Текст книги "Офицерская охота"

Автор книги: Аркадий Карасик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Корень, сколь стоят золотые сережки, которые мы в прошлый раз оторвали вместе с ушами у бабы?

– Какие сережки? – не понял фельдшер. – И у какой бабы?

Внешнее спокойствие покинуло босса. В прищуренных глазах – недовольство и угроза. Рука отодвинула к краю стола счеты. Будто освободила место для наказания виновного.

– Забывчивым стал, падла, желаешь остаться чистым – не получится. В следующий раз заставлю отрезать ухи, запихивать в баб бутылки из-под водки, – помолчал и вдруг перешел на доброжелательный тон. – Вспомни, милый, когда Кариес напяливал на голову телки пакет, я отхватил ей уши с сережками… Такие кругляшки, посередине – топазы или алмазы, хрен их знает… Сколько они «весят» в баксах?

Ведь отлично знает, что в том налете фельдшер не учавствовал, стоял на стреме. Напомнищь – снова с»уженные глаза, грозная гримаса…

– Думаю, не меньше ста тысяч баксов…

– Хватил, дружан! Нет, мы лучше оценим поскромней – четвертак…

Очередная косточка передвинулась на левый фланг.

– А колечко, что мы содрали с ресторанщика во сколько оценишь?

Опять удивляться, отнекиваться, вызывая приступы хозяйского гнева, размахивание пистолетом? Не стоит, слишком опасно, заряженный пистолет легко стреляет. Корень оценивает «колечко» в девяносто тысяч. Босс издевательски смеется, покровительственно строит из пальцев «козу».

Наконец, Лягаш устал. Потряс над столом счетами и отложил их в сторону. Аккуратно собрал бумаги, подровнял края и спрятал в рядом лежащую сумку.

– Хватит, кореши, работать, пора повеселиться… Ну, Дупло, покажи свои окорока! Вдруг протухли под юбкой… Помню, однажды довелось мне удалять больной зуб у одной стервы. Сама уже немолодая, а груди – будто надутые волейбольные мячи. Юбчонка едва то самое место прикрывает. Не выдержал я – заглянул. А там, Боже мой, все сморщенно, вяло, как половая тряпка, о которую мужики вытирали ноги… Вот и хочу поглядеть на твои, телка, окорока. Сравнить и оценить. Считай – конкурс, три мужика – жюри… Чего ждешь – скидывай шмотки!

– Я разве против?

Дуплишка, нервно посмеиваясь и обстреливая мужчин вопросительными взглядами, сбросила кофтенку, юбку и осталась в чем мать родила. Подбоченясь, повиливая выпуклыми бедрами, прошлась по комнате.

Фельдшер равнодушно следил за девкой. Будто смотрел на выставленную в картинной галлерее обнаженную натурщицу. Телохранитель часто дышал, глаза замаслились, пальцы то сжимались в кулаки, то снова расслаблялись.

Лягаш подскочил к телке, припечатал ей ладонью по заду, озабоченно помял вялые груди. Так ощупывают коровье вымя перед дойкой.

– Задок у тебя – что надо, – с видом знатока пробурчал он озабоченно, – а вот сиськи – того. Слыхал, есть лифчики с вырезами – поднимают груди, оставляя соски голыми. Следующий раз надень… А сейчас – ложись!

– Куда? – равнодушно спросила девка. – Лежанки тут нету…

– Может тебе кровать подсунуть, лярва безмозглая! – неожиданно гневно пискнул босс. – На пол ложись! Брезгуешь – коврик подстели. На вокзале, небось, на заплеванном полу давала, а тут простынку требуешь.

Дупло послушно сорвала со стены ковер с изображением двух белых лебедей, аккуратно постелила. Легла на спину, согнув ноги в коленях. Окинула безразличным взглядом Корня, опасливым – излишне горячего телохранителя. Как бы тот не повредил ей самое важное для проститутки, «рабочее» место.

– Корень, повесели хозяина, а? Покажи свою прыть.

Лягаш попросил-приказал, а сам уперся в шестерку подозрительным взглядом. Терпеть не мог чистеньких да пригоженьких, иметь дело с измазанными дерьмом – не в пример безопасней… Спрашивается, по какой-такой причине Корень брезгливо передергивает плечиками? Не нравится «угощение», которым одаривает его хозяин, или в уголовке платят гуще?

Впрочем, Корень испытан и на изгиб и на излом, подозревать его в предательстве глупо.

– Чужую жвачку не потребляю, – извинительно признался фельдшер, глядя прямо в глаза Лягашу. – Пусть уж Кариес порезвится…

Ожидаемого гневного взрыва не последовало – босс ограничился ехидной ухмылкой.

– Наверно, моей болезнью страдаешь? Сочувствую, дружан… Ну, что ж, Кариес – вперед…

Телохранитель дрожащими руками принялся снимать штаны. Девка не рискнула протестовать – обреченно завздыхала.

В это мгновение заквакал телефон сотовой связи.

– Погоди! – приказал хозяин, хватая трубку. – Поговорю – тогда начнешь…

Кариес застыл со спущенными штанами. Дуплишка поднялась на локте и с любопытством уставилась на Лягаша. Корень без разрешения присел на край лавки, стоящей около деревенской печи.

– Слушаю… Да, да, это я… Понятно… Спасибо… Баксы – за мной… Говоришь, через три часа?… Немедленно смываюсь… Спрашиваешь, куда? Дураков нема, не скажу, мой номер тебе известен, звони… Ах, значит, все же желаешь знать адрес моей следующей «норы», – молчание, Лягаш вслушивался в доводы абонента. – Понятно. Пиши – Бронницы. Приеду – позвоню. Жди.

Раздраженно отшвырнул трубку. Задумался. Через несколько минут на остром личике промелькнула хитрющая гримаса, между раздвинутыми губами показались неровные, порченные зубы.

– Представление отменяется. Кариес, натяни штаны, оттуда дерьмом воняет. Дупло, хватит морозить себе ляжки – пригодятся. Корень, спрячь лекарские причиндалы – сейчас не до лечения… Срочно смываемся!

Через полчаса неприметный «жигуль» каких на подмосковных дорогах тысячи, мчался на Бронницы. За рулем – Кариес, рядом с ним – Корень, на заднем сидении поглаживает проститутку Лягаш. Равнодушно гладит, словно выполняет некую обязательную работу. И прислушиваетя к реакиям своего испорченного организма. Вдруг вспыхнет горящим угольком мужское желание, всколыхнется сексуальное волнение.

Ничего подобного, ничего не загорелось и не всколыхнулось.

– Кто звонил? – безразлично поинтересовался фельдшер. Только для того, чтобы нарушить тревожное молчание в салоне. – Мент?

– А тебе зачем знать? – подозрительно спросил Лягаш, перестав лапать соседку по сидению. – Знаешь, Корень, воровской закон: меньше будешь знать, дольше проживешь?… Ладно, не обижайся. У меня информаторов хватает: и сыскари, и обычные менты. Без них давно бы нас повязали и отправили на зону…

– Не боишься, что продадут?

– Боюсь, – понизив голос, признался хозяин. – Потому и секретничаю. У меня с ментами связь отработанная: они мне – информацию, я им – денежки. Немалые денежки, до слез жалко, – разоткровенничался босс. Даже всхлипнул от жадности.

Машина глотала километры. Кариес старался избирать малопосещаемые дороги, избегал оживленные, с множеством машин, с постами ГАИ, с автобусными остановками. Как сказал Лягаш: береженного и Бог бережет. Золотое правило.

Впереди – развилка. Указатель: направо – на Бронницы, налево – на Гжель. Водитель, не спрашивая, повернул направо.

– Ты куда правишь, сука? – взорвался хозяин.

– Сам же говорил: Бронницы…

– Разворачивайся, дерьмо вонючее. В Гжели побудем, побалдеем ночку…

Фельдшер, неизвестно по какой причине, скрыл от Лягаша огорченный вздох. Будто в Бронницах ожидала его родня или друзья-приятели за накрытым столом. А чего, спрашивается, горевать примитиивной шестерке? Его дело – иголку воткнуть в вену, определенную, безопасную дозу впрыснуть в ослабленный организм хозяина. Обязанности просты, как посещение утром туалета. А он – вздыхает…

Через два с половиной часа после того, как из деревни отчалила бандитская машины, туда примчалась оперативная группа. Омоновцы, с автоматами, в масках, блокировали два дома: один – в центре, другой – на окраине.

– Улетели птички! – злобно выругался руководитель операции по задержанию преступников. – Кто-то предупредил, не иначе… Кто?

– Пока не узнаем – так и станем бесплодно гонять по области, – поддержал его один из омоновцев. – Создали управления по внутренней безопасности, а толку – чуть. В своем хозяйстве разобраться не можем, что говорить о задержаниях…

Отставной генерал Аббакумов тоже разочарованно разводил руками.

– Понимаешь, Ваня, чистая фантастика. Выскальзывает дерьмовый бандит, будто его намылили. Только засечем – исчез. Последняя информация нашего парня – в Бронницах. Хотел было нацелить тебя, вдруг – отмена. Перебазировался в Гжель.

– Сейчас двину туда, – поднялся Сомов.

– Погоди, не торопись, подождем следующего сообщения. Думается, Гжель – тоже пересадка: побалдеет бандюга там часа два и снова – в путь-дорогу… Не терпится?

– Признаюсь – да. Очень уж хочется «опробовать» новых боевиков, которых презентовал Чурадзе. Да и у тебя они значатся…

– Пахомова и Поспелова? – посмотрел в «святцы» разведчик. – Признаться, хотел приспособить их в разведку, да ты перехватил… Хорошие парни?

– Погляжу, какие они в деле, – поосторожничал Иван Иванович. – По убийцам Степана есть новости?

Аббакумов чисто русским жестом полез пятерней в затылок.

– Одни предположения. Вроде, к убийству причастен тот же Лягаш… Но фактического материала маловато, а без него вряд ли примем решение о ликвидации. Боимся ручки замарать бандитской кровушкой…

– Уберем и без твоих фактов, – ожесточился Сомов. – Только выведи моих боевиков.

– Не сомневайся, выведу…

Глава 4

– Нажмешь эту клавишу – ворота откроются, эту – закроешь. Техника проста и надежна. Машин на автостоянке – всего сорок, пара дежурств и запомнишь каждую в «лицо». От скуки придан тебе телек. Захочешь поболтать с жинкой – телефон под рукой. Замерзнешь – включай обогрев, станет жарко – открывай окно. Полный комфорт, как у Президента на даче.

Пахомов пренебрежительно прошелся взглядом по древнему черно-белому телевизору, с интересом оглядел телефонный аппарат.

– А от бандитов чем отбиваться? Палкой?

– Зачем палкой? – засмеялся полковник. – Имеется охотничье ружьецо и патроны, снаряженные сольцой. Влепишь заряд в задницу – мигом поумнеют… А вот эти два – особые, с жаканами, на медведя. На тот самый крайний случай, о котором мы уже говорили…

Начальник автостоянки, отставной полковник-мотострелок, явно доволен новым подчиненным, таким же офицером в запасе. Все сторожа – отставники, немного фантазии и можно себе представить, что попрежнему – в строю, в привычной армейской обстановке.

Пахомову не до радостей и переживаний начальника – полученное от жены письмо, кажется, уже прожгло ткань внутреннего кармана и добралась до сердца. Не зря же «моторчик» зачастил, до боли бьет бедные ребра. Стар сделался армейский служака, слезлив. Подумаешь, жена, стоит ли так горевать – мужик в самом соку, захочет – другую прибомбит, краше первой. И все равно крутится в душе «сверло», добирается до самого донышка.

Письмо – сильно сказано: листок бумаги, вырванной из записной книжки, на котором – одна строчка.

«Прости, Коля, устала от твоих невзгод, от безденежья. Не пиши и не приезжай. Светлана.»

Спрашивается в школьной задачке – он-то при чем? Ведь не выплачивает сам себе денежное содержание, не увеличивает его? Этим занимаются где-то в верхах командование и политики, чиновники и депутаты. Пусть бы Света обратилась к ним, предупредила о предстоящем развале семьи. Так нет же, подставляет мужа…

Забыться? Но это можно сделать только в бешенной тяжкой работе, когда глаза заливает пот, а мускулы просят о пощаде. Разве забудешься. разглядывая высунутые водителями из салонов автомашин пропуска и нажимая чертовы клавиши?

Куда – то пропал Иван Иванович, не дает знать о себе, не вызывает для боевой «работы». Может быть, отказались в Главном Штабе бороться с преступностью особым образом – ликвидацией авторитетов и воров в законе, посчитали более спокойным и надежным прокуратуру и суды?

Оказалось, не забыли и не нырнули в тоскливое пенсионное болото.

Часов в десять вечера третьего по счету дежурства раздался долгожданный телефонный звонок.

– Дежурный по автостоянке. Слушаю вас, – привычно буркнул в трубку капитан.

Или начальник звонит, проверяет бдительность сторожа, или кто-нибудь из водителей предупреждает о позднем прибытии. Скорей всего, все же – полковник. Про существование Удава Николай забыл. Возможно, посчитали ненужным применение двух командиров рот, сочли их слабаками либо примитивными болтунами – мелькнула только обидная мыслишка.

В трубке – напряженное молчание.

– Алло! Говорите, вас слушает дежурный! – начиная закипать, прокричал Пахомов. – Не положишь трубку, паршивец, найду и так отхожу по тощей заднице – не порадуешься! – заорал он в полный голос, думая – подшучивают бездельники, которым прискучило пить водку и лапать податливых девок.

Трубка ожила.

– Завтра в восемь утра на известном вам месте. Без опоздания.

Короткие гудки.

Ни здравствуй, ни досвиданья, ни имени-отчества. Капитан почувствовал нечто вроде обиды. Будто наступили на ногу и не извинились. А тут, между прочим, не нога – человеческая душа, которая после отставки превратилась в больнючий «фурункул», растревоженный коротким письмом Светланы.

И все же в жизни произошло что-то новое, обещающее некие изменания. Оно обязательно притупит боль от короткого письмеца и от безысходности.

Пахомов достал из кармана записную книжку и принялся изучать расписание автобусов к «известному месту». Странные все же вкусы у отставного генерала: то знакомится с новыми боевиками на рыбалке, то приглашает их посетить пансионат «Отдых». Нет того, чтобы повидаться в Москве, на конспиративной квартире, пусть даже она располагается на окраине – заставляет ни свет, ни заря мчаться в область.

Николай представил себе реакцию на вызов Поспелова и невольно улыбнулся. То-то взъерошится генеральский сынок, любящий поспать, особенно, по утрам, то-то выплеснет сгустки недовольство. Правда, не вслух – про себя. А может быть и вслух – не посчитает нужным опасаться друга-офицера.

Возле ворот продолжительный автомобильный гудок. Пахомов встрепенулся и высунул голову из открытой форточки. Кого несет нелегкая? Вроде все машины на месте, последней прибыл «опель» президента какой-то торговой фирмы.

– Батя, на ночевку пустишь?

Инструктируя нового сторожа начальник автостоянки пояснил: есть возможность денежной добавки к скудной зарплате: пусти на территорию «левые» машины, за каждую – «полтинник». Легко и просто. Утром заявится «заказчик» забирать свое транспортное средство – расчет.

– Ночевка дорого стоит, – точно следуя полученной инструкции, предупредил Пахомов.

– Стольника хватит?

Это уже с избытком! Но не отказываться же от приработка, дураки остались в старом мире, в настоящем, рыночном, им делать нечего.

– Годится. Загоняй свою «тачку».

Нажал на соответствующую клавишу, полотно ворот от»ехало в сторону. Мерседес осторожно, будто обнюхивая дорогу, вкатился на территорию. Остановился в воротном проеме.

– Чего стал? – рассерженно закричал капитан-сторож. – Мешаешь закрыться…

Из машины выпрыгнули трое человек, бросились к стоящим вдоль забора легковушкам. Умело вскрывали дверцы, забирались в салоны. Крайняя слева уже завелась, зафыркала разогреваемым двигателем.

Что же делать? Пахомов рывком сорвал с рычагов телефонную трубку… Молчание. Где-то перехватили провод… Остается одно – стрелять!

Сорвал со стены ружье, дрожащими руками переломил, загнал в стволы по патрону. Особому, предназначенному таежному мишке. Успокаиваясь, глубоко вздохнул.

– Буду стрелять, – честно предупредил он. Как в стародавние времена богатыри предупреждали: иду на вы. – Лучше отваливайте…

– Мы – тоже, – хохотнули от разогреваемых машин.

Дважды громыхнул пистолет – в стекле сторожки образовались две аккуратных дырочки. В свете прожектора мелькнула мальчишеская фигура с острым лицом.

Неплохо стреляют, иронически подумал Пахомов, взяли бы на два лаптя вправо – попали бы в голову. Он ещё раз глубоко вздохнул, приложился к прикладу ружья, не торопясь прицелился… Бах!… Есть, один завертелся на месте, будто запущенный детский волчок… Бах!… Второй схватился за плечо.

Вдали послышалась сирена. Родная милиция спешит на помощь осажденному сторожу!… Бандиты бросили двух подстреленных в салон «мерседеса», машина сдала назад, развернулась и помчалась по улице. Жаль, не успел капитан перезарядить ружье – послать вдогонку ещё пару картечин!

Из приоткрытого окошка иномарки – угрожающий ломкий басок.

– Ну, погоди, падла, рассчитаюсь!

– До встречи, бандюга!

Подскочившей патрульке оставалось только вынюхивать следы да любоваться следами крови на бетонной площадке автостоянки. Налетчики, небось, уже выскочили проходными дворами на оживленную магистраль, влились в поток легковушек и теперь солидно, не торопясь, соблюдая все правила дорожного движения, добираются к одному им известному дому.

Угрюмый сержант, здоровяк, на плече которого автомат – детская игрушка, заглянул в сторожку.

– Разрешение на оружие имеешь?

– Ты бы лучше спросил его у налетчиков…

Совет не пришелся сержанту по нутру – он оскаблился, поднял руку-лопату. Сейчас приложится и – адью, отставной капитан. Удержался, возвратил кулак в исхоное положение.

– Значит, разрешения не имеешь?

– Спроси у начальника стоянки, – более миролюбиво ответил Пахомов, даже улыбку размазал по лицу. – Что мне велено-доверено, то и делаю. Ружье – не моя собственность, вписано в книгу сдачи-приемы дежурств. Можешь полюбоваться.

Сержант несколько минут ворочал в голове тяжеленные мысли. Арестовать-не арестовать, пришибить-не пришибить? Наконец, решился.

– Гони документы, стрелок.

Пришлось достать паспорт, сохранившееся с времен армейской службы офицерское удостоверение. Благо, в военкомате не догадались отобрать. Авось, звание «капитан» подействует на излишне строгого патрульного.

Подействовало. Суровый правоохранитель перешел на «вы».

– Запишу ваши данные, доложу начальству. Завтра в десять быть в отделении…

Вот это фокус! В восемь он должен быть в пятидесяти километрах от Москвы, и это намного важней идиотской беседы с начальником отделения. Пусть с ним пообщается полковник-начальник. Ему это по штату положено – общаться с представителями властей в разных измерениях и ипостасях, за это деньги получает, наверняка – немалые.

Николай приблизительно так и высказался. Естественно смягчил некоторые излишне матерные выражения. Сержант подумал, подумал, сдвинул фуражку на лоб, почесал в затылке.

– Не появишься – пеняй на себя, – невнятно бормотнул он. – Начальник у нас строгий, с ним не забалуешь…

Разбуженный ночным звонком полковник рявкнул нечто среднее между «пошел ты…» и «утром не можешь позвонить, паскуда». Когда сторож представился и об»ясил ситуацию, немного помягчел.

– Не бери в голову, капитан, три к носу. Правильно сделал, молодец. А с милицейским начальством сам разберусь, не впервой. Считай – заслужил награду – пузырь со злодейкой за мной…

Пришлось попросить сменщика прибыть на дежурство не в восемь, как обычно – в шесть. Благо, Пахомов знал домашний телефон старичка. Тот, как водится, поершился, помемекал, но, в конце концов, сдался. В обмен на твердое обещание отбыть за него целую смену.

Ровно без пятнадцати восемь утра капитан сошел на остановке: пансионат «Отдых». А дальше куда? В лес? Но в чаще сотни дорожек-тропинок, на какой из них ожидать отставного генерала?

Оказалось, Иван Иванович все предусмотрел, все продумал.

На низком пне напротив остановки сидел немолодой мужчина и строгал перочинным ножиком толстую ветку. Строганет – полюбуется, подправит, снова врежется острым лезвием. Тронутые сединой черные волосы, узкий разрез глаз. Наверняка, в роду мужика имеются какие-нибудь татаро-монголо-китайцы.

Увидев Пахомова, поднялся.

– Николай Артемович?

– Он самый.

Крепкое рукопожатие, обмен приветственными улыбками.

– Двинули. Нас ожидают. Меня можешь величать Павлом. Фамилия – Секретарев, звание – подполковник… Был женат.

Секретарев нахмурился, резко взмахнул рукой, отбрасывая выстроганную ветку. Будто отмахнулся от тяжких воспоминаний.

Шли молча, обходя ямы, расползшиеся лужи. Пахомов по натуре нелюбопытен, Секретарев – похоже, такой же молчун, двух слов не выдавить. И без того разговорился, целую анкету заполнил. Без упоминания партийности и родственников за рубежом.

Минут пятнадцать длилась «прогулка» вглубь леса. Сказался длительный перерыв в фмзической нагрузке – Пахомов устал, спотыкался о корни деревьев. Кроме дефекта в спортивной подготовке дала о себе знать полубессонная ночь, начатая «разборкой» с налетчиками, продолженная маловразумительной беседой с сержантом. В заключение, под утро заявился за своей машиной сынок институтского профессора. Видишь ли, договорился отвезти на дачу многообещающую телку.

Какой уж тут сон!

Вот и спотыкается капитан-сторож о корни и выбоины, вот и цепляется курткой за колючие ветки…

Наконец, пришли.

Под громадным дубом сидели, тихо беседуя, Сомов и Поспелов. В стороне ворошил траву в поисках весенних грибов молодой парнишка.

– Все на месте. Приступим.

Генерал поднялся. Поспелов торопливо последовал его примеру.

– Капитан, вы назначаетесь командиром пятерки. Представляю. Старший лейтенант Поспелов, подполковник Секретарев, лейтенант Бузин… Знакомьтесь.

Как принято выражаться в пивных, мужики обнюхались, подали друг другу руки, соответственно поулыбались.

– А где же пятый? Еще не приехал? – Николай вопросительно повертел головой, отыскивая ещё одного боевика.

– Наташка! – закричал Иван Иванович. – Хватит искать строчки-сморчки. Иди сюда, представлю начальству!

Вот это фокус! Вместо боевой работы придется утирать нос сопливой девчонке. Пусть даже в звании старшего лейтенанта госбезопасности. Настроение у Пахомова сразу пошло на убыль – не такой представлялась ему опасная должность. Пристроил генерал непутевую внучку, сбагрил её с рук… Ничего себе, выбрал занятие для девчонки – отстреливать бандюг, ежеминутно рискуя самой попасть на мушку!

Но не вступать же в конфликт с членом Главного Штаба организации, с первых шагов нарисоваться неуживчивым хамом? Вот проведет парочку операций, тогда осторожно попросит укомплектовать «подразделение» настоящим снайпером. Вместо сопливой генеральской внучки.

Из кустов выпорхнула тоненькая девушка. В джинсах, полусапожках, в мужской клетчатой рубашке она казалась отчаянным сорванцом. Подбежала к группе, одарила Пахомова извнительной полуулыбкой и влезла между Поспеловаым и Секретаревым.

– Знакомьтесь, притирайтесь. Я по стариковски погреюсь на солнышке. Да, чуть не забыл, – Сомов вытащил из кармана «макаров». – Небось, захочете погладеть, как подчиненные владеют этой игрушкой. Возьмите.

– Пусть вначале ребята, – Николай сторожко покосился на девчонку, не обиделась ли за причисление к «ребятам», – проверят своего командира… Павел, ножик не дашь?

На осине, метрах в пятидесяти от дуба, снял часть коры. Появилась своеобразная мишень. Размером в десертную тарелку. Пахомов полюбовался на свою топорную работу – знай заранее, прихватил бы более стоящую цель – возвратил владельцу сложенный нож.

– Смотрите…

Коронный номер, который не раз и не два выполнял капитан «на бис» после завершения стрелковых соревнований. Кувырок через голову, бросок в сторону, за это время три выстрела по мишени. Пули легли рядышком в центр «тарелки».

Боевики подавленно молчали, одна только Сомова завистливо ойкнула.

– Повторять не советую – опозоритесь. Попробуйте – навскидку из положения стоя.

Бах, бах, бах – загремели выстрелы.

Подполковник отстрелял заданное упражнение довольно прилично: две пули – в цель, одна – за молочком. Лейтенант похуже, но все-таки сносно: одним выстрелом поразил мишень, вторая пуля задела край осины, третья пропала в кустах. Поспелов поторопился – сплошное молоко. Его примеру последовала Наташа.

– Мда, прямо скажем, снайперы хлипкие. Бандитские авторитеты могут спать спокойно…

– Спуск слишком мягкий, – обидчиво возвразил Поспелов. – Считай – пробные выстрелы.

Пахомов вогнал в рукоятку пистолета новую обойму. Молча протянул Федору оружие.

На этот раз старший лейтенант действовал более осмотрительно – долго целился и поразил одним выстрелом мишень. Облегченно вздохнул, гордо огляделся – все ли видели ео умение или не все? Особый взгляд – на генерала. Любит, неженка, чтобы его нахваливали, ставили другим в пример…

– И мне дайте, – набычившись, потребовала девушка. – Еще раз попробую.

Старалась изо всех сил, даже вспотела от усердия, но результаты – те же, осина оказалась непотревоженной.

– Будем учиться, – заявил капитан, возвращая пистолет Ивану Ивановичу. – Систему тренировок без оружия покажу завтра. Через неделю – вторичная проба. На этом же месте…

Сомов поднялся с замшелого пня, сложил подстеленную газету. Подошел к группе. Неторопливо снарядил опустошенную обойму. Тихо скомандовал.

– Собрать и сдать гильзы. Потом – поговорим.

Придирчиво пересчитал «отходы» от стрельбы. Скупо улыбнулся.

– Тренировок и проб не будет. Учиться станете в процессе проведения акций. Предположительно, первый выезд на задание – послезавтра. Схема оповещения следующая…

На листе бумаги расчерчены квадратики и стрелки, вместо имен и фамилий – номера. Первый – Пахомов, второй – Секретарев, третий – Поспелов. Четвертого не указано – Наталья стоит вне схемы, с неё начинается и ею же заказчивается процесс сбора группы.

Точной даты проведения акции Сомов назвать не мог, ибо Аббакумов тянул волынку. Его разведчики помалкивали. Трижды озадаченная пятерка боевиков – не пахомовская, другая – поднималась по тревоге и мчалась в Бронницы, Гжель, Зеленоград. Опережала милицию и ОМОН, блокировала… пустые квартиры, в которых их ожидали бумажки с издевательскими пожеланиями Лягаша.

Пахомова Главный Штаб держал в резерве. Не потому, что новые боевики обладали невесть какими выдающимися бойцовскими данными – решено проверить пахомовцев в трудном деле. К тому же, уголовный розыск вкупе с ОМОНОМ проявляли необычный интерес к группе Лягаша. Прямо-таки наступали тому на пятки. Вернее, не бандитам, а преследующим их боевикам.

Встречаться с сыскарями во время охоты не входило в задание, мало того, учитывая снайперское снаряжение группы Удава, – опасно. Зачастую приходилось в буквальном смысле этого слова уносить ноги. Омоновцы не торопились преследовать боевиков, будто знали: «работают помощники».

Предположим, чертов Лягаш имеет в милиции своих информаторов, размышлял Аббакумов, но ведь в Удаве таких не существует и не может существовать. Тогда почему бандитская верхушка постоянно уходит и-под удара пятерок? Уж не потому ли, что разведчики Главного Штаба пользуются об»едками, которые услужливо подкидывают им сексоты уголовного розыска?

Главный разведчик Удава терялся в догадках, мотался по своим конспиративным квартирам, где встречался с посыльными «ребятишек». Понимал, внедренные в преступные структуры парни ходят в буквальном смысле слова по остриям бандитских ножей, ежедневно и ежечасно рисуют жизнью.

Разве можно разносить их или даже упрекать?

Отставной генерал виновато отводил взгляд от гневного, раздраженного взгляда Сомова. Сколько можно тянуть, давно пора прищемить хвост дерьмовому Лягашу? Боевики готовы, оружие «ржавеет», а разведчики Удава спокойно попивают импортный чаек и балдеют перед телеками…

– Слышал, в Ярославле уже проведены десятки операций, – с деланно равнодушным видом сообщал он Аббакумову. – Ликвидировано нескольких продажных офицеров, которые торговали оружием. В Красноярске подстрелили видного воровского авторитета. А мы невесть чего ожидаем.

Главный разведчик нахмурился. Скрытый упрек продрал его самолюбие не хуже драчевого напильника. Успехи периферийных филиалов Удава с одной стороны, не могут не радовать, с другой – оскорбляют. Итоги своеобразного соренования пока не в пользу того же Аббакумова и Сомова. Конечно, соревноваться в убийствах – именно этим занимаются офицеры – скверно, прямо сказать – противно, но ведь речь идет не просто об убийствах – о борьбе с преступностью, охватившую страну.

– Чертов бандюга уходит не только от нас, но и от уголовки. По полученным мною данным ему ворожит видный милицейский деятель. Только соберутся сыщики прихлопнуть очередную бандитскую захоронку – звонок: берегись, дружан, едут! Ну и поднимается четверка борзых и бросается на машине в другую сторону… Что тогда говорить о нас с тобой?

– Твои проблемы, Сема. Внедряй в лягашское окружение своих ребяток…

– Сделано, Ваня, пасут и днем и ночью. Только ведь и моих ребяток тоже пасут. И – неплохо, между прочим, глаз не сводят, ушей не затыкают.

– Что же по твоему нужно делать?

– С Лягашем придется потерпеть. – заявил сквозь зубы разведчик. – Пусть твои ребятки поострят зубки на его собрате по бизнесу. Тем более, что есть некоторые данные – именно шестерки Горюна стреляли в Степу. – задумчиво лобавил Аббакумов. – Информация не проверенная, туманная, но все же имеется… Не подтвердится – тоже не беда, Горюна давно пора порешить – столько пролил кровушки, столько на нем сиротских слез, что утопить – единственная мера наказания. Глава 5

В преступном мире кликухи приклеиваются не просто так, любая «отмечает» ту или иную черту характера, внешнюю примету, пристрастие. Лягаш, к примеру, – за привычку вздергивать голову и пристукивать ногой – будто лягается. Его ближайший друг и конкурент на бандитском поприще Горюн так назван за скорбное выражение лица.

Пытает заложника, который не с»умел организовать через родичей и друзей требуемого выкупа, – скорбит. Подстрелит во время разборки вредного конкурента – едва не плачет. Одно слово – Горюн.

С Лягашом столкновений пока ещё не было. Четко очерченных границ «зон влияния» они не пересекали, шестерок друг у друга не переманивали. Оставалась своеобразная ревность к успехам, сравнение барышей, добытых действующими бок о бок, бандами. А это не причина для разборок, скорее – застарелая хроническая болезнь без рецидивов. До поры до времени без рецидивов.

Если Лягаш прятался от сыскарей, ежедневно менял свои «норы», то Горюн жил барином. Трехкомнатная квартира в центре Москвы, гараж – под боком, жена, двое детей. «Крыша» – занятие торговым бизнесом, продажей шмоток на рынках, алкогогольных напитков и курева – в многочисленных палатках и киосках.

На втором, затемненном, плане – грабежи и убийства, угон автомашин и рэкет. И, конечно же, захват заложников. Лягаш специализируется на бизнесменах и банкирах, Горюн предпочитает политиков и крупных предпринимателей. Лягаш «наезжает» на банки, Горнюн – на склады и магазины.

Вот и сегодня вечером в одном из принадлежащих ему магазинчиков, в подсобном помещении Горюн инструктировал «пехотинцев». Трое ребят, молодых, сильных, улыбчивых, стояли напротив и внимательно слушали очередное задание.

– Склад охраняется, но сторож – дед, дунешь на него – повалится. Мочить не нужно – сунете под нос ватку с эфиром. Дерьмо не берите – японскую аппаратуру, золотишко, камушки… Повторяю, никого не мочить. И без того кровушки пролили – как бы не утонуть…