Текст книги "Отголоски войны"

Автор книги: Арнольд Беннет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

XXVII

Мэри, потерявъ изъ виду сэра Антони и Коко, направилась одна къ пристани и стала тревожно ходить взадъ и впередъ среди суетящейся толпы. Ей приходилось безпомощно ждать Тони, и она могла только сожалѣть о томъ, что сняла мужское платье и не можетъ дѣйствовать активно. Она чувствовала, что Тони не справится съ Вальтеромъ Поликсфеномъ, и безпокоилась о немъ. Она подумала о томъ, куда пропалъ Оксвичъ, но какъ разъ въ эту минуту увидѣла его передъ собою. Онъ видимо искалъ ее и шелъ, возбужденный какимъ-то неожиданнымъ событіемъ. Онъ бросился въ ней, спрашивая, гдѣ сэръ Антони, и сообщилъ ей о томъ, что въ гавань прибыла «Бѣлая Роза» – часъ или два тому назадь.

– Вотъ она, – сказалъ онъ, указывая на сѣрую яхту съ одной трубой и безъ мачтъ. Мэри чуть не въ слезахъ сообщила ему, что не знаетъ, гдѣ сэръ Антони, и разсказала о происшествіи въ «Ледяномъ Домѣ». Оксвичъ задумался.

– Водь что, миссъ, – сказалъ онъ, наконецъ. – Если Вальтеръ Поликсфенъ на берегу, то вѣдь можно поѣхать на «Бѣлую Рогу» безъ всякой опасности. Хотите, поѣдемъ? Вѣдь, можетъ быть, м-ръ Мастерсъ тамъ. Ну, а если м-ръ Вальтеръ Поликсфенъ какъ-разъ въ отсутствіи, то…

– Поѣдемъ, поѣдемъ, Оксвичъ! – быстро свивала Мэри, и они направились къ пристани. Маленькимъ катеромъ, который привезъ ихъ въ яхтѣ, нельзя было воспользоваться, потому что машиниста не было, но выборъ лодокъ былъ большой; они взяли первую попавшуюся, отогнавъ всѣхъ другихъ конкуррентовъ, и направились къ «Бѣлой Розѣ». Вскорѣ они очутились въ нѣсколькихъ стахъ ярдахъ отъ маленькаго парохода, на которомъ ясно вырисовывалась надпись: «Бѣлая Роза». Лѣстница была спущена. На палубѣ, склонившись надъ перилами, стояла одинокая фигура. Скоро они увидѣли, какъ стоявшій на палубѣ поднесъ къ глазамъ морской бинокль и сталъ разсматривать сидѣвшихъ въ лодкѣ.

И Оксвичъ, и Мэри сразу узнали м-ра Мастерса, и Оксвичъ былъ внѣ себя отъ радости.

– Какое счастье! – воскликнулъ онъ. – Вотъ-то мы обрадуемъ сэра Антони! И, кажется, онъ насъ узналъ, т.-е. васъ, я хочу сказать. Живѣй! – крикнулъ Оксвичъ лодочнику.

Фигура на палубѣ сдѣлала рукой странный жестъ, точно кивая въ знакъ прощанія, и вдругъ исчезла. Оксвичъ былъ увѣренъ, что Филиппъ пошелъ встрѣтить ихъ на лѣстницѣ, но вдругъ, къ ихъ великому удивленію, какія-то невидимыя руки подняли лѣстницу.

– Что это значитъ? – тревожно спросила Мэри.

– Мы скоро узнаемъ, миссъ, – отвѣтилъ Оксвичъ.

Подъѣхавъ къ «Бѣлой Розѣ», сидѣвшіе въ лодкѣ не имѣли возможности подняться на пароходъ, высившійся надъ ними. Лодочникъ сталъ окликать «Бѣлую Розу», но совершенно напрасно. Никакого отвѣта не послѣдовало, а только вблизи отъ лодки изъ отверстія сбоку въ море хлынулъ пущенный съ силой потокъ воды.

– М-ръ Мастерсъ! – громко крикнулъ Оксвичъ, поднимаясь съ мѣста.

