Текст книги "Безымянная империя. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Артем Каменистый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 44 страниц)

– Все по местам! Рулевой, правый поворот! Править прямиком к берегу! Боцман, следите за парусами!

Занятый внутренними разборками, Тим давно не посматривал на море, но по грохоту пушечной пальбы знал, что вражеские фрегаты не испарились – заняты своим черным делом. Бросив по сторонам несколько взглядов, он оценил, что положение нисколько не улучшилось. Красавец-бриг зарылся носом в воду – его палубу уже заливали волны. Вокруг, среди обломков, десятки матросов пытались отплыть от гибнущего корабля. Фрегат, расправившийся с анийцем, лениво отползал от жертвы, выбирая себе новую добычу. Второй уже выбрал – в упор расстреливал пузатого «торговца».

Вражеские корабли напоминали акул, угодивших в стаю черепах. Несогласованные действия жертв играли им на руку – лишь два корабля повернули в открытое море, остальные или почти остановились, пытаясь уходить против ветра, или направились к берегу. Вот среди них и резвились хабрийские фрегаты. Скорость их была потрясающая – от таких уйти невозможно.

Тим понял, что его приказ верный и в корректировке не нуждается. Да, ветер не благоприятствует, но другого выхода нет – надо шаг за шагом пробираться к берегу. Даже если их утопят на полдороге, половину пути они преодолеют, и у людей, оказавшихся в воде, будет больше шансов на спасение. А если повезет, то успеют выброситься на мель, не испытав на своей шкуре мощи хабрийской артиллерии.

* * *

Не повезло. Фрегат, украсивший борт «купца» огромными пробоинами, следующей целью выбрал «Афилиотис». Видимо, оценил настойчивое желание капитана как можно быстрее добраться до берега и решил, что этому замыслу надо помешать.

Тим мысли хабрийского капитана читать не умел и не сразу понял, что надвигаются большие проблемы. Тем более что его серьезно отвлекло появление полковника со свитой.

Полковник Эрмс, командир Второго Артольского, в глазах Тима был личностью почти легендарной. Во-первых, Тим его никогда не видел – не удавалось им пересечься; во-вторых, Фол о нем рассказывал немало удивительных историй. Чего стоила хотя бы та, где он вымазал морду ценатера Хфортца навозом, заметив у него на щеке грязное пятнышко. Логика полковника была элементарна: «Раз ты, свинья, так любишь грязь, то получи еще – мне не жалко». После этого позорного происшествия нечистоплотный ценатер стал относиться к личной гигиене гораздо тщательнее.

О полковнике поговаривали, что он внебрачный сын самого князя, и многие в это верили – любвеобильный князь постоянно пребывал в режиме поиска эротических приключений и в своей неразборчивости готов был осеменить все, что шевелится. И хотя ему уже давно перевалило за шестьдесят, «боевых навыков» не растерял. Мамаша Эрмса в свое время не пожалела сил, навязывая князю незаконнорожденного, и тот, обычно не заботясь о судьбе своих ублюдков, сделал редкое исключение. Юноша попал в гвардию, но долго его терпеть там не смогли – даже в те нежные годы он уже славился необузданным нравом, массой вредных привычек и полностью не уважал командиров. Разжаловать сынка самого князя не решились и перевели его в легкую кавалерию. Там он тоже недолго прослужил – последней каплей было то, что он на армейском смотре прилюдно упрекнул своего полковника в жестоком скотоложстве в ответ на обвинение, что лошади в отряде Эрмса выглядят не слишком красиво. Далее его перевели в тяжелую пехоту (вроде бы даже с повышением), затем в саперный батальон, потом еще куда-то, и в итоге он стал полковником гарнизонной службы. Тиму было интересно – куда его переведут дальше? Вроде бы ниже уже некуда…

Когда полковник в сопровождении пары офицеров и Фола выбрался на палубу, Тим его узнал мгновенно. Внешность у Эрмса была столь колоритной, что не опознать его было невозможно. Практически круглый толстячок очень невысокого роста, с лицом еще более круглым, чем брюхо, украшенным несмываемой гримасой брезгливости и печатью продолжительного пьянства. До блеска отполированная кираса, штаны красного сукна, заправленные в высоченные ядовито-желтые сапоги, и невероятно широкополая шляпа с петушиным пером довершали облик. В руке полковник сжимал тяжелый меч-глок, предназначенный для боев с бронированными противниками. В данный момент это массивное оружие использовалось в качестве подпорки для организма – бравому вояке было тяжеловато стоять.

