Текст книги "Очень темное дело"

Автор книги: Артем Кораблев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– Вот именно, Пушкин, что клад Митридата, – язвительно зашипел Петька. – Мало кто в него верит, в этот клад. И знаешь, как трудно было Борису Вениаминовичу пробить эту экспедицию, чтобы ее разрешили!

– А ты откуда знаешь?

– Он мне по дороге из Киева рассказывал.

– Все равно не верю, – мотнул головой Сашка, – зачем он тогда нас тут как будто взаперти держит?

– Да пойми ты, – заговорил Петька другим тоном, каким говорят взрослые с неразумными детьми, – он боится, что нас люди заметят и тоже полезут сюда клад искать. Ну зачем это надо? Разве пару дней нельзя потерпеть?

– А ты не думал, Петр Ильич Чайковский, – Саша, видно, тоже решил не остаться в долгу, – что, может быть, он нас для того в таком секрете здесь держит, чтобы легче было потом избавиться? Достанет сокровища, а нас в этой яме оставит, и кранты. Что тогда? Никто ведь не знает про то, что мы с вами здесь сейчас находимся. Я у бабушки, вы у дедушки.

– Ну ты офигел! – возмутился Петька. – Кто это тебя тут оставит? Да Борис Вениаминович… Да в конце-то концов, что он, своего племянника здесь бросит? Ты хоть об этом подумай.

Федя бросил короткий взгляд в сторону Мишани. Тот сидел у тлеющего уже костра, уныло повесив голову, и ничего не делал. Что у него там творилось в этой повешенной голове? Трудно сказать…

– Да, – вдруг вырвалось у Феди, – возможно, Мишаня – гарант нашей безопасности.

– Гранат? – переспросил Петька. – При чем тут гранат?

– Я говорю – гарант, – пояснил Федя, более начитанный, чем его друг. – Его присутствие здесь гарантирует, что с нами ничего не случится.

– Вроде заложника, – нашел нужным добавить Сашка.

Это было, конечно, не совсем одно и то же, но Федя уточнять не стал.

– Ну вот. Тем более, – совсем успокоенно согласился Петька. – Сами же и говорите.

– И все-таки не нравится мне все это, – произнес Сашка фразу, которая становилась у него уже традиционной.

Среди ночи ребят разбудил свет фонарика и многократно отозвавшийся эхом оклик Андрея. Он принес и сбросил в яму новую партию дров. Это были все те же доски. Старые, иссохшие, некоторые подгнившие, с гнутыми ржавыми гвоздями. В свете двух фонарей ребята потратили немало времени, собирая их и относя в один угол. За этой работой Федю посетила идея, которую он решил пока приберечь про себя.

Глава XI. Заветная щель

– Отряхнись, – посоветовал Борис Вениаминович, когда чуть-чуть привыкли глаза и уже не надо было прикрывать их рукой от до боли давящего яркого солнечного света.

Федя перестал щуриться, убрал от лица ладонь и впервые за сутки с лишним увидел Бориса Вениаминовича не в свете фонарика. Он сразу понял, почему ему надо отряхнуться. Борису Вениаминовичу и самому не грех было бы заняться тем же самым. Казалось, что за это недолгое время сивый археолог поседел окончательно, и вообще с ног до головы его словно сахарной пудрой обсыпали. Конечно же, и Федя выглядел не лучше – мелкая белая пыль из каменоломен не оставила на них ни одного чистого места.

И еще одна деталь сначала удивила Федю: стекла очков археолога потемнели так, что почти не стало видно его проницательных глаз.

«Хамелеоны, – догадался Федя, – как у мамы, только еще темнее». У мамы даже на ярком солнце стекла очков становились лишь серыми с фиолетовым отливом, линзы же у Бориса Вениаминовича сделались почти синими.

Пришлось чиститься и вытряхивать одежду довольно долго, однако избавиться от въедливой пыли оказалось непросто. Даже через десять минут интенсивной обработки одежда еще не утратила полностью следов недавнего пребывания в каменоломнях.

Борис Вениаминович безнадежно махнул рукой.

– Может, искупаемся? – предложил Федя, глядя на мучнистые волосы и такое же лицо шефа.

