Текст книги "Архив"
Автор книги: Артем Чурюкин
Жанр:
Боевики
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)
– Слушаю!
– С утра доставь мне этого парня на допрос, как его… Ну, которого по «Хрому» задержали.
– Так точно! Будет исполнено!
– И пожри что-нибудь перед сменой.
Стажер что-то лозунговал в телефон, но Антон уже сбросил звонок и снова посмотрел на время. Слишком рано, и опять не выспался. Пусть кровать жесткая, и отвердевшее постельное белье, не менянное уже пару месяцев, скомкалось в ногах и пованивает, а спать хочется настолько, что уже все равно где.
Антон вздохнул. Не суждено ему выспаться на этом свете, отоспится на том: вариться в котле у черта будет поудобнее и поприятнее, нежели на этой, обреченной сгореть в атомном огне планете.
Он принюхался. От него самого веяло прелым телом. Еще не так, как от бомжей, но близко и мерзко, чуть сладковато. Антон, не вставая, потянулся за кителем, засунул обратно в карман Лизины предсмертные записки, попытался отряхнуть грязь и какие-то крошки с плеч и погон, заметил пятна крови на рукавах, снова вздохнул. Чисти этот кусок ткани, не чисти – один хрен выглядеть будет потрепанным. Его уже таким выдали Антону в аккуратном целлофане заводской упаковки. А сам Антон, видимо, таким уже родился – потрепанным и невыспавшимся. И обреченным.
Бросил одежду обратно на пол, встал и ушел просыпаться под холодным душем, будто на прощание бросая фантому молоденькой девушки: «Я за тебя отомщу». Та ответила: «Согрей, мне так хочется жить», едва заметно улыбнулась и отвернулась к окну, наблюдать за улетающей стаей птиц.
Низкое здание морга торцом примыкало к главному корпусу больницы, из окон которого даже в это раннее утро торчали кисти рук с зажатыми между пальцами дымящимися сигаретами. Несколько способных передвигаться постояльцев стационара, одетых в тонкие рубахи, кучковались около подъезда и тоже затягивались раковыми палочками, пуская облачка сизого дыма. Один даже придерживался рукой за стойку капельницы, но продолжал курить: то ли играя в русскую рулетку со смертью, то ли уже сыграв: понимая, что один хрен он скоро сдохнет и переедет из восьмиместной палаты от своих туберкулезных и раковых соседей на тесную одиночную койку в холодильнике морга.
Неподалеку на непроваренных сочленениях труб набухают капли воды и, созрев, срываются вниз и звонко бьются о поверхность мутных луж, созданных такими же: зрелыми, вступившими на последний путь.
Антон, особо не надеясь, подергал ручку ржавой металлической двери. Заскрипеть она заскрипела, но сдвинулась только на миллиметр: расшатанный засов замка уперся в косяк. Ни звонка рядом, ни объявления с номером телефона, ничего – только металлическая табличка с наименованием заведения и крошащийся крашеный серый кирпич на фоне, покрытый цементной пылью, как в том наваждении про сотрясающийся под ударами ракет некогда процветающий южный город соседнего государства, в котором Антона пристрелили в упор.
Антон застучал ладонью по двери и вслушался: не принесет ли эхо изнутри шаркающие шаги.
Вместо этого тот самый сгорбившийся мужик в трениках («баба вытрясла с балкона накануне?») с соседнего подъезда, придерживаясь за штатив капельницы на колесиках, прохромал к Антону. Без толку делать вид, что не замечаешь этого очередного попрошайку, будто бы он, кряхтя, направляется не к тебе, а к кому-то другому. К тебе, именно к тебе, ведь больше никого вокруг в такую рань нет. Лучше ответь, а то сам сойдешь за аутиста.
– Граж… – Закашлялся, держась свободной рукой за живот в районе печени. – Гражданин начальник, сигаретки не найдется?.. – Его кисть и пальцы были покрыты какими-то давно поплывшими и выцветшими синюшными тюремными татуировками на облезлой, покрытой язвами коже.