Отвѣта не послѣдовало, слышенъ былъ только шумъ выливающейся воды. Лодка медленно объѣхала вокругъ яхты, вокругъ якорной цѣпи, и ничего не добилась. Сколько ни звали и ни кричали, никто не отвѣтилъ имъ. Яхта казалась точно вымершей, заколдованной. Лѣстница была снята, подняться на палубу не было ни малѣйшей возможности.

– Вы увѣрены, что это былъ м-ръ Мастерсъ? – проговорила Мэри съ засохшими отъ волненія губами.

– Совершенно увѣренъ, миссъ.

– Что же теперь дѣлать?

– Приходится вернуться на берегъ и доложить обо всемъ, – сказалъ Оксвичъ со свойственной ему торжественностью.

Когда они прибыли на пристань, то увидѣли передъ собой группу, состоявшую изъ сэра Антони, м-ссъ Эппльбай и Ораса. Орасъ махалъ платкомъ какому-то человѣку, отъѣзжающему съ берега въ лодкѣ. Орасъ тотчасъ же сталъ разсказывать о незнакомцѣ, спасшемъ ему жизнь. Тони, помогая Мэри высадиться на берегъ изъ лодки, съ тревогой спросилъ, гдѣ она была.

– На «Бѣлой Розѣ», – отвѣтила она.

Тони сталъ разсказывать о всемъ происшедшемъ съ нимъ, и на лицѣ его отражалось глубокое смущеніе. Онъ закончилъ разсказъ сообщеніемъ о томъ, что незнакомецъ, котораго Коко ошибочно принялъ за Вальтера Поликсфена, направился теперь на «Рейнъ» и вернется черезъ двадцать минутъ.

– «Рейнъ» вовсе не собирается отплыть, сэръ Антони, – сказалъ Оксвичъ. – Онъ только-что прибылъ. А кромѣ того, смотрите, этотъ человѣкъ вовсе не ѣдетъ на «Рейнъ». Ясно, что онъ направляется на «Бѣлую Розу». Въ тонѣ Оксвича послышалось несдерживаемое возмущеніе своихъ недальновиднымъ господиномъ.

Собравшаяся на пристани компанія могла убѣдиться, что лодка съ сидящимъ на ней человѣкомъ причалила въ «Бѣлой Розѣ». Затѣмъ «Бѣлая Роза» подняла якорь и спокойно вышла изъ бухты. Въ ту же минуту прибѣжалъ, задыхаясь, растрепанный Коко, дѣйствія котораго были такъ же безплодны, какъ и сэра Антони.

Ихъ ожидалъ еще одинъ ударъ: оказалось невозможнымъ грузиться углемъ. Всѣ рабочіе были заняты. Но поздно вечеромъ сторожевой на палубѣ «Странника» замѣтилъ странное мерцаніе огоньковъ на темной поверхности воды. Къ «Страннику» приближалась лодка. Она подплыла въ лѣстницѣ.

– Кто тутъ? – тревожно окликнулъ караульный.

– Это я, – раздался голосъ. – Я, Мастерсъ.

ХХVIII

На верху лѣстницы стояла бѣлая фигура Мэри. Въ лодкѣ виднѣлись два человѣка, изъ которыхъ одинъ поднялся и осторожно пошелъ на верхъ по ступенькамъ. Мэри протянула руку, и въ ней очутилась рука Филиппа Мастерса. Они прошли на палубу, и она продолжала держать его руку. Нѣсколько минутъ они молча глядѣли въ лицо другъ другу.

– Такъ, значитъ, вы не отплыли на «Бѣлой Розѣ»? – тихо проговорила она.

– Отплыли. Но пришлось вернуться за углемъ.

Они почему-то говорили вполголоса, взволнованными голосами. На палубѣ было темно, – казалось, что все спитъ, кромѣ нихъ, и только свѣтъ изъ прозрачнаго потолка каютъ-компаніи указывалъ на то, что внизу еще не спятъ. Наступило короткое молчаніе. Мэри чувствовала, какъ сильно бьется ея сердце, и думала о томъ, что чувствуетъ онъ при этой встрѣчѣ среди таинственной южной ночи.

