Текст книги "Альфа и Омега(СИ)"

Автор книги: Артём Марксистский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

"Как?"

"Моего сына пригласили в такой престижный университет на высокооплачиваемую работу?"

"Неужели это все-таки произошло..."

"Господи, как же я этого боялась,... Как же я боялась этого дня! Конечно же, этот упрямец никуда не поедет..."

"Ох, за что мне такая кара...? Господи милостивый, когда же ты заберешь мою душу грешную, не мучь меня, прошу тебя, не заплатила ли по счетам еще?!"

Она хотела заплакать еще раз, но внутри нее уже не было ни сил, ни слез. Тогда ее взгляд зацепился за весящие на стене иконы. Ее лицо исказила невероятная мука и она, хромая на правую ногу, подошла к образам и, еле-еле опустившись на колени, дрожащей рукой осенила себя крестным знамением и взмолилась хриплым голосом:

– Господь! Господь Всемогущий! За что ты так нас наказываешь? Разве мало мне болезни неизлечимой? Коль грешная я – наказывай только меня, но сына не тронь, умоляю тебя, не тронь сыночка моего, не заслужил он, господи, не заслужил ведь...

Слезы вновь дали о себе знать и бесконтрольно затекли по ее лицу, святые образа в ее глазах превратились просто в мутные пятна.

– Не загуби жизнь кровиночки моей, умоляю тебя Боже, сжалься над ним, возьми душу мою грешную, возьми, да только сыночку помоги моему, вразуми его!

Тишина.

Ни единого звука вокруг.

Никого рядом. Ни сына, ни Бога, ни надежды...

– Да хоть в Ад забери меня, Господи, слышишь? В Ад! Только сына не тронь. Каюсь, каюсь, Боже, в грехах своих, – она вновь осенила себя крестным знамением, – молю, стоя на коленях, помилуй чадо мое, а со мной поступай, как хочешь...

И трижды осенив себя крестным знамением, поднялась с пола.

Бросив косой взгляд на письмо, который сын, да и она в том числе, ждал всю жизнь, мать подняла его, положила на стол, как оно и лежало, и направилась в свою комнату.

Только ее больная голова коснулась пролёжанной подушки, которая уже практически напоминала форму диска, старая и больная мать тут же уснула – без боли и даже каких-либо неприятных мыслей.

5

После утомительной рубки поленьев я весь мокрый, уставший и без единой мысли в черепной коробке, но с внушительной охапкой дров вернулся в дом. Подойдя к современной отопительной деревенской системе, я сразу же увидел отставленную на край кастрюлю с водой, которая предназначалась для будущего ужина. Покачав головой, я сел на корточки и начал раскладывать дрова. Принеся дань уже практически потухшей печи, и вернув кастрюлю в исходное положение, я снял пропитанную потом одежду, бросил ее в таз, одел свежую и решил поинтересоваться у матери, как это она сама смогла добраться до дома и вообще как ее самочувствие после не очень комфортной прогулки. Честно говоря, поначалу я был возмущен таким безрассудным отношением к своему и без того слабому здоровью, но потом успокоился, так как мой рассудок посетила мысль о том, что есть у мамы еще силы. Это, безусловно, меня обрадовало. Однако чтобы не выходить из роли, я все же слегка ее отчитаю, так, для наглядности.

Пройдя мимо стола, я заметил раскрытое письмо. Ох, как это я его забыл спрятать? Не дай Бог, мама увидит, такой скандал начнется. Да, ни к чему это. Взяв со стола конверт с листом бумаги, и подойдя к небольшой полке с книгами, я наугад взял том "Войны и Мира" и спрятал их там.

На душе сразу стало спокойнее. С глаз долой из сердца вон. Лучше об этом даже не думать...

Приоткрыв дверь в мамину комнату, я увидел, что она лежит ровно, лицом вверх и спокойно спит. Но, посчитав, что она может и просто лежать с закрытыми глазами, я тихо позвал ее:

– Мам, ты спишь? Мам?

Никакого ответа.

