Текст книги "Альфа и Омега(СИ)"

Автор книги: Артём Марксистский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Марксистский Артём
Альфа и Омега

SPEED"ы | WHITE SHIT

I: ПЕ-РЕ-ДО-ЗИ-РО-ВКА

Из-за нарастающего напряжения я никак не мог вставить ключ в замочную скважину. Меня это чрезвычайно раздражало. Спина покрылась холодным, липким потом, голова сама по себе то и дело оборачивалась назад, глаза со страхом пытались нащупать в темноте хоть какие-то признаки движения, но, к счастью, ничего не происходило. Наконец, ключ плавно, я с протяжным звуком вошел в личинку, спустя два оборота с интервалом времени в долю секунды, сопровождаемые непростительно громкими щелчками, и я ворвался в свою комнату, тут же заперев за собой дверь. Еще не хватало, чтобы хозяйка дома, в котором я снимаю небольшую комнатушку, меня увидела. На моем лице, конечно, ничего обличающего не отражалось, но с того самого момента, как я купил эту вещь, все люди кажутся мне врагами, знающие о моем секрете.

Наскоро раздевшись и бросив куртку на не заправленную кровать советского времени, я подошел к практически сгнившему окну, сквозь щели которого сочился прохладный воздух, и посмотрел на улицу, ожидая обнаружить колонну полицейских машин, снайперов на крышах соседних зданий, орущего в мегафон капитана, и рядовых правоохранителей готовых брать здание штурмом. Но никого, естественно, не было, и быть не могло, просто мое запуганное подсознание разгулялось в негативном направлении, подкидывая разного рода неприятные картины возможного будущего.

Тщательно зашторив окно, для собственного успокоения я выглянул на улицу еще раз, включил свет и уселся за обшарпанный стол, покрытый грязной выцветшей клеёнкой. Дрожащими руками достал из заднего кармана потертых джинсов небольшой пакетик с белым порошком и положил перед собой. Раньше я никогда не принимал наркотики, но в последние месяцы частенько задумывался об их употреблении и вот, наконец, решился попробовать. Не знаю уж, что меня на это толкнуло: любопытство ли, а, быть может, я с роду предрасположен к наркомании. Не знаю... Но желание попробовать есть, правда уже не такое сильное, как до покупки, ибо теперь в мое мятежное сердце закрался страх из-за возможных последствий и самого факта употребления мною наркотических веществ.

Как я сказал выше – желание употребить жило внутри меня довольно давно и в один из дней это гнилое по своей сути семя принесло свои плоды. Но передо мной встала новая проблема – я даже не догадывался где их можно достать. Но, к сожалению, если хочешь чего-то плохого, чертик из табакерки всегда поможет тебе в этом, правда ответственности за дальнейшее он не несет и вряд ли получится сбросить часть вины на него, однако когда я покупал это «дерьмо», выражаясь наркоманским сленгом, об этом даже не задумывался.

В общем, вчера вечером по пути домой я встретил своего друга, с которым мы не общались, наверное, уже года два. Я его даже не сразу признал, так он изменился. Его тело словно высохло, а кожа побледнела, на лице появились старческие морщины, которых в таком возрасте не может быть в принципе, и вообще отдаленно он напоминал зомби. За диалогом в какой-то Богом забытой забегаловке, после которой вся одежда провонялась неприятным душком, он признался мне, что пристрастился к употреблению амфетаминов или, иначе говоря – стимуляторов, делающие нашу обыденную жизнь интереснее, что окончательно расставило все на свои места. И в этот самый момент я почувствовал одобряющую дьявольскую руку у себя на плече – нужно было действовать. Выслушав мою короткую историю о том, что я уже давно мечтаю «покурить», он убедил меня, что «растения» уже не те, что прежде, да и «торкают» не так сильно, как, так называемое, «белое дерьмо». Честно говоря, на название я купился сразу, хоть и вида старался не подавать. С блеском в глазах он поведал мне, что «дерьмо» – это вовсе никакой не наркотик, а всего-навсего легкий антидепрессант, стимулятор, который в течение нескольких часов положит весь мир к моим ногам и не будет для меня ничего невозможного. Я купился, честно говорю, повелся на красочный словесный фантик, забыв даже спросить про обратный эффект. Что будет после того, как весь мир ляжет к моим ногам, а действие наркотика закончится? Плохое предчувствие тормозило меня, как бы говоря: «Посмотри, посмотри на него! Он же ходячий труп! Он сидит на системе! Его жизнь закончена! Ты тоже хочешь стать таким как он?» Но я успокаивал себя мыслью, что всего лишь хочу попробовать. Обзавестись опытом, так сказать. В том же кафе я отвалил ему косарь наших россиянских тугриков и уже на следующий вечер, то есть сегодня, он принес мне товар и пожелал приятного вечера. Хоть в его словах не читалось ничего подозрительного, мне показалось, что пожелание вышло несколько ироничным. Но я не обратил на такой пустяк внимания.

