355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Аркадий Гайдар » Лесные братья » Текст книги (страница 13)
Лесные братья
  • Текст добавлен: 17 октября 2016, 01:34

Текст книги "Лесные братья"


Автор книги: Аркадий Гайдар



сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)

Теперь ясно было, что они находятся на правильном пути. И оба зашагали еще быстрее.

Так в этот день прошли они верст двадцать, и когда уже вечерело, когда солнце цеплялось уже за острия вершин, гора резко оборвалась, и они круто спустились в низину, покрытую густым лесом.

У подножия огромной, обрывающейся отвесно скалы они наткнулись на остатки костра с не потухшими еще угольями.

Волнуясь, они бросились в кусты, рассчитывая найти кого-либо рядом, и сразу же их глазам представилась странная, поразившая их картина.

На земле лежал человек с полузакрытыми, застывающими глазами. Низко наклонившись над ним, стоял на одном колене какой-то мужичок и вливал ему в рот воду.

При виде подошедших сидевший ахнул, хотел было бежать, но Баратов крепко схватил его за плечи и приказал ему остаться.

– Кто ты такой и кто это лежит?…

В первую минуту мужичок молчал, как бы окаменев, потом, приглядевшись к ним, вздохнул, точно радуясь тому, что это были они, а не кто-либо другие, и, показывая на лежащего человека, ответил:

– Я… я-то вятский. А вот двое каких-то приходили и человека ни за что кончили. Я убег со страха, а потом, когда пришел, гляжу – человек лежит…

Реммер подошел к раненому. Глаза у того были все еще полуоткрыты, и он молчал. Потом, делая над собою огромное усилие, он гневно забормотал что-то, и розоватой пеной окрасились его губы. Реммер уловил несколько отрывистых бессвязных слов:

– На гору надо… надо назад план… они повесили и украли.

– Кого повесили? – спросил, ничего не понимая, Реммер.

Но раненый не смог больше ничего сказать и забормотал что-то совсем непонятное. Он умер скоро, ничего не открыв и не объяснив.

Дядя Иван рассказал следующее.

Совсем недавно он лежал и отдыхал, когда услышал рядом резко спорящие голоса. Тогда он, обрадованный предстоящей встрече с живыми людьми, вскочил, чтобы броситься к ним навстречу, как вдруг шарахнулся и спрятался за кусты, потому что по лесу загрохотал выстрел и тотчас же раздался сильный крик. Через час, когда все стихло, он вышел и нашел умирающего человека. Больше ничего он не знал.

Оба стояли, наморщив лбы, и думали.

– Помнишь сигнал? Это, очевидно, кто-то из них играл зорю утром.

– Но зачем? – пожал плечами Реммер.

– Я и сам не знаю, – ответил Баратов. – Странно, Виктор, все как-то выходит… Про какие планы он говорил? По-моему, надо бы еще раз побывать на горе.

Посоветовались. Решили, что остаться нужно было бы. Но патронов не было, консервы были на исходе, даже спичек осталось мало. Решили тогда отправиться обратно к Золотому камню, в поселок, запастись надолго необходимым и опять вернуться сюда.

Когда Реммер вернулся, он нашел у себя на столе только что принесенную телеграмму. Ее содержание так поразило своей неожиданностью, что он сел на стул и пожал плечами, совершенно ничего не понимая. Телеграфировала Вера и почему-то только уже из Чердыни о том, что она выехала сюда.

Этот безрассудно-взбалмошный поступок поставил его в тупик. Он нарушал все его планы и был совершенно непонятен ему.

Баратов тоже ничего не понимал. А дядя Иван и подавно. Оба стали прикидывать, взвешивать, стараясь найти объяснение, но ничего не могли придумать. Однако, успокоившись, пришли к заключению, что должно было случиться что-нибудь особо важное для того, чтобы Вера вопреки уговору, не списавшись предварительно и так неожиданно, решилась на этот поступок.

Через два часа в сумерках на оживленных грязных узеньких улочках поселка Реммер встретил человека, в котором узнал Запольского. Человек прошел мимо, по-видимому, не заметив Реммера. И Виктору внезапно показалось, что между этой встречей и телеграммой есть какая-то связь.

