Текст книги "Ледяной коготь: испытания грядущего дня (СИ)"

Автор книги: Артем Демченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 39 страниц)

– Но я же просто лис, Ваше Превосходительство… – замялся наш пушистый герой.

– Что Вы, голубчик, – усмехнулся Циальфор. – Нет. Вы личность.

В этот момент на рыжей морде лиса заиграла радостная улыбка, глаза засияли неповторимым блеском, а длинный рыжий хвост непроизвольно заходил из стороны в сторону.

– Может желаете что-нибудь сказать в завершение церемонии? – улыбка Циальфора пробилась сквозь густые ухоженные усы.

– Если можно, конечно, Ваше превосходительство, – застенчиво потупил взгляд в пол лис.

– Конечно, – улыбнулся Циальфор и попросил микрофон у Луминеля. Вручив его лису, император погладил пушистого героя по голове и отошел в сторону, оставив рыжешерстного прохвоста наедине с публикой. Наш герой долго не мог собраться с мыслями: волнение переполняло его с ног до головы, совершенно испепелив всю уверенность, словно рваные листочки бумаги. Но, в конце концов, ему-таки удалось пересилить свою робость и новоиспечённый герой Союза начал завершающую речь:

– Граждане. Я не мастак толкать праздные монологи да и образован я довольно-таки скудно, поэтому простите заранее за столь грубый слог. Вы знаете, сейчас, стоя здесь, на главном подиуме Империи с орденом на груди, я бы хотел вспомнить великую личность, благодаря которой я сегодня нахожусь в этом зале среди самых высокопоставленных личностей галактики. До встречи с ним я был никчёмным маргиналом, который жил только ради себя и… прожигал свою жизнь бессмысленным существованием. Да, не спорю, у меня были просмотры в сети, подписчики, но это было ничто – я был отбросом общества, который жил только сегодняшним днём и не имел никаких планов на будущее. Но случайно пересекшись с этим гражданином за день до начала войны, я обрёл веру в себя и… получил стимул жить дальше. Он воспитал во мне нравственность, мужество, закалил мой характер, очистил моё сердце от равнодушия и научил видеть в людях только хорошее. Этот парень не раз спасал мне жизнь, вытаскивал из самых безвыходных ситуаций и поддерживал в трудную минуту. Я до сих пор удивляюсь, как ему удалось сохранить такой оптимизм после всех бед, что ему довелось пережить. К большому сожалению, мой друг не дожил до этого момента. Он не увидел всех нас в таких роскошных нарядах, медалях, орденах. Я буду благодарен ему до конца своих дней и буду помнить не только, как героя и защитника отчаявшихся, но как хорошего друга, верного товарища и великолепного собеседника, с которым мне всегда было приятно находиться рядом. Единственное, что от него осталось, – это чешуйка, которую он дал мне на удачу, – с этими словами лис снял кожаную шапку и достал из кармашка подарок дракона. Лис повернулся к Циальфору и, еле сдерживая слезы, передал ему последнее, что осталось от великого героя сотен эпох. – Ваше Величество, примите этот подарок. Пусть память о нем останется в надёжных руках.

Речь лиса никого не оставила равнодушным – на зал опустилось гробовое молчание, которое никто не посмел нарушить. Все, как один, вспоминали образ великого миротворца, который не раз спасал народы галактики от многочисленных невзгод и ненастий, терзавших Млечный Путь на протяжении нескольких сотен тысячелетий. Лис, еле сдерживая слезы, уже было собрался уходить с алтаря, чтобы раствориться с погрузившейся в гробовую тишину толпой, как вдруг его остановило поражающее воображение зрелище: вся публика в зале встала на колени и склонила головы, отдавая память великому Хранителю Добра, отдавшему свою вечную жизнь ради счастливого и беззаботного существования народов Млечного Пути. Церемония награждения героев подошла к концу. В галактике наступила новая эра расцвета, которая продолжится ещё долгие годы.

