Текст книги "Офисный планктон, или туда и обратно"

Автор книги: Артём Кулабухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– «На пересечении 7й и 8й улиц к концу года будет достроена очередная церковь. Каждый желающий сможет исповедаться, каждый нуждающийся сможет утолить голод простой, но бесплатной пищей». Отлично, я буду туда ходить.

– Утолять голод?

– Исповедоваться, – грубо ответила она.

Менеджер обронила случайный смешок. Да! Вот оно!! Наконец-то я смог пробудить в ней хоть немного веселья. Окрыленный успехом, я судорожно стал внимать словам примадонны, ожидая случая подколоть. Да, я вел себя как шакал, вьющийся в предвкушении мясного пира вокруг умирающего льва, но, во-первых: примадонна отнюдь не лев, а во-вторых: когда дело касается прекрасной женщины – границы моей морали корректируются по ходу дела.

Мадонна продолжила:

– Ходила я исповедоваться в церковь, что на 9ой улице, к одному священнику. Но когда я начала ходить каждый день, он вдруг перевелся в другую.. церковь. Да еще и с понижением сана, что странно (а странно ли?). Следующий же священник мне не понравился. Теперь буду в новую церковь к этому ходить. Все ему рассказывать.

«Господи, дай сил бедному служителю твоему» – помолился я не без иронии не вслух за этого священника. Бедняга еще пока не знает, какой сюрприз ему судьба уготовила.

– А вы? Что вы для бога делаете? – вдруг спросила она.

– Да мы совсем не религ…, – но я не закончил, так как менеджер незаметно для баржи коснулась моей ноги.

– Лично я, – начала она, неестественно округлив глаза, что придало инфантильности ее милой мордочке, – Я молюсь дома. Каждый день я благодарю боженьку за все, что имею и прошу, чтобы он всегда и впредь давал мне сил и вкусную еду. А еще прошу, чтобы боженька оставил мне место в раю.

Я подумал, что у моей спутницы от убийственного запаха нафталина поехала крыша, но потом до меня дошло, что она всего лишь провоцирует.

– Рай доступен лишь мученикам, – прогудела баржа.

– Вот как. Сам Моисей не изрек бы лучше, – согласен, тупость, но я тогда так сказал.

– Какой еще Моисей? – искренне не поняла примадонна, но совершенно забив, обратилась к менеджеру, – Ты, милочка, в рай не попадешь.

– Почемууу?… – менеджер сжала губы в бантик и свела брови, таким образом, она откровенно стала похожа на идиотку.

В принципе, я понимаю, что это было жестко. Я имею ввиду толстый стеб менеджера над баржей. Но, вспомнив начало знакомства, я-таки успокоился. Женщина – не женщина, если не отыграет свое унижение.

Как я уже сказал, стеб был на грани фола, и мне казалось, что примадонна готовит контрудар, так как по идее она должна была все понять. Но последняя не только не готовила ничего подобного, но и с удовольствием, заглотив наживку, вступила в диалог.

– Бедненькая, ты даже не знаешь… – искренне посочувствовала она, – как я уже упомянула, в рай попадают мученики. Тем же, кому не повезло при жизни на земле получить красоту, рай не светит.

Сначала я подумал, что примадонна комплексует из-за внешности и потому несет этот бред, но затем она добавила:

– Таким как ты и я, прямая дорога в ад (и никакого чистилища!). Красота – наш дар. Красота – наше проклятье.

Все это было сказано предельно серьезно…

Мы с менеджером переглянулись. Неловкая пауза.

– А ты не так тупа, как я думала вначале. Знаешь, милочка, чтобы верить в бога – нужны мозги. А ты, – примадонна обратилась ко мне, – вонючий атеист, да?

– Ну не вонючий вроде…

– Раз атеист – значит вонючий, и тупой, и вообще!

Я решил перевести безнадежную тему:

– А вы предпочитаете моду XIX века?

– Да. Предпочитаю. И именно XIX.

– Почему?

– Потому что мои формы были модны именно тогда (на самом деле никогда). Был в те времена такой мужик, Рубенсом звали. Вот он рисовал пышных дам. Недаром нас называют Рубенсовые женщины.

Нет, Рубенс, насколько я знаю, любил крупных женщин с пышными формами, но Примадонна была крупнее всех женщин с его картин вместе взятых.