Чтобы хоть немного разузнать что-либо, он направился к Штольцу, ибо, если Запольский успел уже зайти к нему, то, может быть, меж слов Виктор смог бы уловить что-либо у того.

Вошел в большие заваленные сени. Было тихо. Отворил дверь. В комнате никого не было, но на столе стояла дымящаяся недоеденная тарелка борща. Очевидно, Штольц на минуту куда-то вышел. Реммер хотел повернуть обратно, как вдруг рванулся вперед с широко открытыми и удивленными глазами… На столе лежала полетевшая с камнем в глубину подземного колодца его фляга.

Он не поверил своим глазам, взял ее в руки. Конечно, его узенький ремешок, оборванный острием камня, и широкий треугольник от нехватающего куска кожи, вырванного им нечаянно еще о борт моторной лодки.

Он положил флягу обратно. Вышел в темные, заваленные седлами и мешками сени и услышал на крыльце шаги. Рассчитывая, прежде чем уйти, пропустить в дом идущих, он спрятался в угол, за кошму. Прошел Штольц. Реммер только высунулся – опять шаги: прошел Запольский. И едва только Реммер увидел Запольского, как острое любопытство овладело им. Он чувствовал, что тут можно услышать кое-что для него интересное. Но прислушаться через толстую стену было невозможно.

Тогда Реммер выбрался из-за кошмы, вышел на темный двор и, осторожно оглядываясь, пошел вдоль стены. Однако подслушать через окно было невозможно из-за двойных рам, а также потому, что оттуда шел яркий свет.

Он уже решил было, что его затея – дело невозможное, как, сообразив что-то, пробрался к конюшне, залез на крышу, оттуда на крышу дома, потом к чердачному окну. Осторожно повис на руках и спустился на земляную насыпь чердака. В темноте он разыскал трубу и открыл дверку, и тотчас же до него донеслись голоса нескольких человек.

Штольц и Запольский были уже не одни. Реммер подосадовал на поздно пришедший ему в голову способ услышать, о чем они будут говорить, но все же приложил ухо к дверке, желая узнать о чем, собственно, сейчас идет разговор. И то, что он услыхал, превзошло все ожидания.

Пока Реммер пробирался по двору, Штольц разговаривал о своих делах с Запольским. И действительно, Реммер мог бы почерпнуть много интересного. Штольц нервничал.

– И надо же было, – говорил он раздраженно, – чтобы как раз та часть плана, на которой был обозначен вход, была вырвана. Мы обшарили все и не нашли. Найти все-таки можно, но надо только больше запасов и больше людей.

– Думаешь опять?

– Да, и притом, чем скорее, тем лучше, потому что… ты видишь, это?

– Ну… фляга…

– Я нашел ее там, значит, кто-нибудь теперь рыщет уже и в этом районе.

– Почему теперь? Может быть, это давно, какой-нибудь турист…

– Давно, – резко засмеялся Штольц. – В том-то и дело, что не очень давно. В ней было еще горячее какао, которое я выпил с удовольствием.

– Где ты ее нашел?

– Она была у самого подножия горы, там течет река, и у скалы вода в ней так бурлит, точно в реку вливается из-под земли какой-то поток. Если только владелец этой штуки не утонул в этом дьявольском водовороте, то он и сейчас где-то там.

Он замолчал и пристально посмотрел на Запольского, шепотом добавил, подчеркивая слова:

– А скажи, пожалуйста, что ему там было нужно?

– Где Реммер? – спросил через некоторое время Запольский.

– Не знаю, пропал пока без вести, охотится, должно быть. А что? – Штольц вздрогнул. – Ты думаешь, это опять он?…

– Я ничего не думаю… Думаю только, что его все-таки лучше убрать отсюда подальше, – ответил Штольцу Запольский.

Глаза Запольского засветились злым огоньком, и он добавил полушепотом и странно улыбаясь:

– Его уже скоро арестуют. Знаешь? В руках у повесившегося нашли маленькую вещичку… Удалось установить, что она принадлежит Реммеру.

Штольц недовольно сдвинул брови.

