Текст книги "Fallout Fantasy (СИ)"

Автор книги: Артемий Джоча

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Что происходило дальше, он воспринимал довольно смутно. Джон почувствовал, что его приподняли с земли. Нахлынувший поток холодного ветра на мгновение взбодрил его и он успел понять, что его чем-то укрывают, а потом несут. Убаюкивающий ритм колышущегося ложа вновь погрузил его в забытье, и, очнувшись в следующий раз, он уже ощущал окружающее его тепло и желтый, приятный свет, пробивающийся сквозь смеженные веки. Свет что-то загородило, и Джон приоткрыл глаза. Прямо над ним склонилось сморщенное лицо старика, обрамленное космами седых волос. Голову Джона кто-то бережно приподнял, и его губ коснулся край глиняной чашки. На кожу лица повеяло горячим, а в ноздри проник терпкий запах травяного отвара. Джон приоткрыл губы, и в рот немедленно полилась густая кашицеобразная субстанция. Едва она коснулась языка, он ощутил насколько горькое и отвратительное это варево, но выплевывать его было уже поздно. Он вынужденно тяжело сглотнул, пропуская кашицу внутрь себя, и последовавший за этим приступ рвоты едва не вывернул внутренности наизнанку. Джон шире раскрыл рот, чтобы вздохнуть, но на грудь ему легла чья-то рука, успокаивая и откидывая обратно в постель. В глазах вновь потемнело, и Джон стал ощущать, как проваливается куда-то вниз. Там, наверху, где он только что был, осталось его бедное измученное тело, а внизу, прямо под ним разгорался бледный свет, постепенно обступающий его со всех сторон. Ощущение времени и пространства для Джона исчезло, и он повис посреди пустоты, готовый уцепиться за все, что угодно – за боль, страдание, любой звук, любой отблеск, лишь бы получить точку отсчета сейчас и здесь в этом бледно-сером ничто.

Наверное, у него все же осталось одно из чувств или, быть может, это его новое состояние вне тела было наделено новым, доселе неведомым чувством, потому что нечто, не похожее ни на звук, ни на свет, но что-то иное, неописуемое человеческими словами, он смог все же воспринять. Это нечто было отдаленно похоже на некий зов, но выраженный не в звуке – это была скорее чистая эмоция, воплощенная в призыв, наполненный отчаянием, страхом и болью. Может быть, это его оставленное тело доносит до него болезненные корчи – пускай так, но Джон готов был терпеть невыносимую боль и телесные муки, лишь бы вновь вернуться в материальный мир. И едва он со всей силой захотел этого, откликнувшись на зов, тот пронизал его насквозь, и Джон внезапно понял, что вновь обрел телесную оболочку...

В глаза ударило ослепительное солнце, и вместе с этим его обступил душный, осязаемо плотный воздух. Вокруг, вне поля зрения, что-то оглушительно ухало и хлопало. Какофония звуков, ослепительный свет и весь тот сонм сопутствующих ощущений повергли Джона в шок. Он не понимал, где оказался и что происходит вокруг. Та боль и тот страх, которые он воспринял незадолго до этого, все еще ощущались им, и это подвигло Джона, заглушив неразбериху изголодавшихся по ощущениям чувств, наконец-то попытаться понять происходящее.

Оказалось, он сидит на песке, упершись спиной в колесо повозки, оглобли которой пригнул к земле мертвый брамин. Перед ним лежит гроздь рассыпанных патронов к дробовику и мало того, его правая рука сжимает обрез двустволки, а почему-то дрожащая левая почти смяла зажатый в ней дробовой патрон. Грохот и хлопки оказались выстрелами, сливающимися в отчаянную перестрелку. Пули свистели над головой, впивались в борт повозки, за которой он сидел, и взрывали фонтанчиками песок справа и слева. Искать ответ на вопрос, как он очутился здесь при подобных обстоятельствах, было некогда, потому как прямо на него, размахивая увесистым мачете, несся разъяренный толстяк, облаченный в грубые кожаные доспехи. Его крепкие белые зубы блистали в оскале на широком загорелом лице, а космы заплетенных на концах в косички волос развевались в стороны от стремительного бега. Мачете со свистом рассекало воздух, и не было никакого сомнения, что оно не замедлит своего движения даже когда отхватит Джону голову. А это мгновение неумолимо приближалось.

