Текст книги "Самый Лучший Ветер (СИ)"

Автор книги: Артем Сергеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Ладно уж, гулять так гулять, – пробормотал я себе под нос, копаясь на полках и выбирая чего повкуснее, – тем более, пополнение у нас сегодня.

Нашел джем из крыжовника и от души в две ложки наполнил розетку, выбирая так, чтобы с ягодками. Опять с кряхтением присев перед буфетом, увидел маленький деревянный пустой бочонок с надписью "Мёд", в том самом месте, где стояла розетка.

– Опасаюсь, Микентий, не было бы худа, – с этими словами я достал из кармана семечку и кинул ее в бочонок. – Как бы у тебя чего не треснуло. Совесть имей.

Интересные все-таки были у людей отношения с домовыми. С одной стороны, нечисть имела полный доступ ко всему хозяйскому добру. Казалось бы, чего еще, бери и пользуйся. И контроля никакого – не будешь же закрывать все съестное на замок. И объемы не те, чтоб обеднеть – кошка больше ест, практически незаметно.

Но не тут-то было. Во-первых, начавший самостоятельно подъедаться домовой тут же впадал в спячку и больше ни о чем не мог думать, только ел и спал, как сурок. Поэтому такое поведение сурово пресекалось самой домашней нечистью, чтоб зажравшийся поганец не бросал тень на все племя.

Во-вторых, мало просто накормить домового, надо было именно поклониться ему этой несчастной печенькой, проявить уважение, мелкие это чувствовали на раз. Арчи как-то раз рассказывал, что при встрече они напропалую хвастаются друг перед другом, как их хозяева уважают и какими невиданными вкусностями потчуют. Кто убедительнее и цветистее соврал, тот и молодец.

С другой стороны, и людям забывать про ежедневную кормежку никак нельзя. Пропустишь раз – обидятся, пропустишь еще – начнут напоминать. Сначала тихонько, а если не внял, то потом хоть домой не заходи. Причем хозяев на хороших и плохих они не делят, нет у них понятия о таком, кого бог послал, с теми и живут, и ведут себя соответственно. То есть если ты нормальный человек, то и домовой у тебя будет такой же. А вот если любишь выпить и покуролесить, то и нечисть твоя домашняя начнет вести себя тебе под стать. Видел я как-то бандитского домового, того самого, что нас обматерил. Рожа у него была самая разбойная, и все ухватки соответствующие. Далин потом утверждал, что даже нож у него был при себе, во как.

В общем, и перекармливать нельзя, тут же обленятся, и забывать нельзя, можешь сильно пожалеть потом. Но оно того стоит, честное слово. Бывал я в домах у некоторых сильно религиозных, из тех что праведностью своей всем в глаза тычут – жуткое дело. Им по понятиям церковным иметь в доме нечисть никак невозможно. Не только домовых, но и овинника, банника и всех прочих прогоняют серебром и молитвами. Кучу сил и денег тратят, а что в итоге? Ни уюта настоящего, ни порядка. Когда-то, говорят, люди без домовых жили, но тогда и мир был другим, без магии.

И только я собрался под эти мысли повнимательнее рассмотреть, чего там у Микешки еще интересного есть, как двери буфета захлопнулись перед самым моим носом. Без хлопанья, но с отчетливым оттягом, на грани вежливости. Сочно щелкнул замок, внутри захрустели и забулькали, не обращая на меня более внимания.

– Приятного аппетита, – пожелал я им, поднимаясь, – только знающие люди говорят, что на ночь наедаться вредно для здоровья.

Хруст и чавканье ненадолго прекратились, потом Микешка недовольно пробурчал: – Ты его не слушай, паря, он тебя плохому научит. Ты меня слушай. Кушай печеньки и молочком запивай – вот тебе мое первое приказанье. Как полопаешь, так и потопаешь, а у нас завтра работы много. Джем вот бери, небось не ел такой никогда.

Кирюшка что-то согласно пискнул счастливым голоском, и я устыдился. Действительно, нашел кому голову морочить. Пожелал им еще раз приятного аппетита, но уже от души, и пошел себе потихоньку. Засунул в холодильник остатки молока, запихнул печенье на первую попавшуюся полку и направился обживаться дальше.