Пакетик лежал прямо передо мной, а я, скрестив руки на груди, напряженно думал о том, что мне с ним теперь делать. В тот момент мой мозг настолько был занят осознанием того, что я собираюсь купить наркоту, что я даже забыл расспросить товарища о том, как это вообще употреблять. Что ж, придется импровизировать. Однако в голове еще в последних конвульсиях трепыхалась мысль о том, что надо очнуться, взять этот проклятый пакетик, победно спустить его в унитаз и наплевать на потраченные деньги. Но это оказалось выше меня... К сожалению, любопытство уже успело отрастить большую часть туловища и на весах здравомыслия оно явно перевешивало инстинкт самосохранения. Вместо этого я принялся размышлять...

Так, это порошок, значит, его надо либо нюхать, либо колоть. Поговаривают, что его так же можно и курить, но, по-моему, это бред какой-то, хотя, как я могу судить, не зная всех тонкостей этого дела? Можно кушать или добавлять в чай, как сахар. Так или иначе – неважно, как ты его употребишь, разница будет лишь в том, насколько быстро он подействует. Ведь наркотик должен проникнуть в кровь. Получается, что внутривенный способ самый эффективный. Менее эффективный – курение и «нюх», самый долгий – есть. Ну, а про чай я вообще молчу. Инъекция отпадает сразу: во-первых у меня не было шприца, а во вторых – я жуть как боялся уколов. Тем более, насколько я знаю, если промахнуться иглой мимо вены и вколоть наркотик в мышцу – рука начнет гнить и через пару дней ее отрежут к чертовой бабушке.... Нет, нет, нет! Это меня ни в коем случае не устраивает. Значит, остается только один вариант... Что ж, буду как крутой наркобарон из какого-нибудь фильма.

Теперь еще один немаловажный вопрос: как же отмерить дозу? От передозировки ведь умирают, а я к смерти пока не готов... Я хочу только попробовать... Подержать мир в своих руках и отпустить...

Протяжно заурчал живот. Тут я припомнил, что с обеда не держал ни крошки во рту. Надо бы перекусить чего-нибудь. Хотя стоп, это же готовить надо... Да, беда... Ладно, ширнусь – разберусь.

На столе слева от меня лежала раскрытая пачка «Парламента» и пустой мундштук сигареты смотрел прямо на меня почти укоризненно... Идея пришла сразу же. Вытащив из пачки одну сигарету, я аккуратно опустил ее в пакетик, потряс его несильно, чтобы порошок заполнил все пустое пространство мундштука и принялся вытаскивать ее обратно. Я почувствовал, как вспотел мой лоб, маленькие капельки горячего пота проступали на лице, оно просто горело от напряжения, должно быть в этот момент я выглядел как вареный рак, однако все прекратилось, когда я фильтром вверх уверенно держал сигарету. Вздохнув с облегчением, трясущимися руками высыпал наркотик на поверхность стола, предварительно подняв скатерть, ибо она была испещрена множественными микроскопическими дырочками, и принялся взволнованно изучать получившуюся дорожку или на наркоманском сленге – трек.

