Текст книги "Варщик 2 (СИ)"

Автор книги: Артем Кочеровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 1. После

Машина останавливается у каменных колон. Сквозь тонированное окно я вижу охранников, ворота, прутья решёток. В машине: я, водитель и Питон. Солдат лежит в задней части салона на разложенных сидениях. Охранники открывают багажник и вытаскивают его. Я выхожу сам.

Они несут Пита в дом. Я иду следом, несу в руке чемодан с деньгами. Поднимаемся по ступенькам, заходим сквозь скрипучую дверь. В зале темно. Охранники кладут Пита на гранитный постамент, а я украдкой выпиваю зелье. Оно называется гаситель.

Материю обволакивает маслянистый пузырь. Он плотный и хорошо поглощается яркость. В зал входит Хан. В балахоне с капюшоном на голове. Лицо прячется в тени, из-под широких рукавов торчат костлявые руки.

– Это он? – спрашивает Хан и показывает пальцем на Питона.

– Ага, – киваю в ответ на его странный вопрос.

Хан смотрит на Питона. Простреливает его тело, будто рентгеновскими лучами, и раскладывает материю на детали. Видит структуру со основными звеньями, вторичными связями и точками энергетических пересечений.

– Деньги!

Рыскаю глазами по сторонам. Ищу охранников, но они куда-то делись. Хочу положить чемодан на пол, но Хан протягивает свою костлявую руку и подзывает:

– Неси деньги сюда!

Иду к нему. Чувствую, как маслянистый пузырь истощается. Пронизывающий взгляд Хана сметает с него слой за слоем, будто порывы ветра сметают песок на пляжной фигуре. Пузырь держится. Шаг, ещё один, я протягиваю руку…

Гаситель искажает восприятие моей материи. Мешает Хану рассмотреть её яркость, объём, структуру. Мешает разложить до мельчайших звеньев и прочитать, как инженеры читают чертежи или схемы.

Я передаю чемодан и отхожу. Кажется, всё позади, но гаситель не выдерживает и лопается. Хан оскаливается и тычет в меня длинным ногтем. Из чёрной дырки его рта рвутся хриплые звуки:

– Это он! Предатель! Убейте его!

… … …

– Ну что?! – спросил Кумар. – Что ты решил?!

Возможность прокручивать в голове короткие сценарии я познал не так давно. В той или иной степени, ей обладает каждый человек. Но материя одарённого расширяет опции. Это не предсказание будущего, это выстроенная цепочка логических связей. В воображении намного проще прокрутить план и учесть мелочи. Этим я и занялся в кабинете у Биты, перед тем как дать свой ответ.

На приготовление гасителя ушло два дня. По сути я создал ещё одно временное звено, которое разворачивалось в многомерном измерении и обволакивало всю структуру. Я надеялся, что гаситель скроет от глаз Хана мою материю и не выдаст меня, но сомневался, что это сработает. Оболочка получилась слишком слабой, чтобы тягаться с навыками одарённого на стадии познания.

– Сайлок?! – спросил ещё раз Кумар. – Что ты решил?!

– Я не пойду к Хану.

– Ты этот слышал? – Кумар повернулся к Бите.

– Почему? – спросил босс.

По большому счёту Бита и Кумар могли знать настоящую причину моего отказа. Я доверял им, но не хотел втягивать в ещё одно болото. Проблемы накатывали на Битников одна за другой. Зачем дырявить корпус корабля, который и так идёт на дно? К тому же, как только Бита или Кумар узнают обо мне правду, они станут соучастниками. Если правда вскроется, а рано или поздно она вскроется, Хан их не пощадит.

– Почему? – Бита сдвинул брови.

К счастью, мой вес в братстве перестал быть весом просто алхимика. Я сделал для битников больше, чем они от меня ждали, а значит мог не отчитываться:

– Везите Питона, а я разберусь со своей материей сам, – я поднялся. – Если других вопросов на повестке дня нету, то я пошёл.

… … …

Ударом в солнечное сплетение Рога повредил мою материю. Шесть звеньев были уничтожены безвозвратно и ещё пять – выведены из строя. Структура выглядела изломанной и шаткой. Отсвечивала дырками, будто челюсть со щербинами от выпавших зубов.