Попав наконец внутрь жилого модуля, я переобулся в домашнее и направился сразу к лестнице на второй этаж. Сил разглядывать обстановку еще и здесь уже не было, да и ни к чему это. Модуль хоть и качественный и богато украшен, но стандартный, значит и расположились ребята в нем стандартно, как всегда.

Первый этаж отведен под разнообразное общее барахло и верхнюю одежду, чтоб личные комнаты не захламлять. На втором собственно жилье, вот и все. Когда поднялся по лестнице, пришлось немного помучиться с выбором, какая из свободных комнат моя, потом плюнул и толкнул дверь дальней по коридору. Ладно, я в душ и спать.

Глава 3, В которой герои понимают, что они в ответе за тех, кого приручили

Проснулся я рано утром, когда солнце еще только вылезло на небо. Поворочался, улегся поудобнее и попытался понять, что же меня разбудило. Настроение вроде хорошее, ничего не болит, никуда бежать не тянет, сопи себе в две дырочки на здоровье. Завернулся поуютнее в одеяло и только начал проваливаться в сон, как на границе слуха что-то жалобно запищало. Попробовал не обращать внимания, но плачущий писк с надрывом повторился, и я понял, что заснуть не получится.

В сердцах треснул ладонью по стене и рывком соскочив с кровати, принялся одеваться. На компаньонов надежды было мало, Далин обычно дома спал как из пушки, и мог подскочить только по сигналу тревоги. Арчи тоже по пустякам не просыпался, доверял своей магической сигнализации и домовым. Так что идти искать причину писка пришлось мне, тем более я один и проснулся.

Быстро накинул на себя рубашку и штаны, влез в тапочки на босу ногу. Поколебался, но прихватил револьвер и, внимательно ко всему прислушиваясь, вышел в коридор. Постоял, затаив дыхание, и уверенно направился вниз – плачущий звук шел именно оттуда. Вышел на середину огромной комнаты и, медленно поворачиваясь по часовой стрелке, принялся осматриваться и прислушиваться. Результата ноль, лишь только понял, что пищит вроде бы Кирюша.

– Микентий, ёрш твою медь, – не на шутку разозлился я, – что за дела? Мы о чем вчера с тобой договаривались?

Красный от злости Микешка на миг проявился под столом и, задыхаясь от негодования, с силой ткнул пальцем в мою сумку.

– Какого черта, – вслух удивился я, – вчера же открытую оставлял, точно помню.

Сумка у меня была знаменитая, сделал мне ее как подарок большой мастер из сидельцев еще в Новониколаевске, сам бы я ни за что такую себе не купил, тупо по деньгам бы не вывез. Скорее это был объемный футляр для навигаторского инструмента из толстой черной жесткой кожи, весь прошитый серебром. Непромокаемая, с удобным широким ремнем для ношения через плечо и несколькими отделениями внутри, и с классным рисунком серебряной ласточки на верхней крышке. Блин, да за один только прошлый год у меня ее пытались четыре раз купить и два раза украсть!

– Интересно девки пляшут, – я положил на стол револьвер и, ухватившись за ремень, подтянул сумку к себе, – ну-ка, кто это у нас там?

Кто это у нас там ожидаемо оказался зареванный Кирюшка.

– Здравствуйте, Кирентий, – вежливо поздоровался я с ним, – а что это вы тут делаете, позвольте спросить? От Микеши прячетесь?

Молоденький домовой лишь всхлипнул в ответ и даже не попытался убежать. Тогда я, закатав рукава, аккуратнейшим образом достал его из сумки и усадил на стол. Потом вытащил из пакета вчерашнюю печеньку и всунул ему в лапки.

– А теперь рассказывай, что случилось, – пристал к нему я, – и не вздумай косить под немого, теперь не поверю. Как ты в моей сумке оказался, Микешка тебя туда загнал, что ли?

– Нет, – чуть слышно прошептал домовенок, – я сам. Она открытая стояла, внутри влажная. Я хотел все вытащить и просушить, я умею. Залез, а крышка захлопнулась. Я стал открывать, а там серебро везде. Знаешь, как больно! – вновь зарыдал он.