Послесловие

Что ж, дорогой читатель, вот и подошла к концу заключительная часть большой эпопеи «Ледяной коготь». Я от всей души хочу поблагодарить тебя за то, что прошёл весь мой творческий путь от первого рассказа до огромной заключительной части тетралогии. Выводя последние строчки романа, я с болью в сердце расстаюсь с главными персонажами, успевшими стать мне родными. Но, к большому сожалению, у каждой истории, насколько бы дорогой она для тебя ни была, должен быть свой конец. Возможно, ты будешь карить меня за то, что я убил многих персонажей, успевших полюбиться тебе во время прочтения. Знай – я не сочту это за оскорбление, ибо мне тоже было крайне тяжело это сделать. Вспомни строчки из песни Тилиана: «а на войне, как на войне…» К сожалению, они как нельзя точно показывают, почему умерли главные герои. Война – это самое страшное бедствие, что когда-либо испытывала наша цивилизация. Она перемалывает судьбы людей, словно гигантская мясорубка, лишая их самого дорогого в жизни: мечт, семьи, планов на будущее… И именно это послание я и хотел донести до тебя, дорогой читатель, чтобы ты сделал все возможное, чтобы не допустить очередного пиршества кровожадного Ареса.

Наверное, будет не совсем правильно закончить повествование, не рассказав о том, как сложилась дальнейшая судьба главных героев романа. Начну, пожалуй, с трёх отважных героев «Взвода Спасения».

После церемонии награждения, все бойцы обмыли свои награды в лучшем заведении на окраине Новоэльдорасского посада. Лис, Шорган, Айнон и Норвин помянули павших товарищей и сполна насладились радостной атмосферой победы, царившей на оживленных улицах. Когда день на Земле уже подходил к концу, неразлучная троица попрощалась с лисом и разлетелась по своим мирам. Каждый из них мечтал как можно скорее вернуться домой и жаждал встречи с горячо любимыми родственниками. Но, вопреки ожиданиям, не всех дома ждала радость…

Айнон вернулся на родную Лимею только под утро: гражданские транспорты были переполнены – эльфу пришлось ждать несколько часов, пока в последнем звездолёте не оказалось свободного места. Полёт занял не так много времени, поэтому по прибытии в столицу эльфийского государства эльф по-прежнему чувствовал себя бодрым и весёлым. Благодаря финальному выплеску энергии Арахнорумов, родной Эльмеон встречал героя великолепными небоскрёбами, похожими на сказочные деревья-великаны; над улицами летали редкие вереницы машин, разбегавшиеся в разные стороны по своим делам, словно стайки мелких пугливых рыбок. Увидев огромную очередь у 543-го транспортника, Айнон помотал головой и усмехнулся: «Да уж… Ничего не изменилось». Эльф вздохнул, достал из кармана голографический планшет, чтобы вызвать частный автомобиль, как вдруг его окликнул чей-то задорный голос: «Уважаемый! Вы случайно не Айнон, тот самый герой?» Эльф убрал планшет, поднял глаза и увидел перед собой застывший в воздухе автомобиль, водитель которого восхищённо рассматривал блестевшую на груди награду. «Да, это я, – ответил наш герой. – А что собственно случилось?» Таксист усмехнулся: «Вот так удача! Сегодня первый героя повезу! Садитесь, платить не надо». Айнон с благодарностью кивнул и быстро сел в машину, сказав адрес: «Элендильский феод, шестой сектор, дом три». Водитель кивнул и, заведя машину, молниеносно ринулся в небо, пронзая пушистые перистые облака.

Дорога пролетела довольно-таки быстро: Айнон был поглощён наблюдением за проносившимися автомобилями и мыслях о встрече с возлюбленной. Он знал, что она обязательно будет ждать его на крылечке дома своих родителей и блестящими от счастья глазами смотреть на горизонт в ожидании своего любимого. Как только машина зависла над остановкой и мягко села на парковочное место, эльф поблагодарил водителя и с нетерпением вышел из такси, чтобы поскорее ворваться в дом своей любимой и обнять её, как ещё никогда не обнимал. Тёплый весенний ветер охватил его прямые светлые кудри, играясь с лоскутами статного парадного мундира. Увидев знакомый дом с тёмно-синей крышей и широкими окнами-вензелями, эльф улыбнулся и поспешил к родной двери. Вытерев ноги о мягкий шерстистый коврик, Айнон поправил парадный костюм и легонько постучался в дверь. Внутри дома послышались быстрые, лёгкие шаги женских туфелек, игриво цокавших каблучками по лакированному полу. Эльф узнал эти шаги сразу же. Сомнений не было – это она. Шаги вот уже совсем у двери… Звуки набора комбинации открытия двери, быстрые и лёгкие, словно ласковый океанский бриз. Дверь отворилась, и на пороге показалась та самая, ради которой наш герой облетел десятки планет, пролетел сотни космомиль, совершил дюжину подвигов, та, что грела его душу преданной и верной любовью до самого победного конца, та, чей нежный взгляд ласкал воспоминания эльфа-романтика все эти ужасные дни войны, – любимая, ненаглядная красавица-Нельтея, которая была не в силах поверить, что её заботливый Айнон наконец вернулся домой, как и обещал ровно одну неделю назад.

