Текст книги "Заговор маршалов. Британская разведка против СССР"

Автор книги: Арсен Мартиросян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 35 страниц)

Однако всем, кто хоть раз бывал в долгосрочной загранкомандировке хоть при Советах, хоть после, прекрасно известно, что за «любовь» царит между обычным персоналом загранучреждений и теми, кто находится под опекой разведывательных резидентур. А тут на это накладывался еще и сам факт, что это человек Сталина. Короче говоря, совершенно неудивительно, что одним из т. н. первоисточников слухов о «тайной миссии» Канделаки стали всяческие слухи и сплетни в самом полпредстве СССР в Берлине, а уж как они дошли до ушей соответствующих инстанций того же нацистского руководства, и вовсе не секрет: в любом государстве мира контрразведка внимательно слушает, что болтают в посольствах и торгпредствах других стран, а уж гестапо тем более слушало. Правда, все эти отчеты о прослушивании своевременно попадали в руки советской разведки, т. к. выше уже упоминавшийся агент советской разведки «Брайтенбах» весьма аккуратно и с давних пор отслеживал всю ситуацию вокруг советской колонии в Берлине. А к тому, что происходит в советских учреждениях в Берлине, прислушивались не только в гестапо, но и резидентуры главных европейских разведок, особенно же британской и французской.

Во-вторых, как это ни парадоксально, но частично миф о «тайной миссии» Канделаки родился в результате тривиального инициативного шпионажа Н. И. Бухарина: по свидетельству помощника американского посла в Москве (тогда им был тот самый У. Буллит, вскоре переведенный в Париж) – Оффи – именно «Коля Балаболкин» (так презрительно называл Бухарина Троцкий) в 1935 г. сообщил им обоим, что Сталин ведет секретные переговоры с немцами и «тянет в сторону союза с Германией». Между тем «Балаболкин» в то время был лишен доступа к секретной информации и сам знал только с чьих-то третьих слов, и, более того, был настолько пустобрех, что попросту не понимал, что подобие союза и так существовало – в виде пролонгированного Договора о ненападении и нейтралитете от 24 апреля 1926 г.

В 1936 г. «Балаболкин» вновь настучал тем же американцам по этому же вопросу, а при выезде в том же году в Париж за архивом Маркса разболтался на эту же тему и в кругах русской эмиграции. А уж эта-то была нашпигована не только агентурой НКВД, но и всех основных разведок Европы, особенно английской, французской и германской. Трезвон пошел по всем разведывательным каналам.

В-третьих, и это самое главное – банальная служебная командировка Канделаки едва ли не мгновенно превратилась в некую «тайную миссию», не его, Давида Владимировича, усилиями якобы по выполнению поставленной ему задачи, а усилиями, предпринятыми по собственной инициативе лично министром финансов нацистской Германии – Ялмаром Шахтом. Именно он лично и по собственной, но наверняка согласованной с Гитлером инициативе, сделал первый шаг к тому, чтобы приезд нового торгпреда приобрел бы ореол тайной миссии. И что самое парадоксальное – ведь об этом самом наисущественнейшем моменте всей этой истории всем хорошо известно, но тем не менее все с невероятным упорством продолжают говорить о некой тайной миссии.

Ни для кого никогда не было секретом, что Шахт был не только выдающимся банкиром и финансистом, но и воистину гроссмейстером финансовых шахмат. И пока в рейхе пребывали в эйфории прихода к власти, он первым понял, что успех в области внешней политики Германии может быть достигнут только в том случае, если будет проведена молниеносная модернизация германских вооруженных сил с превращением их в полнокровную и мощную армию. Только в этом случае можно было рассчитывать, по его не раз высказывавшемуся мнению, на какой бы то ни было доход в будущем, т. е. на прибыли от войны.

Исходя из этого и понимая, что денег в рейхе нет, Шахт разработал гениальную аферу: с прямого согласия Сити и Уолл-стрита и при поддержке самого Гитлера, Шахт запустил на полную мощность механизм финансово никак неподкрепляемой накачки экономики Германии пустыми бумажками, получившими название «векселей МЕФО» – по названию специально созданной фиктивной компании «Металлургише форшунг-гезелъшафт». Именно этими-то векселями, которые было приказано принимать без ограничений при якобы годовой их доходности в 4 %, и оплачивалась вся гонка вооружений в Германии, модернизация и реорганизация армии, причем продолжалось это до 1 апреля 1938 г. В общем-то ничего нового в том не было – Ялмар Шахт сознательно повторял классическую и знаменитую аферу англичанина Джона Ло, с помощью которой Англия еще в начале XVIII века чрезвычайно сильно подорвала финансовую систему Франции, вышибив ее из разряда серьезных конкурентов в колониальном разбое.