– Такъ, значитъ, вы убѣжали, – проговорила она, наконецъ. – Я знала, что такъ и будетъ. Но сегодня утромъ…

Она только теперь отпустила его горячую руку.

– Я не убѣжалъ, – проговорилъ онъ. – Я плѣнникъ, отпущенный на честное слово. Я даже не думалъ, что увижу васъ. Я пріѣхалъ къ Тони. Но я такъ счастливъ! Я вижу, что мнѣ легче сказать все вамъ, чѣмъ ему, хотя я думалъ, что не рѣшусь говорить съ вами… Мнѣ все равно. Главное, что я васъ увидѣлъ. Мнѣ уже не стыдно…

– Что это значитъ? Почему вамъ должно быть стыдно? – спросила она.

Онъ разсказалъ ей о разговорѣ съ ея дядей на Темзѣ и объ условіяхъ, на которыхъ онъ спасъ свою жизнь.

– Правда, вѣдь это было преступно съ моей стороны, – сказалъ онъ. – Нельзя было входить въ соглашеніе съ преступникомъ, хотя бы для спасенія жизни.

Но она успокоила его и объяснила, что не ему благодарить ее за снисхожденіе, а что, напротивъ того, она питаетъ безконечную благодарность къ нему, такъ какъ все, что онъ испыталъ, было сдѣлано ради нея. Затѣмъ, она стала разспрашивать о своемъ дядѣ.

– Такъ, значитъ, онъ сознался? – спросила она.

– Да, сознался. Но клялся, что убивать брата не хотѣлъ.

– Но вѣдь Варко-то онъ все-таки намѣренно убилъ? А какого вы мнѣнія о моемъ дядѣ?

– У него голосъ такой, какъ у васъ, – и этого довольно, – просто сказалъ Филиппъ.

– Почему вы сегодня утромъ не сказали намъ ни слова? Вы не представляете себѣ, въ какомъ мы были отчаяніи.

– Одного слова было бы недостаточно, – отвѣтилъ Филиппъ. – Вы не могли бы, все равно, попасть на яхту. Онъ отдалъ строгія приказанія на этотъ счетъ, а говорить съ вами, стоя на палубѣ, я не могъ. Кромѣ того, мнѣ стало стыдно: стыдно за то, что я живъ при такихъ условіяхъ и что я почти въ дружескихъ отношеніяхъ съ убійцей. Какъ ни странно, но это такъ. За двѣ недѣли, проведенныхъ вмѣстѣ,– причемъ Поликсфенъ вполнѣ держалъ меня въ своей власти, – мы какъ-то странно сошлись. Я иногда даже забывалъ, что онъ – убійца. Положеніе мое было самое необычайное. Конечно, не будь между нами довѣрчивыхъ отношеній, онъ бы не пустилъ меня сюда, и могло бы случиться еще многое гораздо худшее. Я хотѣлъ быть полезнымъ вамъ, я потому принялъ всѣ его условія для того, чтобы явиться сюда.

– Но какъ вы можете быть полезны намъ, – спросила она, – давъ слово ничего не предпринимать противъ него?

– Конечно, онъ бы ни за что не пустилъ меня, если бы могъ предположить предательство съ моей стороны. И все-таки… все-таки я, кажется, что-то могу сдѣлать, хотя теряюсь, какъ это объяснять вамъ.

– Объясните – вы знаете, что я въ состояніи многое понять.

– Послушайте, – началъ Филиппъ нервнымъ, взволнованнымъ голосомъ. – Вашъ отецъ мертвъ, и ничто уже не можетъ его воскресить. И деньги его потеряны, но вамъ онѣ не нужны. Прошлое остается прошлымъ. Неужели же вы – сторонница смертной казни? Я знаю, что говорю странныя вещи, но я все-таки пришелъ съ цѣлью посовѣтовать вамъ оставить въ покоѣ Вальтера Поликсфена. Ну, вотъ, главное и сказано. – Филиппъ тяжело вздохнулъ. – Бороться съ такимъ человѣкомъ, какъ Вальтеръ Поликсфенъ, страшно опасно. Онъ ни передъ чѣмъ не остановится. Теперь онъ боится, – боится, не телеграфировала ли полиція отсюда въ Лондонъ. Онъ безумно испугался, встрѣтившись съ вами и Тони въ ресторанѣ. Страхъ и побудилъ его послать меня сюда съ цѣлью убѣдить васъ вернуться въ Лондонъ, навсегда предоставивъ его на волю судебъ.