Тим, узрев высокое начальство, сориентировался мгновенно:

– Солдаты! Всем смирно!

Полковник, икнув, повернулся к Фолу:

– Ин-ин-интендант, так я не понял – что здесь происходит?

Фол отрапортовал четко и громко:

– Господин полковник, на конвой напали фрегаты хабрийцев! Команда нашего корабля пыталась дезертировать!

Яростно стукнув кончиком меча по палубе, Эрмс взревел:

– Нас предали!

– Так точно, господин полковник! Я арестовал капитана и его помощника, сейчас судно ведет мой боец – Тимур! Вот он!

Тимур, вытянувшись в струнку, преданно уставился на полковника, по короткому опыту зная, что офицеры обожают подобные взгляды.

Эрмс, отчаянно борясь с последствиями длительных алкогольных возлияний, взгляд оценил:

– Мальчик, что ты на меня уставился, будто перезрелая девица на вывеску борделя? – после чего недоверчиво уточнил: – Ты хоть какое-то представление о вождении кораблей имеешь?

– Так точно, господин полковник! Я бывший китобой, умею выполнять любую корабельную работу, также немного разбираюсь в штурманском деле!

– Отлично, мальчик! Отлично! Ты веди корабль, а я позабочусь о предателях и всем остальном. И кстати, почему мы плывем к берегу? Я не вижу там порта.

– Господин полковник, на конвой напали корабли хабрийцев! Они уничтожили военный бриг и теперь уничтожают десантные суда! Наш корабль слишком тихоходен, да и скорость потерял из-за предательского маневра в начале боя, так что я решил выбрасываться на берег! Это спасет людей!

– Не кричи, мальчик, я не настолько глухой. Хотя это предательство несколько меня шокировало… Так кто, ты говоришь, на нас напал?

– Хабрийцы, господин полковник. Два фрегата. Один из них в данный момент лег на параллельный курс.

– Судя по твоему тону, эту новость ты не считаешь хорошей. Не мог бы ты меня просветить, что означают твои слова?

– Господин полковник, этот фрегат атакует нас. Он, идя тем же курсом, скоро с нами поравняется и наделает в нашем борту дыр из своих огромных пороховых трубок.

– А! Теперь понятно! Ведь дырявый корабль не слишком охотно держится на воде, а это нехорошо. Раз уж ты командуешь судном, может, подскажешь, как нам избежать такой участи?

– Господин полковник, я очень сожалею, но мы ничем не можем ему помешать. Наше судно не имеет огневых баллист, и его ходовые качества очень плохи. Фрегат нас легко догонит. Все, на что мы можем надеяться, – подобраться поближе к берегу. Те, кто умеет плавать, получат шанс на спасение.

– Сынок, это очень плохие новости. Но, мальчик, должен заметить – говоришь ты хорошо. Если не утонешь в этой переделке, то имеешь шанс дослужиться до офицерского чина. Эй, канальи! Поднять всех офицеров! И пусть те спускаются в трюм и готовят солдат к неприятностям!

Тим, почему-то испытывая симпатию к этому смешному командующему, осмелился предложить:

– Господин полковник, не сочтите за дерзость, но вам бы лучше снять кирасу. Она из стали и, если вы окажетесь за бортом, потянет вас на дно.

– Да тебе и впрямь место в офицерах – редко кто так предан своему полковнику, чтобы заботиться о таких мелочах! Мальчик, я вообще не умею плавать, так что с кирасой или без кирасы – никакой разницы не будет. Делай свою работу, а я займусь своими солдатами.

Тим, прикинув скорость фрегата, понимал, что «Афилиотис» пойдет ко дну слишком далеко от берега. Бригу хватило пары бортовых залпов гиганта, а зерновозу и одного будет достаточно. Как назло, в момент нападения конвой, спрямляя путь через приличный залив, сильно удалился от суши. Даже если очень повезет, до мелководья останется около мили, а это слишком много. Оценив направление ветра, он решился на опасный маневр. Подозвав мрачного боцмана, указал на хабрийский фрегат:

– Как только он поравняется с нами, «Афилиотис» останется без правого борта. Нам надо пойти наперерез, по ветру. Как только развернемся, ставьте все паруса. Чем быстрее это сделаем, тем большую скорость успеем набрать. Как только поравняемся с ним, паруса вниз и резкий поворот на прежний курс. Если все пройдет хорошо, успеем набрать приличную скорость и немного от него оторвемся по инерции.