– Смотри, – предостерегающе проговорил он, – зачем ты запутываешь дело? Было уговорено проще… Повесился, и все. А эта новая комбинация – это твоя отсебятина…

Потом усмехнулся и добавил:

– Что это ты так на Реммера?

Плохо скрытая ненависть мелькнула в лице Запольского.

– Мне нужно, чтобы его совсем не было около Веры… Штольц засмеялся.

После того как Запольский принес ему черновик, выкраденный из ящиков Реммера, журналист уже не казался ему таким опасным врагом. Но Штольц вспомнил о найденной фляге, тотчас же снова насторожился и ответил резко:

– Да, пожалуй, было бы лучше, чтобы его убрали…

Как раз в это время в комнаты ввалилось несколько человек во главе с мистером Пфуллем. А на темном дворе Реммер забирался на крышу конюшни.

Наверху подвывал ветер и, врываясь в трубу, иногда заглушал отдельные фразы говоривших. Реммер весь превратился в слух, засунув голову в дверцу трубы, чувствовал, как сажа сыплется ему на голову, и чутко прислушивался к каждому голосу.

Говорил Штольц. Он рассказывал о том, где он провел это время.

– Найти трудно, но вполне возможно… От плана вырван кусок… Основное направление известно. В крайнем же случае можно взорвать то место, откуда выбегает подземная речка. Ее русло должно проходить как раз через пещеру. Надо только торопиться. Нужно обязательно сегодня же в ночь, тем более что этот (он подчеркнул слово) уже здесь, он вернулся с охоты или черт его знает откуда. Как вы думаете, мистер Пфулль?

Порыв ветра загудел, завыл, и Реммер не расслышал нескольких фраз. Потом сразу с полуслова поймал голос мистера Пфулля:

– … А кроме того, зачем же подкупали, если на него положиться нельзя. Вопрос о концессии проходит инстанциями. По-видимому, так и будет. Богатый восток они будут разрабатывать сами, а нам отдадут бедный россыпями север…

Несколько голосов тихо и сдержанно рассмеялись. Дальше заговорили инженеры.

А Реммер все слушал… Реммер начинал понимать, в чем дело: концессионеры старались расширить свой район. Они умышленно подчеркивали, что делаются разведки к юго-востоку, давали фальшивые отчеты о якобы открытых в той стороне россыпях и в то же время отчего-то тянулись потихоньку к северу. Что это за пещера? И для чего нужна она им? Уж, конечно, не для интересной прогулки. Они боятся, что им не разрешат захватить другой козырь, и поэтому умышленно передергивают карты.

«Бедный север! – подумал, усмехаясь, Реммер. – Вот вам чего, голубчики, надо!»

Все это в течение нескольких минут стало ясным Реммеру.

Напоследок опять говорил мистер Пфулль:

– Все готово… Сегодня же ночью отправляйтесь. И чтобы обязательно было все сделано, возвращайтесь с точными планами и окончательными данными…

Сказал это он резко, повелительно, и Реммер удивился: почему это все так прислушиваются к распоряжению мистера Пфулля и откуда у этого пухленького трафаретного туриста и «любителя охоты» такая властность тона?

Застучали табуретки, и все стали выходить…

Баратов ахнул, когда увидел Реммера, вернувшегося ночью с головой, перепачканной сажей, возбужденного и точно хватившего в излишке спиртного. Они долго говорили. Реммер что-то кому-то писал. И в ту же ночь, оставив Баратова дожидаться Веру, захватив с собой дядю Ивана, он по следам только что отправившейся партии пустился в путь. Ему нужно было во что бы то ни стало узнать, где находится эта загадочная пещера для того, чтобы своевременно информировать газету. В ночь на вторые сутки он настиг Штольца. Его люди, расположившись возле костров, варили ужин. Костер Штольца и инженеров был поодаль и почти что у края ущелья, внизу которого шумела горная речка.

– Останься здесь и лежи смирно, а я пойду вперед, – приказал Реммер дяде Ивану.

– Боязно одному-то, – ответил тот, постукивая зубами.

– Чего боязно? Кто тебя тут заметит?!

– Кто их знает, у них в карманах фонарики эдакие есть с электричеством, нажмешь пупочку – он и светит…

Реммер махнул рукой, сбросил сумку, взял в левую руку ружье и тихонько пополз.