Тогда слегка улыбнувшись и тихо закрыв дверь за собой, я вернулся на кухню. Пока вода в кастрюле с горем пополам достигала ста градусов, я успел почистить и порезать картошку. Когда жидкость все-таки закипела, я закинул в ее жерло картофель, прикрыл крышкой и, подойдя к шкафу, достал оттуда баночку с помидорами. Рацион уже довольно привычный.

Через полчаса ужин был готов. Вскипятив чай, я поставил все это хозяйство на поднос и направился в спальню к матери.

Толкнув ногой дверь, я вошел внутрь. Мать лежала в такой же позе и даже с таким же выражением лица, но я не подал этому значения.

– Ма, ужин готов, давай, покушай, потом спи дальше, а я в огород пойду, – сказал я, ставя поднос на край кровати рядом с ногами мамы.

Никакого ответа. Полная тишина.

– Мам! – чуть громче сказал я и с удивлением посмотрел на нее. – Надо же, как крепко спит. Давно такого не было.

Подойдя к изголовью, я внимательно посмотрел на нее. Бледное лицо, никакого хотя бы самого слабого движения лицевых мышц, грудь не вздымается, не наполняет привычно легкие живительным кислородом...

Проклятье, да она умерла...!

Я в ужасе сделал два шага назад и оцепенел. Затем через некоторое время подступил вновь и поднес ладонь к ее носу.

– Не дышит, – вынес я сам себе вердикт и сел рядом с матерью. – Умерла.

Я безвольно опустился на колени и, коснувшись лицом ее правой руки, бесконтрольно и абсолютно несдержанно зарыдал. Мне было некого стесняться, поэтому я рыдал, рыдал и рыдал...

Пришел в себя минут через сорок, хотя по-настоящему я вернусь в колею лишь через несколько месяцев.

Рев, к удивлению, подействовал на меня самым странным образом: внутри не осталось ровным счетом ничего. Ни грусти, ни сожаления, ни страха.

Нормально ли это?

Не знаю...

Наверное, нет.

Поцеловав мать в лоб, я мысленно прочитал молитву и закутал ее в одеяло. Затем вышел на улицу и закурил.

По небу все так же ползли серые, угрюмые тучи, но дождя не было, да и ветер утих, так что я с лёгкостью смог прикурить мятую папиросу.

Ну и что мне делать дальше?

Ответ на этот, казалось, риторической вопрос полнейшей безысходности, наклевывался сам собой, и именно он сейчас лежал в томике Льва Толстого.

Поэтому, когда я докурил, мое личное решение было принято.

Моя мать всегда хотела быть похоронена у себя во дворе. Я этого никогда не понимал, и мы часто ругались по этому поводу. Но сейчас совсем другая ситуация...

Взяв в сарае совковую и штыковую лопаты, я направился в огород. Капать могилу мне непривычно, поэтому далось тяжело. В своей жизни я только раз копал нечто подобное – яму для своего пса, но в те времена было проще, ибо собачонка сама по себе была небольшая, а тут человека надо хоронить.... В этот раз управился минут за тридцать. Собрав лопатой последнюю горсть земли, я отправился за телом.

Встав возле двери, я долгое время не решался открыть ее, на глазах невольно вновь наворачивались слезы, но все-таки пересилив себя, вошел внутрь. Мать была мертва. Взяв ее на руки, она оказалась довольно легкой, я не спеша направился в огород. Как позже выяснилось, могилу я вырыл с запасом. От ног до стены было еще около двадцати сантиметров. По глубине тоже было прилично. Ну и хорошо, на том свете ей комфортно будет. Кинув горсть земли на грудь матери, я некоторое время смотрел в ее безжизненное лицо, почему-то я положил тело так, что лицо открылось само собой, сверху вниз и всеми силами хотел, чтобы все это обернулось сном.

Потом я просто стал ее механически закапывать. Сперва землей закидал лицо, затем все остальное тело, закутанное в одеяло. Когда все было окончено, я, слегка отдышавшись, встал на колени, прочитал кратенькую молитву, осенил себя крестным знамением и поднялся с земли.