– Ну ка, не реви, – потормошил его немного я, – все уже, пришел дядя Артем и тебя спас. На будущее смотри, куда лезешь, вот и все.

Но домовенок не унимался, и тогда я перешел к угрозам: – не реви, а не то возьму твою печеньку и в мед обмакну, будешь знать.

Кирюшка затих, осмысливая мои слова, потом наконец-то заулыбался и мелко затряс головой, мол давай, макай скорее. Пришлось пойти выполнить свою угрозу и по пути получить откровенно осуждающе-недовольный взгляд Микешки.

– Вообще-то, друг, это твой косяк, – заявил ему в ответ я, – присматривать и учить ты должен, не кто-нибудь. Мы с тобой вчера оба на это подписались, и случись чего оба попадем, но ты, дружок, в первую очередь. Дело-то серьезное. Если на нас взъедятся все окрестные домовые, плохо нам придется.

Микешка в ответ лишь вздохнул и почесал в затылке. Я повернулся к Кирюшке и торжественно вручил ему печеньку со словами: – В следующий раз не плачь попусту, а зови на помощь сразу. И не лезь никуда без спроса.

– Что за шум тут у вас? – в этот момент на лестнице появился заспанный Арчи, – опять Микешка воду мутит?

– Не, все нормально уже, – улыбаясь ответил я, поглядывая на возмущенного домового, – это мы тут с нечистью общаемся.

– В смысле? – мгновенно проснулся Арчи, – как это общаетесь?

– Вот так, – недоуменно ответил я, – словами. Как вчера, так и сегодня. А что не так?

– Все не так, – вздохнул Арчи, – дайте-ка, друзья, я на вас посмотрю.

Домовые попытались было улизнуть, но маг каким-то непонятным движением пригвоздил их столу. Потом не торопясь достал себе стул, уселся на него и уставился на подельников неподвижным взглядом. Микешка хмуро смотрел в сторону, а Кирюшка был очень занят тем, что вертел в руках печеньку, стараясь не упустить ни капли меда, но и не решаясь начинать есть при Арчи. Маг поводил туда-сюда руками, что-то пошептал, потом плюнул и откинулся на спинку стула.

– Мда, дела… – произнес он в недоумении, – и что теперь с вами делать?

– С кем это, – уточнил я, усаживаясь рядышком на стул и подмигивая Кирюшке, чтоб не стеснялся и начинал есть, – и зачем с нами что-то делать?

– Да с тобой-то все нормально, – утешил меня Арчи, – а вот эти два охламона попали конкретно. Ты вот скажи мне, Артем, ты раньше с домовыми общался? Или там со стрыгой какой-нибудь?

– От стрыги бог миловал, а вот с этими при тебе же вчера разговоры были, – сделал я охраняющий жест рукой, – да, и с Микешкой еще поговорил разок ближе к ночи, а потом с Кирюшкой вот сейчас. А что не так-то? Ты же сам вчера наколдовал на них что-то такое, что они говорить начали. И не они одни, там же еще и Фрол не затыкался, ты что, не помнишь?

– Ох, мать, еще и Нилыч, – Арчи взялся за голову руками и аж замычал от предчувствия какой-то непонятной мне беды.

– Да что случилось-то, говори толком, – все еще не понимал я, – ну, поколдовал ты вчера, что такого? От вас, магов, всего можно ожидать. А уж это вообще за большое чудо не считается. Подумаешь, говорящий домовой, эка невидаль, никто и не удивился даже.

– Ну это ты, положим, загнул, – усмехнулся Арчи, – рожи у вас вчера были любо-дорого посмотреть. Особенно у охраны. Ну да ладно, в принципе еще ничего плохого не случилось.

Маг помолчал, рассматривая Кирюшку с его печенькой и подбодрил домовенка: – Ты ешь, парень, ешь, а то все медом укапаешь и сам уделаешься.

Потом Арчи жестом попросил Микешку поставить чайник, проворчав: – Хоть чаю попьем, а то сорвали ни свет ни заря, – и опять умолк, задумавшись о чем-то своем.