Было шумно в лесу от ветра, гулявшего по вершинам. Огни костров, как светляки, мерцали точками и не были в силах рассеять далеко вокруг себя плотную темноту. Реммер осторожно дополз и остановился совсем недалеко от костра. Штольц разговаривал с Янсоном, но почему-то Штольц вдруг встал и отошел на несколько шагов собирать сучья для костра.

Он был почти рядом с Реммером, и тот лежал, распластавшись на земле, сдерживая дыхание, и был готов каждую минуту вскочить на ноги. Штольц остановился. Из-за темноты видеть друг друга они не могли. Потом Штольц

вернулся, шепнул что-то одному из инженеров и исчез. Инженеры заговорили еще громче, и, успокоившись, Реммер стал, вслушиваться. Потом, не поворачиваясь, он пополз задом обратно, отполз немного, хотел встать, как вдруг отчаянно рванулся, потому что две пары рук крепко стиснули ему плечи.

Не раздумывая, он ударил кого-то ногой, вывернувшись, отскочил назад. Но в этот момент кто-то третий толкнул его в спину с такой силой, что Реммер оступился, крикнул и полетел со скалы вниз туда, где далеко в темноте шумела и пенилась невидимая вода.

– Кто-то следил за нами, – задыхаясь, через несколько минут говорил Штольц. – Я заметил в темноте двигающийся циферблат светящихся часов.

Через двое суток оборванный, голодный Реммер вернулся к Золотому камню. Его винтовка утонула в реке, сумка с провизией осталась у дяди Ивана.

Оглушенный падением и отнесенный потоком, Реммер с большим трудом выбрался на берег уже далеко от места схватки. Только к полудню следующего дня добрался он до того места, где оставил дядю Ивана, но напрасно он кричал, напрасно искал – дядя Иван исчез.

Бешеная злоба охватила тогда Реммера. В таком виде, без оружия, без запасов, он чувствовал себя бессильным, ибо нечего было и думать двигаться дальше.

Подходя к дому, он был удивлен тем, что ставни его квартиры наглухо заперты. Вошел в сени, вынул ключ, отворил дверь и очутился в полутемной комнате. Тогда он распахнул окна. В комнате был беспорядок, на полу валялась разорванная бумага, в одном углу стояли полураскрытые чемоданы. «Эге, – подумал он, – значит, Вера приехала». Посмотрел в другой угол – винтовки и патронташа Баратова не было.

«В чем дело, – подумал Реммер, – куда они пропали?»

Он прошел еще несколько раз по комнатам и поднял простой холщовый мешок дяди Ивана. Тогда он понял все. Ясно, что струсивший дядя Иван рассказал об его исчезновении, а затем они все втроем бросились вдогонку за экспедицией.

От этой мысли вся усталость слетела с Реммера. Винтовки у него больше не было, но из ящика письменного стола он вытащил большой маузер и две нераскупоренные пачки патронов. Взял мешок дяди Ивана и с поспешностью, неестественной даже для него, начал набрасывать туда все съестное, что попадалось под руку. В кладовой он нашел пол-окорока, тонкую колбасу и четыре банки консервированного молока. В шкафу лежал сухой хлеб. Все это он быстро увязал, потом сел за стол и стал писать записку на тот случай, если бы, не найдя его, друзья вернулись обратно.

Перо со скрипом быстро бегало по бумаге. Наступили сумерки. Реммер написал, запечатал, хотел встать, но взгляд его упал на зеркало, и в нем он ясно увидел отражение чьего-то лица, внимательно наблюдавшего за ним через окно позади. Сохраняя полное спокойствие, Реммер встал, не оборачиваясь, но лицо из зеркала исчезло. Тогда, опасаясь какого-нибудь подвоха или засады, Реммер зашел в другую комнату, распахнул окно, прямо выходящее в лес, выбросил сумку и маузер с тем, чтобы самому незаметно исчезнуть тем же путем.

Реммер не был трусом, но он чувствовал, что кто-то за ним наблюдает. А сейчас ему нельзя было терять ни минуты, ибо Вера была где-то там, где Штольц, где Запольский, и могущая быть между ними встреча не предвещала бы ничего хорошего.