Начался дождь. Ливень, если выразиться точнее. За несколько минут одежда промокла насквозь, но я все продолжал стоять на могиле матери, не в силах сделать хоть шаг...

Через час от влаги холмик просел, практически сравнявшись с землей...

Вернувшись в дом, я взял письмо, чистый лист бумаги, сел за стол и принялся писать ответ. Я не понимал, что делаю, но рука писала сама по себе, словно не я был ее хозяин, а кто-то другой, кто-то сильнее и могущественнее меня...

Через пятнадцать минут ответ был готов, и в нем я соглашался на работу и благодарил за предоставленную возможность, а еще через двадцать минут все мои вещи были собраны.

Немного грустно.... Но ничего, это пройдет, так всегда бывает.

Закрыв ветхую калитку на замок, я бросил прощальный взгляд на дом, взял сумки в обе руки и побрел не спеша по проселочной дороге к ближайшей железнодорожной станции...

Настало время жатвы...

ПЁС ПО КЛИЧКЕ ОТЧИМ

После свадьбы, если конечно роспись в «ЗАГСе» можно назвать тем знаменательным событием, о котором мечтает каждая девушка, новоявленный муж забрал меня с собой. Нет, не на Багамы, а которых так же мечтает любая девушка, а в места более скромные – в глухую деревню, находящуюся весьма далеко от цивилизации. «Гигант» – вот как назывался этот поселок. Имя деревни никак не соответствовало численности ее населения, ибо из жителей в ней остались всего-навсего от силы человек десять, да и то – в основном старики, которые были уже одной ногой в лучшем мире. Но, не смотря на столь удручающее положение дел, я все же была не особо против переезда, потому что жить в городе, даже не на широкую ногу, мне не позволяло финансовое состояние. Тем более любимый человек был рядом, а это самое главное.

В общем, я переехала. Мой муж, а значит теперь и я, фермер. Наше поле деятельности – дом, огороды, вольеры со скотиной и прочее – находилось далеко от самой деревни, примерно в полукилометре, но все равно оно относилось к поселку. Это необходимо было для того, чтобы люди, проживающие в этой местности, не жаловались на запах, который источает наша животина. Таков закон, да и ссориться со стариками дело, мягко говоря, не красивое. Мы жили тем, что сами выращивали, иногда торговали, потому что в наше время без денег тоже никак нельзя, а натуральным хозяйством мало, где можно расплатиться. Жили, душа в душу, много работали, но и отдыхали, каждый год скромно отмечали дату нашей первой встречи, и старались не обращать внимания на то, что живем довольно бедно, всячески отгоняя эту, хоть и не горькую, но все же неприятную мысль тем, что деньги – это не главное. Однажды, когда мы нехитро отпраздновали десятилетие нашей совместной жизни, муж тихо так, словно боясь вспугнуть, спросил меня в постели:

– Ты не хочешь ребенка?

Этот вопрос прозвучал, как гром среди ясного неба. Но все же я спокойно развернулась к нему, стараясь не выдать озадаченность, включила лампу, что стояла рядом на тумбе, и посмотрела прямо в глаза. Взгляд он старательно прятал. Ответила вопросом на вопрос:

– А ты готов к этому?

Он отреагировал решительно, что очень меня обрадовало:

– Я-то готов, а ты готова?

– Вот я точно готова, – с улыбкой на лице, сказала я, – а готов ли ты?

Посмеялись. Поцеловались. И на следующее утро твердо решили, что семье срочно необходимо пополнение. Но, к нашему великому сожалению, судьба распорядилась по-своему. Как бы мы не старались, у нас никак не получалось зачать малыша и после нескольких неудачных попыток, мы обратились к врачу. Обследовав супруга, он поставил неутешительный диагноз – муж никогда не сможет зачать ребенка со мной. Это был удар... Земля словно остановилась, не было ощущения, что жизнь продолжается, для нас она уже была кончена... Той же ночью, лежа в постели в ожидании сна, супруг вновь спросил меня:

– Может, стоит усыновить?

– А ты готов? – произнесла вяло, безо всякой интонации в голосе.

– Я готов, а вот ты?