Я поерзал на стуле, устраиваясь поудобнее, попереглядывался с домовыми, и решил Арчи не беспокоить, пока сам не очнется или пока чайник не закипит. То, что маг начал сравнивать домовых со стрыгой, меня немного смутило. Нет, все у нас умом понимали, что люди отдельно, нечисть отдельно, а нежить это уже совсем даже третье. Но все как-то привыкли, что есть нечисть полезная, вроде домовых и их прочих соплеменников, есть бесполезная, а есть по-настоящему вредная и страшная. Но предъявлять какому-нибудь домовому претензии за то, что медвежуть в лесу коней ворует и ест, мне бы голову не пришло. Много нечистиков жило и кормилось рядом с людьми, всегда так было и никто из этого трагедии не делал. Ну, кроме церковников разве что – тем по чину положено. Так что никакой проблемы я не видел.

Арчи дождался горячего чая от Микешки и начал потихоньку прихлебывать, жмурясь от удовольствия и поглядывая на нас. Я не стал выдерживать паузу и спросил в лоб: – Может, объяснишь уже, в чем дело? А чай молча пить мы и сами можем.

Арчи отставил кружку в сторону и начал: – Видишь, какое дело, Артем. Проблемы могут появиться у меня и у этих двоих. Я вчера перестарался малость, сначала "Синим холодом" их приголубил, потом колданул, чтоб из стелс-режима всех вывести. Говорить их заставил, опять же, сил не пожалел. Ну и под занавес не удержался, уборку ускорил, ты же помнишь. Вот…четыре раза подряд получается. Это много.

– Много для чего? – не понял я. – На них что, счетчик стоит, что ли? Или они от этого портятся?

– Пожалуй, именно что портятся, – Арчи вновь обхватил кружку ладонями из ненадолго задумался. – Этот ы правильно сказал, да. С точки зрения остальных магов и церковников я их испортил. Причем безвозвратно. Вчера под заклинаниями у меня их восемь штук было, но испортились только эти двое и, скорее всего, Нилыч.

Микешка обеспокоенно поерзал и перебрался поближе к Кирюшке, пытаясь его заслонить. Тому же все было по барабану, печенька отнимала на себя все его внимание.

Маг посмотрел на них, улыбнулся и продолжил: – Я вчера, чтобы время сэкономить, заставил этих троих под магией очеловечиться на время, а это запрещено. Разговоры с ними разговаривали, как с равными, вот они и запомнили, что так можно. Теперь не заткнешь. С остальных пятерых как с гуся вода, они участия не принимали. На них заклинание где село, там и слезло. Ну, ты понимаешь.

– Нет, – честно ответил я, – не понимаю. Кому какое дело? Наши домовые, что хотим, то и делаем. Мы ведь можем их хоть с кашей съесть, всем будет все равно. Кто ее считает, нечисть эту? Выйди за стены в поле, там под каждым кустом что-либо подобное сидит, только дикое и бестолковое.

– Ладно, – вздохнул Арчи, – зайдем с другой стороны. Представь, что я стрыгу поймал и говорить ее научил. Это трудно и долго, но возможно. Как тебе такое? И с какой целью, как ты думаешь?

– Ну, – обалдел немного я, – уж точно не по хозяйству помогать. Огород она тебе копать не будет. Да и не слышал я о таком никогда.

– Вот потому и не слышал, что пресекается это очень строго и держится в секрете, – устало объяснил Арчи. – Не поверишь, но каждый год находится несколько таких дебилов, что считают себя умнее других. То стрыгу пытаются приручить, то медвежуть, то еще какую-нибудь пакость, от которой волосы дыбом встают. И хоть бы один для доброго дела. Потом, когда поймают, все мамой клянутся, что исключительно для охраны и защиты животину держали, да только не верит им никто. Это домовые молочком и печеньками пробавляются, а таким страхолюдинам живая кровь нужна.

– Ну да, – понятливо кивнул головой я, – посади такое на торговую тропу, и собирай потом что от путников осталось, только мешки оттаскивай.

– Вот, – наставительно сказал Арчи, – соображаешь, молодец. А теперь пойми и то, что по большому счету вся нечисть одинакова. И,если ты стрыгу решил приручить, то сначала обязательно на домовых тренироваться будешь, иначе съедят. Кстати, вот так этих дебилов обычно и вычисляют. На меня, конечно, никто не подумает, но если увидят, то без внимания не оставят. Церковники, опять же, крови могут попить, да и оскорбительно это, когда тебя за дебила принимают.