Но… в дверь вдруг раздался громкий и властный стук. Реммер ничего не понимал. Так стучать соглядатаи Штольца не могли. Стук повторился.

Реммер подошел и откинул крючок двери. Вошли двое.

– В чем дело и кто вы? – спросил он.

Вместо ответа один из пришедших повернул выключатель и положил на стол бумагу. В ней говорилось, что предъявителям сего предписывается арестовать обвиняемого по статье такой-то журналиста Виктора Реммера и направить его под конвоем в Пермь.

Реммер пошатнулся. Этого он уж никак не мог ожидать. Это была, очевидно, какая-нибудь тонкая, хитро проведенная «шутка» Штольца.

– Здесь какое-то недоразумение… Может быть, мы сможем его здесь выяснить?

– Нет, – вежливо, но твердо ответили ему, – недоразумения нет, и нам точно приказано отправить вас в Пермь.

– Но что это за статья? – спросил он, ничего не понимая.

– Убийство, – холодно ответил ему агент.

Крик удивления и негодования сорвался с губ Реммера. Он понял, что объяснять тут нечего. Он знал теперь наверное, что это проделки Штольца. Еще знал, что сейчас он не должен быть арестован, потому что его дело было в самом разгаре, потому что Вере могла грозить опасность, потому что он знал, что никакого убийства нет, и потому что где-то там уже разыскивали и, может быть, нашли уже загадочную пещеру.

«Буду потом отвечать за все. Объясню все потом», – мелькнула мысль в его голове. И рассчитав все до мелочи, он пружиной напряг ноги, выпрямился и отскочил в соседнюю комнату. И почти одновременно послышались два звука: лязг защелкнувшегося американского замка и треск выстрела.

Револьверная пуля прожгла доску двери, разбила циферблат стоявшего на этажерке будильника, но Реммер был уже за окном. Он схватил сумку и маузер и прыгнул в овраг. Не успел еще добежать до первых деревьев, как сзади послышались крики и частая стрельба. Реммер махнул отчаянно головой и врезался в кусты.

Бежал долго-долго. И только, когда почувствовал, что дышать нечем, покачиваясь, пошел шагом, потом сел на большой, заросший мхом камень.

Было тихо. Он провел рукой по лбу – лоб был мокрый. Он посмотрел на ладонь, ладонь была красная. «Кровь, – подумал он, – но это пустяки…».

«Теперь я „уголовный“», – сообразил вдруг Реммер.

Мысль эта показалась настолько дикой, что он рассмеялся странным, горьким смехом. Потом опять сдвинул губы.

«А крепкою хваткой берет Штольц, он опасней, чем я думал. Впрочем… – он еще крепче стиснул губы, – впрочем, посмотрим…».

Нечего сказать! Лес да горы, горы да лес… Попробуй найти сразу Веру или наткнись на Штольца? Стоп, товарищ, река. Реку с бревном – вплавь, ручей – вброд, а ущелье?!

По карнизам с осыпающимися камнями, по звериным тропам и густым зарослям вперед и вперед пробирался Реммер.

Добрался до прежнего места, где еще недавно он ночевал с Баратовым. Долго искал следы партии Штольца, долго прислушивался, не слыхать ли где стука или крика. Но молчал девственный хмурый лес.

Ночью он забрался на вершину дерева и далеко впереди в ущельях увидел отблески костра.

«Штольц или Вера?» – подумал он. И, спустившись, напролом через темноту пошел вперед.

А кругом свистели горные ветры, шумели гнущимися вершинами деревья да смешивались свисты с плесками разбивающейся о камни воды.

Ночь, темь, тени, кочки, клочья, камни и опять ночь. Стоп…

Остановился Реммер и прислушался. Где-то близко, совсем рядом разговаривали двое:

– Черт шею сломит…

– Ничего.

– Он будет доволен…

– Ясно.

– Их двое внизу, как раз где река выходит из горы.

– И баба…

– Баба не в счет!

– В счет, если у нее маузер.

Камни с шорохом вылетают из-под ног, ничего больше не видно, и ничего Реммеру больше не слышно. Костры были совсем рядом. Реммер не хотел рисковать, он взял влево и полез на крутую, но не особенно высокую скалу с тем, чтобы оттуда сверху наблюдать за Штольцем.

