Текст книги "Авантюрист. Русская Америка. Часть вторая (СИ)"

Автор книги: Аристарх Риддер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Интерлюдия 10.

Второе января тысяча восемьсот девятого года. Санкт-Петербург, Российская Империя.

"Наконец-то мы едем домой" – подумала Кончита, когда санный поезд тронулся. Её ждало двухмесячное путешествие по заснеженной России в город с непроизносимым для юной испанки названием Архангельск. Позади остались месяцы в вечно дождливом Петербурге.

Сейчас молодая женщина чувствовала облегчение. Светская жизнь оказалась совсем не такая, как она представляла себе, проводя долгие, однообразные дни до прибытия теперь уже её мужа в миссию Долорес.

Череда балов, приёмов, просто светских вечеров, на которых она должна была присутствовать как графиня и жена камергера русского императорского двора изрядно её вымотала. Это было тем более утомительно, потому что в доме мужа на Малой Итальянской улице её ждало маленькое сокровище, их сын Петенька.

Будь её воля, она бы вообще нос на улицу не казала, предпочитая проводить всё время с сыном, но, увы, дворцовый этикет штука безжалостная, раз даровал тебе Бог такого мужа, изволь соответствовать.

Но сейчас всё это кончилась и женщина с удовольствием баюкала сына на руках. Для полного счастья ей сейчас не хватало мужа, на Николае сейчас большая ответственность, почти восемьсот человек движутся в этом санном поезде, все они скоро направятся в Сан-Франциско

Подумав об этом, Кончита улыбнулась, где-то там за горизонтом, за заснеженной Россией и бескрайними водами трёх океанов лежит Калифорния.

Залитая солнцем страна вечного лета. Благословенная земля, которая дарит людям, её обрабатывающим три урожая в год и вознаграждающая за честный упорный труд золотом. Её дом, настоящий дом.

Под уютное поскрипывание поставленной на санки кареты она и сама не заметила, как начала засыпать. Кормилица маленького Петеньки, дородная Марфа с выдающимися достоинствами приняла ребёнка из рук своей хозяйки и та вскоре уснула.

А вот её мужу, графу Николаю Петровичу Резанову было не до сна. Он с самого утра не слазил с седла. Шутка ли столько людей под его началом.

И далеко не все они были крепостными, почти полсотни армейских и флотских офицеров, учёные, инженеры, студенты, даже десяток преподавателей из пяти российских университетов. Кто-то, как армейская и промышленная комиссии отправились по царской воле, кого-то сманил он сам.

Ну а кто-то присоединился к Резанову добровольно. Один из таких добровольцев как раз подъехал к нему на лошади, желая продолжить начатый еще позавчера разговор.

– Значит, Николай Петрович, моя "Нева" сейчас в Новоархангельске?

– Когда мы уходили из Калифорнии, она была там, Юрий Федорович.

– Честно сказать, я даже и не думал, что увижу её еще когда-нибудь.

– Даст Бог, увидите. Месяцев через шесть-семь.

– Да, если только мы доберёмся до вашей Калифорнии и за это время с "Невой" ничего не случится.

– Доберёмся, Юрий Федорович, вот увидите.

– Я всё ж таки не понимаю, Николай Петрович, как вы собираетесь перевезти такую прорву народу. Всё ж таки восемьсот человек это не мало, а у вас один фрегат и пока непонятное мне судно снабжение.

– Об этом вам нужно было переговорить с нашим капитаном, господином Йоргисом, но он, увы, намного раньше нас отправился в Архангельск. Впрочем, он мне объяснил, что к чему и я в общих чертах понял.

– Слушаю вас очень внимательно.

– Как я вам и говорил позавчера, корабли, на которых мы прибыли в Россию не парусные, у фрегата "Стелла Марис" паруса это вспомогательный движитель, а судно снабжения "Кадьяк" вообще не имеет парусного вооружения. В качестве движителя используется паровая машина.