Растерянность Джона моментально испарилась, пальцы умело перехватили зажатый в них патрон, и ловким, отработанным за многие годы движением вогнали в казенник двустволки. Перехватив освободившейся ладонью ложе обреза, Джон привел его в боевое состояние, клацнув затворной коробкой, и одновременно взводя курок. К тому времени тень толстяка полностью накрыла Джона, и на фоне яркого солнца он мог видеть лишь почти черный силуэт врага. Зажав мачете обеими руками, толстяк размахнулся, выгнувшись чуть назад, и показавшееся из-за макушки его головы солнце осветило напряженные мышцы рук и мощную грудь, укрытую кожаными пластинами. Устремленные на Джона глаза горели в темноте глазниц предвкушением крови, а губы изогнулись в презрительной ухмылке. Джон вскинул обрез и, практически не целясь, выстрелил. Плотный заряд дроби начисто снес ухмылку и глаза толстяка вместе с половиной его головы. Казалось, само солнце на мгновение забрызгал густой сироп из крови и мозгов. Все еще удерживая мачете высоко занесенным над головой, толстяк покачнулся и тяжело упал навзничь.

Джон торопливо извлек из обреза стреляную гильзу, затем поднял с земли два патрона и вновь зарядил обрез. Только после этого он сделал попытку подняться на ноги и осмотреться. В тот момент ему даже в голову не пришло удивиться тому факту, что ноги вновь его слушаются, как и прежде. Приподняв голову над краем повозки, Джон наметанным глазом практически мгновенно смог оценить обстановку. Небольшой караван из трех повозок застрял посреди пустоши, и его защитники отчаянно отбивались от наседавших бандитов. Передняя повозка была перевернута, застопорив движение остальных. Бандиты обстреливали караван, укрывшись за камнями на краю дороги, а тот громила, что напал на Джона, вероятно, каким-то образом смог обойти защитников каравана с тыла. Было очевидно, что караванщикам долго не продержаться.

Близкий щелчок пули заставил Джона присесть, а когда он выглянул во второй раз, то увидел, как двое бандитов выскочили из укрытия и бросились к повозкам. Их подельники продолжали стрелять, не давая защитникам приподнять голову. Джон бросил взгляд в сторону и увидел скрючившегося за соседней повозкой караванщика. Это была немолодая женщина. В руках она сжимала слишком большую для нее винтовку. В ее взгляде читалась отчаяние и безысходность. Впрочем, когда она в ответ посмотрела на Джона, ее глаза округлились от изумления, а винтовка вывалилась из рук. Позабыв о бандитах, женщина уставилась на Джона, словно увидела приведение.

Между тем бандиты приближались, и Джону некогда было обращать внимание на странное поведение женщины. Он выставил за край повозки одну ногу и быстрым движением перенес на нее вес тела, оказавшись прямо напротив одного из бандитов. Не ожидавший его появления налетчик растерялся, и заряд дроби, выпущенный из обреза Джона, порвал доспехи бандита в клочья, проделав в его животе огромную дыру и разбросав в стороны куски кишок вперемешку с частями одежды. Метнувшись к упавшему бандиту, Джон вырвал из руки мертвеца револьвер. Сжав все еще заряженный одним патроном обрез в одной руке, а револьвер в другой, Джон рискнул встать в полный рост, совершенно уверенный в том, где находится второй из бежавших бандитов. Выстрелив практически наугад из револьвера в сторону засевших в укрытии бандитов, он поймал в прицел обреза уже забегавшего за соседнюю повозку второго бандита и выстрелил. Оторванная рука бандита полетела в одну сторону, а изуродованное тело отбросило в противоположную.