– Не курю. Да и тебе не стоило бы…
Постоялец госпиталя («Или хосписа?..») снова закашлялся и схаркнул розовой мокротой прямо под ноги Антону:
– Да пошел ты… – Мотнул головой на дверь и табличку с надписью «Морг». – Туда тебе и дорога, падла. – Тяжко развернулся и поплелся к своим дружкам, таким же чахлым доходягам, мотая головой.
Только сейчас, разглядывая удаляющуюся сутулую фигуру, он заметил граффити на облезлой кирпичной стене морга: «Зачем ты живешь?» Мысленно ответить ему было нечего. Не то, чтобы отмщение за Лизу стало смыслом жизни, но маниакальности в его поступки добавило.
Антон постучал снова, и на этот раз изнутри донеслись звуки: чертыханья и шаркающие шаги по кафельному полу. Спустя секунду щелкнул несколько раз замок, и дверь резко открыл высоченный мужчина, облаченный в заляпанный застиранными пятнами крови бледно-белый халат и огромные желтые резиновые рукавицы до локтей. В тонких круглых очках, размывающих преломлением форму и даже цвет глаз, чуть седоватый, с неряшливой козлиной бородкой и с отпечатком раздражения на сухом лице.
– Вам чего?
– Доброе утро. Я Вам звонил сегодня, по поводу Елизаветы… – И дозвониться стоило некоторых усилий: сонные операторы разных служб долго скидывали его друг на друга, надеясь, что Антон оставит свои попытки отыскать труп «сестренки» или хотя бы отложит поиски на чуть более адекватное время суток.
– Было дело. Ну проходите.
Антон вошел и в сотый раз почуял этот характерный аромат склада мертвых тел, последнего пристанища грешных душ в миру. Он не смывается, не отстирывается, не отстает. Стоит хотя бы на миг им пропитаться, и он останется с тобой надолго. Даже вылить на себя целый флакон поддельных духов – не поможет.
Трупный запах – смесь мочи, кала, крови и легкие нотки формалина, не заменяющие, но усугубляющие этот букет человеческих испражнений. Миллионы лет эволюция работала над этим подсознательным инстинктом, впечатывала запах трупа в ДНК, так что даже самый задохлый астматик или курильщик от тебя его почует и обойдет стороной, не говоря уж о бездомных псах, которых одним своим присутствием можно распугивать похлеще газовых баллончиков или озонистого привкуса электрошокеров.
Антон никак не мог привыкнуть к этим реалиям человеческой смерти. Что странно – так пах далеко не каждый морг, который ему довелось посетить за свои тридцать с хвостиком лет, но закономерности он отыскать так и не смог, поэтому каждый раз, переступая порог, сам с собой спорил: обдаст его затхлой, впечатавшейся даже в кафель стен смертью или нет.
В этот раз обдало.
«А вот сдохшие компьютеры так не пахнут. Они вообще не пахнут. Гарью или жженой пылью если только, поначалу…»
Ртутные лампы под потолком тихо гудели и с каждой новой секундой увядали. Коридор после малюсенькой проходной, отделанный блеклой кафельной плиткой по всем поверхностям, давил на сознание: стоит пройти его и повернуть в помещение, где патологоанатомы потрошат трупы, и его встретит развороченные человеческие останки. Хорошо, если просто синюшные и уже грубо сшитые воедино толстой металлической ниткой, но так бывало не всегда – как с запахом. Частенько ребра были раздвинуты устрашающего вида металлическими инструментами, а внутренние органы – вынуты и аккуратно разложены по мискам. Не самое приятное зрелище.
Труп на матовом металлическом столе был накрыт простынкой, но содеянное выдавали испачканные в крови инструменты на столике рядом. И пара мисок… Антон поспешил отвести взгляд, дышал редко и глубоко, больше ртом: так запах не чувствуется, а что до одежды – пусть пропитывается, она давно уже списана в утиль. Как и он сам, впрочем.
