Текст книги "В плену реальности (СИ)"

Автор книги: Артем Кочеровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Артем Кочеровский
В плену реальности

Глава 1

– …молодые люди в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти лет приглашаются на работу в виртуальное пространство «Планета Тара»…

Мужчина в спортивных штанах склонился над журналом со сканвордами. Вписал слово из шести букв и сразу же его зачеркнул.

– …мы предлагаем достойную заработную плату, а также льготную программу налогообложения, – чеканила женщина с экрана всторенного в стену телевизора. – Все наши работники получают карточки корпорации, которые позволяют покупать товары по сниженным вдвое ценам…

Сухов не смотрел телевизор и не слушал то, что говорит ведущая. Он был полностью сконцентрирован на листе второсортной серой бумаги с расположенными вертикально и горизонтально квадратами.

– …всем принятым на работу предоставляется бесплатный безлимитный доступ в игру, – ведущая улыбнулась в камеру, после чего на экране появилась картинка с двумя служителями правопорядка. Молодые люди в темно-синей форме шли по улице виртуального города Тихат и улыбались прохожим.

Сухов изо всех сил напряг извилины, чтобы отгадать слово «Траурный митинг» из восьми букв, но ответы, которые предлагал мозг, не подходили. Он прошерстил всю страницу, но заполнил лишь два блока: «Сменщик февраля» – Март, и «Красная планета» – Уран. Во втором он был не уверен.

В дверь позвонили. Сухов отложил сканворд и пошёл открывать. На пороге стоял мужчина сорока с лишним лет в джинсах и куртке поверх вязанного свитера.

– Привет, – гость пожал хозяину руку и прошёл на кухню, не разуваясь.

– …обращаю ваше внимание на участившиеся случаи нападения во внешней территории, – на этот раз в кадре появился пожилой мужчина с уложенными волосами. – Находясь во внешней территории, игрок принимает на себя возможные риски, в том числе угрозу жизни. Корпорация не гарантирует безопасность за пределами подконтрольных территорий. Всем вам хорошо известны последствия неоднократной гибели в игре. Прерванный сеанс означает экстренный перенос сознания в тело, что с большой вероятностью приведёт к снижению активности или отмиранию клеток головного мозга.

Гость выключил телевизор, открыл один из шкафчиков и достал бутылку. Коричневая жидкость перетекла в стаканы. Он взял свой, ударил по стакану Сухова и выпил залпом.

– Как дела, Миша? – спросил Сухов, наблюдая за гостем. – Сто лет тебя не видел.

Миша посмотрел на сканврод с двумя отгаданными словами, одно из которых было дважды исправлено:

– Наши сказали, что ты ещё раз умер. Это правда?

Сухов отвел взгляд, будто его застали за чем-то неприличным, обхватил рукой стакан и коротко кивнул.

– Симптомы? – спросил Миша.

– Я их почти не замечаю, – Сухов опустил глаза, – но они есть. Бывает, сложно на чём-то сфокусироваться. Могу запутаться в простых вещах. Кроссворды раньше отгадывал, а сейчас, – он переложил сканворд со стола на подоконник, – чаще болит голова, а иногда будто ступор какой-то наступает, не могу вспомнить школу, или как звали родительскую собаку.

– К врачу обращался?

– Да. Он сказал, что это какая-то форма слабоумия, – Сухов подтянул к себе упаковку таблеток. – Витамины прописал.

Гость выпил ещё. Сухов поднёс стакан к носу, понюхал и поставил обратно на стол.

– Так о чём ты хотел поговорить?

– Я? – удивился Сухов и отвёл взгляд. – Да не о чём особо. Давно не виделись, вот я и решил…

– Неделю назад ты оставил мне сообщение, что у тебя есть дело.

– Да? – Сухов поскреб ногтем по столу. – Слушай, вот опять ступор какой-то. Не помню.

– Точно?

– Точно-точно, – Сухов выпил. – Расскажи лучше, как сам? Много ли нынче людей из игры вытаскиваешь?

– Мне кажется, ты помнишь, о чём хотел поговорить.

– Ничего я не помню! – на щеках у Сухова выступили красные пятна, рука вцепилась в стакан.