Боцман, оценив выгоды маневра, кивнул:

– Да, оторвемся. Но ненадолго – уж очень у него много парусов, и корпус новехонький. А у нас давно не чищен.

– Да, догонит, но хоть немного выгадаем. Чем позже он нас утопит, тем ближе до берега будет. Начинайте.

Команда, перепуганная всем происходящим, маневр провела безукоризненно – Тиму не к чему было придраться. Он, конечно, не особо опытный моряк, но уж в таких азах разбирался. Сам в свое время по вантам налазился – разницу между быстрой сменой парусов и неспешной понимал прекрасно.

«Афилиотис», опасно сблизившись с неумолимо надвигающимся фрегатом, весьма шустро развернулся, оставив его за кормой, и начал медленно увеличивать дистанцию. Разогнавшийся по ветру зерновоз теперь шел заметно быстрее хабрийца. Это, разумеется, ненадолго – после смены курса ход быстро снизится, но кое-что выгадать все равно удалось. Да и противник теперь идет в кильватере – когда догонит добычу, ему придется разворачиваться для бортового залпа, теряя время.

Фрегат в ответ на маневр зерновоза впервые продемонстрировал свои клыки. Две длинные пушки на носу плюнули клубами дыма. Левее «Афилиотиса» шумно пролетел снаряд, второй зарылся в воду за кормой. Тим, успев оценить характер всплесков, помрачнел. Хабрийцы стреляли коварным штуками – пара ядер, связанных цепью (или соединяются стержнем). Если пролетит над палубой, то порвет канаты и паруса, а может и мачту сбить. И без того невеликая скорость корабля упадет еще больше.

Парочкой четких приказов приведя в чувство перепуганных матросов, Тим не забывал мысленно считать секунды – он пытался определить скорость перезарядки орудий у противника. На двести сорок седьмой секунде выстрелило левое орудие, через семь секунд – правое. Один снаряд зарылся в воду, второй с треском разнес угол надстройки. Если артиллеристы бьют сразу после заряжания, не заботясь о синхронности залпа, то остается позавидовать их выучке: семь секунд – это ничто.

Третий залп прошел впустую – ядра плюхнулись в воду с недолетом. «Афилиотис» увеличил дистанцию, и теперь накрыть его будет нелегко. К сожалению, это ненадолго – фрегат свое наверстает, но несколько спокойных минут у них теперь есть.

Оценив расстояние до берега, Тим заметил, что чуть правее далеко в море вдается песчаная коса, покрытая заросшими кустарником дюнами. Глубина возле нее наверняка незначительная, дно не скалистое – если удастся до нее добраться, судно не получит повреждений днища, да и высаживаться на мелководье будет проще.

– Рулевой, на полрумба влево! Правь прямо на косу!

Фрегат не стал повторять поворота или, возможно, не обратил внимания на столь незначительное изменение курса. Однако вскоре, оценив взаимное расположение кораблей, Тим едва не взвыл от досады. Хабриец, неуклонно снижая дистанцию, неумолимо надвигался со стороны подветренного борта. Как только расстояние позволит вести уверенный огонь, он развернется и, поймав ветер своими огромными парусами, налетит будто коршун. «Афилиотис» в сравнении с ним будет стоячей мишенью. Все же юноше не хватило опыта – сам дал противнику лишнее преимущество.

Полковник, появившийся на палубе уже с целой группой офицеров, с ходу поинтересовался:

– Солдат, чем ты меня порадуешь?

– Ничем, господин полковник! Мне кажется, нас сейчас будут топить!

– Старайся, мальчик, старайся. Нам всем не мешает немного искупаться, но я предпочитаю делать это в бане или в купальне бордельной. Эй, Масит, вытащи из трюма дюжину солдат, и пусть разбирают эту будку на доски – хоть будет за что держаться, если окажемся в воде!