В эту секунду Джону уже было неважно, почему и как он оказался в самом эпицентре этой схватки. Им целиком завладела жгучая злость, которая не раз помогала ему в подобных ситуациях, заставляя забыть страх и придавая телу новые силы. Джон не укрылся за повозками, как сделал бы иной, а, отбросив разряженный обрез в сторону, перехватил револьвер двумя руками и побежал в сторону засевших за камнями бандитов, стреляя на ходу. Это было чистым сумасшествием, но Джону в тот момент казалось, что он неуязвим. Пули свистели справа и слева, чудом минуя его. Выпущенные им по камням две пули заставили бандитов прекратить огонь, а когда один из них все же снова осмелился поднять голову, третья пуля продырявила его череп и заставила умолкнуть навсегда. Второй и видимо последний из налетчиков не выдержал и, вскочив из-за укрытия, бросился бежать. Пуля, впившаяся ему между лопаток, лишь придала беглецу ускорения.

Джон все еще бежал по инерции, когда вдруг с ужасом ощутил, что земля под ногами кончилась, и его ноги молотят в пустоте. Опустив взгляд, он увидел, что падает в уже знакомое серое ничто. Джон закричал, воздев руки и пытаясь зацепиться за ускользающую реальность, но безрезультатно. Опять вокруг ни звука, ни эха, и лишь вновь где-то в толще безликого тумана его звало отчаяние и страх...

Расположившись на ступеньках торгового порта и сдвинув свою старую фетровую шляпу на макушку, Митч со скучающим видом наблюдал, как Джейсон Бэр заканчивает приготовления к отправке. Помогать торговцу Митчу было неохота, да и не его это дело – крепить тент и подтягивать браминью упряжь. Его ведь наняли в качестве охранника, а не караванщика. Хотя в данном случае говорить о караване как таковом не имело смысла. Повозка у Бэра была всего одна, и кроме самого торговца с грузом управляться было некому. Была еще одна причина, почему Митч не спешил помогать нанявшему его торговцу. Митч был стар и лишний раз не хотел демонстрировать своему работодателю уже наметившуюся неуверенность в руках, больную спину и нетвердый шаг. В его возрасте люди предпочитали доживать свой век в каком-нибудь тихом спокойном уголке и вряд ли решились бы пересечь пустошь, сопровождая одинокого торговца. Но беда в том, что у Митча не было такого спокойного местечка и не было никого, кто бы приютил старого наемника. Про себя Митч решил, что будет заниматься своим опасным ремеслом до тех пор, пока его хоть кто-то будет нанимать на работу. А там, думал он, все случится само собой – либо он найдет свой конец от пули в пустоши, либо окончательно отправится на свалку и сдохнет в придорожной канаве. Пока же он еще был способен сносно стрелять из винтовки, а такие торговцы-одиночки, как Бэр, стесненные в средствах и вынужденные конкурировать с крупными торговыми компаниями, готовы были нанимать за невысокую плату таких, как старик Митч.

Митч прекрасно знал, что выгода от проданных товаров едва приносит прибыль Бэру. Немногие решались, как Бэр, пересекать пустошь в одиночку. Большинство предпочитали присоединяться к большим караванным партиям, которые организовывали крупные торговые компании. Но для Джейсона Бэра это было слишком дорогим удовольствием, и он предпочитал рисковать в одиночку, свято веря, что на одиночку бандиты посерьезнее вряд ли позарятся, а отбиться от швали помельче хватит и пары не шибко сноровистых охранников, которые обходились вполовину дешевле молодых и опытных ребят. Так что Митч его прекрасно понимал и запрашивал за свои услуги не так уж и много. Если повезет, вместе с Бэром Митч вернется обратно и у него в кармане после всех трат окажется несколько лишних монет, которые позволят ему продержаться еще несколько дней, пока опять не подвернется какая-нибудь работенка.