Недостаток звеньев ощущался сильно. В последнее время я привык уметь то, что умею, а с травмированной материей чувствовал себя инвалидом. Особенно недоставало силы и ловкости. Обе характеристики насчитывали меньше всего основных связей. Потеряли ещё по две и сделали меня ущербным по физухе. Пятидесятикилограммовые контейнеры с ингредиентами стали ощутимо тяжелее.

По утрам и вечерам я захаживал к Доку. Чувствовал себя довольно паршиво, но сегодня утром заметил что-то странное, на месте щербин в структуре появились засечки.

Док полагался на науку. В этом мире понятие науки отличалось от нашего, но всё же. Он взял у меня кровь, поместил в специальный аппарат и запустил. Хреновина мотала пробирку из стороны в сторону, крутила, переворачивала и по капельке добавляла жидкости разного цвета. Спустя пять минут на стеклышко под микроспкопом вылилась обезображенная капля, похожая на бензиновый развод на воде. Док прилип к окуляру, а когда оторвался, долго смотрел в потолок и хмурился:

– Удивительно…

– Что?

– Анализ показал, что твоя материя восстанавливается.

– Так это ж здорово. Разве нет?

– Конечно, но я вижу такое впервые, – Док ещё раз на секунду заглянул в микроскоп, а затем почесал затылок. – Структура восстанавливается по памяти!

– Ну всё понятно! – я поднялся и похлопал Дока по плечу. – Память-то у меня – феноменальная! Алхимику без отменной памяти – нынче никак!

Док пропустил мои слова мимо ушей и пробормотал под нос:

– Как будто материя, прошла через мембрану преломления… Слушай, Сайлок, а ты…?

Окончание вопроса разбилось о запертую дверь. Лифт я не вызывал и метнулся вниз по лестнице. Док подтвердил мои догадки. Материя восстанавливается и без стороннего вмешательства. Хорошо. Но плохо, что об этом узнал Док.

Материя прошла через мембрану преломления? Что бы это значило?! Звучит, как что-то необычное, а всё необычное должно держаться от меня как можно дальше. Чем больше необычного рядом с моим именем, тем больше вопросов.

С походами к Доку я решил завязать.

… … …

О Хане я знал сущие крохи, но и этого было достаточно, чтобы сделать выводы. Хан развился до стадии познания, а ещё Хан помогал восстановить убитую в хлам материю за деньги. Но для этого требовались люди из моего мира. Вот для чего я делал рецепты.

Как бы там ни было про судьбы погружаемых людей предстоит узнать точнее. Что с ними случается? Они гибнут? Если так, значит все эти годы я был причастен к убийствам и готовил зелья для Хана? В памяти всплыли воспоминания о рецептах и фотографиях…

Незнание – не освобождает от ответственности. Я не снимал с себя ответственность. Хоть и знал, отказался бы я – нашёлся другой. Тем более, он уже нашёлся. Кумар обмолвился, что новенький алхимик пока что лажает, но рано или поздно он набьёт руку. И тогда поток энергетических заготовок из моего мира потечёт в мир Хана прежней богатой рекой.

Однако теперь ситуация изменилась. Не уверен, что ответ стоил десятков человеческих жизней, но… Теперь я знал имя. Мой бой перестал быть боем с тенью. Я узнал, как зовут моего настоящего врага, и перевернул положение. Жертва получила возможность стать охотником. К тому же, если я хотел вернуться обратно, то Хан – один из немногих, кто может стать моим билетом. А заодно ответит за брата, если с ним что-то случилось.

Узнать что-то о Хане оказалось не просто. Башмак и парни из подготовки не знали ничего, кроме исключительно сильной структуры могильщика. Разговаривать с Битой или Кумаром я не решился. Мой отказ от халявной оздоровительной энергии и так выглядел подозрительно. Питон, быть может, знал больше, но в ближайшее время с ним не поговорить.

Для начала нужно узнать, где живёт Хан. Познакомиться с его домом, посчитать охранников. Я мог дождаться, когда битники повезут Питона, и проследить за машиной. Но тогда привлеку к себе ненужное внимание. Хорошо, если Пита повезут вечером, и я притворюсь, будто вышел на прогулку. А если днём? Покину лабораторию в разгар рабочего дня и засвечусь на камерах. Кумар и так поглядывает на меня с подозрением, а если поговорит с Доком… Как бы не приклеил слежку.