Тот оглянулся в сторону моря, до которого было рукой подать, немного подумал, еще раз махнул рукой, буркнул: «Некогда», – и быстро зашагал вниз с холма.

На обочине дороги их дожидалась машина, все те же красные «Жигули» с Сергеем Сергеевичем на месте водителя.

– На телеграф, – кратко распорядился Борис Вениаминович.

Всю дорогу молчали, Сергей Сергеевич вообще не производил впечатления многословного человека, а Федя не выспался после ночной уборки дров, да и разбудил его Борис Вениаминович очень рано, в половине пятого. Глаза сами собой слипались.

На улицах города было еще немноголюдно, а в помещении телеграфа, куда Федя зашел в сопровождении Бориса Вениаминовича, сидело на скамеечках в ожидании переговоров всего два человека да один стоял у окошечка оператора.

– Иди заказывай, – подтолкнул Федю в спину Борис Вениаминович.

Федя заказал три минуты. Странно, очень странно и пристально смотрела на него операторша, принимая заказ, и так же странно и пристально глянула кассирша, когда он протянул ей деньги. Однако дело было уже почти сделано. Оставалось еще только немного подождать, пока его соединят с нужным номером телефона. Он вернулся и тоже присел на скамеечку рядом с остальными.

– Душно здесь, я подожду на улице, – сказал ему Борис Вениаминович.

Федя бы и сам не отказался отсюда поскорее выйти. Хотя дневная жара еще не навалилась на город, в помещении телеграфа действительно висела плотная духота. Все окна были закрыты, как зимой.

Федя уперся локтями в колени и положил тяжелую голову лицом на ладони… Какая же все-таки духота… Так же бывало у них весной в школе, когда первым уроком бывала физика. Физик часто забывал на ночь или утром до начала уроков проветривать кабинет. Но на физике Федя часто сидел за одной партой с Олей Толоконцевой, и ему было плевать тогда на духоту, потому что он был по уши влюблен в эту девочку. Урока физики он всегда ждал и надеялся… Надеялся до тех пор, пока не понял, что надеяться больше не на что… Интересно, где сейчас Оля? Ее родители собирались увезти на какой-то курорт, она ведь тоже не поехала с классом в Ялту. Да и не могла бы, наверное, поехать, после той скандальной истории, в которую оказался втянутым и он сам. И все-таки хорошо, что он помог тогда Оле, избавил ее от постоянного страха. Пусть ей до него нет никакого дела, он все равно рад, что помог. Все-таки это здорово, когда ты влюбляешься… Сколько раз, заглядевшись на Олю, он даже пропускал момент, когда его выкликали к доске. Учитель твердит: «Чудинцев, Чудинцев, Чудинцев», а он…

– Чудинцев, шестая кабина! Чудинцев, шестая кабина! Кому Москву? Чудинцев, шестая кабина.

«Ох ты, елки!» – Он вдруг понял, что оператор уже далеко не первый раз выкликает его по фамилии. Толком даже не встряхнувшись и слегка покачиваясь от навалившейся дремоты, Федя бросился к стеклянным дверям переговорных кабинок.

«Черт, где же тут шестая? Эта седьмая. Значит, эта?» Да, на затемненной стеклянной двери белой краской по трафарету была прописана четкая шестерка. Федя повернул круглую ручку и потянул ее на себя. «Что за черт?!» В кабинке уже сидел человек и прижимал к уху телефонную трубку. Человек поднял голову и удивленно воззрился на открывшего дверцу. Федя замер. Из-под широкого загорелого лба с грубым шрамом между бровями на него смотрели все более расширяющиеся в изумлении глаза. Но самой примечательной деталью несимпатичного лица этого человека была черная косматая борода. Бородач с Митридата!

– Извините, – пробормотал Федя и тут же прикрыл дверцу.

– Чудинцев, шестая кабина, – по-прежнему гнусавил в микрофон голос оператора.

Федя еще раз посмотрел на номер кабинки. Как же он так ошибся! Это же не шестерка, а полустертая в верхнем кружочке цифирька восемь! Федя стремительно бросился к нужной кабинке. Сонную одурь как рукой сняло.

– Алло, мама! – выкрикнул он в трубку.

Маму, конечно, как всегда, все беспокоило.