Добрался. И лег. Огни и тени здесь были видны близко внизу, но разговоров не было слышно.

«Надо спуститься ниже», – подумал Реммер и, нащупав ногою камень, полез. Но чем ниже спускался он, тем круче становился спуск, и наконец опущенная нога его встретила под собой пустоту, он быстро отдернул ее назад.

«Нельзя, надо вернуться».

Он сел верхом на уступ и решил передохнуть. Сидя, он почувствовал, что рядом на отвесной скале как будто бы кто-то шевелится меж камнями.

Он вынул маузер. Долго сидел, насторожившись, но шум больше не повторялся.

Потом по небу огромными кругами заиграли вдруг отблески северного сияния, и совершенно неожиданно стало совсем светло. Реммер залюбовался бы в другое время причудливою игрою красок, но на этот раз выругался по адресу сияния, потому что снизу его могли увидеть. Стал пробираться назад, но едва наступил ногою на высунувшийся из скалы камень, как тот сорвался и с грохотом, разбиваясь на мелкие куски, полетел вниз прямо в лагерь Штольца. Внизу зашевелились, кто-то посмотрел наверх, потом послышались крики.

«Пропал, – подумал Реммер. – Теперь без уступа выбраться нельзя, вниз же прыгнуть – значит сломать голову или живьем попасть в руки Штольцу…».

Он прислонился к скале, взял в зубы нераспечатанную пачку патронов и с отчаянной решимостью взвел курок с тем, чтобы отстреливаться до конца.

Человека на скале заметили снизу, но в него не стреляли, ибо, по-видимому, решили взять живьем. И Реммеру было видно, что кто-то, очевидно, Штольц, приложив к глазам бинокль, всматривался в его лицо.

«А, была не была!» – подумал Реммер и нажал курок. Горное эхо, прокатившись по ущельям, взбудоражило тишину. Снизу послышались проклятия.

«Все равно пропадать!» – решил Реммер и нажал на курок второй раз. И в ту же минуту о камни рядом шлепнулась выпущенная снизу ответная пуля.

Но не успел Реммер открыть настоящий огонь, как внезапно сверху посыпался мелкий щебень и рядом с ним повисла сброшенная кем-то веревка.

«Наши!» – мелькнула в его голове мысль, и, ухватившись за канат, упираясь ногами во впадины, он быстро полез вверх. Пули шлепались рядом, но потухающее сияние мешало стрелявшим взять верный прицел.

– Федор! – крикнул Реммер, хватаясь за край скалы и подтягиваясь на руках. – Федор, как вы вовремя…

Оборвался на полуслове, потому что по сторонам слышны были голоса кольцом охватывающих преследователей. Посмотрел ничего не понимающим взглядом и увидел: веревка была крепким узлом привязана к стволу разбитого бурей дерева, и около нее никого из людей не было.

Было пусто…

Крики преследователей приближались. Реммер еще раз окинул взглядом местность и быстро бросился вправо, вверх, с тем, чтобы скрыться в гуще разросшихся зарослей.

За ним гнались. Но это его не беспокоило особенно, потому что он имел выигрыш во времени. Он остановился и опять оглянулся, но тотчас же упал плашмя, потому что увидел, как справа ему перерезало путь несколько человек во главе со Штольцем.

Нужно было во что бы то ни стало добраться до кустов, но теперь это можно было сделать, выбрав только путь напрямик, через крутые изломанные уступы скал.

Выбора не было. Он вскочил и, перескакивая с камня на камень, цепляясь за корни колючей травы, полез вверх. Через несколько минут его заметили и открыли бешеную стрельбу. Реммер был весь на виду и представлял собою превосходную мишень. Он чувствовал, что вот-вот одна из пуль срежет его, и потому напрягал все усилия, чтобы как можно скорей выбраться наверх.

Оставалось не больше двух саженей. Но эти две сажени можно было пройти только ползком, медленно: было слишком ровно и круто.

Обстреливаемый со всех сторон, он пополз, изгибаясь как ящерица. Добрался, ухватился за острый, врезавшийся в руки камень. Одним прыжком вскочил на ноги, и в ту же секунду метко пущенная Штольцем пуля рванула ему бедро.

