Текст книги "Очень темное дело"

Автор книги: Артем Кораблев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– Из чего? – Петька даже сел на матрасе и покрутил пальцем у виска.

– Вот, подкрути, подкрути винтики-то, – одобрил Федя, – может, дойдет из чего. Вон сколько досок лежит, – указал Федя на принесенные Андреем дрова, – да еще с гвоздями. Лопух же ты, Кочет, честное слово.

– А хватит? – бросив оценивающий взгляд на доски, спросил с сомнением Саша.

– Давай прикинем, – тут же предложил Федя.

Досок должно было хватить хотя бы настолько, чтобы дотянуться с верхушки лестницы до края ямы, но только в том случае, если больше не поддерживать костер.

– Хрен с ним, – сказал по этому поводу Петька, – в куртках и свитерах не замерзнем.

Он опять был полон энергии и готов к действиям.

Не было пилы и молотка, но у Петьки нашелся в сумке маленький походный топорик, тот самый, которым они собирались рубить в походе дрова и однажды уже нарубили, во время ночевки около железной дороги. Правда, Петька тогда ехал в автомобиле с Витаминычем, но топорик вместе с его вещами был у Феди и Саши. Были еще ножи, так что инструмента хватало.

Лестницу делали так, чтобы ее можно было легко разобрать. Под ступеньки вырезали пазы и крепили там всего одним ржавым гвоздем. Труднее всего было крепко сшить длинные доски, которые должны были стать опорами лестницы, но и с этой задачей в конце концов справились. Часа через два лестница была готова.

– Испытаем? – предложил Петька.

– А то, – согласился Федя.

Лестница достала почти до самого края ямы. Первым полез на нее Петька, как самый легкий, закинув на плечо свою сумку. Лестница скрипела, прогибалась, даже потрескивала, но держалась.

– Теперь ты, – подтолкнул Сашу Федя. – Потом этот, – имелся в виду Мишаня, – а потом я.

– А может, племянничек пусть сидит? – Саша с сомнением покосился на паренька.

– Если ты хочешь, конечно, оставайся, – повернулся к нему Федя. – Но я бы тебе советовал с нами.

– Я с вами, – тихо сказал Мишаня и подошел поближе.

– Ловите вторую! – раздался сверху Петькин крик, и в яму обрушилась веревочная лестница.

Вскоре все четверо были уже наверху.

Глава XIII. В бункере ЭСЭС

Выбраться из ямы действительно оказалось довольно простым делом, а вот что было делать дальше? Куда идти? Ответ на этот вопрос надо было найти, и как можно скорее. Только тут Федины товарищи осознали, как трудно будет им выйти из каменоломен.

– Я же говорил, – укорял Петька Федю. Впрочем, зря – тот и так понуро сидел на краю ямы, обхватив колени руками, и ничего не мог придумать.

Первым предложил свой план действий Сашка. План был прост и незатейлив, но страдал одним большим недостатком – не давал почти никаких шансов на успешный исход задуманной операции. Сашка просто предлагал пойти всем в разные стороны, свернуть в разные коридоры, и пусть каждый ищет выход самостоятельно.

– Ну и что? – спросил Петька.

– Кто-нибудь да выйдет, – неуверенно пояснил Саша.

– Вовсе не обязательно, – не согласился Петька, – скорее всего нас всех по одному переловит Андрей. Он-то будто родился здесь, в этих каменоломнях.

– Да если и выйдет кто-то, то что? – Федя решил все-таки дослушать Сашкино предложение до конца.

– Пойдет в милицию, приведет людей.

– Абсолютно не годится, – возмущенно вскинул голову Петька. – Нам только милиции не хватало. Не забывай, что для наших родителей мы все еще в деревне.

– Тогда я не знаю, – буркнул Саша.

Опять наступило сосредоточенное молчание.

Костер почти прогорел, и только несколько красных глаз смотрели на ребят из тьмы со дна ямы. Фонарики, поднявшись наверх, сразу же погасили из осторожности. Так что догорающие угольки да Федины часы со светящимся циферблатом были единственными источниками света в окружающей непроглядной тьме.

– Без фонаря тем более не выйти, – как бы рассуждая вслух, произнес Петька, – а зажигать его стремно. Могут заметить. Потеряем друг друга-то без фонаря.