– Значитъ, ваша цѣль – заботиться объ его интересахъ, а не о нашихъ, господинъ посланникъ? – холодно спросила Мэри.

– Зачѣмъ вы это говорите! – воскликнулъ онъ съ отчаяніемъ въ голосѣ. – Я вѣдь хочу отвратить возможность ужаснаго… возможность новыхъ убійствъ. Помните, что все равно я далъ слово Поликсфену и купилъ жизнь этой дорогой цѣной.

– Поговорите съ сэромъ Антони, – съ усиліемъ выговорила Мэри. – Яхта принадлежитъ ему; я только его гостья.

– Но вѣдь вы тоже поѣхали съ нимъ. Вы захотѣли разыскивать меня? – взволнованно настаивалъ Филиппъ.

– Мысль о яхтѣ принадлежитъ м-ссъ Эппльбай, – сказала она робкимъ голосомъ, но тотчасъ же прибавила болѣе горячо:– Конечно, я хотѣла пріѣхать. Пойдите, поговорите съ сэромъ Антони; онъ одинъ въ салонѣ.

Она провела его до дверей салона, потомъ прошла медленно на палубу и нагнулась надъ перилами, со слезами на глазахъ. Она была глубоко взволнована, сама не разбираясь вполнѣ, были ли ея слезы вызваны радостью или скорбью.

За ней выступила изъ тѣни фигура. Это былъ Коко, назначенный часовымъ на первую половину ночи. Никто другой изъ экипажа не показывался. Коко на минуту посмотрѣлъ на Мэри, видимо что-то сталъ соображать и затѣмъ безшумно и осторожно спустился вслѣдъ за Филиппомъ.

XXIX

Тони встрѣтилъ Филиппа съ наивной, простой радостью. Человѣкъ съ болѣе сложной натурой почувствовалъ бы въ эту минуту разнородныя чувства.

Но Тони сразу забылъ и ревность къ своему болѣе счастливому сопернику въ чувствахъ Мэри, и глупую роль, которую онъ, Тони, разыгралъ въ этотъ день, и всѣ свои другіе промахи. Онъ видѣлъ только, что Филиппъ, въ поискахъ за конторымъ онъ проѣхалъ полсвѣта, теперь передъ нимъ, и внутренно возгордился своей удачей.

– Здравствуй, мой другъ! – весело воскликнулъ онъ, – Вотъ, видишь, я получилъ твое посланіе на блюдѣ – и тутъ какъ тутъ. Ну, разсказывай, разсказывай.

Филиппъ прежде всего попросилъ пить. Тони позвонилъ Оксвича, и когда старый слуга вошелъ, то онъ долженъ былъ употребить всю свою привычку къ самообладанію, чтобы геройски не выговорить ни слова, прежде чѣмъ Филиппъ не обратятся къ нему.

– Здравствуйте, Оксвичъ, – сказалъ Филиппъ. – Я радъ, что привелось снова увидѣть васъ.

– Благодарю васъ, сэръ. Я еще болѣе радъ, чѣмъ вы, сэръ.

Сказавъ это, онъ занялся приготовленіемъ виски и соды у сосѣдняго столика. Оба друга попросили сдѣлать имъ смѣсь покрѣпче.

– Я долженъ тебѣ сразу сказать, – началъ Филиппъ, взявъ стаканъ изъ рукъ Оксвича, – что я не остаюсь здѣсь. Я долженъ вернуться, потому что нахожусь только въ отпуску. Пожалуйста, Оксвичъ, еще стаканъ. Вотъ такъ, благодарю васъ.