– Честно говоря, я не знаю, зачем Вы приехали. Я еще по телефону сказал, что отчет будет готов не раньше, чем через пару дней.
Антон закончил сотрясаться непроизвольными инстинктивными судорогами, подавил рвотные позывы, сглотнул и ответил:
– Дело срочное, поэтому какой-то отчет, пусть и устный, мне нужен прямо сейчас. С бумажками потом разберемся.
– Вы понимаете, что я не могу оторваться от своих обязанностей и отдать предпочтение каким-то определенным пациентам?
«Пациентам»… Антон усмехнулся, как после чернушного анекдота, привычным движением достал удостоверение из внутреннего кармана и продемонстрировал его врачу:
– Вы уверены?
Патологоанатом вызывающе посмотрел Антону в холодные жестокие глаза, надеясь поиграть в «гляделки», но сразу понял, что бесполезно, поэтому просто склонился к развороту, поправил очки и некоторое время изучал рукописные имена, должности, даты и мутные, полустертые печати. Железной выдержки человек – ни один мускул на его лице не дрогнул, даже когда он закончил, разогнулся и снова обратился к посетителю:
– Подождите здесь, кое-какие заметки с первичного осмотра у меня уже есть.
Он удалился через пластиковую дверь в соседнее помещение, а затем, возможно, в какое-то еще, оставляя Антона наедине с безымянным мертвецом. По канонам жанра Антон должен был что-то сказать бледному телу, типа: «Как тебя так угораздило?», а тот в ответ дернется, махнет рукой, повернет голову или откроет глаза и уставится пустыми мутными глазницами прямо на Антона. Но Зиноньев – не дурак. Его едва бы уже удивили подобные выходки мертвых («гораздо интереснее, что они опять учудят в моих снах»), но и в очередной раз испытывать себя на прочность желания не было.
Спустя пару минут врач вывез еще одну каталку с телом под белым синтетическим покрывалом. Прямо как в кино, вокруг большого пальца ноги была обвязана нитка с пристегнутой к ней биркой. Там же, в ногах, валялся планшет с несколькими листками корявого почерка.
– Вы мне не поможете?.. – Врач кивнул на другую каталку, жестом прося Антона сдвинуть ее к стене.
Не то чтобы теперь у него был выбор. Антон взялся за каталку и сдвинул ее в сторону, неловко и робко, будто извиняясь перед трупом за предоставленные неудобства, уговаривая его смиренно принять перемещение, а не начинать буянить. Благо, обошлось.
Патологоанатом вкатил на освободившееся место бездыханное тело Лизы, уставился в планшет, тараторя и расшифровывая свои собственные каракули, а Антон отошел к окну и смотрел сквозь решетку на стоянку машин скорой помощи – все же лучше наблюдать, как водитель после смены отмывает алую кровь с пластиковой облицовки салона, чем в очередной раз видеть изуродованное тело молодой девушки.
– Так-так-так… прелюбопытнейший экземпляр, должен Вам сказать, очень-очень интересно. Было б посвободнее, я бы им раньше занялся. Неудивительно, впрочем, что этот мутант покончил с собой.
Пей Антон свой традиционный, откровенно хреновый утренний кофе из ближайшей к дому забегаловки, он бы поперхнулся.
– Прошу прощения?..
– Весьма увлекательная мутация, – спешно ретировался доктор. – Впервые встречаю случай полной гетерохромии. Крайне редкое явление. Не то, чтобы опасное…
– Мутация?.. Как разный цвет глаз может быть опасен?
– Это генетическая аномалия, так что… – врачу, возможно, было не совсем удобно разговаривать со спиной Антона, но разворачиваться он пока не собирался.
– «Так что» что?
– Еще неизвестно, к каким последствиям она может привести, в том числе для потомства. Учитывая организацию и должность, в которой Вы работаете, вы должны меня понимать. Не так ли?..