И тут Федя вспомнил древнегреческую мифологию и понял, что надо делать. Только так можно было хотя бы попробовать отыскать выход.

– Слушайте, – сказал он, – я, кажется, кое-что придумал.

По какой-то особенной тишине Федя понял, сколь внимательно и напряженно слушают его сейчас Петька, Саша и Мишаня.

– Всем нам идти искать выход вовсе не обязательно, – начал он. – Действительно, легче будет потеряться. Ходить лучше по одному.

– По одному и потеряемся, – тут же встрял Петька.

– Я думал, ты что-то дельное, – занудил Сашка.

– Да погодите, погодите, дайте договорить. Вы ж не дослушали. Надо все-таки сначала дорогу разведать, прежде чем всем соваться. Ты ведь помнишь, Петька, даже в «заветную щель» вы сначала с Мишаней на разведку лазили.

– Я первый, – не преминул уточнить Петька.

– Первый, первый, – согласился Федя. – Так вот, я и предлагаю. Все, кроме одного, спустятся в яму и будут ждать там. А один – разведчик – пойдет искать выход. У него будут часы и фонарик. Фонариком он будет пользоваться лишь в крайнем случае, а часы, вот эти, со светящимся циферблатом, всегда видно. Так что разведчик точно будет знать время, когда ему надо поворачивать назад. Для подстраховки же на место ушедшего положим рюкзаки под одеяло – с понтом спит.

– С понтом Митридат, – усмехнулся Петя.

– Сверху-то не видать во тьме, что там на матрасе лежит. – Федя, увлекшись, уже не обратил внимания на шутку. – А когда выход кто-нибудь отыщет, тогда уж все вместе пойдем.

– Я чего-то не понимаю, чем этот план лучше, – опять начал возмущаться Петька. – Какая разница, сразу все заблудимся или поодиночке.

– Да погоди ты! Я еще не все сказал! – Федя повысил голос. – У меня в рюкзаке есть два мотка лески, по сто метров каждый, на всякий случай для рыбалки брал. У тебя, Кочет, тоже должна леска быть.

– Есть! – вспомнил Петька и все понял. – Толстая, на кита!

– Метров сто будет?

– Будет.

– Ну вот, уже триста метров путеводной нити Ариадны. Привяжем ее где-нибудь в яме, и разведчик не заблудится.

– Леска даже лучше, чем веревка, – продолжал развивать Федину мысль Петька, – ее хрен заметишь.

– И может, пока выход искать будем, клад Митридата найдем, – сказал Саша и сам захохотал.

Настроение поднялось у всех: положение благодаря Фединой смекалке уже не казалось столь безнадежным. Даже опять появился какой-то азарт.

– Кто пойдет первым? – спросил Петька.

Вообще-то Федя считал, что раз он придумал план, то сам и должен его опробовать. Но оказалось, что у Пети и Сашки другое мнение. Решили тянуть жребий, Мишаню же исключили из разведчиков заранее, как младшего и ненадежного.

Федя пожертвовал листок из своей записной книжки, разорвав его на три приблизительно равные части. На одном из обрывков Петька поставил крестик, бумажки скатали в шарики и за неимением шляпы положили в широкий карман Сашиной куртки.

– Но тянуть-то я могу первым? – спросил Федя.

– Пожалуйста, – любезно согласился Петька, – тяни, гигант мысли!

Федя вытянул первую же бумажку, до которой дотронулись его пальцы, развернул в свете фонарика и тут же сунул ее под нос Петьке.

– Понял? Есть Бог на небе!

– Мир полон несправедливости, – проворчал в ответ Петька. – Фонарик мой возьми, он понадежнее. И возвращайся пораньше, еще лестницу разобрать надо будет.

Федя рассовал по карманам два мотка лески, третий надел на ладонь, а свободный конец капроновой нити намотал себе на палец Петька.

– Иди уже, – посоветовал он, – я его не упущу, сейчас в яму спустимся, там как-нибудь прикрутим. К лестнице, или гвоздь в стенку вобьем.

Федя глянул на часы: было уже без десяти двенадцать. «Скоро полночь, – усмехнулся про себя он. – Время призраков и привидений». Нечисти Федя не боялся, а вернуться рассчитывал не позже половины шестого. Он все-таки еще подождал, пока все его друзья спустились в обжитую яму, и лишь тогда двинулся во тьму, постепенно сматывая с руки кольца лески.