Онъ въ краткихъ чертахъ передалъ то, что уже говорилъ Мэри, и привелъ этимъ Тони въ величайшій ужасъ.

– Что же дѣлать! – сказалъ Филиппъ:– вѣдь не могу же я нарушить слово?

– Послушайте, Оксвичъ, – воскликнулъ баронетъ внѣ себя. – М-ръ Мастерсъ хочетъ вернуться къ этому негодяю и требуетъ, чтобы мы отказались отъ экспедиціи.

– Я слышу, сэръ, – сказалъ Оксвичъ, – и могу только искренно пожалѣть, что онъ этого требуетъ.

– Но послушайте, Оксвичъ, – сталъ объяснять Филиппъ, обращаясь къ слугѣ, разумности котораго онъ болѣе довѣрялъ, чѣмъ логикѣ его хозяина. – Вы знаете, что такое Поликсфенъ, и какъ опасно вступать съ нимъ въ борьбу. Сэръ Антони не отдаетъ себѣ въ этомъ отчета.

– Не будете ли вы любезны, сэръ, сообщить, какова цѣлъ Поликсфена?

– Добыть спрятанный кладъ. Онъ увѣренъ въ удачѣ.

– Куда же онъ направляется, сэръ?

– Въ Гранъ… ахъ, я забылъ обѣщаніе не говорить…

– Вы какъ-разъ во-время остановились, сэръ.

– Помните, что у васъ дамы на яхтѣ.

– Оставить ихъ, что-ли, на берегу? – отвѣтилъ Тони.

– Осмѣлюсь доложить, сэръ, – замѣтилъ Оксвичъ, – что дамы едва-ли согласятся, чтобы ихъ оставили. Къ тому же, я не вижу опасности. «Странникъ» дѣлаетъ добрыхъ двѣнадцать узловъ въ часъ, а «Бѣлая Роза» – только восемь, такъ что находящимся на «Странникѣ» не грозитъ никакая опасность. Если вѣрны тѣ свѣдѣнія, которыя я собралъ, изучая результаты послѣднихъ морскихъ маневровъ, то мы всегда можемъ быть на такомъ разстояніи отъ «Бѣлой Розы», на какомъ пожелаемъ.

– Ну, конечно, – сказалъ сэръ Антони. – Я какъ разъ это и думалъ. Мы всегда будемъ слѣдить за Поликсфеномъ на должномъ разстояніи.

– Ну, знаете, – сказалъ Филиппъ. – Я достаточно изучилъ Поликсфена, чтобы знать его. Онъ перевернетъ всѣ наши планы, обманетъ и васъ, и полицію, если та за нимъ гонится. Знаетъ полиція, гдѣ его искать теперь?

– Ничего она не знаетъ, – сказалъ сэръ Антони, покраснѣвъ отъ воспоминанія о томъ, какъ онъ самъ попался въ просакъ. – Его навѣрное ищутъ еще въ Лондонѣ.

– Похоже на нихъ, – сказалъ Филиппъ. – Но вернемся къ дѣлу: ты рѣшилъ не отказываться отъ твоего предпріятія?

– Конечно, нѣтъ, чортъ возьми! – сказалъ сэръ Антони, быстро взглянувъ на Оксвича, какъ всегда въ трудныхъ случаяхъ жизни. – Пусть себѣ Поликсфенъ добываетъ свое сокровище, а мы будемъ слѣдовать за нимъ повсюду, пока не посадимъ его въ тюрьму.

– Простите, что я осмѣлюсь спросить, – вмѣшался Оксвичъ:– но неужели вы вѣрите этой сказкѣ о кладѣ? неужели въ наше время такой человѣкъ, какъ Поликсфенъ, можетъ серьезно искать спрятанное гдѣ-то сокровище? Если онъ искренно вѣритъ въ кладъ, то значитъ, просто, онъ какъ-то случайно очутился не въ своемъ вѣкѣ.