– А попам-то чего неймется? – не совсем понял я. – То, что сами без домовых живут, так это их личное дело. Попадьи на хозяйстве пластаются, так и хрен с ними.

– О-о-о, – протянул Арчи, – ты не понял, тут вопрос принципиальный. Вот смотри, кем бы они были, если бы не люди? Или, если с другой стороны зайти, если бы не мы, то и никаких домовых бы не было. Потому что изначально они всего лишь нечисть глупая, слабая и бесполезная. Духи кустов, ям да канав придорожных.

– Ух ты, – я даже почесал в затылке, – прямо история с волком и собакой.

– Точно, – даже пристукнул кружкой по столу Арчи, – молодец. Только тут все быстрее произошло, потому что не в наследственности дело, а в магии и в нашей ментальности. Людям понадобились помощники, духам неприкаянными потребовался хозяин и защита, а в результате имеем то, что имеем. Но непонятно, куда это может завести в будущем. Пока процесс стабилизирован, по крайней мере церковь на это надеется, но помогать ему продвигаться вперед – это для попов как нож острый. В покое не оставят. Другое дело, что такое только очень хороший маг может сделать. Ну, или дурной, вот как я вчера.

– Понятно, – уяснил я для себя все, – неприятно конечно, но ничего страшного. И для домовых, мне кажется, это потолок. А мы прикинемся вениками, вот и все. Тайно содеянное тайно судимо будет, как говорится.

– Именно, – перевел взгляд на домовых Арчи. – Все поняли, друзья? С этого дня никаких появлений при посторонних, никаких разговоров, боже упаси. А теперь ноги в руки и бегом оба к Нилычу, да так, чтобы не видел никто. Ты, Кирюша, проводишь по самым дальним закоулкам от греха подальше, а ты, Микеша, объясняешь. И таким образом, чтобы Нилыч проникся, смотри мне. Если ему когда поболтать в будущем захочется, а так обязательно и будет, пусть в гости приходит, здесь душу отведет, а у себя чтобы ни-ни, даже чтоб никто из его банды не знал. Иначе всех под монастырь подведете. Причем в прямом смысле.

Я взял с полки блюдечко и поставил его рядом с Кирюшкой. На его вопросительный взгляд ответил: – Клади сюда печеньку. Не бойся, за сохранность отвечаю, еще и медом полью.

Кирюха облегченно улыбнулся и, скинув груз, всем своим видом стал показывать, что он уже готов, мол давайте, бежим скорее. Микеша с неодобрением покосился на него, на меня, и серьезно посмотрев на Арчи, сказал: – Я все понял, хозяин. Нилыча предупрежу и прослежу, и за этим охламоном присмотрю. Нам лучше утопиться, чем попам на глаза попасть, чтоб им пусто было.

– Ну-ка не богохульствуй, – сурово глянул на него Арчи, – ишь ты, свой в доску, посмотрите на него. Что вышло, то и вышло, но это еще не значит, что я тебе братом стал. Будешь умничать или еще чего, сам тебя в церковь отнесу. Понял меня, голубь лысый?

Микешка, который и самом деле был немного лысоват, нервно поежился и с готовностью кивнул.

– А если понял, то почему ты еще здесь? – С этими словами маг вытянул руку в каком-то хитром колдовском жесте и звонко щелкнул пальцами. Домовых как ветром сдуло со стола, я даже не успел заметить, куда они делись.

– Ты Далина не забудь предупредить только, – я взял Кирюшкино блюдечко с печеньем и подошел к буфету, где домовые оборудовали себе логово, – а то все это как-то мимо него прошло. Изворчится же весь. – С этими словами я попытался открыть дверцу шкафа, но не преуспел. В недоумении оглянулся и увидел, что Арчи смотрит на меня круглыми глазами.

– Артем, я тебе вчера травку давал, на пожевать, ты ее не съел случайно? – ровным успокаивающим голосом, каким разговаривают опытные стюардессы с проблемными пассажирами, издалека начал маг. – Ты зачем туда блюдечко пихаешь и почему там дверца закрыта? Нам вроде никто никаких ключей от буфетов не оставлял, и все шкафы были открыты, я точно помню. Спал нормально, черти не снились?