Он впервые шел по коридору каменоломни совсем один. Как же громко в этот раз шаркали его подошвы по шершавому полу! Раньше такого не было, или он просто не замечал…

– Не годится, – прошептал Федя себе поднос, сел на пол и снял кроссовки. Связав их вместе шнурками, повесил на шею.

Теперь здорово холодило подошвы, но шаги получались мягкими, почти бесшумными. Фонарика он все еще не включал, а света в подземелье вообще не было. Так что его глаза привыкнуть видеть во тьме, увы, не могли.

Федя двигался ощупью, у самой стены, скользя по ней кончиками пальцев. В какой-то момент стена исчезла. Федя вытянул левую руку в сторону, и она провалилась в черную пустоту. Он дошел до конца коридора, ведущего к яме.

Он попытался вспомнить, в какую сторону тут поворачивал, когда сегодня – нет, уже вчера утром отправлялся с Борисом Вениаминовичем на телеграф. Кажется, налево, зато возвращались вместе с Андреем точно с другой стороны, потому что тоже налево поворачивали. Может, они их специально разными путями водят? Чтобы путь не запомнили.

«А, ладно, налево», – решил Федя. Интуиция почему-то подсказывала ему это направление, и Федя решил на нее положиться. А на что еще рассчитывать, когда разум бессилен?

Он нащупал уходящую от него за поворот плоскость стены и продолжал двигаться дальше, все так же не видя ни зги. Шаг за шагом, шаг за шагом, постепенно разматывая леску. Еще он начал считать шаги и пожалел, что не делал этого раньше. Впрочем, ничего страшного, тут же успокоился Федя, от ямы до первого поворота стена слева от него ни разу не прерывалась. И только он это подумал, пальцы снова потеряли шершавую опору. Опять поворот, и опять налево.

«Рискну, – решил Федя, – если что, вернусь». На каком шаге этот поворот? Кажется, на пятьдесят шестом. Федя постарался запомнить, хотя шагом больше, шагом меньше – не имело особого значения. Для полной ясности Федя взглянул на часы. Во тьме циферблат высвечивал два зеленых нуля, точку, еще нолик и пятерку. Руки видно не было, и цифирьки словно повисли в воздухе – фокус-покус.

Значит, пять минут первого. Полночь уже пробило, и нечисть выползла из своих нор. Ну, где они, привидения?

Еще тридцать восемь шагов отшагал он в непроглядной темноте и полной тишине. Крамарова только не хватает из «Неуловимых мстителей»: «И ти-ши-на-а».

Федя улыбнулся, вспомнив глуповатую и смешную физиономию этого актера. И вдруг в длинном коридоре, по которому продвигался Федя, одновременно появились звуки и свет. Словно их включил кто-то, нажав на невидимую кнопочку.

Федя вжался в гладкую стенку насколько мог. «Вот ведь зараза, – подумал он, – ни выемки, ни выступа».

Звук и свет наступали оттуда, откуда он только что сам пришел. Из тьмы на него надвигалось яркое пятно мощного фонаря, доносились гулкие звуки шагов и приглушенная, слабо различимая из-за многократного эха речь.

Феде ничего не оставалось, как быстро-быстро пятиться, прижимаясь боком к стене. Все-таки он не бросил лески и продолжал ее разматывать. Но он не успевал. Он уже видел стены подземелья, освободившиеся из тьмы под натиском электрического света. Еще пара мгновений – и этот беспощадный луч доберется до него…

Еще миг… и тут Федино плечо, прижимавшееся к стене, опять провалилось в пустоту. Новое ответвление. Не раздумывая, Федя нырнул туда и поспешил в глубь спасительной темноты. Но не пробежал он и двух десятков шагов, как уперся в новую стену. В какую-то особенно гладкую и холодную, словно из металла. «Да это же не стена! Это же дверь!» – понял Федя, нащупав дверную ручку, и недолго думая потянул ее на себя. Дверная створка поддалась довольно легко и без скрипа, петли кто-то прекрасно смазал. Сняв оставшуюся часть мотка лески с ладони и бросив его в угол у двери, Федя нырнул в образовавшуюся щель.

И вовремя. Он еще не успел притворить дверь, когда опять увидел свет фонаря. Все-таки закрыл он дверь без хлопка и тут же включил Петькин фонарик, потому что в помещении было так же темно, как несколько секунд тому назад снаружи.