– Я не вѣрю, но и не отрицаю, – отвѣтилъ Филиппъ, – такъ какъ знаю, что такому актеру, какъ Вальтеръ Поликсфенъ, ни въ чемъ довѣрять нельзд. Но, кажется, онъ дѣйствительно увѣренъ, что найдетъ золотые дублоны и, по-моему, если такой человѣкъ, какъ Поликсфенъ, такъ серьезно ихъ ищетъ и совершилъ съ этой цѣлью нѣсколько убійствъ, то дублоны эти гдѣ-нибудь да есть. Вы не думаете, Оксвичъ?

– Говоря откровенно, – отвѣтилъ Оксвичъ, – не думаю.

– Однако, пора, – сказалъ Филиппъ взглянувъ на часы. – Прощайте. Я возвращаюсь на «Бѣлую Розу». Я, конечно, счастливъ, что вы рѣшили не уступать, и пріѣхалъ собственно съ тѣмъ, чтобы выяснить мое положеніе относительно васъ. Прощайте. Я какъ-нибудь выкарабкаюсь изъ этой исторіи. Мы увидимся, когда это маленькое дѣло будетъ закончено. До свиданья, Оксвичъ, – сказалъ онъ, пожимая руку слугѣ, почти противъ его воли.

Но Оксвичъ, видимо, не хотѣлъ сдаться обстоятельствамъ.

– Послушайте, сэръ, – сказалъ онъ:– вы, я полагаю, знаете, что такое force majeure? Вы хотите вернуться на «Бѣлую Розу», потому что дали слово этому негодяю. Но слово было дано въ такихъ условіяхъ, когда у васъ не было выбора, – это и называется force majeure, и я читалъ въ «Британской Энциклопедіи», что такое слово не считается связывающимъ, ни нравственно, ни по закону.

– Нѣтъ, другъ мой, – возразилъ со смѣхомъ Филиппъ, – на вашей сторонѣ то преимущество, что вы читали «Британскую Энциклопедію», а я нѣтъ. Но я англичанинъ и на такіе компромиссы не пойду.

– Конечно, я такъ и думалъ, сэръ, – возразилъ Оксвичъ, – и не полагалъ, что подобный доводъ изъ «Энциклопедіи» можетъ васъ убѣдить. Но, – сказалъ онъ, обращаясь къ своему хозяину:– есть другого рода force majeure, сэръ Антони, и ей м-ръ Мастерсъ долженъ подчиниться, будь онъ пятьдесятъ разъ англичаниномъ. И я англичанинъ, сэръ. Я говорю о грубой силѣ, о силѣ захвата. Мы можемъ помѣшать м-ру Мастерсу оставить ихту. Мы никакихъ обѣщаній никакому Поликсфену не давали. Мы не звали къ себѣ м-ра Мастерса – простите, сэръ, вѣдь вы знаете, какъ я радъ, что вы явились – и мы можемъ не отпустить его.

– Что за глупости! – воскликнулъ Филиппъ, но сэръ Антони сразу принялъ сторону своего слуги, и они въ серьёзъ схватилъ Мастерса съ цѣлью запереть его въ курительной комнатѣ.

Филиппъ бѣшено отбивался отъ нихъ, очень прося не ставить его въ глупое положеніе, но они и слушать не хотѣли. Началась серьезная борьба, которой положила конецъ появившаяся въ дверяхъ Мэри Поликсфенъ. Стоя съ блѣднымъ лицомъ, она заявила, что противъ воли м-ра Мастерса удерживать нельзя, что его дѣло рѣшать, остаться ли ему, или вернуться на «Бѣлую Розу». Такъ какъ Филиппъ опредѣленно повторилъ желаніе вернуться, то его отпустили, и онъ ушелъ, выразивъ свою глубокую благодарность Мэри Поликсфенъ. Черезъ пять минутъ стоящіе на палубѣ «Странника» пассажиры увидѣли фосфорическій слѣдъ на водѣ отъ отплывающей лодки.