Он покачнулся, едва-едва не полетел обратно, но, сделав усилие, шагнул вперед и бросился в чащу леса.

Сгоряча боли не чувствовал и бежал сначала быстро, но потом силы вдруг разом оставили его; он зашатался и лег на мох у корней корявого, сваленного ветром дерева.

– Эге-ге! – близко послышался крик Штольца. – Даешь сюда, он здесь где-то!..

– Эгей, – послышалось в ответ слева. – Он далеко не уйдет, он ранен.

«Надо забраться поглубже в чащу… – подумал Реммер. – Надо бежать…».

Стиснув зубы, он встал, сделал несколько шагов и тотчас же почувствовал, что ни бежать, ни идти он не может.

Хватаясь за ветви, он с трудом продвинулся еще немного.

«Надо лечь, – опять мелькнула мысль, – надо лечь за камень и крепче держать маузер».

В глазах его сразу вдруг потемнело, и он не видел уже больше, куда идет. Потом он слегка вскрикнул, потому что земля под его ногами куда-то исчезла, и сам он скатился в какую-то темную глубокую яму.

Но куда попал, разобрать он не мог, потому что от потери крови и от нечеловеческой усталости он потерял сознание.

Дядя Иван, не дождавшись Реммера, испугался порядком. С рассветом он вылез из своего убежища и стал обшаривать соседние кусты. Но там никого уже не было. Экспедиция Штольца снялась еще до рассвета, а Реммер так и пропал без вести.

«Как бы чего плохого не случилось, – подумал дядя Иван. – И куда это он делся-то?»

Он постоял в нерешительности, потом завопил во всю глотку: – Го-о-о…

Раскатившееся по горам эхо удесятерило силу его голоса, и дядя Иван перепугался еще больше, потому что его могли услышать ушедшие утром люди.

Так прошатался он без толку до полудня, потом закусил колбасой и пошел обратно сообщить о случившемся Баратову.

Вера была уже там. Она была страшно поражена тем, что Реммер не дождался ее. Она приехала сообщить ему, что случайно от Запольского ей удалось узнать о том, что Виктор скоро будет арестован, ибо в руках у повесившегося чечеточника Кошкина была найдена маленькая звездочка из уральского камня, принадлежавшая Реммеру. И в угрозыске было твердое подозрение, что чечеточник не повесился, а был повешен.

Ошеломленный таким сообщением Баратов не знал в первую минуту, что и отвечать. Несмотря на несомненную ясность доказательства, он ужаснулся от мысли о нелепом и тяжелом обвинении, предъявленном Реммеру.

– Но как к повешенному, на самом деле, могла попасть она? – недоумевая, спросил он.

– Ему всунул ее кто-то и, очевидно, с целью запутать Виктора, – горячо ответила Вера. – Но кому это выгодно? Это может быть выгодно только Штольцу, или…

– Или?…

– Или хотя бы Запольскому. Он бывал у меня несколько раз, он мог украсть ее и потом подделать все.

Возвращение одного дяди Ивана еще больше встревожило их.

– Может быть, они его убили? – побледнела от одной мысли Вера.

– Может, он ушел один дальше, потому что не нашел дяди Ивана?

Дядя Иван сознался, что, может, убили, а может, и не нашел, потому что действительно он вздремнул несколько часиков, а когда проснулся, то экспедиции Штольца уже не было.

– Вероятно, так оно и было, – решил Баратов. – Вероятно, Виктор подумал, что дядя Иван струсил да и утек обратно, а потому, не желая упускать партию Штольца, отправился один.

– Зачем же утек? – обиделся тогда дядя Иван. – Действительно, оно страшно, конечно, только как же это так утек?! Раз сказал: буду дожидать, значит, и ждал. Верно только, что отполз я еще назад немножко, чтобы, значит, подальше, а кроме того, соснул… А как же так можно, чтобы утек?…

Стали совещаться. Вера резко настаивала, чтобы сейчас же всем втроем пуститься вдогонку.

– Где же его там найдешь? Это вам не квартира. Разве легко разыскивать человека… – начал было приводить доводы Баратов.