По итогу я решил, что буду действовать сам по себе. Пораскинул мозгами. Нужный человек пришёл на ум быстро. Розовый. Битники вернули клуб, а значит Розовый снова крутится там и продаёт дрянную гербуху, что осталась от Сутулого. Розовый находится в братстве слишком низко. Вряд ли он попрётся к боссам, чтобы рассказать о нашем разговоре.

… … …

За день до вылазки я сидел в комнате и смотрел на девять разноцветных колб. Супер-ингредиенты закончились. Бешеный коктейль ушёл на усиление для Питона, а винарс превратился в постоянные усилители для вторичных связей. Пить усилители я не спешил. Из-за поломанных основных связей, некоторые вторичные тоже стали неактивными. Болтались в воздухе, прикреплённые только к одному из звеньев. Я не знал, как поведёт себя материя, если выпить усилители. Рисковать не стал. Зато придумал, как ускорить восстановление материи.

Вторичная характеристика регенерация материи повышена до – 4.

Вторичная характеристика регенерация материи повышена до – 5.

Вторичная характеристика регенерация материи повышена до – 6.

Вторичная характеристика регенерация материи повышена до – 7.

Общий объём материи увеличен до – 7,35 относительных единиц.

Общий объём материи превысил 7 относительных единиц. Доступных связей для развития основных характеристик – 2.

Материя находится на стадии раскрытия. Для перехода на следующую стадию требуется относительных единиц – 20.

Вторичные связи регенерации кое-как прикрепились к уцелевшим основным звеньям. Восстановление пошло быстрее. Я хотел распределить полученные связи основных характеристик, но материя отказалась. Прежде нужно было склеить повреждённое, а уж потом наращивать новое…

… … …

Розовый метался из клуба на улицу и обратно. У входа было немноголюдно. Часть клиентов безвозвратно ушла после нападения варваров.

В переулке рядом с электрощитом я нашёл укрытие. Уголок метр на полтора, куда не доставал свет фонаря. Редко, но мимо проходили люди. Кто-то чтобы отлить, кто-то употребить, кто-то уединиться. Из восьми прошедших мимо, только девчонка с телефоном заметила меня. К слову я стоял на расстоянии всего пять метров. Когда прошёл девятый и не заметил меня, в груди потеплело:

Вторичная характеристика скрытность повышена до – 2.

Общий объём материи увеличен до – 7,37 относительных единиц.

Дождавшись, когда в переулке не останется зевак, а клиент Розового отвлечется на девчонку, я метнулся к дороге и утащил барыгу в темноту. Он ёрзал и трепыхался, но я закрыл ему рот и чуть сильнее сжал кисть.

– Тихо-тихо, Розовый! – я оттащил его к стене. – Это я – Сайлок. Успокойся, ладно!

– Ты охренел?!

Розовый крикнул громче, чем мы договаривались, и мне пришлось ударить его в плечо.

– Я же просил!

– Ты вообще кукухой поехал, малой?! Мы в одном братстве, забыл?!

– Как же я мог такое забыть, – я поправил Розового и уверенно поставил на ноги. – Поэтому я тебя одного и отвёл.

– А?

– Не хочу, чтобы кто-то знал о нашем разговоре.

– Почему? – Розовый выпучил глаза. Блестящие зрачки выдавали блуждающие в крови препараты.

– Не хочу, чтобы у тебя были проблемы…

Розовый немного помялся. Отнекивался и переводил стрелки, но с двойным усердием заговорил, когда я показал на вытянутой ладони пять пакетов элитной гербухи.

– Сам я его не видел, но слышал кое-что. Хан – крутой мужик. Мутит с телами одарённых.

– И?

– Я знаю пацана, который помогает ему.

– Помогает?

– Ну не помогает, но делает для него кое-что.

– Что?

– Это слухи, но, кажется, он водит к нему людей.

– В смысле?

Вместо ответа Розовый пожал плечами.

– Как мне его найти?

– Он здесь.

– В клубе?

– Да, – Розовый кивнул и протянул руку. – А теперь отдай мне то, что обещал.

– Ладно.