Было раннее утро и еще не вставшее солнце лишь будоражило горизонт алыми всполохами. Улицы городка были пустынны, и ничто не нарушало дремотной тишины. Раздавшееся вдалеке гулкое эхо торопливых шагов отвлекло внимание Митча от суетящегося Бэра, и наемник, повернув голову, посмотрел в конец длинной улочки, ведшей от центра городка к торговому порту. По направлению к ним спешил молодой парень, на ходу поправляя ремень с пристегнутой к нему пистолетной кобурой. Вот и его напарник, невесело подумал Митч. А чего, собственно, ему следовало ожидать? Если Бэр не нанял такого же старика, как сам Митч, то значит, нанял необстрелянного молокососа, в котором лишь прет через край юношеский норов и жажда приключений, и нет ни грамма опыта. Митч усмехнулся – вот так парочка подобралась: старик на излете сил и молокосос, который еще не нюхнул пороха. Ну, Бэр и юморист!

– Привет, папаша! – помахал рукой парень, проходя мимо Митча.

Митч не удостоил его ответом, зато Бэр, завидев парня, приветливо помахал рукой:

– А, Фрэнки, ты как раз вовремя. Мы уже отправляемся.

– Вы меня одного наняли, сэр? – растерянно огляделся кругом Фрэнк. – Я, конечно, польщен, сэр, оказанным мне доверием, но...

Бэр усмехнулся и посмотрел в сторону Митча. Старому наемнику ничего не оставалось, как прочистить горло и обратить на себя внимание:

– Я буду твоим напарником, парень.

Фрэнк обернулся и уставился на Митча, откровенно его оценивая, будто примерял на него дикие пейзажи пустоши и наполненные опасностями приключения, сулящие отчаянные перестрелки. Для парня было очевидно, что Митч и все эти вещи совершенно несовместимы. Митч в свою очередь невозмутимо изучал Фрэнка. Парень был невысок ростом, но коренаст, хотя не сказать, что грузен. Лицо его было открытым, если не сказать простоватым, судя по едва наметившимся морщинкам по краям губ склонным к улыбчивости и оттого располагающим. Одет Фрэнк был в неплохо подогнанную брезентовую курточку и также ладно сидящие залатанные джинсы. Отметив аккуратно покрытые заплатами прорехи на коленках штанов и также бережно подшитый карман куртки, Митч почему-то сразу представил себе небольшую ферму и тихое семейство, живущее спокойной сельской жизнью. На ногах парня были явно повидавшие виды кожаные сапоги, впрочем, также старательно подремонтированные. Довершал картину старенький пистолет, потертая рукоятка которого торчала из самодельной кожаной кобуры.

Фрэнк протянул Митчу руку и ожидаемо широко улыбнулся.

– Извините, я подумал, вы из персонала торгового порта. Меня зовут Фрэнк.

– Митч. Ничего, я привык, – улыбнулся в ответ старик, приятно удивленный крепким рукопожатием. – Но вообще-то эти скупердяи так рано не встают из постели, а ты, по всему видать, новичок в нашем деле, не так ли?

Фрэнк, смутившись, кивнул.

– Так что тебя заставило уйти с родительской фермы, парень? – наугад спросил Митч.

– Знаете, сэр, не по мне это с браминами возиться и в земле ковыряться, – запальчиво ответил Фрэнк. – Люди в городах живут совсем не так. Свободнее что ли, понимаете. А на ферме всегда одно и то же. Иногда думаешь – так вся жизнь в коровнике и пройдет. Надо же когда-нибудь решиться на поступок и изменить свою жизнь.

– Так-то оно так, – кивнул Митч, а про себя подумал, почему это люди, имеющие практически все, чего на данный момент желал сам Митч и что ему, увы, было не дано, так вот запросто бросают все это на произвол судьбы и срываются на поиски какой-то мифической свободы?

– Все, отчаливаем, ребята, – крикнул им Бэр. – Надо поторапливаться. До полудня мы должны добраться до Утесов.

Дорога до Утесов была наезженной и сравнительно безопасной. Кто-то говорил, что здесь и впрямь была настоящая автомобильная дорога, и это подтверждали остатки асфальтового покрытия, кое-где выглядывающие из-под толщи глины и песка, но эти фрагменты были настолько редки, что целостного представления о настоящей дороге как-то не очень складывалось. Повозка тряслась, как проклятая, и большой разницы, ехала она сейчас по бездорожью или по некогда древней дороге, в общем-то, не было.