– Да нет, – даже замахал на него руками я, – нормально все со мной. Просто у наших домовых теперь тут штаб. Или квартира. Называй как хочешь. В общем, нора тут у них, живут они здесь.

– Дожили, блин. – Арчи с нарочито грустным видом подпер голову рукой, – на шею садятся. И, главное, закрыться от нас не забыли.

– Ну да, заперто, – подергал я еще раз для очистки совести дверцы шкафа, – крепенько так. Спорю на что угодно, но думаю, что один-два аварийных выхода у них оттуда имеется. Шибко деловая колбаса этот Микентий.

– Черт с ними, пусть обустраиваются как хотят, – подытожил маг. – Будут наглеть, мы им это припомним. Лишь бы на пользу было. И вообще, пусть Далин с ними хороводится, он этот балласт под веником сюда припер, вот нехай у него голова и болит.

Глава 4, В которой герои принимают важное кадровое решение

Мы с Арчи сидели рядом на диване и как два дурака пялились на прихорашивающегося Далина. Я и маг находились при полном параде и давно были готовы к выходу, но вот стармеху нашему именно сейчас приспичило привести в порядок бороду. Спорить и подгонять было бесполезно, потому что гномский бес противоречия находился в полной боевой готовности и только ждал вызова, оставалось ждать и от раздражения постукивать носком ботинка по полу. Причем я стучал правой ногой, а Арчи левой.

Я, кстати, раньше по скудоумию в молодости думал, что бороды у гномов или людских кузнецов – это такой понт корявый, дешевый отличительный знак для своих. Ну, вроде того, как у кавалеристов усы, закрученные колечками кверху, у вояк и стражи просто усы в почете, а у возчиков, лавочников или крепких мужиков усы-батоны. Не у всех, конечно, но у большинства именно в таком порядке.

Так я думал, пока не попал в горячий цех. И неожиданно узнал, что если голову можно прикрыть шапкой или банданой, глаза защитными очками, тело кожаным фартуком, а руки рукавицами, то подбородок и шею от летящей окалины и беспощадного жара защитить практически нечем, кроме собственной бороды. Вот и отращивают себе кузнецы веники на половину груди, если наследственность позволяет. Те же, кто еще и с механизмами возится, вот как наш Далин, те относятся к делу осторожней и бороду имеют густую, но короткую, чтоб ненароком не сунуть ее в токарный станок или какой-либо другой работающий агрегат.

– Собирается, как старая пробл…дь, – еле слышно выдохнул Арчи мне в ухо.

– Ага, на последний в жизни съем, – поддержал я его так же тихо.

Далин подозрительно покосился на нас, видимо что-то расслышав, но тут входная дверь без звука отворилась и на пороге нарисовался Антоша, Сан Санычев племянник. Мы в некотором обалдении уставились на него, потому что уж кого-кого, а его тут точно не ждали. Парень немного потоптался в проходе и наконец промямлил: – Здрасьте…

– Забор покрасьте, – недружелюбно ответил ему Далин, – ты ничё не попутал, друг? А то ведь можешь, совершенно ничего не опасаясь, закрыть дверь с той стороны. Легко и просто.

– Не, – замотал головой тот, – дядя сказал мне сюда идти, он сейчас сам подойдет.

И действительно, дверь снова отворилась, и Антоша сделал несколько быстрых шагов вперед против своей воли от богатырского толчка ладони в спину.

– Вот сколь раз тебя нужно в загривок пхнуть, – раздраженно сказал Саныч, – чтоб ты понял, не стой, не стой на продоле! Мешаешь ведь другим-то!

– Здорово, комендант, – перебил его Далин, – случилось чего?

Сан Саныч в ответ молча подошел и лично поручкался с каждым, после чего уселся на диван и устало откинулся на спинку, хлопнув широченными ладонями себе по коленям. Антоша попытался было повторить его маневр, но под нашими удивленными взглядами быстро сник и вернулся стоять на коврик у двери.

– Это ты правильно сделал, – подбодрил его гном, – потому что я пока ничего не понимаю. И заметь, Саныч, я к тебе в гости со своими племянниками не хожу, хотя мог бы.

