрэнку: никто здесь не сможет выбрать за тебя – оставаться ли по-прежнему в своем темном и холодном мире, медленно угасая, или последовать сейчас в это пекло, ярко вспыхнув лишь на краткий миг, прежде чем распрощаться с жизнью.

Отчаявшись увлечь Фрэнка за собой, девочка уже почти разжала свои пальцы..., но в последний момент Фрэнк покрепче перехватил ее ладонь и решительно шагнул на залитую жаром улицу. Позабыв о назойливой трескотне счетчика радиации, он поспешил за своим отважным проводником вглубь горящего города. Дверь в бар захлопнулась позади, и Фрэнк уже не расслышал прощального звонка колокольчика. Волна пожара накатила на улицу с новой силой, и бар бесследно исчез, поглощенный яростными потоками огня.