Фрегат начал разворот, одновременно расцветая белым бутоном от поднимаемых прямых парусов. Тим не сводил с противника глаз и сразу заметил начинающийся маневр.

– На руле! Два румба влево! Держаться кормой к хабрийцу!

Проклятье, на таком курсе фрегат догонит их очень быстро, не станет даже ядра тратить, обстреливая корму. Но если идти как шли, попадут под бортовой залп, приняв его практически в упор. Долго эта игра продолжаться не может – дистанция сокращается с каждой секундой.

Предположения Тима оказались верными – капитан фрегата не стал разряжать орудия в корму «Афилиотиса». Он разогнал корабль по ветру, спокойно догнал неповоротливый зерновоз, начав обходить его с наветренного борта. Тим отдал последнее внятное приказание, вернув судно на прежний курс. Хорошо было бы встать к противнику кормой, но при этом ход будет потерян полностью, а неподвижную цель расстреливать – сплошное удовольствие. Пришлось пойти на компромисс – «Афилиотис» уходил почти по перпендикуляру, подставляя свой борт под очень большим углом. Хабриец шел так близко, что, будь у Тима лук, он бы смог снять нескольких матросов с мачт или палубы. Он даже разглядел офицера или капитана в черной кирасе, разглядывавшего цель в маленькую подзорную трубу, – хорошо бы в него бронебойную стрелу пустить.

Орудия фрегата выдохнули огонь и дым. На этот раз враг не мудрил со связанными попарно снарядами – по корме и борту «Афилиотиса» забарабанили ядра, причем при попаданиях они мгновенно взрывались, нанося огромный ущерб судну. От страшных ударов задрожала палуба, с чудовищным треском рухнула бизань-мачта, повисла у борта на обрывках вант, а обломанным концом смела надстройку вместе с разбирающими ее солдатами.

Тим, один из немногих сумевший остаться на ногах, в один миг понял всю бессмысленность дальнейшего сопротивления. «Афилиотису» конец – пора его покидать. Не обращая внимания на многоголосый вой искалеченных и величественный хор перепуганных криков из забитых солдатами трюмов, он рванул на корму. Перепрыгивая через обломки рангоута и человеческие тела, домчался до каюты Эль, не теряя времени на предупредительный стук, ударил в дверь так, что вышиб хлипкий замок.

Девушка стояла посреди каюты, небрежно опираясь на свой посох. Лицо странное – будто дурманящей травы накурилась. Такого отсутствующего взгляда Тим у нее еще никогда не видел.

– Эль, что с тобой?! Пойдем наверх – нам надо бежать отсюда! Корабль вот-вот пойдет ко дну, нас топят хабрийцы!

– Со мной все в порядке.

– Отлично! Надеюсь, ты умеешь плавать – до берега не меньше мили.

Выскочив на палубу, Тим заорал:

– Ап! Ты где?!

При этом он обернулся в сторону фрегата и с унынием убедился, что тот уже заканчивает разворот. Сейчас по зерновозу ударит еще один бортовой залп. Честно говоря, и одного вполне достаточно, но эти хабрийцы, похоже, привыкли все делать наверняка.

Тим, инстинктивно присев, крикнул:

– Эль! Ложись! Взрывом может покалечить!

Сомнительная мера защиты, но хоть что-то.

Девушка не послушалась. Обернувшись, она уставилась на разворачивающийся фрегат. Видимо осознав опасность, напряглась, вытянулась в струну, даже на носках зачем-то приподнялась и чуть развела руки в стороны. Может, пыталась там что-то разглядеть? Нашла время!

– Эль!!! – заорал Тим, кожей чувствуя, как из орудийных жерл на «Афилиотис» уставилась смерть.

В этот же миг грохнуло так, что Тим не расслышал собственных слов. Это конец – должно быть, взрывающееся ядро ему в голову попало. На какой-то миг юноша выпал из реальности, а когда в нее вернулся, с удивлением осознал, что вселенная резко изменилась, причем в лучшую сторону. Во-первых, он до сих пор жив и, похоже, невредим; во-вторых, «Афилиотис» вроде бы не получил новых повреждений; в-третьих, хабрийский фрегат уничтожен.