Медик прикрыл свое расистское отвращение к безобидной аномалии заботой о будущих поколениях, хотя это Антон тут должен бдить судьбу страны, чем он, собственно, и занимается. Тем не менее, последний вопрос явно был с вызовом, так что:
– Уж лучше разный цвет глаз, чем аутизм.
– Тут, конечно, с Вами не поспоришь, – судя по паузе перед этой фразой, врач явно боролся с отвращением. – Ладно, посмотрим, что тут у нас… – С характерным звуком и движением пропахшего испражнениями воздуха («Лиза же не такая?.. Или… Такая?..») откинулась простыня, прикрывающая бледное нагое тело. – Судя по отчету, самоубийство. Чисто внешне можно отметить перелом локтевого сустава на левой руке, позвоночника в районе десятого позвонка, раздроблены коленные чашечки… Я подозреваю, что она упала с большой высоты, так?
– Так, но это я и без вас знаю. Меня больше интересует, имеются ли следы… до падения?
– Что Вы имеете в виду?
– Царапины, синяки, ссадины?..
– Есть старые, но едва ли они могли привести к смертельному исходу.
– Следы изнасилования?..
– Кому может прийти в голову заняться половым актом с ЭТИМ?!
Вот теперь Антон не выдержал и развернулся. Доведенным до автоматизма движением он откинул подол пиджака от кобуры и положил ладонь на ребристую поверхность рукояти.
– А теперь слушай сюда, нацист ебаный. – Голос немного дрожал от выброса адреналина, лицо налилось кровью и покрылось пунцовыми пятнами – это он ощущал. – Твоя карьера может очень быстро закончиться, прямо вот сегодня. Если по-русски разучился читать и не понял, откуда я сюда заявился, то не переживай, тебе больше и не придется думать, только приказы выполнять. Говорят, людей на польской границе не хватает. Таких, как ты, с сотню лет назад уже истребляли, что с одной стороны, что с другой, да выжили и расплодились как-то, суки. Видать, второй крестовый поход пора устраивать.
– Вы что себе позволяете?!
«По-хорошему не понял, ну что ж…» Антон выхватил пистолет, заученным движением большой палец скользнул по предохранителю, левая рука передернула затвор, и жадное дуло уставилось в лицо врача, давшего, наконец, небольшую волю чувствам: удивленно сложились складки на лбу, а очки сползли по носу, обнажая малюсенькие водянистые глазки. Картавить только до сих пор не начал.
– Так понятнее?
– Молодой человек, да как Вы смеете мне угрожать! Я прошу Вас покинуть заведение! Вы не имеете права!..
– Проверим?.. – Только на этом моменте по всем канонам кинематографа Антон должен был бы «взвести курок» или вроде того, но он не в сраном кине, а в грязной реальности, и пуля так и просится вырваться из ствола и напомнить стоящему напротив человеку, что внутри всех нас течет кровь одного и того же цвета. Антон ее навидался, так что был уверен в своей правоте на сто процентов.
– Ладно, успокойтесь, я сейчас осмотрю… пациента.
– Так-то лучше. – Понапрасну потревоженный пистолет вернулся в кобуру, а Антон снова отвернулся к окну, не желая наблюдать, как эта гнида лезет пальцами во влагалище юной девицы, пусть и, в отличие от сорок второго, просто проверяя, единственный ли он там нежеланный гость, и первый ли гость вообще.