– Но Рубенс умер не в XIX веке, а гораздо раньше, – заметил я.

– А ты еще откуда знаешь, лично его хоронил, что ли? – взбесившись, съязвила она и манерно отвернулась в сторону.

Вот чёрт. Какая бы она ни была, но я не хотел ее обидеть. Я честно пожалел, что поправил ее и вообще подкалывал. Но поймите меня правильно. Я сижу с женщиной своей мечты в пивном баре, напротив расположился невежественный донельзя, грубый и злой монстр. Я в отчаянном положении и пытаюсь, как могу, развеселить менеджера, чтоб эта бледная и скучная пьеса хоть отдаленно напоминала то шоу, что я обещал.. а между тем уже 8:50 вечера на часах..

НО ТУТ…

С громким звуком распахнулась дверь бара. В дверях нарисовался он. Супергерой, которого я так ждал. Король автобусных остановок, отец хитрости, мать тупости и просто беспринципное хамло – Молния!

Он прошел через бар, и, дав по пути какому-то алкоголику сильную затрещину (видимо его знакомый, поскольку тот улыбнулся и накатил еще рюмочку), плюхнулся на свободное место рядом с примадонной.

– Ты опоздал, – сказала примадонна поддельно агрессивным тоном.

– Я мужик, мне полагается немного опаздывать! – бодро ответил молния.

Я сразу посмотрел на менеджера. Она улыбнулась и легонько ударила меня в бок. Да, менеджер и Молния явно имели разные представления об этикете. Хотя, скорее всего в лексиконе бывшего капитана футбольной команды само слово «этикет» отсутствовало за ненадобностью.

Вкратце опишу этого мистера. Ведь тогда (ну вы помните тот случай в автобусе… не забыли? Я на вас надеюсь) я так и не успел должным образом описать его. Так вот. Это был большой, очень грузный, красномордый, лысеющий, вечно улыбающийся морж. Одет он был в старые штаны на подтяжках и белую рубашку, то есть, возможно, она и продавалась как белая, но по истечению многих лет и n-ного количества вёдер пота стала жёлтой (причем кое-где чуть светлее, а кое-где, особенно в области шеи и подмышек чуть темнее). Сквозь рубашку явно просвечивала тельняшка, да так, что иногда казалось, будто и сама рубашка не желтая (или все-таки белая?), а именно что в морскую полоску. На ногах, я не совсем уверен, что именно было, но, по-моему, резиновые сапоги.. ну а что? Осень же, лужи! Его маленькие свиные глазки быстро бегали по сторонам, словно в поисках очередного источника его аномально смешных шуток. Прямо как тогда.. в школе.. но тогда его глазки бегали в поисках меня и мне подобных, чтобы в итоге самоутвердиться за наш счет. Боже, я как вспомню.. А ведь он тогда нравился самым красивым девочкам.. Блин, ну почему школьницы такие идиотки? Ладно, я признаю, без зависти с моей стороны здесь не обошлось.

– Так, давай я тебя представлю, – начал я, ну и продолжил. – Девушки, это Молния. Молния, это девушки.

– Ооо, мадам, выглядите просто как сексуальная самка человеческого рода! – сказал Молния (кому бы вы думали? Правильно..) менеджеру.

Я взглянул на примадонну. Я боялся, что она расстроится, но ей было как будто все равно, что обрадовало, но и удивило меня. То есть вроде прокатило, но мне все же было неловко.

– Эээ тут путаница возникла. Понимаешь, Молния… Это да, это как бы свидание в слепую для тебя, но не с ней, а вот с той, что рядом с тобой.. знакомься, это примадонна.

Ну, тут стоит отдать должное молнии, он не растерялся.

– О, ну так это даже и лучше! Я просто думал, что такое сокровище не может быть без пары! – он поцеловал лапу примадонне.

– Я тоже рада, а то, когда пришла и впервые увидела это (она указала на меня пальцем-обрубком), то подумала, что батя совсем охренел пихать мне каких-то глистов. А вот ты, я вижу, настоящий мужик. Я люблю альфа-самцов, которых есть за что ухватить.

Меня все это ничуть не задело, а наоборот даже и позабавило.

– Ну так, Молния, почему ты опоздал? – спросила менеджер.