– Вернулся… – чуть не плача радостно прошептала Нельтея, вытирая платочком подступившие к покрасневшим глазам слезы счастья. Эльф улыбнулся и хотел было что-то сказать в ответ, как вдруг его невеста, словно голодный лев, ринулась к нему в объятия и утопила в бесчисленном море мягких поцелуев. Так, на зло всем смертям и невзгодам, любовь скрепила сердца двух влюблённых нерушимой цепью, которую не разорвёт ни одна война, ни одна катастрофа и ни одна буря невзгод и несчастий. Через месяц Айнон и Нельтея поженятся, построят новый дом на щедрые денежные подарки сватов и других многочисленных родственников, остепенятся, у них родятся три прекрасные дочки, глядя на которых уже повзрослевший Айнон будет думать: «Что ж я не так сделал? Может надо было девочек просить? Авось бы наоборот сработало…» Но это всё потом. Сейчас же эти мысли и не затрагивали эльфа-романтика: был только он, она и мирное небо над головой.

* * *

Норвин прибыл на родной Биртран, когда у Айнона уже вовсю бушевала ночь. На Элберский дистрикт ещё только-только начинали опускаться сумерки, обагряя урбанизированные просторы с огромными фабриками и заводами малиновым светом яркой звезды Галактического квадранта H54. Транспортник сел рядом с Арнерским полисом, что ничуть не удивило гнома: тридцать шестой все время останавливался как раз у его дома. Отблагодарив водителя за бесплатный проезд и напоследок помахав счастливому народу, спешившему куда-то по своим делам, Норвин спрыгнул с небольшой приступочки и оказался на оживленном тротуаре, пестрившем гномами-солдатами, вальяжно щеголявшими со своими жёнами и семьями по чистым, выхоженным мостовым. Вдохнув полной грудью родной воздух, он быстрыми, короткими шажками засеменил к повороту на улицу академика Крильвина, располагавшемуся на перекрёстке проспекта генерала Адронда. Быстро завернув за угол, гном что есть мочи ринулся к своему дому, чтобы утопить в объятиях воспылавшей любви свою жену.

Вот – первый дом, второй, третий, четвертый… Аккуратные домики мелькают то слева, то справа, выставляя напоказ свои белые номера. Вот уже и десятый позади. Не обращая внимания на недоумевающих прохожих, Норвин нёсся по улице, как бешеный, ловко обходя пешеходов и зазевавшиеся молодые парочки. Ему было все равно, что ему кричали вслед обидные слова, что его ругали старушки и мамочки с детьми. Для него была только одна цель – родной дом, крыша которого уже мелькала вдалеке посреди многоэтажных высоток. И вот оно – место его счастливых грёз и снов. Пестрящий красками, слегка неказистый, уютный милый дом! Засмеявшись от радости, Норвин вскочил на крыльцо и решительно вломился в свежевыкрашенную белой краской автоматическую дверь. Оказавшись в прихожей и включив яркий свет, гном широко улыбнулся и радостно прокричал: «Нирмая, я дома! Где же ты, любимая?» Но никто солдату не ответил… Наш герой, заподозрив что-то неладное, закрыл за собой дверь и медленно направился вглубь дома. Вся мебель, все вещи, даже оставленный завтрак в день вторжения стоял на своём месте, как ни в чем не бывало. Это показалось Норвину очень странным и слегка пугающим. В доме царила гробовая тишина, словно его только что сдала в пользование строительная компания.