Но Вера ничего и слышать не хотела. Баратов и сам соображал, что одному Реммеру там может прийтись очень тяжело, но согласился, рассчитывая встретить партию Штольца или Реммера около того места, где выбивалась подземная речка и где они нашли умирающего.

Штольцу не везло. Помимо того, что он дважды упустил из рук следившего за ним Реммера, помимо всего этого, Штольц никак не мог отыскать вход в пещеру. Тщетно его люди целыми днями лазили по горам, обшаривали все закоулки. Гора так была изломана, так перепутана зарослями и пересыпана глыбами, что разыскать было почти невозможно.

– Сволочи вы! – раздраженно говорил он несколько раз одному из своих спутников, тому, которого встретил Реммер за войлочными тюками парохода. – И как это вы не могли вырвать всю бумагу? Самое нужное место, а его на плане нет.

– Черт его знает! Остался у него в руке какой-то клочок, мы думаем: ну и плевать, бумага большая, а тут гляди-ка, что вышло. Главное, когда бы у нас одно дело, а тут еще хреновнику какую-то в руки ему сунуть приказано. И так уж повесили его, сунули, а она выпадает, так Васька, должно, минуты три мертвый кулак в руке держал, чтобы не разжимался…

Наконец решили, что в пещеру придется пробраться, взорвав вход выбивающейся из скалы речки.

В эту– то ночь Штольцу и донесли двое из его людей, что как раз возле места предполагающихся работ они видели двух вооруженных мужчин и одну женщину.

«Еще новое, – подумал Штольц, – этого только не хватало. Кого там еще черт принес?»

Сколько времени находился Реммер в бессознательном состоянии, сказать бы он не смог. Было темно. Он полез в карман и достал электрический фонарик.

Узкая белая полоска сильного света прорезала темноту. Реммер лежал около стены. До другой стены и до потолка света фонаря не хватило, и потому он не мог определить, как велика пещера, в которую он попал. Он сел. Бедро ныло, во всем теле чувствовалась сильная слабость. Реммер потер рукой виски и начал припоминать все по порядку. Он никак не мог себе представить, каким образом он попал так далеко в глубь пещеры, ибо выходного отверстия вблизи не было видно. Он помнил, что за ним гнались, что он провалился в яму.

«Странно, – подумал он, – очевидно, я уже в бессознательном состоянии забрел куда-то?»

Он прислушался. Справа в темноте, но, очевидно, еще где-то далеко был слышен шум бьющейся о камни воды.

«Вот оно что, – подумал Реммер, – видно, что это и есть та самая пещера, которую так тщательно разыскивает Штольц?»

Он попробовал встать на ноги. После некоторых усилий это ему удалось. Он разорвал рубаху, достал из сумки йод и смазал им рану, потом перевязал лоскутами. Однако слабость его была очень сильна, и он почувствовал, что сделать сейчас хоть что-либо невозможно.

«Что делать? – подумал Реммер. – Выбраться отсюда без посторонней помощи я ни за что не смогу. Даже если Штольц не найдет входа в пещеру, что очень возможно, то все равно в конце концов я сдохну с голода… Что теперь делать?»

И блестящая мысль осенила вдруг голову Реммера. Он вспомнил о судьбе своей первой фляги. Вспомнил и ночной разговор двух разведчиков Штольца о том, что двое мужчин и одна женщина находятся как раз на том месте. Конечно, это был Баратов с Верой и с дядей Иваном. Они, очевидно, остановились как раз там, где ночевали и где был найден тяжело раненный Штольцем один из его сообщников.

Реммер зажег снова фонарь, достал бумагу, долго писал что-то и чертил рукою план. Потом открыл флягу, выпил из нее воду, засунул туда написанное и крепко завинтил крышку. Потом пополз туда, где билась и клокотала подземная вода.

Штольц, не разыскав Реммера, захватил с собой всю партию людей и перебросился к тому месту, где река выбивалась из горы.

Скала была крутая, и после тщательного осмотра люди принялись сверлить буравами крепкий камень, приготовляя гнезда для динамитных патронов.

Несколько человек по приказанию Штольца отправились разыскивать замеченных перед этим днем людей, о которых доносили Штольцу его разведчики.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю