Текст книги "Заговор маршалов. Британская разведка против СССР"

Автор книги: Арсен Мартиросян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 35 страниц)

Более того, уже в 1937 г., бывший генеральный консул СССР в Париже Н. И. Кузьмин на допросе признал следующее: «1 ноября 1930 года был в Ленинграде на квартире М. Тухачевского и обедал у него. Эту дату я помню хорошо.

Беседуя с ним, я информировал его о встречах с Сувориным в Париже.

Я прямо сказал ему, что Суворин в беседах со мной просил передать ему привет от Троцкого (он уже был в изгнании. – A.M.) и его личный, что он информирован о том, что группа наиболее талантливых военных во главе с ним (Тухачевским. – A.M.) находится в опале, что пора перейти к активной борьбе…

Тухачевский на это мне ответил, что те методы и формы борьбы, которые применяли троцкисты, ничего реального кроме разгона по тюрьмам дать не могут».

Между тем троцкисты в те времена применяли в основном листовки, нелегальные сходки, всевозможные воззвания, протесты, демонстрации и т. п.

Следовательно, из слов Кузьмина со всей очевидностью вытекает, во-первых, что борьба против Сталина и его политического курса – это давно обсуждаемая Тухачевским и его окружением тема, а, во-вторых, что «мирный троцкизм» его уже более не устраивает, что прямо коррелирует с данным Какурина. Вокруг показаний Какурина, между прочим, навертели достаточно много всевозможных инсинуаций, особенно в отношении реакции Сталина на эти показания.

Однако Сталин сразу и полностью поверил Какурину, несмотря на то что его показания горячо опровергли сторонники Тухачевского, у которых Сталин, естественно, поинтересовался мнением на сей счет. И именно поэтому немедленно инициировал назначение «стратега» на должность заместителя наркома обороны по вооружениям. В том, на какую должность был назначен «стратег», и содержится ответ на вопрос – во что же поверил Сталин. Он поверил именно в серьезность угрозы военного переворота, потому-то вновь оторвал «стратега» от непосредственного командования войсками, даже в округе, и перевел его в Москву, где надзирать за ним было легче. «Стратег» же оказался тем самым тщеславным «наполеончиком», которого обвели вокруг пальца – дали серьезное повышение, но без реальных рычагов власти, и поставили под надзор Лубянки, и не только ее. В 1930 г. у Сталина хватало иных забот, чтобы получить еще и военный переворот…

В отношении предложения «стратега» от 1930 г. необходимо также иметь в виду следующее. Дело в том, что к началу того года вышеупоминавшаяся уже Комиссия по подготовке Женевской конференции по разоружению наконец выработала «формулу разоружения» – сначала всем надо пропорционально вооружиться, а затем заниматься разработкой мер по разоружению. С 1932 г. эта формула пошла в дело, и опять-таки по «протекции» Лондона. Так что предложение Тухачевского о 260 дивизиях, прими его Кремль, по сути дела немедленно предоставило бы козыри Западу для постановки вопроса о ликвидации силой такой угрозы. Не говоря уже о том, что на Западе и так обсуждался вопрос о пропорциональном довооружении Германии. Мешало только одно – позиция Франции, боявшейся резкого усиления Германии, но если бы был получен такой козырь, то все сомнения были бы опровергнуты.

Не менее интересно и «предупреждение» Тухачевского от 1931 г., за которое «Виктор Суворов» так силько раскритиковал «стратега». «Суворов» быстро установил, что «стратег» с этим предупреждением попал впросак, ибо ни одна из тех стран, о которых он предостерегал, так и не напала на СССР. «Виктор Суворов» как всегда солгал.

Если открыть 2-й том «Очерков истории российской разведки» под редакцией академика Е. М. Примакова, то на странице 179 увидим, что уже «в начале 1931 г. внешняя разведка, ссылаясь на свои источники в Париже, Берлине, Варшаве, докладывала руководству страны, что французское правительство готово предоставить Германии заем в 2–3 миллиарда золотых франков с тем, чтобы оказать на нее давление в вопросах советско-германских отношений и пересмотре условий Рапалльского договора».