Увы, в этот раз нам было не смешно...

Время лечит. Через неделю после посещения врача практически все вернулось в свою колею. Мы снова работали в огороде, снова доили вместе коров, так же вместе пасли овец на зеленом лугу, купались в прохладной реке во время нестерпимого зноя, и вроде бы все стало как прежде, только вот горестный осадок на душе остался и тянул вниз непосильным грузом. Стоило мне только подумать о том, что на старости лет у нас не будет никого, на чье плечо можно по-настоящему опереться, мне становилось страшно, страшно от будущего одиночества, от будущей невосполнимой пустоты. Муж, я уверена, тоже думал об этом, думал и боялся, как любой нормальный человек. Но он тщательно скрывал это за хладнокровной маской кирпичного лица. Как же завидно, я так не умею.

Мне срочно нужно было за кем-то ухаживать. За кем-нибудь маленьким и беззащитным. Тогда я предложила мужу завести собаку и воспитывать ее, чтобы хоть как-то отвлечься от горестных мыслей. Супруг отнесся с воодушевлением и через пару дней в нашей семье, наконец-таки, случилось пополнение – мы купили щенка немецкой овчарки. Раньше у нас никогда не было собаки, поэтому мы понятия не имели, как с ней быть. Пришлось разбираться походу дела.

Пес ел много, только успевай накладывать, гадил, где не попадя, грыз все подряд, рос не по дням, а по часам, ну, а вообще был очень добрым и жизнерадостным. Оставалась только одна проблема – мы не знали, как его назвать. Никакое имя не вязалось к нему, поэтому каждый раз мы называли его тем, что первым взбредет в голову. Одни из последних имен это: Шарик, Тузик и Мопс. Но самому питомцу на это дело было совершенно наплевать. Своим вечно счастливым взглядом он словно говорил: "да называйте меня, как хотите, только кормите почаще!" Пес рос хулиганом: таскал еду со стола, пока нас не было, гонял кошку по всему дому, спал вместо своей постилки на хозяйской постели и вообще вел себя почти неприлично, но мы всячески закрывали на это глаза, позволяя ему эти шалости, как всякому любимому ребенку. Баловали его, потому что любили, а любили, потому что родной. Однажды, мы решили взять щенка с собой на улицу, пасти коров. Увидев огромное животное, пес зарычал возмущенно, пискляво тявкнул и неожиданно бросился на неповинную Буренку. Мы опешили и бросились за ним. Поймали его уже на хвосте у коровы, которая орала не дай Бог, будто ее режут. Еле сняли, хватка у будущего сторожа была что надо!

Шли месяцы. Пес рос и мы знали, что скоро ему придется жить на улице, но, где именно? Муж взялся за решение этого вопроса и в течение нескольких недель построил небольшой вольер прямо под окном нашей спальни, ибо других мест для содержания животного у нас не было. Вскоре настало то время, когда псу нужно было выселяться из дома на улицу. Он воспринял это нововведение не однозначно, и тут возникла новая проблема: с первой же ночи на новом месте и все последующие пес тоскливо выл и скулил под окном, мешая нам спать. Мы уж было решили, что питомец заболел, свозили его в ветеринарную клинику, но там он себя вел жизнерадостно и как ни в чем не бывало. Выглядело это, конечно, странно... Доктор сказал, что пес вполне здоров, а его тоскливый вой может быть связан с неожиданным выселением на улицу. Другими словами – ему нужно дать время, чтобы адаптироваться к новым условиям. Что же, мы дали ему на это время, тщательно закрывали глаза на ночные серенады, глотали снотворное, спали с берушами, чтобы хоть как-то провалиться в небытие, но каждую ночь изо дня в день тоскливый вой тяжелой ноши врезался в наши уши, начиная потихоньку выводить из себя. Не знаю как, но мы терпели... Но именно для меня в этом трагичном вое было что-то родное, что-то понятное только мне, словно пес столкнулся с такой же не решаемой проблемой, как я, и теперь помогал перенести эту непосильную ношу. Ведь все это время, с тех пор, как узнала горькую правду, я часто плакала по ночам, понимая, что собака, пускай даже и очень мною любимая, родная, не сможет облегчить мою душу и избавить от столь мучительных страданий.

