Текст книги "Большой верблюжий рассказ"

Автор книги: Арсен Титов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Я очухался. Меня за плечи держит товарищ Нейман. Стоит передо мной и держит за плечи. Но я смотрю на Гелю и – лучше не видеть. Белый, с белыми глазами сидит на тахте Геля, и брюки его наливаются влажной тьмой.

Я бросил розочку на пол.

– Сева!..

– Что? Римским?

А чего же еще остается русской душе – не бить, так бежать. Был бы ты у меня в батарее, товарищ Нейман, – цены бы тебе не было.

И мимо всех. Мимо уговоров Крутова. Мимо медного серебра Полиньки и ужаса Гели. Мимо Светика. Мимо нашего города. Уж не буду поминать, мимо кого – там. Мимо Термеза. Туда. В Андхой. В Даулатабад. В Меймене. К Анчару. Между прочим, не такая уж там пустыня. Там дороги – на букву "х". То есть можно сказать, что там вообще их нет. Но места там – дай боже. И к Анчару это я загнул. И черт с ним. Все равно – туда.

И мы оттяпали с товарищем Нейманом изрядное расстояние. Остановились в виду моста, за которым открывался на фоне зеленых холмов черно-белый собор. К нам подошел мужчина средних лет и с характерным местным акцентом попросил разрешения побыть с нами.

– А вы выпили? – спросил товарищ Нейман. – Если выпили, то можно. Если – нет, то вам будет скучно.

– Я теперь каждый день выпиваю, – признался мужчина.

– Плохо! – осудил товарищ Нейман.

– Знаю, – согласился мужчина. – Но очень хочется с кем-то поговорить, а не с кем.

– Поговорите с друзьями, с соседями, с коллегами! – посоветовал товарищ Нейман. Мужчина безнадежно отмахнулся. – Почему вы не говорите с женой? спросил товарищ Нейман.

Мужчина покраснел и улыбнулся столь виновато, что выступили слезы – в какой-то степени пьяные, конечно.

– Да, я с ней не разговариваю, – сказал он. – Прожили пятнадцать лет и...

Кроющийся за этим обрывом катаклизм он объяснять не стал, а только сказал, что когда-нибудь мы поймем его.

– Не надо пить, – сказал товарищ Нейман. – Ваша жена все повернет против вас. Напишет кляузу в партком, подаст в суд на развод или просто откажется с вами спать.

– Мы были самыми счастливыми на свете людьми пятнадцать лет назад, и двенадцать, и десять, – ответил мужчина.

– Вернется ваше счастье, – пообещал товарищ Нейман.

Мы некоторое время шли вместе, однако вскоре, само собой, сбились на римский шаг, которого не знал наш новый спутник.

Он отстал и сказал на прощание, что ему с нами было хорошо. Мы остановились подождать.

– Хорошо с вами, – сказал он снова. – Как-то легче стало. Хотя счастье уже никогда не вернется.

Я это знал. Мне надо было мимо всего – к себе. Мы распрощались с ним за руку.

Через месяц мы вышли из-под Андхоя в Термез. После положенного мне от подполковника (уже не майора, а подполковника) Сактабаева очередного пистона и после всяких других первоочередных дел я перед сном сел разобрать почту и нашел мою телеграмму с единственным словом к моей лю... то есть симпатичной особе. Я усмехнулся и бросил телеграмму в мусорное ведро. Утром мне что-то в телеграмме не понравилось. Я не постеснялся запустить руку в мусор. И в самом деле: слово мое было разделено так, как я просил. Только два последних слога "ма-я" были соединены в единый – "мый".

– Ну какого черта! – заорал я на девушку из вильнюсского почтамта, хотя уже понял, что надо орать не "черта", а "Пушкин! Пли!" – и римским-римским, на четырех костях, то есть верблюдах, мимо Андхоя, Анчара, Вильнюса, Сактабая, то есть подполковника Сактабаева, мимо всего – туда, к ней, к моей симп... к моей лю... к!