Бэр шел рядом с браминами, держась за подпругу рукой, и изредка похлопывал ближнее животное по боку, понукая таким образом держаться нужного направления. Митч и Фрэнк шли по бокам повозки, посматривая по сторонам. Такой способ передвижения был достаточно утомительным, особенно для Митча, и вскоре Бэр сжалился над ним и заставил забраться на козлы.

– Да из меня эта колымага всю душу вытряхнет, – поначалу храбрился Митч, отказываясь последовать совету торговца.

– Слушай, Митч, строить из себя мальчика будешь где-нибудь в другом месте, а мне можешь тут не вкручивать, – напустил на себя строгий вид Бэр. – Я не хочу, чтобы ты превратился в кисель раньше времени. К тому же будем меняться, так что свое еще отшагаешь.

Митчу возразить было нечего, и он забрался на козлы. Перехватив вожжи, он взял на себя заботу управлять браминами, освободив от этой обязанности Бэра. Тот отстал от браминов и поравнялся с Фрэнком. Парень немедленно воспользовался этим, чтобы завести разговор.

– Мистер Бэр, вы что-нибудь слышали про таинственного странника, который приходит на помощь попавшим в беду путникам? – спросил он.

– Где ты наслушался этих историй? – улыбнувшись, в свою очередь спросил Бэр.

– В городе все только об этом и говорят, – ответил парень.

– И что же, он всем на помощь приходит? – недоверчиво спросил Бэр, и продолжил, не дав Фрэнку ответить. – Ты знаешь, сколько путешественников в данный момент пересекает пустошь? Великое множество! И на треть из них обязательно кто-нибудь зарится с намерением ограбить. И все это происходит зачастую в диаметрально противоположных частях пустоши. Даже если бы такой герой существовал, ему пришлось бы мотаться из конца в конец без отдыха со скоростью ракеты.

Фрэнк смутился, но тут же нашелся:

– Он помогает только тогда, когда у попавших в беду не остается совсем никакой надежды, – пояснил он. – Рассказывают, что таинственный стрелок появляется непонятно откуда, буквально из ничего, и тогда, казалось, уже безнадежно проигранная схватка с бандитами оборачивается их полным разгромом.

– Это-то уж точно сказки, – со своего места вставил Митч. – В историю со стрелком я бы еще поверил, так как знавал парочку таких ребят, которые могли разом проигрышную ситуацию развернуть задом наперед, но чтобы появляться из ничего... Уж скорее с того света!

– Это ты Джона Финчера имеешь в виду? – спросил Бэр.

Митч грустно кивнул и вновь сосредоточился на управлении браминами.

– Кто этот Джон Финчер? – спросил Фрэнк.

– Лучший, кого можно было нанять за деньги для охраны каравана, – ответил Бэр. – Но он пропал месяц назад. Скорее всего, погиб. Большой караван, который он и еще несколько отличных ребят охраняли, бесследно исчез в пустоши.

Через час пути Митча на козлах сменил Бэр, а уже совсем близко от Утесов отдохнуть наконец-то довелось и Фрэнку. Еще издалека парень заметил два огромных куба, торчащих из песка. На таком расстоянии Фрэнк не мог как следует оценить размеры этих сооружений, но даже по самым скромным прикидкам они должны были быть огромными. В этом он убедился, когда караван, наконец, оказался совсем близко от необычных сооружений. Казавшаяся издалека гладкой поверхность огромных кубов на поверку оказалась шероховатой и выщербленной. Во многих местах стены пересекали огромные трещины, в углах зияли каверны высотой в человеческий рост и глубиной в метр, из которых торчали толстые пруты железной арматуры, но как ни старался Фрэнк отыскать хоть одно отверстие, ведущее внутрь сооружений, такового обнаружить не смог. У основания одного из сооружений притулилась казавшаяся совсем крохотной по сравнению с гигантами покосившаяся лачуга.

– Что это такое, мистер Митч? – спросил Фрэнк, запрокинув голову, чтобы рассмотреть самую верхушку нависающих над дорогой гигантов, справедливо полагая, что старый наемник должен знать хоть что-то об этих необычных сооружениях.