Однако вечно это продолжаться не могло и вскоре наше терпение лопнуло. Тогда мой муж решил поговорить с местными жителями о том, чтобы наша собака гуляла по ночам. Благо, что каждый из проживающих лично знал нашего причудливого дружка, временами подкармливая его, поэтому проблем с нововведением не возникло. Но у жителей все-таки было одно условие: собака должна гулять в строго обозначенное время. Знать-то пса люди знали, а вот что у него на уме – нет, поэтому решили перестраховаться. Выбора у нас не было, поэтому мы согласились. Но, как всем известно, редко что-то не идет по плану и наш случай не исключение.

В первое же утро, когда я сонная вышла загонять пса домой, я наткнулась на здоровенную кучу разнородного мусора прямо возле будки собаки. Сперва я подумала будто это чья-то шутка, что кто-то проник во двор пока дома не было четвероногого охранника, и сделал вот такую вот пакость. Но все встало на свои места, когда в вольер на мой клич с грязной пластиковой бутылкой в зубах вошло чудо-юдо. Я, понятное дело, возмутилась, увидев столь дикую картину, и прикрикнула на него. Пес мгновенно выронил бутыль из пасти и опустился на задние лапы, глядя на меня ничего непонимающим взглядом. Да, теперь вместо выслушивания воя, каждое утро мы с мужем убирали хлам, который, как оказалось, пес таскал с ближайшей помойки. Мы его ругали, сильно ругали, но увидев, как питомец виновато склоняет голову и плюхается на задницу, прощали его и чесали за ухом. Очередная шалость сошла ему с лап.

Так прошло еще несколько месяцев...

Пес был со странностями, иногда раздражал, но мы все равно всем сердцем любили его, а он любил нас. За столько времени я и муж настолько привязались к нему, что пес стал полноправным членом семьи, жизнь без которого уже практически не имела смысла... Он был ласковым, добрым, игривым, настоящим ребенком, которого мы мечтали когда-то иметь и теперь имеем его в полном объеме. И все же, это была иллюзия, самообман... Мираж... Но однажды утром случилось то, что круто изменило нашу, казалось бы, размеренную жизнь.

Это было обычное начало нового дня, да вот только испорченное громким лаем под окном. В этот период нашей совместной жизни, мы с мужем переживали не лучшее время: был сильный неурожай, еды чрезвычайно не хватало, плюс скот помирал от какой-то неизвестной заразы, поэтому, когда ушей моего мужа коснулся выводящий из себя лай глупого пса, бомба с часовым механизмом уже запустилась. Супруг вскочил с постели и яростно бормотал себе под нос.

– Гаденыш маленький, сволочь, как ты мне надоел! Ей Богу на мясо пущу!

Но когда он вышел на улицу, то от его гнева не осталось и следа. Прямо перед ним, у входа в вольер, стоял пес и тяжело дышал, а у его передних лап лежал грудной малыш и тихо-тихо плакал. Муж облизнул пересохшие губы и спросил:

– Это что, ты его принес?

Пес гавкнул, как бы говоря: "да, это я".

Подняв малыша с холодного пола, муж занес его в дом и показал мне. Мы недоуменно уставились друг на друга.

– Наш дурачок принес, – коротко пояснил супруг.

Решено было сообщить об этом полиции. Сотрудники правопорядка вместе со "скорой помощью" добрались в наши края примерно через полтора часа после вызова. Все это время мы нянчились с малышом: я искупала его, а после с улыбкой на лице заботливо уложила спать. Мне вновь стало грустно. Смотря на этот маленький клубок счастья, я понимала, что собственного у меня никогда не будет. Муж прочитал это в моих влажных глазах и все понял. Подошел ко мне, поцеловал и обнадеживающе произнес:

– Мы что-нибудь придумаем, обещаю!