Дорожка получилась узенькая и короткая. Далеко не такая, как в фильмах про богатых наркоманов-кокоинщиков. Я скептически поднял левую бровь и подумал: ни мало ли? Досадно будет, если этого окажется недостаточно. Но я тут же успокоил себя тем, что в любой момент можно будет кинуть еще один трек вдогонку предыдущему. После этой мысли в голову вновь закралось плохое предчувствие по поводу передозировки, но вдруг, откуда не возьмись, взялся подозрительный оптимизм: да все будет хорошо, что я – наркоман что ли? Попробую разок и концы в воду. Тоже мне, героин нашел...

Возникло очередное препятствие: как теперь это добро употребить? Я решительно склонился над порошком, предварительно заткнув левую ноздрю, и попытался втянуть наркотик. Неудобно... Тогда я резво поднялся и, достав из потрепанного бумажника ветхую десятирублевую купюру, свернул ее трубочкой.

Еще с минуту я гипнотизировал «белое дерьмо», а она в свою очередь гипнотизировала меня, потом, произнеся что-то вроде «Ну, с Богом!», я вдохнул порошок.

Наркотик обжег носовую полость, я был явно не готов к таким последствиям употребления. Откинувшись на спинку скрипучего стула, с проступившими вдруг слезами, начал быстро-быстро массировать нос, в котором воцарилось адское жжение. Запекло гортань, правда, не так сильно. Пару раз кашлянув, я успокоил горло. Затем чихнул и только после этого, когда носовая полость немного увлажнилась, жжение слегка успокоилось.

Говорят, если в чем-то сомневаешься – надо делать это решительно и особо не задумываясь, тогда тебя не будут мучить навязчивые мысли. Сейчас я поступил именно так, но легче не становилось. В голове хаотично металась тревожная мысль: я употребил наркоту. Мне казалось, что этим самым я поставил точку в своей жизни, что мне конец, но откуда ни возьмись то и дело появлялся оптимизм и шептал мне на ухо: что сделано, то сделано – прими это и живи.

Я сидел на стуле, скрестив руки на груди, и чего-то ждал. Чего именно я ждал, спросите вы? Мне самому это трудно объяснить. Ждал какого-то чуда, открытия всех возможностей своей внутренней силы, какого-то удовольствия или удовлетворения всех желаний, исполнения мечты или божественного откровения. Черт возьми, эта дрянь оправдала бы все мои ожидания, если бесследно пропала бы вся моя депрессия, что мучает мой бедный мозг вот уже на протяжении всей недели. А что я получил вместо этого? А я вам скажу: банкротство, ибо я потратил почти последнюю тысячу на эту надуваловку, полное неудовлетворение и ожег носа.

В принципе, мне могли толкнуть и дерьмо, ведь я же человек новый в этом деле и не смогу отличить качественный товар от подделки, поэтому после этой трезвой мысли меня постигло полное разочарование и еще большая депрессия.

В ожидании эффекта я просидел уже десять минут и мне это начало немного надоедать. Чтобы хоть как-то развеяться я щелкнул верньером на сабвуфере, выбрал в плеере подходящую песенку и нажал на треугольник.

Музыка подействовала на меня самым странным образом. Все еще размышляя о превратностях судьбы и о том, как же мне все-таки не повезло, я сам не заметил, как вдруг начал энергично качать головой в такт музыке. Мои плечи время от времени передергивались, легкий, но весьма приятный холодок проскальзывал по всему телу, пальцы уже жившие своей жизнью начали исполнять на столе ритмичную дробь, а я все не замечал и замечал, ибо мозг был занят другим. Но я понял. В одночасье я все прекрасно понял, когда ноги начали бешено бить чечетку под стать ритму играющей музыке.

Меня, наконец, вставило. Я осознал это. На лице у меня блуждала блаженная улыбка, однако долго она не задерживалась, ибо гримасы беспорядочно сменяли одну другую, глаза, я просто чувствовал это, лезли на лоб, а голова уже рисовала в воздухе хаотичные зигзаги.

Было хорошо, и я радовался этому внезапному приливу эндорфина.

В голове не осталось и следа мыслей. Я просто бесновато дергался под ритмичную музыку, совершенно не задумываясь, кто я или что я. Но внезапно испугался. Испугался того, что эта прекрасная эйфория сейчас пройдет, и я вновь вернусь к своей серой скучной жизни. Нет уж, этого нельзя допустить!

Уже без помощи мундштука я насыпал новый трек в два раза больше первого и ни секунды не мешкая вдохнул это белое счастье, восьмое чудо света, безо всякой помощи скрученной купюры.

Нос привычно обожгло, но уже не так сильно. Вторая порция пошла легче, и я радовался этой мелочи, будто от этого зависела моя жизнь. А может и зависела?

Неожиданно заиграла моя любимая песня. Жесткий дабстеп. От счастья я чуть не умер. Мгновенно подорвавшись с места, стул с невероятным грохотом упал на пол, я лихо крутанул верньер громкости на сабвуфере, добавил басов и, как полоумный пустился в пляс, крутясь, топая ногами и рисуя в воздухе удивительно подвижными руками разнообразные пируэты, абсолютно не задумываясь о том, мешаю ли я кому.

Танцевал я примерно с полчаса, постепенно увеличивая громкость и во всю глотку распевая знакомые слова песен. Под конец я разошелся на столько, что пытался исполнить брейк-данс прямо в моей узенькой комнате и, черт возьми, у меня получалось, клянусь Богом – я был на высоте, если бы вдруг не осекся и не плюхнулся на пол как мешок с картошкой.

Бодрящая музыка перестала играть, должно быть закончился плей-лист, но меня это не волновало. Я валялся на грязном полу и восхищенным взглядом смотрел на не менее грязный потолок, весь покрытый какими-то черными копотными пятнами и паутиной. Но мне это было до фонаря. Я валялся, смотря, как потолок поднимается все выше и выше, потом перекатывался с боку на бок без особой на то причины, и благодарил «дерьмо» за подаренное мне счастье. Однако один звук смог вывести меня из райского состояния: щелкнул замок входной двери дома. Осознание пришло не сразу, а когда пришло – я чуть не умер со страху.

Мгновенно подорвавшись с места, я потушил свет, лег на кровать и сделал вид, что сплю. Зачем? За дверью раздались быстрые шаркающие шаги, по направлению к моей комнате и какое-то недовольное бормотание. Я замер с закрытыми глазами, ожидая стука, вполголоса молясь всем Богам мира, чтобы монстр за дверью меня миновал.

В дверь постучали. Я все еще лежал на кровати, боясь даже пошевелиться. В голове отчаянно тлела мысль о том, что, быть может, меня еще пронесет и хозяйка уйдет, решив, что я сплю, но надежда эта была, откровенно говоря, слабой. Спустя полминуты упертый звук раздался вновь. Меня знобило. Бросало то в жар, то в холод. Я нехотя встал с кровати, зажег свет и открыл дверь.

В зале стояла, скрестив руки на груди, хозяйка дома, одетая в красный халат, явно на два размера меньше, чем ей положен. Увидев ее нелепый вид, я мгновенно закрыл дверь и коротко заржал. Когда я вновь открыл дверь, на ее лице читалось недоумение. Я поднял руку, показывая, что произошло недоразумение, но ее вид был настолько смешен, что мне было очень трудно сдержать хохот.

Ей было около шестидесяти лет, хотя выглядела она гораздо старше своих лет, недостаток в росте воздался в большом, выпирающем животе, грязные, седые волосы слипшимися космами спускались с макушки и падали на морщинистое лицо. Маленькие жадные глазки сверлили меня ненавистным взглядом, а губы подрагивали, готовые в любой момент вылить на меня ведро грязи. Но этого не произошло.

– Что здесь происходит? – осведомилась она грозным, противным голосом, от которого мне просто захотелось перетянуть ей с ноги по роже.

Я старался не встречаться с ней взглядом, ибо понимал, что мои зрачки сейчас размером с пятирублевую монету. Поэтому я смотрел в пол, прикрыв глаза, делая вид, что мне очень хочется спать. Для достоверности я даже зевнул, но получилось не очень правдоподобно. Это меня тоже развеселило.

Я не сразу нашелся, что ей ответить, поэтому пришлось сказать первое, что пришло в мою одурманенную голову:

– Простите, Марь Ивана, – сказал я, как можно более сонным голосом, – просто отдохнуть хотел, а музыка меня расслабляет...

– Два часа ночи, если ты не в курсе, – злобным голосом иронично сказала она, привставая на носки и заглядывая в мою комнату.

А мне вдруг опять стало очень смешно, когда я осознал, что домоправительницу зовут Марь Ивана. Думаю, вы уже поняли причину моего очередного приступа веселья. Так заядлые растаманы величают марихуану. Я подавлял внезапный приступ хохота всеми силами. Кажется, я побагровел от этого напора смеха, но сдержаться все же смог. Смех был бы без причины, нормальный человек никогда бы не засмеялся от этого факта, но стоило мне еще раз об этом вспомнить, как мои щеки надувались, а глаза застилала тонкая пелена слез.

Я все же хохотнул, коротко, это было скорее похоже на резкий выдох, и сразу же пришел в себя. Мой язык вдруг развязался:

– Прошу прощения, Мария Ивановна, я вел себя безответственно и поступил как настоящий эгоист, – я поэтично положил правую руку на сердце, – клянусь вам, что такого больше не повториться. Все мы люди и все мы грешные. Еще раз прошу прощения!

В оглохшей тишине она смерила меня подозрительным взглядом, но ничего не сказала, и в этом безмолвии я вдруг услышал, как скрипят друг о дружку мои зубы. Нижняя челюсть, словно в лихорадке, с колоссальной скоростью двигалась из стороны в сторону. Если бы я не сумел остановить это, то через час такого танца мои зубы превратились бы в белый порох. Порох! Боже, у меня же осталось еще «дерьмо»! Надо срочно вдогонку занюхать еще один трек.... Как я об этом раньше не подумал? Внезапно я поразился гениальности этой мысли.

– Что ты творишь-то? Ночь на дворе уже, а ты музыку свою идиотскую включаешь, мне такие жильцы тут не нужны. Хорошо, что соседи...

Она все говорила и говорила, а мои мысли разбрелись куда-то совсем далеко...

Пляска зубов прекратилась, но теперь я просто нещадно сжимал челюсти. Казалось, я их вот-вот сломаю.

– С тобой все нормально? – спросила она, закончив свой словесный высер. – Ты какой-то нервный...

– Тяжелый день выдался... Вот спать собираюсь...

Она долго пыталась встретиться со мной взглядом, а я все зевал, отирал лоб и изучал пол.

– Ладно, отдыхай, – сказала она, разворачиваясь и делая шаг назад, – только больше никаких мне фокусов, а то выселю!

Она пригрозила мне пальцем.

– Доброй ночи, – просто сказал я и закрыл дверь.

Через какое-то время я услышал, как захлопнулась входная дверь, и вздохнул с облегчением. Сев за стол я бесконтрольно высыпал все, что оставалось в пакетике, сделал последний трек и занюхал его.

Шмыгая носом, откинулся на спинку стула. Я чувствовал, как во мне кипит энергия, чувствовал, как она просится наружу, но танцевать в доме было занятием опрометчивым. Нужно было идти на улицу. Но что делать там? У меня нет денег даже сходить в самый отстойный клуб. Тем более если валить отсюда надолго, то надо чего-нибудь пожевать. И тут, прислушавшись к состоянию своего желудка, я заметил, что жрать не хочу совершенно. Какая же приятная неожиданность! Ох уж это «дерьмо»!

Решив, что дома торчать нет смысла, я, накинув куртку, покинул стены приютившего меня дома.

II: МУЗЫКА-КАЙФ

На улице было тепло. Прохладный ветерок приятно обдувал лицо, унося, словно морской прибой, все проблемы моей нелегкой жизни куда-то совсем далеко, оставляя на поверхности островки безмятежности. Но они вернутся ко мне, обязательно вернутся, ведь не бывает так, чтобы горстка какого-то порошка помогла решить трудности. Нет. Просто она спрятала их, увела за занавес моего мироощущения, отодвинула на второй план, сконцентрировав мое внимание на чем-то прекрасном и удивительном, как, например, эти небесные звезды. Человек видит их каждую ночь, но вряд ли он осознает то, что свет, который мы наблюдаем, может быть светом уже давно погасшей звезды. Первоисточник умер, а свет, пробираясь сквозь расстояние, которое и вообразить невозможно, предстает пред людьми, которые не в силах понять его подвиг. Звезды – разве это не прекрасно?

– Звезды... Разве это не прекрасно? – сказал я сам себе, глядя на млечный путь.

Выйдя за калитку, я сунул правую руку в карман и нащупал там наушники. Безумно обрадовавшись этой находке, я надел их и включил музыку. Заиграло «техно». Идя вдоль дороги, я с идиотской гримасой двигался в такт музыке и плел в воздухе паутину причудливых движений руками. И мне было абсолютно наплевать, кто, что обо мне думает. Хотя людей на улице не было вовсе. Зомбо-люди уже давно сладко спят в своих кроватках, ожидая оглушительной трели будильника, который оповестит их о начале нового дня, который уже заведомо окажется просранным на предстоящей работе.

Я быстро, очень быстро двигался вперед, совершенно не задумываясь, кто я, что я и куда направляюсь. Казалось, что мои ноги превратились в независимый механизм, они жили собственной жизнью, они обладали разумом и все несли и несли меня вперед, словно желая показать мне нечто необычное. Я был абсолютно безмятежен, казалось, не было в мире того, что заставило бы меня заволноваться или расстроиться... Даже звезды, которыми я десять минут назад восхищался, уже не казались мне чем-то сверхъестественным. Звезды и звезды. Что в них особенного? Я вдруг поразился этой мысли. Неужели я становлюсь частью серой массы? Да и черт с ним...!

Я чувствовал в себе такой прилив энергии, такой энтузиазм, что казалось одно мое желание, одно только мое слово и мир падет к моим ногам. Я был уверен в себе на все двести процентов, я знал, что мне делать и как это делать. За час прогулки, мотая головой и подпевая играющему хип-хопу, я породил в своей голове десятки идей, которые помогли бы мне разбогатеть или сделать жизнь каждого человека на планете лучше. Я понял, что нужно людям для счастья, я осознал, что все-таки Бог есть, черт подери, я даже понял, кто убил Кеннеди. Но даже на это спустя незначительные мгновения мне было глубоко наплевать. Идеи приходили и уходили, сменяли одна другую, а я все танцевал и шел вперед. Только музыка оставалось постоянной.

С левой стороны от меня шла широкая лесополоса, огороженная ржавым забором. Снова подул ветер, зашевелив кроны деревьев. Я остановился и, вытащив наушники, стал вслушиваться в звуки природы. Упоительный шелест ласкал барабанные перепонки и будоражил воображение. Было бы неплохо прожить всю свою жизнь где-нибудь в лесу рядом с птицами и зверьми, стать отшельником. Готовить обед на костре и купаться в реке. Жить в самодельной хибарке...

Я улыбнулся собственной идее и, надев наушники, двинулся дальше.

Еще примерно через час я вышел к набережной и просто остолбенел от красоты. Мой рот открылся, глаза засверкали, а сам я не мог вымолвить и слова – так я был поражен увиденным зрелищем. Огни фонарей, что шли вдоль неширокого русла реки, игриво переливались в темной воде, полная Луна бросала свое отражение на водную гладь, а ветер, что сумел добраться сюда и не заблудиться в многочисленных и гигантских постройках этих каменных джунглей шевелил кроны невысоких деревьев, что росли прямо напротив набережной. Этот мягкий шелест в очередной раз проникал в мои уши, будоражил сознание и вселял уверенность в том, что жизнь прекрасна. Я был таким глупым, что не замечал всего этого раньше. Как бы по-идиотски это не прозвучало, но «дерьмо» открыло мне глаза.

– Мир удивителен. Разве это не прекрасно?

Я поднялся на мост. Мимо меня проезжали редкие автомобили. Облокотившись о невысокий заборчик, я любовался этим чудесным зрелищем и все не мог понять, какой же я раньше был слепой, что не замечал такой красоты...

Современный человек незряч. Он ослеплен собственными проблемами, которые мешают ему сделать шаг в сторону и взглянуть на себя со стороны. Он похож на хомяка, который бегает в колесе, пытаясь добежать до своей цели. Так и помрет, не пройдя и сантиметра пути...

Под мостом проплыл теплоход. Его огромные лопасти будоражили воду и я, видя эти игристые волны, эту белую пену, неожиданно захотел искупаться. Вглядываясь в темную воду, я видел, как крутится винт теплохода, видел, как сразу за ним закручивается небольшой подводный смерч... Красиво...

Сняв с себя куртку и бросив ее на холодный асфальт, я ловко забрался на заборчик. Он немного подрагивал, но меня это нисколько не заботило. Выпрямившись во весь рост, я полной грудью вдохнул такой свежий ночной воздух. Я был всемогущим. Безудержная энергия переполняла меня. Я понял, я осознал, что если сию же секунду не сделаю то, что задумал, мой мозг не выдержит такого напора адреналина, и я сойду с ума. А мне этого чертовски не хочется, я чувствую в себе огромный потенциал, который требует реализации...

Позади меня вдруг громко и протяжно скрипнули тормоза. Я нехотя обернулся. Кто посмел помешать моему единению с природой? Кто бы ты ни был – ты поплатишься... Одним колесом заехав на пешеходную дорожку, остановился черный джип, из которого вышел мужчина с длинными волосами, в каком-то облегающем топике и зауженных джинсах. За долю секунды в моей голове отложился сломанный и, по всей видимости, не раз нос, здоровенная нижняя челюсть, маленькие глаза и длиннющие волосы, сияющие и переливающиеся своей мягкостью в свете тусклых уличных фонарей. Прическа ему не шла абсолютно. Под его скуластое лицо подошло бы что-то короткое, а не эта грива. Тут существует только два объяснения: либо у него ужасный вкус, либо, что самое печальное, что он гомосек. Судя по его одежде – второе. Вдруг я осознал, как же я ненавижу геев. И не потому, что они одеваются, как женщины или домогаются до порядочных мужчин, нет, это все их личное дело. Проблема вот в чем: у гомосеков детей не бывает. В нашей-то стране матушке детей и так не шибко производят, а тут эти, к-хм, мужеложцы, не только с сраными флагами толкают свою детоненавистную пропаганду, так еще и болячки всякие распространяют.

Весь этот сумбурный поток мыслей пронесся в моей голове за пару секунду и по окончании этого процесса я уже был зол на мужчину. Испортит сейчас, сука, ночь мне и судьбу себе.

– Эй, приятель! – крикнул он мне, поднимая руки на уровне груди. – Давай-ка ты спустишься, и мы поговорим. Что у тебя случилось?

Я пафосно спрыгнул. Парень заметно удивился.

– Хочешь поговорить со мной? – я сунул руки в карманы и начал медленно и угрожающе подходить. – Ну, давай поговорим, – я сплюнул. – Ты гей?

Незнакомец растерялся. Он стал отходить к своей машине, бегая взглядом.

– Да че ты ссышь, а? – скривил я неприятную рожу. – Не беси меня...!

– Это не ваше дело, – сказал, наконец, он. – Я думал, вам нужна помощь. Давайте просто спокойно попрощаемся...

Он открыл дверь автомобиля, и хотел было в него сесть, но я резко сократил дистанцию и легким ударом в грудь, оттолкнул его от двери.

– Я просто задал вопрос, – спокойно ответил я, хотя ярость уже практически переполняла меня, – я социальный работник, провожу опрос. Ответь на вопрос? Ты гей? Ты пидарас? Педик? Содомит? Мужеложец? Ты – гей?!

– Господи, да ты под кайфом! – испуганно сказал он, встретившись со мной взглядом.

Я немного смутился.

– Ты против? – участливо спросил я.

– Что тебе от меня нужно? Я тебя не трогал и проблем не хочу, поэтому давай...

Не знаю, что со мной случилось. Еще секунду назад я слушал этого человека, а уже в следующий момент моя рука, как будто живя своей собственной жизнью, почти без замаха ударила потенциального гомосека прямо в грудь. Он сложился пополам и замолчал, яростно откашливаясь.

Потом я начал колотить его ногами. Причем мой мозг осознавал поступки уже после их совершения. А я все лупил его и лупил, сыпля проклятьями и пологая, что это все большой и очень реальный сон.

В голове отчаянно трепыхалась мысль о том, что же я все-таки делаю? Как я могу бить такого же человека как я? Даже если он гей... Это... не по-человечески как-то... Мало ли что с ним в жизни случилось. Никто от этого не застрахован.

Побои прекратились, когда рядом остановилась еще одна тачка. Из нее ловко выбрались трое парней.

– Эй, мужик, ты че делаешь? – они замерли в нескольких шагах от меня.

Я почти трезво посмотрел на гомика. Он валялся без сознания в какой-то нелепой позе и весь в крови.

Я вдруг испугался. Я что, убил его? Убил...? Его...? За что я отнял у него жизнь? За то, что он гей? Но ведь он такой же человек, как и я...! Какое я имел право...? Боже, мне ведь жить с этим...?

Господи, я думал, мой мозг сейчас взорвется. Столько противоречивых мыслей сразу. За доли секунды они сотнями сменяли друг друга. Я уже практически пустил слезу, как вдруг звук взводимого курка вернул меня в равновесие. Я поднял глаза и увидел, как какой-то бритоголовый хрен наставил на меня пушку. Чертова пушка. Глок. Я впервые такой видел.

Двое других парней щупали пульс у избитого человека.

Бритоголовый продолжал удерживать пистолет на уровне моей головы и молчать.

Несколько секунд мы гипнотизировали друг друга яростными взглядами. Я поразился своему зоркому зрению. Я видел мельчайшие детали оружия. Видел стрелянную поверхность ствола. Видел регистрационный номер. Видел, как дрожит палец человека на спусковом крючке. И в следующий момент, когда палец на скобе вдруг напрягся, я рванулся к перилам моста и, не задумываясь, спрыгнул.

Последнее, что я услышал, были удивленные выкрики людей.

Уж не помню, в какой позе мое тело вошло в воду, я догадался сгруппироваться уже в воде, но падение было довольно болезненным. И я думал об этом, пока медленно погружался в воду. Мне стало легко и спокойно. Вода... Она была повсюду. Она возмущенно тыкалась в нос и уши, пытаясь выпроводить оттуда воздух. Но мне это было абсолютно не важно. Я погружался и погружался, думая о том, почему я не родился маленькой рыбкой и не могу жить здесь вечно... Рыбки не бьют людей, только потому, что те, не такие как другие, не уничтожают планету своей алчностью и амбициями, размером с кафедральный собор. Они просто спокойно живут, не нарушая баланс сил этого мира. Только лишь человеку дана власть изменять баланс. Из всех возможных существ, Бог наградил этим даром самое худшее создание...

Грустно...

Потом мне стало как-то не комфортно, я догадался, что не дышу и начал медленно всплывать... Руки и ноги не слушались, они, словно были из ваты. Кое-как совершая нужные движения, я выплыл. Голова была тяжелой. Холодная вода, изрядно пахнущая нефтью, прочистила мозги и спустила меня с небес на землю.

Часто дыша, я поднял глаза на мост. Там собралась куча народа, которая удивленно гомонила, словно встревоженный улей и таращилась вниз. Я впервые был объектом внимания... Жаль, что мне насрать... В центре стоял тот самый мужик, но уже без ствола и изумленно смотрел на меня.

Я махнул ему рукой и начал плыть к берегу. Я вообще плохо плаваю, а теперь, когда конечности перестали меня слушаться, плыть стало вообще невозможно. Мышцы время от времени передергивались. Меня трясло, и, судя по всему не от холода, ибо какого-либо морозного состояния я не испытывал. Мне просто было не по себе.