– Никто не знает, – покачал головой Митч. – Многие пытались понять, что это и зачем, даже намеревались забраться внутрь, но тут ни одной двери, даже дыры нет. Некоторые чокнутые даже забирались на самый верх, но и там ни одной лазейки. Пробовали даже взрывать, да все без толку. Только взрывчатку зря извели. Под внешним метровым слоем железобетона сплошная сталь, и неизвестно какой толщины. Такую не то что взрывчаткой, плазмой вряд ли проймешь. Утесы они и есть Утесы. Просто стоят здесь и все тут, так что не ломай себе голову, парень. Единственное, что здесь есть ценного – это старый колодец с чистой водой. Удивительно, как он только сохранился до наших времен. Не иначе, как он связан все с теми же кубами, да и на обычный колодец та бетонированная дыра мало похожа, но старина Боунс, который здесь ютится, – Митч кивнул в сторону лачуги, – неплохо зарабатывает, поддерживая колодец в хорошем состоянии.

Оказавшись в тени одного из кубов прямо напротив лачуги, Бэр затормозил браминов и объявил остановку.

– Напоите браминов, а я пойду поговорю с Боунсом, – сказал торговец и направился к лачуге.

Фрэнк слез с козел и стал обходить брамина, одновременно пытаясь поймать за кожаный ремень упряжи крутящуюся голову животного, которое настороженно косило на человека.

– Боунс, старый скряга, принимай гостей! – послышался издалека окрик Бэра.

Фрэнк оглянулся и увидел, что Бэр остановился напротив распахнутой двери лачуги. Потом торговец вдруг почему-то стал пятиться от лачуги спиной, неловко переступая ногами. Фрэнк, заинтересовавшийся столь странным поведением Бэра, продолжил за ним наблюдать. Торговец остановился на месте и повернулся чуть боком. Теперь стало видно, что за ним стоит какой-то незнакомый человек, вероятно, вышедший из лачуги, а причиной столь необычного поведения Бэра являлся ствол пистолета, который этот самый незнакомец приставил ко лбу торговца.

– Митч!!! – позвал старого охранника Фрэнк. – Это ведь не старина Боунс там...?

Голова Митча показалась над спиной брамина и повернулась в сторону лачуги.

– Вот дьявол! – выругался старый наемник, торопливо пригибаясь. – Кажется, мы влипли.

– Может, выкрутимся? – с надеждой спросил Фрэнк. – Он ведь всего лишь один...

– Это вряд ли, парень, – отозвался Митч. – Слишком нагло действует.

Как будто в подтверждение его слов из лачуги на улицу вышли еще четверо. Двое пошли к Бэру и первому незнакомцу, а двое других выволокли чье-то безвольное тело и уложили его возле порога. Скорее всего, это было тело старины Боунса.

Тем временем первый незнакомец крикнул Фрэнку и Митчу:

– Эй, вы двое! Бросайте оружие, если хотите остаться в живых. Нам нужен только ваш товар.

– Может, сделаем, как он говорит? – спросил Фрэнк.

– Они нас все равно живыми не отпустят, – стиснув зубы, процедил Митч. – Город слишком близко, и если мы доберемся до него, то рейнджеры очень быстро сядут на хвост этой банде.

– Тогда что нам делать? – спросил Фрэнк.

– Отрабатывать денежки, парень...

Митч быстро вышел из-за браминов, и оказалось, что в руках он сжимает уже готовую к бою винтовку. В глазах Митча светилась ярость и решимость пустить оружие в ход. Фрэнк не ожидал такой решительности от старого наемника, а вот бандиты были явно готовы к подобному развитию событий. Четверо, стоявшие поодаль, незамедлительно подняли оружие, а первый бандит отвел пистолет от головы Бэра, направляя его на Митча.