Обойдя все комнаты, обшарив все углы своего жилища, гном так и не нашёл своей любимой супруги, не услышал её голоса, не увидел и крошечной пряди её длинных шелковистых волос. Не зная, как поступать дальше, Норвин ринулся обратно в прихожую, чтобы позвонить родственникам Нирмаи, узнать, где она и всё ли с ней в порядке. Уже почти схватив голографический планшет, чтобы сделать звонок, он вдруг краем глаза увидел электронное объявление, мерцавшее надписью: «обязательно прочесть». Это весьма озадачило гнома, и тот с подозрением перешёл в раздел входящих сообщений. От того, что было в нем написано, у ветерана последней войны по коже побежали мурашки:

«Уважаемый Норвин Керпанский,

С превеликой скорбью мы вынуждены сообщить Вам, что Ваша жена, Нирмая Керпанская, погибла под завалами этого дома 16 июля 1000034 года. Похороны будут проведены двадцать третьего июля на Картинском кладбище в двенадцать часов дня.

С уважением,

Имперский Секретариат».

Бедный Норвин не мог поверить своим глазам. Каждый день мысль о Нирмае не покидала его, поддерживала в трудную минуту, когда душу наполняло отчаяние, страх, невыносимая скорбь и скребущееся на душе уныние; гном шёл к ней семь долгих дней, мечтая о прогулке по Траинскому парку вдоль Ультерского канала, где именно в это прекрасное время года начинают оживать красочные бутоны янешов, бирюзовые клумбы которых медленно качаются на тёплых струйках мчащегося вдаль лёгкого степного бриза. Теперь же все эти мечты навсегда растворились в памяти об ушедшей эпохе, оставив нашего героя наедине с опустевшим домом, некогда брезжившим ни с чем не сравнимым уютом, который теперь заменила вселенская тоска, заполнившая облезлый чан стойкой и непоколебимой души бородатого вояки. Гном тяжело вздохнул, отложил обмякшими руками планшет и не спеша вышел на улицу.

Лёгкий звёздный свет ласкал его грубую кожу теплотой дневной поры. Вокруг пылал неугасаемый праздник долгожданной победы, которому, казалось, суждено было багриться вечно. Но Норвин не собирался присоединяться к всеобщему торжеству. Присев на излучающие лёгкий холодок тени ступеньки, он молча уставился на окна дома напротив, где счастливая семья праздновала возвращение с войны долгожданного бойца.

«Грустил солдат, слеза катилась, слеза потери роковой, а на груди его багрился великий орден фронтовой…»

* * *

Прибытие Шоргана в Галактический квадрант D69 ознаменовалось ярким всплеском празднования недавней победы. Хоть Мордорин был уже несколько часов назад как покрыт мраком ночи, торжество не утихало ни на мгновение: огромные неказистые небоскребы, возвышавшиеся над широкими проспектами, освещались пламенем сотен разноцветных огоньков, проливавших пёстрый, режущий глаза свет на переполненные народом улицы; в небе проносились ярко-красные звездолеты, оставляя за собой броские хвосты из распыляемых люминесцентных красок и добавляя щепотку восторга в бурный котёл всеобщего ликования; здоровенные бугаи в военной форме обменивались зубами и сталкивались украшенными многочисленными шишками лбами, поддерживая весь этот странный процесс раскатистым хохотом.

Естественно, нашего героя тоже не обделили вниманием: после нескольких десятков разбитых носов и полученных в ответ шишек орк чуть ли не светился от восторга, норовя показать полученные шрамы больше, чем висевшую на груди высшую галактическую награду. В конце концов, разбив все повстречавшиеся ему на пути лбы и носы, наш герой все-таки добрался до опустевшей остановки пятого транспортника. На ней не было ни души – лишь инженер Дорутарского танкового завода, державший в руке небольшой голографический планшет, на котором мелькало сообщение о переходе предприятия на штатный режим, уныло смотрел куда-то вдаль, изредка ковыряясь в длинных клыках нижней челюсти. Встретившись взглядом с отвлекшимся работником, Шорган улыбнулся и кивнул головой, на что инженер с почтением поклонился в ответ. Долго ждать транспортника не пришлось: через несколько минут из-за поворота на Логскую улицу появился гудевший большими антигравитационными двигателями неуклюжий автобус, яркий свет фонарей которого слегка ослепил нашего зеленокожего героя. Не дожидаясь полной остановки вверенной машины, водитель на ходу открыл двери, поправил головной убор, достал из кармана обезболивающее и ловким движением широких пальцев закинул его в широкий клыкастый рот. Проследив за тем, чтобы стоявший первый в очереди орк оплатил проезд, он на мгновение остановил Шоргана и, продемонстрировав герою дружелюбный оскал, сказал:

– Платить не нужно. Садитесь рядом – героям Союза проезд бесплатный.

– С каких это пор? – поинтересовался наш герой, присев на удобное пассажирское кресло.

– А-а-а, Вы, наверное, ещё не в курсе, – усмехнулся водитель, закрыв двери и поставив транспортник на автопилот. – Вчера Палата Старейшин внесла новый законопроект в Совет Шаманов. Он, насколько я помню, «Указ о ветеранах Последней войны» называется. В общем и целом, там о льготах героям Союза говориться. Бесплатный проезд – одна из них.

– Хм, – усмехнулся Шорган, вальяжно оперевшись на спинку кресла. – Все-таки у войны есть свои крошечные плюсы.

– Да уж – это точно. Хотя мне ли это говорить? – замотал головой шофер. – Господин офицер, разрешите спросить?

– От чего же нет-то? – вдруг оживился доблестный Герой Союза. – Спрашивайте.

– Я слышал, Хранитель Добра погиб, – опечаленно переменил тему разговора собеседник Шоргана. – Вы ведь были с ним знакомы?

– Да, – тяжело вздохнул орк, поправив слегка смявшийся мундир. – Хорошим парнем был… Сквиг его знает, где он теперь. Жаль, что я не познакомился с ним раньше. До того как эта чертова заварушка началась…

– С ним ведь ещё лис был какой-то, разве нет? – поинтересовался пилот, свернув на Логскую улицу. – Я его частенько по ящику видел.

– Да, да, – закивал Шорган. – Славный малый, на самом деле. Но недотепа…

Оба засмеялись, обменявшись радостными взглядами. Осторожно облетев указатель, пилот отпил из стоявшего рядом стакана бодрящий шлор и, удовлетворенно выдохнув, оживлённо продолжил разговор:

– Скажите, Вы ведь на улицу Грышнака I заворачиваете?

– Обижаете, – усмехнулся водитель. – Я двести семьдесят четвертую консорцию, как свои пять пальцев знаю! У Вас частный дом?

– Ага, – подтвердил орк. – Шестьдесят пятый.

– Там остановка неподалёку, – ответил шофёр и прибавил скорости, виляя между медленно плетущимися гравитационными машинами. – Думаю, будем на месте через пару минут, если не меньше. А Вас ждёт кто-нибудь дома?

– А как же! – усмехнулся Шорган. – Целое семейство: жена и дочка.

– О-о-о! – расхохотался шофёр. – Вот же обрадуются, когда кормилец с гостинцами вернётся! – на секунду замолчав, орк-водитель вдруг оживился, словно вспомнив нечто очень важное: – Скажите, а каково это быть вдали от дома, зная, что в этот самый момент его терзают враги?

Шорган на секунду задумался:

– Ну-у… Разный мысли приходят в голову, конечно. Чувство, что ты не можешь ничем помочь своей семье удручает. Меня только каждодневные тренировки и спасали. Я старался отстранять от себя подобные мысли. А к чему это?

– Да нет – особо-то ни к чему, – отмахнулся водитель. – Я просто когда боеприпасы возил для артиллеристов, частенько разговаривал с командирами расчётов. Вы же знаете – их всех с Ароста присылали. Так среди них один гном-эксперт был. Его по обмену направили. Жизнерадостный мужик был… Так он когда узнал, что его маленького сына скорпион растерзал, на следующий день застрелился. Выходит, он не справился с испытанием?

– Каким? – удивился Шорган.