Мне это показалось очень смешным. Ну не смогла столь утонченная девушка смириться с тем, что её привилегию «опаздывать» приписал себе какой-то неотесанный мужлан. Напоминаю, что она опоздала на 3 минуты, то есть как бы и не опоздала, но все же её крайне не устраивало видение этикета Молнией, хотя повторюсь, он этого слова не знает.

Молния вздохнул протяжно и ответил:

– Да у этого бара никудышный швейцар! Я парканул свой автобус напротив входа, а он мне говорит, мол, ты че, убери, здесь нельзя…

– Ты приехал на автобусе? – спросила менеджер.

– Ну я ж сказал уже! Да, на автобусе, экая ты глухая тетеря! Так вот, я говорю ему, типа ну припаркуй, где надо, и кидаю ключи в него… ему, я хотел сказать, ему кидаю ключи. Он не ловит. Ключи ударяются об него и падают на землю. Очень тупой швейцар. Пришлось мне самому, значит, подбирать ключи и парковать автобус в соседнем дворе. Ну, чаевых этот урод точно не получит.

Так. Во-первых, даже гипотетически чаевых от молнии получить невозможно. Во-вторых, в баре нет швейцара, а тот бедолага был скорее всего лишь охранником, который стоит там, чтобы требовать паспорта с малолеток.

– Молния.. ты вот приехал на автобусе.. ты не будешь выпивать? – спросил я озадаченно.

– Да с чего ты взял, что не буду? – искренне удивился водитель.

– Ааа… я понял, ты завтра заберешь его?

– Что, сдурел совсем? На ночь я его здесь не оставлю, сопрут еще нахер!

– Автобус сопрут? – подключилась менеджер.

– Ну да! А по-твоему, заинька, о чем мы говорим? Не, коп, твоя баба, конечно, красивая, но в голове пуууусто, как в твоем бокале.

Все посмотрели на мой бокал. Он был полон.

– Он полон, – констатировал я.

Три секунды понадобилось, чтобы компьютер в голове молнии разработал алгоритм последующих действий. Собственно, все просто. Он схватил мой бокал и парой глотков осушил его.

– Пусто, как в твоем бокале сейчас, – довольный своей реабилитацией закончил здоровяк.

Менеджер снисходительно отнеслась к глуповатому водителю.

– А ты сообразительный, – подытожила она.

Воцарилось пятисекундное молчание. А затем мы втроем (я, менеджер и примадонна) синхронно рассмеялись над этим замечанием. Впрочем, молния присоединился к нам и тоже рассмеялся во весь голос. Он гоготал так, что затмил нас всех вместе взятых. Складывалось впечатление, что он решительно не понимал причину всеобщего веселья. Хотя нет.. он точно ничего не понимал, ведь потом:

– Я – не я, если не поверну все в свою пользу, – улыбаясь, сказал он.

То есть вы поняли, молния думал, что всех просто поразила его находчивость..

Осознав это, мы снова засмеялись. И снова втроём. И снова Молния присоединился чуть позже. И снова он перекрыл наш смех своим гоготом.

Какое-то время мы беседовали. Ну как беседовали: примадонна жаловалась на давление, а молния травил байки со школы (не забыв упомянуть тот случай, когда накидал мне опарышей в макароны, а я не заметил и съел их). Менеджер тоже рассказала какую-то забавную ситуацию из жизни, а сам я сидел и тупил, только раз рассказав анекдот, который, впрочем, успеха не имел.. и это еще мягко говоря, ведь он мне самому не нравился, но ничего лучше вспомнить, увы, не смог.

Мы осушили по несколько бокалов, когда примадонна вдруг достала то, о чём я в шутку упомянул выше, а именно мундштук.. Образ был дополнен окончательно и бесповоротно! Затем она грациозно закурила.

– Извините, у нас не курят, – сказал официант, подошедший к нам.

– А я и не курю, – огрызнулась примадонна.

– Нет, вы курите, – спокойно отреагировал официант.

– Докажи, – подвыпившая примадонна оказалась даже хуже трезвой, хотя, казалось бы, куда уж хуже…

– Что доказать? Вы курите, а это запрещено, – официант начал терять терпение.