– Да, всё верно, звучит дико, но раз вы так говорите…

– Всё именно так и есть. В качестве топлива используется уголь, а также нужна пресная вода для машин. Вся штука как раз в судне "Кадьяк" Оно было построено с тем расчётом, чтобы обеспечить переход из залива Сан-Франциско в Архангельск вообще без захода в другие порты. Мы, собственно, так и планировали поначалу. Это потом Панайотис решил сделать наше путешествие несколько более комфортным

– И я по-прежнему ничего не понимаю.

– Минуту терпения, Юрий Федорович. Когда стало понятно, что нам предстоит перевезти много людей в Калифорнию, капитан Йоргис и капитан Лопес, он командует "Кадьяком", решили что лучшим решением будет уменьшить запасы угля и воды на судне снабжения. Они раньше нас убыли в Архангельск, как раз для того чтобы переоборудовать "Кадьяк": демонтировать часть цистерн и угольных бункеров и поставить на их место четырёх ярусные нары. Будет тесно и жутко неудобно, но ничего переживём. На "Стелла Марис" будет то же самое, так что все в одинаковых условиях.

– Звучит ужасно. И в таких условиях люди будут в море три месяца. Вы помните, как протекало наше плавание? А ведь там народу на шлюпах было существенно меньше.

– Да. С вами не поспоришь, но есть один нюанс. Я вам вчера не успел рассказать все подробности, думаю, что сейчас самое время. Государь император не просто так договорился с англичанами, одним из пунктов нашего соглашения является еще и то что мы, во время возвращения в Калифорнию, будем заходить в порты Британии и её союзников. И начнём с Лондона. Тем более что там, у господина Йоргиса есть кое-какие поручения от мистера Гамильтона, да и у меня есть планы на этот город.

– Что ж понятно, спасибо, Николай Петрович, я поеду к морякам.

– Еще увидимся, – ответил Резанов, и, развернувшись, поехал к карете жены.

То, что Юрий Федорович Лисянский изъявил желание присоединится к этой экспедиции, стало для Резанова большим сюрпризом, тем более он точно знал, что Лисянский сделал это добровольно.

Они стали практически врагами во время Первой Русской Кругосветной Экспедиции, не раз и не два высказывая друг о друге огромное количество нелицеприятных вещей. Кроме того, уже в Петербурге Резанов узнал содержание доклада, который Лисянский подал в морское ведомство. Там Николай Петрович был выставлен в абсолютно чёрном свете.

Тем удивительнее для него стало увидеть Лисянского на пороге собственного дома. Еще год назад дело закончилось бы как минимум мордобоем, а скорее всего дуэлью.

Но за прошедшее время Резанов достаточно сильно изменился, поэтому два этих, в высшей степени достойных человека и патриота нашли в себе силы оставить вражду в прошлом.

И это было хорошо. Как ни крути, Юрий Федорович был выдающимся моряком, такие люди точно будут не лишними в молодой Калифорнийской Республике. Тем более что государь император в последней беседе с Резановым повелел тому потратить часть из второго части золота, которое Калифорния передаст Российской Империи на постройку сразу двух военных кораблей, шлюпов или корветов. Они должны будут дать начало русской эскадре в Японии.

На слова Резанова о том, что Калифорния не может построить военные корабли, по причине отсутствия подобного опыт царь поморщился и сказал, что распорядиться отправить туда несколько корабелов.

Сегодняшним утром Николай Петрович переговорил с этими людьми, их было трое под началом корабельного мастера Никифорова, полного офицера с рано поседевшей головой и уродливым шрамом через всё лицо:

– Значит, господин граф, это вам я обязан за то, что меня отправляют в какую-то задницу? – Никифоров обдал Резанова застоявшимся перегаром.

– Будьте любезны представьтесь, – холодно сказал Николай Петрович.

– Викторин Львович Никифоров, корабельный мастер, – со значением произнёс его собеседник.

– Да, Викторин Львович, именно так. Но если вы в таком виде приходите к своему новому начальству, то думаю что мне следует прямо сейчас отправиться в адмиралтейство. Уверен, там войдут в моё положение и вас заменят.