Вражеский корабль взорвался. Взорвался грандиозно – от носа до кормы. Он просто превратился в огненную тучу, стремительно разбухающую во все стороны, увлекающую к небесам обломки рангоута и палубного настила, вспучивающуюся дымными сгустками. Видимо, грохот этого взрыва и впечатлил Тима. Немудрено – между кораблями сейчас не более полутора сотен шагов.

Встав, Тим вытер пот со лба, чуть растерянно произнес:

– Эль, постой пока тут, может быть, нам не придется плавать.

Поднявшись на корму, свесился за борт, оценил повреждения. «Афилиотис» получил опасную пробоину чуть левее руля – в такую всадник спокойно проедет. Нижний край теряется под водой, море с шумом заливает трюм. Кинувшись назад, он издалека убедился, что Эрмс живой, стоит в окружении ошеломленной свиты и невозмутимо поглядывает в сторону погибшего хабрийца.

Увидев подбегающего Тима, полковник рявкнул:

– Эй, мальчик, что случилось с тем кораблем?!

– Он взорвался, господин полковник!

– Я это и сам прекрасно вижу! Почему это случилось?!

– Неизвестно! Думаю, огонь попал в их запасы пороха! Достаточно одной искры, чтобы это зелье взорвалось!

– Поделом им! Будут знать, как связываться со Вторым Артольским! Масит, принеси-ка бренди, этому мальчику не помешает хороший глоток. Он это заслужил. Да и мне не помешает.

– Господин полковник, у нас пробоина в корме! Большая пробоина! Борт тоже поврежден, но сверху мне трудно это оценить. И мы потеряли мачту! Если загнать всех солдат на нос, корпус должен дать крен, и вода перестанет поступать в трюм через ту огромную пробоину! И мне нужны солдаты на помпы – матросов не хватает!

Эрмс не стал себя озадачивать дублированием информации:

– Все слышали?! Бегом – выполнять! Загнать в нос всех живых и выгнать сюда пару десятков бездельников!

Тим, углядев боцмана у громадной дыры в палубе, оставшейся на месте мачтового гнезда, крикнул:

– Что с рулем?! Почему мы уклоняемся?!

– Похоже, тяги перебило!

– Быстрее гони вниз людей – надо их починить, а руль пока что проворачивайте из трюма, рычагами. А остальные пусть избавятся от мачты. Надо ее скинуть за борт, чтобы не мешала.

Отдав приказания, Тим кинулся в трюм – оценивать повреждения борта. Здесь ему пришлось нелегко: перепуганные солдаты спешили на нос, сбиваясь там в тесную толпу, пробираться между ними было непросто. Залп фрегата набедокурил на славу – разрывные снаряды, проламывая обшивку, крушили переборки, калечили солдат и лошадей. К счастью, артиллеристы били слишком высоко и самые жуткие пробоины при спокойном море угрозы не представляли. Но из-за сильного урона нарушилась целостность конструкции борта – местами доски повело, через многочисленные щели прибывала вода. На носу, чуть опустившемся из-за тяжести людей, уже целое озеро появилось – даже невеликого опыта Тима хватило для понимания серьезности ситуации.

Выскочив на палубу, он нашел боцмана:

– Беда – у нас в нескольких местах разошлись доски борта. Щели небольшие, но их много, помпы не справятся, надо быстрее добраться до берега.

– Мы стараемся, но с одной мачтой не очень-то быстро выходит.

Тим, обернувшись на раскаты далекого залпа, увидел, что второй фрегат добивает очередную жертву. Если он после этого направится к ним, шансов – ноль: израненный «Афилиотис» плетется хуже черепахи. Оглядываясь на вражеский корабль, вернулся к полковнику, расположившемуся возле грот-мачты, и отрапортовал:

– Господин полковник, наш корабль тонет! Мы можем не успеть добраться до мелководья! К сожалению, шлюпка серьезно повреждена, и мы не можем обеспечить ваше спасение! Но до берега будет недалеко, и, удерживаясь за обломки, можно до него добраться! И вы можете приказать солдатам сделать плотик из досок и бочек – для вас!

– Мальчик, это отличная идея! На плоту можно спасти казну полка и меня, и за него могут держаться офицеры! Но все же постарайся довести это корыто до берега: анийцы – неважные пловцы.

– Приложу все свои силы, господин полковник!