– Слышь, ты, пиявка паршивая, мой отец гостинничный магнат (о, да!), он тебя по миру пустит и эту клопоёбку в порошок сотрет, невежда сраный! – ну все, толстуху понесло…

– Я пошел за хозяином, он обычно сам решает такие вопросы, – сказал официант и ушел под раскаты грома понятно чьих не слишком христианских ругательств на второй этаж, видимо, там находился кабинет владыки.

Через пять минут спустился хозяин. Это был высокий мускулистый мужчина, явно владеющий каким-либо из видов рукопашного боя.

Запахло жаренным.

– Сюда его веди! – скомандовала примадонна.

– Спокойно, дорогая, мужик все уладит, – сказал молния и почапал к владельцу.

Они отошли вдвоём. Я слышал, как хозяин смеялся, и они с молнией о чем-то говорили несколько минут. Затем спортсмен ушел обратно наверх, а молния вернулся к нам.

– Все устроено, дорогая, кури на здоровье! – объявил он.

– А твой выщелдак (вроде так она выразилась) способен на такое ради своей дамы? – не унималась пьяная примадонна.

– Уверена, что мой выщелдак на многое способен ради меня, но попрошу вас впредь не оскорблять его, – отрезала менеджер.

Пьяная примадонна сидела и косыми от алкоголя глазами сверлила мою спутницу. Затем ее сигарета выпала из мундштука и скатилась на пол. Но примадонна этого не заметила и продолжала затягиваться пустым мундштуком. Выглядело это омерзительно.

– Да пожалуйста, – сказала наконец она и обратилась к молнии, – любимый, а как ты договорился с этими идиотами?

– Дорогая, я ж мужик, такие вещи заложены во мне природой, да и с владельцем мы давно знакомы, как братья почти, – похвастался он.

– Ну? Видала какого альфа-самца я себе отхватила? – спросила примадонна у менеджера.

– Ой, вы друг друга стоите, – улыбнулась последняя.

– Эх, шнурки развязались! – подозрительно громко сказал молния.

Он наклонился их завязывать, но как-то странно… Он вплотную приблизился ко мне.

– Коп, – зашептал он, – короче, брат, я этого владельца первый раз видел, ну я ему денег предложил, вот… и мы, мы с ним в сумме сошлись, ну чтоб примадонне покурить дали, чтоб глаза закрыли на это, понимаешь..

– А чего он смеялся?

– А! Это он засмеялся, когда услышал сумму, которую я предложил сначала..

– Ну а я причем? – я сказал во весь голос, потому как понимал, к чему он клонит.

– Да погоди ты, я за пиво сам за свое заплачу, ты главное это оплати, – он кинул мне скомканную бумажку к ногам и снова сел за стол, обняв примадонну и расплывшись в фальшивой улыбке.

Я сидел с каменным лицом и не собирался наклоняться. Тоже мне, великий комбинатор.

– Коп, брат, у тебя шнурок развязался, – не сдавался потный водитель автобуса.

– А я уверен, что это не так.

– Да точно говорю, я видел, когда свой завязывал. Ну? Чего? Ты будешь поднимать.. ой, то есть завязывать?

Наверное, не стоит объяснять, насколько сильно меня это взбесило. При других обстоятельствах я послал бы его в задницу, но дело в том, что в тот момент менеджер держала меня за руку под столом, и меня раздирало от нежности. Я не хотел ничего портить и поэтому все же, поборов свою гордость (ее остатки), достал бумажку. Я естественно не стал делать вид, что завязываю шнурки и просто поднял её. Молния это заметил и с присущим ему актерским мастерством подивился, мол, как быстро и незаметно я шнурки завязываю. Господи, какой хитрец, ну просто куда деваться! Я посмотрел на сумму. Как и ожидалось, сумма была немаленькой, примерно в десять раз дороже обещанных молнии четырех бокалов пива.

Молния, оценив вновь сложившуюся ситуацию понял, что пора закругляться. Ведь теперь за свое пиво-то он платил сам.

– Ну, пора и честь знать! – сказал он, – по домам?

– Ага… ИКЪ… тю епт… ИКЪ! ИКЪ! ИКЪ! – отвратительно заикала пьяная толстуха.

Мы оплатили счет, соответственно я оплатил курение примадонны, встали и вышли из бара. Я обменялся рукопожатием с Молнией. Примадонна протянула мне лапищу, ну знаете, как в XIX веке, для поцелуя. Я решил не искушать судьбу и пожал её, то бишь лапищу.