– Зачем сразу так, господин граф? – Никифоров хоть и был пьян, сообразил, чем ему может грозить визит такого высокопоставленного человека в адмиралтейство.

Викторин Львович не был пропащим пьяницей, напротив, водку употреблял крайне редко и только по большому поводу. А повод, как назло позавчера нашёлся. Товарищ детства проиграл имение и Викторин Львович его два дня подряд утешал, не без помощи зелено вина. Да и его отправили в Калифорнию не просто так.

Хоть Никифоров и слыл человеком, мягко скажем, сварливым и нелюдимым, но мастером своего дела он был первостатейным. В адмиралтействе решили что такой точно сможет наладить строительство кораблей хоть у чёрта на куличках.

– А потому что мы не по грибы собрались, Викторин Львович. Там пьяницы и тем паче неумехи не нужны.

– Это я-то неумеха? Да у любого спросите, Викторин Никифоров своё дело крепко знает!

– Викторин Львович, потрудитесь привезти себя в порядок. И имейте в виду, что я в любом случае отправляюсь в адмиралтейство, наведу о вас справки. Если все, так как вы говорите, то увидимся завтра.

Там Резанову подтвердили, что характер у Никифорова отвратительный, но сам он мастер от Бога, на вопрос злоупотребляет ли корабельный мастер, Николаю Петровичу ответили, что ничего подобного за Викторином Львовичем не помнят.

"Странно, чего он тогда так нажрался?" – подумал про себя Резанов и на всякий случай спросил об остальных корабелах. Все трое оказались на хорошем счету. Это успокоило графа, и он откланялся…

* * *

Двадцать пятое февраля. Архангельск, Российская Империя.

– Панайотис, сеньор Лопес, очень рад вас видеть. Разрешите представить вам Викторина Львовича Никифорова и Юрия Федоровича Лисянского. Викторин Львович очень опытный и умелый корабел а Юрий Федорович был одним из руководителей Первого Русского Кругосветного Плаванья. Как вы понимаете, эти господа понимают во флотских делах несоизмеримо больше меня.

– Думаю что и больше нас, – сказал сын Дукаса, крепко пожимая руки новым знакомцам. Лопес, услышав это, только хмыкнул. У этого идальго, потомка старого, но обедневшего кастильского рода было на всё своё собственное мнение. Чуть позже о таких как он будут говорить, что если ему дать линованную бумагу он будет писать поперек.

– Этим господам и их подчинённым очень интересно узнать побольше о ваших кораблях, да и мне тоже будет полезно узнать что вы тут успели сделать.

Выяснилось что многое, и "Стелла Марис" и "Кадьяк" были практически готовы к походу. Еще до того как воды Северной Двины сковали морозы, команды кораблей, оставшиеся здесь, подготовили их к зимовке. А как только Панайотис и сеньор Лопес вернулись из Петербурга, закипела работа.

Слова Резанова о четырехъярусных нарах не подтвердились, условия для пребывания на его борту сделали более сносными, но было ясно, что людям предстоит всё путешествие провезти в жуткой тесноте. А вот на "Стелле Марис" наоборот жилые помещения уплотнили. Всё это напомнило Резанову и Лисянскому кругосветку, во время которой все члены экипажей "Невы" и "Надежды" самым натуральным образом спали по очереди в одном гамаке, притом для нижних чинов на троих приходилось одно спальное место.

Исключение было сделано только для женщин с маленькими детьми, они по сравнению с остальными будут путешествовать в относительном комфорте.

Из-за этого гуманизма капитанов запасов угля кораблям было практически в обрез, необходимо будет делать остановки для дозаправки. Они планировались в Лондоне, на Ямайке, в Рио-де-Жанейро, Буэнос-Айресе, на побережье Чили и в Акапулько. Везде кроме Чили планировалось брать на борт воду уголь и только там придётся довольствоваться дровами, да и, то только для "Стеллы Марис".