Фрегат, наделав пробоин в очередном «торговце», направился в открытое море, преследуя парочку удаляющихся кораблей. Тиму его поведение показалось странным – хабрийцы даже не попытались спасти своих моряков с погибшего фрегата, а ведь их немало уцелело после взрыва, и теперь они неминуемо утонут. И почему враги вообще решили уйти в море, ведь у берега осталось гораздо больше добычи? Неужто боятся приближаться? Взрыв их сильно озадачил? Похоже на то. Тиму это только на руку – теперь можно не опасаться обстрела.

Вернувшись на корму, к Эль, он предупредил девушку:

– Мы тонем. Ты умеешь плавать?

– Не переживай за меня, Тимур, – я не утону.

– Плохо, что Фол так поспешил со шлюпкой. Тебя на нее с офицерами можно было бы посадить.

– А сам ты умеешь плавать? Ты же из степи, там учиться негде.

– Умею. У нас есть и реки, и озера, и с учителями мне повезло. А вот за солдат опасаюсь, и еще… Проклятье!

Тим, оставив Эль в покое, кинулся назад, к Эрмсу:

– Господин полковник! Лошади! Надо их вывести наверх, или они утонут!

– Мальчик, да они после этого обстрела взбесились – слышишь, как ржут? Если их выпустить, наделают здесь бед.

– Просто нескольких убило, вот остальные и перепугались. Да и обстрел сильно напугал. Но я могу их успокоить – разрешите попытаться?

– Если тебе это удастся, разумеется, разрешаю.

Тим пулей нырнул в трюм. Лошади и впрямь пребывали в панике, отчаянно пытаясь вырваться из ловушек корабельных стойл. В таком состоянии к ним подходить опасно, но к накхам это не относится. Степняки умели находить с этими животными общий язык в любой ситуации. Тим быстро их успокоил и начал поодиночке выводить наружу.

Шесть уцелевших офицерских лошадей на палубе вели себя смирно, хотя косились на все вокруг с нескрываемой опаской. Тим, выводя последнего жеребца, уже чуть ли не по пояс в воде брел: она залила весь трюм – страшно представить, каково сейчас на носу.

Полковник, оценив усилия Тимура, похвалил:

– Молодец, мальчик, ты и впрямь умеешь обращаться с этими бестиями. Эй, солдаты, порубите вон там бортики, что по краям этого корыта тянутся, они будут мешать животным спасаться!

* * *

«Афилиотис» пошел ко дну, когда до мелководья уже рукой было подать. Причем произошло это очень резко – помпы исправно откачивали воду, корпус оседал очень медленно, и вдруг…

Тим почуял неладное, когда судно, и без того продвигавшееся нескоро, вовсе остановилось. Тут же корма начала резво задираться кверху, а из трюма вопль сотен глоток слился в пронзительный рев. Лошади, дружно заржав, начали метаться по тесной палубе, вынуждая людей уворачиваться от их копыт. Тим, осознав, что «Афилиотис» дальше уже не пойдет, заорал:

– Все – за борт! Корабль тонет! Быстрее! Эль, не стой! За борт все!

Увидев, как девушка осторожно переступила через планшир, Тим больше не отвлекался – надо быстро увести с палубы лошадей. Пронзительно свистнув пару раз, он кинулся наперерез рослому жеребцу – лидеру табунка. Остановив его парой жестов и хваткой за гриву, взмыл на спину, жестко направил в сторону, прямиком к прорехе в фальшборте. Конь не стал упрямиться – доверился человеку, прыгнув в море.

Едва не отбив себе копчик при резком ударе, Тим оттолкнулся от лошадиного бока и ушел в сторону. Вовремя – рядом с грохотом посыпались остальные испуганные животные. «Афилиотис» погружался стремительно, все выше и выше задирая корму, из тесной ловушки трюмов на палубу вырывались человеческие потоки. Офицеров, пытавшихся упорядочить эту лавину, смели мгновенно. Но зато от борта уже отошел плотик с окованным медью сундуком, на котором гордо восседал полковник Эрмс. Немало солдат погибнет просто из-за паники, в давке, или утонет, не позаботившись прихватить доску из приготовленной кучи дерева. По-хорошему надо было их выпустить наверх заранее, но такая толпа на палубе просто бы не поместилась, да и устойчивость судна нарушилась бы мгновенно.