– Чао-какао, – процедила примадонна менеджеру.

– Пока, товарищи, – ответила та.

Молния ухватил баржу за то место, которое у людей называется талией, и прижал к себе, страстно засосав жабу в ее жабьи губы-экскаваторы.

– Идем… к тебе… в автобус, – умирая от любви и возбуждения, простонала примадонна.

– Идем дорогая, там как раз есть раскладная медицинская кушетка, – предложил молния. Он обнял ее, и вместе они образовали гигантский шар, в страстном порыве катившийся в сторону двора, где вроде как стоял тот самый автобус.

– А ведь кого-то будут на ней лечить, на кушетке-то, – сказал я, – хотя.. вряд ли она выдержит две тонны чистого свиного жира и десять терабайтов абсолютной тупости.

– Нет, конечно, не выдержит, – устало улыбнулась менеджер, – не выдержит их сумасшедшей любви…

– Лично я не верю в сумасшедшую любовь, верю только в сумасшедших людей.

– Поверь, здесь я именно это и имела ввиду, – снова улыбнулась она.

– Можно провожу тебя? – спросил я.

– Конечно, я не далеко живу, всего 4 квартала вниз по улице.

Мы шли молча. Мне было грустно. Я хотел удивить ее нестандартным свиданием с клоунами… хотел блеснуть на их фоне умом и чувством юмора.. эх, жаль, хороший был шанс.

– Мы пришли.

– Ясно, ты извини за этот театр абсурда, я хоте…

Но я не договорил, потому как она неожиданно поцеловала меня в губы. От неожиданности я отшатнулся.

– Почему? Разве это не был провал?

– Ты чего? Я хохотала в душе, как сумасшедшая! А эта ситуация с запиской под столом.. настоящий шедевр! Я так не забавлялась никогда в жизни! Ты открыл для меня новый жанр.. Никогда не думала, что можно так упиваться чужой тупостью, беспросветным невежеством и хамством, и наглостью, и.. я не знаю.. устала продолжать, этот ряд «достоинств» все равно стремится к бесконечности.

Я смотрел ей прямо в глаза.

– Поверить не могу, что ты поняла это. Да это мой любимый способ развлечься. Но одному не так круто… Блин, я был уверен, что это провал, что свидание ужасно, что ты..

– Ну все, хватит, я уже сказала, сто раз повторять не буду, я рада, что ты меня позвал на это, бесспорно, гротескное шоу.

Она снова поцеловала меня. На этот раз я не сдрефил, обхватил ее и крепко прижал к себе. Мы долго обнимались. Я даже подержал её за грудь.. ну как подержал.. сделал вид, что поправляю рубашку и коснулся тыльной стороной ладони. Спасовал я тут, согласен.

Простояв так энное количество времени, мы все же расцепились. Затем, еще постояв, просто невинно постояв, мы попрощались, и я ушел домой с прекрасным настроением. Это был лучший из возможных сценариев.

По дороге домой, кроме мыслей о ней, в голове был так же поднят вопрос о лицемерии с моей стороны в отношении Молнии. Дело в том, что в школе я его ненавидел, поскольку он самоутверждался за мой счет. Теперь же я делал тоже самое, но не силой, а «умом». Я показал менеджеру, насколько скудно его мышление. Однако в итоге вывод я сделал скорее положительный для себя, нежели наоборот. Да, лицемерие и ханжество здесь имели место быть, но не в таких масштабах, чтобы корить себя за это. Ведь, когда молния задевал меня или запирал в женском туалете, я действительно расстраивался, и до слез было все это обидно, он именно что унижал меня. То есть он самоутверждался, я страдал. Он выигрывал, а я проигрывал. А сегодня он даже и не заметил ничего. Его самолюбие задето не было, верно? Верно. А, значит, что и проигравших нет, ибо страданий никто не испытывал. Я выиграл, проигравших нет. По-моему справедливо рассудил, логично, как думаете?