Сказать, что корабли Республики произвели большое впечатление на русских флотских офицеров, это всё равно, что ни сказать ничего. Особенно их поразил "Кадьяк". Он смотрелся абсолютно чуждо для привычных к парусам морякам. Особенно их поразил капитанский мостик, полный разнообразных приборов.

А вот ученые, преподаватели и студенты были, напротив, в полном восторге. Многие из них были поклонниками Вольтера, Локка и других просветителей. В этом корабле они увидели подлинное торжество науки над религией. Резанов, слушая их восторги, только усмехался, вспоминая какое значение в Калифорнии имеет отец Нектарий, да и сам мистер Гамильтон был для очень многих в Калифорнии фигурой как минимум мистической, его индейское имя Белый Дух говорило само за себя.

А вообще, если говорить об основателе Калифорнийской республики, то он для всей этой ученой братии стал неким идолом, идеальным человеком, который воплотил на краю земли их мечты об идеальном обществе. Резанов не знал, но нечто подобное в Петербургских салонах говорили о Бонапарте, когда тот только провозгласил себя императором.

Впрочем, это было очень кстати, ради того чтобы воочию увидеть все те чудеса, о которых говорили калифорнийцы, все были готовы потерпеть бытовые неудобства, в которых предстоит провести несколько месяцев. Да и на крепостных настрой "господ" тоже влиял благотворно, особенно если учитывать то, что людям было объявлено, что по прибытии в Калифорнию всем будет дана вольная.

Так что пока никого не пугала перспектива провезти много времени в море. Но это только пока. Резанов прекрасно понимал, что стоит людям испытать на себе все прелести морской болезни, как настроение тут же изменится. Но что либо сделать с этим было нельзя.

* * *

Пятнадцатое марта тысяча восемьсот девятого года. Архангельск. Российская империя.

Неделю назад вскрылась Северная Двина, путь в открытое море расчистился, а это значит, что уже завтра экспедиция Резанова двинется в обратный путь. Всё было готово, корабли проверены, припасы погружены, еще чуть-чуть и капитаны дадут команду "отдать швартовы".

Это будет завтра, а сегодня Николай Петрович беседует с очень интересным человеком:

– Значит, вас зовут Стефан Милкович, и вы утверждаете, что мистер Гамильтон дал вам поручение сопровождать его детей в Европу?

– Нет, сэр. Мистер Гамильтон поручил мне передать письмо мистеру Байарду Старшему, ему мистер Гамильтон поручил заботу о его детях. Когда мистер Байард получил это письмо, он спросил меня, чем я планирую заниматься. Я ответил, что хочу быть полезным мистеру Гамильтону. В результате я вместе с его детьми отправился в Европу.

– И оказались в Осло?

– Всё верно, сэр.

– А как вы узнали о моём прибытии в Петербург?

– Это было в газетах сэр. Там писали о прибытии в Россию послов из Калифорнии. Я разу понял, что речь идёт о людях мистера Гамильтона.

– И сейчас вы хотите отправиться в Калифорнию?

– Да сэр.

– А есть кто-нибудь, кто может подтвердить вашу историю?

Стефан хотел на это ответить, но дверь в комнату, где происходил разговор, открылась и на пороге возник Панайотис.

– Стефан, ах ты сербский мерзавец! Ты здесь!

– Я тоже рад тебя видеть, маленький греческий засранец!

Двое мужчин крепко обнялись и Резанов понял, что всё в порядке.

– Николай Петрович, это Стефан, он работал на мистера Гамильтона во Флориде.

– Я это уже понял, – улыбаясь, сказал Резанов.

– Дружище, ты же отправляешься с нами? – спросил сын Дукаса у серба.

– Если господин Резанов позволит.

–Позволит, куда он денется! Пойдём, я покажу тебе наши корабли. Ты наверняка помнишь нашу паровую "Флориду", детище мистера Фултона. Так вот "Флорида" это просто детская игрушка против "Кадьяка".