Эль Тим заметил уже далеко за погружающимся носом зерновоза. Девушка плыла не слишком быстро, но уверенно – такая вряд ли утонет. Апа видно не было, но за гиганта можно не волноваться – он плавает как рыба. Перестав болтаться на месте, Тим поспешил вслед за магичкой. Ботинки он заранее связал, закинув на спину вместе с курткой, там же болтался меч в ножнах и привязанный к ним лук. Плыть в штанах не слишком удобно, да и груз мешает, но остаться без оружия и одежды Тим не хотел.

Догнать Эль он не успел. Девушка, отплыв от корабля сотни на четыре шагов, вдруг приподнялась над волнами и спокойно пошла по дну – вода едва доставала ей до груди. Не повезло «Афилиотису» – совсем чуть-чуть до мелководья не дотянул.

Вскоре босые ноги Тима нащупали песчаное дно. Встав, он обернулся, увидел, что от судна над водой осталась торчать лишь корма. Все море между кораблем и косой покрывали черные мячики человеческих голов – солдаты рвались к берегу. Далеко у горизонта белели паруса разбегающихся судов конвоя, среди них Тим различил хабрийский фрегат – тот почти догнал свою очередную добычу и готовился ее расстрелять. Теперь его можно не опасаться – Второй Артольский вырвался из морской ловушки.

Тим развернулся и побрел к берегу. Сегодня он пережил второе кораблекрушение – для столь молодого мужчины слишком много приключений. Похоже, судьба настойчиво дает ему понять, что ему следует держаться подальше от моря.

Остается надеяться, что местный берег окажется более гостеприимным, чем льды замерзшего континента.

Глава 14

Маршал Таннейро, командующий объединенной освободительной армией Альянса, нервничал. Точнее, бывший командующий – принц Монк по приезде первое, что сделал, снял его с этой должности, заняв ее сам. Вторым делом он приказал выделить удобный подвал для нужд группы палачей, прибывших вместе с ним. Третьим делом он потребовал подробного доклада. Таннейро, не успев и половины рассказать, стал заикаться и запинаться. А как иначе, если Монк постоянно его отвлекает, приказывая писарю настрочить очередной приказ о повешении или заключении под стражу с последующей отправкой в подвал с палачами.

– Под городом Равиц Пятая армия, оставленная в заслоне, попала под удар крупных сил конницы, но смогла отбить все атаки и, оставив позиции к вечеру, всю ночь отходила на юг. К утру она заняла рубеж на берегу Лейцы, но, боюсь, долго она там не продержится – солдаты третью ночь не спят, сил у них не осталось. Смысла в их маневре тоже теперь нет – корпус Питто, который должен был прикрывать броды на западе, покинул позицию после такой же конной атаки и в данный момент беспорядочно отступает. Питто потерял связь с некоторыми бригадами.

– Найти этого Питто и заменить пока что на Роло. Самого – сюда, в подвал, – деловито приказал Монк.

Маршал, запнувшись, неуверенно попросил:

– Ваша светлость, Питто – блестящий генерал. Если он не сумел удержать броды, значит, это было не под силу никому. Если кто-то и струсил, то трусов нужно искать среди командования сбежавших бригад.

– Вот и отлично – в подвале мы быстро узнаем, кто виноват. И можете не продолжать. Я верно понимаю, что все ваши силы, расположенные в Тарибели, сейчас заняты одинаковым делом – драпают на юг, стараясь делать это без лишних остановок?

– В принципе это так, – честно признал маршал. – Ваша светлость, наши силы несопоставимы. И хабрийцы действуют очень необычно. У них сражаются несколько армий отдельно друг от друга, но по единому плану. Они совершают очень сложные маневры, ударяя во фланги и тылы, а их кавалерия к тому же делает это быстро. Мы впервые столкнулись с такой тактикой – у врага имеются настоящие кавалерийские армии. Они действуют без обозов, совершают переходы почти мгновенно, нанося удар по стягивающимся частям, заставляя их рассыпаться. Мы просто не можем объединиться, несмотря на все усилия. Оставленные на хороших позициях заслоны они попросту обходят, после чего бьют в спину кавалерией или сметают своей пороховой пехотой, а отстающие обозы легко захватывают. У наших арбалетчиков иной раз вообще не остается болтов, и пополнить запасы негде. Я уж не говорю о провианте. Странно, что мы не столь уж много частей потеряли – будь хабрийцы во всем так расторопны, от сил, расположенных в Тарибели, не осталось бы и половины. Они нас выдавливают из провинции, не нанося при этом больших потерь.