– Дело у меня к вам серьезное, мужики, – даже не улыбнулся в ответ тот, – а ты, Антоша, за дверью подожди пока.

Саныч дождался, пока племяш выйдет, и собравшись с духом, произнес: – Вот скажите мне, друзья, я полезный человек? Тут дело такое, помочь мне надо, а кроме как к вам, идти не к кому. Я все понимаю, но и вы меня поймите.

– Загадками говорить изволите, – откликнулся Арчи, – неужели сейчас начнешь прикатывать нас контрабанду возить? Или похуже чего?

– Тьфу на тебя, скажешь тоже, – чуть не поперхнулся Саныч, – и без вас желающих хватает.

– Ну так жги тогда, – немного раздраженно посоветовал ему Далин, – а то ты сейчас очень на своего племяша похож. Мужик ты или нет?

– И то правда, – наконец собрался Сан Саныч. – А дело у меня вот какое – хочу своего Антошу к вам в экипаж пристроить. Стой, молчи, гноме, – и он заткнул жестом руки кинувшегося было спорить Далина, – вот я сначала все скажу, а потом уже вы думать будете.

Саныч нервно потер лоб рукой и продолжил: – Во-первых, я знаю, что у вас недобор, маловат ваш экипаж-то. Квалифицированные люди у нас сейчас большая редкость, а мой племяш не такой дурак, как может показаться. Глубоких знаний у него нет, это верно, но вершков он здесь, на аэродроме, понахватался. Прямо говорю, любому из вас, кроме Арчи, хорошим помощником будет. Ну и вообще по хозяйству может шустрить. Во-вторых, дело в доверии. Никто и никогда не берет в экипаж людей со стороны, это все равно что в семью приблуду какую с улицы привести. Но Антоша мой молодой еще, неиспорченный, друзей приблатненных у него отродясь не водилось, и корысти такой, чтоб себе на уме, у него не было никогда. И я, опять же, за него отвечаю. В-третьих, вы здесь новики, хоть и опытные, но многого не знаете, не со всеми нужными людьми знакомы. А вот Антошка мой, хоть и молодой совсем, каждую собаку здесь в лицо знает. И в конторе аэропортовской его бабы местные очень привечают, хоть в бухгалтерии, хоть почта.

– Нас грузоперевозки и фрахт очень интересуют, – направил в нужное русло его я, – коррупция дело хорошее.

– Вот, а я о чем толкую, – обрадовался поддержке Сан Саныч, – да там все отделы целиком из баб состоят, только начальство из варягов присланных. А племяш мой, телятя ласковый, целыми днями может там чаи гонять. Материнские чувства он у этих змей подколодных пробуждает, видите ли. Сами туда не лезьте шибко. Коли невзлюбят, то жизнь попортить могут.

– Ну так и сунь его в контору, если его там так любят, чего тебе еще? – влез Далин, пожимая плечами, – в чем проблема?

– Так варяги эти самые не дают, – повернулся в его сторону Саныч, – враги мы с ними, понимать должен. Меня сюда поставили для того, чтоб им жизнь медом не казалась, я хоть и не подчиняюсь никому здесь, но по факту власть моя маленькая. Охранять, не пущать, проверять, сигнализировать в случае чего наверх, как маяк в непогоду, но в дела не лезть. Не поверишь, одного такого присланного на руководство товарища я тут год прижать не мог, по всем признакам мутил он что-то очень мутное здесь, но нет полномочий у меня на следствие и розыск, и не будет, одна надежда с поличным прихватить. Я своему начальству маяковал несколько раз, но все без толку. Не умничать настоятельно посоветовали, и все. Еще на охрану все свои силы обратить, типа прямые обязанности. А погорел он знаешь на чем? На своей личной нескромности и на том, что коллектив у нас в аэропорту очень маленький, все всё видят и все всё помнят. Он, когда сюда приехал, то первые две недели до получки питался в столовой только в обед и только пшенной кашкой, самой дешевой, на воде. Возьмет две тарелочки, хлебушка бесплатного, позавчерашнего, наберет и сидит кушает так аккуратненько. Вся управа и наши бегали смотреть на этот цирк, ибо таких нам еще со столицы не присылали. До генерального история дошла даже. А потом года не прошло как приехал он на работу на машине, не поверишь, в три раза круче директорской. Обтюнингована с ног до головы, вся сияет и сверкает. Дороже дирижабля, ей-богу! Ну, думаю, Сан Саныч, твой выход. Взял своих двоих, спрятал их за забором у торца управы в кустах, и приказал в машинку эту раз в пятнадцать минут снежками бросаться, чтобы сигналка срабатывала. Ну, чтобы последняя собака узнала, чья это красапетка такая стоит. Несколько раз кидался он на улицу, проверял в чем дело, да еще и с видом таким боевым, вот умора, и на генерального нашего с замом и нарвался. Тот, когда увидел машину и дурака этого, в момент все просек. Как заверещит, ты мол, такой-сякой, кашку эту пшенную ему при всех припомнил, и выгнал в тот же день. Чего улыбаетесь-то, не вру ей-богу.