– Подожди, сэр, – обратился Стефан к Резанову, – так дети мастера Гамильтона могут подняться на борт?

– Конечно, мистер Милкович. Панайотис, прежде чем устраивать экскурсию своему другу, пойдем, познакомимся с семьёй господина президента и решим, где они будут размещаться во время путешествия.

– Конечно, Николай Петрович…

На следующий день, едва рассвело, два диковинных корабля покинули Архангельск. Местные жители еще долго вспоминали их визит. Ну а экипажи этих кораблей и их пассажиров ждала долгая дорога. Их ждала Калифорния.

Глава 1.

Первое марта тысяча восемьсот девятого года. Сан-Франциско. Калифорния.

– Таким образом, господин президент, строительство химического комбината идёт в строгом соответствии с графиком.

– Ясно, Роза это хорошо. Когда планируете дать первую продукцию?

– Возобновление производства серной кислоты, целлюлозы и лукалита планируется к первому мая. Цех по производству изоляции для электротехники должен заработать к первому июня, а цеха по производству ПВХ панелей для цеппелинов еще через месяц.

– Понятно, что ж, господа. Звучит неплохо. Мистер О`Салливан, – обратился я к Барри старшему, как продвигается строительство фабричного поселка?

– По плану, господин президент. Мы закончили с канализационной и водопроводной системами и приступили к первой очереди строительства.

– Барри, напомни, что будет в первой очереди.

– Две улицы трёхэтажных жилых домов, медицинский пункт, пожарная станция и полицейский участок. Вторая очередь это церкви и ратуша. Третья еще две улицы и магазины.

– А что, уже есть желающие заняться торговлей в новом поселке?

– Да, господин президент, такие есть.

– Ну, дай Бог. Дамы и господа, всем спасибо. На этом всё.

После начала строительства химического комбината я решил первого числа каждого месяца проводить совместные совещания всех руководителей различных проектов в республики. Этих проектов становится всё больше и людям просто необходимо знать, что вообще происходит вокруг них. Если этого не делать, то велик риск что многие просто замкнутся в своём маленьком мирке, сосредоточившись на чём-то своём и не замечая ничего вокруг.

Сейчас подошло к концу уже третье подобное заседание. Все участники которого, переговариваясь между собой, направились к выходу из большого зала для совещаний. Все, кроме Барри О`Салливана младшего.

– Мистер Гамильтон, могу я с вами поговорить?

– Конечно, – Барри сказал задержавшейся Розе, чтобы та не ждала его, и когда мы остались наедине, я жестом пригласил его сесть.

– Рассказывай, что там у тебя.

– Мистер Гамильтон. Я хочу разделить электротехнический завод на две части.

– Интересное предложение, и прямо скажу, неожиданное. Как к этому относится мистер Олдридж?

– Мы с Говардом еще об этом не говорили.

– Вот как. Дай-ка угадаю. Ты не очень ладишь с нашим английским гением и хочешь от него избавиться?

– Всё верно, – насупившись, ответил Барри, – как вы узнали?

– У меня свои источники, – о которых тебе, парень, знать не обязательно.

Этим источником был относительно недавно принятый на завод молодой шотландец. Помимо основной работы у него была еще и неофициальная. Говоря прямо, тот был информатором у Шиая.

Я совершенно напрасно сомневался в старшем сыне Ахайи. Тот после истории с бандой Джо развил бурную деятельность и теперь у Шиая были свои люди на всех предприятиях республики.

И это было только начало. В наших с ним планах было создание целой сети информаторов, которые должны быть не то что в каждом нашем городке или поселке, а в каждом индейском поселении на территории Калифорнии.

Наиболее активно Шиай вербовал информаторов среди англичан. После строительства дороги на Лос-Анджелес им был предложен выбор: остаться или проваливать на все четыре стороны, естественно, все выбрали остаться. Теперь у нас еще тысяча жителей, которым нужно искать своё место в нашей республике.