Парализованный страхом, Фрэнк следил, как пистолет бандита неумолимо поворачивается в сторону старого наемника, одновременно краем глаза отмечая, как Митч поднимает винтовку к плечу, прицеливаясь. Вот-вот должны были раздаться выстрелы, и поглощенный их ожиданием Фрэнк поначалу не заметил, как между ним и бандитами вдруг непонятно откуда появился еще один человек. Описать его было трудно, так как он двигался очень быстро: он не шел, и даже не бежал, а как будто невесомо летел над землей, едва задевая ногами верхушки песчаных холмиков. Рука человека взметнулась вверх, и первым раздался грохот его, этого самого человека, выстрела, затем еще и еще. Первого бандита развернуло, и он отпустил Бэра. Вторая пуля бросила бандита на землю, третья, когда бандит уже падал, попала ему в глаз и разнесла затылок бандита на куски. Забрызганный кровью Бэр остался стоять на месте с ошарашенным видом.

Было очевидно, что незнакомцу не успеть укрыться от выстрелов других членов шайки, но он даже не пытался искать укрытие, а бежал прямиком на оставшихся четверых, и тогда что-то щелкнуло в голове Фрэнка. Сломался какой-то ограничитель. Страх, сковывавший волю, моментально испарился. Все неожиданно стало происходить со скоростью молнии. Он вдруг оказался на одной линии с пришедшим им на помощь незнакомцем и ощутил, что сам несется сломя голову прямо на бандитов, а в руке у него его собственный пистолет, неведомо как там оказавшийся. Ощутимый толчок в момент выстрела почти заставил Фрэнка остановиться, но он закричал, как сумасшедший, этим криком не давая себе опомниться, усомниться, сдрейфить.

Минуту спустя, дрожа, он стоял возле входа в лачугу, уставившись на уложенное бандитами возле стены тело мертвого Боунса. Все еще целиком не осознавая, что произошло за последние секунды, Фрэнк медленно обернулся. На песке лежали неподвижные тела бандитов – практически там же, где они стояли, когда началась схватка. Неподалеку совершенно целехонькие стояли Митч и Бэр. Оба как-то странно смотрели на Фрэнка.

– Ну, дела... – выдавил старый наемник. – Вот уж не думал, что мы вывернемся из этой переделки.

– Да уж, парень, – похлопал Фрэнка по плечу подошедший Бэр. – Что и говорить, я никак не ожидал от тебя такой прыти. Ты просто их в клочья порвал...

– Но это не я. Это странник, – отрешенно возразил Фрэнк. – Я видел его. Это он... Он был здесь...

– Не знаю, кого ты там видел, – замотал головой Митч, уже начавший, ничуть не смущаясь, обшаривать тела бандитов. – Но только я видел, как ты вдруг заорал, как умалишенный, выхватил пистолет и стал палить по бандитам. Я и опомниться не успел, как ты уже троих завалил, ну и я тоже без дела не сидел. Вон тот, крайний, – Митч указал рукой на одного из бандитов, – точно мой. Хотя, если признаться, я уже и в этом не очень-то уверен.

Фрэнк разрядил свой пистолет и озадаченно уставился на пустую обойму. Он никак не мог сообразить, как умудрился полностью ее расстрелять...

Сердце Джона все еще продолжало колотиться в сумасшедшем ритме. Его вновь охватила обида и сожаление, как это было уже не раз. Что нужно сделать такое, чтобы остаться там, в мире живых, где светит солнце, где ощущаешь ногами твердую землю, а высокий свод синего неба делит мир напополам с рыжей чашей пустоши? Вот и сейчас он заметался, задергал руками и ногами, которые все еще помнил по ощущениям, и внезапно к собственному удивлению вдруг осознал, что его обступает вовсе не серая никчемная мгла, а нечто плотное и теплое. Может это все-таки конец его бытия? Он с новой силой заметался, и тут вдруг почувствовал на своей груди давление. Мягкое, но настойчивое, будто кто-то неловко толкает его в грудь рукой. Воображение разыгралось, и он будто бы даже услышал где-то за гранью темной пелены приглушенные слова:

– Тихо... Успокойся...