… … …

Дуба, так Розовый назвал пацана. Растрёпанные волосы, кожаная куртка, джинсы и ботинки. Он вышел из клуба под руку с девчонкой. Розовый показал ему пальцем в спину и открыл пакет с гербухой. Я кивнул, прислонил палец к губам и подался вслед за парочкой.

Шли мы минут десять. Бледно-желтое пятно материи пацана позволяло держаться на приличном расстоянии и не потерять его из виду. Чем дальше мы уходили, тем менее людно становилось. На шесть фонарей приходился один рабочий. Дорогу перебегали крысы, из помоек показывались гниющие бомжи, которые с этими крысами и дрались.

Девчонка познакомилась с Дубой только что. Я перераспределил энергию в восприятие и уловил обрывки фраз: «…далеко ещё?», «…мы не заблудились?», «…ты же не хочешь меня изнасиловать?».

Пришли к огороженной сеточным забором территории. Дуба достал ключи и открыл навесной замок. Парочка прошла по асфальтированной площадке и свернула в одну из дверей кирпичного здания, над которым горел фонарь.

Перелетев через забор, я укрылся сначала за мусорными баками, а затем прилип к окну. В тесной комнатушке были он, она, кровать, покосившаяся мебель и заваленный бухлом стол. Дуба достал пакет с разноцветными таблетками и помахал перед девчонкой. Та радостно заелозила в кресле и показал язык. Пора. Простите, голубчики, но я не стану дожидаться, пока вы упоритесь до состояния обезьян.

Обежал здание вокруг. Убедился, что в других комнатах свет не горит и скользнул в дверь. Узкий коридор, запах спирта и мочи, хруст пластикового мусора под ногами. Я врываюсь в комнатушку и выхватываю из рук Дубы пакет. Несколько секунд он, удивлённо смотрит на меня, а затем злится и замахивается. Опережаю его прямым ударом с ноги. Он играет роль шара для боулинга, который сбивает со стола все стеклянные кегли.

Мартышка набирает полную грудь воздуха, чтобы запищать, но я приближаюсь к ней и резко, но безболезненно хватаю за подбородок. Она всё понимает, хватает сумочку и проваливает. А вот Дуба не понимает. Вылезает из-под стеклянного завала и ломится на меня. Усиленным ударом там и не пахнет, да и пьяный он в хлам. Ловлю кулак в воздухе и тащу на себя. Заламываю вниз. Он осекается и кричит от боли, но я обрываю его крик ударом колена в солнечное сплетение. Часть силы пришлось в материю, остальная в тело. Сбивается дыхание, отключается половина материи, Дуба сползает на пол. Я нахожу в коморке клейкую ленту и надёжный стул.

Дуба медленно приходит в себя. Дергается и кашляет сквозь кляп. Я занялся делом. Расчистил стол и нашёл пару приличных стаканов. Разделочная доска, бутылочное дно в роли толкучки, спирт вместо растворителя и немного гербухи для проверки знакомых соединений.

Профессионал использует подручные средства, чтобы добиться цели. Башмак сделает из металлолома мини-арбалет, Док подлечит рану тем, что найдёт в холодильнике. Я проверял таблетки, используя бухло и грязную посуду из притона.

Размельчил до состояния порошка, добавил спирт, проверил на реакцию с компонентами гребухи и убедился. Таблетки Дубы – транквилизаторы. Девчонка хотела полетать и покувыркаться в кровати, а у пацана были другие планы на её счёт.

– Ты знаешь Хана?! – спросил я и сорвал кляп.

– Ты чего, сука, попутал?! Ты знаешь, кто я…

Ответ оборвался на полуслове. Я ударил с локтя. Бил не резко, но вложил массу тела. Такой удар не самый действенный, но яркий. Дубу смело вместе со стулом и впечатало в стену. Ножки отломались, и клофелинщик сложился у стены гармошкой. По обоям потекла кровавая струйка из разбитого затылка.

Дуба ещё несколько раз пререкался. Он был достаточно обдолбан, чтобы не обращать внимание на сломанный нос, трещины в рёбрах и вывернутую из сустава левою руку. Убедительным стал удар в материю. Козлу стало не до смеха. Он притворился, что потерял сознание, но я привел его в чувства:

– Третьим ударом, я раздроблю твою структуру на атомы!