Когда пожаловали полиция и "скорая" мы в подробностях рассказали, что случилось. Сообщили, что у нашего пса есть мания лазить по местной свалке и что вероятнее всего там-то он и нашел ребенка. Пока молодой участковый, кивая головой, записывал наши показания, врачи обследовали малыша. Сделали заключение – он абсолютно здоров, и через четверть часа умчались, прихватив с собой находку нашего пса.

Они уехали, а я еще долго стояла на улице, смотря им в след, и всем сердцем желая, чтобы они вернулись.

Спустя несколько дней, нам стало известно, что ребенка на свалку бросила несчастная мать-алкоголичка. Видимо, ребенок был зачат не по плану и приносил мамаше не бутылку, о которой она так мечтала, а лишь крики и плачь. Вот она от него и избавилась. Виновницу нашли и теперь ее ждет суровое наказание. Тогда муж неожиданно поинтересовался: можем ли мы усыновить этого ребенка, на что нам дали положительный ответ. Боже, как же я была счастлива, как же был счастлив мой муж. Мы плакали, даже не пытаясь сдержать слезы радости. У нас будет ребенок, настоящий ребенок, которого нам подарила сама судьба, в лице нашего любимого пса. На следующий день приехали в больницу, нашли нужного врача, затем и малыша. Уже через пару подписанных бумаг и разговоров с глазу на глаз с начальством, ребенок был наш. Как сейчас помню: мы считали себя самой счастливой парой на свете... А после этого случая у нашего пса-героя наконец-таки появилось имя – Отчим. Да, да! Именно Отчим.

Подходит, не правда ли?

***

Два человека сидели за деревянным столом на веранде. Они напряженно молчали, прислушиваясь к тихим голосам внутри себя. Снаружи шел проливной дождь, шумно барабаня по металлической крыше, выстукивая протяжную дробь. В темном небе сверкнула молния, и спустя пару мгновений раздался гром. Окна ветхих рам задрожали и вот-вот грозились вывалиться на пол. Молодой человек, лет двадцати, сидел напротив женщины и влажными глазами смотрел на то, как грозная туча, гонимая нещадным ветром, принимала причудливые формы. Пожилая женщина глядела на крепкого юношу и слегка улыбалась, время от времени поглаживая морщинистые руки. Так в тишине они провели некоторое время, не решаясь спросить друг друга о том, что чувствует каждый из них.

Когда мысли вновь вернулись в свою привычную колею, женщина сказала:

– Такие вот дела, сынок, – она высморкалась в белый платок, сложила его вчетверо и убрала в карман, – прости, что не сказали тебе раньше. Я вообще не хотела тебе этого рассказывать, правда не всегда полезна, но муж перед смертью попросил меня рассказать тебе все.

Белокурый юноша продолжал смотреть в сторону и молчать, и это больше всего угнетало женщину – она не знала, как он отреагирует на то, что они с покойным мужем его усыновили, как отнесется к тому, что он не их настоящий ребенок. Она вообще не хотела этого разговора, рассчитывая унести правду с собой в могилу, но трагическая смерть мужа спутала все ее карты.

– Ты для меня родной, Андрей. И для папы всегда был родным и любил он тебя, как своего. Понимаешь? – голос женщины слегка дрожал, но она всеми силами пыталась сдержать эмоции, лишь иногда вытирая глаза.

Юноша, не говоря ни слова, крепко обнял мать. Так и просидели они, нежно обняв друг друга, еще некоторое время. Такие чужие и одновременно такие родные...

– Я хочу сходить на их могилы. Поблагодарить, – сказал сын.

– Давай я с тобой?

– Нет, пожалуйста, я сам.

Две могилы располагались прямо за фермой. Дождь уже практически прекратился. Теперь только редкие капли дождя, случайно оторвавшиеся от основной группы, разбивались о землю. На улице свежо, все дышит, все оживает, наполняется живительной влагой, все обретает силу. Красота. Угрюмые тучи сменяются белыми жизнерадостными облаками, а на горизонте у темно-зеленой кромки дальнего леса проскальзывают робкие лучи небесного светила, которое готовится ненадолго покинуть наш мир. Юноша с цветами в руках, которые он сорвал по пути, стоял напротив двух аккуратных могил. Первая была его, хоть и не родного, но все же любящего и заботливого отца. Вернее сказать, настоящего отца, единственного отца, который научил его первым шагам и что такое быть истинным мужчиной.