В середине 1931 г. разведка докладывала о тяжелом экономическом положении, сложившемся в Германии, и о готовности главы германского правительства Брюнинга поехать в Париж и принять помощь на предлагаемых Францией условиях. Между тем речь шла о принуждении Германии к отказу от Рапалло и особенно от пролонгации советско-германского договора о ненападении и нейтралитете от 24 апреля 1926 г., 5-летний срок которого как раз и истек весной 1931 г. Более того, по-прежнему оставался на повестке дня вопрос о создании объединенной паневропейской армии по франко-германскому плану Фоша – Рехберга, ударная роль в которой отводилась именно рейхсверу. А рейхсвер в те годы был решающей политической силой – как говорил военный министр Германии Вильгельм Тренер в 1930 г., «в политической жизни Германии не должен быть сдвинут ни один камень без того, чтобы рейхсвер не сказал бы своего решающего слова».

Вот «стратег» и решил предупредить господ генералов о том, что в Москве прекрасно знают обо всех франко-германских переговорах, и поэтому в том предупреждении нет ни слова о Германии. И лишь по той простой причине, что объективно это совпадало с интересами самого СССР, инициативное предупреждение-извещение «стратега» осталось без последствий, в т. ч. и без правки Сталина, как в 1935 г. Но не осталось незамеченным…

В то же время «стратег» очень чутко реагировал на всевозможные пожелания дорогих его сердцу германских генералов. Так, в конце ноября 1931 г. советская военная разведка зафиксировала следующее пожелание рейхсвера: «При нападении Польши на Восточную Пруссию мы заинтересованы, чтобы русские смогли быстро перебросить свои войска на западную границу, с тем, чтобы отвлечь от Германии польские военные силы». И вот в начале 1932 г. «стратег» по собственной инициативе разрабатывает подробный план разгрома Польши.

Наконец, еще в первой главе этого раздела было проанализировано предупреждение 1935 г., т. е. история с правками статьи «Военные планы современной Германии».

Обо всех этих нюансах, имеющих едва ли не решающее значение при анализе действий Тухачевского на протяжении многих лет, «Виктор Суворов» не посмел нам рассказать – он утверждает, что Сталин правильно поставил к стенке некомпетентного маршала за глупости. Нет, не глупости то были, а самые что ни на есть серьезные провокации, с дальним прицелом и колоссальными негативными последствиями. И не за то его поставили к стенке – даже при утверждаемом всевластии Сталина необходимо было и в следственном, и в судебном порядке доказать вину. А вину «агентуры влияния», тем более стратегического военно-политического влияния, чрезвычайно трудно доказать, в т. ч. и по соображениям секретности. К стенке его поставили за непосредственную попытку государственного переворота.

…В конце 20-х годов – возможно в начале 1930 г. (точную дату установить не удалось), произошел один интересный для истории германской военной разведки случай.

Бывший глава германской военной разведки во время Первой мировой войны Вальтер Николаи долгое время хранил свои – уникальные архивы (48 тысяч досье и картотека агентуры) в имении своего близкого знакомого, землевладельца в Восточной Пруссии.

Когда Альфред Гугенберг предложил ему хорошее хранилище в Берлине, Николаи согласился и стал перевозить свои архивы. И вот во время перевозки этих архивов бесследно исчезло более 3 тысяч досье. Впоследствии это объясняли тем, что некий бельгийский профессор Бюллюс выкрал их для бельгийской разведки?!

Однако если бельгийская контрразведка на тот период еще что-то значила в мире спецслужб, то вот что такое бельгийская разведка в те времена, вряд ли ответили бы даже профессионалы «невидимого фронта». Не тот размах. Если исходить из принятой в Германии системы секретного делопроизводства, это означает, что некто Бюллюс смог выкрасть от полумиллиона до миллиона страниц секретнейшего содержания (в среднем досье от 150 до 350 страниц).

Судя по всему, этот размах чисто российский – и не потому ли вся «ленинская гвардия» и «выдающаяся плеяда полководцев» кололись на следствии в Лубянке, что им предъявляли их же досье из архивов германской разведки?

Такой прием неоднократно применялся, в т. ч. ив разведке. Так, в 1939 г. после присоединения Западной Украины к СССР в одной из львовских тюрем был обнаружен бывший польский разведчик-нелегал Сосновский, который до середины 30-х годов работал в Германии, а после провала был обменян на германскую агентуру, арестованную в Польше, и опять брошен за решетку.