– Что с Тионом?

– Ваша светлость, этим утром к стенам города вышли хабрийцы. Боюсь, главный город Тарибели будет взят в осаду.

– Они готовы к осаде?

– По обычным меркам – да, там около десяти тысяч солдат плюс городское ополчение. Укрепления в хорошем состоянии, запасов хватает – для войны туда завезли все необходимое, забив все склады. Но я не уверен, что они продержатся долго – в этой войне все идет не так, как обычно. Много сюрпризов – плохих сюрпризов. Я вот рассчитывал, что у меня к завтрашнему вечеру под рукой окажется пятнадцатитысячная анийская армия. Заранее выделил им отряд усиления – два обозных полка и один пехотный. И что в итоге? Только что получил известие, что на десятитысячный контингент, подходящий морем, напали военные корабли Хабрии. Береговая охрана ничего не смогла сделать, как и суда сопровождения. Потери огромные, а остатки конвоя разбежались.

– Где это случилось? У нашего побережья? – уточнил Монк.

– Да, ваша светлость, вблизи нашего берега. Подробностей я пока не знаю, и также не знаю, когда теперь ждать это подкрепление. И еще – в послании говорилось, что кораблей у хабрийцев было всего лишь два, но на них стояли огромные пороховые трубки. Наш патрульный бриг с магом на борту не смог им противостоять, анийский бриг также был потоплен. Правда, в бою хабрийцы потеряли один фрегат – тот взорвался сам собой.

– Сам собой? – удивился принц.

– Да, так говорилось в сообщении. Не удивлен – противник перевозит порох в огромных количествах, иногда это срабатывает против него. Когда корпус Питто при отходе от границы попал под удар пехотной армии, наши маги, поддерживая контратаку, подобрались к повозкам с порохом и устроили там грандиозный взрыв и пожар. Хабрийцы понесли огромные потери и были вынуждены на некоторое время прекратить активные действия.

– Я про эту победу слышал уже очень много раз, причем с каждым разом потери противника становятся все больше и больше, – пренебрежительно отмахнулся принц. – Маршал, скажите мне откровенно – до какого рубежа вы собирались позволять это бегство?

Таннейро ответил осторожно, взвешивая каждое слово (не забывая про нехороший подвал):

– Ваша светлость, в данный момент наше отступление – это не продуманный маневр, а неизбежность, продиктованная действиями противника. Остановить его марш мы не можем, вот и вынуждены откатываться. Взгляните на карту – южная граница Тарибели очень непростая. На западе два гористых отрога, весьма труднопроходимых, между ними болотистая низина с дурным климатом, вредным для людей и лошадей. По центру отроги сливаются в единый хребет, и преодолеть его большой армии возможно лишь вот по этой долине, называющейся Ревущий проход. К востоку хребет выполаживается, но там имеется лишь одна дорога, да и та очень плоха, а южнее гор проходит изгиб полноводной Урии. Таким образом, на западе хабрийцам делать нечего – перебравшись через горы, они окажутся зажатыми между хребтом и рекой, что будет препятствовать их хитроумным манерам. Их тактика ведь требует открытых пространств. Могут, правда, переправиться через Урию, но за нею лежат болотистые края, перемежающиеся лесами и озерами. Население на севере Панексы невелико, городов нет, нищета поголовная. Они не смогут добывать там себе продовольствие и фураж, так что смысла идти через тамошние земли у них нет. Остается Ревущий проход. А в нем условия для обороны просто отличные. Проход этот представляет собой неширокую долину, прорезающую хребет. Примерно посредине она сильно сужается и повышается, что делает ее похожей на песочные часы. Если удастся собрать армию и хорошенечко там укрепиться, хабрийцы потеряют свободу маневра, и даже не слишком большими силами их можно будет остановить. Наша армия в обороне очень сильна – выбить ее с позиции без обхода невероятно трудно.