Юноша одними губами прошептал слова благодарности и поклонился. Вторая могила принадлежала их псу. На небольшой плите было написано всего две строчки: "Любимому псу Отчиму. За дружбу, верность и сына". Юноша молча стоял и не мог сдержать слез, которые солеными ручейками стекали по его щекам...

Положив цветы между могилами, сын поспешил вернуться домой.

ПОЧЕМУ НА НЕБЕ ЗАЖИГАЮТСЯ ЗВЕЗДЫ?

Почему на небе зажигаются звезды?

Что они такое?

Эти два вопроса больше всего в жизни беспокоят юного Хиврама – земледельца из бедного селения не менее бедной планеты Хиим. Его предки, насколько он знал свое генеалогическое древо, так же всю свою сознательную жизнь были крестьянами. Поскольку на Хииме действует строгая кастовая система, то Хивраму, которому отроду было всего двадцать альтов, ничего другого не оставалось, как молча брать в руки хозяйственный инвентарь и работать дни напролёт в поле, даже не смея думать о другой должности. А ведь когда-то давно в детстве он мечтал стать книжником и учить людей о том, что правильно. Но зачастую судьба не спрашивает наше мнение, она коварна и поступает так, как сама считает нужным.

Хиврам занимается тем, что выращивает клюцу – злаковую культуру этой планеты. Его родители умерли уже давно от страшного вируса, который прокатился по Хииму много лет назад и унес жизни чуть ли не половины населения. Унаследовать Хивраму было нечего, кроме засеянных полей, старой землянки, в которой он бывал очень редко и в основном хранил там то, что смог вырастить, и разного рода инструмент по уходу и выращиванию клюцы.

Большую часть урожая забирал крупный город Амаск, в котором жил и главенствовал верховный правитель Хиима – царь Мэдзин. Это своего рода плата Хиврама за то, что он ест, мирно спит и вообще живет.

Да, Хиврам простой крестьянин без каких-либо прав и намеков на уважение, но когда день подходит к концу, когда на ночном небосводе зажигаются миллиарды ярких точек, Хиврам поднимается на гору и из безвольного землевладельца превращается в мудрого философа, который тщетно пытается ответить на вопрос: почему же все-таки на небе зажигаются звезды?

Он бывал на ней много раз, гора уже стала для него родной, а звезды – смыслом жизни. Лежа на склоне горы, он, не отрывая взгляда, смотрел вверх, пока не засыпал под тяжестью бесконечных вопросов.

Почему на небе зажигаются звезды?

Что они такое?

А на утро все начиналось сначала: Хиврам, как по волшебству, превращался обратно в земледельца, и весь день напролет трудился в поле, не разгибая спины.

Пока в один из таких серых дней не произошло непредвиденное событие...

Миновав густые заросли и поднявшись по истоптанной тропинке на самый верх горы, Хиврам расстелил теплый коврик и сел на него. Налив в небольшую чашечку еще теплый ярс, осторожно потянул приятную, прозрачную и слегка горьковатую жидкость. Затем, в ожидании знакомого послевкусия, зашевелил множеством ротовых щупалец и, ощутив внезапный приступ наслаждения, поставил чашку на плоский камень и, подняв свои большие выразительные глаза наверх, уставился на небесное полотно, от края до края усеянное миллиардами звезд.

Ночь сегодня была особенно впечатляющей: теплый, легкий ветерок едва шевелил кроны деревьев дальнего леса, расположенного почти на горизонте, залезал под одежду Хиврама, покрывая его серое тело противными мурашками, и летел дальше разносить по миру свою безмятежность. Крестьянин слегка ежился, втягивая носом такой приятный ночной воздух, улыбался беззаботной улыбкой и думал о том, как ему повезло жить именно здесь, видеть эти красоты, быть в гармонии с природой, быть рядом со звездами...

Кстати о звездах: что же они такое?