Откуда он звонит? «Ах, Ку-учи, а то мне тут спросонья послышалось…» Как дела? Что у него с голосом? Где он так запыхался? Почему так рано? Потом посыпались вопросы и наставления иного содержания. Как он обходится одним свитером? Ведь на улице ТАКОЙ холод! Положила ли она ему зонт и теплые носки?

«Это у них дожди и холодно», – с трудом догадался Федя.

Она надеется, что он не купается. А если да, то пусть повременит до хорошей погоды, обещают антициклон. Когда он собирается вернуться? И тому подобное…

Сам Федя и спросить ничего толком не успел, как вклинился голос операторши и поинтересовался, будет ли он продлевать разговор еще на минуту?

– Не трать деньги. Целую, – быстро крикнула мама и сама повесила трубку.

Федя вышел из кабинки. Прямо напротив на месте для ожидающих сидел тот самый бородач и не спускал с него глаз. Он разглядывал Федю бесцеремонно, окидывая взглядом с ног до головы и обратно, словно Федя – это был не Федя, а какой-нибудь товар, который бородач собирался купить.

Федя окинул взглядом зал – не вернулся ли с улицы Борис Вениаминович, – однако его не было. И тогда Федя, глядя прямо перед собой, решительно направился к выходу.

Бородач вырос на его пути как из-под земли.

– Привет, – поздоровался он, будто они с Федей уже лет десять были приятелями.

На сей раз Феде пришлось задрать голову, чтобы увидеть лицо этого человека, а не часть его карабасовской бороды.

– Здравствуйте, – поздоровался и он тоже.

– Как дела? – Среди густой растительности в нижней части лица бородача проглянуло некое подобие улыбки.

– Нормально, – выдавил из себя Федя не слишком оригинальный ответ.

– А где твой уголек?

Федя не сразу понял, о чем его спрашивают, а когда до него дошло, что угольком громила назвал Сашку, он выбрал, наверное, самый мудрый из всех возможных ответов:

– Спит еще.

– Нашли Бориса Вениаминовича? – тут же поинтересовался бородач.

«Ты смотри, запомнил», – удивился Федя, а вслух сказал:

– Нашли.

– В Карантине? – Угу.

– А сейчас он где?

– Уехал, – почему-то соврал Федя, всей душой надеясь, что Борис Вениаминович не появится в эту же минуту.

– Куда?

– Не знаю, а что?

– Да хотел с ним познакомиться. Все-таки коллега из Москвы. У нас могут быть общие интересы, общие знакомые.

– Нет, он уехал, – еще раз повторил Федя и попытался обогнуть гиганта, нерушимой скалой стоявшего у него на дороге.

– А когда будет? – продолжал свои расспросы бородач. – Не говорил?

– У-у, – Федя отрицательно покрутил головой. – Извините, я очень спешу.

Бородач немного посторонился, пропуская его, но у самого выхода Федя услышал еще один его вопрос:

– Где вы живете?

– Да там, – обернувшись через плечо и описав рукой в воздухе неопределенную дугу, ответил Федя, после чего выскочил на улицу и закрыл за собой дверь.

Меся ногами, как танцующий молдаванин, он в доли секунды ссыпался по лесенке, а еще через мгновение уже дергал ручку двери красных «Жигулей».

– Что случилось? – тревожно спросил Борис Вениаминович, который сидел внутри и помог Феде открыть дверцу.

– Поехали скорее. – Федя проскользнул на заднее сиденье. – Там этот бородач.

Не оглядываясь и больше ни о чем не спрашивая, Сергей Сергеевич тут же тронул машину с места.

Федя рыпнулся к боковому окну, и ему показалось, что он видит через две стеклянные двери телеграфа ту самую знакомую, мощную и мрачную фигуру.

По пути Борис Вениаминович внимательно выслушал сбивчивый рассказ Феди о его неожиданной встрече.

– Значит, обо мне тебя расспрашивал? – только и спросил он, когда Федя закончил.

– Ну да, говорил, что хочет познакомиться с московским коллегой.

Борис Вениаминович усмехнулся, но от комментариев воздержался.

– А что, это плохо? – сам решил помочь ему Федя.

– Да нет… – Борис Вениаминович лениво пожал плечами. – Что уж тут такого плохого. Просто я сейчас ни с кем знакомиться не намерен. Он небось выпить хочет со скуки или деньги у него закончились, такое с археологами случается.

Борис Вениаминович рассмеялся коротким неприятным смешком.

– А может, место работы хочет сменить, – продолжил он свои предположения, – сейчас у всех жизнь непростая. В любом случае нам с ним встречаться сейчас ни к чему. Понял теперь, почему я и прошу вас, чтобы вы еще пару дней воздержались от купания? Он ведь наверняка к каменоломням опять припрется. Как пить дать.

Федя улыбнулся невольному каламбуру археолога.

Сергей Сергеевич остановил свои «Жигули» почти на том же месте, на котором в эту машину сели рано утром Федя и Борис Вениаминович. Впрочем, и сейчас еще время было утреннее, только солнце уже вовсю разгулялось. И в общем-то, совсем не так уж неприятно было скрыться от него под прохладными сводами старых каменоломен.

Осмотревшись и нырнув в совсем неприметный вход в подземелье – камень как камень среди колючих бурьянных зарослей, только надо его отодвинуть, – Федя и Борис Вениаминович натолкнулись на поджидавшего их Андрея.

– Чего ты тут? – спросил Борис Вениаминович.

– Да так, все уже подготовил, жду.

– Сначала позавтракаем, пошли в ихнюю яму.

На этот раз Федя пытался запомнить дорогу, но на полпути бросил это нелегкое занятие. Его просто пугало отсутствие всяких примет в череде одинаковых коридоров. Что за компьютер вставлен в курчавую голову их проводника, лишний раз поразился он. Как собака он, что ли, находит дорогу по запаху?

А запах был, и запах замечательный – чудный аромат тушенки, сваренной в котелке с картофелем. Они поспели как раз к самому завтраку.

– Позвонил? – спросил Петька.

– Ага, – только и ответил Федя, и больше они пока на эту тему не разговаривали.

Позавтракав, все сразу отправились к «заветной щели». Это Сашка придумал, в котором явно проснулись гены его якобы прапрапрадедушки. Он еще за завтраком всем прочел свое творение:

 
Есть заветная щель,
В ней желанная цель,
Понта царь Митридат
Там запрятал свой клад!
 

Теперь лаз к предполагаемой сокровищнице Митридата иначе как «заветной щелью» никто не называл. А при упоминании имени Митридата обязательно кто-нибудь добавлял: «С понтом царь» – Петькин каламбур.

У «заветной щели» Борис Вениаминович объявил план сегодняшних работ. Предстояло расширить ход в конце лаза, там, где не смогли вчера пролезть ни Петька, ни Мишаня.

Для этого ребятам предстояло работать попарно. Обычными молотком и зубилом передний должен был отбивать куски ракушечника – именно так назывался камень, из которого состояли стены катакомб. Затем он должен был пропихивать отбитые куски назад своему напарнику, тот складывать их в мешок и выползать с ним наружу. Борис Вениаминович сказал, что пары будут меняться через каждые сорок минут.

– Очень осторожно, очень осторожно, – как всегда, беспокоился он, – не дай Бог глыба поедет и кого-нибудь из вас зажмет там.

– Не поедет, – успокаивал его более реалистично смотревший на вещи Андрей. – Потолок монолитный, а низу рушиться некуда, это сбоку взрывами навалило.

– Все равно осторожнее, – не унимался Борис Вениаминович.

Первыми в этот раз полезли Федя и Сашка. Сашка, более худой, гибкий, змееподобный, полз впереди, Федя с мешком сзади. Федя еле успевал протискиваться вслед за своим напарником. Того будто кто-то на веревке спереди тянул, а в узких неудобных местах он прямо ввинчивался как-то – не то что Федя, который подолгу через каждое сужение продирался, да с таким трудом, что всю кожу на локтях ободрал. У обоих были фонарики, так что видели они все очень неплохо. В одном месте лаз расширялся настолько, что там даже можно было вдвоем посидеть, отдохнуть, но сразу же за этим расширением ход начинал заметно сужаться и в конце концов заканчивался такой щелью, в которую свободно могла пролезть кошка, но человек мог просунуть только руку.

Сашка застучал молотком. Камень оказался достаточно мягким, крошился легко, и Сашка часто передавал назад Феде отбитые куски с неровными краями. Вот только дышать очень скоро стало совсем трудно, и от поднявшейся мелкой пыли, и от того, что воздух в щель, заткнутую Сашкиным телом, вообще просачивался плохо. К счастью, Федин мешок наполнился довольно быстро, и он, посоветовав Сашке немного передохнуть, пополз его вытряхивать.

С мешком ползти было гораздо тяжелее: он цеплялся за выступы, застревал в узких местах, путался в ногах. Поэтому обратный путь показался Феде в два раза длиннее. Когда он наконец выбрался из «заветной щели», отдышался, вытряхнул мешок и посмотрел на часы, стало ясно, что до смены он сделает еще только одну ходку, из которой вернется уже вместе с Сашкой. Так и вышло.

Всего до обеда у них получилось четыре смены. Борис Вениаминович остался очень доволен объединенными плодами труда двух бригад – наваленной у его ног кучей мелких осколков битого камня – и за обедом, состоявшимся тут же, у рабочего места, не скупился на похвалы ребятам.

Больше всего его радовало то, что всю работу по расширению лаза вполне можно было закончить к вечеру. А значит, уже сегодня они могли стать обладателями клада Митридата… У Феди перехватывало дух и шумело в ушах, когда он представлял себе, как близки они к цели.

После обеда ребята накинулись на несчастный ракушечник с удвоенной яростью, и четвертая смена, в которой работали Петька с Мишаней, вернулась из «заветной щели» раньше срока. Этого момента ожидали все, потому что было уже совершенно ясно: ракушечнику не устоять.

– Лезут! Лезут! Оба ползут! – радостным криком оповестил всех Сашка, заглянув в щель с фонариком. Еще минута – и оттуда вылезли оба проходчика.

– Ну? – взволнованно обратился к ним Борис Вениаминович. – Вы прошли?

– Прошли, – устало и без энтузиазма ответил Петька.

– И что там? – закричали все хором.

– Большой зал. А в нем, кажется, снаряды.

После этих слов повисло долгое молчание.

Лица у всех помрачнели.

– Может, это амфоры? – очень неуверенно спросил Сашка. – Ну, горшки ихние. Может, золото в них?

– Нет, – мрачно и решительно отрезал Кочетков, – это снаряды. Со свастикой. Нет там никаких горшков, а золота тем более.

Федя оглядел всех кладоискателей. Лица Андрея не было видно вообще, он всегда так садился, что в свете фонарей оказывались только его ноги, обутые в тяжелые ботинки с ребристой подошвой. Борис Вениаминович, насупившись, но спокойно и деловито протирал платочком свои очки, будто ничего не было сейчас важнее этого нехитрого занятия. Мишаня сидел у самого входа в щель, из которого только что выполз, свесив голову до самых колен, и лица его Федя тоже не увидел. На Петьку было жалко смотреть. А по Сашиному лицу вдруг поползла глуповатая улыбка.

– Ха, – сказал он, – зато прямо сегодня мы пойдем купаться!

– Можешь идти хоть сейчас, – тихо и сухо отчеканил Борис Вениаминович, – наша доля от этого сразу станет значительно больше.

Сашкина физиономия тут же вытянулась чуть ли не в огурец.

– Не понял, – растерянно произнес он.

Глава XII. Пора делать ноги

– Что вы имеете в виду, когда говорите, что наша доля увеличится? – с неожиданным напором спросил Петька. – Доля чего?

– Доля толики археолога, полученной с клада царя Митридата, – очень спокойно, будто и не замечая Петькиного возбуждения, ответил Борис Вениаминович. – Я по-прежнему уверен, что клад, который мы ищем, находится именно здесь. И завтра вы сами сможете в этом убедиться.

– Завтра, завтра, – сварливо пробурчал Саша. – Убедились уже сегодня.

– Сегодня мы убедились лишь в том, – все так же спокойно продолжал отвечать Борис Вениаминович, – что царь Митридат был весьма умным человеком. И в том, дорогие мои ребятушки, что вы очень наивные люди. Впрочем, молодости это свойственно.

– Это почему мы наивные? – продолжал бунтовать Петька.

– Ну посудите сами, разве смог бы долежать в этих пещерах клад до наших времен, будь он просто так, безо всяких запоров оставлен посреди одного из подземных залов? Это только в кино такое случается, и то в самом паршивом.

– Там были двери. – Петькин запал не кончался; видно, он очень долго прятал сам от себя свои сомнения, давил их желанием отыскать пресловутый клад. – Эти двери сорваны с петель, – чуть ли не кричал он, – и валяются на каменном полу.

– Петя, если ты немного подумаешь, то сам поймешь, что ЭТИ двери появились гораздо позже времени царствования Митридата. Их поставили немцы, закрывая вход в свой склад с боеприпасами, а рухнули они во время взрыва под тяжестью обрушившихся камней. Сокровища же Митридат укрыл гораздо глубже, за потайными дверьми. Скорее всего еще одно помещение, где укрыт клад, просто заложено плитой. Дело-то известное.

– Так что же делать? – Петькин голос уже не звучал так возмущенно, как прежде.

Борис Вениаминович нацепил на нос очки, которые все это время усердно протирал, тщательно заправил золоченые дужки за уши.

– Вот это мы и должны решить, что нам делать, – рассудительно произнес он. – Только без крика, в спокойной обстановке, у нашего костерка.

– Согласен, – влез в разговор Сашка.

– Пойдем к костерку, – пожал плечами и Петька.

Федя, по своему обыкновению, ничего не сказал. Он продолжал следовать методу Пуаро.

Когда они спустились в яму и развели костер, подоспело время ужина. Андрей принялся что-то стряпать, копаясь в сумках с провизией, остальные расположились у костра на перенесенных к нему и положенных в круг, а вернее треугольником, матрасах.

– Сначала поужинаем или как? – очень миролюбиво спросил Борис Вениаминович.

– Да чего ждать-то, давайте решать, что делать, – высказал общее мнение Петька.

– Ну хорошо. Сделать мы можем вот что. – Борис Вениаминович сел поудобнее, немного наклонившись к костру, и отблески пламени заплясали на стеклах его очков. Он как бы рассуждал вслух, а остальные вольны были соглашаться, не соглашаться или просто мотать на ус его рассуждения. – Помните, я вам вчера рассказывал о возможностях нашего металлоискателя?

– Ну, – согласились почти в один голос Саша и Петька.

– Так вот, я, помнится, говорил, что этот металлоискатель может отличить железо от меди и золото от серебра. Вообще-то он так откалиброван по шкале проводимости, что с его помощью можно определить любой тип металла. Другое дело, что шкалы этой у меня с собой нет, а калибровать заново некогда, да и не на чем. Золото у меня с собой только во рту. – Борис Вениаминович широко улыбнулся, обнажив глубоко в углу рта блеснувший при свете огня золотой зуб. Еще немного поулыбавшись своей собственной шутке, он продолжил: – Но все это не так уж и важно, что у меня нет с собой этой шкалы. Сигналы, которые воспроизводит в наушниках этот металлоискатель от золота и серебра, я ночью спросонок различу. Так что ничего страшного. С помощью этого металлоискателя мы вполне могли бы прослушать стены и пол этого зала, а если понадобится, то и потолок. Я уверен, что так мы очень быстро нашли бы сокровища.

– Ну так давайте завтра прослушаем, – тут же предложил Петька. – За чем дело стало?

– За тем, дорогой Петя, что я не пролезу в эту «заветную щель» не только в конце, но и во многих других ее местах. Стал бы я тогда вообще с вами связываться.

– Это понятно, – по-деловому кивнул Сашка.

– Расширять ход под меня дело долгое и, главное, – абсолютно ненужное. Мы с Андреем Георгиевичем это предусмотрели. Завтра, нет этой ночью, он надставит провод, идущий от усилителя к наушникам, кто-то из вас полезет туда и пойдет с металлоискателем вдоль стен, отмечая по плану, в какое время у какой стены он находится. Я же буду у выхода из лаза слушать сигнал и отмечу время, когда услышу нужный сигнал. Так мы, по крайней мере, выясним, где, за какой стеной этот клад лежит.

– Ничего не выйдет, – грустно покачал головой Петя.

– Почему?

Взоры всех сидящих у костра устремились на Петьку, тот вздохнул и пояснил:

– Потому что между штабелями снарядов и стеной прохода нет. Они там очень плотно уложены. Ни к задней, ни к боковым стенам толком не пробраться. Только спереди небольшое пространство, наполовину заваленное камнями, да проход с рельсами и тележкой на них от дверей до задней стены.

– С тележкой? – с интересом спросил Борис Вениаминович. – Ишь ты, немцы, все у них было предусмотрено. Но ты, Петенька, меня опередил, об этом я и собирался с вами поговорить. Правда, я думал, что к стенам все-таки можно будет подойти. Но все равно, остается пол, а под ним тоже могут быть спрятаны сокровища. Так что у нас нет никакого другого выхода, как снаряды эти оттуда убрать.

Борис Вениаминович замолчал и застыл в выжидательной позе: он немного склонил голову набок, уперся ладонью правой руки в колено и так поглядывал на ребят, ожидая реакции.

– А не жахнет? – осторожно спросил Сашка.

– Не жахнет, – донесся из темного угла беззаботный голос Андрея. – Я знаешь сколько этого металлолома за свою жизнь на руках здесь перетаскал? Они здесь все гнилые. Порох сопрел на хрен и взрывчатка тоже. Их разворачиваешь – труха. Правда, иногда все-таки попадаются годные, но взрыватель все равно всегда гнилой. Их брать-то можно. Ронять не рекомендуется.

– Ну так как? – спросил Борис Вениаминович притихшую компанию. – Слабо?

– Да нет, – пожал одним плечом Петька, – если не жахнет, можно.

– Конечно, не жахнет, – опять подхватил Андрей, – стал бы я вам тут мозги пудрить! Ведь если рванет, так и нас с Борисом Вениаминовичем тоже на клочки разнесет, сами говорите – полный зал снарядов. Не разнесет, так задавит. Так что обманывать вас мне не резон. Если осторожно и аккуратно вытаскивать по чушке через этот ваш заветный ход.

– Заветную щель, – поправил автор изречения.

– Ну через щель. Ничего не случится, если аккуратно-то.

– Ну как? – опять повторил свой вопрос Борис Вениаминович, по-прежнему не меняя позы.

– Я за, – ответил Петька, правда, без особого энтузиазма.

– А Мишаня будет? – спросил Сашка.

– Мишаня будет в любом случае, – категорично ответил Борис Вениаминович.

– Тогда я тоже согласен, – решил Саша.

– Федя? – Очки с пылающими стеклами повернулись в Федину сторону.

– Я как все, – кратко ответил Федя.

– Ну и прекрасно, – хлопнул себя по колену Борис Вениаминович. – Я, кажется, в вас не ошибся. А теперь – ужинать.

После ужина за чаем на этот раз долго не засиживались. Борис Вениаминович, сославшись на то, что им с Андреем надо удлинять провод металлоискателя, что называется, откланялся, и они оба покинули «гостеприимную» яму. Веревочная лесенка, привычно постукивая, быстро уползла вверх и скрылась за каменным краем. Четверо юных искателей кладов вновь были предоставлены самим себе.

Федя выждал после подъема лесенки дольше обычного, прежде чем решился сказать первое слово. Петька и Саша тоже в этот вечер не спешили с разговорами. Как видно, не то у них было настроение. А Мишаня молчал, как всегда.

Петька прилег у костерка и смотрел на едва различимую в краснеющих отблесках твердь каменного потолка. Сашка просто сидел и чесался.

– Помыться бы, – пробурчал он. – Пыль эта забодала.

– Скоро помоемся, – решив, что нужный момент наступил, подбодрил его Федя.

– Ну да, – засомневался Петька, – снарядов этих – таскать не перетаскать. Вы еще не видели.

– Кочет, – Федя со вздохом поднялся со своего матраса, – я что-то не пойму: у тебя от этих сокровищ крыша поехала или вы с Сашкой в поезде так сильно лбами ударились?

– Это ты к чему? – хмуро, даже с угрозой спросил Петька.

– К тому, что пора ноги делать отсюда. Неужели не ясно, для чего нас использует этот седобородый очкарик?

– Это ты про его дядю? – язвительно спросил Сашка и показал глазами в угол, где сидел молчаливый племянник Бориса Вениаминовича.