– Грядущего дня, – пояснил орк. – Потомственный шаман мне однажды сказал, что каждого из нас ждёт «испытание грядущего дня». В любой день судьба может предоставить нам своеобразный ухаб, который мы обязаны будем преодолеть. Это своего рода проверка нашей готовности.

– К чему? – с любопытством спросил наш герой.

– Ну-у… – задумался водитель, заворачивая на улицу Грышнака I.-К дальнейшему существованию. Таким образом судьба проверяет нас, хотим ли мы жить дальше и есть ли в этом мире то, ради чего мы хотим бороться. Мой дед говорил мне: «На войне погибает тот, кто не придумал, ради чего ему жить».

– Мудро… – ответил орк, озадаченный точностью высказывания. Он хотел было продолжить разговор, но голос водителя опередил его:

– Так – а вот и шестьдесят пятый! Почти приехали.

Шорган с нетерпением вскочил с места и бросил взгляд в сторону своего большого, красивого кирпичного дома, неказистость строения которого по людским меркам превышала все мыслимые планки: шершавые, похожие на необтесанный кусок скалы стены; крыша из древних солнечных батарей, от которых в Союзе отказались ещё сто тысяч лет назад; неказистые полукруглые окна; неровный металический забор, казалось, возведённый сломанным роботом – все это внушало любому незнакомому с культурой орков гостю лёгкую неприязнь и отторжение. Но только не Шоргану – этот дом возбуждал в его сердце лёгкую эйфорию неописуемого счастья: в ту самую минуту наш зеленокожий герой впервые расплылся в улыбке искренней радости. Он наконец-таки вернулся домой.

– Что ж, господин офицер, мы на месте, – улыбнулся пилот, открыв гермодверь. – Идите – вас уже поди заждались.

– Вот дурень! – досадно воскликнул Шорган, схватившись за голову. – Про подарки-то я забыл! Где ж я теперь в такую темень магазин найду?

– Думаю, господин офицер, Вы уже сделали им подарок своим возвращением, – улыбнулся водитель транспортника. – Удачи Вам!

Наш герой ничего не ответил. Он лишь обнажил большие клыки нижней челюсти в тёплой искренней улыбке и, отдав честь, поспешил выйти из душного средства передвижения. Лёгкие наполнил пропитанный тропической свежестью ночной воздух, лёгким бризом круживший вокруг ярких петлиц парадной униформы. Шорган не стал долго ждать: мельком окинув взглядом «знакомый дом» и «зелёный сад», переливавшийся пёстрой палитрой всевозможных цветов и оттенков, он обогнул пышный куст ярко-фиолетовой сирени и быстро зашагал к двери, через стекла которой на площадку перед домом падал уютный блеклый свет домашнего очага. Вытерев крупные ботинки с помощью машины для чистки обуви, счастливый семьянин прислушался к голосам внутри. Он был слегка удивлён, различив среди стрекота своих двух самых любимых на свете женщин мягкий весёлый бас какого-то незнакомца. Непомерные возмущения и злоба в миг захлестнули нашего героя. «С моей дочкой заигрываешь, сквигский потрох?! – подумал орк, скрепя острыми клыками. – Да кто ты такой, чтобы являться в мой дом?» Еле удержавшись от необдуманного поступка, Герой Союза отдышался и приложил руку к сканеру открытия двери.

Шоргана встретил знакомый вид широкого коридора, на толстых белых стенах которого красовались ярко-красные вензеля шаманских рисунков. Изредка узоры разбавлялись одинокими картинами живописных планетарных пейзажей и семейными фотографиями, сделанными ещё до начала войны. Чуть не задев стоявший около шкафа цветок, орк настроился на серьёзный разговор с дочерью и уверенно направился в просторную светлую гостиную, окна которой проливали блеклый свет на ухоженную лужайку с роскошными пёстрыми клумбами. Встав в дверном проёме, Герой Союза был одновременно неописуемо счастлив и озадачен: в просторной гостиной, украшенной многочисленными искусственными шкурами и военной атрибутикой Ротипельской эпохи, рядом с трещащим искусственными угольками камином был накрыт большой праздничный стол, на котором красовались шикарные блюда из мяса. Шорган сразу различил кулинарные почерки Оранды и Берильды: его жена всегда готовила быстро и аккуратно, так как обладала намного большим опытом в сфере кулинарии – это подтверждал красиво украшенный овощами жареный крамин, стоявший в центре стола; дочь же была менее опытной – слегка небрежно приготовленная отбивная с оставшимися после прожарки косточками указывала на это. Его глаза мозолило лишь одно блюдо, никогда не присутствовавшее на столе – салат из свежих овощей. Недовольно прорычав, Шорган неспешно подошел к столу и стал дожидаться появления своих ненаглядных женщин и таинственного третьего кулинара.