На слѣдующее утро «Странникъ» нагружался углемъ, и, какъ оказалось, и «Бѣлая Роза» занята была тѣмъ же дѣломъ. На такъ какъ ей нужно было меньше угля, чѣмъ «Страннику», та она быстрѣе кончила и уплыла. Когда сэръ Антони нѣсколько рѣзкимъ тономъ сообщилъ капитану, что онъ желаетъ идти слѣдомъ за «Бѣлой Розой», то капитанъ сильно обидѣлся тѣмъ, что съ нимъ говорятъ какъ съ кучеромъ, приказывая ему слѣдить за другимъ кэбомъ. Онъ былъ сердитъ также за то, что его не посвящаютъ въ таинственныя дѣла, видимо занимавшія сэра Антони, Мэри и Оксвича. Все это вооружало его противъ собственника яхты.

Передъ снятіемъ съ якоря сдѣлано было странное открытіе. У морскихъ инженеровъ бываетъ особое чутье во всемъ, что относится къ ихъ дѣлу, и въ силу этого чутья служащій на яхтѣ морской инженеръ Аченгрей вздумалъ осмотрѣть винтъ. Къ изумленію его оказалось, что винтъ обмотанъ цѣпью такимъ образомъ, что при первомъ движеніи пущенныхъ въ дѣло машинъ винтъ бы сломался, и яхтѣ пришлось бы чиниться въ Бриджтоунѣ не менѣе недѣли, а можетъ быть и цѣлый мѣсяцъ. На такъ какъ опасность была предотвращена во-время, то черезъ часъ они уже снялись съ якоря.

XXX

Вальтеръ Поликсфенъ уплылъ на «Бѣлой Розѣ» въ отличномъ настроеніи духа, такъ какъ весело провелъ предыдущій день и обезпечилъ себя отъ опасности на будущее. Капитанъ у него былъ послушный, не то что Четвудъ «Странника». «Бѣлая Роза» была очень чистымъ пароходомъ, пріятнымъ для плаванія, но уже старымъ и, въ сущности, мало годнымъ для далекаго плаванія. Но почему-то Вальтеръ Поликсфенъ рѣшилъ, что для его цѣли она достаточно хороша. Онъ сидѣлъ за завтракомъ въ каютъ-компаніи вмѣстѣ съ Филиппомъ, дразнилъ его безплодностью его ночной экскурсіи и говорилъ очень рѣшительно и увѣренно, – не подозрѣвая объ ожидающихъ его сюрпризахъ. Первымъ сюрпризомъ было то, что ему привели, послѣ того, какъ они вышли въ открытое море, негра, очень плотнаго и уже пожилого, – и негръ этотъ оказался Коко, котораго сейчасъ же узнали и Поликсфенъ, и Филиппъ. Послѣдній испугался какого-нибудь предательства, а Поликсфенъ съ усмѣшкой спросилъ, не явился ли онъ съ поклонами со «Странника»? Но Коко объяснилъ, что онъ тайкомъ уѣхалъ со «Странника'» въ лодкѣ, такъ какъ долженъ сдѣлать важное сообщеніе Поликсфену.

– Говори! – сказалъ Поликсфенъ.

– Простите, сэръ, – пробормоталъ Коко, взглянувъ впервые въ лицо Филиппу, – но я могу сообщить мою тайну только вамъ одному.

– Хорошо, – сказалъ Поликсфенъ. – Поди и вымойся, а тогда приходи говорить.

– Слушаю, сэръ. Простите, что я такой грязный. Я вѣдь грузилъ уголь для васъ съ другими неграми.

Поликсфенъ спросилъ Филиппа, не знаетъ ли онъ, зачѣмъ явился Коко, и, въ виду полнаго невѣдѣнія Филиппа, высказалъ предположеніе, что, какъ всѣ негры, Коко перебѣжчикъ и пріѣхалъ продавать какія-нибудь тайны.

– Конечно, это глупо съ его стороны, – прибавилъ онъ. – Вѣдь я заплачу ему не по его цѣнѣ, а по своей, и ему не поздоровится.

Филиппъ сообщилъ небрежнымъ тономъ, что «Странникъ» будетъ идти слѣдомъ за «Бѣлой Розой». Онъ сказалъ это съ инстинктивнымъ желаніемъ нарушить счастливое настроеніе Вальтера Поликсфена, но отвѣтъ послѣдняго неожиданно обратился противъ него самого.