5. Гараж

Хотя у нас как бы и было свидание, более того, имел место быть поцелуй, но события торопить никто не стал. Мы мило переписывались, при этом сохраняя тайну на работе. Будто школьники…

Сегодня же мы шли к моему другу Странному. Я хотел познакомить менеджера с ним. Вообще Странный был довольно странным человеком. Тринадцать лет назад он съехал в результате ссоры от родителей. Но проблема была в том, что съехал он в их же гараж. «Ой, поверьте, это ненадолго!» – бросил он им тогда напоследок. В то время, будучи школьниками, мы сильно завидовали ему и вообще восхищались его самостоятельностью. Но вот только прошли эти самые тринадцать лет… а воз и ныне там… То есть, вы поняли, гараж до сих пор был заселен этим чудом. Вообще внешне странный был очень даже и ничего. Длинные грязно-соломенные волосы, торчащие в разные стороны, забавное, до сих пор детское лицо, сам худющий, как спичка. Одет он был всегда, неважно зима или лето, в длинный, ниже колен, болотного цвета плащ, черный шарф, черную широкополую шляпу, как у инквизитора, и какие-то коричневые ботинки. Он немного напоминал писателя, страдающего алкогольной зависимостью. Вот только, если писателем он не был, ну или писал втихаря от меня, то алкогольной зависимостью он точно страдал, хотя как страдал… скорее наслаждался. Мы часто отвисали в его «бунгало». Пили пиво, смотрели фильмы, играли на музыкальных инструментах, снимали на камеру войны его оловянных солдатиков. Короче занимались ерундой в свое удовольствие.

На данный же момент на работе было очень тяжко. Продажи падали, поэтому Менеджера постоянно вызывали на ковер. Каждый день она сильно уставала. Мне было очень жаль ее, но на работе я ничем не мог помочь. А вот после работы мы иногда гуляли, ходили в кино, немного выпивали, болтали обо всем на свете. Разок я даже переночевал у неё. Просто невинно переночевал. Казалось, она снова обретала настроение. Но утром в офисе у меня сердце кровью обливалось, когда смотрел, как она понуро собирает отчёты и готовит себя к очередной пытке, то есть я хотел сказать к очередному рабочему дню. Собственно поэтому я и решил позвать ее к Странному в гараж. Хотел, чтобы мы вместе попили пиво и позанимались ерундой, а там, глядишь, и отвлечётся ненадолго.

Мы подошли к месту назначения и стали свидетелями следующей картины: мама Странного поставила поднос с полноценным ужином под ворота гаража. Ворота слегка приоткрылись. Мама странного заговорила: «Сынок, возвращайся домой, мы с папой тебя очень любим и ценим, нам очень скучно без тебя!» Однако из-под приоткрытых ворот вылезла лишь худощавая рука. Рука поерзала по асфальту и, нащупав поднос, снова скрылась во тьме гаража. Мама странного еще пару минут постояла и грустная, уже было, пошла назад, как вдруг ворота снова приоткрылись. Пожилая дама обрадованно уставилась на гараж. Но радость была преждевременной. Худощавая рука резким движением вернула поднос с остатками пищи в принесенной посуде и снова скрылась в загадочной темноте. «Чувствую себя кипером в зоопарке!» – пробурчала женщина и разочарованно удалилась с подносом в направлении жилого дома.

Я не дал ей знать о нашем присутствии. У нее была болезненная реакция на друзей ее сына. Каждый раз, натыкаясь на нас, она бросалась чуть ли не к нашим ногам и умоляла убедить Странного вернуться в отеческий дом. Мы (друзья( я и Гек)), искренне соболезнуя, обещали помочь, но у нас не было шансов. Обитатель гаража наотрез отказывался с нами это обсуждать и только лишь раздражался. В общем, мы подождали с менеджером, пока мама моего друга совсем не скроется с глаз, и уже тогда я твердо постучал в ворота.

Ворота открылись.

– Заходи, коп, – улыбаясь, сказал Странный.

– Привет, – сказал я, и мы пожали друг другу руки.

За мной зашла менеджер. Странный обалдело посмотрел на нее и не менее обалдело спросил:

– Девушка, а вы адресом не ошиблись?

– А я с ним, – улыбнулась она.

– Не, коп сказал, что приведет девушку, но я-то ожидал увидеть беззубую заморашку или малолетку, или отчаявшуюся мать-одиночку с семью детьми, или…

– Так, ну хватит, – перебил его я, – не расходуй понапрасну свой запас остроумия, тебя им и так природа обделила.