В кустах, неподалеку от лежбища Хиврама, довольно громко и пронзительно застрекотало какое-то насекомое. Через несколько секунд к нему присоединились остальные собратья, и вскоре все окружающее пространство заполнил успокаивающий стрекот удивительных насекомых.

Становилось прохладно.

Бродяга ветер уже перестал быть безмятежным, он усиливался, становился злее с каждой минутой, словно недовольный присутствием живого существа в этих краях, подвластных лишь ему. Резкими порывами он хотел выкурить Хиврама с горы, но крестьянин и не подумал убираться из этих мест и своим упорством доказал свои права на присутствие. Ветер ослаб...

Хиврам лежал на мягкой подстилке, тщательнее закутавшись в черный балахон. Величественно положив ногу на ногу, он, не отрывая взгляда своих зеленых глаз, смотрел на звезды.

На душе было так легко и спокойно, что Хиврам невольно стал помышлять о том, что он будто бы дошел да какой-то высшей точки в этом бренном мире, что он познал все, что только можно, будто он стал наравне со звездами, о которых так мечтал всю свою жизнь.

Со временем глаза стали потихоньку закрываться, а звезды гаснуть – Хиврам засыпал с улыбкой на лице....

Вдруг звезда, на которую он столь пристально смотрел, стала гореть ярче. Она разгоралась все сильнее и сильнее с каждой секундой. Хиврам мгновенно проснулся и даже слегка привстал от неожиданности, смотря на не совсем понятный поворот событий.

Яркое пятно на темном небе становилось все больше и ярче, слепя Хиврама и попутно освещая все вокруг. Хиврам закрыл глаза руками и подумал:

"Что это? Пришельцы? Или же..."

В следующий момент раздался оглушительный треск, отдаленно напоминающий электрические разряды. Хиврам убрал руки и с неописуемым удивлением заметил, как мимо горы пролетел идеально белый шар и без единого звука упал в небольшой лесок, расположенный у самого подножья возвышенности.

Хиврам не мог поверить своим глазам. Неужели это сейчас звезда упала? Он на мгновение решил, что спит, но слишком реалистичная атмосфера всеми своими силами твердила ему обратное.

Но что же это только что упало? В голове у Хиврама не могло возникнуть ни одной ассоциации.

Неужели это и вправду упала звезда?

Трепет и небольшой страх поселились в душе Хиврама, и он не знал, что ему делать – ведь он до сих пор не мог поверить, что это правда.

Это ведь действительно произошло?

Немного поколебавшись, он, наконец, решает спуститься вниз.

По дороге назад Хиврам торопился и от нетерпения пару раз, споткнувшись о камни, чуть было не полетел вниз, подобно снежному кому, но к счастью ему все же удалось сохранить равновесие и спуститься без происшествий.

Найти неопознанный объект не составило труда. Яркую, идеально круглую, чем-то напоминающую морскую жемчужину, материю было видно издалека, поэтому Хиврам незамедлительно направился к ней.

Осторожно подбираясь к странному объекту, он отмечал про себя, что тело упало в лес на приличной скорости, но почему-то не оставило за собой ни борозды, ни сломанных веток – ничего. Все было, как и раньше, вот только на небольшом зеленом пяточке леса лежало некое небесное тело.

До звезды оставалось всего несколько метров, когда Хиврам вдруг остановился, предчувствуя опасность. Выждав какой-то период времени, он решает обойти по кругу огромную жемчужину. От нее веяло прохладой и, обходя ее уже во второй раз, Хиврам невольно поежился.

Когда же стало ясно, что небесное тело опасности не представляет, Хиврам решает коснуться звезды. Набравшись смелости, он от страха и трепета поджимает ротовые щупальца и протягивает правую руку с тремя пальцами к жемчужине. Но как только кончик его указательного пальца едва коснулся абсолютно гладкой и блестящей поверхности звезды, Хиврама тут же отбросило назад с такой силой, что бедняга чуть было не вошел в землю. А сама звезда, будучи еще секунду назад совершенно целой и невредимой, рассыпалась на тысячи маленьких осколков прямо на глазах у удивленного крестьянина.