Но в данном случае, использовав эту же схему, Шахт совместно с британскими и американскими финансистами, с одной стороны, вроде бы обеспечил максимальное финансирование гонки вооружений секретным путем, т. к. векселя МЕФО нигде в официальных отчетах не фигурировали, с другой же, с помощью изъятой таким образом по всей Германии кассовой наличности, финансировал, к большому удовлетворению западных воротил, массовые закупки за рубежом стратегического сырья, необходимого для военной промышленности, в основном в британских колониях. Но тем самым Шахт откровенно посадил всю Германию на иглу абсолютной, прямой зависимости Германии от Запада, в первую очередь от Великобритании.

Очень скоро, как истинный гроссмейстер финансовых шахмат, Шахт уже к весне 1935 г. сообразил, что появились первые грозные признаки того, что афера может лопнуть с таким треском, что и головы можно будет лишиться. К тому же и из Сити тоже дали понять, пока, правда, в мягкой форме, что недовольны поведением Берлина. В первых числах мая 1935 г. в деловой прессе Великобритании прозвучал следующий мотив: «Без Англии в качестве платежного учреждения и без возможности продлить сроки кредитов Германия не смогла бы осуществить свои планы… Снова и снова Германия отказывается от своих обязательств, публичных и частных, но она продолжала покупать шерсть, хлопок, никель, каучук, нефть, пока ее потребности не были удовлетворены, а финансирование закупок проводилось прямо или косвенно через Лондон». За все это Шахт расплачивался с Западом «векселями МЕФО». К маю 1935 г. Шахт понял, что до беды недалеко, и, как истинный гроссмейстер финансовых шахмат, решил сыграть на опережение. Вот тут-то как раз и получилось, что приезд нового советского торгпреда стал более, чем кстати, тем более, что приехал человек самого Сталина. Шахт решил сыграть на необузданном страхе Великобритании перед призраком возможного экономического сближения Германии и СССР, чего, как уже отмечалось выше, Лондон и впрямь опасался пуще чумы, и таким образом вышибить с Лондона как можно больше уступок в финансовой сфере. Именно поэтому-то он самолично и сделал первый шаг, и при первой же официальной встрече с Канделаки состроил вид, что он будет и впредь твердо держаться курса на углубление хозяйственных отношений с СССР, создав тем самым полностью ложное впечатление, что речь якобы идет о продолжении какого-то курса. Между тем встреча-то была первая, и следовательно, о каком таком продолжении он говорил – непонятно, а раз непонятно, следовательно, пойдут слухи, что и надо было Шахту.

Конечно же, ни эта встреча – первая по счету, – ни, тем более, первые заявления Шахта не остались без внимания всех заинтересованных сторон, особенно же Великобритании. Канделаки отбил соответствующую телеграмму в Москву, а британская разведка, представленная тогда в Берлине лучшими своими асами, полностью зафиксировала и факт встречи, и факт удивительных высказываний Шахта, тем более что тот дал специальную утечку. Вот так было положено начало мифу о якобы тайной миссии Канделаки. И он потому миф, что только 5 мая 1935 г. Канделаки было направлено первое, одобренное лично Сталиным указание о том, что и как делать в дальнейшем. Но именно это же и означает, что Москва подстроилась под реально возникшую ситуацию, а не специально создавала ее или искала ее, или способствовала ее возникновению. И хотя ни один из этапов этой «миссии» Канделаки, а в действительности миссии Шахта, не привел ни к каким практическим результатам, абсолютно мифическая легенда сложилась как бы сама собой и далее зажила автономной жизнью. Сейчас, по прошествии стольких десятилетий, чрезвычайно трудно определить, в чем из того, что будет названо ниже, был специальный умысел, но объективная реальность оказалась такова, что без едва ли не мгновенного сгущения атмосферы слухов и подозрений вряд ли могло обойтись.