– Да ты, Саныч, интриган прямо, – заржал Далин, – куда там эльфам.

– Здрасьте, – повторил Саныч за племяшом, – не ожидал от тебя, гноме. Ты же лучше меня понимать должен, что если такая чайка голодная на хозяйстве заводится, жди беды. Всякие личности мутные неполнозубые начинают по периметру кружить как шакалы, дела у них тут какие-то образуются. Гниль-то они издалека чуют. Всем плохо может стать. Я в тот же день, когда того дурака сняли, троих его людишек из приблатненных на территории отловил. Им раньше ходу сюда сроду не было, но что делать, если он им пропуска выписывал. В общем, отходили их палками хорошенько, и пообещали, что если еще раз тут увидим, то без затей кровь пустим и ночью через забор на внешнюю сторону перекинем, а там как повезет.

Арчи с умным видом включил дурака и ехидно поинтересовался: – и чего, после таких твоих великих подвигов Антошу в контору брать не хотят? Вот же неблагодарные. Да и мы теперь не знаем, дружить с тобой или нет, уж больно ты хитер.

Саныч в ответ лишь поморщился и продолжил. – В-четвертых, правильные вы, гм… люди. Я к кому попало тоже ведь не подошел бы. Экипаж Кузнецова квасит сильно, не пойдет. Ребята Элладана все время на север лезут, как будто им там медом намазано, все чего-то найти пытаются, слишком уж лихие. Команда Глоина сурова больно и по понятиям живет, а это лишнее, я считаю. Дерьма в жизни и так хватает. Остальные тоже со своими тараканами в голове, я имею в виду те экипажи, где недобор есть. А на регулярных линиях и в дружину сами знаете, не протолкнуться.

– Ну да, – Далин без всякого сочувствия посмотрел на Саныча, – знаем. Там должности по наследству передаются, и то на всех не хватает. И что? У нас не детский сад.

– А то, – даже рассердился Саныч, – не в лесу живешь, и одинокого волка мне тут из себя не строй. Молодняк учить надо, сами по себе они только в банды сбиваться умеют.

– Ну, тут ты врешь, – не выдержал я, – любая банда на любой улице тоже с кого-то старшего начинается. Брат там или дядя. Романтика опять же. Природные отморозки довольно редкое явление.

– Ну вот, – подхватил Саныч, – а я о чем толкую. Среди людей живем, Далин, и никуда от этого не деться.

– Хорошо, – кивнул ему гном, – насчет этого понятно, жги дальше. Четыре причины ты уже привел.

– Четыре? – переспросил Саныч и зачем-то пересчитал загнутые пальцы, – точно, четыре, пока сюда шел, шесть было, две потерял, выходит. Ну да вам и четырех хватит, притомили вы меня. А не хватит, сами придумаете.

Мы замолчали, начали переглядываться, и как только Далин открыл рот, чтобы начать высказываться, Саныч опять жестом руки ладонью вперед остановил его.

– Стой, гноме, так дела не делаются. – Комендант встал с дивана и приготовился на выход. – Вот я сейчас пойду, а вечером вы мне все и скажете. Посоветоваться вам надо, перекипеть, подумать. С кондачка такие решения принимать не стоит.