– Я такъ и думалъ, – сказалъ съ невозмутимой веселостью и съ легкимъ оттѣнкомъ ироніи Поликсфенъ. – Ужъ если они прослѣдили меня въ Вестъ-Индіи, то могутъ узнать и куда именно я направляюсь. Поэтому вчера, во время нашей маленькой экскурсіи на «Странникъ», я кое-что сдѣлалъ, чтобы замедлить отплытіе яхты. Вотъ почему, милый Мастерсъ, я и сопровождалъ васъ туда лично.

– Что вы сдѣлали? – воскликнулъ Филиппъ, вскакивая со стула.

Поликсфенъ спокойно объяснилъ ему, какъ онъ обмоталъ винтъ цѣпью, чтобы сдѣлать его негоднымъ къ употребленію.

– Это задержитъ ихъ на недѣльку или на двѣ,– сказалъ онъ, – а тѣмъ временемъ, пожалуй, трудно ужъ будетъ нагнать меня. Но почему вы такъ волнуетесь, другъ мой?

– Вы… – воскликнулъ Филиппъ, поблѣднѣвъ:– вы воспользовались… – онъ не могъ отъ негодованія закончить фразы и быстро вышелъ изъ каюты. Это были послѣднія слова, которыя онъ сказалъ въ своей жизни Вальтеру Поликсфену.

Филиппъ выбѣжалъ на палубу, устремилъ взглядъ на ускользающее изъ вида пятно Барбадоса, и съ безумнымъ отчаяніемъ и въ то же время бѣшенствомъ думалъ о застрявшемъ тамъ въ бухтѣ «Странникѣ». Онъ сдержалъ слово, данное Поликсфену, какъ это ни было трудно, а Поликсфенъ измѣнилъ, поступилъ какъ предатель, надѣясь опозорить Филиппа въ глазахъ друзей. Что подумаетъ Тони – и, главное, она? Конечно, они не обвинятъ его въ соучастіи. Но, все-таки, отвѣтственность его отъ этого не уменьшается. Какъ могъ онъ довѣриться Поликсфену, зная всю жизнь этого убійцы и негодяя, чуждаго всякой мысли о совѣсти! Для него весь этотъ эпизодъ былъ забавнымъ пустякомъ, и онъ, вѣроятно, даже не подозрѣвалъ, что ранилъ Филиппа самымъ чувствительнымъ образомъ. Бѣшенство Филиппа было такое, что онъ готовъ былъ, если бы не инстинктивное отвращеніе отъ убійства, взять Поликсфена и бросить его въ воду, – или же самому броситься въ водны.

Море было спокойно, какъ озеро, и слѣдъ отъ «Бѣлой Розы» тянулся по водѣ, какъ молочная рѣка. Потомъ, изъ капризной архитектуры облаковъ вдругъ полился потокомъ тропическій дождь, и надъ сверкающими синими водами показалась радуга такой ослѣпительной яркости, какой нельзя было представить себѣ и во снѣ; а за нею еще болѣе широкимъ сводомъ протянулась вторая, болѣе блѣдная радуга, и Филиппъ смотрѣлъ на небо, очарованный этимъ дивнымъ зрѣлищемъ… Когда буря пронеслась, солнце выступило съ прежнею яркостью. Вдругъ вдали показался сѣрый дымокъ, и снова надежды Филиппа возродились. Онъ сразу подумалъ, что, можетъ быть, «Странникъ» избѣгъ бѣды и продолжаетъ путь. А черезъ два часа предположеніе его оправдалось. Виднѣвшееся издали судно не старалось перегнать «Бѣлую Розу», а замедлило ходъ съ цѣлью оставаться на нѣкоторомъ разстояніи. Конечно, это былъ «Странникъ». Злой умыселъ негодяя Поликсфена не удался… Но неудача, конечно, не уменьшала негодяйства предателя.

Филиппъ вспомнилъ о Коко и подумалъ о томъ, что могло выйти изъ его разговора съ Поликсфеномъ.