– Хорошо, – гость повторил выпивку. – Тогда расскажи, как ты умер.

– Разве нам не о чем больше поговорить? Мы не виделись пять лет!

– И не увиделись бы ещё десять! – Миша наклонился через стол. – Ты написал, что у тебя есть дело! Я приехал, потому что должен тебе!

Сухов ответил загадочной улыбкой.

– Как ты мог умереть, если работаешь на корпорацию? Они же владеют игрой?!

– Всё не так однозначно, – Сухов почесал затылок. – Но я не собираюсь это обсуждать.

– Тогда зачем ты меня позвал?

– Я хотел убедиться, что ты всё ещё верен своему слову, и что ты сдержишь его, когда придёт время. – ответил Сухов. – А сейчас лучше расскажи, как там дела у наших? Бобёр всё ещё хантит?

Они выпили. Миша рассказал последние новости про общих друзей, после чего разговор угас. Хозяин проводил гостя до двери.

– Не знаю, что у тебя за дела во внешке, но надеюсь, ты понимаешь, что с игрой пора завязывать! Удали контакты, сломай браслет и сегодня же разорви договор с корпорацией. Чем бы ты там не занимался, оно больше того не стоит.

– Я знаю, Миша. Знаю…

Миша посмотрел сквозь щель закрывающейся двери на испуганное лице Сухова и вызвал лифт. В зеркале, что занимало всю заднюю стенку кабины он увидел, как сильно постарел. Морщины на лбу больше не выпрямлялись, а бороду засеяли сотни серебряных волос. Кожа на лице стала грубой. С каждым годом увеличивались залысины над висками.

Он вышел из подъезда и пошёл по разбитому тротуару в сторону дома. Идти предстояло около четырёх километров. В отличие от бедных и среднего класса, он мог позволить себе машину, но предпочитал ходить пешком. Топливный и экологический сборы превратили владение машиной в настоящую долговую яму. Владелец только и должен был оплачивать налоги, пошлины и сборы, чтобы не получить штраф, размером в половину стоимости авто.

С неба что-то капало, как и предыдущие двести дней. Миша поднял голову. В промежутке между нависшими над улицей домами он увидел не меняющиеся годами небо. Как и всегда оно напоминало мазню художника серыми красками. Облака смешались с городским смогом и зависли, защищая город от закатов, рассветов и солнечных лучей.

Вместе с остановившимся во времени небом, постоянной оставалась и погода. Если раньше, находясь за тысячи километров от экватора, люди кутались в тёплые куртки зимой и изнывали от жары в самые удачные дни лета, то сейчас среднегодовая температура колебалась в пределах пяти градусов. В прогнозах погоды людей интересовало лишь количество осадков или мороси, как люди называли это между собой.

Миша шёл по полупустым улицам города, отражаясь в грязных витринах магазинов, булочных и салонов. В большинстве из них не горел свет, а на дверях висели обшарпанные объявления о продаже или аренде помещений.

Свернув на одном из перекрёстков, он услышал женский крик. Брюнетка в расстёгнутом пальто и расшнурованных ботинках стояла, прижавшись спиной к дверям небольшого здания с вывеской «Помощь игрозависимым. Реабилитация».

– Что значит плановая пожарная проверка?! – расставив руки, она не пускала внутрь двух мужчин в униформе. – Мы являемся благотворительной организацией!

– Женщина, не кричите! – агент открыл что-то на планшете и показал брюнетке экран. – Благотворительная организация – это хорошо, но это не избавляет вас от обязательств по соблюдению пожарной безопасности. Вот в этом списке плановых проверок указан ваш адрес, видите? Поэтому мы здесь.

– Вы здесь не поэтому! – ещё громче крикнула женщина. Её лицо исказилось ненавистью, а щёки налились краской. – Вы серьёзно?! Пожарная проверка?! Дураку понятно, что это здание еле дышит, как и вся остальная рухлядь, что стоит вокруг! Но вы же пришли именно ко мне! Двухэтажный обитель для плачущих родителей и потерянных детей, это он показался вам самым опасным зданием в городе?! Не нужно делать вид, что вы ничего не понимаете! Сто лет вам не нужна никакая безопасность! Вам лишь бы закрыть наш центр, как вы закрыли десятки других по всему городу! Вас интересует только ваша грёбанная игра, потому что с её помощью вы можете…

– Женщина, успокойтесь! – в разговор включился второй агент. – Мы просто делаем свою работу. Что вы нам предлагаете? Развернуться и уйти? Тогда мы оба окажемся на улице уже вечером. Извините, но мы делаем то, что нам поручили.

– Вот в этом и есть ваша главная проблема! Никто ничего не решает! Никто ни с чем не разбирается! Именно из-за того, что люди стали делать то, что им поручили, мы оказались там, где оказались! Именно из-за вашего слепого подчинения игра захватывает жизни наших друзей, детей и родственников! Неужели вы не понимаете, чем всё это закончится?!

Агенты посмотрели друг на друга. Улица на время погрузилась в тишину. Миша заметил недалеко от себя ещё двух зевак – пару преклонного возраста. Они поспешили скрыться из вида, когда на них посмотрела брюнетка.

– Женщина, извините, но мы будем вынуждены вызвать полицию, если вы нас не впустите, – агент выразил на лице сожаление и достал телефон.

– Но внутри люди, – она больше не кричала. Огнь ненависти потух в её глазах, а руки обвисли вдоль тела. – Внутри люди, и им нужна помощь…

– Сожалею, но, если здание является пожароопасным, то его придётся покинуть прямо сейчас.

Брюнетка повела головой, осматривая пустую улицу, и наткнулась на Мишу. Это был взгляд отчаяния, поражения и мольбы. Взгляд женщины, которая сражается против всего мира. Она искала союзника. У Миши перехватило дыхание. Быстрее забилось сердце. Интуитивно сжались кулаки. Он повёл ногой, и подошва оторвалась от земли. Агент повернулся к нему:

– Мужчина, – спокойно сказал он. – Вам что-то нужно?

От напряжения на лице дернулись несколько мышц, Миша из всех сил сжал кулаки и почувствовал боль от впивающихся в ладони ногтей. Боль вернула самообладание:

– Нет, ничего, – ответил Миша и пошёл дальше по улице.

Вернувшись к своему дому, Миша открыл дверь в подъезд и поднялся на третий этаж. У двери в его квартиру стоял мужчина в пальто, шляпе и начищенных ботинках. Миша небрежно отодвинул его в сторону и вставил ключ в замочную скважину.

– Извините, вас зовут Михаил Горький?

– Чего вам? – Миша вошёл в квартиру, оставив дверь открытой.

– Извините, что явился к вам домой, – голос мужчины дрожал. – Я оставил вам сообщение два дня назад, но так и не получил ответ. Простите, но мне ничего не оставалось, кроме как прийти сюда, чтобы просить вас об услуге. Разрешите войти?

По узкому коридору двухкомнатной квартиры Миша прошёл на кухню, оставляя на полу следы. Незнакомец же тщательно вытер ноги о коврик, закрыл за собой дверь и разулся.

Миша сел на стул и среди множества бутылок на столе нашёл полную. Налил выпивку в стакан и залпом выпил. Незнакомец вошёл на кухню следом и положил на стол коричневый конверт:

– Я знаю, что ваши услуги стоят не дёшево, и что у вас заказов на месяцы вперёд, но я готов заплатить в тройном размере, лишь бы вы согласились помочь, – незнакомец выдавил на лице улыбку и нерешительно протянул Горькому папку. – Пожалуйста…

В папке лежали фотографии девчонки около двадцати лет. Она носила черные волосы с выбритыми висками, пирсинг в носу и туннели в ушах. Почти на всех фото она показывала в кадр средний палец и высунутый язык.

– Сегодня пошёл уже седьмой день, как она не выходит из игры. У неё часто бывали длительные сеансы: сутки или двое, но, чтобы неделя…

– Сколько у неё времени?

– Что, просите?

– У неё есть сбережения или отложенные деньги? Карта, счёт в банке, вклад? Может быть у неё есть доступ к вашим счетам?

– Я открыл ей счет несколько лет назад. Мы с женой откладываем деньги на обучение, – гость побледнел. – Неужели вы считаете…? Нет, нет, я не думаю… её никогда не интересовали деньги. Мы с женой работаем в управлении современной энергетики и хорошо зарабатываем. Мы всегда давали ей больше, чем она просила.

– Проверьте прямо сейчас.

– Но как я могу…

– Позвоните в банк и спросите, снимала ли она деньги. Может быть делала какие-нибудь переводы.

Ошарашенный отец сел на стул и принялся рыскать в телефоне. Пальцы не слушались. Он по несколько раз открывал и закрывал список контактов, пока, наконец, не поднёс телефон к уху.

Горький отыскал в пепельнице большой окурок и сунул его в рот. Дым смягчил раздражение от выпивки горле. Он внимательно посмотрел на фотографии. Девчонка любила вечеринки и плохих парней. Один из них по-хозяйски обнимал её на нескольких снимках.

– Спасибо, до свидания, – незнакомец убрал телефон от уха и с ужасом посмотрел на Горького. – Неделю назад она изменила счёт на общий, сделав совладельцем какого-то мужчину.

– Не этого, случайно? – Горький ткнул пальцем в мужика на фото.

– Я не знаю, – гость обхватил руками голову. – Понимаете, мы ведь очень много работаем. Сейчас же время такое, стоит дать слабину или показаться не квалифицированным, как твоё место займёт другой. Вы ведь знаете не хуже меня, что происходит с теми, кто теряет работу. Сначала они заберут карточку корпорации, затем обложат налогом на тунеядство. Прощай льготные энергетические тарифы! Человек превратится в нищего в считанные месяцы! Я очень сильно люблю свою дочь и делаю всё, чтобы у неё было нормальное будущее, но, к сожалению, у меня не так много свободного времени, чтобы углубляться в её личную жизнь. Ведь ей уже двадцать два…

Горький взял со стола конверт и заглянул внутрь, затем налил в стакан выпивку и подтолкнул гостю. Тот выпил и с надеждой посмотрел на Горького:

– Я и представить себе не мог, до чего может довести эта игра, пока не прочитал заметки на вашей странице. Я не хочу потерять свою дочь. Михаил, пожалуйста, помогите мне!

– Хорошо, – Миша выпустил дым и запушил окурок. – Мне нужны имена и контакты её друзей. Любых друзей, но желательно тех, кто тоже играет. Узнайте, можно ли заблокировать счёт и напишите запрос в корпорацию с просьбой запретить пополнение игрового времени. Они скорее всего откажут, но лишний прецедент не помешает.

– Понял.

– После того, как я её вытащу, вам придётся очень сильно постараться, чтобы она не вернулась туда снова. Во-первых, вы должны забрать у неё браслет, и это нужно сделать во что бы то ни стало. Она будет идти на различные уловки, умалять и манипулировать, но вы должны знать, что если пойдёте у неё на поводу, то всё повторится. Во-вторых, после того как вы лишите её игры, вам нужно будет дать ей всю вашу любовь, ласку и внимание. Реабилитация не бывает лёгкой. В-третьих, вы должны знать: то, что я собираюсь сделать может привести к непоправимым последствиям.

Незнакомец закрыл глаза и кивнул.

– И последнее, прежде чем вы уйдете, – Горький взял с подоконника чистый лист бумаги и положил на стол. – Мне нужно ваше согласие на её убийство…

Глава 2

В баре пахло травкой, у потолка клубился дым, и играло регги. В приглушённом свете то тут, то там высвечивались угольки сигарет, и позванивали бокалы. Официантка в пёстром фартуке поставила на столик пред мужчинами два пива:

– Спасибо, – поблагодарил парень в солнечных очках и джинсовой жилетке. – Принеси нам ещё чего-нибудь пожевать.

Официантка ушла.

– Так как, говоришь, тебя зовут?

– Серёга.

– А меня зови Вуди, – парень снял очки и наклонился к собеседнику. – Ты серьёзно по поводу ночёвки задумался или просто спрашиваешь?

– Серьезно. Только сперва хотелось бы понять, как это работает.

– Проще простого, – Вуди надел очки и откинулся в кресле. – Если ты подписываешься, то мы включаем тебя в состав участников на следующую ночёвку. Каждый участник получает необходимую экипировку, оборудование и трекер. Затем вас высаживают во внешку в случайном квадрате. И всё! С этого момента время пошло. За каждый прожитый день ты получаешь призовые. Суммы растут пропорционально прожитым во внешке дням. Если червь тебя достанет, и ты умрёшь, то получишь вознаграждение с учётом дня смерти. А если выйдешь сам, то считаться будут только полностью прожитые дни.

– Могу ли я вернуться, когда посчитаю, что больше не продержусь?

– Нет, – Вуди помотал головой. – Но ты всегда можешь выйти из игры! В любое время. Хоть через час после начала. Всё в твоих руках!

– Так-то да, – Серёга почесал бороду. – Но выйти самому не просто…

– Да ладно! Не верю, что такой решительный парень, не сможет нажать кнопку. Если уж ты решился на ночёвку, то выйти из игры тоже сможешь. К тому же, там ощущения совершенно другие: страх, адреналин… Чувствуя опасность, гораздо проще выйти из игры. Ты хоть раз умирал?

– Нет.

– Тем более! – Вуди ударил себя по колену. – Можно сказать, что ты даже ничего не теряешь! Зато послушай, какие можно поднять призовые: за первый день – сто игровых часов, за второй – пятьсот, за третий – две тысячи, а за четвёртый – десять! Всего за четыре дня, проведённых во внешке ты получишь больше года чистого времени в игре. Хочешь продавай, хочешь используй сам, хочешь выводи деньгами. Они все твои!

Серега улыбнулся и потянулся за бокалом.

– Ну что, я записываю тебя?

* * *

Горький сидел на лавочке рядом со входом в бар «АлкоТролль». Бар находился в тридцати километрах от Тихата – одного из мегаполисов планеты Тары. Горький смотрел в небо. На идеально-голубую синеву с белыми проплешинами можно было смотреть бесконечно, но ещё дольше можно было любоваться оранжевым диском звезды, которая закрывала треть всего небосвода.

Виртуальная планета Тара вращалась вокруг красного гиганта Паланиус, но игроки по привычке называли его Солнцем. Тара была второй планетой в звёздной системе, но находилась значительно ближе к звезде, чем реальная Земля к Солнцу. Красный гигант уступал Солнцу в температуре и светимости, из-за чего в преломлении атмосферы Тары на него можно было смотреть в обычных солнцезащитных очках.

Горькому открывался потрясающий вид мегаполиса на фоне пожирающей его звезды. Длящиеся часами закаты и рассветы привлекали внимание сотен тысяч глаз. Благодаря своей близости, даже невооруженным глазом на Паланиусе можно было рассмотреть энергетические вспышки, а также наблюдать вращение вокруг звезды первой планеты в системе.

Вдохнув полной грудью, Горький задержал дыхание, чтобы поглубже прочувствовать свежесть воздуха. Каждый вздох на Таре стоил тысячи вздохов на Земле. Воздух в загрязнённых промышленностью городах в реальной жизни был терпким и тошнотворно-сладким, на Таре – безупречно чистым и живительным.

Кампания из четырёх парней и двух девушек делали барбекю и разговаривали о сталкерах во внешке. Дверь бара открылась и на улицу вышел парень в солнечных очках и джинсовой жилетке. Спустившись с крыльца, он достал телефон и набрал номер:

– Привет, Тарас, это Вуди! Я нашёл ещё одного клиента на ночёвку. Да… готовь бабки! – Вуди пнул ногой камень. – Нет, этот точно не соскочит, я его зарядил! Сладенький, как ты любишь. Продержится сутки, максимум – двое. Ага, давай!

Вуди положил трубку и пошёл к стоящему на обочине мотоциклу.

– Эй, Вуди! – Горький поднялся с лавочки. – Погоди!

Вуди увидел Горького. Его походка вразвалочку, манера размахивать руками и пафосно держать телефон куда-то делись. В облике Миши не было ничего особенного. Ничего, что могло отличать его от сталкера: ботинки немного выше косточки, коричневые штаны и расстёгнутая куртка. На Таре никого не удивишь даже пистолетом в нагрудной кобуре – оружие есть у каждого второго, чего не скажешь про оранжевую повязку на плече.

Во времена, когда общества, борющихся за права и свободу людей, ещё имели хоть какой-то вес. Они вынудили владельцев игры признать официальной и независимой игровую профессию извлекателя. Формально корпорация наделила извлекателей дополнительными правами и полномочиями, но в ответ потребовала, чтобы они носили опознавательные знаки – оранжевые повязки.

Официальное название не прижилось среди игроков, и извлекателей прозвали сначала пафосными охотниками за головами или хед хантерами, а затем сократили до просто хантеров и хантов. Горький был одним из них.

– Чего тебе надо, хант?! – Вуди сделал акцент на последнем слове, чтобы привлечь внимание. Взгляды устремились к Горькому.

– Успокойся! Я просто хочу задать тебе пару вопросов.

– А ты кто такой, чтобы я перед тобой отчитывался?! – Вуди попятился к мотоциклу. – Ты работаешь на корпорацию? Нет! Тогда до свидания!

– Ты чего сюда припёрся, хант?! – выкрикнул показавшийся на пороге бара мужик. – Тебе здесь не рады!

– Расслабься, Вуди, – Горький шёл следом. – Я не собираюсь тебя вытаскивать. Мне нужна информация об одном твоём друге.

– Да я расслаблен, как никогда! – Вуди взобрался на мотоцикл и вставил ключ в зажигание. – Нужна информация? Обратись в справочную!

Горький подошёл к мотоциклу и предупредительно покачал головой:

– Не стоит.

– Проваливай из игры, хант! – крикнула девчонка из барбекюшной компании. – Мы совершеннолетние люди и можем сами отвечать за свои поступки! Кто ты такой, чтобы за нас решать: где нам быть и что делать!? Без тебя разберёмся!

Стартер крутанул каленвал, и двигатель зарычал. Вуди повернул рукоятку. Мотоцикл проехал метров пять, когда позади раздался выстрел. Лопнуло заднее колесо и мотоцикл увело вправо. Вуди приложил все усилия, чтобы удержать его на колёсах, но перестарался и завалился на левую сторону. Перекатившись по асфальту, он вскочил и выхватил из-за спины пистолет. Передёрнул затвор, но Горький был уже слишком близко, чтобы позволить выстрелить. Давящим движением сверху-вниз он заломил мотоциклисту кисть. Вуди выронил пистолет и вскрикнул от боли.

– Эй, хант, ты совсем оборзел!? – раздалось за спиной Горького.

– Хорош беспределить, урод! – подключился женский голос.

Горький услышал оживившееся движение сзади и нажал на курок опущенного к земле пистолета. Пуля отскочила от асфальта. Звук выстрела отрезвил публику, шаги прекратились. Хант схватил Вуди за плечо и заставил выпрямиться.

– Где я могу её найти? – Горький достал из кармана фотографию девчонки.

– Всё хант, тебе крышка! – заскулил Вуди, прижав скрюченную кисть к животу. – Считай, что в полиции уже лежит заява за нападение на гражданского. Можешь сказать «прощай» своей лицензии и баблу, которое ты здесь стрижешь.

– Прощай, – Горький засунул большой палец под ключицу, Вуди взревел от боли. – Раз уж ты в полицию собрался идти, то не забудь рассказать, что вербуешь наивных мальчишек на ночёвки во внешке, а твой дружок Тарас рубит бабло с просмотров, где несчастных кончают черви.

– Отпусти, сука! Больно!

– У меня в тюрьме есть знакомый. Я попрошу, чтобы он организовал нам общую камеру. А уж там, поверь, ты расскажешь мне всё! Про ваш бизнес, про эту девчонку, про то, как тебя в школе обижали, и даже как в кровать писался.

– Да чего тебе надо?!

Горький надавил ещё сильнее, и большой палец полностью спрятался в выемке между шеей и ключицей:

– Посмотри на фото!

– Да, бл*дь! – Вуди взял фотографию. – Отпусти уже!

Горький ослабил хватку:

– Давай только без этого дерьма: я не знаю, давно не видел. Избавь себя от лишних страданий и просто назови место.

– Тронешь меня ещё раз, и я выйду из игры, понял?! – в голосе Вуди послышалась обида. – Выйду, и хрен ты чего узнаешь! Только тронь!

– Не смеши. Я повидал таких как ты. Ты прогнил этой игрой насквозь. Небось, неделями здесь сидишь? Или месяцами? Всё началось с нескольких часов, не так ли? Затем первые сутки. Двое. Неделя. Ты больше не гость на Таре, ты – местный в доску, а значит возвращаться с каждым разом всё сложнее. Боюсь даже представить, что происходит в твоей голове, когда ты на Земле. Не нужно впаривать мне про выход, Вуди. Только под страхом смерти ты согласишься вернуться в мир нищеты, серого неба и пожирающей депрессии.

Вуди дёрнулся сильнее обычного и высвободился, но убегать не стал. Посмотрел на фотографию:

– Это Ксюха Леонова.

– Где я могу её найти?

– Это будет не просто, – Вуди злорадно улыбнулся.

– Место?!

Вуди посмотрел по сторонам и поманил Горького наклониться:

– Знаешь, что эти парни делают с хантами? – шепотом спросил Вуди. – Шлют тебя в задницу!

Вместе с выкриком он замахнулся корпусом и ударил головой. Горький присел и склонил голову. Раздался хруст. Вуди упал на задницу и схватился за нос, по губам и бороде потекла кровь.

– Как же ты меня достал, Вуди, – Горький вытащил пистолет.

* * *

Горький возвращался в мегаполис под урчащий звук двигателя восьмицилиндрового купе. Под колёсами стелилась идеальная дорога. Город и его окрестности приобрели фиолетовые оттенки в лучах наполовину зашедшей за горизонт звезды.

В пригороде людей стало значительно больше. Оживилось движение. Миша ехал медленно и неосознанно наслаждался тем, что видел вокруг.

У арены на смертельную гонку собрались тысячи желающих попасть внутрь. Они ждали своей очереди под двумя гигантскими экранами, на которые выводились фотографии разодетых как супергерои мужиков и их армировано-вооружённых машин. Люди несли с собой пиво и закуски. Молодёжь толкалась, а влюблённые парочки продвигались по очереди, сцепившись губами.

Через три квартала в машину просочился звук ударных гитар. Миша проезжал площадь, на которой популярная рок-группа организовывала концерт под открытым небом. Собравшиеся у сцены толпа напоминала состоящий из множества единиц, но управляемый единым центром микроорганизм, который реагировал на знакомые звуки. Люди кричали и прыгали, подняв руки над головой.

Заполненные улицы в пригороде сменились перегруженными улицами в центре. Кто-то спешил по делам, кто-то искал место в забитых под завязку кафешках и ресторанах. На углу начался скандал. Зеваки собрались посмотреть, как уличный торговец скручивает воровку. По обе стороны от входа в театр стояли рулетчики – мужчины с огромными двенадцати зарядными револьверами, которые играли в русскую рулетку по прихоти тех, кто им платил.

Горький не питал иллюзий по поводу игры. Нельзя было назвать нормальными то, что всё больше людей предпочитали жизнь на Таре. Его размышления о выборе виртуальной реальности вместо настоящей жизни всегда заканчивались грустью и убитым настроением, однако он не мог не согласиться, что на Таре люди получали то, чего больше не было на Земле. Они получали жизнь. Не выживание в городах, окутанных смогом, а жизнь, где светит солнце и люди не боятся столь распространённого в последнее время рака лёгких. Не выживание в условиях энергетического кризиса, где люди должны отдавать девяносто процентов своего заработка, расплачиваясь за ошибки предыдущих лидеров, а жизнь, где всё, что ты заработал – твоё по праву. Не выживание, где человек ценит выделенное ему рабочее место выше, чем собственную жизнь, а жизнь, где человек вправе сам выбирать род своей деятельности.

Проезжая по улицам города, Горький смотрел на людей и видел в них то, чего больше не было на Земле. Нет, они не были поголовно счастливы, но они были живыми. По улицам Тары ходили люди весёлые и грустные, добрые и злые, беззаботные и запаренные. В отличие от Земли, где придавленные бесконечными проблемами люди напоминали штампованных роботов с единственной, размноженной на всех, программой управления эмоциональным состоянием.

Свернув на одном из перекрёстков, Горький удалился от центра и по хорошо знакомой дороге проехал к жилому дому в северной части города. Он не был здесь много лет и помнил лишь первые две цифры кодового замка. Остальные четыре помнила рука. Стоило Мише набрать первые две, как мышечная память пальцев завершила начатое. Кодовый замок приветливо пискнул, и дверь открылась. Горький поднялся на четвёртый этаж и позвонил в металлическую дверь, исписанную и исцарапанную надписями: «здесь живёт хант», «сдохни в свой конуре, хантяра», «извлеки себе анус, извлекатор конченый».

– Пошли нахер отсюда, малолетки долбанные! – донёсся хриплый бас из-за двери.

– Это Горький.

Человек за дверью притих на несколько секунд, а затем раздался щелчок замка.

* * *

В просторной комнате с диваном и журнальным столиком были завешены шторы и включен свет. Во встроенном в стену аквариуме плавали рыбки, а по телеку шёл старый фильм про войну с выключенным звуком. На журнальном столике лежали четыре мобильных телефона и несколько толстых тетрадей.

Бобёр погремел на кухне ложками и показался в двери. Горький знал Бобра давно, но никогда не интересовался сколько ему лет. Во времена, когда они общались, Миша не дал бы ему больше сорока пяти, но сейчас с отпущенной полуседой бородой, за которой пряталась вся шея, он показался Горькому совсем стариком. Он был одет в шорты и чистую белую майку. В правой руке держал небольшой поднос с кофе, а на месте левой руки из рукава торчал двадцатисантиметровый обрубок.

– Убери это на диван, – Бобёр подошёл к столику и показал взглядом на тетради. – Давненько ты не заходил.

– Работал.

– Да, наслышан, – Бобёр поставил поднос на столик и взял свою чашку. – Спрос на услуги хантеров растёт, а предложений больше не становится. Нынче хантерами быть не модно, да и общественность с катушек съехала. Им плевать: что ты делаешь, по каким причинам и для кого. Опасаясь самой мизерной возможности, что когда-нибудь хантер понадобится им самим, они готовы ненавидеть его всеми фибрами души просто за то, что он существует. Видел, чего понаписывали на двери?

– Ага.

– Пишут, лишь бы написать. Ведь сами не знают за что меня ненавидят, но пишут. Ну чего я им сделал? Не, ну правда?! Новое поколение – поколение недоделанных бунтарей. Первые против корпорации, вторые против тех, кто против корпорации, а третьи против тех и других, потому что считают, что первые и вторые хайпят корпорацию. Все бунтари, все против системы, но никто нихера не делает. Также и с новым поколением хантеров. Заходили тут ко мне двое, целый час я пытался им втемяшить, что всё что мы делаем, мы делаем исключительно ради денег. Это ведь единственно верная позиция хантера, согласен?

– Так было всегда.

– Вот именно! Все наши эмоции, взгляды на ситуацию и принятие или отрицание чьих-либо сторон должны прятаться за конвертом с деньгами, которые приносит клиент, а иначе наступит хаос. Что сейчас и происходит с новой школой хантеров. Один из тех двоих сказал, что из-за такой позиции ханты потеряли репутацию и уважение. Мол, если бы мы смотрели на проблему глубже и разбирались в мотивах заказчика… Чушь собачья! Наша работа – это априори конфликт двух сторон, а если каждый третий будет вмешиваться туда, полагаясь на свои ценности, то что из этого получится? Разброд и шатание, вот что! Ой-ой-ой, – Бобёр покачал головой. – Боюсь, что не сильно я верю в новое поколение извлекателей, а старых остаётся всё меньше… загубят ведь профессию.

– Так может тебе пора вернуться?

– Да куда мне! – Бобёр показал правой рукой на торчащую культяпку. – Ты бы доверил работу однорукому ханту?

– Ты понял, о чём я, – Горький улыбнулся. – У тебя ведь две руки, Бобёр! Тебе всего лишь нужно выйти из игры и вернуться обратно. Неужели оно того не стоит?