Это была странная комната, похожая на лабораторию из фантастических фильмов или на пыточную камеру из средневековья. Длинный стол посередине, уставленный склянками, жестяными банками, какими-то цилиндрами, что-то вроде жаровни у самой стены, всего один стул – все это Федя успел углядеть за две-три секунды: рассматривать было некогда, за дверью уже слышались шаги и приближающиеся голоса. Заметавшись лучом фонарика по комнате, Федя в панике отыскивал место, куда ему спрятаться. Некуда. Только несколько плоских ящиков и довольно большой сундук у дальней стены.

Сундук! Только бы не заперт!

Федя стремглав бросился к невесть как и откуда тут очутившемуся гостю из прошлого.

Окованная железом крышка была с ручкой, под ручкой Федя разглядел изображение орла, сидящего на свастике. Значит, «гостю» не так уж и много лет. Он рванул эту ручку и, когда крышка поехала вверх, успел ужаснуться: «Что, если он полон?» Но нет! Сундук был совершенно пуст. Федя погасил фонарик.

Через несколько секунд щелкнул выключатель и в комнате опять стало светло – загорелась небольшая, но достаточно мощная лампочка под потолком. Только Федя этого не увидел: он уже сидел, скорчившись, под крышкой с орлом и свастикой.

– Эсэс где-то гуляет, – сказал голос Бориса Вениаминовича.

«Господи, – пронеслось в Фединой голове, – они что, в фашистов тут играют? «Эсэс», «Эсдэ», что там у них еще было? «Гестапо»?»

– Пусть гуляет, – отозвался Андрей. – Главное, шобы горилку оставил.

– Ну поищи.

– Ладно, подождем еще малость, а то он нервный, не любит, когда здесь без него копаются. Одно слово – «эсэс».

– Работа у него такая, Андрюха, работа нервная.

– Да уж… И сесть-то здесь некуда, разве на аккумулятор.

– Да вон же ящики, а я вот на стул.

Ящики громыхнули где-то совсем рядом с Фединой головой.

– Может, прикрутить пока этот чертов провод? – опять послышался голос Бориса Вениаминовича.

– Да ну, Господи, делов-то, привяжу я его как-нибудь, не все ли равно.

– Нет, ты так сделай, чтобы пикало. Вдруг кто-нибудь из них послушать попросит.

– Я не пойму, Боб, шо ты с этими засранцами так возишься? Перед кем ваньку валяешь? Охота тебе? Куда они денутся из ямы? Может, ты им еще и платить будешь?

– Ну, может, на билеты и дам.

– А я бы их всех в яме оставил, нехай жрут друг друга. Все равно никому не нужны. Сорная трава.

– Вот на том свете-то тебе это черти припомнят, сорную-то траву. Потом, это у Мишани никого, считай, нет, одна мать-алкоголичка. А остальные-то – путешественники. Их еще просто не хватились. Не ровен час разыскивать бросятся. Поэтому я и звонить этого Федю возил.

– Ну и зачем ты таких подбирал?

– Да я уж и сам не рад. На вокзале удачно получилось, увез одного Петьку. А эти два сюда сами добрались. Я-то думал, дальше Киева не уедут… Петька-то, тот дурак, в рот мне заглядывает, всему верит. А эти другие. Особенно этот Федя. Все молчит, думает что-то. Бычок. Боюсь я за него, как бы чего не удумал.

– Посади в другую яму, и пусть там один сидит до конца. В крайнем случае одного Мишани хватит.

– Ну да! Как он в одиночку эти чушки таскать будет? Дохлый же паренек. Еще уронит. Тогда ка-а-к… И нас ведь достанет, Андрюха. Не-ет, ребята нам нужны. Так что давай провод как следует прикручивай, чтобы ничего не заподозрили. Пусть стенки слушают, терапевты.

– Боб, Боб, о прикол будет, если они правда там клад найдут.

– Х-хе-хх-хе-хе, – засмеялся скрипучим смехом Борис Вениаминович.

– Хо-хо-хо, – басовито захохотал Андрей.

– Тогда Эсэс-то нам на фиг не нужен! Нехай пользуется!

– А мы ему все бомбы подарим!

– Хо-хо-хо!

– Хх-хе-хе!

– Боб, ну его на фиг, давай выпьем за этих засранцев.

– Да где ты водку-то видишь?

– А в сундуке у него наверняка. Где ж еще?

– Ну так проверь.

– Сейчас.

Федя похолодел. Он слышал, как проскрежетал по полу ящик, с которого поднялся подлый Андрюха. Сейчас он подойдет к сундуку, откроет его и…

– Сергей Серге-е-ич, дорогой, – радостно воскликнул вдруг голос Бориса Вениаминовича. – Где ты пропадал? А куда водку прячешь?

Федя чуть не стукнул себя по лбу. Как он сразу не догадался, что «Эсэс» – это и есть Сергей Сергеевич.

– Да я это, ловушку на слонопотама ставил. А водки у меня нет, вы же еще вчера все выпили.

– Вот те раз. А в сундуке?

– Пусто уже в сундуке, хотите – проверьте.

– Да зачем, мы тебе и так верим. Придется тогда к нам идти. Андрей Георгич, у нас там что-нибудь есть?

– Только самогон с буряков.

– Ну пошли пить «с буряков». Сергей, ты с нами?

– Конечно.

На сей раз дверь громко хлопнула – хозяевам подземелья некого было тут опасаться. Федя с ужасом вслушивался: не последует ли теперь лязганье запираемого замка? Нет, воров они тоже, как видно, не опасались.

Он еще посидел немного в душном сундуке, и только когда по его часам прошло десять минут, осмелился вылезти наружу. Выскользнув за дверь, Федя подобрал моток лески и, сматывая ее большими кольцами, поспешил к товарищам.

У самого поворота его настиг отдаленный, но оглушительный треск, грохот и крик, нет, скорее рев раненого животного, полный ужаса и нестерпимой боли.

«Господи помилуй!» – перекрестился Федя и побежал во весь дух, волоча за собой леску и не думая ее больше сматывать.

Глава XIV. Седой мальчик

– Что так рано? – встретил его Петька. – Уже нашел выход? – Вы слышали? Слышали? – спрашивал Федя, сидя на краю ямы и попеременно светя фонариком то вниз, на головы друзей, то за спину, во тьму тоннеля.

– Чего мы должны были слышать?

– Ставьте скорее лестницу, а как я слезу, сразу разбирайте ее до завтра!

Только внизу, опустившись на матрас у погасшего костра, Федя немного успокоился, унял бьющую его дрожь и отдышался. Холодная каменная яма, из которой совсем недавно он так стремился выбраться, казалась ему теперь надежной и безопасной, почти родной.

– Да что случилось? – тормошил его Петька, пока Саша разбирал лестницу, а Мишаня сматывал леску. Веревочная лесенка уже давно лежала наверху свернутая в аккуратную бухточку.

– Чай есть?

– В чайнике, только остыл уже.

– Давай.

Сделав несколько больших глотков прямо из носика вместе с чаинками, Федя окончательно пришел в себя.

– Слушайте внимательно, – сказал он. – От этого зависит, может быть, наша жизнь.

После такого вступления он в полной тишине пересказал все, что ему довелось разузнать и услышать. В этот раз никто его не перебивал, не вставлял комментариев, и даже когда он закончил рассказ, в яме еще некоторое время царила тишина.

– А я так и не понял, – первым нарушил молчание Саша, – на хрена мы этот лаз проковыряли, если им не нужны сокровища?

– Их просто нет, сокровищ, – уточнил Федя. – Все этот очкарик с козлиной бородой выдумал.

– Дядя твой, – ткнул Мишаню в бок Петька.

– Он мне не дядя, – тихо ответил мальчик.

– А кто же?

– Никто, – еще тише произнес Мишаня и неожиданно громко всхлипнул.

– Ты это кончай, кончай, – забеспокоился Саша, – соплей нам еще здесь не хватало. Давай рассказывай, откуда ты взялся.

– Я из Прокопьевска, – дрожащим и прерывающимся голосом начал Мишаня, видно было, что ему стоит огромных усилий не разреветься. – Отца у меня нет. Был, года два назад, но теперь умер. Мама говорит, мог бы в шахте погибнуть, но он умер просто так, от воспаления легких. Зарплату ему все равно не платили. Мама говорит, уже три года живых денег не видели, только талоны. Я в школу ходил. А мама пьет, у нее спирт на работе. Правда, теперь и спирта нет, но она все равно часто пьяная. Она очень хорошая, когда не пьет. А когда пьет… Голос Мишани сорвался.