В гараже было грязно, но по-своему уютно. Маленький холодильник, компьютер, кухонный столик, пара стульев и табуреток, одно вполне удобное кресло, вшивый двуместный диванчик, был даже потрепанный молью ковер неопознанного цвета и огромное количество бутылок и банок из-под всевозможных спиртных напитков.

– Мы принесли пиво и виски, – сказала менеджер и поставила бутылку на стол.

Я протянул ему пакет с банками.

– Мне нравится твоя девушка, – твердо заявил Странный, – сразу с главного начала.

– Только мы закуску не взяли, у тебя ведь есть что-нибудь съедобное? – спросила она, подходя к холодильнику.

– Нет! – закричал Странный и с грохотом захлопнул, уже приоткрытую менеджером, дверцу.

Она ошарашенно уставилась на него.

– Там шаром покати, даже мышь и та повесилась, – пояснил он.

Но любопытство взыграло над моей пассией. Она не отошла от холодильника, ведь реакция моего друга была более чем неадекватной.

– Я никогда не лгу. Там. Шаром покати. Даже мышь. И та повесилась, – еще раз, но теперь медленно повторил Странный, – и я не шучу.

Они стояли друг напротив друга. Их взгляды сражались в невидимой битве. Так они провоевали с минуту.

Затем Странный все-таки сдался:

– Нет, я не могу, она такая красивая, черт ее дери! Смотрит на меня своими глазами, а еще это прекрасное лицо… ну ее к дьяволу!

Он отошел от холодильника.

– Отлично, – улыбнулась менеджер.

Она открыла дверцу и пару секунд недоуменно вглядывалась в содержимое. А потом кааак ВЗВИЗГНЕТ!!!

Мы аж подпрыгнули со странным.

– Больной ты ублюдок! – ахнула она, закрыла холодильник, подошла к дивану и упала в него, обиженно скрестив руки на груди.

Я озадаченно почесал репу. Так. Что же там?

Я подошел к холодильнику и открыл дверцу. Так же как и моя пассия, я пару секунд изучал содержимое. На средней полке я увидел очень маленькую перевернутую табуреточку, а над ней, на веревке вокруг шеи, болталась серая мышь. А еще там лежал малюсенький красный карандаш и кусочек бумаги. Я развернул и прочитал. Улыбнувшись, я показал записку менеджеру. Там было написано: «Я больше так не могу, жизнь без сыра не имеет смысла». Она тоже улыбнулась.

– Ладно, это немножко смешно, – смягчившись, сказала менеджер.

Странный облегченно выдохнул.

– Но, тем не менее, зачем ты это сделал? – спросила она.

– Чтобы наблюдать за реакцией людей на это. Я же знал, что ты откроешь чертов холодильник. Кстати, закуски полно, я периодически провожу магазино-ресторанные рейды, – сказал Странный и полез куда-то под полы в поисках снеди.

– Но ведь к тебе кроме меня уже никто не ходит, – заметил я.

– Ко мне недавно бомж завалился, кстати, сидел там, где и ты, красавица моя (менеджер брезгливо пересела, и, к слову, игнорировала это место до конца нашего пребывания в этом гараже). Мы с ним водку пили. Он в поисках еды холодильник открыл и без какого-либо удивления спросил, можно ли мышью закусить.. А я говорю, мол, нет, ты чего, там же вата внутри. Бомж пожал плечами и занюхал ею последнюю рюмку, и сказал еще так, знаете, по-бомжовски: «Ууух.. Хршооо».

– Так ты специально к таксидермисту обращался?

– Да ну коп, смеешься? Откуда у меня деньги на это? Сам сделал. Табуреточку и карандаш долго выпиливал, работа, сам понимаешь, ювелирная, а когда потроха вытаскивал, мышь вдруг запищала, оказывается она просто в обмороке в мышеловке была, а я еще ду..

– Так ну хватит, все, – поморщив аккуратный носик, сказала менеджер, – давайте выпьем и, ого, это у тебя монополия? Давайте в монополию!

– Давайте, – сказал я, обрадованный ее энтузиазмом.

– Монополия так монополия, – улыбнулся Странный.

Мы разложили игру. Вообще я не гроссмейстер, это была моя вторая в жизни партия.

Начали играть. Все шло вроде бы неплохо. Спустя сорок минут я обменял у Странного одну мою обувную фабрику на два каких-то завода и нехилую доплату. Помню, тогда я почувствовал себя бизнес-акулой. «Вот он дурак-то, ей богу, дурак!» – думалось мне. Но по прошествии еще получаса, я с ужасом обнаружил, что последняя моя надежда, а именно – лесопилка, была заложена в кредит. Затем я попал на самый дорогой участок своего товарища, и моя карьера короля недвижимости на этом закончилась. Странный торжественно объявил меня банкротом. Нет, серьезно, он достал старую бутылку шампанского, и они с менеджером выпили на брудершафт, как бы отмечая череду удачных сделок, приведшую к избавлению от конкурента. Я чувствовал, как поражение опьянило меня. Кто я теперь? Чем буду заниматься? Как погашу долги? Эти вопросы не давали мне покоя. Я сел за стол, выпил залпом грамм 100 виски и закурил, наблюдая за азартом оставшихся в «большой игре» товарищей.

– Кстати, коп, знаешь что? Я, пожалуй, открою тебе одну тайну, – сказал Странный.

– Слушаю вас внимательно, сэр, – откликнулся я.

– Если бы ты тогда не обменял обувную фабрику, то скорее всего бы выиграл. Ты бы собрал сторону и сдирал бы за аренду только в путь. В общем, друг мой, ты бы (ты бы, ты бы, ты бы, ты бы…) сидел сейчас не со стаканом виски и в глубочайшей депрессии, а с бокалом дорогого шампанского, которым бы запивал черную икорку лососей, выловленных твоими же подчиненными из твоего же собственного моря.

Я с достоинством принял этот удар. Какая теперь разница? Ошибок прошлого не исправишь…

Я уже было свыкся с этой мыслью, но тут произошло нечто ужасное, что окончательно добило меня. Странный и менеджер вышли на равны. Они долго мучали друг друга бесконечными ходами и залогами, прежде чем странный не предложил ей заключить брачный союз с целью объединения семей и создания одной гигантской монополии. Менеджер ответила, что очень устала гонять фигурки по карте (гонять фигурки по карте?!!), вследствие чего и согласилась. Они опять выпили шампанского на брудершафт и обменялись воображаемыми кольцами.

Я впал в отчаяние. Миру, каким я его знал, пришел конец. Я выпил еще немного виски и, откинувшись на спинку стула, снова закурил. В голове крутились слова: «Предательство, вероломство, турецкий гамбит…» Таким образом, пребывая в полном психологическом расстройстве и нечеловеческом отчаянии, я пускал ленивые клубы дыма и наблюдал, как они медленно растворялись в пространстве. Затем, когда меня начали одолевать мысли о самоубийстве, я вдруг понял, что мне немного поднадоел весь этот антураж, и я это прекратил.

После перекура поступило предложение (от меня) посмотреть фильм. Проголосовали. Один – за (я), двое – против (не я). Продолжили курить и выпивать. Снова поступило предложение посмотреть фильм (не от меня (от менеджера)). Проголосовали. Двое – за (не я), один – против (я). Предложение было принято, по словам Странного, единогласно и он же, напевая что-то про любовь к демократии, яростно залупил по пульту в надежде наткнуться на мало-мальски привлекательный фильм. На одном из быдлоканалов только-только начался «Остров проклятых» Мартина Скорсезе. Я предложил остановиться на нем, потому как давно хотел его посмотреть. Странный прощелкал, даже не задержавшись. Закончились каналы. Странный пошел по второму кругу. Менеджер попросила оставить «это». Странный оставил, похвалив её хороший вкус и внимательность. Этим «это» был «Остров проклятых». Я спьяну возмутился. Меня осмеяли. Я смеялся громче всех. Менеджер заявила, что очень любит Мартина Скорсезе, как режиссера. Странный выразил солидарность, и они вместе вспомнили пару-тройку его наиболее замечательных фильмов, вкратце обменявшись мнениями отдельно по каждому из них. Я решил поучаствовать в беседе и приступил было к изложению своей точки зрения, но, как только я открыл рот, Странный с помощью пульта сильно прибавил громкость, настолько сильно, что меня в принципе перестало быть слышно. Я замолчал. Громкость по мановению волшебной палочки (в данном случае волшебного пульта) пришла в нормальное состояние. Я обвинил Странного в том, что он бездушный и пустой, пустой, прямо как стакан в моей руке. Но в стакане было виски.