– Ладно-ладно…

Дуба говорил неохотно, но я ему поверил. Даже у босса Варваров охранники и новички имели материю сильнее, чем у него. Из чего я сделал вывод, что он и близко не знаком с Ханом. Обычная шестёрка.

Слухи оказались правдой. Дуба таскал к Хану людей. В основном девчонок. Цеплял в клубе, подкармливал, развлекался, а под утро отводил в бункер. Там он ни с кем там не встречался. Приводил девчонку, а спустя время получал конверт с кредитами. Это всё, что он знал.

– Хан убьёт меня, а после и тебя!

– Говори! – я схватил Дубу за плечо впился пальцами. – Где этот бункер?

– Идиот…, – Дуба сжал зубы и заскулил от боли. – Ты хоть понимаешь с кем…?

Материя передала в плечо энергию. Кисть сжалась, будто манипулятор. В плече что-то хрустнуло. Дуба хотел взреветь, но я заткнул его, сдавив горло.

– Где. Этот. Бункер?

Дуба сказал. Ничем другим разговор и не мог закончиться. Из того, что валялось в карманах, я состряпал порошок для запуска материи и сунул Дубе в рот. Спустя пять минут он мог нормально дышать. Вертел головой и, опираясь о спинку стула, поднялся.

– Чего тебе ещё?! – обиженно спросил он.

– Помолчи!

Из коморки я не спешил уходить. Взял время, чтобы подумать. Прокручивал в голове варианты. Если появятся вопросы, лучше задать их сейчас. Второй раз встречаться с Дубой я не собирался.

Итак, я знаю, где живёт Хан. Мог установить слежку и посмотреть, кто забирает людей из бункера. Куда их ведут, и что с ними делают. Впрочем, большая часть картинки прояснилась. Также, как я переместился в тело Сайлока, новый алхимик из моего мира переместит человека в тело в бункере. Тела служат инкубаторами или приёмниками. Их координаты постоянны. Вот почему, я использовал в своих рецептах одни и те же места.

Оставался вопрос. Почему Хан использует тела из моего мира, а не тела своих? Ответ плюс-минус лежал на поверхности. В нас было то, чего не было в них. Док обмолвился, что моя материя прошла через мембрану преломления… Возможно, именно это Хан и использовал.

Отбросив дурацкую идею заявиться к бункеру прямо сейчас, я поднялся. Иметь дела с Ханом, не достигнув стадии познания – глупо. Впрочем, до неё ещё слишком далеко….

Я направился к двери, но прежде заметил мелькнувшую в окне тень. Материя опустила меня на пол. Подогнулись колени, и я рухнул рядом с порогом. Тишину разорвал автоматный залп. Осыпалось окно. В свете вспышки от автоматной очереди я разглядел парня.

Очередь расчертила стену на две части. Я словил две пули – в плечо и икру. Откатился в коридор, подобрал увесистую бутылку с остатками жидкости и прицельно кинул, высунувшись из укрытия.

Осколки, кровь и брызги недопитого из бутылки смешались в общем конфетти. Стрелок вскинул руки и упал на спину. Я было ломанулся к окну, но оттуда выглянули ещё два ствола.

Дубу, который забился в угол, не трогали. Стреляли в меня. Зажали крючки, удобряя траву добротным слоем гильз. Стенки из прогнивших кирпичей трещали и осыпались. Я сидел за одной из них и время от времени чувствовал, как потерявшие убойную силу пули тюкаются мне в спину.

Залп прекратился. Материя мигом избавила меня от звона в ушах и подключила восприятие, но не в полную силу. Энергия расходовалась на заживление ран. В последнее время я сильно продвинулся в восстановлении. Вторичная характеристика набрала аж восемь связей. Если бы общая структура успела восстановиться, материя залатала бы раны от обычного огнестрела за пару минут, а так – времени уйдёт больше.

– Молодец же, сучка!

– Что?! – я повернулся к хохочущему в углу Дубе.

– Молодец, сучка, говорю! Догадалась в клуб вернуться и друзьям рассказать! Нужно было мозгами думать, придурок! Живым тебе отсюда не уйти!