– Про дядю, про дядю, – с вызовом сказал Федя, а щуплый Мишаня еще больше съежился, втянув голову в плечи так, будто шеи у него теперь вовсе не было. – Я говорю, очкарик этот хочет нашими руками до клада Митридата добраться, а потом даст нам пинка – это в лучшем случае. А может и вовсе здесь оставить.

– Не-е, не оставит, Мишаня гарант, – вспомнил недавний разговор Петька.

– Я теперь уже ни в чем не уверен, – процедил Федя, в упор глядя на присмиревшего «гаранта» их безопасности. – Ну ты, пенек, – сказал он ему. – Кто твой дядя на самом деле? Почему его никто в академии не знает? Откуда вы такие тут взялись?

– Я из Прокопьевска, – распечатал уста перепуганный племянничек, – а дядя Боря из Москвы – это правда.

– Откуда он? – переспросил Сашка.

– Из Прокопьевска какого-то, – пожал плечами Федя. – Эй, это где?

– В Сибири, под Новокузнецком, Кузбасс.

– Так ты что, потомственный шахтер, что ль? – продолжал суровый допрос Федя.

– Отец был шахтером, а мама – медсестра.

– Понятно, – повернулся к друзьям Федя, – там у них жрать нечего, вот родители его к дяде и сплавили, а тот его по специальности отца использует, под землю спустил. Так или нет?

Мишаня сначала только ниже опустил голову, но потом робко выдавил:

– Так.

– Не, чуваки, вы соображаете? – Федя почувствовал небывалый прилив энергии. – Пора делать ноги. А то взлетим на воздух со всеми каменоломнями и золотом этого древнего самоубийцы. Ну его к лешему, клад этот. Пусть Витаминыч сам бомбы таскает, если охота. Петька, мы же ехали к морю, хотели заскочить к нашим в Ялту, Ларе нос утереть, а сидим тут как кроты. А ты, – развернулся он к Сашке, – уже и про папашу своего эфиопского забыл, и про Африку – вот что алчность с людьми делает. Я тоже хорош… – закончил, смутившись, Федя: ему показалось, что он малость переборщил с Сашкиным отцом, не надо бы так.

– Я не забыл про отца, – глухим голосом подтвердил его догадку. Саша. – Просто если бы… Если бы мы нашли эти сокровища, – повысил он голос, – я бы половину проблем сразу решил. Я бы отказался от своей доли, понял? Отдал бы ее Борису Вениаминовичу, понял? А за это бы попросил только, чтобы он, как хочет, хоть по путевке, хоть как, переправил бы меня к отцу в Эфиопию. Или, если туда никак, то хоть куда-нибудь поближе.

– Извини, Сань. – Федя почувствовал себя последней скотиной и все же продолжил: – Только я боюсь, что мы можем вообще отсюда не выбраться, поэтому и говорю – пора ноги делать.

– Как? Ка-а-ак? – Петька поднял голову с матраса и зло уставился на него. – Ты таракан, что ли, по стенкам бегать умеешь?

– Это не проблема, – отмахнулся Федя, – гораздо сложнее будет найти выход из этих катакомб. Я сегодня утром пытался дорогу запомнить – ни фига. Заблудимся еще, как Том Сойер.

– Да ладно, дорогу найдем, если что, – не согласился с ним Петька, – но отсюда-то все равно не вылезти.

– А фиг ли ж вы сегодня сюда пошли? Ты ведь, когда снаряды нашел, совсем было увял.

– Поговорить пошел, – пожал плечами Петя.

– А ты-то? Сам-то ты что? – перешел в наступление Сашка. – Тоже ведь здесь сидишь.

– Я-то вылезу, – опять отмахнулся Федя.

– Не вылезешь, – покрутил головой Петька.

– Говорю тебе – это не проблема. – Федя темнил, уж очень ему хотелось заинтриговать друзей.

– Как? Ка-а-ак? – твердил Петька, недоуменно вытаращив глаза.

– Да чо ты заладил: как-как; обкакался тут.

Сашка громко засмеялся Фединому грубому каламбуру, даже Петька улыбнулся, видно, чувство юмора возвращалось помаленьку и к нему.

– Очень просто отсюда вылезти, – «раскололся» наконец приободренный реакцией друзей Федя. – Надо лестницу сделать.