– Понятно, – подбодрил его Федя, – ты сразу про Витаминыча рассказывай.

– Он появился этим летом. Я с ним познакомился на вокзале. Я хотел сначала уйти в тайгу жить, но Генка меня уговорил на поезде уехать. Он хотел до Москвы и на юг. Но его поймали в поезде, как только мы сели. А я соскочил и пошел по рельсам. До Новокузнецка дошел, оказалось, не в ту сторону. Там я и встретил дядю Борю, то есть Витаминыча. Он меня накормил так, что я чуть не лопнул. И потом кормил хорошо. Взял с собой в Москву. Всем говорил, что я его сын, и паспорт показывал. Я у него в Москве жил, в Бирюлево. Потом он говорит: «Поедешь на юг?» Я спросил: «С вами?» Он говорит: «Со мной. Может быть, еще кого-нибудь прихватим, для компании». Я говорю: «Поеду». Мне-то без разницы… Ну, мы и поехали. Он опять всем говорил, что я его сын, а потом он еще вас подобрал.

– Вот это не надо, – запротестовал Саша, – меня никто не подбирал.

– Да какая разница?! – вдруг крикнул Петька, и Федя понял, что его друг того и гляди заплачет, потому и кричит.

– Мишань, – спросил Федя, – ты еще есть хочешь? Там в сумке банка сгущенного молока, эти сволочи притащили. Ты ешь, если хочешь. Мы-то сыты, лопай всю банку.

– Да я не хочу, – уже совсем успокоившись, ответил паренек. – Я уже отъелся.

– Поняли теперь, какой артист этот Витаминыч? – зачем-то спросил Федя, хотя все и так было ясно. – Клад, клад… Сволочь, – не удержавшись, добавил он.

– Чего теперь ругаться, – философски рассудил Саша, – давайте думать, что делать. Ты, Федор Михалыч, самый башковитый, предлагай.

– Я думаю, этих гадов надо заложить. Завтра…

– Сегодня, – поправил Саша.

– Сегодня, – согласился Федя, – сегодня пойдем работать в этот зал, как они скажут. Все будем делать, даже стенки этой фигней слушать, чтобы они ничего не заподозрили. Снаряды носить будем по двое и только мелкие, аккуратно-аккуратно, тогда, я думаю, ничего не случится. И главное – надо узнать, зачем им понадобилось выносить снаряды из этого зала. Не для пушки же… А ночью я опять пойду и найду выход. Потом мы их сдадим милиции.

– Ни фига, – возразил Петька, – ты уже ходил. Теперь пусть кто другой.

– Я сам так думал, Петь, – попытался урезонить его Федя, – только придется все равно мне. Я уже дорогу знаю, хотя бы до их бункера. Вы только время зря потратите.

– Значит, с тобой пойдет кто-то второй, – стоял на своем Петька. – Какая разница, два рюкзака под одеялами или один.

Подумав, Федя с ним согласился, решив, что и ему будет не так страшно. Он еще раз вспомнил тот жуткий не то рев, не то вой, и его даже передернуло. Кошмар! Нет, Петька прав, вдвоем все-таки лучше.

Целый день они вытаскивали по «заветной щели» снаряды. Мишаню от работы освободили, он сидел на снарядном ящике в помещении склада и только изредка возил металлоискателем по полу вокруг себя, имитируя деятельность. Саша с Федей аккуратно снимали из стопок чушку за чушкой и укладывали их на тележку. По рельсам довозили до осыпи камней, выбивших двери склада. Потом, передавая с рук на руки, поднимали снаряды по одному до «заветной щели». Там дежурил Петька, он принимал один снаряд и долго осторожно полз с ним к выходу, где отдавал Андрею. Каждый раз он слышал: «Вот молодец, придется вам премию выписать», – или еще что-нибудь в этом роде.

Работать закончили только тогда, когда подошедший к щели Борис Вениаминович сказал Петьке:

– Хватит.

Было уже около семи часов вечера.

В яме поужинали всей компанией, как всегда без Сергея Сергеевича. Вообще-то Витаминычу и Андрюхе было и невдомек, что ребятам известно о присутствии в подземелье третьего взрослого.

Наконец «археологи» ушли, втянув наверх лесенку, и ребята опять остались вчетвером.