Долго ждать не пришлось: Оранда и Берильда, оживлённо треплясь о бытовых делах и назревающей свадьбе, вышли из кухни через несколько минут, не подозревая о появлении долгожданного главы семейства. Первой пала жертвой восторга лапочка-дочка: оторвав взгляд ярко-фиолетовых глаз от матери, Берильда застыла на месте, как вкопанная, не в силах проронить ни слова. После минутной паузы, вскинув руки вверх и выронив увесистую тарелку с марсианской рыбой, она, чуть не разрыдавшись от восторга, с радостным криком: «Папа!» – ринулась в объятья счастливого отца, словно мотылек, летящий на тусклый свет ночника. Шорган не мог сдержать радостного смеха: скованные движения одетых в прекрасное бежевое платье нежных рук нежно ласкали крепкую шею, а частые прикосновения тёмных, слегка шершавых губ оставляли на грубых щеках следы дорогой помады.

– Я так рад тебя видеть, доченька! – ласково произнес счастливый отец, лаская грубыми руками тёмные косы взрослого ребенка. – Как же я соскучился по тебе.

– Ах ты, печень сквигская! – радостно воскликнула Оранда, кинувшись целовать ненаглядного мужа. – Ты что – совсем с катушек съехал?! Почему не писал домой, голова опилочная? Ох, не будь у нас гостей, я бы тебя заставила моей маме крышу заделывать!

– Что там опять не так, Оранда? – удивился глава семейства.

– Да когда кончилось все, дорогуша, оказалось, что на её дом упал осколок корабля, не успевшего сгореть в атмосфере, – ответила жена.

– Пресвятые духи… – отчаянно вздохнул Шорган, не отрывая взгляда от кухни.

– Ну полно вам, – улыбнулась Берильда, приглашая отца за стол. – У нас уже еда стынет. Мы с Оргальдом так старались…

Лицо Шоргана в ту же секунду перекосилось от гнева. Атмосфера тёплой встречи грозилась улетучиться так же быстро, как появилась. Оранда, осознав, в чем дело, хотела было начать оправдываться, но Шорган, чуть не рыча, первым начал разговор и раздраженно пробормотал сквозь зубы:

– Кто такой Оргальд?!

– Папа, это мой… – в замешательстве начала оправдываться Берильда, как вдруг громкий твёрдый голос со стороны кухни прервал её:

– Это я, господин офицер.

Метнув взбешенный взгляд в сторону дверного проема, наш герой увидел молодого сержанта-лётчика, одетого в чёрную униформу с серебряными пуговицами в виде клыков вепря. На груди красовались несколько боевых медалей «За храбрость» и парадные нашивки в виде узоров шаманских отметин. Сам молодой солдат был статен и горд: ровная осанка, твёрдый взгляд, невозмутимое лицо – все это подчеркивало тот факт, что воин был если не первым в рядах лучших, то уж точно не последним. На жёстком зеленокожем лице виднелись боевые шрамы, полученные в ходе боевых действий на орбите Мордорина. Шорган медленно подошёл к сержанту и принялся осматривать его с ног до головы. Поймав в поле зрения черные в маленькую белую крапинку погоны на мундире, наш герой посмотрел в глаза сержанта и строгим голосом спросил:

– Летчик?

– Так точно, господин офицер, – отчеканил Оргальд, вытянувшись перед строгим отцом. – Шестьсот семидесятый истребительный полк, командир шестого звена.

– Как давно знаком с моей дочерью?

– Четыре дня, три часа, пятнадцать минут, – летчик бросил взгляд на часы, – тридцать шесть секунд, господин офицер.