Сосновский чрезвычайно много знал, но длительное время не хотел что-либо говорить либо говорил далеко не все. И вот чтобы его разговорить и в полной мере «освежить» его память, отбив ему охоту врать, работавшие с ним выдающиеся асы советской разведки Василий Зарубин и Зоя Воскресенская использовали следующий прием: они стали каждый раз уличать Сосновского в неточности, используя материалы, полученные в свое время от агента в гестапо «Брайтенбаха», который и вел дело Сосновского в Германии. Сосновский всякий раз оказывался уличённым либо в неточностях, либо во лжи, причем даже в таких мелочах, о которых он и думать-то забыл. В конце концов он вынужден был признать высочайший профессионализм советских разведчиков и заговорил уже честно и подробно, принеся колоссальную пользу советской внешней разведке.

А почему такого же не могло быть и в ходе следствия по делам 1937–1938 гг.?…

Вместо эпилога

Понимающему – достаточно!

Древнеримская пословица

Чем отличается ум от мудрости? В не лишенной юмора трактовке ум всегда найдет выход из безвыходного положения, мудрость же никогда не позволит себе роскоши в нем оказаться.

У ориентированного на совершение государственного переворота с последующим установлением военной диктатуры в России (тогда СССР) заговора части советских высоко доставленных военных во главе с маршалом Тухачевским как у ключевого компонента военно-геополитического заговора, преследовавшего цель создания альянса военных диктатур Берлин – Москва – Токио, не было никаких шансов избежать провала.

Потому как не было ни ума, ни мудрости, чтобы не игнорировать Высший Закон Высшей Мировой Геополитики и Политики – ведь исстари же известно, что «Dura lex, Sed lex!» («Закон суров, но это закон!»), – который с древнейших времен гласит: вне какой-либо зависимости от целей и причин ее обретения, монополия пути сообщения уже самим фактом своего появления безальтернативно принуждает к автоматическому установлению своей монополии заселения, но именно теми способами, которыми была достигнута первая. В то же время в абсолютно равной степени монополия заселения в прямой зависимости от целей и причин ее утверждения самим этим фактом не менее безальтернативно принуждает к установлению своей монополии пути сообщения именно теми способами, которые безусловно гарантируют безусловную незыблемость монополии заселения, а также достижение целей, ею преследуемых.

Тот самый Закон, над которым никто и ничто не властны, но под его сенью протекает вся история человечества. Его неумолимо суровая логика – в генетике основных геополитических инстинктов всех государств мира, тем более великих держав. Он может снести с лица земли любые империи и иные государственные образования и народы, и даже эпохи, но может в то же время и привести к образованию новых империй, новых государств, новых их коалиций и даже положить начало новым эпохам в мировой цивилизации.

Воистину нужна высшая мудрость, чтобы хотя бы на уровне державно-геополитических инстинктов заблаговременно почуять, пускай даже и чисто интуитивно, что у этого закона есть одна, до чрезвычайности страшная особенность: с тех же самых незапамятных времен его читают как справа налево, так и слева направо, как с конца и до начала в порядке обратной логики, так и наоборот, причем вне какой-либо зависимости от какой бы то ни было системы письменности.

Но как только в Высшей Мировой Геополитике и Политике этот закон начинают читать именно так, то человечеству неизбежно гарантированы особо трагичные, кровавые последствия. А если к тому же от слишком вольного в своей корысти «прочтения» переходят к «делу», то в таком случае чрезвычайные, вплоть до масштабов тектонического характера, последствия социально-экономических и политических потрясений и катаклизмов настолько неизбежны, насколько неизбежны ожесточенные, кровавые столкновения сил, порождающих спецификой своего корыстного «прочтения» неизбежность таких последствий, с силами, вынужденными противостоять неизбежности таких последствий.

…Классическим проявлением этого закона в истории и современности является арабо-израильский конфликт, особенно его сердцевина – палестино-израильский конфликт.

Выстроивший современный Израиль политический сионизм пришел в Палестину под лозунгом «Народу без земли – Землю без народа». Хотели ли, планировали ли такой конечный результат сами лидеры сионизма, это уже давно перестало что-либо значить, потому как одним только фактом этого лозунга в действие пришел жестокий, жизнедробильный механизм Высшего Закона, и беспрецедентностъ кровопролития на Ближнем Востоке оказалась гарантирована, как выходит, на века. Потому что лидеры «народа без земли» самим фактом такого лозунга открыто обозначили задачу ликвидации монополии тысячелетнего заселения палестинцев вместе с их автоматически сложившейся тысячелетней монополией пути сообщения на этих же землях.