Антон отвернулся к окну и смотрел сквозь зарешеченное стекло, как водитель кареты скорой помощи полоскал в ведре тряпку, а рядом с ним голубь боязливо клевал какую-то лужицу, но реальность покрылась трещинами и распалась в яркой вспышке…
…Безжалостного солнца, сияющего в зените над безжизненной пустыней. Уже сутки они брели по барханам песка, то изнывая от жары и обливаясь потом, то замерзая ночью в кромешной мгле, пуская облачка пара и сотрясаясь дрожью, и вот опять – солнце раскаляет песок и даже сам воздух. Заклинившие трофейные экзоскелеты, не предназначенные для условий пустыни, они давно сняли и бросили, так что тащили на себе тяжеленную амуницию с поблескивающими на солнце автоматами, шли в одном направлении и с одной лишь надеждой, угасающей с каждым шагом – добраться до своих. Запасы воды и пищи уже давно были исчерпаны, оставалось только посасывать мелкие гладкие камушки под языком, изредка облизывать потрескавшиеся кровоточащие губы и продолжать идти.
Они поднялись на очередной бархан. На горизонте, плавясь в жарком мареве, чудились несколько построек. Без энтузиазма, ожидая удара с любой из сторон, отряд продолжал идти, а постройки укрупнялись и детализировались, но не исчезали, как миражи.
Спустя некоторое время и сотню тяжелых шагов, утопая по щиколотку в песке и постоянно спотыкаясь, они вошли в деревушку.
Низенькие, нескладные здания обрамляли небольшую площадку, в центре которой стая стервятников, не оглядываясь на нежданных гостей, по-хозяйски рвала чье-то тело. Боец, шедший рядом с Антоном, выхватил пистолет из кобуры и стрельнул в группку трапезничающих обнаглевших птиц.
Эхо от выстрела раскатилось по всему поселению и ушло дальше в пустыню. Хрипло рявкнул командир:
– Охотцев!..
– Падаль… – Парень схаркнул в заметенную крупнозернистым оранжевым песком брусчатку. Птицы в испуге взметнулись ввысь («пожить» или «пожрать» – выбор очевиден), обнажая изглоданные останки солдата противника: одетый в сервоприводные усилители мускулатуры, пустыми глазницами и зияющей выеденной дырой в туловище, торчащими ребрами он смотрел в бледно-голубое безоблачное небо, закончив предсмертную молитву своему богу и отправившись на встречу со своей дюжиной девственниц. Или скольких им там обещали, всучивая экзоскелет, автомат, несколько запасных магазинов, пригоршню гранат и отправляя воевать черт пойми во имя чего?..
– Рассредоточиться!..
Один стервятник, взлетая, слишком медленно махал окровавленным крылом, силился подняться в воздух, но не смог и упал обратно в пыльную землю. Не переставая верещать, пополз к тени от постройки, загребая крыльями песок, надеясь спрятаться среди корзин и осколков глиняных сосудов, но его голову размозжило ребристой резиновой подошвой ботинка Охотцева, который уже высматривал врагов по сторонам, двигаясь к тому же укрытию и положив палец на спусковой крючок автомата, не раз спасавшего его жизнь в критических ситуациях. Пернатое тельце конвульсивно дернулось пару раз, зачерпнуло конечностями песок и застыло: зачистив деревню («и пополнив запасы, надеюсь…»), группа Антона уйдет дальше сквозь пустыню к своим, а птицу сожрут ее же сородичи.
Отряд, шедший в неряшливом боевом построении, распался и разбежался по удобным позициям, под прикрытие стен и навесов. Жизнь деревушки опять остановилась на несколько тягучих напряженных минут, пока группа выжидала внезапного нападения: эти арабы имели какую-то прямо-таки нечеловеческую выдержку и живучесть, привычку выскакивать навстречу смерти из темных окон с древними, нашими же, устаревшими АК-47 наперевес, посыпая все вокруг жалящими очередями.
Но ничего такого не происходило минуту, две, три, пять: лишь кружили по площади с брошенным внедорожником тени от птиц, да подвывал сухой ветер в переулках. Деревня казалась покинутой и мертвой, но это только на первый взгляд…
Скрипнула дверь в одном из домов. Потом еще раз, и еще, но невпопад порывам ветра. В наушник вкрадчиво зашептал командир:
– Охотцев, Иверзев, Панарин, постройка на два часа от меня – штурм. Остальные – прикрытие.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