Джон приоткрыл глаза, и в окружающей его тьме появилось мягкое пятнышко света. Оно постепенно расплывалось все шире и шире, по мере того, как он все шире раскрывал веки. И одновременно это мутное пятно света расслаивалось, распадалось на все более мелкие детали, и он уже мог различить склонившееся над ним человеческое лицо. Еще через пару секунд он уже различал, что это лицо юной девушки. А потом он понял, что девушка очень привлекательна. От незнакомки распространялось такое ощущение добра и умиротворения, что Джон невольно подумал, что перед ним самый настоящий ангел, а сам он наконец-то оказался на небесах.

– Я что, уже в раю? – сорвалось с его губ.

– Вовсе нет! – робко улыбнувшись, ответила незнакомка. – Ты всего лишь в Шемиче.

– Шемиче?

– Так называется наша деревня. Ты находишься в доме моего деда. Меня зовут Тая, а как твое имя?

– Джон, – ответил он, одновременно пытаясь вспомнить все то, что с ним произошло.

Джон вспомнил нападение на караван, события последовавшей за этим ночи и, наконец, вспомнил о своих ногах. В этот момент он замер. Ему стало страшно. Страшно попробовать шевельнуть ими. Но ведь только что он чувствовал их, или это был всего лишь сон? Его глаза посмотрели поверх груди туда, где под одеялом угадывались торчащие ступни его ног. Тая, проследив его взгляд, понимающе улыбнулась.

– С ними все должно быть в порядке.

И немедленно подкрепила свои слова легким похлопыванием по его ногам. Он почувствовал давление ладони, ощутил мягкость ткани укрывавшего его одеяла и облегченно вздохнул.

– Но как...?

Девушка улыбнулась еще шире, сделавшись от этого еще привлекательней.

– Мой дед знахарь. Он сказал, что твой разум не давал телу справиться с травмой, и потому его надо было выпустить на свободу, а потом, когда тело излечится, вернуть твой дух обратно.

– И сколько я... э... гулял? – живо поинтересовался Джон, покрывшись холодной испариной.

– Без малого пять недель.

– Пять недель!? – Джон недоверчиво посмотрел на девушку, пытаясь переварить услышанную новость. Наконец представив себе, как он бездыханный все это время валяется на постели без движения, Джон поинтересовался: – За мной, наверное, кто-то ухаживал все это время?

Тая смущенно потупила взгляд, а по ее щекам разлился легкий румянец.

– Дедушка попросил меня поухаживать за тобой, – ответила она. – Это было вовсе несложно.

– А как я оказался здесь? – спросил он. – Как вы нашли меня?

– Шемич находится недалеко от того места, где бандиты напали на ваш караван. Мы слышали стрельбу и решили узнать, что происходит. Мы успели увидеть, как бандиты добивали раненых, но, поверь, мы ничем бы не смогли им помочь. Бандиты были хорошо вооружены, а у нас в деревне не так уж и много храбрых воинов. Но даже когда налетчики ушли, захватив с собой уцелевших браминов и весь товар, мы все равно не решились подойти. Даже когда увидели, что один из караванщиков, а это был ты, уцелел, мы побоялись, что бандиты могут вернуться, и не отважились тебе помочь. Только когда стемнело, мы, наконец, пошли за тобой. Мы видели, где ты укрылся от солнца, поэтому без труда отыскали тебя и принесли в Шемич.

Тая пристально следила за лицом Джона, ища на нем выражение осуждения или укора, но на лице Джона Финчера ничего не отражалось. Мог ли он требовать от этих крестьян большего, чем они сделали? Наверное, нет.

– Тебе надо подкрепиться, – сказала Тая, не дождавшись от Джона какой-то определенной реакции, – а то все пять недель ты ничегошеньки не ел.

Джону было трудно в это поверить, но когда он увидел, что принесла Тая, у него непроизвольно потекли слюнки. Уже спустя время, утолив так неожиданно проявившийся голод, Джон наконец-то смог уделит внимание тому месту, где он находился. Это была незамысловатая хижина, представлявшая собой деревянный каркас, обтянутый грубой материей и поставленный на утоптанную земляную площадку, служившую хижине полом. Земля была укрыта плетеными циновками, а кроватью служил скрученный из жердей невысокий топчан. Через единственное окно, прорезанное в материи, лился теплый солнечный день.