Классикой этого проявления Закона является то обстоятельство, что даже поиски мира ведутся также в рамках его логики. Особенно со стороны палестинцев – «Мир в обмен на земли!», чем только еще жестче гарантируют «стабильность» кровопролития. Потому как этого принять не может уже само израильское государство, потому что это означало бы уже ликвидацию сложившейся за XX век монополии израильского заселения с автоматически же установленной израильской монополией пути сообщения.

И какой бы вариант решения проблемы ни пытались рассматривать обе стороны, открыто продиктованное логикой закона ожесточение дошло уже до такой степени, что конца этому трагическому кровопролитию попросту не будет. Во всяком случае до тех пор, пока не иссякнут демографические ресурсы одной из сторон и в результате не ослабнет либо монополия заселения, либо стремление к ее захвату. Потому что, как это ни печально, но при любом варианте одна из сторон всенепременно посчитает себя явно ущемленной, а результатом будет опять кровь невинных людей.

Таковы же и все т. н. межэтнические и этноконфессиональные конфликты, в т. ч. и на постсоветском и постюгославском пространствах, в сути которых нет абсолютно ничего от этносов в них участвующих, кроме как человеческих жертв, ни от религий, ими исповедуемых, кроме жертв, приносимых на алтарь религиозного фанатизма. Зато налицо и в избытке глубинные геополитические причины, как правило, из арсенала ожесточенного противоборства по оси Запад – Восток.

Обладает кровавой «классикой» и история России, особенно XX века. Нападение гитлеровской Германии на Россию (тогда СССР) в геополитических дефинициях означало: нацистам необходим был «лебенсраум» («жизненное пространство»), свободный от недочеловеков. Но при всем при этом в одинаковой, если не в большей степени в действиях Гитлера играла роль и логика первой части Высшего Закона – об установлении своей монополии пути сообщения на Восток, что только до крайности обострило все и без того до чрезвычайности кровавые последствия агрессии.

В целом же следует отметить, что с тех же незапамятных времен Высший Закон Высшей Мировой Геополитики и Политики обладает мириадами форм проявления в любых областях политики, экономики, финансов, военного дела, транспорта, социальной и повседневной жизни каждого отдельно взятого индивидуума или целого общества, не говоря уже о его уникальнейшей особенности проявлять эти же мириады в комплексе, вследствие чего и без того кроваво-трагические последствия усугубляются до запредельности.

В блестящем аналитическом историко-публицистическом эссе «Триумф и Трагедия Эразма Роттердамского» Стефан Цвейг (кстати говоря, близкий друг Карла Хаусхофера) чрезвычайно точно определил эту уникальнейшую особенность действием следующей «триады»: «Когда национальное и социальное объединяются ненавистью религиозного экстаза, и возникают подземные толчки чудовищной силы, потрясающие мир…»

Вся история человечества, особенно ее главная составляющая – история бесчисленных войн, т. н. «революций, движений, восстаний», заговоров, неоднократно зафиксированного «белого» и «красного» геноцида различных народов (ассимиляция, в т. ч. и насильственная, и непосредственное физическое уничтожение) и т. п. – ярчайшее тому доказательство.

Именно этой «триадой», в частности, дважды за один век разрушали Россию – сначала ту, царскую, потом советскую…

Такие трагические последствия проявления Высшего Закона Высшей Мировой Геополитики и Политики обусловлены прежде всего логикой жизнедробильного механизма, которая порождает также и абсолютно непримиримое, основополагающее противоречие между Западом и Востоком, прежде всего между англосаксонским Западом и Россией, как единственной в мире единой, подлинно трансконтинентальной евразийской державой. И дело тут в следующем.

В целом Запад складывался в прочные государственные образования (а также коалиции из них – например, англо-французская времен Крымской войны 1853–1856 гг., или НАТО в XX веке) в рамках логики первой части Высшего Закона, т. е. в основном от установления вооруженным путем своей монополии пути сообщения и заселения. Восток же прошел свой путь принципиально иначе, особенно на последнем, финишном этапе 2-го тысячелетия от Рождества Христова, т. е. в XX веке. Он институционализировался в прочные государственные образования в рамках логики второй части этого же Закона, т. е. от утверждения, в т. ч. и вооруженным путем, своей монополии заселения на своей же территории к отстаиванию, в т. ч. также вооруженным путем, своей монополии пути сообщения на своей территории.

…Классикой в этом смысле со стороны Запада является история строительства Великобритании и особенно ее империи. Вовне – многовековая, свирепо-ожесточеннейшая, особо коварная борьба с окружающим миром за установление своей абсолютной морской гегемонии, внутри – варварская свирепость насильственного насаждения протестантизма и перехода к капитализму, особенно в части, касающейся утверждения частной собственности на землю, в результате чего не только физически была уничтожена одна десятая тогдашнего населения Англии, но и на длительное время был предрешен отрицательный демографический рост в стране, вплоть до конца XVIII века.

Логика первой части Высшего Закона настолько прочно въелась в саму генетику государственного самосознания Запада, особенно его крупнейших государств, что даже в самых мирных, казалось бы, явлениях она полновластн проявляет себя. Объединение Германии под конец XXвека происходило, например, в строгом соответствии именно с ней – поглощение Западной Германией Восточной было осуществлено именно как установление своей монополии пути сообщения на территории всего ареала послевоенного компактного проживания германского народа, своего рода мирный «дранг нах Остен».

Классикой же пути Востока можно и нужно считать исторический путь России. В переводе на язык принципиальных геополитических дефиниций Высшего Закона это означает: от отстаивания вооруженным путем своего права на жизнь через утверждение, в основном также вооруженным путем, своей же монополии заселения, как непосредственной гарантии от физического уничтожения, консолидированное стремление к чему Запад стал демонстрировать едва только началось 2-е тысячелетие от Рождества Христова (первая серьезная агрессия произошла уже в 1018 г.),[40]40
  В 1018 году объединенное польско-венгерско-саксонское войско под командованием польского князя (впоследствии короля) Болеслава Великого напало на Русь и захватило Киев. Но вот что интересно. Волею истории именно тогда на поле брани были заложены первые кирпичики в фундамент будущего евразийского характера будущей державы российской, ибо в отражении той агрессии участвовали также и воины-азиаты, что впоследствии станет уже вполне естественным явлением державного порядка.


[Закрыть] к формированию своей государственности как прямому воплощению своего же права на свою же монополию пути сообщения в пределах границ действия своей же монополии заселения. [41]41
  Именно потому и состоялся исторический выбор самодержавия, как формы государственного правления, призванной обеспечивать незыблемость монополии на пути сообщения как высшей гарантии безопасности монополии заселения, ибо в централизованном, самодержавном порядке это легче делать на уже тогда обширнейших территориях.


[Закрыть]

Не случайно поэтому, что у истоков зарождения Русского централизованного государства, а проистекают они из победы русского воинства в Куликовской битве 1380 г., самое отчаянное вооруженное сопротивление неизбежному зарождению русской государственности оказал именно Запад. Еще за 176 лет до этого Запад уже уразумел магистральный вектор развития Руси, объявив ей в 1204 г. крестовый поход. На Куликовом поле вместе с Мамаем в битве участвовала и генуэзская пехота, как представитель объединенного антирусского фронта Запада, простиравшегося тогда от Балтийского до Черного моря (на севере – шведы и крестоносцы, в центре – поляки, Литва и крестоносцы, на юге – Мамай).

Соображениями именно безопасности монополии заселения основного, государствообразующего (русского) народа и было продиктовано как само создание Русского централизованного государства, так и его последующее движение вширь по всем азимутам, вплоть до естественных преград – морей, океанов, горных хребтов или же до границ ареалов иных миров и цивилизаций. Но именно потому, что это движение вширь практически всегда было продиктовано соображениями именно безопасности, потому-то Россия, в отличие от великих держав Запада, и довела до 3-го тысячелетия все те народы, которые по разным причинам и разными же путями были интегрированы в ее состав…

И если теперь все эти принципиальные геополитические схемы свести к одному знаменателю, то получим то самое основополагающее противоречие между Западом и Востоком: в то время как в основе созидания Запада лежит именно Агрессия, она же и фактор его бытия в целом, то в основе процветания и бытия Востока, особенно континентального – Безопасность.

Вот почему сам Маккиндер еще в самом начале XX века откровенно предупредил правящую элиту Великобритании и Запада, что никакая социальная революция не сможет изменить отношение России к великим географическим границам ее существования, потому как они абсолютно тождественны понятию безопасности ее бытия вообще, а не только как государства – следовательно, и возможности процветания.

Вовсе не случайно, что именно певец британского империализма Редьярд Киплинг, указывая в поэтической форме на непреложность того факта, что «Запад есть Запад», а «Восток есть Восток», особо подчеркнул, что «и с мест они не сойдут».

Уж слишком принципиально это различие между Агрессией и Безопасностью! От того-то тот же Киплинг далее и подчеркнул, что «пока не предстанет небо с землей на страшный Господень суд».

Тем более не случайно, что представитель классического ядра Атлантического Центра Силы (т. е. Запада) – Великобритании, государства, прошедшего столь классический путь созидания себя и своей империи в рамках логики первой части Высшего Закона, – Норман Энджел с полным на то основанием прямо указал, что всем смыслом существования «баланса сил» по-британски, а следовательно, и всем смыслом существования «старой доброй» Великобритании является именно Агрессия. Причем агрессия, как упреждающий выпад, как якобы превентивная, защитная мера. Именно поэтому едва лишь на горизонте мировой геополитики и политики еще расплывчато начинают проявляться смутные контуры могущего, в гипотетическом будущем, вырисоваться намека даже на призрачную угрозу «балансу сил», Великобритания обрушивается на эту тень призрака всей мощью коварства своей агрессии и не успокаивается до тех пор, пока не останется даже и призрака от тени на тень.

Любопытно, что незадолго до разгрома заговора выдающийся защитник интересов Великобритании и Британской империи Уинстон Черчилль так объяснял советскому послу в Лондоне суть агрессии по-британски. По его словам, начиная со времен Генриха VIII и Елизаветы Англия всегда боролась против той державы на континенте, которая становилась слишком могущественной, и не успокаивалась до тех пор, пока эта держава не была разгромлена. И хотя Англия постоянно имела возможность заключить выгодную сделку с гегемоном континента, политика «дальнего прицела» неизменно побеждала.

Вот одно из основных слагаемых наиглавнейшей причины изначальной предрешенности неизбежного провала двойного (и особенно тройного) заговора. Потому что проигнорировав Высший Закон Высшей Мировой Геополитики и Политики, заговорщики, особенно российские, оперировали в своих геополитических «пасьянсах» не имеющей аналогов в мире непреходящей геополитической и геостратегической ценностью единой трансконтинентальной евразийской территории России, которую планировали использовать как разменную монету.

Именно в этой точке, по причине совершенно очевидной угрозы нарушения «баланса сил», произошло парадоксальное, но тем не менее геополитически вполне логичное, временное совпадение высших геополитических интересов Лондона и Москвы, приведшее к тому самому главному парадоксу, с которого и началась эта книга – к тому, что именно британская разведка, хотя и с чужого плацдарма, чужими руками и под чужим флагом, но тем не менее оказала серьезное содействие Сталину в разоблачении заговора Тухачевского.

Потому что если в понимании наиболее прозорливых политических деятелей той же Великобритании (например, У. Черчилля) тот, «кто готов ограничиться концепцией «западной безопасности», тот развязывает Германии руки не против большевизма (СССР сейчас достаточно силен для того, чтобы отстоять себя от атаки со стороны Германии), а для создания «Серединной Европы», от Северного и Балтийского морей до Средиземного…»Серединная Европа» означала бы смерть для Британской империи». В любом из этих вариантов Западу, особенно Великобритании, грозила перспектива лишиться империи, но в то же время, хотя и без колоний, однако живой осталась бы сама метрополия, а вот для России это означало бы смерть и как государства, и как страны. Ведь отводившаяся ей решающе ключевая роль «главного коренника», в случае успехов заговора, превратила бы ее в бесправного «двуликого Януса». С одной стороны, она становилась «свободным тылом», который обеспечивал бы Германии и Японии свободу экспансии на интересующих их направлениях, причем «свобода» такого тыла должна была гарантироваться колоссальными территориальными уступками. С другой стороны, превращалась в «дойную корову» для бедных ресурсами союзников (особенно Японии).