Часть из них, примерно триста человек, сформировало дорожно-строительную компанию, и сейчас активно строили пока еще однопутную железную дорогу к озеру Тахо. Две сотни решили вступить в ряды нашей "непобедимой и легендарной". Остальные же нанялись кто куда, но в основном на заводы.

– Да, Барри, у меня свои источники.

– Понятно. Но какая разница. Я действительно не хочу работать с Говардом и думаю, так будет лучше.

– И как ты себе представляешь раздел вашего завода?

– Пусть Олдридж останется то, что у него получается намного лучше меня, электродвигателями, динамо-машинами и прочим. Я же займусь исключительно связью.

– Понятно, ты, наверное, прав. Когда ты это планируешь сделать? И где будет наш новый телеграфный завод? – спросил я, уже зная ответ. Барри меня не подвёл.

– Когда закончится строительство химического комбината Розы, тогда можно будет приступить и к телеграфному заводу. Тем более что изоляцию-то для проводов комбинат будет производить. А где, тоже понятно. В новом поселке, так будет удобно с точки зрения логистики, – услышав его, я удовлетворенно кивнул. Именно я ввёл это слово в обиход и его стали использовать очень часто.

– К тому же директором, главным инженером и ведущим разработчиком на комбинате является твоя жена и это будет очень удобно и вам.

– Всё верно. Не вижу в этом ничего плохого.

– Я тоже. На самом деле, правильное решение. Мне ваши склоки с Говардом совершенно не нужны, да и идея с отдельным телеграфным заводом правильная. Только учти, Барри, ваш отъезд из Сан-Франциско не означает, что с вас снимается обязанность преподавать в университете.

– Конечно, мистер Гамильтон. Когда комбинат заработает, оттуда каждый день будет ходить пароход в Сан-Франциско. Дом-то у нас в городе останется, – на этом разговор и завершился.

* * *

После того как мы начали строить химическую фабрику, как то сама собой снова всплыла тема телеграфной связи с Аляской, то есть прокладка морского кабеля. По всей территории Калифорнии мы могли проложить телеграфные линии по суше, а вот на Аляску нет.

Но теперь у нас есть собственная плантация каучуконосных фикусов, мы продолжим возить каучук с острова Ява, гуттаперчу с Филиппин и химический комбинат скоро заработает. Это решение проблемы с изоляцией проводов. Осталось только начать по настоящему массовое производство их самих из меди добытой у винту.

Несмотря на то, что Перес считал, что открытый способ добычи безопаснее как для шахтеров, так и для окружающей среды, в этом случае он решил строить шахту. Месторождение находилось в горной местности, и карьер там построить было не возможно. Только шахту, на которой были применены те же решения что и при строительстве химического комбината. Абсолютно такая же система по сбору, очистке и повторному использованию воды в технических целях.

Строительство сразу четырёх больших инфраструктурных проектов подчистую вымело у нас как небольшой запас паровых машин, так и практически все свободные рабочие руки. Сеньор Аргуэльо, наш премьер министр и по совместительству главный специалист по работе с местными индейцами даже предложил переселить на освоенные нами территории несколько племён с восточной Калифорнии, благо их вожди были только за.

Я пока решил этого не делать, слишком уж большой получится дисбаланс в населении. У нас и так на одного переселенца приходится шесть олони, а с учетом присоединённых винту и тонгва в Лос-Анджелесе соотношение индейцев ко всем остальным вообще составило один к десяти. Ни к чему это усугублять. Вот когда переселенцев из Европы, Канады и США будет больше, тогда и подумаем.

Да, я долго думал над тем, привлекать ли переселенцев с востока континента, думал и решил, что можно попробовать. Принять такое решение мне помог мистер Шор, бывший представитель президента Мэдисона.

В отличие от остальных американцев, мы не стали отправлять его на Аляску добывать уголь, как сделали это с пленными экипажами лжекитобойных шхун и отрядом мистера Стерлинга. Нет, мистер Шор сразу же получил относительную свободу.

И дело тут не в моём гуманизме, у меня он, конечно, есть, но спрятан так глубоко, что люди, меня окружающие его не видят. Всё намного прозаичнее. Шор был мне нужен, чтобы договориться с Мэдисоном.

еще неизвестно, каких результатов добился Резанов, вполне возможно, что и нулевых. И если это так, то нужен резервный план по защите от англичан. Сами мы не выстоим в любом случае, а вот если подрядим под это дело американцев, то вполне может выгореть.

Тем более что сейчас Штаты отчаянно нуждаются в деньгах. И если им их дать, хотя бы сколько-то, то они, наведя порядок в экономике, неизбежно задумаются о реванше.

Который у них вполне может получиться. Особенно учитывая тот факт, что губернатор Брок и администрация Ямайки рассорилась со своим главным союзником на американском континенте, с Ахайей.

Учитывая всё, это я очень обрадовался тому, что мистер Шор попался мне в руки и предоставил ему практически полную свободу. Тот оказался любопытным человеком с талантливым пером и под охраной четырёх японских драгун объёздил всю контролируемую нами территорию Калифорнии. Ничего секретного он, конечно, не увидел, но всё равно он был поражён дальше некуда.

Особенное впечатление на него произвело то, что в Калифорнии вполне себе мирно уживаются представители самых разных народов, и впечатление это было сугубо положительное.

Уж не знаю, толи Мэдисон сделал это специально, или случайно так вышло, но он послал сюда своим представителем человека, который активно работал с Пушматахой и вообще симпатизировал индейцам.

В общем, я решил договориться с Мэдисоном, тем более что Гамильтон хоть и был не в ладах с нынешним американским президентом, но до открытой вражды как с его предшественником так и не дошло.

Для начала, я решил открыть несколько вербовочных контор на территории США: одну в Бостоне, вторую в Нью-Йорке, а третью в Филадельфии.

Мне отчаянно не хотелось чтобы в Калифорнии началась пресловутая золотая лихорадка, вызванная наплывом всяческого рода отребья и просто желающих быстрого обогащения, но вместе с тем нам очень нужны люди.

еще год назад я бы не стал этого делать, но сейчас, когда у нас появились работающие силовые структуры: армия, полиция и служба безопасности я решил попробовать

Принимать я решил далеко не всех. Никакой массовой иммиграции в Калифорнию не будет. Нам нужны будут только семьи, желательно с большим количеством молодых незамужних женщин и детей. Преимуществом будут пользоваться не протестанты, то есть католики и немногие православные, греки и сербы. Кроме того очень важным будет образование и профессия, понятно, что условно говоря, врач и в Бостоне живёт очень хорошей жизнью. Но если вдруг такой человек решит с семейством отправиться на запад, он будет приоритетным кандидатом.

Прибывать будущие переселенцы будут ограниченными партиями примерно в пятьсот человек раз в три-четыре месяца. За это время мы должны будем расселить переселенцев по нашим городам, поселкам, деревням и сёлам.

Как мне кажется, такая переселенческая программа вполне разумна и нам по силам. Она обеспечит постоянный приток новых жителей Калифорнии, и при этом вполне щадяще будет действовать на уже сложившееся общество республики. Глядишь, лет через десять и выёдем на население тысяч в сто.

Этот проект станет по-настоящему первым серьёзной миссией свежесозданного министерства иностранных дел и лично моего тестя.

Он лично отправится вместе с Шором в Бостон. Думаю, мистер Мэдисон оценит то, что проект договора о дружбе ему привезёт аж целый министр иностранных дел Калифорнийской Республики.

Вместе с этим договором маркиз де Кампо Аллегри повезёт в США и золото, которое так ждёт Мэдисон, немного, намного меньше чем мы отправили в Россию, для того чтобы прикормить американцев и обеспечить деятельность вербовочных контор. Кроме того, часть этого золота пойдет на покупку сразу трёх транспортных судов сопоставимого класса с ост-индским кораблём. Они должны будут заняться перевозкой переселенцев.

Также маркиз должен будет провести серию встреч с моими друзьями с целью обзавестись очень серьёзными связями в Штатах и вручить им материальные свидетельства, что я помню и ценю нашу дружбу.

Когда именно состоится эта миссия, я пока не знаю. Мы решили задействовать для неё "Флориду", в штатах сейчас дикий кризис и оттуда можно много всего привезти буквально за гроши, и один из фрегатов, то есть в любом случае, не раньше чем через четыре-пять месяцев.

До этого наш ост-индский корабль должен будет как минимум один раз, а лучше два, сходить в Чили за селитрой. Азота, который мы из неё получаем нам потребуется много для цеппелинов, а грузоподъёмность "Флориды" самая большая среди всех наших кораблей.

В первый рейс за селитрой "Флорида" отправляется уже завтра, мистер Шор напросился на борт:

– Джеймс, зачем вам это?

– Интересно, каково это идти на корабле с паровым двигателем.

– Несколько я помню, на таком вас доставили в Сан-Франциско.

– Да, но ощущения не те. Тогда я сидел в трюме, – после этих слов мы с Шором рассмеялись.

– Сходите, почему нет, это интересно. Только у меня к вам просьба.

– Какая, мистер Гамильтон?

– Помните, вы показывали мне свои записи про Калифорнию?

– Конечно.

– Я вижу, что они хорошо написаны. Вы, может быть, не знаете, но я написал больше пятидесяти статей в газеты по поводу американской конституции, так что я в этом тоже кое-что понимаю. Вы можете оформить эти заметки как книгу?

– Конечно, хорошая идея. У вас есть типография?

– Не то чтобы типография, скорее так, кустарная мастерская, но я вообще-то имел в виду издать где-нибудь в США. В Бостоне или в Нью-Йорке.

– Я понял! Вам нужна хорошая реклама вашей республики в Штатах!

– Можно и так сказать, но и нам тут не помешают книги о нашей жизни. Расходы Республика, хотя нет, я лично возьму на себя, а прибыль пополам. Что скажете?

– Звучит красиво. По рукам!

Через два дня Шор уплыл на "Флориде" за чилийской селитрой, а я подписал бумагу о досрочном освобождении с каторги всех американских пленных, поведение у них у всех было безупречное, норму по добычи угля они тоже перевыполняли исправно.

Как раз сегодня на Аляску пойдёт флейт "Веракрус", с началом строительства комбината "Калифорния постоянно занята в заливе, так что пока что только "Веракрус" курсирует между Сан-Франциско и Новоархангельском.

Вместо американцев Аляскинский уголёк будут рубить местные индейцы, за плату конечно. Они же ничем перед нашей Республикой не провинились, неволить их абсолютно незачем

* * *

Двадцать третье марта тысяча восемьсот девятого года. Аляскинская каторга.

– Ну что, каторжнички, вот и вышел ваш срок. Президент Гамильтон, дай Бог ему здоровья решил вас досрочно освободить и доставить вас всех в Сан-Франциско. Не знаю, правда, зачем ему такая падаль как вы понадобилась, – урядник Самсонов, начальник каторги и не собирался скрывать своего отношения к людям перед ним, пусть даже они стали свободными.

Дождавшись, когда довольный гул смолкнет, он продолжил:

– Сейчас с вас снимут колодки и отконвоируют в баню. Всё ваше вшивое тряпье бросайте в чан рядом со входом. Потом мы всё это дерьмо сожжём. После бани и цирюльников вам выдадут новое барахло и отведут пожрать. Когда нажрётесь от пуза вас отведут на корабль. Свободу получите уже в Калифорнии. Всё ясно? – каторжники нестройно ответили, и Самсонов отдал приказ:

– В колонну по одному, марш!

Боб Стерлинг щупал свежевыбритую голову, пялился в потолок трюма "Веракруса" и думал о тенях. Вчера тени сказали ему убить Самсонова, это ему не удалось. Стерлинг знал, что стоит ему задремать, как тени придут снова и потребуют ответа за то, что он не исполнил их приказ.