Во-первых, сам контакт Канделаки с Шахтом произошел на фоне подписания Договора о взаимопомощи от 2 мая 1935 г. с Францией. При той утечке, которую умышленно допустил Шахт, сочетание этих фактов, к тому же на фоне пролонгированного два года назад советско-германского договора о ненападении и нейтралитете, самым естественным образом не могло не вызвать у Лондона подозрений в том, что происходит некая реанимация событий почти полуторадесятитлетней давности – помните, Рапалльскому договору 1922 г. предшествовало франко-германское Висбаденское соглашение от октября 1921 г. Тогда Ратенау из-за этого убили, а Ленина на редкость «своевременно» хватила кондрашка. Удивительного во всем этом ничего нет, ибо тогда фактически была создана некая геополитическая конструкция, которая не укладывалась в рамки интересов Великобритании. Примерно аналогичная ситуация создалась и в мае 1935 г. – Великобритания всерьез заподозрила то же самое.

Во-вторых, развитие этой ситуации дополнялось еще и подписанием сопряженного с франко-советским договором также и советско-чехословацкого договора от 16 мая 1935 г. Тут уж впору было заподозрить некое конструирование некоего трансевропейского геополитического альянса с участием стран Западной, Центральной и Восточной Европы, в котором Великобритания уже не сможет играть привычной для нее роли суперарбитра в европейских делах.

В-третьих, не могу категорически утверждать, что сознательно, именно в антироссийских, антисоветских целях, но свой вклад в укрепление подобных подозрений у Великобритании внес и Адольф Гитлер – 21 мая 1935 г. он внезапно для всего мира произнес свою пресловуто знаменитую речь о миролюбии, в которой предложил всем странам заключить с нацистской Германией договор о ненападении.

На таком фоне и без того, в представлении Лондона, якобы не беспочвенные слухи о какой-то тайной миссии Канделаки сами собой стали приобретать некое якобы убеждающе-зловещее значение.

В-четвертых, тогда же, в мае 1935 г., до Лондона доходят сведения о том, что «посредник Риббентропа, бывший торговец оружием в Китае советник японской администрации Южно-Маньчжурской железной дороги Ф. В. Хак встретился с японским военным атташе в Берлине генералом Осима и поставил его в известность о намерении германского правительства заключить союз с Японией».

И вот тут-то уже все окончательно смешалось в сильно раздраженных подозрениях Форин офиса и СИС – с этого момента там уже практически не сомневались, что все это звенья одной и той же цепи. Ну а дальше произошло то, что и должно было произойти – при содействии британской разведки и дипломатии по всей Европе покатился тайфун различных домыслов, слухов, сплетен, догадок и т. п., которыми до беспредела были забиты все информационные каналы разведок и посольств.

Причем в ряде случаев, за счет откровенно извращенной интерпретации отдельных аспектов отношений между СССР и Германией, всем этим слухам и сплетням придавался вид особой достоверности: например, в апреле 1937 г., после настойчивых просьб СССР, Германия наконец согласилась ходатайствовать перед Франко об освобождении захваченных франкистами в плен в ходе Гражданской войны советских граждан, а Кремль, в свою очередь, согласился на освобождение ранее арестованных германских граждан, чего добивался посол Шулленбург, и когда об этом стало известно в мире, то банальное взаимодействие в консульских вопросах было интерпретировано, с подачи Англии, как некое подтверждение гулявшим по Европе слухам о «тайной миссии» Канделаки. Короче говоря, все получилось ну прямо по Шекспиру:

 
Развесьте Уши.
К Вам пришла Молва.
А кто из Вас не ловит жадно слухов?
 

Момент истины

Однако сговор все-таки состоялся, но не между Гитлером и его присными, с одной стороны, и Канделаки и Сталиным – с другой, а между британским правительством и коричневым фюрером. Формально это произошло на фоне якобы «тайной миссии» Канделаки, а на самом деле – вследствие миссии Шахта. И произошел сговор на стезе «экономического умиротворения» нацистской Германии.

Сразу же хочу особо подчеркнуть, что британская сторона пошла на этот сговор совершенно сознательно, преследуя одновременно сразу три комплекса целей.

Во-первых, ликвидировать именно советскую часть «двойного заговора», как наиболее опасную для Великобритании. Это должно было стать прямым прологом к резкому ослаблению военной мощи Советского Союза и, как следствие этого, прямым прологом к ликвидации системы перекрещивавшихся советско-французского и советско-чехословацкого договоров о взаимопомощи от 2 и 16 мая 1935 г. и сопряженных с ними двухсторонних договоров этих трех государств. Главный удар в рамках этого комплекса целей предназначался по военной мощи СССР, опираясь на которую и была построена система этих перекрещивавшихся договоров. Логика в этом очень проста – выбей основу в этой конструкции, и рухнет вся система. Именно так все и произошло, причем если общий военный фон был создан руками французского Генерального штаба, то Праге была предоставлена сомнительная честь поучаствовать в провале заговора Тухачевского.

Во-вторых, при абсолютной внешней непричастности официального Лондона, не говоря уже о разведке, привести систему этих договоров к такому якобы объективному краху, когда бы он был обоснован на исходящих от французского Генерального штаба якобы объективных данных об ослаблении советской военной мощи. Это, в свою очередь, позволило бы ликвидировать в сознании высшего чехословацкого руководства даже тень намека на надежду на какую бы то ни было помощь Москвы и тем самым, загнав его в ситуацию полной безысходности, вынудить Чехословакию к безоговорочному согласию с будущей «мюнхенской» сделкой. Это было связано с тем, что предоставление помощи СССР Чехословакии по договору было обусловлено тем, что то же самое, но в опережение Советского Союза, сделает Франция. Поэтому-то и «организация» якобы объективного краха системы договоров должна была быть обоснована мнением именно французского Генерального штаба – мол, военная мощь СССР ослаблена, а потому нет смысла рассчитывать на нее и вообще принимать ее в расчет. Что же до того, почему «мюнхенская» сделка в данном случае стоит в кавычках, то здесь следует иметь в виду, что вопрос о месте совершения такой сделки в тот момент, естественно, не стоял – здесь подразумевается принципиальная сторона этой сделки как таковой. А то, что она произошла в Мюнхене, – так это всего лишь экспромт самого Гитлера.

В-третьих, в результате достигнутых «успехов» в первых двух случаях создать возможность для передачи «в аренду» («в кредит», если по Сталину) Гитлеру Чехословакии вместе с ее ВПК, накопленными уже вооружением и созданной вблизи советских границ мощной военно-инженерной инфраструктурой, т. е. проще говоря:

а) прорубить Гитлеру проход непосредственно к границам СССР с тем, чтобы он начал свой столь вожделенный для Лондона «дранг нах Остен»;

…В одном из донесений за 1937 г. личного агента гитлеровского посла в Лондоне И. Риббентропа – Джорджа Попова – с прямой ссылкой на слова самого Н. Чемберлена было написано следующее: «Для нас, конечно, было бы лучше всего, если бы Гитлер и Сталин сцепились и растерзали друг друга» (информация об этом по каналам «кэмбриджской пятерки» быстро дошла до Москвы; а передал ее одному из членов «пятерки» – Энтони Бланту – антинацистски настроенный германский дипломат в Лондоне Вольфганг фон унд цу Путлиц). И вот, чтобы это самое «лучше всего» скорее бы наступило, и была организована сделка в Мюнхене, улетая из которого с клочком бумаги в кармане, Н. Чемберлен прямо так и заявил Гитлеру: «Для нападения на СССР у Вас достаточно самолетов, тем более, что уже нет опасности базирования советских самолетов на чехословацких аэродромах». Естественно, что столь «трогательные» рекомендации» британского премьер-министра самому Гитлеру немедленно попали на стол Сталина в виде соответствующего разведывательного донесения….

б) осуществить фактически мгновенную и мощную военно-экономическую накачку милитаристских мускулов нацистской Германии. Но на этот раз без прямого участия британского капитала, ибо во второй половине 30-х годов это было уже чрезвычайно опасно для международного имиджа «доброй старой» Англии.

Технологически же сговор был осуществлен следующим образом. Выше уже подчеркивалось, что Ялмар Шахт был действительно выдающимся гроссмейстером финансовых и экономических шахмат. А быть таким гроссмейстером означает особое умение чрезвычайно тонко и точно выбирать политический момент для торгово-финансово-экономического торга на грани шантажа. Отлично понимая, что после введения в действие в конце августа 1936 г. меморандума об экономической подготовке к войне его блестящая афера с векселями МЕФО может не только лопнуть, лишив его головы, Ялмар Шахт, на фоне«исполнения Германией долга перед западной цивилизацией», выражавшемся в прямом пособничестве мятежу Франко в Испании вплоть до направления ему в помощь воинских контингентов (не говоря уже о других видах помощи), решился осенью 1936 г. предложить Лондону заключить между Великобританией, Францией и Германией широкое соглашение, в основе которого лежали бы французские уступки в колониальной и экономической областях. Момент для постановки такого вопроса был выбран на редкость удачно. Дело в том, что разгоревшаяся при активном содействии Англии, Франции, Германии, Италии и других западных стран Гражданская война в Испании с невероятной остротой обозначила целый комплекс глобальных проблем. Прежде всего, сам факт Гражданской войны в Испании, и тем более победа в ней Франко означали бы, что впервые с 1659 г. Франция теряет всякие гарантии безопасности тыла, т. е. со стороны Пиренейского полуострова. Автоматически это означало бы и начало утраты Францией как колониальной метрополии своих связей с колониями, а следовательно, и начало ее же извне ускоряемого падения и как великой державы, подпирающей «баланс сил» по-британски. Тем более что реальность угрозы такого развития событий в еще большей степени затрагивала саму Великобританию, которая с 1704 г. привыкла господствовать на Гибралтаре. А одержи поддерживаемый Гитлером и Муссолини Франко победу, это означало бы, что под прямую угрозу будет поставлена свобода мореплавания для британского флота. Перспектива и впрямь мрачная, особенно если учесть, что в этом случае свобода прохода через важнейший в системе общемировых морских коммуникаций Гибралтарский пролив, являвшийся одним из основных связующих Англию с ее колониями звеньев, будет прямо зависеть от находящегося под влиянием Берлина Франко. Хуже того, это означало бы и катастрофическую угрозу для свободы мореплавания в Атлантике, т. к. именно атлантическое побережье Пиренейского полуострова в буквальном смысле слова идеальное место для базирования оперирующих в акватории этого океана военно-морских сил и авиации.

Однако, с другой стороны, в том же Лондоне учитывали и возможные негативные последствия в случае победы республиканцев. В этом случае, рассуждали в Лондоне, при наличии в Испании правительства Народного фронта, поддерживаемого Москвой, получится, что фактически СССР контролирует этот важнейший в британском внешнеполитическом пасьянсе регион. Хуже того, «баланс сил» резко изменится, и ведущую роль в европейских делах будет играть Франция, которая будет поддерживаться Москвой. Следовательно, это будет означать не только кинжал, приставленный к спине любимого Лондоном Гитлера, но и прощание со всякими надеждами на то, что столь любовно выпестованный Лондоном фюрер когда-нибудь нападет на СССР. Но разве Гитлера привели к власти для того, чтобы потерять такие надежды?

Шахт блестяще учел весь этот пасьянс британских страхов и пустился во все тяжкие со своим предложением, поскольку тогда он считал самым важным получить доступ к источникам стратегического сырья, ибо как специалист видел, что ВПК Германии задыхается без этого – даже недавняя реоккупация Рейнской зоны в этом смысле мало что дала. Как документально установила советская разведка еще в январе 1937 г., Великобритания абсолютно точно знала об этой проблеме Германии, как, впрочем, и то, что Гитлер не готов к войне. Надо отдать должное факту того, что профессионалы из британского МИДа все-таки призадумались над тем, зачем Шахт вышел с таким предложением. Причина настороженности проистекала из того обстоятельства, что в Форин офисе прекрасно помнили, что когда Гитлера приводили к власти, он заявлял: «Дайте мне четыре года, и я буду готов к войне». Но прошло чуть менее четырех лет, и коричневый фюрер принимает новую программу экономической подготовки к войне, и тоже рассчитанную на четыре года («меморандум об экономической подготовке к войне» от 26 августа 1936 г.). Что он задумал? Да еще и выдвигая такие предложения через Шахта?

Пока профессиональные дипломаты настороженно молчали, на фоне только что образовавшегося «дуэта дуэтов» – т. е. спарки осей «Берлин – Рим» и «Берлин – Токио» – неожиданно восторженный интерес к этому предложению Шахта проявил формально далекий в тот момент от внешнеполитических дел канцлер казначейства, т. е. министр финансов Невилл Чемберлен, активно поддержанный главным в тот момент специалистом по «экономическому умиротворению» – главой экономического отдела МИДа Великобритании Ф. Лейт-Россом. Оба настояли не просто на встрече с Шахтом, а именно на неофициальной встрече для обсуждения его предложения. Не менее восторженный интерес к этому предложению Шахта проявил в то время военный министр Франции, а в недалеком будущем премьер-министр и соучастник мюнхенской сделки с Гитлером – Эдуард Даладье. Более того, Даладье стал напрашиваться на эту встречу.

…Между тем тот же Даладье 17 декабря 1936 г. на заседании комиссии по военным делам сената Франции как военный министр высказал слишком уж многозначительное замечание. Приняв участие в обсуждении вопроса о новой военной доктрине стран, в т. ч. и о роли нового тогда рода войск – танковых, будущий мюнхенский поделъник Н. Чемберлена заявил следующее: «…Никто никогда не видел, как действуют в боевых условиях пресловутые германские бронированные дивизии… Я допускаю, что этот вид оружия создан для ведения подвижной войны в равнинной местности. Возможно, при этом имелись в виду Украина, Польша, Чехословакия…» Комментарии излишни.

Но самое интересное в том, что в указанный момент Даладье уже знал о заговоре советских военных. Именно в декабре 1936 г. Бенеш проинформировал об этом сына премьер-министра Франции Леона Блюма, а тот – отца, который, соответственно, информировал Даладье как военного министра, коль скоро речь шла о заговоре военных в государстве, с которым у Франции был заключен договор о военной взаимопомощи в отражении агрессии…

Встреча Ялмара Шахта с Ф. Лейт-Россом действительно состоялась – это произошло в первых числах февраля 1937 г. на территории Германии в городе Баденвейлере и носила действительно неофициальный характер.

Однако для того, чтобы максимально точно понять, что же произошло на этой встрече, а без этого практически никогда не понять суть ликвидации советской части «двойного заговора» как прямого пролога к Мюнхену, важно тщательно учесть хотя бы основные элементы фона, на котором произошла их встреча.

Во-первых, это, прежде всего, сами испанские события и все, что было сказано о них выше.

Во-вторых, на рубеже 1936–1937 гг. между Германией и Чехословакией шли секретные переговоры консультативного характера на предмет возможного урегулирования острых проблем отношений между двумя государствами, прежде всего Судетской. «Гвоздем» же переговоров было обсуждение предложения Гитлера о том, что он, видите ли, готов уважать целостность Чехословакии в обмен на гарантии, что она останется нейтральной в случае германо-французской войны.

…Берлин тогда целенаправленно пытался вбить свой «осиновый кол» в систему перекрещивавшихся советско-французского и советско-чехословацкого договоров о взаимопомощи от 2 и 16 мая 1935 г. Геринг, например, еще в 1935 г. заявил Муссолини: «Если бы германской политике удалось разрубить узел, связывающий Париж и Москву, это было бы, несомненно, очень большим у спехом»…

Переговоры вели: с германской стороны – Альбрехт Хаусхофер (старший сын Карла Хаусхофера) и граф Траутмансдорф, оба высокопоставленные сотрудники германского МИДа; с чехословацкой стороны – сам президент Чехословацкой Республики Эдуард Бенеш. Он вел их незаконно, т. к. в соответствии с вышеупоминавшимися договорами, уже только о самом факте предложения Германии начать такие переговоры он обязан был проинформировать и Париж, и Москву, и предварительно проконсультироваться с ними, что было прямо предусмотрено статьей 1 советско-чехословацкого договора. Обсуждать же за спиной официального Парижа, пусть и не столь порядочного и верного, как, возможно, тогда и хотелось бы Праге, союзника, такой «гвоздь» программы – прямое нарушение договора. Тем более если учесть, что по советско-чехословацкому протоколу к одноименному договору, в статье 2 прямо предусматривалось, что помощь СССР может быть оказана только после того, как в опережение Москвы то же самое сделает Франция. Об этих переговорах знали и в Лондоне, и в Париже, и в Москве (сотрудники ближайшего окружения Бенеша – Людмила Каспарикова и Яромир Смутный – были агентами советской разведки). Во всех трех столицах точно знали также и то, что на основании секретной директивы военного министра Германии Бломберга № WA 1186/35g K11 от 4 апреля 1935 г. германский Генеральный штаб разработал перспективный план нападения на Чехословакию под кодовым названием «Шулунг» (впоследствии трансформирован в план «Грюн»). Знала об этом и чехословацкая военная разведка – к описываемому периоду времени у нее уже был тот самый агент, который сообщил и о заговоре военных в СССР. Однако в начале февраля 1937 г. по прямому указанию Гитлера переговоры были прерваны.

В-третьих, заключение Антикоминтерновского пакта между Германией и Японией 25 ноября 1936 г. Антианглосаксонская, в т. ч. и антибританская ориентированность этого пакта, о чем говорилось выше, не была секретом для Лондона еще на стадии германо-японских переговоров. Ко всему прочему следует иметь в виду, что за месяц до подписания Антикоминтерновского пакта, ставшего как бы международно-правовым оформлением оси «Берлин – Токио», примерно аналогичным же образом была создана и ось «Берлин – Рим». По совокупности спарка этих «дуэтов» являла собой чрезвычайную угрозу для Великобритании, особенно же для ее морских коммуникаций, связывавших метрополию с колониями, т. к. в сферу деятельности этой спарки попадало до 90 % британских колоний и морских коммуникаций, связывающих с ними. И если бы спарка к тому же превратилась еще и в трио «дуэтов» («Берлин – Рим» – «Берлин – Токио» – «Берлин – Мадрид»), то роль Великобритании как великой державы была бы сведена полностью на нет.

В-четвертых, в конце 1936-го – начале 1937 г. в самой Германии проходили крупные командно-штабные учения командования вермахта, по результатам которых, как стало известным и советской, и британской разведкам, был сделан отчаянный вывод о том, что «никакого точного решения в восточной компании не будет найдено, пока не будет разрешен вопрос о создании базы для операций в Восточной Польше». То есть высшее военное командование Германии официально признало, что никакой агрессии на Востоке, тем более блицкрига – не получится. Перед Гитлером во всей остроте встал вопрос о плацдармах на ближайших же подступах к границам СССР, без чего «дранг нах Остен» остался бы обыкновенным мыльным пузырем. Однако дело тут еще и в том, что эти учения стали первыми в череде подобных, обладавшими также и ярко выраженным военно-экономическим характером. Наряду с генералами, в них впервые приняли участие боссы германского военно-промышленного комплекса – Бош, Феглер, Шпрингорум, Сименс, Крупп, Борзик и другие. На учениях детально отрабатывался вопрос о взаимодействии вермахта и экономики на период наступательной войны, прежде всего тот аспект этого взаимодействия, который касался соответствия экономических приготовлений требованиям наступательной войны. Собственно говоря, именно позицией капитанов германского ВПК и был в значительной мере обусловлен тот отчаянный вывод, который сделали генералы по итогам учений.

Все это послужило причиной того, что главнокомандующий сухопутными войсками вермахта генерал-полковник Вернер фон Фрич в январе 1937 г. отдал распоряжение о разработке детального плана нападения на Чехословакию – именно там-то можно было, рассчитывая на «пятую колонну» в лице судетских немцев, быстро завладеть и плацдармом для нападения на СССР, и конечно же мощным военно-экономическим потенциалом этой страны. План «Шулунг» в итоге был переделан в «план Грюн».

Данное обстоятельство не ускользнуло от внимания британской разведки, в информации которой на эту тему официальный Лондон глазами Чемберлена и Лейт-Росса усмотрел реальный предмет для торга с Берлином.

…Вообще же следует откровенно признать, что в целом Лондон вполне цинично наплевал на Чехословакию задолго до прихода Гитлера к власти и с тех же давних пор имел виды на Прагу, как на разменную монету в своих интригах. Еще 24 сентября 1930 г. знаменитый «король» британской прессы, тесно связанный как с правящей верхушкой страны, так и с британской разведкой, лорд Ротермир в своей газете «Дейли Мейл» писал: «Более вероятно, что с приходом к власти национал-социалистского правительства под энергичным руководством этой партии – Германия сама найдет способ немедленного исправления самых вопиющих несправедливостей… В результате таких событий Чехословакия, которая систематически нарушала мирный договор, как угнетением расовых меньшинств, так и уклонением от сокращения своих вооружений, может в одну ночь прекратить свое существование». За восемь лет до Мюнхена столь беспрецедентная прозорливость, когда даже Гитлер был всего лишь главарем одной из германских партий!