Послышались шаги у входной двери. Я упёрся ногой в туалетный столик, что стоял в коридоре и пнул. Мебель грохнулась о дальнюю стену и в следующий миг рассыпалась под натиском автоматной очереди. Двойной залп ударил в комнате. Контуженный Дуба ржал во всю глотку, а его дружки палили с обеих сторон. Никто из них не решался выйти в прямую зону видимости, но то было лишь вопросом времени.

Раны подождут. Избавиться от двух кровоточащих дырок – хорошо, но не самое важное. Если промедлить, то их станет на порядок больше. А вот сколько моё тело сможет выдержать? Проверять не хотелось.

Материя оставила часть энергии, чтобы обезболить раны, а остальное направила на повышении восприятия. Чувства обострились. Я повертел головой, прислушиваясь к стенам. Враги шумели, попусту болтали и побаивались, но их было больше. Намного больше. Если восприятие меня не подвело, то заброшку окружили двенадцать человек…

Глава 2. На площадке

Они поджимают. Слышу шаги у окна и шелест мусора возле двери. Боятся, но мало-помалу приближаются, держа наготове оружие. В комнате раздаётся грохот. Кажется, кто-то решился войти. Я выглядываю, но возле окна никого. Проходит миг, и я понимают, что слышал грохот предмета. Поднимаю глаза на Дубу.

Засранец лыбится и целится из пистолета. Напрягаются мышцы на предплечье, указательный палец тянет спусковой крючок…

Уже во второй раз корю себя за то, что выбрал ожидания вместо действия. Терпение – штука полезная. Усидчивость и выдержка иногда приносят плоды, но не сейчас. Когда ты один в замкнутом помещении, а вокруг снуют бандиты, нужно действовать. Они хоть и боятся, но желание доказать друг другу, что у них есть яйца, толкает на смелые поступки.

Положение не завидное. Я точно выдержу пять-шесть выстрелов, может больше. Но хорошо бы оставить резерв организма на главное сражение. А теперь… Из-за пустого ожидания истрачу резерв на Дубу, которого по-хорошему нужно было грохнуть ещё пару минут назад.

Улыбаешься? Ну улыбайся-улыбайся… Больше не сможешь…

Толкаюсь и мчусь к нему рысью. Выставленные ладони формируют энергетический блок. Невидимая субстанция приглушает звуки выстрелов и замедляет пули. Я насчитал три выстрела и принял их грудью, а в следующее мгновение вбил Дубу в стену. Сломал кисть, вырвал пистолет и дважды ударил в лицо. Первый удар смял нос, рассёк губу и выбил передние зубы. Второй – сильнее. Удар, от которого треснул череп. Удар, после которого ни одна девчонка не уйдёт с Дубой из клуба. Если он выживет, то его материи придётся сильно постараться, чтобы привести лицо в порядок. Хотя, о чём это я? Он не выживет…

Перекидываю пистолет в правую руку, подставляю снизу к горлу и спускаю курок. Мозги Дубы кровавым фонтанчиком вываливаются на стену. Хватаю его за шкирку и разворачиваю к окну. Спустя миг его тело сотрясается от автоматной очереди, а после сотрясается втройне сильнее. В окне торчат три стрелка.

Возвращаюсь в коридор. Сую пистолет мёртвому Дубе под мышку и интуитивно прикидываю, куда должен смотреть ствол, чтобы попасть. Стреляю. Кирпичная пыльца разлетается ниже подоконника. Смещаюсь левее, стреляю ещё раз. Пуля попадает в плечо стрелку, что стоит посредине.

Два выстрела позволили более или менее точно определить координаты цели по вертикали и горизонтали. Стрелять из-под мышки мертвеца, когда в тебя ежесекундно летят десятки пуль – непросто. Но то, что непросто для обычного человека, легче для одарённого. Замираю у края стены, жму спуск. Прячусь за стеной в коридоре, но прежде вижу, как голова правого откидывается, выбрасывая в темноту кровавые брызги.

Не останавливаясь, я разворачиваюсь и швыряю изрешеченное тело Дубы по коридору. Рвущееся из ствола пламя освещает дом. На этот раз я вскидываю пистолет и бью прицельно. Парнишка без материи получает три пули в грудь и сползает в кучу мусора. Выскакиваю в излом коридора и жму на курок быстрее, чем тот, что выглядывает из входной двери. Две вспышки, блеск подброшенных в воздух гильз, бордовые тучки возле шеи и щеки. Пацан сползает на дверной порог и мешает войти другим. Они палят без разбора в стену и пятятся.

Теперь я могу позволить себе передышку. Отбил штурм и перехватил инициативу. Поселил во врагах страх, показал на примере, что будет с теми, кто сунется в дом. Отдаю себя в руки материи и сползаю по стене. Ран много, не сразу и сосчитаешь. Пять сквозных, ещё четыре застряли в ребре, тазу, бедре и плече. Много царапин по касательной но я их не считаю, как не считаю и неглубокие раны от пуль, которые задержал энергетический щит.

Хлопаю себя по карманам и в очередной раз жалею, что не прихватил ингредиенты. Взять хотя бы голубой, фиолетовый из дымчатой травы и настой на смолах. Слепить из них комок, размягчить физ раствором и получить заживляющую мазь. Оказал бы материи хорошую помощь…А был бы умнее, прихватил обезболивающее из аптечки. Не для того, чтобы притупить боль, с этим справится материя. Препарат из одноразового шприца сгодился бы для увеличения реакции. Нужно лишь погасить дурманящие свойства. Пара дополнительных единиц ловкости сейчас бы точно не помешали, ведь у дома собралось слишком много придурков с пушками.

Прежде я не пробовал гербуху. И не стал бы, но выбирать не из чего. Отыскал в кармане пакет, поднёс к ноздрям и мощно вдохнул. Первое и самое яркое ощущение – спокойствие. Не одурманивающее, а чистое. Как если бы близкий и надёжный человек положил руку на плечо и уверил, что всё будет хорошо. Я распрямил плечи и вытянул ноги. Прислушался.

Загруженная материя не позволила почувствовать простаков, но я отчетливо услышал одарённых. Их структуры отзывались слабо. Чуть сильнее, чем материя Дубы, но слабее моей. Их четверо, и они поджидают меня у выхода…

Прошло пять минут. Тишина прерывалась редкими выстрелами. Материя подлатала опасные ранения и заживила повреждённые внутренние органы. На остальное времени не осталось. Хруст битого стекла и шорохи намекали на вторую волну штурма.

Метнулся в коридор и подобрал автомат. Возвращаюсь к комнате. Выглядываю из-за стены и сразу назад. Выстрелы раздаются с задержкой, а я падаю на землю и во второй раз высовываюсь на уровне человеческого колена. Стрелки опускают стволы, но я быстрее. Зажимаю курок и веду слева-направо. Три силуэта один за одним теряются в ночи.

Рывок к окну, прыжок через подоконник. После пропитанного бухлом и гнилью воздуха, воздух на улице кажется свежим и бодрящим. Перекатываюсь и встаю в полный рост. Рядом пацан. Он напуган, держит пистолет опущенным к земле. Чувствую подушечкой указательного пальца сопротивлению крючка, но замираю. Пацан носит белую футболку. Она сплошь забрызгана кровью его друзей. Он всё понимает без слов. Бросает ствол и бежит к забору. Я следую за ним, но путь отсекает автоматная очередь. Возвращаюсь к стене и прислушиваюсь. Остались только одарённые…

Огибаю здание позади. Вскакиваю на подоконник, отталкиваюсь и цепляюсь за козырёк крыши. Подтягиваюсь. Четыре блеклых материи светятся на асфальтированной площадке. Только сейчас я понимаю, что Дуба водил девчонок в раздевалку для баскетболистов. Я стоял на крыше одноэтажного здания и видел баскетбольную площадку. Впрочем, в этот миг меня куда больше интересовала голова одного из одарённых. Сажаю её на навершие мушки и жму на спуск. Пять пуль с разбросом в пару сантиметров дырявят бандиту лоб. Он делает пару шагов назад, пытаясь удержать равновесие, разбрасывает руки и плашмя падает у баскетбольного щита. Я перевожу мушку на следующего, но что-то вырывает из рук автомат, а ещё через миг что-то хватает меня за ногу. Что за…?!