Шорган закивал головой. Оранда и Берильда с напряжением продолжали смотреть на мужчин. Наш герой продолжил расспрос:

– При каких обстоятельствах познакомились?

– Господин офицер, – начал рапорт Оргальд, – четырнадцатого июля в пятнадцать сорок две мой звездолет потерпел крушение возле Вашего дома. Меня зажало обломками, что воспрепятствовало срочной эвакуации. Ваша дочь оказалась рядом по счастливой случайности и позвала на помощь. Я обязан ей жизнью, господин офицер.

– Любишь её? – все с таким же строгим тоном спросил Шорган, продолжая смотреть в глаза гостя.

– Люблю, господин офицер, – ответил Оргальд.

– А ты? – Шорган обратился к Берильде, испуганно глядевшую на отца из-за спины матери. – Любишь его?

– Да, – уверенно ответила дочь, гордо вскинув голову. Шорган нахмурился. Все присутствовавшие притихли, ожидая ответа главы семьи. Герой Союза вновь взглянул на Оргальда, все также продолжавшего стоять в стойке «смирно». Напряжение окутало комнату вязкой паутиной. Все понимали значимость слова отца дочери: именно оно было решающим для утверждения будущей помолвки. Наконец, наш герой усмехнулся и строго приказал суженому Берильды:

– Ну смотри, если у кострища назад побежать вздумаешь, лучше не останавливайся! И чтоб ни один волос с её головы не упал! Я лично прослежу за этим.

– Папа! – радостно воскликнула дочь Шоргана и принялась восхищенно, с безумной девчачьей радостью обнимать раскатисто засмеявшегося отца.

– Вот голова деревянная! – воскликнула Оранда, скрывая нахлынувшую радость безобидными упреками. – Ты меня так до могилы доведешь! Мне еще, между прочим, внуков нянчить! Ух, огрела бы я тебя сковородкой как следует! Проказник! Солдафон!

– Спасибо, господин офицер, – радостно сказал Оргальд, отдав честь счастливому главе семейства. – Обещаю – я не брошу Вашу дочь.

– Полно формальностей, Оргальд, – усмехнулся офицер и, убрав руку будущего суженого от фуражки, крепко пожал её. – Мы теперь с тобой далеко не чужие люди.

– Ой и напугали вы меня, мальчишки! – засмеялась Оранда, обнимая счастливую дочь. – За это я вас сейчас до смерти накормлю. А ну-ка – марш к столу! Оранда, садись рядом с Оргальдом, а я уж с этим шутником отмучаюсь.

– Папа, я даже не знаю, как отблагодарить тебя… – застенчиво обратилась к Шоргану Берильда, весело наблюдая за творившейся около стола суетой.

– Золотце, – ласково обратился к своей дочке Герой Союза, – самая главная благодарность для меня – это твоё счастье. Я всегда хотел, чтобы ты была счастлива замужем. Я всегда хотел, чтобы рядом с тобой был тот, с которым ты бы чувствовала себя, как за каменной стеной. Оргальд – как раз тот, кто тебе нужен. Твоё сердце не ошиблось.

– Ну, долго мне ещё вас ждать? – возмущённо воскликнула Оранда, накладывая салат суженому Берильды. – Шорган, сейчас же всё остынет!

– Идём, идём! – засмеялся бравый вояка и, проводив дочку до места рядом с будущим женихом, уселся во главе стола.

Дом окутала праздничная суета, заполонившая каждый уголок большого, просторного дома. Шорган еле сдерживал себя от смеха, когда вслушивался в бесконтрольный словесный понос своей жены, без умолку твердившей о планах заказать ресторан, пригласить всех родственников (о некоторых Шорган слышал в первый раз), сшить платье, арендовать робота-фотографа, шикарный транспорт, и столь же быстро хмурился, подсчитывая расходы на организацию этого торжества. Но это все были мелочи: бравый офицер был счастлив вновь оказаться в тёплом кругу своей семьи и был уверен в том, что следующий день будет только лучше прежнего. Теперь, когда «он прошёл все бои и войны», его «любимый город мог спать спокойно» и «видеть сны», и «зеленеть среди весны».