Часть лестницы, к сожалению, сгорела в вечернем костре, но выход нашелся. Лестницу сделали на одной стойке, укрепив ступеньки так, что они торчали с обеих сторон. Двое должны были ее держать, двое по очереди взбираться. Саша и Петя кинули жребий на второго разведчика. Развернув свою бумажку, Петька перекрестился.

– Ты прав, Чудилкин, Бог есть, – сказал он Феде. Жребий действительно выпал ему.

У лестницы Петька замешкался.

– Ты чего? – окликнул его сверху Федя. – Тебе лесенку скинуть?

– Да нет, я топорик за поясом укрепляю.

– Зачем?

– На всякий случай.

Фонарь они взяли только один, опять Петькин, как более надежный. Но и его не зажигали. Кроссовки вообще оставили в яме, в соответствии с опытом Феди, и вышагивали по холодному камню босиком. Федя продвигался впереди. Теперь он шел уверенно, почти быстро. Если бы не леска, которую надо было все время разматывать, идти можно было бы еще быстрее.

У поворота остановились, и Федя шепнул:

– Теперь я буду считать шаги. Про себя. Ты тоже молчи. Они могут оказаться где-нибудь рядом.

На пятьдесят седьмом шагу ребята благополучно достигли следующего поворота.

По последнему известному Феде коридору шли крадучись, сильно сбавив ход, и все время прислушивались, чтобы не попасться врасплох. Наконец Федя нащупал провал в стене – вход в короткое ответвление, ведущее к двери бункера. Очень-очень тихо и с большими предосторожностями они подкрались к самой двери. За ее металлической плоскостью слышались приглушенные голоса.

Федя опустился на колени и очень осторожно потянул на себя дверную ручку. Дверь отворилась всего на сантиметр, не больше, и сразу же из-за нее вырвался свет, а голоса стали значительно громче.

– Идите отсюда! Идите! – раздраженно рявкнул Сергей Сергеевич.

– Когда начнешь? – спокойно спросил голос Витаминыча.

– Пошли вон! Мне пить сегодня нельзя, какого хрена вы тут толчетесь? Убирайтесь! Слонопотама проведаю и начну плавку. Пошли вон!

– Ладно, пошли, – глухо прозвучал голос Андрея.

– Ни пуха, – бросил Борис Вениаминович.

– Пошли вон! К черту! К дьяволу! – истерически взвизгнул Сергей Сергеевич.

Федя дернул Петьку за рукав.

– Бежим, – сказал он одними губами, но Петька все понял.

Когда они были у самого конца ответвления, там, где начинался широкий коридор, Федя на доли секунды задумался, в какую сторону им следует повернуть, чтобы спрятаться, но дверь начала открываться, потоком хлынул свет, разрезав спасительную тьму, и опять по интуиции Федя потащил Петьку направо. Отскочив еще на пару шагов, они бросились на пол и затаились.

«Только бы не споткнулись о леску, только бы не споткнулись», – билась единственная мысль в Фединой голове. Когда шаги приблизились и стал явственно виден играющий свет фонаря, эта мысль сменилась другой: «Только бы повернули налево, только бы повернули налево».

Свет фонаря и обе фигуры действительно повернули налево. В который раз Федя перекрестился.

– Куда дальше? – прошептал Петька, когда свет фонаря скрылся в конце коридора за следующим поворотом. Сразу почти не стало слышно голосов, а шагов и подавно.

– Ну не за ними же, – тоже прошептал в ответ Федя, – они пошли водку пить, а выход где-то в другой стороне. И надо спешить, а то Эсэс пойдет слонопотама проведывать.

– Это кто?

– Не знаю. Пошли.

Опять двигались молча. Опять в темноте. Опять Федя считал про себя шаги, щупал стену и разматывал леску. Петька дышал в спину. И вдруг, на восемьдесят девятом шагу, прямо откуда-то из-под ног донесся глубокий страдальческий вздох.

– О-ох…

– О-о, – само собой, хоть и негромко, эхом вырвалось у Феди. Холодная жуть пронизала его от пяток до самой макушки.

– Кто там? – послышалось из-под земли.

– Не отвечай, – зашипел в затылок Петька.

– Мужики, это кто? Помогите!

Слово «мужики» почему-то вывело Федю из ступора и придало ему силы.