К голени тянулась лента, которую я не сразу и разглядел в свете тусклого фонаря. Заканчивалась лента ребристым металлическим крюком. Наподобие растягивающихся браслетов, что одевают на кисть. Я протягиваю руку, хочу отцепить, а заодно и пощупать эту штукенцию, но лента стремительно натягивается и стаскивает меня с крыши…

Удар о землю с высоты четырёх метров почти безболезненный. Группируюсь, падаю с перекатом с и вскакиваю. Развожу руки в стороны. Цепкие кисти и энергия – вот моё оружие. Не сильно-то мне и нужен этот автомат. Будто загнанный в угол хищник готовлюсь к прыжку…

Свист разрезаемого воздуха, струящийся блеск металла, и ещё одна железная хреновина оборачивается вокруг кисти.

– Вяжи, гниду!

Обе ленты натягиваются. Сковывают движения и дёргают из стороны в сторону, мешая занять боевую стойку. Третий одарённый кидает свою ленту. Я приподнимаю ногу, и та, будто язык хамелеона после неудачной атаки, высекает об асфальт искру и возвращается в темноту к хозяину.

Появляется секунда, чтобы рассмотреть их. Выглядят странно и вызывающе. Будто группа недоделанных металлистов. Любят кожу, заклёпки, собранные в хвост волосы и перчатки. Каждый держит в руке что-то похожее на плеть. Восьмиметровые плоские ленты с металлическими наконечниками. Не понятно, как они цепляются, но держат крепко. Чувствую, как небольшие абразивные шипы сдирают кожу с предплечья и вгрызаются в кожу под штаниной.

Площадка освещается очередным залпом. Засранец, которому я засадил пять пуль в лоб, все ещё жив. Лежит на асфальте без движения и тратит последние силы, нажимая на курок.

Ставлю блок и ухожу левее, но мешает плеть. Очередь срезает по ногам. Подгибаются колени, второй залп проходит по животу.

Взмах, звук разрезаемого воздуха. Говнюк повторяет попытку, хочет связать вторую ногу. Подаюсь вперёд, чтобы немного ослабить плети, и кручусь на месте. Ленты пересекаются, будто скрюченные лески удочек. В зацепку вплетается третья. Одарённый стреляет ещё раз, но это последняя очередь. Слышу злобный щелчок затвора. В обойме закончились патроны, а вместе с ними – энергия в материи. С глухим стуком он роняет голову об асфальт и томно выдыхает. Я словил пулю в бок, ещё одна порвала ухо. Три или четыре попали по лентам. Та, что опоясала ногу, отцепилась и скрылась в темноте.

Изо всех сил ломлюсь ко входу в здание. Лента сопротивляется, но она одна. Две другие вернулись к хозяевам и готовятся к новому забросу. Вваливаюсь в дверь и держу напряжение умеренным. Пускай я ранен, но сил у меня побольше, чем у рыбака на той стороне. Он думает, что он ловит меня, держит ленту в натяжении и подтаскивает к лунке. Он ошибается…

Я вовлекаю его в игру. Игру мышцами. Подтаскиваю к двери, а затем специально проигрываю по полметра. Не вижу его лица из-за стены, но представляю азарт и злую улыбку. Ещё чуть-чуть и он достанет меня. Вытащит из конуры, чтобы разорвать на куски вместе с остальными. Вот она, долгожданная слабина! Он выигрывает целый метр, но жаль, что последний…

В шесть длинных рывков на весь размах рук я затаскиваю одарённого в здание. Он вваливается внутрь и оказывается впритык передо мной. Бью под дых. Направляю удар исключительно в материю. Он даже не дёрнулся. Я чувствую себя ребёнком, который ударил отца в подготовленный пресс. Однако последствия отражаются на лице. Он задерживает дыхание и краснеет. Онемение накатывает на материю серым пятном. Подгибаются колени, но я не позволяю ему упасть. Подхватываю ближайший конец ленты, делаю в воздухе круговой взмах и вешаю петлёй на шею. Разворачиваю спиной и рву на себя, одновременно противопоставляя его телу плечо. Похоже на гильотину. Будь лента острая, оторвал бы голову, но и так… Она выгнулась больше, чем способна выгнуться. По шее расползлась кровяная сетка порвавшихся сосудов. Материя вспыхнула в последний раз, словно пламя свечи, и потухла…