Не случайно поэтому, что участники и военного, и более широкого правотроцкистского заговоров вели переговоры (в основном через Троцкого) о колоссальных территориальных уступках своим контрпартнерам по глобальному военно-геополитическому заговору: Германии планировали отдать Украину, Японии – Дальний Восток, особенно Сахалин с его нефтяными запасами, столь необходимыми ВМФ Японии для экспансии, а также Сибирь вместе со всеми их природными и иными богатствами.

Однако в этом временном совпадении высших интересов Великобритании и СССР содержался на первый взгляд парадокс, а на самом деле вполне логичный для Великобритании геополитический подход к возникшей угрозе с позиций коварной агрессии – именно такой геополитической смерти для СССР и как государства, и как страны, смерти, которая многократно, вплоть до непреодолимости, умножила бы силы и без того на антибританской основе союзничавших Германии и Японии, Великобритания категорически не могла допустить.

Что толку, если вместо столь ненавистной России (СССР) появятся мощные Германия и Япония с «дойной коровой» в лице той же России, да еще и при возможности глобального маневра силами и средствам через ее трансконтинентальную евразийскую территорию. Перспектива гибели империи очевидна. А «старой доброй» Англии нужно было совсем иное – чтобы те же Германия и Япония растерзали Россию в вооруженном столкновении. Ведь Великобритания с нетерпением ждала войны не позднее 1938 г., чтобы затем обессиленных в кровавой драке Германию и Японию подчинить себе, а у ослабленной России взять сколько заблагорассудится. Тот же Черчилль даже во время войны, уже пребывая в союзнических отношениях с Москвой в рамках антигитлеровской коалиции, еще в 1942 г. отнюдь не скрывал настроений высшего эшелона правящей элиты Великобритании, подчеркнув, что он предпочел бы видеть германскую армию в гробу, а Россию – на хирургическом столе!

Правда, до этого, в страхе за судьбу своей чертовой Великобритании, тот же Черчилль держал перед Сталиным совсем иные речи: «Направленной против нас коалиции Германии, России и Японии – вот чего мы опасались больше всего». А давно понявший этот патологический страх Великобритании Сталин искусной игрой буквально загнал Лондон, а затем и Вашингтон в положение союзников Москвы против их же геополитической воли.

Сам факт, хотя и временного, хотя и частичного, однако на несколько исторических мгновений все-таки и объективного совпадения высших геополитических интересов самой Великобритании с интересами России (СССР), в итоге вылился в историческое явление: при абсолютно диаметрально противоположных мотивах и преследуемых целях, вследствие вытекающей из высшего закона геополитической закономерности, позволяющей иногда, хотя бы на несколько исторических мгновений, всего лишь снизить остроту основополагающего, исторически непримиримого противоречия между Западом и Востоком, это кратковременное, частичное и коварно агрессивное, со стороны Великобритании, совпадение высших интересов двух держав привело к тому, что у обоих момент истины в осознании смертельной опасности тройного заговора настал практически одновременно – осенью 1936 г.!

В предыдущих главах уже много говорилось о том, что делали Великобритания и её разведка, так что остается лишь напомнить квинтэссенцию ее действия по заваливанию заговора военных.

Осенью 1936 г. Канарису была дана «отмашка» – судя по всему, по каналу Мензис – фон Треек, – и именно тогда же «хитроумный грек» через весьма предусмотрительно подставленного чехословацкой военной разведке майора абвера Пауля Тюммеля (агент А-54) стал осторожно «сливать» достоверную информацию о заговоре советских военных Праге, заведомо зная, что через Бенеша она достигнет и Сталина – главного конечного адресата информации. Особо важно подчеркнуть, что весь процесс «реэкспорта» информации через Чехословакию контролировался британской разведкой на всех этапах. В Праге – через регионального резидента СИС майора Гарольда Гибсона, в Лондоне – через канал Уинтерботэм – де Ропп, в Москве – через очень ценного агента, имевшего доступ к высшему руководству страны (только в 1940 г. его наконец «завалил» один из блестящих агентов «кэмбриджской пятерки» – Энтони Блант), в Париже – также через очень ценного агента № 178, он же Дмитрий Навашин, – видного российского масона еще с дореволюционных времен, и негласного банкира Троцкого, тесно связанного с руководством советской разведки и дипломатии (Навашин был очень близок и с Артузовьм, и с Литвиновым).