– Дай фонарь, – приказал он Петьке и, нащупав в темноте у себя за спиной ребристый корпус, нагретый Петькиной ладонью, нажал кнопку.

Свет сразу брызнул под ноги. Федя стоял на самом краю ямы. Она была не столь велика в ширину и длину по сравнению с той, в которой они здесь жили. По краям коридора оставались узкие проходы, да и перепрыгнуть ее было нетрудно, особенно если разбежаться. Но в темноте загреметь в эту западню можно было запросто.

– Мужики, помогите, – опять взмолился голос из ямы.

Федя стал на колени и посветил вниз, Петька перевесился над его головой. Не так уж и глубоко, метрах в пяти от них, среди обломков досок, прямо на полу лежал огромный бородатый человек и смотрел вверх. К одной ноге у него ремнем от брюк была примотана деревяшка. Это был тот самый бородач-археолог с горы Митридат. Вот он – «слонопотам»!

– Ребята, это вы? – спросил человек. – Посветите себе на лица. Я не вижу.

Федя исполнил его просьбу.

– А где уголек? – спросил бородач. – Я думал, вас только двое.

– Четверо, – почему-то честно ответил Федя.

– Мужики, выбирайтесь отсюда. И меня не забудьте, пришлите помощь. Я ведь из-за вас тут сижу.

– Мы дороги не знаем, – сказал Петька.

– Это я вам объясню. Берегитесь этих сволочей, особенно курчавого, Георгиади Андрея. Такая сволочь, каких поискать. Я знаю, наверняка вы с ними. Это негодяи.

– Мы уже знаем, – остановил его Федя. – Только не знаем, чего они хотят.

– Вы уже таскали им снаряды? – спросил бородач.

Федя поразился его осведомленности.

– Да, – в один голос ответили они с Петькой.

– Снаряды им и нужны, они из них тротил для взрывчатки вытапливают.

«Эсэс», – догадался Федя.

– А потом продают всякой сволоте преступной, – продолжал тем временем бородач. – Людей, гады, гробят. Эта гнида Георгиади мне еще прошлой осенью предлагал. Он тогда у нас в партии подрабатывал. Я послал его подальше и обещал набить рожу, если узнаю, что он еще кого-то на такие дела подбивает. А потом вы подошли ко мне и стали расспрашивать про Старый Карантин и этого Вениаминовича. Я сначала не вспомнил, а потом как стукнуло: какой-то Вениаминыч в прошлом году у нас крутился, когда я Андрея-то послал. Только вы говорили, археолог, а он никакой не археолог, а негодяй, шантрапа. Вот я и не сразу сообразил-то. А когда сообразил, сразу пошел вас искать к каменоломням, вход-то я знаю, не первый год здесь, каждое лето. А перед глазами все Леха, мой Друг детства, который на мине подорвался. Я сам-то курянин, из Курска. Про Курскую дугу слышали? Ну вот, у нас там тоже снарядов этих полным-полно. Каждый год кто-то гибнет. Вот и мы с Лехой, пацанами еще были, нашли неразорвавшуюся мину, положили в костер, а она все не бахает. Ну, мы вылезли из укрытия и давай по ней сдуру бульниками садить. Мне камнем по лбу, до сих пор шрам остался, а его – насмерть. Вот так. Страшная это штука, не дай Бог… Вот я и полез за вами. Но не нашел никого. А потом на телеграфе тебя увидел, смотрю – штаны в белой пыли и голова словно мелом посыпана, я все сразу понял и опять полез. И ведь знал я про эту яму-то. Да какая-то сволочь накрыла ее гнилыми досками и еще сверху пылью присыпала. Вот я и навернулся. Кажется, ногу сломал. Мужики, валите отсюда и меня не забудьте.

– Как выйти? – кратко и деловито спросил Федя.

– Пойдете за яму и прямо по коридору еще метров сто, пропустите два поворота направо, в третий поворачивайте и еще метров двадцать, а там увидите – пологая штольня наверх. Бульник только в конце отвалите. Он не очень тяжелый, справитесь.

– Все, Петь, – повернулся к другу Федя, – пошли за ребятами.

Он тут же погасил фонарик, вскочил на ноги и крикнул во тьму:

– Мы за вами придем!

– Куда? Куда, мужики? Не в ту сторону, – услышали они за спиной, но не вернулись.